Текст книги "Соблазненная во тьме (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер С. Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Глава 14

Калеб знал, что его вес, должно быть, давался Ливви нелегко, но он пока не был готов столкнуться лицом к лицу с этой новой и весьма провокационной ситуацией. Он полагал, что в порыве страсти – особенно для представительниц женского пола – было обычным делом выкрикивать ничего не значащие слова, но он не мог сказать наверняка, потому как ничего подобного с ним раньше не случалось.

Она сказала, что любит его, произнеся эти слова во время очень сильного оргазма, однако факт оставался фактом.

Даже сейчас он чувствовал тепло и влажность ее слез на своем плече. Она не рыдала и не плакала. Более того, то, как она водила по его бедру кончиками своих пальцев говорило об ее удовольствии, если не об удовлетворении. Внезапно испытав желание положить конец своему дискомфорту, возникшему как от его мыслей, так и от ощущения жара и липкости, он поерзал, чтобы освободить себя от Ливви.

Она издала несколько протестующих звуков, пока он выпутывался из ее объятий, стирая следы своего семени ее ночной рубашкой с низа своего живота. Она сморщила свой носик, как будто это было самой отвратительной вещью, которую она когда-либо видела, но он оставил это без комментариев.

Ему не нравились бушевавшие в нем чувства. Он прокручивал этот инцидент в голове, пытаясь найти тот самый момент, когда лишился контроля, попав под чары девушки, которой полагалось быть егопленницей. Она была практически обездвижена, но, тем не менее, было невозможно игнорировать ту власть, которую она обрела над ним своими большими, невинными глазами и пухлыми, дрожащими губами.

Натянув боксеры, он сел на край постели, пытаясь сообразить, что бы ему сказать. Услышав ее удовлетворенный вздох, он почувствовал тепло ее щеки, прижавшейся к его спине, и распространившей покалывание по всему его телу. Она слабо обернула свои руки вокруг его талии.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала Ливви у его спины.

– Не надо что?

– Всякий раз, когда между нами случается что-нибудь... хорошее... после этого ты становишься холодным.

Прижавшись к его спине, она обняла его сильнее.

Смущение Калеба стало превращаться в злость, но он понимал, что она была права. Его инстинкты взбунтовались против его же попыток отгородиться от Ливви. Он называл ее трусихой, грозил унижением и жестокостью, даже трахнул другую женщину у нее на глазах, чтобы остановить все то, что происходило между ними. Но ничего из этого не сработало.

И теперь они находились в еще одной эмоционально компрометирующей ситуации. И это лишало всяких сил.

– Я люблю тебя!

Слова Ливви эхом отдались в мыслях Калеба. Он посмотрел вниз на руки Ливви, на то, как она обнимала его.

Он понял, что это была безмолвная мольба: – Я могу остаться с тобой... быть с тобой.

Закрыв глаза, Калеб позволил себе положить свою руку поверх ее, отвечая на объятие.

– Я не могу, – ответил он, зная, что его слова звучали странно.

Ливви ни задавала вопроса, ни ожидала ответа, но он не сомневался, что она поймет то, что он пытался сказать.

– Почему, Калеб? Почему ты не можешь? – прошептала она.

Калеб с трудом сглотнул. Она понимала. Он знал, что она поймет, и все же, это выворачивало его наизнанку.

Потому что ничего из этого не имеет гребаного значения!

Он хотел прокричать эти слова, но просто ответил, – Мне нужно идти.

– Нет, не нужно, Калеб. Тебе не нужно идти.

Ее руки сжались вокруг него, словно тиски.

В который раз, Калебу захотелось исправить ее за то, что она назвала его по имени, но на данный момент, это казалось абсурдным. Ливви была такой чертовски упрямой, вне зависимости от того, что он делал или говорил. Хотя, в конечном итоге, было всего несколько приказов, которым она не подчинялась. И единственным смягчающим обстоятельством в сложившейся ситуации было то, что она делала это не на глазах у других.

– Мне нужно принять душ, – сказал он, надеясь, что логика превалирует.

– Мне тоже, – парировала она.

– Мы могли бы принять его вместе? Мне нужна твоя помощь.

