Текст книги "Соблазненная во тьме (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер С. Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
Глава 24
День 11: 5:00 утра
- Тебе больно? – шепчет Калеб.
Его светлые брови хмурятся в беспокойстве. Я никогда не видела его таким. Он всегда спокойный, расслабленный.
Потянувшись, я глажу его прекрасное лицо.
– Я в порядке.
Он вытирает мне глаза, – Тогда почему ты плачешь?
– Не знаю, – отвечаю я, продолжая блуждать пальцами по его лицу.
– Думаю, я просто счастлива.
Он улыбается, – Странное выражение счастья, но ладно.
Он наклоняется, и я чувствую, как он слизывает одну из моих слезинок.
Я ерзаю, – Что ты делаешь? – смеюсь я.
– Мне было любопытно, – шепчет он слишком серьезно.
– Насчет чего?
– Есть ли разница между вкусом счастливых слез и грустных, – говорит он.
Его слова заставляют меня расплакаться еще сильнее. Я не могу это контролировать. Я переполнена всем на свете.
– И? – еле выговариваю я.
– Думаю, эти слаще, – шепчет он и целует меня, – хотя, наверное, это из-за твоей кожи.
И мы растворяемся в счастливом смехе.
Я слышу голоса.
Я лежу на кровати. В течение нескольких секунд, я не могу понять, где нахожусь. Комната чересчур маленькая. На окнах стоят решетки, и эта кровать не принадлежит Калебу.
– Я не могу вернуться через три часа. Мне нужно поговорить с ней прямо сейчас, – произносит какой-то мужчина.
Его голос кажется знакомым, но я не могу понять, почему. У меня не получается распознать его владельца.
Это Рид. Калеба здесь нет, разве ты забыла?
Я чувствую, как по моим щекам стекают слезы, и как сжимается горло. Теперь я окончательно в сознании. Я помню, где нахожусь.
Я в больнице. Калеба нет. И я снова одна во тьме.
Всего лишь несколько секунд назад, я обнимала его своими руками. Я прикасалась к нему. Вдыхала его запах. Пробовала его кожу своими губами. А теперь, он исчез. Я была забыта.
Боль воспоминаний выбила из меня весь воздух, и я сделала глубокий вдох, а потом выдохнула, высвободив из себя неподдельную скорбь. Он ведь только что был здесь, нежился в моих объятиях, а сейчас... я его потеряла.
– Помоги мне! Пожалуйста! – кричу я.
Я не знаю, к кому именно обращаюсь. Может, к Богу. А может, к дьяволу. Я просто хочу, чтобы эта боль ушла.
Дверь в мою комнату резко открывается.
– Оливия?!? – кричит Рид.
Я не признаю его. Я сижу на коленях, уткнувшись головой в кровать, и рыдаю. Я крепко закрываю глаза, в надежде вернуться ко сну. Я хочу снова оказаться в нем, с Калебом.
Я не могу, мать его, дышать! Я не могу дышать без него.
Хоть я этого и не хочу.
– В чем дело? – взволнованно спрашивает Рид, – Вам больно? Поговорите со мной!
Прочь, прочь, прочь.
– Это больница, агент Рид! Пожалуйста, уберите свой пистолет! – говорит какая-то женщина.
- Я люблю тебя, Калеб. Я тебя люблю! Если ты хоть немного заботишься обо мне... пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не оставляй меня. Я не знаю, как жить без тебя. Не заставляй меня это делать, не заставляй меня возвращаться и пытаться быть той, кем я уже никогда не буду.
– Ливви...
– Нет!
Я кричу в своей печали. Я ничего не могу с этим поделать. Я бы сделала, если могла. Я знаю, что они за мной наблюдают. Я чувствую спиной их прожигающие взгляды.
Они не понимают этого. Ни один из них. Я совсем одна, и в этом вина Калеба.
– Пожалуйста, – молю я. – Пожалуйста, останови это.
– Мисс Руис? – осторожно произносит Рид, – Ливви?
– Отойдите назад, агент Рид. Она находится в состоянии припадка, и если вы окажетесь слишком близко, она может причинить вам вред, – говорит женщина.
– Она ничего не сделает. Я беру это на себя, – отвечает Рид.
– Сэр...
