Текст книги "Стертая аура"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Линда Джонс: потомственная колдунья

Коди Парк: пирокинетик

– Коди Парк, – прошептала я, чувствуя, как у меня ум за разум заходит. – Коди Парк.

Мы переехали на другой конец страны, чтобы скрыться от маньяка, которого мама не смогла остановить, а теперь я стою в его доме.

Я беспомощно посмотрела на Дилана, от ужаса у меня перехватило дыхание.

– Что? – спросил он.

Перед глазами стояло беспомощное, измученное лицо мамы. Коди Парк…

15
Жемчужно-белый

Я все стояла на одном месте, так крепко сжимая в руках листок бумаги, что даже костяшки пальцев побелели. Дилан внимательно смотрел на меня.

– Он же был совсем маленький, – прошептала я. – Обычный маленький мальчик.

Хотя, если верить списку, который я не выпускала из рук, не такой уж обычный. У Коди были способности к пирокинезу, что бы это ни значило. А теперь мальчик погиб. Мама увидела тело, поняла, где его искать, но так и не смогла определить убийцу, не разглядела ни момента похищения, ни момента смерти. Она не успела спасти ребенка, и теперь я знала, почему.

Кисслер закрыл ей глаза, однако в ауре колдовская слепота проявилась только здесь, в родном городе убийцы. Почему я не всполошилась раньше? Почему не разглядела опасность?

– Найди бабушкину фотографию, Дилан! – повторила я, не сводя глаз со списка.

За что Кисслер убивает людей со сверхъестественными способностями? А если он прикончит маму или бабушку? Или меня?

Я огляделась. Судя по всему, у меня в руках список тех, с кем Кисслер уже расправился, тут уже ничего не поделаешь. А вот на кого он нацелился сейчас? Догадка маячила где-то рядом, но все время ускользала, как только я пыталась поймать ее за хвост.

В ярости я рванула дверцы стоящего в углу шкафа. Не обращая внимания на бумаги, подписанные именами мамы и Коди, я нырнула в самую глубину и чуть не задохнулась, прочитав название лежащей там папки. Как я могла быть такой слепой?

– Нашел, – сообщил Дилан.

Я не ответила.

Как же я позволила себе забыть, что щупальца стертого постоянно преследовали Трейси? Как же не вспомнила, увидев ее рядом с Кисслером, что его аура охотится за ней? Так вот почему мне все время казалось, что я что-то упускаю.

Ты видишь только то, что хочешь видеть.

Сколько раз мне это повторяли? Я не замечала, что Трейси в опасности, потому что не желала этого замечать. Мне не хотелось видеть ее в роли жертвы – роли, в которую она меня загоняла без малейшего сомнения.

Ты видишь только то, что хочешь видеть.

Дилан зашел мне за спину и внимательно наблюдал, как открываю папку с именем Трейси.

– Что такое сирена? – спросил он.

– Мифологическое существо с чарующим голосом, – ответила я, поспешно просматривая страницу за страницей. – Сирены завлекали мужчин своим дивным пением и доводили их до смерти. Те просто не могли сопротивляться.

Дилан недоуменно глядел на меня.

– Ну, соображай, соображай, – поторопила я. – Что, если современные сирены вовсе не собираются доводить свою жертву до смерти? Эй! – Я легонько постучала его по голове. – Пленяют человека пением. Молодого человека. Привязывают к себе. Ни о чем не напоминает?

– Трейси! – наконец-то догадался он.

Я кивнула и, захлопнув папку, показала ему написанное на обложке имя.

Ты видишь только то, что хочешь видеть.

– Лисси! – крикнул кто-то от входной двери.

От неожиданности я подскочила чуть ли не на метр, впрочем, тут же узнала голос и отозвалась:

– Мы тут!

Зачем, ну зачем Кисслер убивает людей с необычными способностями? За что он нас так ненавидит?

Хотя я сама не раз говорила, что ненавижу свой собственный дар. Нет, сейчас не время для подобных мыслей.

Я выскочила из комнаты, полной ужасов и смерти, пробежала по коридору и, наткнувшись на Одру, выпалила:

– Ну, нашли что-нибудь?

