Текст книги "Аполлион (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Л. Арментроут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Вызов в его тоне заставил меня улыбнуться.

– Этому не бывать, – сказал ему Айден. – Это будет не просто, но мы найдем способ.

– Хорошо, – взгляд Калеба ожесточился. – Потому что, если ты поступишь с ней плохо, я буду преследовать твою задницу до самой смерти.

Я прыснула со смеху, как и Айден, даже несмотря на то, что мы оба понимали, что Калеб говорил серьезно. Выпустив руку Айдена, я обхватила ею Калеба.

– Этого не потребуется.

Богиня остановилась перед бронзовой дверью. От взмаха её руки она открылась. Хорошо, что она поможет нам выйти, так как у меня не было никакого представления, как бы Калеб провернул подобное.

Ощутив порыв холодного воздуха, мы вошли в кольцеобразную камеру. Здесь было так много оружия на стенах – боевые топоры, копья, мечи, и пики. Здесь были и ужасающие вещи, такие как головы давно забытых животных, забитых на охоте, и целый раздел, посвященный отрезанным с жертв «конских хвостиков».

Я прочистила горло.

– Милая… комната.

– Это военная комната Аида, – благоговение наполнило тон Айдена. – Проклятье.

– Оружие принадлежит моему мужу, но… – Персефона окинула пренебрежительным взглядом военную комнату. – Большая часть из этого военные трофеи Ареса, а не моего возлюбленного. У Аида есть склонность к небольшим перепадам настроения в ужасную сторону, но волосы…, – она указала на отрезанные «конские хвосты», пригвожденные к стене. – Это принадлежит Аресу. Он любит срезать волосы тех, кого он завоевал, и затем выставлять их на всеобщее обозрение. Это беспокоит большинство из других богов, поэтому он хранит их здесь.

Калеб вскинул брови.

– Милая декоративная черта, полагаю.

Было нечто до жути знакомое в вопросе волос. Дело было не в части того, что были полностью срезаны волосы и повешены на стены, так как, спасибо богам, это было непонятным для меня. Но в этом было нечто, что отложилось у меня в памяти.

– Вы знаете Ареса, – сказала Персефона, настаивая нам пройти глубже в военную комнату. – Для него, всё вращается вокруг войны и военных трофеев. Общественный порядок практически ослабляет его. Он верит, что никто никогда не должен поворачиваться спиной к войне… – она умолкла и изящно пожала плечами. – Он, должно быть, испытывает трепет сейчас, учитывая, что все висит на волоске.

– Он, вероятно, «словно мальчишка», – сказал Калеб, посылая «какого хрена» взгляд в мою сторону.

Я пожала плечами, но странное ощущение от нахождения здесь, изводило меня. Имела ли в виду Персефона, что нельзя никогда поворачиваться спиной к самому Аресу, иначе называемый «Мистер Война», или просто к войне как таковой?

– Пришли, – она остановилась перед мраморным пьедесталом. Демонические лица были выгравированы в мраморе чаши, и рубиново-красная вода наполняла её. – Все что вам надо, так это встать перед ней и позвать душу, с которой вы хотите поговорить – любую душу – и они будут призваны сюда.

– Любую душу? – моё дыхание сперло, когда образ моей матери заполнил мои мысли.

– Да, но я могу позволить использовать вам это единожды. Поэтому делайте выбор обдуманно, – Персефона льстиво засмеялась. – Чувствую себя, словно нахожусь в фильме «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега…».

Айден потупил свой взор, его челюсть изогнулась в попытках сдержать ухмылку.

Калеб закатил глаза.

– «Индиана Джонс и последний крестовый поход».

– Ох, – она пожала плечами. – То же самое.

Мой взгляд погрузился в чашу. Имя моей мамы висело на кончике моего языка, и мне не надо было смотреть на Айдена, чтобы понять, что он думал о своих родителях. Каждый из нас видимо готов был отдать все что угодно, чтобы увидеться с ними, особенно после того, как все плохо прошло с теми душами в портале.

Взгляд Персефоны стал понимающим.

– Ах, настолько трудно пройти мимо шанса увидеть того, кого любишь.

– Ты бы поняла, – тихо произнес Айден.