– Она проходит свидетельницей в федеральном расследовании, и мне нужно поговорить с ней прямо, блять, сейчас. Я не хочу, чтобы ее накачали транквилизаторами. Выметайтесь! – кричит Рид и его присутствие начинает проникать сквозь дымку моей печали. Я продолжаю заставлять себя дышать.
Я продолжаю твердить себе, что нахожусь здесь уже не первый день.
А Калеба нет со мной целую вечность. Его здесь и не было. И он не ласкал меня. Не обнимал меня.
– Живи для меня, Котенок. Будь такой, которой ты бы никогда со мной не стала. Пойди в школу. Встреть нормального парня, и влюбись в него. Забудь меня.
– Я не могу! – кричу я в пустоту.
Дыши!
Дыши!
Дыши.
Дыши.
Я слышу, как открывается и закрывается дверь, и задумываюсь над тем, есть ли кто-то рядом, но не могу заставить себя поднять глаза.
Моей спины касается робкая рука, и я всхлипываю.
– Ливви? – говорит Рид.
– Уходи, – рыдаю я.
– Я... не могу оставить вас в таком состоянии, – шепчет он.
Судя по голосу, ему неудобно.
– Я в порядке. Пожалуйста, уйди.
– Вы не в порядке. У вас срыв, – зло произносит он.
– Почему ты здесь? – шепчу я.
Разговор с Ридом все дальше уносит меня от моего сна, моей печали. Я не уверена, что готова. Я слишком уязвима, и не могу с ним говорить.
– В моем деле имеются значительные сдвиги. Все происходит довольно быстро.
– Что это означает, Рид? – устало произношу я.
Он тяжело вздыхает, словно его придавило неподъемным грузом. Помимо моей воли, меня это заинтересовывает.
– Я пришел... чтобы услышать оставшуюся часть вашей истории.
Мое сердце начинает биться сильнее. Он сказал, 'сдвиги в деле'.
Я знаю, что Рид лжет, но насчет чего?
Калеба!
Я резко сажусь, отчего моя голова идет кругом, но Рид меня придерживает. Схватив его за пиджак, я тяну его к себе. Я в безумстве. Его руки опускаются на мои плечи, и он меня отталкивает. Сильно. Когда я заваливаюсь назад, он хватается за мое предплечье и молниеносно швыряет меня на кровать. Я ругаюсь на него, брыкаясь и дергаясь, но до того, как до меня доходит происходящее, он уже скрепляет мои руки у моей груди, и усаживается на мои ноги.
– Слезь с меня!
– Успокойтесь!
Я смотрю на Рида впервые с тех пор, как он пришел. Он тяжело дышит, его волосы – сущий кошмар, сродни состоянию его рубашки и пиджака.
– Ты нашел его тело? – шепчу я.
Я не знаю, что буду делать, если он скажет 'да'.
– Что? Нет. Нет! – восклицает Рид.
Выражение его лица из злого превращается в жалостливое. Эта новость чистое облегчение, но я не могу перестать плакать.
Рид медленно меня отпускает, и я перекатываюсь на бок, к нему спиной. Он гладит меня по спине, но кажется, когда понимает, что делает, отходит подальше. Я слышу, как он садится на стул.
– Что произошло? – через несколько минут спрашивает он.
Мои рыдания сходят на нет, и я отвечаю, – Плохой сон. Хотя, не совсем. Самое плохое – было проснуться и понять..., – я не могу продолжать.
Некоторое время Рид молчит. То же самое делаю и я. Его визит посреди ночи олицетворяет собой дурное предзнаменование. Что-то произошло, и я одновременно и хочу и не хочу этого знать.
В конце концов, Рид откашливается, – К тебе моленье, Лета, возношу:
Коль это сон, продли его, прошу, – шепчет он.
Я не удивлена, что она знает Шекспира. Рид очень умный человек.
Я улыбаюсь, несмотря на испытываемую тоску, – 'Двенадцатая ночь', эти слова Себастьян произносит Оливии.
– Я в курсе. Я, знаете ли, учился в одиннадцатом классе, – говорит он, и посылает мне кривую улыбку.
– Разве это было не миллион лет назад? Я удивлена, что ты до сих пор это помнишь, – шепчу я.