– Кисслер действительно констатировал смерть, – ответила она. – Пациентку звали Линда Джонс, она лежала в психиатрическом отделении. Пожилая и немного чокнутая.

Услышав имя из списка, я пристально поглядела на подругу.

– Дай я сама догадаюсь. Ей казалось, что у нее есть магические способности?

Одра кивнула.

– И знаешь, я должна тебя предупредить...

– Линда не была чокнутой, – тихо сказала я. – Она и впрямь обладала колдовским даром. А Кисслер ее убил.

– Может, я кого обижу, – раздался еще один голос, – но вас, ребята, что-то занесло. Колдовской дар? Похоже, у вас массовое помешательство.

В комнату вошла Лила.

Я чуть не прожгла Одру взглядом.

– Я как раз пыталась тебе сказать, – тихо объяснила она.

– Лила теперь за нас! – возвестила влетевшая в комнату Лекси.

– Еще чего, – пробормотали мы с Лилой хором.

Она тут же негодующе поглядела на меня и добавила, скрестив руки на груди:

– Только этого мне не хватало – стать одной из вас.

Фиолетовая аура слегка подрагивала. Поглядев на нее, я вспомнила, что нам надо спешить и вскрикнула:

– Трейси!

– А что с ней? – недовольно осведомилась Лила. – Сидит себе в школе.

«И по-прежнему думает, что ты спишь и видишь, как залезть в штаны к ее парню», – словно бы добавила она.

В комнате на мгновение стало тихо. Потом мы с Диланом разом воскликнули:

– С Кисслером!

– Надо срочно бежать туда! – скомандовала я и бросилась мимо Лилы и Лекси к входной двери.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – потребовала Лила. – Например, что вы все здесь делаете, и зачем Лекси и меня сюда притащила?

Не забыть бы потом, когда все кончится, пристукнуть младшую сестру за самовольство.

– Кисслер, – попыталась растолковать я. – Он убил Линду Джонс. И Коди Парка.

– Кого? – переспросила Одра.

У Лекси округлились глаза. Судя по всему, она начала понимать, что происходит. Уж кому, как не ей знать, кто такой Коди Парк.

– Он же был совсем маленький! – тонким голосом проговорила она. – Кисслер убил такого маленького мальчика?

Произнеся последние слова, Лекси побледнела.

– Это правда, – шепнула она. – Он убил малыша Коди, и нам пришлось переехать, и... – она запнулась.

– Это из-за Кисслера мы здесь, – кивнула я.

Слова Лекси словно расставили все по местам. – И теперь мы просто обязаны его остановить. Он убивает людей с необычными способностями. – Лила выкатила глаза. Я оставила ее без внимания. – Следующая в его списке – Трейси. Потому что она – сирена. – Я обвела всех взглядом. – И сейчас она в школе, наедине с Кисслером. Кто-нибудь может проводить меня туда?

Все стояли на месте, как громом ударенные.

– Бегом! – гаркнула я.

Если б я знала раньше, если б я только захотела увидеть... Все бы не зашло так далеко.

– Или мы пойдем сейчас в школу, – прошипела я, – или он ее убьет.

– Он ее убьет, – эхом откликнулась Лекси и побледнела еще сильнее.

Стоило словам сорваться с ее губ, как им поверили все без исключения. Мы сорвались с места, как подстреленные, и помчались в школу – к Трейси и Кисслеру.

Мне даже некогда было подумать, что я стану делать, когда добегу.

Дилан несся первым, мы – четыре девочки – за ним. Ноги колотили по тротуару в немыслимом темпе, я думала только о том, что должна была все предвидеть, предотвратить. И винить-то некого, кроме себя самой.

Рядом бежала Лила и, еле переводя дыхание, причитала в такт каждому шагу:

– Свихнулись вы все, честное слово... Сирена?.. Какая еще сирена?.. Трейси обычная девчонка, хоть и звезда, конечно... Что вы еще выдумали?.. Живите, как хотите... Что ж вы ко всем цепляетесь?..

