Текст книги "Соблазненная во тьме (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер С. Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Фелипе улыбнулся и отпил из своего стакана.

– Я просто хотел поговорить. Вы со своей рабыней находитесь здесь уже довольно долгое время, а мы так мало успели пообщаться.

Калеб зевнул, но постарался сдержать это в рамках приличия, – И о чем бы вы хотели пообщаться?

Фелипе откинулся на спинку кресла.

– Так серьезен, мой друг. Как продвигается обучение с девчонкой? – спросил Фелипе.

По мнению Калеба, хозяин дома был слишком непринужденным.

– Нормально.

– Только нормально? – Фелипе казался скептически настроенным.

Лицо Калеба вспыхнуло от нарастающего гнева.

– Фелипе, я знаю, что вы являетесь другом Рафика, но никак не пойму, какое вам дело до девчонки. Как вы и сказали, мы здесь находимся уже долгое время, к чему такой внезапный интерес?

– Котенок, – сказал Фелипе с вызывающе приторной улыбкой, – Девчонку зовут Котенок, так?

– Да, – ответил Калеб сквозь сжатые зубы.

– Ну так вот, Калеб, – вдруг выражение лица Фелипе стало мрачнее, – Котенок ваше дело, но Селия – мое, и увидев, как вы вторглись в мое дело, не вижу никаких препятствий вторгнуться в ваше.

Калеб знал, что рано или поздно это должно было случиться.

– Что вам нужно, Фелипе?

– Ну, если быть совсем честным, Калеб, вы перешли границы в моем доме, тем самым выказав непомерное неуважение. Моей целью является позволить вам исправиться.

По телу Калеба распространился огонь, глаза налились гневом.

– О каком неуважении идет речь?

– Вы знаете, о каком, – сказал Фелипе.

В его тоне проскользнула злоба.

– Я не сделал ничего из ряда вон выходящего, и понятия не имею, по какой причине, вы так озаботились вашей собственностью. Очевидно, вы не печетесь об этом так, как печетесь о своих лошадях. Насколько я помню, я также объездил одну из них.

Калеб был нарочито самодовольным.

Все тело Фелипе напряглось от ярости, но, тем не менее, он улыбнулся, – Вам следует быть осмотрительнее, Калеб.

Фелипе спокойно продолжил, – Я – весьма опасный человек в некоторых кругах и так получилось, что я знаю многое о многих. В том числе и о вас.

– Следите за языком, – произнес Калеб сквозь сжатые зубы.

– Я слежу, Калеб. Но также я слежу за вами. И за Котенком, – сказал Фелипе.

Внезапно, теперь ОН стал самодовольным.

– Интересно, что бы сказал Рафик, увидев то, чем вы занимались.

– О чем, на хрен, идет речь? – прорычал Калеб.

– Камеры, Калеб. Такой человек, как я, в том бизнесе, что у меня, не может никому доверять. Поэтому, я наблюдаю за всеми, – сказал Фелипе и улыбнулся.

Сердце Калеба яростно заколотилось в груди, но он изо все сил старался сохранять спокойствие. Он подумал о том, что происходило между ним и Котенком с тех пор, как они приехали сюда. Он подумал обо всем том, в чем он ей признавался, полагая, что они были наедине. Этого было достаточно, чтобы его гнев закипел, а чувство тревоги усилилось.

– Чего вы хотите, Фелипе?

– Фелипе замотал головой, – Я, на самом деле, не хотел, чтобы все сложилось вот так, Калеб. Сказать по правде, я не желаю вам ничего плохого. Я просто хотел поговорить. Но именно вы сделали этот разговор неприятным.

Калеб попытался изобразить раскаяние, – Мои извинения. У меня выдалось непростое утро.

Фелипе улыбнулся, – Да, я в курсе. Однако, эту информацию я планирую сохранить в тайне. Я только прошу вас об одолжении.

Челюсть Калеба заболела от того, насколько сильно он сжимал свои зубы, – О каком одолжении?

– Завтра вечером у меня состоится вечеринка. Я был бы счастлив, если бы вы с Котенком на ней присутствовали, – радушно предложил Фелипе.

– И это все? Вы просто хотите нашего присутствия? – Калеб на это не купился.