Кожа на лице кажется стянутой от количества пролитых слез, и я уверена, что выгляжу как тихий ужас, но я наконец-то начинаю чувствовать себя лучше. Все мысли и воспоминания последних дней, бушующие в моей голове, упорядочились и ко мне вернулась ясность. Я слышала, что говорят, будто время лечит, но если сон так легко затянул меня назад в прошлое, отчего мне было невозможно вспомнить настоящее, я сомневаюсь, что это самое время мне чем-нибудь поможет.
Калеб живет в моих снах.
– Я помню лишь обрывки, мисс Руис, – говорит Рид,
Перевернувшись на спину, я пялюсь в потолок. Моя мигающая точка уже давно была заменена, но я все еще слышу жужжание, сопровождающее: зажглась – потухла – зажглась – потухла – жжж – зажглась.
– Почему ты здесь, Рид?
Мой взгляд остается сфокусированным на потолке, на моем дыхании, и на попытках подготовить себя к тому, что мне предстоит услышать.
– Я вам уже говорил – чтобы услышать окончание истории, – произносит он вполне серьезно.
– Но это не единственная причина, так ведь?
– Нет. Не единственная.
Он снова откашливается, – Вам о чем-нибудь говорит имя Джеймс Коул?
Я сбита с толку.
– Нет. А что?
– Всплыла некая информация, и мне нужно было кое-что узнать, только и всего, – говорит Рид.
– Неважно. Думаю, это несущественно.
– Ты бы не спрашивал, если бы это было несущественно, Рид.
Он разжег мой интерес, и поэтому я пытаюсь принять сидячее положение, чтобы оказаться к нему лицом, и еще лучше читать его эмоции. Он выглядит так, будто не спал несколько дней.
Рид подается вперед, упираясь локтями в свои колени.
– Я пришел сказать вам, что с вас сняты все обвинения.
Он произносит это на одном дыхании, ровно, но мне слышится что-то еще.
– Как только вас освободит лечащий врач, я проведу с вами инструктаж о сохранении тайны. Вы подпишите некоторые бумаги и сможете прямо сегодня покинуть это место.
– Что?! – восклицаю я, словно помутившись рассудком.
Эта новость для меня – настоящий шок. Я не готова уйти. Я не готова начать жизнь заново. Я не готова принять тот факт, что Калеба нет, и мне придется оказаться в этом мире совсем одной.
– Мы знаем, где пройдет аукцион и знаем нескольких действующих лиц, которые будут на нем присутствовать, – говорит он.
– Я бы хотел рассказать вам чуть больше, но мне было велено держать язык за зубами. Единственное, я могу сказать, что все закончено, Оливия. Вы свободны. Вы в безопасности. Вы вольны вернуться к своей жизни, также как и другие жертвы.
Мое сердцебиение кажется беспорядочным. Я не могу позволить Риду уйти, не рассказав всего, что было. Мне нужно, чтобы он понял. Моя информация, мои показания были всего лишь предметом торгов и если он откажется, то я не знаю, что мне делать.
– Откуда тебе известно, где пройдет аукцион? – в неистовстве произношу я.
Рид сверлит меня взглядом, – Почему вы спрашиваете это таким тоном? – допытывается он, сузив глаза, – Что вы от меня утаили?
– Пожалуйста, Рид. Ты должен рассказать мне, что тебе известно. Больше целой гребаной недели, я выворачивала свою душу наизнанку. Пожалуйста, не оставляй меня в неведении. Я заслуживаю знать!
Я умоляю его, не испытывая из-за этого никакого стыда.
– Это дело намного сложнее, чем мы могли ожидать, мисс Руис. На данный момент, оно находится не в моей компетенции. Федеральное Агентство Расследований в Пакистане согласилось руководить совместной оперативной группой.
Лицо Рида становится кислым, – Ах, да, меня заверили, что мое участие непременно будет отражено в отчете по делу!
Поднявшись с места, он принимается вышагивать по палате. Его злость и замешательство очевидны, но я не понимаю их причин.
– Что это значит, Рид? Что произойдет после того, как всех арестуют?
Мне хочется выбраться из кровати, и следовать за безумным агентом, мечущимся в небольшом пространстве, но я знаю, что это будет его только нервировать, и он мне вообще ничего не скажет.
– Зависит от обстоятельств, – говорит он сквозь сжатые зубы. Он останавливается на мгновение, что-то обдумывая. Вырвавшись из своих мыслей, он смотрит на меня, и я вижу в его глазах сожаление. Мое сердце практически останавливается.