Одра хмыкнула на бегу, однако предусмотрительно отвечать не стала. Зато мне было не до тактичности.

– Тейт не любит Трейси.

Несмотря на обстоятельства, я почувствовала, как приятно произносить эти слова. Подавив нехорошее чувство, я продолжала на бегу:

– Она держит его при себе с помощью колдовского пения. Поет, притягивает его к себе, и он не может вырваться, даже если хочет.

– Но дело не в этом, – подхватила Лекси. – Во всяком случае, сейчас. Дело в том, что Трейси в опасности, и если мы ей не поможем, ей никто не поможет.

В ее словах мне послышалось зловещее тиканье.

Легкие, казалось, вот-вот разорвутся на части. Мы пробежали последние метры и влетели в здание школы. Не оглядываясь на остальных, я понеслась к кабинету Кисслера, чувствуя, как развеваются за спиной волосы. Схватившись за дверную ручку, я услышала изнутри голоса – мужской и женский. О чем говорят, непонятно, но звучат спокойно, совсем не похоже на киношное: «О, прошу вас, только не убивайте!» и «Готовься к смерти, несчастная!»

Ребята догнали меня, я собралась с духом, повернула ручку и толкнула дверь.

– Да нет, что вы... – кокетливо моргая, отказывалась Трейси.

– Я так много слышал о твоем голосе, – уговаривал ее мистер Кисслер. – Мисс Катлер не устает расхваливать его в учительской. Прошу тебя, спой!

Дверь ударилась в стену, Кисслер обернулся. Увидев его вставшую дыбом ауру, я отшатнулась, понимая, что это значит. Меня подхватили и поддержали чьи-то сильные руки, я повернула голову, чтобы видеть Дилана. Жемчужно-белый свет привел меня в чувство, а Дилан, убедившись, что я пришла в себя, обошел меня и встал так, чтобы быть в поле моего зрения, куда бы ни двинулся Кисслер. Я послала ему благодарный взгляд, и хотя выражение лица у него не изменилось, мне показалось, будто он ответил своей привычной ухмылкой.

– Что вам надо, придурки? – рявкнула Трейси, разозленная тем, как грубо мы нарушили их с Кисслером уединение.

Лила за моей спиной сдавленно застонала.

– Замолчи! – бросила я через плечо. – Трейси, отойди от него.

– Что случилось, Лисси? – глядя на меня, приветливо осведомился математик. Я с трудом преодолела волну тошноты и постаралась не спускать глаз с Дилана.

– Случилось то, – дрожащим голосом ответила я, – что вы – убийца!

Трейси фыркнула и начала внимательно разглядывать свои безупречные ногти.

Мистер Кисслер расхохотался – леденящий душу звук. Я затрепетала, глядя, как его аура вздымается в такт взрывам смеха.

– Кто? Убийца? – Он так искренне веселился, что даже мне показалось, что я говорю глупости.

– Линда Джонс, – медленно произнесла я, наблюдая за его реакцией.

– Что? Чепуха какая! У нее был сердечный приступ. А мы тут с Трейси разбираем домашнее задание, так что...

– Вы не математикой занимались, – бесцветным голосом сказала Лила. – Вы уговаривали ее спеть.

– У нас был перерыв, – сузив глаза, парировала Трейси.

«Две звезды столкнулись, – подумала я. – Занятно».

– Не отвлекайся! – рявкнул внутренний голос.

Да, конечно.

– Коди Парк, – продолжила я.

Кисслер округлил глаза.

– Ему было всего четыре года.

На периферии сознания скреблась какая-то мысль, словно я опять упускала что-то важное. Нет, не могу сообразить.

– Понятия не имею, о чем ты, – заявил Кисслер. – Боюсь, не пришлось бы мне твоих родителей в школу вызывать.

– Уверена, мама будет рада с вами встретиться, – ответила я. – Особенно теперь, когда я расправилась с тем заклятьем, которое вы наложили на нее в вашей потайной комнате. Как считаете, теперь она вас разглядит? Она ведь видела тело Коди Парка, знаете ли.