Её улыбка медленно спала.

– Поняла бы. Вероятно, некоторые посчитают меня эгоистичной из-за принятых мною решений и ошибок, к которым они привели.

Вспомнив миф о Персефоне, я покачала головой.

– Нет. Ты была умна. Ты позаботилась, чтобы ты была у обоих – у Аида и твоей матери.

Если она и ощущала самодовольство из-за того, что в итоге из этого получилось, постоянное разделение на время и сезоны, она не показала этого – удивительно, поскольку боги не были смеренной кучкой людей.

Повернувшись обратно к чаше, она сложила руки перед собой.

– Время сделать ваш выбор, и затем вы должны будете уйти.

Я посмотрела на Айдена, который кивнул. В его глазах промелькнул намек на грусть, отражая тоже, что как я понимала, было и в моих глазах. Калеб положил руку мне на плечо. Как бы сильно я не хотела увидеть свою маму, как бы сильно я не хотела подарить Айдену шанс увидеть своих родителей, никто из нас не мог быть таким эгоистичным.

Поднявшись на пьедестал к чаше, я стала всматриваться в спокойную красную воду, которая напоминала мне кровь. Вообще, она была густой, как и кровь, и присутствовал едва уловимый металлический запах. Фу.

Секунду спустя я произнесла:

– Соларис.

Сначала ничего не произошло, а затем вода покрылась рябью, как будто я слегка подула на неё. Часть меня ожидала, что в чаше появится её лицо, но вода снова успокоилась. Затем произошел неожиданный надлом энергии, который прополз вверх по стенам и перекатился по полу. Крошечные волоски на моем теле приподнялись, и дрожь проложила свой путь сквозь всю меня. Послышался тихий вздох удивления, и я повернулась.

Появилась Соларис.

Глава 26

Ступив в Подземное Царство, я не знала, чего ожидать. То же самое можно было сказать о Соларис. У меня действительно не было догадок, и все же я была ошарашена.

Соларис стояла прямо перед Калебом, и она выглядела гораздо лучше, чем я думала. По какой-то причине я ожидала, что она и Первый будут коротать век в Тартаре, но её белоснежное платье было безукоризненно чистым и отглаженным. Длинные кудри цвета платины окружали её тонкие плечи. Она была высокой и стройной, и её глаза были похожи на мои – яркого янтарного цвета. Её хрупкие, словно фарфоровые, черты лица напоминали мне нежный экзотический цветок, и я этого не ожидала. Может быть, у меня было адское эго, но я ожидала, что она будет похожа на меня.

Она была полной моей противоположностью.

Соларис оглядела комнату, её светлые брови поднялись, когда она поняла, где находится. Удивление с примесью страха пронеслось на её лице, но, когда её глаза нашли меня, в них отразилось понимание. Я почувствовала, что знаю её.

Длинными шагами двинувшись вперед, Соларис остановилась в каком-то футе от меня, её голова обвиняющее наклонилась. Когда она заговорила, её голос был мягок.

– Ты – Аполлион.

Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, как она об этом догадалась.

– Я одна из них.

Удивление снова промелькнуло на её лице, его быстро сменила скорбь.

– Вас опять двое?

Я кивнула.

Она взглянула через плечо.

– Никто из них не он. Я догадываюсь. Один из них мертв. Второй – чистокровный.

Я не обратила внимания на оскорбленный взгляд Калеба.

– Нет. Первого здесь нет.

Соларис взглянула на меня, её брови сошлись над переносицей.

– Ты Пробудилась. Я вижу знаки Аполлиона.

– Ты видишь? – я взглянула вниз, удивившись, увидев, что вся моя видимая кожа испещрена знаками. Я их даже не почувствовала.

– Как ты можешь быть не с Первым после пробуждения? Ты не мертва.

Пока еще.

– Это сложно. Поэтому мы пришли поговорить с тобой.

– О, – её скорбь стала заметнее, и ресницы опустились. – Он похож на моего?

Все в комнате, даже Персефона, были сосредоточены на Соларис, но сейчас она, казалось, совершенно этого не замечала. Я сделала вдох и попыталась проглотить внезапно подступивший к горлу комок. Горе, исходившее от Соларис, было осязаемым.