– Судебного разбирательства не будет, – говорит Рид.
Он возобновляет свое хождение, сжимая волосы на затылке в кулак.
– Я знал, что так могло произойти. Но мне не хотелось в это верить. Последние несколько часов я только и делал, что спорил со своим начальником. Просто тут...
Кажется, Рид сам не свой.
– Я уверен, что последует масса арестов. Людям, которых собирались продать, несомненно, будет предоставлено убежище, но... никакой справедливости не будет. Не такая, которую заслужили эти жертвы.
– Как такое возможно? – всхлипываю я.
– Как ты мог такое допустить?
– Рафик является весьма высокопоставленным военным чиновником армии Пакистана, Ливви. Его правительство не позволит обнародовать такой скандал. Они дали добро нашей стороне на принятие участия в рейде, в обмен на неприкосновенность своих подданных. Когда все страсти улягутся, они сами разберутся, кто там был, а кого не было – это нормы международной политики.
У меня появляется такое ощущение, словно в мою грудь заехали тараном. Второй раз за свою жизнь, я понимаю жажду мести Калеба.
Я могла убить. Я уже это делала, и ни о чем не жалею. Некоторые люди заслуживают смерти.
По моему лицу катятся неугомонные слезы, пропитывая насквозь. Но я не испытываю чувства грусти. Меня переполняет гнев, и мне некуда его излить. Здесь некого убить, нечего сломать, и некуда пойти.
– Рид, – рыдаю я, – я должна тебе кое-что сказать. Пожалуйста, умоляю, попытайся меня понять. Мне нужна твоя помощь.
Сцепив ладони, я так сильно прижимаю их к своей груди, что буквально чувствую, как мои пальцы оставляют на мне синяки.
Рид трет руками свое лицо, – Пожалуйста, не говорите мне ничего изобличающего, мисс Руис. Сейчас я ничего не могу сделать, и если мне снова придется поместить вас под арест, это добавит еще дерьма к и без того паршивому дню. Все, что у меня есть – это моя честность. Не заставляйте меня выбирать между нею и вами.
– Пожалуйста, Рид! Я должна рассказать тебе оставшуюся историю, – молю я.
Это была самая важная часть, которую я приберегла до момента, пока не смогу доверять Риду. Я только надеюсь, что еще не слишком поздно.
– Я слышал все, что было необходимо. Мне нужно было расследовать пограничный инцидент. С вас сняли все обвинения. Мне надо было узнать место проведение аукциона – все сделано. Я выполнил свою работу. Я пришел с сообщением о том, что вы свободны, и собирался выслушать конец истории, чтобы вы с этим покончили, но если вы хотите изобличить себя, я не желаю этого слушать. В противном случае, мне придется принять соответствующие меры. Вам понятно?
Рид зол, но мне без разницы. Калеб слишком важен. Он столь многим пожертвовал ради меня, вплоть до того, что защитил меня от меня самой. Я была готова последовать за ним куда угодно, и делать все, о чем бы он меня ни попросил, но он заботился обо мне достаточно хорошо, чтобы мне это позволить. Насколько я знала, он должен был присутствовать на аукционе, чтобы убить Владэка, подставив свою собственную жизнь под угрозу. Теперь настала моя очередь его спасать.
– Пожалуйста, – не унимаюсь я, – ты должен ему помочь. Если его арестуешь ты, он будет жить. Но неизвестно, что произойдет, если он останется в Пакистане. Ты сам говорил, что в своей стране у Рафика имеются огромные связи. Пожалуйста! Пожалуйста, Рид! Помоги ему.
Рид стоит неподвижно, но его грудная клетка резко вздымается и опадает при каждом вздохе.
– Вы хотите сказать, что Калеб жив? – шипит Рид.
Мое сердце скачет галопом.
– Нет. Все еще нет. Но если бы и был... Ты бы ему помог?
– Черт вас побери, Ливви!
Рид отпихивает стул, – Вы лгали мне!
– Возможно!Возможно, да, – молю я.
Мне неизвестно, может ли формулировка вещей в условном наклонении хоть что-нибудь изменить, но я должна попытаться. Я должна знать, что Рид может мне помочь. Я должна знать, что он на это пойдет.
