Текст книги "Вокруг света за 80... свиданий"

Автор книги: Дженнифер Кокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Одно было точно – я больше не собиралась видеться с ним. Знаю, это звучит жестоко, но все свое время я посвящала свиданиям с мужчинами, что само по себе нелегкая работа и требует бездны понимания. Я приехала сюда, выполняя миссию поисков Родственной Души, а в эту миссию не входили повторные свидания с мужчинами, которые поколебали мою уверенность в себе и душевное спокойствие, обращаясь со мной как с недостойной поцелуя.

Все это я высказала наутро за завтраком своим друзьям Джилли и Стиви, приехавшим из Лондона на уикэнд.

– О, Джен, это несправедливо, – ахнула Джилли, когда мы честно разделили последние пропитанные маслом хлопья круассана, пытаясь привлечь внимание официантки, чтобы заказать еще. – Но судя по всему, он очень хорош, и ты должна увидеться с ним еще раз.

– Черта с два! Никому я ничего не должна! – негодующе запротестовала я. Смысл моего путешествия в том, чтобы найти того, кто сделает меня счастливой, а не тратить время на парней, от которых одни неприятности.

– Может, он просто медленно раскачивается? – рассудительно заметил Стиви, не оставляя попыток обратить на нас внимание официантки.

Друзья искренне мне сочувствовали. Я знала, что они желают мне добра. Хотят снова видеть счастливой. Искренне желают, чтобы у меня появился настоящий друг. Но если я буду игнорировать свои инстинкты и делать исключения для тех, кто меня оскорбил, с таким же успехом можно не тратить силы и удовлетвориться первым попавшимся мужчиной. По собственному, не слишком приятному, опыту я знала: дать ему еще один шанс – означает призвать на свою голову неприятности и разочарования.

– Стиви, – твердо заявила я, слизывая с пальцев восхитительный грушевый конфитюр и наливая себе еще кофе. – Я ценю твое участие, и, может, ты прав, но пойми: я ведь расстроена не из-за того, что он не сделал предложения. Мы говорим всего лишь о поцелуе. Это было первое свидание, мы понравились друг другу, так что это не так уж бы его и затруднило.

Нам почти не пришлось спать этой ночью. Мы все говорили и говорили… И даже то, что заставить официантку обслужить нас оказалось миссией почти невыполнимой, нас не очень расстроило. Скоро вопрос о том, стоит ли видеться с Оливье, был забыт всеми.

Кроме меня…

Когда зазвонил телефон, я засунула его поглубже в сумочку, а сумочку подвинула ногой под стол. Скоро звонки прекратились.

Свидание № 13: Макс. Париж, Франция

Я бы с радостью отправилась сегодня по магазинам или вернулась в отель и немного подремала, но через несколько часов у меня свидание с Максом, старым другом Клер, моей соседки в родном городе.

Макс читал лекции по истории искусства в одной из тамошних школ, и Клер несколько месяцев пыталась организовать нам встречу. Он проводил короткие каникулы в середине семестра, знакомя свой класс с парижскими достопримечательностями. Когда Клер узнала, что я в это время тоже буду во Франции, едва не поломала пальцы, пытаясь набрать его номер и устроить нам свидание, прежде чем я придумаю вескую причину для отказа.

Не то чтобы мне не нравилась мысль о свидании с Максом, просто мне показалось, что он не в моем стиле – слишком серьезный и чопорный. Но Клер настаивала на необходимости нашей встречи, и у меня не хватило энергии убедить ее в обратном.

Сегодня у Макса был свободный день, поэтому мы договорились встретиться у станции метро «Варенн» в половине третьего дня. Узнать его было легко – рост шесть футов пять дюймов («Не можешь же ты сказать, что он слишком мал для тебя», – торжествующе заявила Клер), чрезвычайно худой, с длинным бледным, но мальчишески воодушевленным лицом, увенчанным львиной гривой курчавых рыжих волос. Шею он туго обернул шарфом цветов Кембриджского университета (хотя температура была не менее двадцати пяти градусов по Цельсию, Макс то и дело шмыгал носом). Увидев меня, просиял и широким шагом направился к тому месту, где я стояла.

– А, Дженнифер, как я счастлив, абсолютно счастлив видеть вас!