Калеб невесело усмехнулся, – Тебе не нужна моя помощь. Ты ненавидишь, когда я тебе помогаю.

Рассмеявшись, Ливви потерлась щекой о спину Калеба.

– Вот еще одна причина для твоей помощи. Ты обожаешь делать то, что я прошу тебя не делать, это типа твоя фишка.

– Да, это так, – согласился Калеб.

– Это так. К тому же... – она неловко поерзала, – Есть кое-что, о чем я думала.

Вопреки своей воле, Калеба заинтриговал ее сомневающийся, но взволнованный тон голоса.

– И что бы это могло быть? – спросил Калеб.

Переместившись, Ливви встала на колени позади него, и, прижавшись грудью к его спине, прошептала ему на ухо. Глаза Калеба расширились, а сердце застучало быстрее.

За последние несколько месяцев, Калеб злоупотреблял их сексуальными приключениями; и хотя всякий раз, как он к ней прикасался, доводя ее до оргазма, она всегда была неимоверно влажной, он подозревал, что ее сердце в этом не участвовало, и его это особо не волновало. Но каким-то образом, сейчас все было по-другому.

– Займись со мной любовью.

Он ведь рассчитывал поиграть в такую знакомую им игру, в которой он представал в роли Большого Серого Волка, а она была Маленькой Красной Шапочкой. Он не был готов к тому поцелую, или...

– Я люблю тебя!

После ее избиения, он обращался с ней, как с хрустальной вазой. Он был осторожным, чтобы не нанести ей еще больше увечий, или причинить ей излишнюю боль. Но, к сожалению, таким образом, он позволил ей пробраться не только в свои мысли. И впервые с тех пор, как его жизнь погрузилась в этот мрак, внутри него проросло чувство, похожее на заботу о ком-то еще, кроме себя.

Казалось, что прошла целая вечность, с тех пор, как Калеб покорялся воле другого человека и в последний раз его это чуть не убило. И все же, она обладала им... больше, чем просто физически.

– Котенок? – сказал он.

– Да? – сомневаясь, ответила Ливви.

– Я кончил на тебя, – сказал Калеб, сквозь смех.

Ливви рассмеялась, – Ага.

Она поцеловала Калеба в шею.

– Я тоже вся липкая.

– Душ?

– Конечно, – ответила Ливви.

Зайдя в ванную комнату, Калеб посмотрел сначала на душевую кабину, потом на ванну. Оба эти варианта отвечали их цели, но в каждом из них была своя прелесть.

В душе была скамья, и стеклянный кокон оставлял пар внутри, даря ощущение комфорта, даже вне прямых потоков воды.

У Калеба возникла картинка, как он прижимает Ливви к стеклянной стенке, и на мгновение от этого у него закружилась голова.

– Душ или ванна? – спросила Ливви.

– Я задавался тем же вопросом. Думаю, решать тебе. В конце концов, это твоя фантазия, – Калеб расплылся в улыбке и повернулся, чтобы посмотреть, как Ливви заливается краской.

Она игриво шлепнула его по груди.

– Ну да, конечно! Уверена, тебе это даже не понравится.

Она широко улыбнулась, но потом, казалось, немного засомневалась.

– В чем дело? – спросил Калеб.

– Ни в чем. Просто... – она закусила нижнюю губу и стала царапать ее ногтями.

Калеб убрал ее руку от губ.

– Просто что? Передумала?

Он испытал одновременно облегчение, и раздражение.

Она замотала головой.

– Нет, просто... я никогда этого раньше не делала.

Она опустила взгляд к своим ногам, потом подняла его на Калеба, потом снова вернула к ногам.

Калебу хотелось вывести ее из этого положения, правда, хотелось. Он хотел сказать ей, что это не имеет значения, что все, что бы она ни соизволила сотворить с ним, будет прекрасно. Но, по правде говоря, его забавляло наблюдать за ее смущением, и он не мог лишить себя этого удовольствия.

– Никогда не делала чего? – спросил он и направился к душевой кабине, чтобы включить воду.

Предстоящие планы могли оставить кое-какие следы на их телах, поэтому душ прекрасно подходил для того, чтобы потом их с себя смыть.

В раздражении Ливви закатила глаза, – Ты знаешь чего.