– Мне требовалось время, а ты мне его не давал, – рыдала я, – ты просто вошел сюда, называя меня долбаной террористкой. Что мне полагалось делать?
– Вам полагалось сказать мне правду! Это был уговор. Вы рассказываете мне правду, а я вам помогаю, – говорит Рид, и снова начинает ходить.
– Я так и сделала! Я рассказала все, что тебе нужно было знать. Я помогла тебе найти место аукциона, но теперь ты... говоришь, что о справедливости можно забыть! Так кто из нас лжец, Рид? – заливаюсь я слезами.
Повернувшись, Рид пристально смотрит на меня. Его одолевает многое: злость, усталость, и грусть. Но вскоре, он отводит взгляд, и плюхается на стул.
– Рид? – я подползаю чуть ближе.
– Я ничего не могу сделать, Ливви. Группа уже в пути, а ФАР вовсю раздает указания, – говорит он.
Его слова кружатся в моей голове, пока я не улавливаю их истинного значения – я больше никогда не увижу Калеба.
Внутри, я чувствую себя мертвой. Пустой. Выпотрошенной. Вскрытой.
– Но... должен же быть какой-то выход, – хриплю я.
Рид мотает головой. Мысленно, я слышу свой крик. Я вижу, как разрываю свою кожу, и выдергиваю свои волосы.
В реальности, я неподвижна – ни слез, ни криков, ни плоти, отделяющейся от костей.
Рид молчит. Он не может мне помочь. Да и никто не может. Мои мысли возвращаются к Калебу и последним дням, проведенным вместе.
***
Калеба не было несколько часов. Я сидела на полу, рядом с его револьвером, ожидая чего-то, кого-то. Несколько раз я думала о том, чтобы выйти из комнаты, и отправиться на его поиски, но отговорила себя от этой затеи.
Калеб сказал ждать. И я ждала.
Меня стало окутывать чувство страха, когда я увидела полоску света, показавшуюся в прорезях штор. Солнце уже всходило, а Калеба все еще не было.
Я задумалась, что может быть, вернется Селия, но это было сомнительно. Мостик между нами был окончательно и бесповоротно сожжен. Моим единственным утешением было то, что она бы не позволила Фелипе причинить мне боль.
Внезапно, послышался громкий стук в дверь, за ним последовал второй.
Казалось, мое сердце подлетело к горлу, но затем я вспомнила, что Калеб говорил о том, что постучит два раза. На всякий случай, я потянулась к револьверу. Я наблюдала за тем, как поворачивается ручка и распахивается дверь, и мне с трудом удалось переварить представшую моему взору картину.
В дверях стоял Калеб.
Он весь был покрыт грязью, и вымазан в крови.
– Калеб? – с трудом прошептала я, но все еще не могла пошевелиться.
Он не отходил от дверного проема, и просто стоял там, застыв взглядом на какой-то отдаленной точке. Калеб выглядел так, будто он плакал. Его голубые глаза были опухшими и красными. У него на лбу был порез, кровь из которого заливала его глаз.
Он даже не моргал. Я тут же разрыдалась. Произошло что-то страшное. Что-то ужасное! Я медленно поднялась.
Схватив оставленную мне Калебом рубашку, я натянула ее через голову. Мы должны были выбираться отсюда, и теперь от меня зависело, удастся ли нам это сделать.
Я рыскала в поисках штанов, но вместо них обнаружила всего лишь пару боксеров Калеба. Он даже не шелохнулся.
– Калеб? – прошептала я и подошла чуть ближе.
На мгновение, уголки его губ опустились вниз, словно он вот-вот заплачет, но затем его лицо вновь приняло выражение полнейшего ступора.
– Ты пугаешь меня, Калеб. Пожалуйста, скажи что-нибудь, – всхлипнула я.
Из его открытых глаз полились слезы. Это было больше, чем я могла выдержать – видеть его, терзаемого настолько сильной болью, и не знать ее причины. Ринувшись вперед, я обернула свои руки вокруг него.
– Пожалуйста, Калеб! Да очнись же ты, черт бы тебя побрал!
Он навалился на меня, и мы оба рухнули на пол. Когда я оказался на спине, Калеб придвинул меня ближе, высвобождая в мою грудь неистовый вопль.