Стоило мне произнести последние слова, как я поняла: и впрямь знает.

– Вы залезли в мой дом? – возмутился Кисслер.

Его спокойствие медленно, но верно испарялось. Он тряхнул головой и велел Трейси:

– Не обращай на них внимания. Пой.

Я ничего не понимала. Мы вывалили на него весь собранный нами компромат, а он все равно хочет, чтобы Трейси спела? Бессмыслица какая-то, разве что он так или иначе уже решил нас прикончить. Бодрящая мысль, ничего не скажешь.

– Мне что-то не хочется петь, – прошипела Трейси.

Лицо ее пылало от злости.

– Ну почему? Хуже-то не будет, – мягко уговаривал ее Кисслер.

– Он врет, – неожиданно раздался от двери громкий голос Лекси. Я повернулась к сестре. – Тебе будет плохо, Трейси. – Лекси казалась очень бледной. – Он этого и хочет.

Мысли в моей голове понеслись бешеными скачками. Мистер Кисслер уничтожает людей с необыкновенными способностями. До сих пор я думала, что он возомнил себя доморощенным борцом с ведьмами, а на самом-то деле все совсем не так!

– Если ты сейчас запоешь, – продолжала Лекси, – это тебя убьет.

Что она имеет в виду? Я чувствовала, что ответ крутится у меня в голове, но выловить его оттуда нипочем не удавалось – прямо как на экзамене по истории.

– Не слушай их, – настаивал Кисслер, беря Трейси за руки. – Они просто завидуют. Пой.

Трейси послушно открыла рот.

– Ты сирена, Трейси, – торопливо заговорила я, пытаясь разрушить чары, которыми опутывал ее Кисслер. – Может быть, сама ты называешь это по-другому, но стоит тебе запеть для кого-нибудь, и ты можешь околдовать его, влюбить его в себя.

Трейси недоуменно глядела на меня, и я запоздало спохватилась: а знала ли она сама о своем даре? Может быть, она пела для Тейта чисто интуитивно? Страшно представить, в какую ведьму она превратится теперь, когда я объяснила, что у нее есть магические способности. Трейси – как раз тот тип человека, который может использовать свой дар во зло. Я заставила себя сосредоточиться. Лекси права в одном. В данный момент это не имеет значения. Мы видим только то, что хотим видеть, сейчас я старалась увидеть все, и отношения Трейси и Тейта вполне могут подождать.

– Не совсем так, – пробормотала Трейси. – А откуда ты, кстати, узнала?

– Пой! – не унимался Кисслер.

Трейси, уже полностью переключившаяся на меня, поглядела на него с заметным раздражением.

– Нет, – отказалась она.

Кисслер вздохнул и встал со своего места.

– Ну ладно, детки, – сказал он, пожимая плечами. – Придется вам кое-что показать, сами напросились.

Как только он закрыл рот, дверь за моей спиной громко хлопнула. Я обернулась. Что происходит?

Одра подергала за ручку.

– Заперто, – сообщила она. – Как он умудрился ее запереть?

– Телекинез, – склонив голову к плечу, объяснил мистер Кисслер. – Наследство Дотти Флеминг.

И в этот момент все встало на свои места. Я поняла, какая мысль ускользала от меня все это время. Кисслер не просто убивал людей со сверхъестественными способностями. Он убивал их для того, чтобы завладеть их способностями. Или сначала воровал какой-нибудь дар, а потом расправлялся с его бывшим обладателем. Лекси не зря запрещала Трейси петь для Кисслера. Не знаю, каким образом, но я тоже почувствовала, что стоило Трейси запеть – и эта минута стала бы для нее последней.

А если Кисслер не побоялся проделывать свои штучки у нас на глазах, значит, он твердо решил не оставлять в живых никого.

– Как же обидно, – печально произнес математик, – что столько прекрасных молодых людей погибнут при пожаре. – Кисслер покачал головой и рассмеялся, глаза его заледенели, лицо скривилось в отвратительной гримасе, которая до ужаса сочеталась с аурой. – А еще обидней, что я так и не успел забрать у Трейси ее дар.