Фелипе изогнул бровь.

– Ну... учитывая то, как вы воспользовались моей Селией, я надеялся одолжить вашу девчонку на вечер.

– Она не моя и как вы знаете, она – девственница, – сказал Калеб.

– Да, но я также знаю, что у нее имеются другие таланты, которые не потребуют ее, – он сделал вид, что пытался подобрать подходящее слово, – порчи.

Калебу отчаянно захотелось схватить Фелипе за глотку и медленно выдавить из него душу, но он знал, что это только усугубит сложившуюся ситуацию.

– Я хочу ваших заверений в том, что Рафик ни о чем не узнает.

Улыбнувшись, Фелипе кивнул.

– Конечно, Калеб. Я знаю, вы заботитесь о девчонке. Рафику это не понравилось бы, но я вас понимаю. Она весьма... интригующая.

– Да, – еле выговорил Калеб.

– Она любит вас, – сказал Фелипе.

Калеб пропустил эти слова мимо ушей.

– Рафик будет присутствовать на вечеринке? В последнее время с ним трудно связаться, – вместо этого сказал он.

– Хммм, – начал Фелипе, – Когда это случается, всегда бывает так горько.

Калеб очень внимательно смотрел на своего собеседника.

– К чему вы клоните, Фелипе?

– Рафик отдалился от вас.

Он удивился, когда Калеб ничего не ответил на его слова.

– Неужели вы настолько увлеклись своей игрушкой, что не заметили этого?

Калеб поставил свой стакан на стол. Он не верил в это. Дальнейший разговор не имел смысла.

– Аукцион состоится чуть более, чем через две недели, и он чрезмерно занят. Я знаю, что со дня на день, он должен быть здесь. Поэтому спрашиваю, будет ли он на завтрашней вечеринке.

– Да, – недобро ответил Фелипе.

– Надеюсь, что будет. Вы не находите это великолепной возможностью продемонстрировать ему прогресс, которого вы добились с девчонкой?

– Да, – прошептал Калеб.

Его мысли были наверху, с Котенком, а его грудная клетка была одновременно пустой и слишком полной. Их время подходило к концу.

Нет, оно уже подошло. Отпусти ее, Калеб.

Встав, Калеб вышел их комнаты. Для одного дня, с него уже было предостаточно долбаных противостояний.

Глава 15

Два часа ночи.

Стоя у двери в комнату Котенка, Калеб понимал, что он ничего не мог поделать с тем, что должно было произойти дальше. После своего противостояния с Фелипе, весь остаток дня он только и занимался тем, что метался по своей спальне.

Он обнаружил несколько камер, но все еще не мог быть уверен в том, что нашел их все. Фелипе был больным ублюдком с очевидными наклонностями вуайериста, и совершенным отсутствием чувства приличия и стыда.

Калеб даже где-то ожидал, что кто-нибудь попытается остановить его от крушения каждой найденной им камеры, но никто этого не сделал. Более того, все держались от него подальше. И Калеб не был уверен, что это было к лучшему. Он бы с превеликим удовольствием выместил свою досаду на любого, кто попался бы у него на пути.

После того, как Калеб – не без оснований – уверился в том, что разобрался с камерами, он долго и усердно думал об информации, потенциально известной Фелипе. И ответ на этот вопрос вызывал приступ тошноты.

Он нашел камеры даже в душе, которые были незаметно вмонтированы в вентиляционное отверстие. То, что – как он думал – являлось шурупом, удерживающим лампу над ванным зеркалом, также оказалось камерой. Фелипе напичкал ими каждый уголок своих владений.

Он видел, как Калеб мастурбировал, блять, и даже как наказывал себя.

Калеб решил что убьет Фелипе, правда, выбрав для этого более подходящее время, потому как пока именно хозяин особняка располагал козырями, и Калебу нечем было их крыть.

Рафик собирался вернуться завтра вечером. Он пожелает увидеть Котенка, чтобы убедиться в том, что она готова, и захочет, чтобы Калеб с Котенком вернулись в Пакистан вместе с ним и готовились к аукциону в Карачи. Все близилось к концу, и Калеб не мог ничего предпринять, чтобы предотвратить неизбежное.