Этот звук ужаснул меня, но я обняла его также крепко, как и он меня. Я могла помочь только этим. Все его тело дрожало и сотрясалось от силы вырывающихся из его груди рыданий.
Мне казалось, будто кто-то вонзил нож в мои кишки, и провернул лезвие. Единственное, что я могла делать, чтобы не закричать – это обнимать его. Моя рука дрожала, когда я гладила его по волосам, – Шшш, Калеб. Шшш. Все хорошо. Что бы там ни было, все хорошо.
Я всхлипнула, когда он обнял меня крепче, пытаясь еще глубже зарыться в мою грудь. Его волосы были слипшимися, сухими и грязными от песка.
Он что-то копал. И был вымазан в крови.
– Шшш, малыш, – шептала я, продолжая гладить Калеба по волосам. Он так сильно меня обнимал, что почти лишал меня возможности дышать.
– Чья эта кровь?
Я почувствовала, как он быстро и яростно замотал головой, и случайно попал мне по подбородку, заставив меня поморщиться от боли.
– Хорошо. Все хорошо. Мне не нужно об этом знать.
Я не понимала, как к нему подступиться. Мужчина в моих руках не был Калебом, он был всего лишь оболочкой живого человека. Примитивного и убогого. У меня были свои подозрения относительно того, кому могла принадлежать кровь на Калебе, но я не осмелилась высказать их вслух.
Он убил своего единственного друга. Ради меня.
Моя грудь тряслась от силы сдерживаемых мною рыданий. Я была нужна Калебу, поэтому не могла расклеиться.
– Мы должны идти, Калеб, – прошептала я. – Нам небезопасно здесь оставаться.
Калеб поспешно сдвинулся, поднялся с моей груди, и окружил меня своим телом. Он казался хищником, и на уровне инстинктов я знала, что мне нельзя было кричать. Калеб оглядел меня, торопливо скользнув от моих глаз, к моим губам, и вниз до самых моих ног. Я сомневалась в том, что он хотя бы понимал, кто я такая.
У меня заболели пальцы, когда он неожиданно вырвал их из своих волос. В моих руках осталось несколько его прядей.
Не сдвигаясь с места, я перевела глаза на свои пальцы. Калеб проследил мой взгляд, и внимательно смотрел на меня, когда я медленно подняла свою руку. Я приложила свои пальцы к ране на его голове, вытирая кровь. Ему нужно наложить швы.
Закрыв глаза, Калеб позволил мне к нему прикоснуться.
– Нам нужно идти. Пожалуйста... давай уйдем, – повторила я.
Глаза Калеба резко распахнулись и сфокусировались на моем лице. В течение нескольких секунд, он просто смотрел.
– Моя, – прошептал он.
– Твоя, – сказала я.
Калеб обрушил свои губы на мои с такой яростью, что я его чуть не оттолкнула. Время было совсем неподходящее. Наши жизни были в опасности, но Калеб нуждался во мне. Он нуждался в моей близости, и я была обязана дать ему все, что он пожелает.
Отодвинув подальше страх, я открыла свой рот, и позволила его языку ворваться внутрь. Он застонал, когда я обняла его, притягивая к себе. Я дернула за его испачканную рубашку, и разорвала поцелуй только для того, чтобы стянуть ее ему через голову.
Мое лицо засыпало песком, и я была уверена, заляпало кровью, но смахнув все это тыльной стороной ладони, я продолжила целовать Калеба. Казалось, его руки были одновременно везде – прикасались к моим волосам, притягивали меня ближе, и сжимали мою грудь. Его колено протиснулось между моими ногами, разводя их в стороны.
Я подчинилась, позволив Калебу прижаться ко мне пахом. Внутренней стороной бедра, я чувствовала его член, рвущийся из джинсов.
Пока мы хватались друг за друга, некоторая часть безумного поведения Калеба передалась мне, и, не успев понять, что я делаю, я стала спихивать его с себя, взбираясь верхом.
Схватив меня за рубашку, он издал звук, который я расценила, как предупреждение.
– Твоя, Калеб. Клянусь, – прошептала я.
Взявшись за край своей одежды, я стянула ее через голову, открывая ему свою грудь. Его губы впились в мой сосок, заставив меня вскрикнуть, и прижать его голову к себе. Я оседлала его бедра, потираясь о него через разделяющую нас одежду.