Трейси поглядела на него с возмущением.

– Между прочим, моя мама, – заявила она, уперев руки в бока, – знакома с директором, и когда она обо всем об этом услышит...

– Она об этом не услышит, – резко оборвала ее Лила. – Ты что, совсем дура, что ли? Не видишь – он решил нас убить, и твоя дорогая мамочка так и не узнает, что стряслось с ее доченькой.

– При каком еще пожаре? – озираясь кругом, спросила Одра.

Словно бы и не испугалась.

– Здесь много бумаги. Она хорошо горит, – усмехнулся Кисслер.

– По-моему, я знаю, что такое пирокинез, – поглядев на меня, сообщил Дилан.

Кисслер шагнул вперед.

Дилан тут же встал прямо передо мной.

– Хочешь добраться до нее, – предупредил он, – попробуй сперва справиться со мной.

Математик даже не обратил на него внимания.

– Что ты видишь? – спросил он у меня. – Когда смотришь на меня – что ты видишь? Я знал, вернее, подозревал, что у тебя должен быть дар. Ты ведь из рода Шэннон.

Я с ужасом уставилась на него.

– Что ты знаешь о моей семье?

На мгновение мне показалось, что остальные исчезли, и мы остались в классе один на один. У каждого есть ответ на вопрос другого.

– Я стараюсь знать все обо всех. Можешь считать это призванием.

– Кто ты? – спросила я.

Кисслер улыбнулся, и по всему кабинету начали расцветать языки пламени.

– У меня много имен. Коллекционер, к примеру, или собиратель даров. Лично мне больше всего нравится называть себя магнитом.

Его улыбка становилась все кошмарней, и только присутствие Дилана спасало меня от немедленного обморока.

– Я умею отбирать у других способности, притягивать к себе, как магнит, и присваивать. Часто люди вроде меня держат у себя чужие способности временно, чтобы потом продать, а вот я предпочитаю оставлять их себе.

– Люди? – недоверчиво переспросила я. – Да ты не человек. Ты – чудовище!

– Ерунда.

– Ты убиваешь всех подряд! Даже маленьких детей, которые никому не делали зла.

– Пока не делали. Но в один прекрасный день даже маленький ребенок может обнаружить у себя невероятные возможности. Однажды он разозлится – и что тогда? Я не единственное чудовище в этой комнате Лисси. Мы с тобой похожи – ты и я.

– Да что ты знаешь обо мне? – рассвирепела я.

– Что? – иронически переспросил Кисслер.

Кабинет уже заполнился дымом, я слышала, как друзья начинают кашлять. Лила и Одра стали звать на помощь, к ним присоединилась Лекси. Кто-то заколотил в дверь снаружи.

Кисслер грубо дернул меня за руку.

– Они что, на самом деле такие разные?

Я опустила глаза, чтобы посмотреть, как его стертый смешивается с моим разноцветьем. Вглядевшись повнимательней, я заметила, что струйки стертого потекли и по моей ауре. Как в каком-нибудь триллере, когда главный герой вдруг понимает, что он и есть убийца.

Ты видишь только то, что хочешь видеть.

Я тряхнула головой, сбрасывая дьявольское наваждение. Цвета моей ауры закрутились, перемешались и наверх выплыл фиолетовый. Я еще никогда не бывала фиолетовой, однако если и суждено стервозным генам проявиться во мне, лучшего момента им не найти.

Я сильно толкнула Кисслера в грудь и крикнула, стараясь не вдыхать слишком глубоко:

– Ну и помрешь вместе с нами!

Кисслер отрицательно покачал головой.

– Телепортация, – загадочно шепнул он. – Маленький фокус, который я позаимствовал у одного мальчика из Бангкока.

Он довольно прищелкнул языком.

– Я тебя не пущу, – предупредила я.

– И как же ты собираешься помешать мне, девчонка? – насмешливо поинтересовался Кисслер. – У тебя же Взгляд. – Последнее слово он произнес так язвительно, что меня передернуло. – Видеть-то ты видишь, а вот что делать, не знаешь.