Он улыбнулся и шмыгнул носом, нервничая. В эту минуту он напомнил мне гигантского богомола. Возвышаясь надо мной, Макс перегнулся, чтобы поцеловать меня в щеку. Я не сообразила, в чем дело, и только в последнюю минуту приподнялась на носки, чтобы подставить ему лицо. Все получилось на редкость глупо: я чмокнула его воротник, он тоже промахнулся, и его губы втянули воздух в двух дюймах от моей щеки. Макс шмыгнул носом и засмеялся, но, смущенно отворачиваясь, случайно зацепился за мою большую серебряную обруч-сережку.

Я пронзительно взвизгнула от боли и растерянности. Макс недоуменно нахмурился, так и не поняв, почему я кричу, тем более что не заметил серьги, свисающей с его тугих рыжих завитков.

Следуя направлению моего пораженного взгляда, он неуклюже пошарил у себя в волосах, нашел сережку, сконфуженно ухмыльнулся и яростно шмыгнул носом, словно нашкодивший школьник.

– Э… ну да… – пробормотал он. – Я… то есть… э… это, должно быть, ваша…

Он схватил серьгу и снова согнулся, производя руками какие-то действия. Я с ужасом поняла, что он хочет вдеть ее в ухо!

– Нет! – инстинктивно завопила я, отпрыгивая и прикрывая рукой ноющее ухо. – Я хотела… пожалуйста, не волнуйтесь. Я сама вдену. Потом. Ничего страшного.

Я выхватила у него сережку и поспешила запрятать в сумочку.

Никакими словами не описать ненависть, которая поднялась во мне. Да-да. Настоящая, неподдельная ненависть. Вины бедняги Макса тут не было, и следовало постараться, чтобы он не чувствовал себя виноватым. Нельзя винить кого-то в том, что он не в вашем вкусе. Плохо, что я поддалась на уговоры Клер: она, как все замужние женщины, обожает сводить одиноких людей и устраивать браки. Совсем как те, кто в автобусах засовывает за воротники незнакомых людей вылезшие лейблы – стремление к аккуратности перевешивает чувство такта.

Но это явно не срабатывало. В ту минуту мне вообще казалось, что идея, на которой основана моя «Одиссея», неверна и неподходящих мужчин в этом мире куда больше, чем подходящих. Может, я действительно зря трачу время? Не лучше ли вернуться в Лондон и попытаться там найти свою судьбу или смириться с одинокой жизнью? И имеет ли моя миссия хотя бы малейший шанс на успех?

Пятилетней девчонкой я по ошибке взяла в школьной раздевалке чужой джемпер. Учительница заметила это и попросила меня отдать его. Но я упорно настаивала, что он мой, и прежде чем джемпер попытались отобрать, стала его натягивать. Однако оказалось, что он принадлежал девочке, вполовину меньше меня ростом, и моя голова застряла в воротнике. Пристыженная тем, что меня разоблачили, обозленная собственным неудачным враньем и взволнованная невозможностью освободить голову, я, словно крохотный вертящийся дервиш, топала ногами, вопила во все горло – словом, еще немного, и вошла бы в любой учебник по школьному воспитанию как пример трудного ребенка.

И сейчас такая же бессильная ярость поднималась во мне опасной волной. Я словно Родственные Души примеряла и застревала в них. А сейчас едва не лишилась уха! Ситуация начинала серьезно действовать мне на нервы!

Но пока в моей голове бушевал настоящий ураган, внешне все было спокойно. Я по-прежнему стояла, прижав ладонь к уху, и полосовала Макса убийственным взглядом. Он перестал шмыгать носом и онемел от волнения и стыда. Господи, я веду себя как настоящая стерва!

– Макс, мне очень жаль, что я была так груба, – промямлила я. – Мне просто немного не по себе.

Сердце у меня сжалось при виде его робкой улыбки. Совсем как маленький ребенок, чье мороженое упало в песок, и он храбро старается не заплакать.

Макс осторожно шмыгнул, словно пробовал почву… раз… другой…

– Э… пожалуйста, не… то есть… э-э… я надеюсь, вам нравится скульптура, Дженнифер? – спросил он, постепенно обретая уверенность и энтузиазм. – Я собираюсь показать вам свою любимую. Это в Музее Родена. Уверен, вы знаете… – Его лицо осветилось счастьем. – Это «Поцелуй».

Я была готова убить его.