– Да, – мой голос звучал хрипло. – Он похож на твоего.

Отвернувшись, она обхватила себя руками.

– Тогда я ничего не могу для тебя сделать.

Я уставилась на неё:

– Но я еще ни о чем не просила.

– Если он потерял себя в эфире, в зове акаши, ничего нельзя сделать, – её подбородок опустился, от чего её волосы упали вперед, закрывая её лицо. – И для тебя тоже ничего нельзя сделать. Я пыталась… но сила все равно перешла.

– Подожди, – я шагнула вперед, борясь с расстройством, закипавшим во мне. – Я не передала ему свою силу. Он только Аполлион. Не Убийца Богов.

Соларис напряглась:

– Это невозможно.

– Возможно. Меня не было рядом с ним после Пробуждения. У него пристрастие к эфиру и акаше, но он все еще Аполлион, – я прервалась, глубоко вдыхая. – Мне нужно знать, как остановить передачу.

Она молчала.

– И я думаю, я уверена, что ты знаешь об этом.

Её голова резко повернулась ко мне.

– Невозможно. Я заблокировала эти знания, чтобы другие Аполлоны не смогли этого увидеть.

– Ну… я что-то увидела во время Пробуждения. Ты повернулась к нему, пыталась остановить его. Ты знала, как, но Орден нашел тебя до этого.

Соларис рассмеялась сухим горьким смехом.

– Вот что вам говорит история?

Я взглянула на богиню, думая, что она знает, но она выглядела такой же растерянной, как и я.

– Но я видела это…

– Правда? Пробуждение – это то, что предыдущие Аполлионы позволяют тебе видеть. В минуту своей смерти, когда она придет, ты отдашь свои воспоминания. Какие-то из них будут такими, как ты пожелаешь, а не такими, какими они были на самом деле.

Но… демон их побери. Сет знал об этом?

– Тогда что случилось?

Её ресницы снова опустились.

– Когда я впервые встретилась с ним, он был не таким, как в конце. Он был прекрасным, добрым человеком, который оказался Аполлионом, – маленькая, грустная улыбка растянула её губы. – Мы на самом деле не понимали ничего из этого. До нас всегда был только один в поколении. Он даже не понимал, почему он пришел, чтобы найти меня. Это было так, будто я его притягивала, и я не понимала, что происходит, когда Пробудилась. Эта боль… я думала, что умираю.

Я сморщилась, не в состоянии представить себе, что прохожу через это без Айдена и знания того, что происходит.

– Но, когда мы встретились, это было так, словно было предначертано судьбой. В течение многих месяцев мы… мы узнавали друг друга. Я не думаю, что даже боги знали, что могло случиться, – её глаза приняли отстраненное выражение, которое не могло скрыть боль, которая все еще не излечилась. – Казалось, он становится сильнее, когда мы вместе, использовал акашу без усилий и не уставал. Но он был более непредсказуем. Никогда со мной, но я знала, что это из-за меня. Был один случай…

Мой желудок опустился, и взгляд метнулся к Айдену.

– Большая группа демонов напала на один из Ковенантов и во время битвы он… подпитывался от меня. Мощь, которую он показал, была невероятной. Совет обеспокоился и тогда… тогда я встретила Оракула.

Ах, Оракул снова наносит удар.

– Она сказала мне что произойдет. Что он вытянет из меня силу и нападет на Совет. Я не поверила ей, потому что это было бы безумием, – Соларис тихо рассмеялась. – Но она настаивала, что я должна остановить его. Что если я не найду сил убить того, кого люблю больше всего, я должна забрать силу.

У меня перехватило дыхание, и казалось, стены закружились.

– Я никогда не думала, что он будет действовать, но Совет предпринял шаги против нас. Они хотели разделить нас, и никто из нас, в нашем наивном эгоизме, не мог вынести такой мысли. Мы оставили безопасность Совета, и вышли в мир сами по себе, – Соларис покачала головой. – Они последовали за нами, отправив самых лучших Стражей. Когда они не преуспели, пришел Орден Таната.

Она с трудом сглотнула.

– Он тогда стал угрожать Совету, и я поняла, что все, что сказал Оракул, сбывается. Она дала мне средства остановить его, но было слишком поздно.