Он ничего не мог поделать, разве только поступиться всем, что у него было, возможно, даже собственной жизнью, но он слишком долго и слишком упорно за нее боролся, поэтому поплатиться этим даром было недопустимо.

Медленно открыв дверь, Калеб зашел в комнату Котенка. Он сразу же заметил, что она не включила ночник – что было ей не свойственно – отчего в комнате сгустилась непривычная тьма.

Калеб помедлил, чтобы привыкнуть к темноте, хотя ему это было без надобности. Он бывал в этой комнате достаточное количество раз, чтобы запомнить месторасположение мебели.

Приблизившись к кровати, он услышал дыхание Котенка. На мгновение он подумал о том, чтобы уйти и дать ей спокойно поспать, но потом одернул себя – это должно было произойти именно сейчас. Раздвинув шторы, он позволил лунному свету проникнуть в комнату и пролиться на ее спящую фигурку.

Внимательно рассмотрев Котенка, он увидел, что ее глаза были припухшими и красными. Она прижималась к одной из подушек, в то время как ее волосы покоились на другой, а одеяло было натянуто до самого подбородка.

Протянув руку, он прикоснулся к ее волосам. Неодобрительно зевнув, Котенок еще сильнее закуталась в одеяло.

– Будь нежным, – сказала она, глядя ему прямо в глаза.

Приподняв уголок одеяла, он увидел ее обнаженное плечо и чуть ниже – спину и ребра.

– Если бы я только мог, – прошептал он в темноту, уверенный, что она не могла его слышать.

Он откинул одеяло, и в его животе тут же зародилось чувство похоти.

Котенок проснулась – обнаженная и напуганная – она села на кровати, прикрываясь подушкой.

– Что происходит?

Она потерла глаза.

– Пойдем со мной, – сказал он с напускной храбростью, как бы намекая на то, что он был не в настроении иметь дело с ее возражениями.

Засомневавшись всего лишь на секунду, она отбросила подушку, и встала перед ним с вопросительным выражением лица. Он неотрывно смотрел ей в глаза, пока не увидел, как все вопросы исчезли, и она опустила свой взгляд в пол.

– Пойдем, – сказал он и направился к двери, она последовала за ним.

Они прошли по коридору в полной тишине, что было и хорошо, и плохо, подумал Калеб. Он оглянулся, ожидая увидеть ее блуждающие глаза, но она, казалось, больше была занята своей дрожью.

– Тебе холодно? – спросил он.

Он стал спускаться по ступенькам.

– Немного, Хозяин, – мягко ответила она.

На секунду, он остановился, удивленный ее обращением, и снова продолжил свой путь.

– Это не займет много времени.

Калеба удручала мысль о том, что он отталкивает Котенка навсегда. Его ни коим образом не радовало, что вскоре она настолько сильно возненавидит его, что это уничтожит любые теплые чувства, которые она испытывает – или не испытывает – к нему. Ему не нравилось, что с тех пор, как они появились в этом особняке, Фелипе, и возможно, Селия, наблюдали за ней... за ними. Неожиданно, он возненавидел саму идею о том, чтобы продать ее Владэку Ростровичу.

Так или иначе, он потратил целый день, чтобы свыкнуться с каждой из этих мыслей.

Спускаясь по лестнице, он слышал позади себя шлепанье ее босых ног о мраморный пол. Посмотрев назад, он увидел, как ее грудь подпрыгивала от каждого шага.

Если во всем этом и оставалось светлое пятно, то это было удовольствие с оттенком вины от времени, которое ему осталось провести с Котенком. Даже, если это время будет потрачено на ее мучение наслаждением и болью... а может, именно эта чувственная смесь и доставляла ему удовольствие.

В процессе становления человека со специфичными вкусами, предпочтения Калеба не изменились. Он все еще любил власть и контроль. Он все еще любил пробовать слезы Котенка и вызывать в ней жажду удовольствия, независимо от ее первоначальных слов о том, что она этого не хотела. В общем, он все еще был свихнувшимся сукиным сыном – как и всегда – и собирался насладиться каждой минутой того, что их ожидало в расположенной внизу темнице.

Калеб уже убедился в отсутствии камер.