Но оказалось, все не так плохо. Впечатляющее здание восемнадцатого века, дом Родена, теперь превращено в музей, и я с удовольствием слушала рассказ Макса о скульпторе, пока мы обходили залы и великолепные ландшафтные сады, где купили столь же великолепное мороженое.

Роден, по словам Макса, был чрезвычайно сложным человеком, и его муза и возлюбленная Камилла Клодель в результате провела последние тридцать лет своей жизни в сумасшедшем доме. Вокруг «Поцелуя» толпилось так много туристов, что подступиться было невозможно и нам с Максом пришлось рассматривать глиняную «рабочую модель» скульптуры. Хотя любовники застыли в страстных объятиях, оказалось, что расстояние между их губами не меньше дюйма. Самый знаменитый в мире поцелуй оказался вовсе не поцелуем. Может, Оливье не одинок в своем стремлении довести девушку до крайности? Неудивительно, что несчастная Камилла, в конце концов, спятила.

Свидание № 14 (на коньках): Ник. Париж, Франция

Когда мы распрощались с Максом у метро, совсем некстати пошел дождь! Мне требовалась хорошая погода для следующей встречи на коньках.

Каждый вечер по пятницам примерно двадцать восемь тысяч человек принимают участие в «Роллер Париж» – три часа со свистом рассекают воздух на перекрытых для этой цели улицах, общей протяженностью двадцать пять километров. Пару лет назад я делала об этом передачу и еще тогда по достоинству оценила невероятную атмосферу праздника – пенсионеры, ожесточенно дующие в свистки, малыши, шныряющие между ног родителей… мне ужасно хотелось самой поучаствовать. Я также решила, что из этого выйдет идеальное свидание.

Шесть недель я потратила, ковыляя вокруг развлекательного Центра в западном Лондоне, где члены «Ситискейт», которые организовали в Лондоне нечто подобное парижскому мероприятию, показывали мне не столько приемы, сколько механизм действия роликовых коньков.

В моей группе подобрались чудесные, хотя совершенно не умеющие кататься люди. Но мы честно помогали друг Другу пройти через позорные мучительные этапы ученичества. Человек двенадцать поклялись достичь такого мастерства, чтобы набраться храбрости у вместе появиться на «Роллер Париж». Ник, один из этой группы, застенчиво спросил, нельзя ли назначить мне свидание, хотя до сих пор наши беседы не выходили за рамки «Ой, как же больно» или «Смооотри, куда еееедешь!», когда кто-то в очередной раз врезался в стену или сбивал ничего не подозревавшего соседа.

Сегодня была именно такая ночь. Под проливным дождем я вернулась в отель. Следовало проверить электронную почту и захватить конькобежное снаряжение (любезно доставленное Джилли и Стиви, которые также пообещали привезти его в Лондон). Побросав сумки на кровать, я заметила мигающий огонек голосовой почты. Оказалось, это сообщение от Ника:

«Эй, Дженнифер, надеюсь, у тебя все хорошо? Чертов дождь, до чего же он некстати! Я только что говорил с Марианной, и она сказала, возможно, сегодня все отменят. Мы все равно встречаемся на площади Бастилии. Увидимся там, и советую надеть коньки, иначе опоздаешь».

Конечно, если сегодняшнее катание отменят, будет ужасно обидно. Но ничего удивительного – в такой дождь! Возможно, это даже к лучшему – мое умение кататься было триумфом энтузиазма над способностями. Лихие гонки по мокрым, вымощенным булыжником, неровным улицам наверняка закончатся тем, что остаток путешествия придется продолжать на костылях.

Я застряла за компьютером, пытаясь договориться о футбольном свидании в Барселоне и написать очередное умоляющее послание «охотникам за кандидатами» с просьбой помочь спланировать мне американский этап путешествия, который уже сейчас казался настоящим кошмаром.

Когда я, в старых джинсах, прижимая к себе сумку с коньками, шлемом и наколенниками, появилась на площади Бастилии, там почти никого не было, если не считать десятка энтузиастов. Очевидно, вездесущая паутина распространила весть о том, что на сегодня мероприятие отменено.

Ника я не увидела, зато заметила других членов нашей группы: Марианну, Энн, Рассела, Лизу и еще человек пять. Они ютились под маркизой кафе и, похоже, промокли насквозь. Завидев меня, Марианна весело помахала.

– Дженнифер, до чего же проклятая погода! – крикнула она, перекрывая шум дождя. – Столько трудов, и теперь даже покататься не удастся!