– Котенок, – начал он, когда звук воды стал эхом отдаваться от стен комнаты, – Если ты не можешь это произнести, как ты собираешься это делать?

Ливви вспыхнула, и Калеб улыбнулся.

– Не смейся надо мной, Калеб. Не люблю, когда надо мной смеются, – сказала она и прикрыла свою грудь.

Калебу это уже не нравилось. Он шагнул ближе, возбуждаясь и поглощая Ливви глазами.

Она была прекрасна. Ее синяки почти полностью исчезли и Калеб не мог не испытывать чувство... благодарности. На Ливви не останется шрамов. По крайней мере, снаружи. Мысль о внутренних шрамах Ливви заставила его остановиться.

В последнее время, ему снились сны – старые воспоминания, подрывающие его посреди ночи.

В первые месяцы после его спасения, они случались у него практически каждую ночь, но спустя год или два нахождения с Рафиком, они прекратились. Чем сильнее Калеб становился, чем более уверенным в себе и своей судьбе он был, тем более мирными были и его сны. Он не хотел размышлять о том, по какой причине они вернулись сейчас, и почему большая часть из них была связана с Рафиком.

Встав перед Ливви, Калеб притянул ее голову к своей груди.

– Я не смеюсь, но Котенок... нам не следует этого делать.

К удивлению Калеба, Ливви вырвалась из его рук, и оттолкнула его от себя, отчего тому пришлось сделать шаг назад, но он быстро вернулся на прежнюю позицию.

Ливви уставилась на него, – Нет. Мы это сделаем. Ты снимешь свои трусы и встанешь под душ, – указала она, – А я, я...

Сложив руки на груди, Калеб самодовольно улыбался, наблюдая, как Ливви пыталась закончить свое предложение, краснея при этом, как маков цвет.

– Отсосешь мой член.

– Да! Именно! – сказала Ливви серьезно.

Калеб захохотал, – Но не прежде, чем ты это скажешь. Собственно, не прежде, чем ты меня об этом попросишь.

Глаза Ливви заискрились возмущением.

– Ты хочешь, чтобы я попросила тебя о том, чтобы отсосать твой член? Это... это... ты – свинья.

Калеб выпрямился.

– Нет, я – твой Хозяин.

Казалось, что Ливви слегка побледнела.

– Разве ты забыла? Разве мое разрешение называть меня по имени, когда мы наедине, меняет дело?

– Конечно, нет, Калеб. Прости.

Калеб не испытывал злости – возможно, легкую неопределенность, но не злость. Он подумал, что, может быть, вернувшись к некоторой степени нормальности, они смогут преодолеть эту неловкость.

– Когда мы наедине, ты называешь меня по имени, и для меня это ожидаемо, но это не означает, что тебе позволено забывать о том, кем я являюсь для тебя. Понятно?

Он заправил выбившуюся прядь блестящих черных волос ей за ухо. Они стали намного длиннее. Прекрасна.

– Да, Калеб, – прошептала она, наклоняя голову навстречу его руке.

Медленно, ее глаза сфокусировались на его глазах, ее зрачки расширились.

– Пожалуйста, Калеб, позволь мне отсосать твой член.

Вот теперь у Калеба точно голова пошла кругом. Произнесенные ею пошлости возбудили его до состояния физической боли.

Он прочистил горло, – Забирайся под душ, Котенок.

Потянувшись к нему рукой, она смело обхватила его член. Калеб зашипел и направил ее к душу, прижимая к теплому стеклу.

– Я не собираюсь повторяться, – сказал Калеб.

Ливви еще сильнее сжала член Калеба, заставив его простонать и толкнуться своими бедрами в ее ладонь. Это была одна из ее сторон, которую Калеб еще не видел, во всяком случае, в сексуальном плане. И ему это нравилось.

– Ты такой твердый, – простонала она, прильнув к нему.

– Сними их, – поторапливал Калеб, и сильное желание в его голосе было сродни настоящему потрясению.

Зарывшись пальцами в ее волосы, он наслаждался ее теплым дыханием на своих запястьях.