Несмотря на животную мощь, Калеб не причинял мне боли. Он бы это сделал, если бы я дала повод, но я была ему открыта, словно вода путнику.
Когда его губы оторвались от одной моей груди, я подала ему вторую.
– Я люблю тебя, – сказала я, гладя его по волосам.
Калеб хныкнул.
Он никогда не пожалеет о тех жертвах, которые принес ради меня. Я сделаю для этого все возможное. Всю свою оставшуюся жизнь я посвящу дарению Калебу каждой частички живущей во мне любви. Я принадлежала ему, а он – мне, и этим все было сказано.
Я толкнула Калеба в плечо, подгоняя его опуститься спиной на пол, и последовала за ним, опираясь на него своим весом. Его руки нашли мои трусики и стали их поспешно стягивать. Я отклонилась назад, и мы вместе спустили их по моим ногам.
Мне не нравилось чувствовать своей обнаженной кожей окровавленные штаны Калеба.
– Сними их, – произнесла я.
Я помогла ему опустить их до лодыжек. Его ноги были босыми и грязными, но меня больше занимало желание оказаться как можно ближе к своему любимому человеку.
Его член между нами, был словно живое существо. Одновременно взявшись за него – его рука на моей руке – мы направили его мне между ног.
Внутри у меня саднило, но я была влажной, поэтому Калеб скользнул в меня с минимальными усилиями. Он схватился за мои бедра, опуская меня вниз, а сам толкаясь вверх.
– О, Боже, – вскрикнула я.
Мои ногти впились ему в грудь, царапая кожу, но Калеб только простонал, и снова толкнулся в меня. Потом снова. И снова.
Я завалилась вперед, упираясь руками над головой Калеба, и растворилась в море удовольствия и всепоглощающей похоти. Прогнувшись в спине, я подразнила его губы соском, и он втянул его своим жадным ртом.
Я почувствовала, как моя киска начала сжиматься вокруг его члена и захныкала в приближении оргазма, когда Калеб стал трахать меня жестче, сильнее засасывая мою грудь. Мне не требовалось ни дышать, ни произносить и малейшего звука.
Я замерла на нем, позволяя ему вколачиваться в меня, и уносясь в оргазме.
Рот Калеба оторвался от моего соска с громким причмокиванием, после чего комнату заполнили стоны его наслаждения, когда его семя стало изливаться в мою киску. Пульсация за пульсацией, его горячая сперма заполнила меня изнутри, но мне было этого мало.
Я хотела, чтобы Калеб остался во мне навечно. Я рухнула на него, наслаждаясь тем, как его тело поднималось и опускалось с каждым вздохом.
– Ливви? – прошептал он.
Я заставила себя опереться на локоть одной руки, второй гладя его по лицу.
– Да, – произнесла я.
От набежавших на мои глаза слез, его изображение стало расплывчатым, но я была уверена в том, что где бы он ни был, он уже вернулся.
– Ты в порядке? Я сделал тебе больно?!
Казалось, он находился в отчаянии.
– Я в порядке, Калеб. В порядке. Я больше волновалась за тебя, – сказала я.
Наклонившись, я поцеловала его в губы. Я поднялась, и мое сердце защемило, когда я увидела, что он отвернул от меня свое лицо.
– Не смотри на меня, Ливви, – прошептал он.
– Калеб, не надо.
Я старалась, чтобы он посмотрел на меня, но он резко сел и притянул мою голову к своему плечу – туда, где я не могла его видеть. Я почувствовала, как он выскользнул из меня, чему поспособствовало его семя.
– Я не могу об этом говорить, ясно? Я... – его слова будто застряли у него в горле.
– Ясно, – прошептала я, и прижалась к нему хотя бы еще на несколько секунд.
– Нам нужно идти, – сказал он.
Неторопливо, он высвободил наши переплетенные тела. У меня на глазах выступили слезы, но я не дала им пролиться. Я нужна Калебу сильной, и я была полна решимости дать ему все, что необходимо.
Молча, мы принялись за первостепенные дела. Гримасничая, Калеб натянул свои штаны, и стал баррикадировать дверь. Я также нашла себе важное занятие, отыскав сумку и закинув в нее все, что нам могло понадобиться: револьвер, одежду и аптечку, которую обнаружила в ванной комнате. Это было немного, но хоть что-то.