Я сочувственно улыбнулась. Марианна каталась лучше всех в группе и с самого начала занятий мечтала только об одном – проехать по улицам Парижа.

– Что происходит? – спросила я, обнимая ее и остальных. – Ник уже здесь?

– Был, только что ушел, – пожала она плечами. – Он не знал, придешь ли ты, поэтому отправился с приятелями в какой-то ирландский паб.

Мы дружно закатили глаза. Ирландские пабы – «Макдоналдсы» нового тысячелетия.

Я пожала плечами. Тоже неплохо. Ни катания, ни свидания. В этом есть своя, хоть и странноватая, логика.

Но тут из-за угла показался Ник с компанией. Перебегая от маркизы к маркизе, они дико вопили, когда за ворот попадали холодные капли. Ник направился прямо к нам и крепко меня обнял.

– Эй, знаменитая путешественница, я думал, ты не придешь!

Я рассмеялась, когда он брызнул на меня водой со своей куртки.

– Прости, меня задержали. А я думала, вы, ребята, соскучились по Ирландии!

– Это точно, – кивнул он. – Но сначала решили вернуться за вами, «зелеными роллерами»!

Мы засмеялись, после чего дружно ввалились в кафе и нашли в глубине столики, достаточно большие, чтобы вместить всю группу. Мы побросали мокрые рюкзаки под стол и уселись. Ник примостился рядом со мной, и минут двадцать мы весело болтали о моем марафоне свиданий и жизни в целом. Но вскоре к нам присоединились остальные и принялись сплетничать, перешучиваться и обмениваться историями.

И это было не просто хорошо, а замечательно! Я вдруг сообразила, что каким-то образом ухитрилась устроить свидание со всей группой. Мы трудились достаточно усердно и дошли до того этапа, когда смогли попытаться участвовать в «Роллер Париж». И вот после такой нечеловеческой работы все оказались здесь, но не можем кататься из-за погоды. Зато все же добрались сюда, не так ли? А это уже стоит отпраздновать!

Когда нас вышибли на улицу, мы дружно обнялись, перед тём как попрощаться. Я воодушевилась и была полна энтузиазма продолжать путешествие. Мне здорово помогла дружеская атмосфера вечера. Наша общая неудача неожиданно превратилась в нечто прекрасное и ободряющее, дающее мне мужество и надежду на счастливый исход миссии. Очевидно, нужно иногда и отдыхать, находить время отпраздновать маленькие триумфы и достижения. Гордиться тем, сколько я всего успела сделать, вместо того чтобы впадать в депрессию из-за одного-двух неудачных дней или свиданий, считая, что именно они задают тон всей жизни.

Глава 6
ОСТАЛЬНАЯ ЕВРОПА

Свидания №№ 15–27: Барселона, Лиссабон, Афины, Верона, Сиена, Берлин

Когда я говорю, что следующие тринадцать свиданий были стремительными романами, то имею в виду скорее сами поездки, чем характеристику встреч. Я врывалась в столицы и упархивала так быстро, что почти не находила времени открыть сумки, прежде чем снова сесть в самолет.

В те времена, когда Филеас Фогг заключил пари, что сможет объехать вокруг света за восемьдесят дней, задача казалась почти невыполнимой. На месте аэропорта Хитроу было поле для крикета. Но теперь путешествия становятся невероятно легкими и дешевыми (недаром мы спрашиваем «когда», а не «как»!). Я вошла в Интернет и без лишних размышлений заказала билеты на рейсы между Парижем, Барселоной, Лиссабоном, Афинами, Вероной и Берлином.

Может, именно размышлений я и старалась избежать?

Париж преподал мне важный урок: следует быть менее эмоциональной. Свидание – прощание, свидание – прощание, придерживайся расписания, не теряй сосредоточенности. Если я хочу выдержать все восемьдесят встреч без краха самооценки и ощущения полного провала, следует установить некие границы. Необходимо точно определить количество времени и энергии, которое я вкладываю в каждое свидание, иначе буду непрерывно мучиться мыслями о том, что кто-то сказал (не сказал), сделал (не сделал). Нельзя принимать все так близко к сердцу.

Я никогда не умела просчитывать ходы заранее, но теперь стало очевидно, что научиться этому придется, и, причем срочно. Нет, я не намеревалась стать холодной и бесчувственной. Я действительно стремилась найти в этом путешествии свою Родственную Душу, а не просто выполнить положенную квоту свиданий. И прежде всего мне необходимо внести в это предприятие толику здравого смысла. Это всего лишь свидания, встречи с новыми людьми. Я просто обязана забыть о сверхчувствительности и вспомнить, о логике.