Я прикусила губу.

– Что он сделал?

Её глаза встретились с моими.

– Он никогда бы не сделал это, если бы его не опьянила сила, непревзойденная мощь. Но так случилось. Прежде, чем я смогла остановить его, он забрал мою силу. Было мгновение, сразу после того, как он забрал силу, когда он еще не мог пользоваться ей. Как Ахиллесова пята, и Орден напал. Остальное… остальное это история.

Я не знала, что сказать. Скорбь жгла мое горло. Очевидно, что Соларис любила своего Первого, так сильно, что она ни разу не назвала его по имени. Я не могла заставить себя спросить, как его звали, чтобы удовлетворить свое любопытство, потому что я знала, что это принесет ей только боль.

– Я сожалею, – это всё, что я могла сказать.

Соларис кивнула.

– Что делает твой Первый?

Я рассказала ей обо всем, о разрушениях, о приближающейся войне, о надежде, что мы как-нибудь сможем сделать так, чтобы история не повторилась. Если она удивилась, то она этого не показала. Соларис просто подошла ко мне.

– Я скрыла это от остальных Аполлионов, – снова сказала Соларис. – Я даже не знаю, как ты это увидела. Может быть, это была Судьба?

Боги, хоть один раз Судьба играет на моей стороне. Хорошая перемена.

– Может быть.

– Это проще, чем ты думаешь, – Соларис протянула руку, положив свою холодную ладонь поверх моей. – Ты должна повторить порядок, в котором знаки появились на твоем теле. Сначала. – Соларис сжала мою правую руку. «Θάρρος.»

Смелость.

Потом она накрыла своей ладонью мою левую руку.

– «Ισχύς.»

Сила.

Отпустив мои руки, она положила ладони мне под ребра, над пупком.

– «απόλυτη εξουσία.»

Абсолютная сила.

Наконец, она вытянула руку и накрыла мой затылок.

– «αήττητο.»

Неуязвимость.

Воздух покинул мои легкие и Соларис кивнула.

– Ты должна прижать свою плоть к его и назвать каждый знак его настоящим именем.

– Подожди, – сказал Айден. – Разве не таким же образом он может забрать силу себе?

Я уже знала, поэтому, когда Соларис отступила и повернулась к Айдену, я едва смогла посмотреть на него.

– Да, – сказала она. – Ей придется сделать это раньше него.

Айден открыл рот, но не произнес ни слова. Мы узнали, как получить силу, и это было кое-что, но это будет почти невозможно.

– Это все? – спросила она. – Я хочу уйти.

Персефона откашлялась.

– Я думаю, что да.

На мгновение глаза Соларис встретились с моими, и я подумала, что снова увижу её. И скорее, чем ожидаю. Я не знала, откуда взялась эта мысль, брала ли она начало в чем-то реальном, или это просто паранойя.

– Ты уверена, что хочешь это сделать? – спросила она тихим голосом, чтобы только я могла услышать. – Сила Убийцы Богов перейдет к тебе. И хотя ты возможно и чувствуешь силу и думаешь, что можешь контролировать её, она может захватить и тебя тоже.

Она выглядела так грустно, словно знала эту великую тайну, и вздохнула.

– И для какой бы цели боги ни искали возможности тебя использовать, когда они это сделают, ты думаешь, они оставят тебя в покое? Как предупредил меня оракул, двоих в одном поколении быть не может.

И потом её уже не было, но её прощальные слова запали глубоко, обернувшись вокруг души и сердца. Её слова не были предупреждением, а больше констатацией факта. Я взглянула на свою левую руку и почувствовала, что мой приговор был подписан задолго до того, как я узнала, кто я.

Я прерывисто выдохнула.

– Ну, это было депрессивно, – Калеб провел пальцами по волосам. – Если бы я уже не был мертв, я бы захотел покончить с собой.

– Без сомнений, – пробормотала Персефона. – Но мертвые люди, не хочу никого обидеть, часто смотрят на всё с плохой стороны.

Калеб пожал плечами:

– Я не обиделся.

Каждый раз, когда я видела Калеба, он не казался подавленным. Как будто прочитав мои мысли, он улыбнулся, и я вспомнила, что он сказал мне, когда я была в лимбе. – Ты сказал, что для него еще есть надежда.