Зайдя в ванную, Калеб открыл воду в душе. Я не думала, что у нас для этого было достаточно времени, но у меня хватило мозгов не задавать вопросов. Стянув с себя дрожащими руками джинсы, он встал под струю воды. Душевую кабину сразу же забрызгало кровью и грязью.
Я подумала о том, чтобы присоединиться к нему, но один взгляд на Калеба и стало понятно – ему требовалось время, чтобы побыть одному. Вода была неимоверно горячей, заволакивая ванную клубами пара.
Я включила вентилятор, но больше никак не подчеркнула своего присутствия. В какой-то момент, мне послышались его всхлипы, но я оставалась сидеть на полу, неся безмолвную вахту. Он находился под душем меньше десяти минут, после чего закрыл кран и вышел из кабины. Без слов взяв полотенце, он направился в спальню.
Мои душевые процедуры длились совсем недолго, но к тому времени, как я вышла из ванной комнаты, Калеб был больше похож на самого себя.
– Нам пора, Ливви, – сказал он, послав мне улыбку.
Она была ненастоящей, но я оценила попытку, и постаралась придать своей больше убедительности.
Особняк казался пустым, пугающепустым. Ни Фелипе. Ни Селии. Ни Рафика.
Калеб не предлагал никаких ответов, поэтому я не задавала никаких вопросов.
На улице, даже ранним утром, было довольно тепло. Меня посетила мысль, что я давно не выходила на свежий воздух, под палящее солнце.
На мне была одежда. И я была... свободна. Мои шаги замедлились, когда в меня приникло осознание. СВОБОДНА!
– Грузовик стоит недалеко, не останавливайся – без выражения произнес Калеб.
Я почувствовала, как сжимается мое горло, и из меня вырвался взволнованный смех, – Куда мы направляемся? – сказала я, а мои глаза наполнились счастливыми слезами.
– Пожалуйста, не задавай вопросов. Просто идем со мной.
Я посмотрела на него – боль на его лице была осязаемой. Сейчас не самое подходящее время, чтобы с ним спорить. Что бы он ни делал – это важно. Оно полностью изменит наши отношения, но Калеб попросил меня идти с ним, и когда мужчина, которого ты любишь просит тебя пойти с ним, ты идешь.
Мы прошли меньше мили, но я пребывала в потрясении от размеров частной собственности Фелипе. Чем бы этот человек ни занимался, он, определенно, был успешен. Наконец, мы отыскали старый грузовичок, на котором мы сюда и приехали. Я удивилась, что он завелся с первого раза.
Калеб говорил очень мало, и хотя создавалось впечатление, что ему лучше, я знала – что бы ни произошло, оно все еще лежало на нем тяжким грузом. Я потянулась через сидение к его руке, и к моему удивлению, он не только взял ее в свою ладонь, но и сжал.
Пока мы отъезжали от дома Фелипе, я смотрела на гравийную дорогу через боковое зеркало грузовика. Мы уезжали – вместе.
Примерно двадцать минут, я вытирала свои глаза от слез.
Мы ехали несколько часов, после которых я заставила Калеба нарушить тишину.
– Я голодна, Калеб.
Посмотрев на него, я потерла свой живот.
– Мы можем что-нибудь купить на заправке. Сейчас я не хочу останавливаться, – сказал он.
Его глаза не отрывались от дороги, но его палец водил туда-сюда по моей руке.
– Хорошо, – согласилась я.
– Мы... долго будем ехать? Ну, до того, как доберемся до пункта назначения.
Сжав мою ладонь, Калеб на секунду прикрыл глаза, – Мы будем в пути около шестнадцати часов, может, меньше. Оказавшись поблизости, сможем где-нибудь переночевать.
Мне не понравился его голос. Он был слишком... грустным и отрешенным.
– А куда мы...?
– Котенок! – предостерег он.
Он покачал головой, – Я хотел сказать... Ливви. Пожалуйста. Перестань.
Мои внутренности скрутило от тревоги. Мне это совсем не нравилось. Я сжала его руку, – Можешь не называть меня Ливви, если ты этого не хочешь, Калеб. Честно говоря, меня все это пугает. Тыменя пугаешь.
На секунду, лицо Калеба сбросило маску, позволив мне уловить проблеск грусти, после чего он снова надел непроницаемое выражение.