Он посмотрел в черный омут ее глаз – она была такой невинной, такой ошеломляющей. Облизнув свои губы, он словно животное, готовое с жадностью наброситься на свою добычу, наклонил голову к ее губам. Она отстранилась, и их глаза встретились в неловком, но чувственном моменте. Не разрывая зрительного контакта, она опустилась на колени.

С губ Калеба сорвался приглушенный стон, когда своими дрожащими руками она зацепилась за пояс его трусов. Он запрокинул голову, желая насладиться каждым мгновением ее нежных пальцев на своей коже. И дернулся вперед, когда его боксеры соскользнули вниз, и ее пальцы, наконец, произвели контакт с его твердой плотью, освобождая ее. Казалось, что больше ничего не существовало – ничего, кроме Ливви.

Потянувшись, она осторожно взяла его горячую длину в свою ладонь. И даже, несмотря на то, что она сжала его, ее пальцы едва соприкасались друг с другом.

Не устояв, он подался вперед в попытке дотянуться до ее губ, – Ты такая смелая. Я сказал тебе забираться в ду...

Он не смог договорить остальное, потому как язычок Ливви прошелся по головке его члена.

Зачарованно, он смотрел, как Ливви отклонилась, оставив на своей нижней губе липкую полоску его смазки, и показала свой кошачий язычок, чтобы слизать ее.

Ливви сглотнула, – Ты – вкусный.

Калеб сделал глоток воздуха, сотрясший его грудную клетку.

– Ты – вкуснее, – сказал он и провел пальцем по ее пухлой, розовой губе.

Калеб не мог дождаться, когда снова окажется во власти ее рта, наблюдая за тем, как эти чертовски сексуальные губы скользят вверх и вниз по его члену. Он простонал, когда она, раскрыв свои губы, всосала его палец в рот.

– Котенок. Забирайся в этот долбаный душ. Сейчас же.

Ливви в последний раз ласково поиграла с его пальцем, – Да, Калеб.

Неспешно встав, она открыла дверь душевой кабинки. Из нее повалил пар, тут же покрывая ее тело капельками влаги. Калеб спешно заталкивал ее внутрь, умирая от желания прикоснуться к ней, и почувствовать ее прикосновения.

Закрыв за собой дверь, через секунду он подхватил ее и прижал своим телом к стене. Теплая вода каскадом лилась сверху, когда он обернул ее ноги вокруг своей талии, и удерживал ее на месте, пока они целовались. Простонав ему в рот, Ливви схватилась за его плечи, притягивая его еще ближе. Ее ноги обнимали его, прижимая ее нетронутую киску к животу Калеба в неистовой мольбе о его внимании.

Руки Калеба блуждали по ее скользкому телу, обхватывая ее попку и впиваясь ногтями в ее нежную, податливую плоть. Не желая отрываться, но сгорая от нетерпения насладиться остальными ее прелестями, он скользнул рукой к ее левой груди, и, зажав торчащий сосок между большим и указательным пальцами, стал покручивать его, параллельно вращая своими бедрами.

Его член, твердый и обильно выделяющий смазку, двигался у ее попки и Калеб согнулся, в поисках теплой расщелины между ее ягодицами.

– О. Боже, – простонала Ливви.

Она присоединилась к ритму Калеба и ослабила хватку своих рук, чтобы ее попка соприкасалась со скользким членом Калеба.

– Блять! – вскрикнул Калеб, сжимая Ливви до тех пор, пока она не хныкнула.

– Калеб, мои ребра, – мягко сказала она, не прекращая своих движений.

– Прости.

Калеб немного ослабил свой захват, но только для того, чтобы не причинить ей боли.

– Что происходит? – простонала Ливви, двигаясь на нем, – Я думала, что буду сосать твой член.

Плоть Калеба дернулась между ягодиц Ливви. Если он подождет еще хоть одну минуту, он потребует оказаться в ее попке. Этой мысли было достаточно, чтобы вытянуть из него еще больше стонов, но он, мать его, хотел минет.

Внезапно, он поставил Ливви на ноги и, дав ей секунду на то, чтобы обрести равновесие, положил руку ей на плечо, побуждая встать перед ним на колени.

– Так и есть. И прямо сейчас, – сказал он.