Дойдя до последней ступеньки, он обернулся, и стал дожидаться Котенка.

– Прекрати озираться по сторонам, и поторапливайся, – подгонял он.

Мимолетом взгляд Котенка встретился с его, после чего она прикрыла свою грудь руками, и оставшееся расстояние прошла уже быстрым шагом. Когда она встала перед Калебом, он увидел, как сильно она дрожала. Быстро отвернувшись, Калеб направился к своей цели, и Котенок поспешила следом, практически наступая ему на пятки.

Наконец, он дошел до тяжелой деревянной двери, которая привела их еще ниже – в то место, что когда-то было винным погребом, а сейчас стало темницей для гораздо более интересных развлечений. Нехотя он отдал должное Фелипе – мужчина обладал впечатляющим воображением.

– Дай мне руку, – сказал он Котенку.

На ощупь ее ладошка была холодной и влажной, но Калеб умолчал об этом, продолжая пробираться глубже сквозь окружающую их темноту. Осторожно делая каждый шаг, Калеб вел Котенка за собой, и еще через несколько метров, он потянулся к включателю.

Свет вспыхнул, озарив ступени бледно-желтым светом.

Дрожь Котенка усилилась, и она вцепилась ему в руку. Несмотря на то, что Калеб мягко тянул ее вниз, она больше не сделала ни одного шага. Казалось, она была не в состоянии двигаться, что говорило о ее страхе.

Тем не менее, она не жаловалась. И не плакала. Ее ужас был очевиден, но храбрости в ней было больше.

Не произнеся ни слова, Калеб повернулся и перекинул ее через плечо, на что Котенок резко втянула в себя воздух, и это было единственным проявлением ее возражения.

Она крепко держалась за него, пока он продолжал спускаться по ступенькам.

– Раньше это место было винным погребом, – тихо сказал он у изгиба ее бедра.

Ее тело снова задрожало, но на этот раз, это было связано не с холодом. Все вокруг нее было уставлено приспособлениями для ограничения движения, а также причиняющими боль инструментами. В центре комнаты стоял большой, обтянутый кожей стол, с которого свисали устрашающие металлические штуки.

Калеб глубоко вздохнул. Хоть ему и не особо нравилось то, чем он должен был здесь заняться, но он был уверен, что это доставит ему удовольствие.

Даже сейчас, опуская ее с плеча на руки, тем самым заставляя ее вцепиться в него еще крепче, он стал твердым.

Калеб не сомневался в ее надежде на лучшее, но она ошибалась, ведь он намеревался с ней кое-что сделать.

Приподняв ее ноги, он позволил Котенку обернуть их вокруг своей талии, на мгновение насладившись чистым и влажным ароматом ее волос, ощущением ее теплой груди, прижимающейся к его телу, и ее киски, дразнящей его живот.

– Первое, что ты должна усвоить, – мягко сказал он в ее волосы, – Это полное повиновение, которое, при необходимости, будет получено силой.

Опустив одну руку, он провел ею вниз по ее спине, потом по округлости ее попки, пока не добрался до слегка приоткрытых губ ее киски. Ахнув, она застыла в его руках.

– И, несмотря на то, как я мучаю тебя, я всегда нахожу способ сделать тебе приятно.

Он стал медленно потирать сокровенное местечко, уговаривая ее стыдливый клитор набухнуть под своими пальцами.

– Разве не так?

Кивнув, она вцепилась в него еще крепче.

– Ты доверяешь мне?

Она замотала головой.

Калеб вздохнул.

– Думаю, ты этому научишься.

Подойдя к столу, он положил Котенка на него, крепко прижавшись к ней своим телом, так как она отказывалась его отпускать. На ее глаза тут же набежали слезы, явственно указывая на ее страх.

– Доверься мне, – сказал Калеб.

Потянувшись к своей шее, он мягко отцепил руки Котенка, удерживая их в своей правой ладони у ее груди.

– Знаю, тебе кажется, будто я не давал тебе повода для доверия, но я никогда по-настоящему не делал тебе больно, если это именно то, о чем ты думаешь.

– Калеб... пожалуйста, – прошептала она.