Я была так занята свиданиями, поездками и – в редкие свободные моменты – организацией следующего пакета свиданий и путешествий, что забыла об отдыхе. И потому неизбежно утомлялась и теряла ясность мысли. Просыпалась среди ночи, чтобы пописать, но начинала искать туалет только после того, как вспоминала, на каком свидании была или буду и, следовательно, в какой стране, городе и отеле сейчас нахожусь.

Мне также приходилось покупать трусики и майки, поскольку чистой одежды не осталось, а стирать было некогда. Я понимала, что нужно выкроить немного свободного времени, но предстояло еще получить китайскую визу, узнать расписание поездов между Вероной и Флоренцией и проверить, есть ли свободные номера в дешевом отеле Лос-Анджелеса.

И каждый день оказывался новым днем для организации новых свиданий. Предстояло немного поболтать с каждым кандидатом, чтобы получить хотя бы первое впечатление. Очень хотелось послать е-мейл: «Ради всего святого, вы один из восьмидесяти, хотите встретиться или нет, у меня нет времени вас уговаривать», – но я знала, что это невозможно.

Похоже, нельзя было терять ни минуты. И тратить время на стирку представлялось просто невозможным. Но еще существовала проблема ухода за собой.

Мое решение «путешествовать за солнцем» создало дилемму удаления волос. Волосы на ногах выросли настолько, чтобы быть заметными, но недостаточно длинными для немедленного удаления. Суждено мне свариться заживо в брюках или ограничиться свиданиями за ужином, чтобы прятать ноги под стол?

То же касалось линии бикини. Оставить ее, как я обычно делала, пока не появятся «уши коалы»? Это когда, кажется, что в твои трусики залез коала, чьи уши высовываются с обеих сторон… или рисковать, что тебя в прямом смысле слова уличат в неряшливости во время непредвиденного интимного свидания?

Все это может показаться такими незначительными деталями, но именно они занимали мои мысли, когда я врезалась в стол в поисках туалета в предрассветные часы.

Я металась из страны в страну, от свидания к свиданию.

Стив (свидание № 15, в Барселоне) был приятелем Хилари, моей университетской подруги. Мы договорились встретиться в баре и посмотреть по телевизору футбол – Англия против испанцев. Я люблю смотреть передачи с крупных чемпионатов и посчитала, что знаю о футболе достаточно, чтобы иметь свое мнение. Но Стив скоро поставил меня на место.

– На англичанах форма в белую полоску? – спросила я после введения мяча в игру.

Сгорая от стыда, он огляделся, чтобы проверить, не слышал ли кто, прежде чем прошипеть:

– Говори потише!

Я оказалась всего лишь очередной девицей, вообразившей, что если она может назвать имена трех игроков из «Манчестер юнайтед», значит, разбирается в футболе.

Англичане проиграли. Свидание не продолжилось ни минутой дольше.

Рей (свидание № 16).

Я узнала о нем очень мало, и то от моей подруги Терезы.

Много лет он был дилером в моем родном городе, прежде чем перегореть, бросить все и перебраться в Барселону. Подобно мне Рей полностью отдавался работе и предпринимал радикальные меры, чтобы обрести душевное равновесие. Интересно, добился он своего и считает ли, что принял верное решение?

Тереза не сочла нужным упомянуть, что теперь Рей трудится уличным мимом на бульваре Ла Рамблас и в баре появится в рабочем костюме – серебряном комбинезоне и полной раскраске. Оказалось, он вел местные боевые действия с конкурентом – Бронзовым Роботом, и не смог задержаться.

Без всякого преувеличения скажу – мы были предметом всеобщего внимания. Я сгорала от стыда. Рей молчал: достойное восхищения качество в миме, но не в человеке, с которым надеешься приятно провести время.

Наутро я успела на первый рейс в Лиссабон.

* * *

Паоло (свидание № 17) и Хосе (свидание № 18) были друзьями Джейн, южноафриканки, которую я встретила много лет назад, путешествуя по Европе. Я знала, что Паоло играет фламенко на гитаре и собирается повести меня в знаменитое кафе «Паштейш де Белем».