Калеб с важным видом повернулся ко мне, показавшись мне таким живым, что это было больно видеть. Обхватив меня руками, он крепко меня обнял.

– Всегда есть надежда. Может быть не такая надежда, о которой ты думаешь, но надежда есть.

Я поначалу не поняла, поэтому прижалась к нему крепче, зная, что наше время быстро приближается к концу. Вдохнув свежий запах Калеба, я поняла, что мне нужно узнать что-то, что возможно разорвет меня на лоскуты.

Отстранившись, я повернулась к Персефоне:

– Где её Первый?

Прошла целая минута прежде, чем она ответила.

– Он в Тартаре.

Я прижала пальцы ко рту прежде, чем комок в горле вырвется наружу. Это было не столько из-за судьбы Первого, сколько из-за того, что это означало. Если я преуспею и смогу убить Сета, его судьба будет такой же. И моя тоже.

Я липла к Калебу следующие пятнадцать минут или около того, пока Айден занимал себя разглядыванием оружия, а Персефона подтачивала ногти или что-то в этом роде. Пока мы сидели на полу в военной комнате с коленями, прижатыми друг к другу, Калеб рассказал мне о том, что делает здесь внизу, чтобы провести время, а я рассказала, как сильно Оливия хочет его видеть. Мы не говорили о том, что будет дальше. Я была уверена, что Калеб знал о сумасшествии, которое творится наверху, и никто из нас не хотел портить эти драгоценные минуты.

– Ты сказала ей то, о чем я просил? – спросил он.

Я кивнула.

– Она плакала, но, думаю, это были слезы счастья.

Улыбка Калеба была широкой.

– Я скучаю по ней, но ты можешь оказать мне еще одну услугу?

– Что угодно, – и я действительно имела это в виду.

– Не говори Оливии, что видела меня.

Я нахмурилась.

– Почему? Она бы…

– Я хочу, чтобы она двигалась дальше, – Калеб взял мои руки в свои и встал, утягивая меня за собой. – Мне нужно, чтобы она продолжала дальше жить, и я думаю, что новости обо мне мешают ей. Я хочу, чтобы она жила и не хочу преследовать каждый её шаг.

Боги, я ненавидела мысль о том, что буду лгать Оливии, но я понимала слова Калеба. Оливия никогда не забудет его, зная, что, в каком-то смысле Калеб в твердом уме и настолько жив, насколько он может быть жив в Подземном Царстве. Как будто он существовал, недоступен, но существовал. Зная это, сможет ли она на самом деле жить дальше?

Поэтому я согласилась. Я обещала сказать всем, что нас нашла только Персефона. Даже если Аполлон узнает правду, это не важно, если не узнает Оливия. В каком-то смысле это был его подарок ей.

– Спасибо, – сказал Калеб и обнял меня еще раз. Отчасти, я хотела остаться с Калебом, потому что он всегда на меня так влиял. Калеб был моей разумной стороной. И больше того, кроме моей матери он был первым человеком, которого я по-настоящему любила.

Калеб всегда будет моим лучшим другом.

– Пора, – тихо сказала Персефона, и когда я отстранилась и посмотрела на неё, в её взгляде было сочувствие. Бог, который может сочувствовать, казался чем-то ненормальным.

Айден вернулся ко мне, надевая рюкзак на плечи, потом передавая мне оружие, которое сняла с меня стража, и мою колючую мантию. Персефона проплыла к центру военной комнаты и помахала рукой. Появилась черная пустота, совершенно непрозрачная.

– Врата приведут вас обратно к тем, через которые вы вошли.

– Спасибо, – сказала я Персефоне.

Она грациозно кивнула.

Пока я прощалась и в последний раз смотрела через плечо, моя грудь сжималась, когда я встречалась с синими-синими глазами Калеба. Я знала, что смерть может остановить множество вещей, но она никогда не сможет разорвать узы дружбы.

Калеб улыбнулся, и я слабо улыбнулась в ответ, потом повернулась обратно к пустоте, ожидающей нас. Переплетя свои пальцы с пальцами Айдена, мы ступили сквозь ворота, вооруженные знанием, которое нам было необходимо, но неся груз того, что нам придется добиться невозможного.