Калеб знал, что она не хотела произносить этих слов. Он увидел, как она замотала головой и закрыла глаза. Возможно, она ожидала столкнуться с его гневом – и у нее на это было полное право – но он его не испытывал. Он был слишком возбужден для гнева. И слишком удивлен тем, насколько ему было приятно вновь услышать свое имя из ее уст. Даже отдаленное осознания этого факта, послужило ему напоминанием о том, что между ними не могло так больше продолжаться. Их время, проведенное вместе, подходило к концу.

– Просунь свои ноги в стремена, и больше не называй меня по имени, – сказал Калеб.

Он проигнорировал боль в глазах Котенка. Он проигнорировал боль в своей груди.

Резко отступив назад, он властным взглядом наблюдал за тем, как она села и скрестила руки на груди, прикрывая свое обнаженное тело. Она с любопытством осмотрела металлические приспособления, после чего покорно просунула ноги в стремена. Комнату заполнила грохочущая тишина, когда он увидел, что она наблюдала за ним.

Теперь она уже сидела на краю стола с зафиксированными разведенными ногами и бедрами, а ее руки расположились позади нее для поддержки, и Калеб мог только предполагать, о чем она думала.

– Все еще холодно? – спросил он.

– Нет, Хозяин, – сухо ответила она.

– Ложись, – сказал он тем же тоном.

Неспешно, она подчинилась. Подойдя ближе, он закрепил ее бедра, протянув длинный кожаный пояс вокруг каждого из них, и повторил процесс с ее лодыжками и икрами. Теперь она не сможет двигать ногами, и Калебу стало очевидно, что она тоже это поняла.

Ее грудь то вздымалась, то опадала в быстром и глубоком ритме. Медленно, он отошел от нее в сторону угла, откуда достал складной стул.

Глаза Котенка следили за каждым его движением, и как только ее тревога возросла, сердцебиение Калеба ускорилось от предвкушения. Поставив стул между ее разведенными ногами, и оказавшись вне зоны ее видимости, он сел. Возбуждение Калеба стало еще интенсивнее, когда Котенок тщетно попыталась сомкнуть свои зафиксированные ноги.

Ее киска была открытой для его глаз, его прикосновений, для каждого его желания и прихоти. И он старался не одурманивать этим свой разум.

– Поласкай себя, – мягко приказал он.

– Хозяин? – заволновалась Котенок.

Она вздрогнула, когда Калеб провел пальцем вдоль ее плоти.

– Прямо вот здесь, – сказал он.

Он покружил вокруг ее клитора.

– Поласкай себя прямо здесь. Я хочу увидеть, как ты кончишь.

Бедра Котенка еле заметно подались вперед; острая волна желания уже сделала ее соски напряженными, а киску – влажной.

Она засомневалась, но только на мгновение. С трудом сглотнув и прикусив губу, она сделала, как он сказал, и положила правую руку на свою набухшую плоть.

– Ты ласкаешь себя, Котенок? – спросил он.

Он намеренно позволил своему теплому дыханию обдать ее раскрытую киску.

Котенок вздрогнула.

– И-и-иногда.

– Ты кончаешь от своих рук? Калеб осторожно положил свою ладонь поверх ее, сильнее прижимая ее пальцы к ее собственной плоти.

Котенок хныкнула, изогнув свои бедра навстречу их рукам.

– Иногда! – громко проскулила она.

Калеб улыбнулся ей, хоть и знал, что она не могла этого видеть. Ее глаза были устремлены в потолок над их головами.

Подавшись вперед, Калеб провел подбородком по внутренней стороне ее бедра.

– Покажи мне, – сказал он.

Тело Котенка напряглось – он почувствовал это под своей щекой. Он услышал, как она глубоко, прерывисто вдохнула, а затем шевельнула своей рукой под его ладонью.

Поцеловав внутреннюю сторону ее колена, он откинулся на стуле, поправляя ноющую эрекцию в своих штанах. Каждое мгновение, проведенное с ней, сочетало в себе сладость и боль.

Он наблюдал за тем, как ее тоненькие, нежные пальчики нашли эпицентр ее удовольствия и неуверенно прикоснулись к нему.