Мы пили черный горький кофе, чтобы перебить излишнюю сладость местных пирожных, жирных хрустящих чашечек из слоеного теста, наполненных сливочным кремом и посыпанных сахарной пудрой, изготовленных по тщательно охраняемому тайному рецепту. Паоло оказался разговорчивым и остроумным, но между нами не проскочила искра.

Зато было очень приятно сжечь лишние калории, танцуя с Хосе в клубе в модном районе города. Он оказался на редкость обаятельным и успел обзавестись симпатичными друзьями, но мои дни «танцев до рассвета» давно прошли. Хосе славный малый, но не Тот Единственный.

Из клуба я прямиком отправилась в отель за вещами, чтобы успеть в аэропорт на рейс до Афин.

Драколис (свидание № 19) был кузеном Эффи, моей подруги-гречанки, с которой мы вместе ходили в тренажерный зал. Может, я и смогла бы примириться с его непрерывным курением – в конце концов, это Европа, но когда мы вошли в ресторан, окружающие дымили как фабричные трубы и я чуть не потеряла сознание.

Поверьте, я ничего из себя не строю, но это было отвратительно. В воздухе висела густая едкая пелена. Все равно что ужинать на горящем мебельном складе. Драколис повел меня в потрясающий клуб «Рембетика», где играли традиционную греческую народную музыку, но голова болела, а глаза щипало. Мне было совестно сбегать во время первого антракта, но сил держаться просто не осталось.

* * *

Эффи также договорилась о встрече с ДБ (Дружелюбным Бывшим). Джозеф (свидание № 20) был гидом, и его первая группа прибывала в десять утра, поэтому мы договорились встретиться на рыбном рынке в восемь и позавтракать вместе. Если все получится и он не будет возражать, я подумывала потом пойти с ним на экскурсию.

Но за два дня мне удалось поспать всего пять часов, поэтому я проснулась только в половине девятого. В ужасе я принялась звонить ему на мобильник и одновременно пыталась одеться и умыться. Кое-как натянув платье, помчалась на рынок в надежде, что он еще там. Но на мои звонки никто не отвечал, а на рынке его и след простыл. Эффи на мой е-мейл с извинениями ответила довольно жизнерадостно:

Забудь! Он, скорее всего, довел бы тебя до безумия, как раньше – меня. Хотя было бы интересно услышать, почему он порвал с Клодией.

Ах, негодяйка! Джозеф, очевидно, вовсе не ДБ! Наоборот, скорее НП (Неразрешенная Проблема), и Эффи просто использовала меня, чтобы узнать нынешнее положение дел. Улетая в Италию, я молча поздравила себя с тем, что случайно избежала двусмысленной ситуации.

Верона – родной город Ромео и Джульетты, считающихся самыми известными в мире любовниками. Кое-кто может не согласиться, заявив, что любовь парочки, чьи способы общения были настолько несовершенны, что привели к двойному самоубийству, нельзя назвать лучшей ролевой моделью отношений. Но очень многие думают иначе. Недаром примерно пять тысяч человек в год пишут письма на адрес Джульетты и на ее могилу и просят совета в любви.

С тридцатых годов прошлого века местные поэты и писатели честно отвечали на письма, а в 1975 году веронский интеллектуал Джулио Тамассиа основал Клуб Джульетты и уговорил десять секретарей-полиглотов, владеющих несколькими языками, писать поклонникам ответы бесплатно. Кроме того, он утвердил премию «Дорогая Джульетта», которой каждый год награждается автор самого романтичного послания.

Я переписывалась по электронной почте с Элинор, секретарем, отвечающим за итальянскую, испанскую и английскую корреспонденцию. А в связи с широким распространением Интернета и свиданий в Паутине я спрашивала, часто ли люди посылают е-мейлы шекспировской героине.

Ну… мы иногда получаем е-мейлы, но в основном идут письма, написанные от руки, – это куда интимнее, особенно если вы говорите о любви, чувствах и эмоциях… ответы мы тоже пишем от руки.

Элинор очень помогла мне, не только договорившись о свидании с лауреатом премии «Дорогая Джульетта» этого года, но и устроив так, чтобы на втором свидании в этом городе я стояла на балконе Джульетты и беседовала с «Ромео».