Глава 27

Хаммер был там, где мы его оставили, и, судя по часам на приборной панели, только три часа прошло – три часа в мире смертных, сорок восемь часов в Подземном мире и жизни Айдена и моей.

Я предложила вести машину назад, но Айден настаивал, что он в порядке, и я знала, что он хочет дать мне поспать. Я знала, что мне следовало сделать это – чтобы избежать связи с Сетом – но это было не честно. Айден был измотан.

Но это было сражение, которое я не выигрывала, так что я устроилась на пассажирском сиденье и попыталась уснуть. Проблема была в то, что мой мозг не отключался. С тех пор, как я стояла в военной комнате, что-то тревожило меня. То, что сказала Персефона, срезанные концы на стене – все это выглядело знакомым, но я не могла понять, что и как. И было что-то большее. Напутствие Соларис было тревожащим, и оно крутилось в голове.

Чего я никогда не понимала, так это почему Аполлон вернул меня к жизни, когда Сет выступил против Совета. Или почему Артемида не позволила Аиду забрать меня в Подземный мир. Боги – по крайней мере, все, кроме одного – опасались передачи силы, если бы это случилось, ничто не остановило бы Сета. Вытащить меня из происходящего до Пробуждения или обезвредить меня, это имело смысл.

Продолжать позволять мне оставаться живой, нет.

Но я вспоминала, что сказала Артемида в магазине, встретившись с Аидом. Пророчество может измениться, и не надо много ума, чтобы понять, если я стану Убийцей Богов, пророчество может измениться.

Беспокойство расцвело у меня в груди. Аполлон и другие знали, что это возможно? Я почувствовала себя тупой, даже спрашивая об этом. Оракулы принадлежали Аполлону, и даже думая, что он не знал всех их видений, часть того, что оракул сказала Соларис, была известна Аполлону. Какой смысл Аполлону поддерживать мое путешествие вниз к Соларис.

Часть меня была достаточно наивна, чтобы надеяться, что дело не в этом, и у Аполлона есть объяснения этому. Другая часть была рассудительна и более разумна. Прежде Аполлон говорил, что им нужно остановить бога, который, очевидно, работает с Люцианом. И как они могли его остановить?

Им был нужен Убийца Богов.

Самое неприятное в этой паршивой ситуации, что Люциан контролировал Сета, Бог – кем бы он ни был – контролировал Люциана, и, следовательно, он/она контролировал Сета и всех последователей Люциана. Итак, если бы Сету повезло, и он смог бы забрать мою силу, этот Бог контролировал бы Убийцу Богов. Рискованно, Сет всегда мог повернуться против него, но, в конце концов, Бог, позволивший Сету делать то, что он хочет, я была уверена, он был бы достаточно креативным и нашел бы способ держать его под контролем. Возможно, это означало, держать члена Совета в целости и сохранности.

Мои мышцы рефлекторно напряглись, пока я думала об этом. Ничего не выглядело хорошо. В любом варианте Сетом манипулировали, а он об этом не подозревал. Черт, он отказывался даже думать об этом.

По мере того, как сокращались мили между Канзасом и Иллинойсом, я не могла отделаться от того, что сказала Соларис, что боги используют меня и что это значит. Также я не могла избавиться от ощущения, что знание как мне забрать силу ставило знак на моей судьбе.

Внезапное ощущение руки Айдена на моем колене, заставило обратить мое внимание на него. Его глаза были направлены на темную дорогу.

– Ты не спишь.

Я улыбнулась и накрыла его руку своей.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

Он коротко усмехнулся.

– О чем ты думаешь?

Все было на кончике языка – мои подозрения, мои опасения о том, что сказала Соларис, что скрывал Аполлон – но, когда Айден снова посмотрел на меня, я обнаружила, что не могу ему сказать.

Он не слышал, что сказала Соларис, и я не хотела обременять его всем этим. Если мои подозрения были верны, если все шло к одному…

Сделав глубокий вдох, я сосредоточилась на белых линиях, разделявших темноту.

– Я просто думала, как подобраться близко к Сету, чтобы забрать его силу. Кажется, это невозможно, правда?