Не было ни споров, ни сомнений, и казалось, что грудь Калеба разорвется от гордости, когда облизнув свои губы, Ливви взяла его в рот. Колени Калеба чуть не подкосились, и он не смог удержаться и не толкнуться в ее рот, заставив ее снова искать равновесие. Он низко заворчал, словно не хотел, чтобы она это слышала, и двигался по возможности, не удерживая ее голову своими руками и не задавая свой темп.

Ее рот был теплым и невероятно нежным, несмотря на очевидную неопытность. Она держала его в своих руках, медленно облизывая головку его члена, после чего снова заглатывая в рот.

Калеб сопротивлялся каждому импульсу ворваться еще глубже. Он хотел, чтобы она сделала это сама.

– Ммм, – простонала она.

Калеб вторил ее звукам, наслаждаясь вибрацией ее голоса на своем члене. Он хотел еще. Еще. Еще. Еще. Ее прикосновения и ее рот воплощали их общую цель. Удовольствие перемешивалось с болью всякий раз, когда она случайно царапала его своими зубами, после чего ласкала это место своим язычком.

– Глубже, Ливви. Пожалуйста, глубже, – услышал он свои слова.

Он не мог адекватно думать, поэтому не понимал того, что говорил.

Ливви хныкнула, пытаясь вобрать его глубже, растягивая свои губы вокруг его ствола. Его царапали зубы, но ему было все равно, и он знал, что она не сможет принять в себя даже и половину его.

Калеб отказывался возвращать контроль в свои руки. Он был готов кончить только от того, что это была ее фантазия – не его. Он гадал, как долго она хотела ему отсосать, и сетовал на зря потраченное время.

Ливви взяла его еще глубже, и Калеб почувствовал, как ее глотка сжалась у головки его члена, после чего она отстранилась, чтобы наполнить свои легкие воздухом. Калеб сжал руки в кулаках по сторонам от себя, полный решимости позволить ей подышать, после чего потребует вернуться в ее теплый, влажный ротик.

Он вздохнул, когда она положила одну руку на его бедро для равновесия, а второй взяла член и снова всосала его. Она ускорила темп, держа свои глаза закрытыми и концентрируясь на ритме. Это было едва ли не больше того, что Калеб мог вынести.

Не в силах больше сопротивляться, он опустил свою руку на член и, накрыв ее руку своей, стал направлять их вверх-вниз, в ритме ее рта. Она замедлилась, и Калеб еле сдержался, чтобы не толкнуться в нее изо всех сил. Сильнее. Глубже. Быстрее.

Калеб крепко держал ее руку, двигая ею по своей длине. Другой рукой он гладил ее лицо, упрашивая ее ротик продолжать сводящие с ума ласки, и испытывал облегчение, когда они возобновлялись. Калеб убрал свою руку, снова позволив Ливви делать свое дело.

Его рука была покрыта слюной Ливви, так же, как и его член.

Ливви стонала и мяукала с его плотью во рту, заглатывая его глубже, разжигая свою похоть и позволяя своим инстинктам взыграть. Ее рука двигалась вверх-вниз, пока она скользила своими губами с увеличенной скоростью и более плотным сжатием на головке его члена.

Калеб приближался к своему пику, всем телом напрягшись как натянутая струна. Тяжело дыша, он разминал своими руками плечи Ливви, поддерживая ее. Внезапно, сжав ее волосы в кулаках, он вытащил свой член из ее влажного рта.

– Открой рот, – потребовал он.

Ливви была бессильна, когда он почти яростно вторгся в ее рот и, толкнувшись буквально несколько раз, начал сильно и долго кончать. Она застонала, протестующее вцепившись своими руками в его бедра. Калеб не мог остановиться, не мог ничего поделать с тем, как неподвижно удерживал ее, освобождая себя. Он чувствовал, как она пыталась глотать солоноватую жидкость, переполняющую ее рот, но ее было слишком много. Она вытекала на ее подбородок, и скользила ниже по шее.

Калеб зарычал, его колени подкосились, и он оказался на полу рядом с ней. Он целовал ее снова и снова, посасывая ее губы и отыскивая ее язык. Его вкус у нее во рту ощущался притязанием, клеймом.

– Господи, – прошептал он в никуда, целуя ее в шею.