Неожиданно, он улыбнулся и поднес свою руку к губам, тотчас узнав пропитавший его пальцы вкус Котенка, отчего у него появилось непреодолимое желание облизнуть их... но он не стал этого делать. Потому как знал, что это приведет к незапланированным последствиям.

Котенок выгнула свою спину. Она потирала маленькую точку с нарастающим давлением и скоростью, в то время как все возрастающая влажность делала ее плоть невероятно скользкой вокруг пальцев.

Совсем скоро, с ее губ начали слетать тихие, но настойчивые стоны.

Калеб чувствовал биение собственного сердца в своем члене, гоняющее кровь к его эрекции. Он знал, что ему не следовало возбуждаться – не тогда, когда он уже дважды кончил у ее киски, а затем еще раз, у нее во рту. Однако, воспоминания об этом и визуализация Котенка, которая с каждой секундой текла все сильнее, не ослабляло его желания, а напротив – распаляло его еще больше.

Котенок двигала своими бедрами вперед и назад, сначала медленно, затем с нарастающим темпом, отражающим ее очевидное отчаяние. Пальцы Котенка ласкали ее маленький клитор, делая его заметно более набухшим и красным, но звуки, которые она издавала, исходили от испытываемого неудовлетворения.

– Я не могу... я не могу, когда ты смотришь на меня, – сказала она.

Калеб улыбнулся, – Второе, что тебе следует уяснить – это получать удовольствие всякий раз, вне зависимости от обстоятельств.

Как только он подумал о том, что пытался выразить этими словами, его улыбка погасла, – Познай свое тело, Котенок. Познай, что тебя заводит. Большую часть времени, ты сама будешь отвечать за свое удовольствие. Будут моменты, когда это будет казаться невозможным... и будет невозможным. В любом случае, тебе придется быть убедительной. Убеди меня.

Пальцы Котенка остановились, и единственным звуком, раздающимся в комнате, было ее дыхание, насыщающее ее легкие воздухом. Убрав руку от своего тела, она попыталась сесть.

Встав, Калеб встретился с ее слезящимися глазами, пока она ставила руки позади себя для равновесия.

– Калеб, – ее подбородок дрожал, – Нет.

Казалось, она искала подходящие слова, чтобы их озвучить, и подходящие чувства, чтобы их выразить. Калебу не хотелось слушать то, что она собиралась сказать. Он не мог вынести этих слов.

Калеб шагнул ближе и потянулся к руке Котенка, уклонившись от ее губ, когда она повернулась, чтобы поцеловать его. Этого он тоже не мог вынести.

– Хозяин, – сказал он, – не Калеб.

– Но... ты говорил -

– Я знаю, что я говорил, Котенок. Это было ошибкой, – ответил он.

В свое время он сбил ее с толку, и сожалел об этом. С его стороны было эгоистичным позволить ей такого рода интимность, ведь Котенок ему не принадлежала.

Всхлипнув раз, другой, Котенок все же кивнула.

Взяв ее за руку, Калеб уложил ее обратно на стол. Не дав Котенку времени на дополнительные слезы и слова, он сунул ее мокрые пальчики в свой рот, пробуя с них вкус ее киски... и закрыл глаза от взорвавшейся на его языке терпкой сладости.

Низко постанывая, он всасывал их своими губами, пока не увидел, как глаза Котенка стали темнее и больше, сигнализируя о ее возбуждении. Медленно вытащив пальцы Котенка из своего рта, он направил их обратно к ее киске. На долю секунды, она прикрыла глаза и приподняла бедра навстречу своим пальцам.

– Ты ласкала свой клитор, – прошептал он, выводя небольшие круги на клиторе ее же пальцами.

– Но не забывай, что у тебя есть и эта маленькая, очаровательная дырочка.

Скользнув ниже, он просунул кончик ее тонкого среднего пальчика в ее киску.

– О, Господи! – воскликнула она.

Ее спина выгнулась, тело застыло, но Калеб знал, что это было не от испытываемого оргазма, а от новых ощущений.

– Тебе приятно, зверушка? – спросил он.

Котенок смогла только кивнуть, и осторожно опустившись на стол, стала двигать бедрами.

Медленно убрав свою руку, Калеб снова уселся на стул и продолжил смотреть.