– Я так не думаю, Алекс. Если быть честным, я думаю это безумие. Для меня, это как подкрадываться к кобре. Это не сработает.

– Я знаю, но у нас нет выбора. С другой стороны, мы даже не можем выяснить, как к нему близко подобраться. Там все Стражи и охрана, которые поддерживают его.

Айден сжал мне руку.

– Нам нужна армия.

Я медленно посмотрела на него.

– И мы собираемся ее откопать?

– Хороший вопрос.

Он коротко рассмеялся.

– Что нам действительно нужно откопать, так это сколько людей поддерживают Люциана.

– Я могу попросить Диониса посчитать их, – раздался голос Аполлона с заднего сиденья.

Взвизгнув, я шарахнулась вперед, ударяясь коленями о приборную панель. Рука Айдена дернулась на руле, посылая Хаммер на левую полосу, которая, слава Богу, была пустой.

Айден выругался под нос.

– Тебе нужен чертов колокольчик.

Я развернулась на сиденье, готовая сбить ухмылку с божественного лица. Я уже была готова наброситься на него, пока он не довел нас до сердечного приступа.

– Ты мог быть причиной аварии!

Аполлон наклонился вперед, положив руки на наши сиденья.

– Но этого не произошло. У Айдена рефлексы адской гончей.

Сделав гримасу, я покачала головой.

– Как ты просто… втиснулся сюда?

Он посмотрел на меня, как на глупую.

– Твоя защита делает тебя невидимой для Богов, но она не может сдержать нас. Ты носитель моей крови. Я могу найти тебя, когда хочу.

– Ну, это не жутко.

Айден посмотрел в зеркало заднего вида.

– Ты хочешь знать, что мы выяснили?

Когда Аполлон кивнул, Айден нахмурился.

– И ты не мог подождать, когда мы вернемся в Эппл Ривер?

– Смотри…

Аполлон постучал пальцами по подбородку.

– Весь мир находится на краю божественного апокалипсиса. Могу я ждать еще шесть часов?

– Шесть часов ничего не изменят.

Когда Айден ответил, его глаза стали стального серого цвета.

– Надеюсь, нет.

Аполлон повернулся ко мне.

– Что ты узнала?

Я раздумывала, сказать ли ему, что я ни черта не узнала, но решила, что это бессмысленно.

– Я узнала, как забрать силу себе.

Аполлон никак не среагировал, я правда думала, что просто ненавидела его за это.

– Ты думаешь, сможешь это сделать?

Я посмотрела на Айдена.

– Есть маленькая проблема, чтобы подобраться к Сету.

– Как я уже сказал, я могу попросить Диониса провести подсчет. Посмотрим, что можно сделать с ними, ответил он.

– У нас все еще нет армии.

Я развернулась на моем сиденье вперед, ощущая все виды стервозности.

– Вообще-то…

Я не стала разворачиваться, чтобы клюнуть на наживку.

– Что?

Когда он не ответил, Айден застонал.

– Что, Аполлон?

– Через час после вашего отъезда, появился один из Стражей, которые пользовались домиком Солоса, пока вы их так некрасиво не выставили. Он принес новости.

Айден был полностью неподвижен, я даже удивилась, как он так может вести машину.

– Ты доверяешь этому Стражу?

Бог хмуро засмеялся.

– Скажем так, я убедился, что он играет за нашу команду.

Любопытно, я уже собиралась спросить, как, но Аполлон усмехнулся мне.

«– Используй свое воображение», – сказал он, и мое воображение понеслось в, по-настоящему, странных направлениях.

– В любом случае, – продолжил он.

– Многие из чистокровных спасаются бегством из Ковенантов и их общин, направляясь в Университет в Южной Дакоте. Итак, они его охрана. Это имеет смысл – расположение Университета достаточно отдаленное и почти наверняка он не может быть завоеван. Стражи, которые не пошли за Люцианом, оставили свои посты и направляются в Университет.

– А что демоны? – спросила я.

– А что они? Они идут туда, где есть чистокровные, а чистокровные хорошо защищены. Также есть демоны, которых Люциан кормит чистокровными. С этим ничего нельзя сделать.