Ливви тяжело дышала Калебу в ухо, прижимая его ближе, и возвращая его страстные поцелуи. Схватив Калеба за руку, она прижала его пальцы к своему клитору, всхлипнув от жажды внимания к этому участку своего тела.

– Справедливо, – прошептал Калеб.

Он быстро и сильно кружил пальцами по ее клитору, и в течение нескольких секунд, он почувствовал горячий поток соков Ливви, вытекающих из ее киски, когда она во второй раз кончила в его руках.

– Ох, ох, ох, – стонала она в его ухо, – Я люблю тебя. О, Боже, я люблю тебя.

Калеб был слишком пресыщен, чтобы подумать о том, что она вновь произнесла эти слова.

Медленно, мир стал приобретать четкие очертания и Калеб отстранился от Ливви, чтобы поднять ее на дрожащие ноги. На мгновение их глаза встретились, после чего Ливви повернулась лицом к льющемуся сверху потоку воды. Калеб почувствовал приступ гнева, наблюдая за тем, как она полоскала свой рот, но осознал, что это следовало сделать. Он старался не принимать это на свой счет. Она дала ему так много, открылась ему так полно и обнажила перед Калебом то, что больше ни одному человеку не довелось ни тронуть, ни увидеть.

Он чувствовал, что должен был предложить ей что-нибудь взамен. Он жаждал предложить ей что-нибудь взамен, и не придумав ничего другого, произнес, – Когда я был подростком, меня избили почти до смерти.

Ливви дрогнула от этих слов и остановила свой взгляд на Калебе. Потянувшись к мылу, он стал наносить его на свои руки, после чего повернул Ливви к стене и начал покрывать им ее тело.

– Я был моложе тебя, и мало что знаю. Человек по имени Нарви опробовал на мне длинный кнут. Там было много крови. От этого у меня остались те шрамы, и я умер бы, если бы... если бы Рафик не спас меня.

Прочистив горло, Калеб сосредоточился на намыливании. Ливви попыталась повернуться к нему лицом, но Калеб не позволил ей этого. Он просто повернул ее тело в нужном ему направлении и продолжил ее мыть.

Тишину нарушил ее приглушенный голос, – Почему кто-то сделал это с тобой?

– Я был...

Он не мог сказать ей. Он не мог сказать ей, каким человеком он был, и какие вещи ему приходилось делать. Она была единственной, кто заслуживал того, чтобы знать правду, но он отказывался ее озвучивать.

– Я был слишком слаб, чтобы защищаться. Вместо этого, некоторое время спустя, я вернулся и убил его.

Он ухмыльнулся, погружаясь в свои мысли.

– Кстати, той пушкой, которую ты на меня наставляла.

Ливви напряглась под его руками, ее плечи застыли.

– Поэтому...? Поэтому ты чувствуешь себя обязанным Рафику? Потому что он спас твою жизнь?

Непроизвольно, руки Калеба сжались, и Ливви зашипела от боли. Сразу же отпустив ее, он снова потянулся за мылом.

– Прости, – пробормотал он.

Ливви не повернулась к нему лицом; она просто смотрела на стену.

– А как же я, Калеб? Ты не считаешь себя обязанным мне?

Калеб пожалел, что вообще что-либо сказал. О чем он думал, произнося настолько личные вещи? И не кому-нибудь, а Ливви – девушке, которую он планировал продать для своих собственных целей, дабы отплатить долг двенадцатилетней давности?

Это было опрометчиво и глупо, вдобавок ко всему тому, что он уже и так натворил.

– Нет, – сказал он.

Это ощущалось ложью. Это была ложь. Он многим был обязан ей. И он был наивным, полагая, что когда-нибудь освободится от своих долгов.

Он всегда был кому-нибудь чем-нибудь обязан.

– Но если ты когда-нибудь захочешь мне отомстить, дай мне знать.

В течение нескольких минут Ливви молчала, после чего повернулась к Калебу лицом, – Мне не нужна месть, Калеб. Я не хочу кончить, как ты, позволив некой хреновой вендетте разрушить мою жизнь. Мне просто нужна моя свобода. Я хочу быть свободной, Калеб. А не быть чьей-нибудь шлюхой... даже твоей.