Котенок рассеянно накрыла свою грудь рукой, и стала зажимать сосок между пальцами, как это делал с ней Калеб множество раз. Она хныкнула, и ее первоначальное чувство беспокойства улетучилось, уступив место разрастающемуся удовольствию. Не отрываясь, он смотрел на пальцы Котенка, средний из которых, с каждым неуверенным движением погружался чуть глубже.

Чувствуя, что больше не сможет с собой справиться, особенно с ее вкусом, все еще наполняющим его рот, Калеб снова положил свою руку поверх ее. Его восхищало то, как тело Котенка дрожало от жажды.

Она пыталась продолжить свои ласки, но его рука воспрепятствовала этому. Калеб резко вдохнул, чувствуя головокружение от желания. Наклонившись вперед, он провел языком между ее пальцами.

Котенок вскрикнула.

Она извивалась под его такими нежными губами, позвякивая стременами и наполняя комнату своим отчаянием. Он был слишком нежным. Калеб знал, что она не сможет кончить от таких легких полизываний, поэтому он продолжал свои ласки, периодически проникая кончиком языка в ее киску.

Он обожал, как она хныкала, скулила и стонала. Но после продолжительного промежутка времени, он понял, что должен остановиться, иначе это грозило зайти слишком далеко.

Встав со стула, он посмотрел на дрожащее тело Котенка. Она повернула голову и закрыла глаза, пока ее грудь поднималась и опускалась от тяжелого дыхания. Глубоко вздохнув, он насладился ее вкусом и запахом.

Но все что он запланировал, должно было произойти именно сейчас.

Он выдвинул прикрепленный к столу небольшой ящик.

– Ты прекрасна, Котенок, – сказал он.

Калеб вытащил две пары наручников. Она не открыла своих глаз, но вздрогнула от их металлического звука.

– Ты была очень и очень хорошей девочкой. Надеюсь, ты продолжишь в том же духе.

Он легко пристегнул ее правое запястье к столу и улыбнулся, когда она, наконец, распахнула ресницы и уставилась на него своими большими, вопрошающими, карими глазами.

– Ты не сопротивляешься, – сказал он с широкой улыбкой. – Я впечатлен.

Когда он принялся за ее левое запястье, она было засомневалась, но затем ее рука расслабилась, а дыхание ускорилось. Обездвижив ее наручниками, он потянулся и обвел ее сосок указательным пальцем. Его член дернулся, когда тишина комнаты нарушилась ее вздохом.

Следующим шагом, он ослепил Котенка повязкой, что усилило и без того возбуждающее напряжение в ее теле. Калеб был удивлен, что она не произнесла ни слова, и не стала сопротивляться любым из действенных способов, и он не мог с точностью сказать, нравилась ли ему ее податливость.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

Калеб неторопливо потянулся к аппарату, который – как он и ожидал – станет для нее сюрпризом.

Котенок облизнула губы, – Я думаю... , – она дернула свои наручники, – О том, как сильно хочу, чтобы ты закончил начатое.

Калеб рассмеялся, – Поверь мне. Именно это я и собираюсь сделать.

Он включил электропитание устройства, на что тот издал жуткий, гудящий звук, отличный от генератора. Котенок сразу же попыталась сдвинуться, но все ее усилия вылились лишь в звяканье наручников о крепления. Только и всего.

– Что это? – крикнула она.

– Ты хочешь, чтобы я вставил тебе еще и кляп в рот? – спросил Калеб.

Котенок неистово замотала головой.

– Хорошо, тогда дай мне закончить.

Котенок дернула за свои оковы, когда его пальцы ухватились за ее чувствительный клитор, и прикрепили к нему мягкий зажим. Поерзав бедрами, она попыталась избавиться от него, но тот даже не сдвинулся.

– Я хотел, чтобы ты была послушной и готовой к этому. И ты на верном пути.

Он с силой втянул ее сосок в рот, и несмотря на свой растущий страх, она выгнула спину, пытаясь дать ему больше своей груди. Это было заманчиво, но Калеб отстранился и поместил зажим на сосок, то же самое он проделал и со второй грудью.

Закончив, он отступил назад, наслаждаясь открывающейся перед ним красочной картиной, которую Котенок олицетворяла – ослепленная, привязанная, с зажимами на сосках, тонкие провода от которых тянулись между ее ногами.