Аполлон откинулся назад, глядя на крышу Хаммера, будто он никогда не видел ее до этого. Он постучал по внутреннему светильнику и включил его, затем выключил. Светящиеся вещи должно быть тоже отвлекают богов. Он сделал это снова, нахмурив брови.

– Аполлон, – ощетинилась я.

Его взгляд остановился на мне.

– Существует возможность, что Люциан и Первый завладеют Нью-Йоркским Советом, поэтому члены Совета и Стражи тайно покидают Ковенант.

Мое сердце перевернулось.

– Мой -

– Я не знаю, находится ли твой отец среди тех, кто уже прибыл в Университет, или направляется туда и жив ли он. Прости.

Мои плечи опустились.

– Итак, что они делают? Двигаются на оперативную базу?

– Да. Их сотни, если не тысячи, Стражи и охранники. Те, кто видел своих друзей и других Стражей убитыми теми, кто перешел на сторону Люциана. Те, кто хочет разорвать его на куски.

Айден медленно кивнул.

– Армия – наша армия.

– Маркус и Солос уже собираются ехать в Университет. Чем быстрее вы все доберетесь туда, тем лучше.

Я поддерживала план. И да, были личные причины поддерживать его. Если был хоть малейший шанс, что мой отец был там, для меня этого было достаточно.

– Это будет безопаснее для Дикона и других, – сказал Айден.

– Это будет лучше.

Теперь я чувствовала себя лучше, только подумав о том, что я от этого выиграю.

– Как скоро мы можем отправляться в путь?

– Как можно быстрее, – ответил Аполлон.

– В Университете мы сможем обратиться к тем, кто хочет положить этому конец. Потом мы можем выступить против Люциана -

– А Бог, который дергает за ниточки? – сказала я, не в силах помочь себе.

– Ну, мы хотим выступить против него или нее, так?

Живые голубые глаза Аполлона встретились с моими.

– Да. Мы хотим.

Именно тогда я хотела назвать его, но единственное, что останавливало меня, это Айден… и часть меня, маленькая часть меня, которая, по словам Лаадан, взрослеет и делает меня более зрелой. Она понимает.

– Но мне надо встретиться с Дионисом.

Аполлон все еще смотрел на меня, и я знала, что мы скоро увидимся.

– Встретимся позже, ребята.

И затем он ушел.

Айден покосился на меня.

– Иногда я его просто ненавижу.

– Ты и я, мы оба, – пробормотала я.

Мы прибыли в Эппл Ривер как раз, когда небо изменило цвет с черного на темно-синий. Домик был темный, когда мы вышли из Хаммера и далекий крик птиц был единственным звуком.

Айден потянулся, выгибая спину и делая наклоны. Он остановился, заметив, что я смотрю на него из-за машины.

– Иди сюда.

Он, возможно, был единственным человеком в мире, который мог потребовать меня, и я бы послушалась. Все очень послушно, я направилась вокруг передней части Хаммера и остановилась перед ним.

– Что? – спросила я, подавляя зевок.

Айден обхватил мои щеки и наклонил мою голову назад.

– Ты так и не спала.

– Также, как и ты.

Он устало улыбнулся.

– Я вел машину.

Я взяла его за запястья. Наши глаза встретились.

– Я не могу поверить, что мы сходили в Подземный мир и вернулись обратно.

– Я тоже.

Он провел пальцами по моим скулам.

– Ты была прекрасна.

– За исключением пауков…

Он наклонился и потерся о мой нос своим.

– Я не о пауках говорил.

– Нет?

Айден засмеялся, и его дыхание было теплым и дразнящим.

– Нет. Я говорил о том, что было после пауков.

– О…о!

Я сделала резкий вдох и мои ноги, внезапно, стали слабыми.

– Это.

– Да.

Его губы скользнули по моим.

– Это.

Я начала смеяться потому, что это было правда прекрасно, но Айден поцеловал меня, и я растворилась в нем. В поцелуе была сила, любовь и вкус будущего с ним. Я любила – любила – что среди всего этого у нас были такие моменты. Там были только мы и никаких стен между нами. Поцелуй углубился, его язык раздвинул мне губы, мои пальцы впились в его запястья. Айден низко, томно зарычал, и я хотела -