Как только он распознал искренность в словах Ливви, его глотку тут же охватило пламя. Все это время она играла. Он знал об этом, неоднократно напоминал себе, и даже нехотя уважал ее попытки... но все же, купился на это. Он заслужил каждую каплю того, что получал. Он знал это, и ему было плевать.

Шагнув вперед, он оттолкнул Котенка со своего пути и стал ополаскивать свое тело под охлаждающимися струями воды. Чувствуя взгляд Котенка на себе, он отказывался признавать ее присутствие.

Ополоснувшись, он открыл стеклянную дверь, и, схватив полотенце, направился в спальню.

– Ты уходишь! – вскрикнула Котенок, выбежав из душа и впившись в его руку.

С силой отпихнув ее от себя, Калеб продолжил свой путь в спальню.

– На сегодня у меня достаточно дел. В последнее время ты занимаешь слишком много моего времени, – холодно сказал он.

На мгновение, он окинул комнату взглядом в поисках своих штанов, потом вспомнил, что пришел сюда без них, потому как, отправившись в кровать, ему пришлось столкнуться с ее ночными концертами.

Посмотрев на ее лицо, он увидел боль в ее глазах, готовую вот-вот скатиться слезами. Она с трудом сглотнула, стараясь сдержать их в узде, и накрыла свою грудь руками.

– Ты собираешься уйти... после всего? Я думала..., – ее голос сорвался, затерявшись где-то между гневом и болью.

При виде нее, внутри Калеба что-то сжалось. Он хотел поцеловать ее, и сказать ей слова, которые остановили бы ее слезы; но потом одна эта мысль о том, что он думал о таких вещах укрепила его решимость и злость.

– Думала что? Что, предложив мне свою маленькую киску, сможешь что-нибудь изменить? Или что отсосешь мой член, а я за это дам все, что тебе, мать твою, хочется?!

Его слова глубоко ранили ее, именно так, как он и намеревался. Он хотел удостовериться, что никакого недопонимания между ними не останется.

Подойдя к ней, он поднял ее подбородок, на что она инстинктивно отпрянула, пытаясь отстраниться от его руки. Он сильнее сжал ее, удерживая на месте.

– Хотя, думаю, было довольно мило, когда ты сказала, что любишь меня.

Под его взглядом, ее плечи поникли, и глаза медленно закрылись.

Он отпустил ее лицо, и она без истерик направилась к кровати. Положив голову на подушку, Ливви свернулась калачиком.

Несколько мгновений он ждал, пока она что-нибудь ответит, но она не произнесла ни слова. Спокойно подойдя к двери, Калеб открыл ее и вышел из комнаты, даже не посмотрев в сторону Ливви.

Осторожно закрыв за собой дверь, Калеб по непонятной причине задумался, почему он вдруг почувствовал себя таким опустошенным.

Обернутый одним лишь полотенцем, он направился к себе. Оказавшись на месте, Калеб постоял с минуту, смотря в никуда, и позволяя стекающей с него воде капать на пол.

Ливви сказала, что любит его, а он заставил ее почувствовать себя глупой. Его сердце разрывалось при воспоминании о ее слезах. Он часто думал о том, что она была красивой, когда плакала, потому как она либо переживала, либо боялась, либо смущалась, но это было не то же самое – он, действительно, сделал ей больно. Она тоже сделала ему больно.

Калеб не мог изменить того, кем он был.

Он уже давно не думал о Рафике. Он был слишком занят тем, что играл с Ливви в идеальную семью. Слишком занят, чтобы подумать о долге, который ему следовало вернуть, и почему он был в долгу перед ним. Возможно, в этом и была причина, по которой, в последнее время Рафик так часто появлялся в его снах. Это было его подсознание, напоминающее ему не растерять свой фокус. Он игнорировал его. Но больше он не мог так поступать.

Позапрошлой ночью он видел сон, в котором говорил с Рафиком о смерти его матери и сестры.

Калеб находился в кабинете Рафика, изучая английский алфавит и произнесение каждой буквы. Он был горд обнаружить тот факт, что отдельными звуками он мог составлять целые слова. Они становились все менее похожими на вереницу изогнутых строчек и медленно, но уверено, он научился читать некоторые слова, не произнося их вслух.