– Думаю, я все равно воспользуюсь кляпом – не хочу, чтобы ты кого-нибудь разбудила.

Казалось, что Котенок была готова возразить, но Калеб предотвратил это, поместив кусок мягкой материи ей в рот и закрепив его у нее за головой. Не то, чтобы это было настоящим кляпом, но оно приглушит любые звуки, выходящие из ее рта, и сделает речь невнятной.

– Шшш, – сказал Калеб у ее уха.

– Возможно, этот предстоящий урок, станет самым важным и самым сложным для понимания.

Он погладил ее по волосам.

– Удовольствие доставляется тебе, только когда твой Хозяин того пожелает. За это время ты станешь голодной до него, жаждущей его, и страдающей по нему – также, как и сейчас. Я отправляюсь спать. Если ты продолжишь быть хорошей девочкой, может быть, я позволю тебе позавтракать со мной.

Котенок была на середине свой приглушенной тирады, когда одновременно через ее клитор и соски прошел пульсирующий электрический разряд. Калеб наблюдал за тем, как ее тело парализовало от страха и сильнейшего удовольствия. Выбранное напряжение было достаточным слабым, чтобы не причинить боли, но достаточно сильным, чтобы заставить ее тело сжиматься.

Напрягшись, Котенок подалась к источнику наслаждения. Она выгнула спину, теряясь в ощущениях, доставляемых зажимами, нежно потягивающих ее за соски, и пропускающих через них легкие разряды. Когда это ощущение неожиданно закончилось, ее бедра осторожно приподнялись от стола в поисках освобождения. Она вскрикнула от разочарования, не имея возможности унять свою потребность, ни оргазмом, ни его отсутствием.

Еще раз, задержав на ней взгляд, Калеб направился к лестнице. По дороге он кинул через плечо, – Это будет долгая ночь. Удачи, Котенок.

Выйдя из винного погреба, Калеб прислонился спиной к двери, и выдохнул, сопротивляясь порыву сбежать вниз по ступенькам и проникнуть в эту прекрасную, жаждущую секса девственницу.

– Блять, – резко выругался он и направился в свою комнату.

Вымотанный, Калеб взглянул на часы. Было поздно, или рано, в зависимости от того, как на это посмотреть. Раздевшись, он выключил свет. В темноте его комнаты, она явилась к нему.

С силой сжимая свой эрегированный член, он представлял Котенка рядом с собой. Он представлял, как она выглядела внизу: с разведенными ногами, открытой и влажной киской.

Его член резко дернулся в кулаке. Он крепко схватил его, выжимая из него теплую смазку, и растирая ее по головке.

Калеб фантазировал о том…

Как раскрывает пальцем аккуратные губы ее маленькой, скользкой киски и смотрит, как она стонет. Как скользит своим членом вверх-вниз у ее входа, покрываясь ее соками, подготавливая их обоих. О том, как подается вперед, прижимаясь своим обнаженным телом к ее теплым грудям.

Вне своей фантазии он громко простонал, ускоряя ритм движений.

– Займись со мной любовью, – прошептала она и неожиданно они оказались в ее спальне.

Потянувшись вниз, он задрал ее сорочку и толкнулся в нее своим членом. Он был нежным, терпеливо ожидая пока она расслабится, а ее ноги раскроются, после чего толкнулся еще раз.

– Я люблю тебя, – сказала она со слезами на глазах.

Она поцеловала его и зарылась пальцами в его волосы, побуждая его проникнуть в себя еще глубже, продолжая говорить, что любит его. Он погрузился в нее до упора.

Калеб двигал рукой все быстрее и быстрее. Его яички подтянулись, готовые вылиться оргазмом, который он так долго сдерживал.

Калеб входил и выходил из ее тугого жара, пока она стонала и вскрикивала в своем наслаждении.

– Я твоя, – задыхалась она, – только твоя.

Неправильно фантазировать о таких вещах, но Калебу было все равно. Фантазии – это все, что у него осталось, и никто не мог их у него забрать.

Он громко зарычал, когда его оргазм вырвался наружу, покрывая его теплой, липкой спермой.