Я знала только одно – живым я его отсюда не выпущу. Ни о чем не думая, я протянула к математику руку. Только не настоящую руку – сама того не заметив, я выскочила из тела. Действуя словно по наитию, я вцепилась призрачными пальцами в его зловещую ауру и внезапно окунулась в темноту – будто поздней ночью нырнула в мутное озеро. Второй рукой я беспомощно зашарила крутом в поисках ауры Дилана и наконец нащупала соединяющую нас нить. Потянула за нее и между нами вспыхнул жемчужный свет. Я снова обрела зрение.

Кисслер яростно сверлил глазами меня-реальную. Теперь, когда я держала его за ауру, он не мог сбежать, Призрачными глазами я увидела, как падает на пол мое тело. Интересно, а сердце все еще бьется? Я огляделась. Аура Дилана тянулась к моей, и, поглядев на его белоснежное сияние, я вдруг обнаружила, что знаю, что делать. Без всяких размышлений я наклонилась и запустила пальцы в свою собственную ауру. Цветные огоньки прилипли к ним, как скрепки к магниту. Зажав в одной руке свою ауру, а в другой – ауру Кисслера, я закрутила головой. В глазах все плыло от текущей через меня энергии, струи аур дергались и пытались вырваться.

Сквозь дым я разглядела друзей и сестру. Вокруг них продолжали вспыхивать языки пламени. Кисслер отчаянно озирался, сообразив, что попался в собственную ловушку. Теперь-то он понял, что мой дар не так уж бесполезен и связываться со мной опасно. Жаль только, что мне это не поможет. Ну погибнет Кисслер, так ведь и мы не спасемся.

По кабинету метались ауры всех цветов: персиковая – Одры, сиреневая – Лилы, жемчужно-белая – Дилана. Не думая, что делаю, я подтянула поближе свою разноцветную ауру, которую зажала в левой руке, и привязала ее к ауре математика, которую держала в правой.

Мое тело на полу слегка вздрогнуло, Кисслер упал на колени. Узел задергался, но не развязался. Я начала обходить комнату, нащупывая остальные ауры. Ага, вот Лекси. Как только я привязала розовую нить к ауре Кисслера, он смертельно побледнел. Мы с сестрой начали дергать его ауру в разные стороны, растягивая, деформируя ее. Кисслер закричал.

Лекси дрожала от невыносимого напряжения, а в моем сознании вдруг прозвучал знакомый голос.

Увидишь. Запомнишь. Узнаешь.

Перед глазами замелькали образы. Я. Лекси. Лила. Три переплетенных круга, три разноцветных кольца на серебряном поле.

Шэннон.

Увидишь. Запомнишь. Узнаешь.

Я словно бы увидела ауру, наполненную яркими, сочными цветами: фиолетовый, лиловый, сиреневый, светло-голубой, розовый. Цвета переливались, перетекали друг в друга, и внезапно я поняла, что надо делать. Увидела так ясно, как тогда, с Колином и Сарой.

Я из последних сил бросилась к Лиле. Из-за какого-то сбоя в мировом космическом пространстве или по странному капризу судьбы без Лилы мы не обойдемся. Я постояла перед ней секунду, вглядываясь призрачными глазами в ее глаза – холодные, голубые. Когда мне показалось, что она тоже заметила меня, я протянула руку к ее ауре, и Лила едва заметно кивнула. Неужели и вправду видит? И понимает, что я собираюсь сделать?

Как только мои пальцы коснулись ауры Лилы, в комнате сверкнула яркая вспышка, такая короткая, что я сперва подумала, что она мне почудилась. Вопли Кисслера подтолкнули меня к действию и, схватив за край ауру Лилы, я рванулась обратно – к математику. Потянулась изо всех сил и заставила себя запустить пальцы в его отвратительную ауру – в последний раз. Стиснула зубы и завязала еще один узел – между Кисслером и Лилой.

Нити аур натянулись как струны, отрывая стертый от тела Кисслера. Розовый. Фиолетовый. Голубой.

Лекси. Лила. Я.

Измученная, я рухнула на пол – в свое тело. И провалилась во тьму.