Рафик учил его английскому параллельно с испанским, так как в них использовался один алфавит. Поначалу, это сбивало с толку, потому как они произносились по-разному, но Калеб учился. Арабский и урду было гораздо сложнее читать, но легче произносить, потому как он вырос на этих языках.

Русский был сущим кошмаром, как устный, так и письменный, но Рафик настаивал, чтобы тот учил и его. Калеб знал, что должен был учить русский, потому что он был родным языком Владэка.

После смерти Нарви, Калеб стал жадным до информации про Ростровича, но когда дело доходило до смерти его матери и сестры, Рафик всегда отказывался делиться большим количеством деталей. Где-то своим разумом, Калеб понимал, что инцидент был болезненным для Рафика, но так как у него самого не было известных ему матери или родных братьев и сестер, ему было трудно понять испытываемые им эмоции.

Не считая руководимой Рафиком жажды мести, которую Калеб понимал из собственного опыта, он частенько гадал о том, с чем его наставнику приходилось сталкиваться в эмоциональном плане. Рафик произносил длинные речи о семье, преданности, чести и долге. Он говорил, что у него была ответственность перед его отцом и перед его страной.

– Я ожидаю твоего послушания, Калеб. Ожидаю твоей преданности. Предавший меня делает это только один раз. Тебе понятно? – зловеще спрашивал Рафик.

– Да, Рафик, мне понятно, – отвечал Калеб.

Наконец, вернувшись из своих далеких воспоминаний, Калеб стал вытираться и одеваться. День обещал стать дерьмовым. Хоть это было очевидным.

Его внимание привлек стук в дверь.

Он открыл ее, и Селия тут же опустила взгляд в пол, и низко поклонилась.

– Qué quieres?– спросил он резче, чем намеревался.

Селия неспешно поднялась, в замешательстве глядя на него, но потом объяснила, что ее хозяин – Фелипе – просил его о встрече. Неохотно Калеб согласился спуститься, как только полностью оденется.

Он также напомнил ей покормить Котенка. Он не собирался возвращаться в ее комнату целый день и не хотел, чтобы она голодала.

Кивнув, Селия окинула его – как он расценил – осуждающим взглядом, после чего ушла.

Хлопнув за ней дверью, Калеб быстро оделся... но не потому, что особо торопился.

Позже, спустившись по ступенькам, он встретился с Селией на нижнем этаже. Он заметил ее недовольное выражение лица и инстинктивно понял, что это было связано с тем, в каком состоянии он оставил Котенка. Однако, у него были дела поважнее, нежели заботиться о пренебрежении, демонстрируемое чьей-то секс-игрушкой.

– Отведи меня к нему, – сказал он.

Посмотрев на него с открытым презрением, но, все же, опустив голову в знак понимания, Селия провела его к библиотеке Фелипе. Эта была та самая комната, в которой они встретились с Рафиком, и на мгновение, он задумался, действительно ли именно Фелипе, а не кто-то другой, поприветствует его, как только он войдет. Расправив плечи, он мысленно подготовил себя к любым неожиданностям.

Постучав в дверь библиотеки, и подождав приглашения Фелипе, Селия в последний раз с недовольством посмотрела на Калеба, после чего удалилась.

Ага, ты тоже иди на хрен.

– Входите,  Señor Калеб. Давайте поговорим, – весело сказал Фелипе.

Чтобы ни происходило с Селией, похоже, Фелипе, этого не разделял.

– Могу я предложить вам скотч?

Войдя в библиотеку, Калеб взял предложенный Фелипе напиток.

–  Gracias, – сказал Калеб и сел в кресло рядом с книжными полками.

Он не хотел садиться напротив стола Фелипе.

– De nada, – ответил Фелипе и присоединился к Калебу у книг.

Удобно устроившись на своем месте, Калеб потягивал свой скотч. Возможно, было рановато для алкоголя, но он оправдал это уж слишком долгим днем. Ему не терпелось начать разговор с хозяином особняка и найти для этого дня побольше развлечений.

– Простите меня, Фелипе, но для чего я здесь? – Калеб подвел сразу к делу.