Я рассудила, что, каким бы ни был исход интересно почти воочию представить свидание самых главных романтиков Италии. Как ни ужасно это звучит, подозреваю, что нашла бы встречи с безумно романтичным мужчиной несколько стесняющими и раздражающими. Все эти дифирамбы, ужимки, суета и страстные признания ужасно действуют мне на нервы. Ну, или заставляют предположить, что мой романтик сотворил нечто дурное и теперь пытается загладить вину.

Вот почему мое одиночество – тайна даже для меня.

* * *

Лауреата премии «Дорогая Джульетта» этого года звали Давид. Уроженец Вероны, за тридцать. Ожидая его в Клубе Джульетты, мы наблюдали за группой женщин, дружелюбно болтающих за гигантским столом и одновременно занятых сортировкой сотен писем, которые раскладывались на отдельные стопки. Элинор сказала, что определить, из какой страны пришло письмо, легко.

– Французы очень страстные и романтичные. Итальянцы и испанцы любят пышные фразы, как, впрочем, и латиноамериканцы. Они ужасно многословны. Им требуется десять фраз, чтобы высказать одну мысль.

Мне показалось, что совета в любви просят в основном южане. Может, действительно есть какая-то истина в стереотипном имидже людей с горячей кровью?

– Нет-нет, – энергично покачала головой Элинор. – Мы получаем письма из Китая, Японии, России… со всего света. Просто южане куда откровеннее в выражении чувств. А вот американцы – другая крайность. Они обычно пишут пару-тройку строк: «Она блондинка, очень мне нравится. Что теперь делать?» Все это очень раздражает. Хочется попросить, чтобы писали подробнее: знает ли он ее, любит она кого-то другого? Очень сложно давать советы, когда почти ничего не известно.

Британцы уже привыкли тащиться в хвосте там, где речь идет о выражениях чувств и эмоциях, но я все же набралась храбрости и спросила Элинор, какого она мнения о моих соотечественниках. Немного подумав, та осторожно ответила:

– Сначала очень сдержанны, а потом – поскольку они пишут, а не ведут беседы с глазу на глаз – пускаются в самоанализ, причем, крайне глубокий. Они не сразу открываются, но затем бывают очень искренними. Очевидно, многие считают, что Джульетта – святая или богиня любви. Поэтому люди и не пишут подробно, в полной уверенности, что она уже знает их проблемы. А если эта проблема решается, они приезжают и благодарят Джульетту за помощь. В прошлом месяце одна итальянка оставила на могиле Джульетты письмо, в котором говорилось, что еще три года назад она была одинокой, а сейчас приехала сюда с мужем. Она верит, что это чудо, и хочет поблагодарить Джульетту за то, что помогла ей найти любовь.

Италия имеет репутацию одной из самых романтических стран мира, однако найти порядочного мужчину считается чудом? Звучит не слишком обнадеживающе.

И тут появился Давид (свидание № 21). Ростом всего около шести футов, с короткими черными волосами и большими карими глазами, как огромные шоколадные печенья, которые так приятно окунуть в кофе. Давид не говорил по-английски, но Элинор вызвалась нам переводить.

Я не успела прочесть письмо Давида Джульетте. Интересно, что в нем такого более романтичного, чем в остальных?

Давид принялся рассказывать:

– Непросто рассказывать посторонним мою историю, так что мне пришлось потрудиться, чтобы написать Джульетте. Я должен был точно знать, что пишу тому, кто меня поймет.

Все началось одиннадцать лет назад, в период моей жизни, когда я был очень одинок и печален. Я шел по кладбищу и увидел заброшенную могилу, за которой много лет никто не ухаживал. Я стал приводить ее в порядок и обнаружил на плите портрет молодой женщины. Судя по надписи, она умерла в 1927-м, в двадцать три года. Мне было столько же. Я всегда верил в иную жизнь, но тогда у меня возникло сильное и странное ощущение, что Елена – молодая женщина, лежащая в той могиле, – просит меня позаботиться о ней. Я так и сделал. И постепенно, мало-помалу, кроме чувства сострадания, побудившего меня присматривать за могилой, во мне родилось другое чувство – истинной любви.

Давид замолчал и застенчиво посмотрел на меня. Я вдруг сообразила, что все это время сдерживала дыхание. И сейчас шумно втянула в себя воздух и заморгала. Невозможно поверить в услышанное, но нужно что-то сказать, или он замкнется.

– Значит, вы влюбились в Елену после того, как наткнулись на ее могилу? – уточнила я нейтральным тоном. – Но почему вы вообще оказались на кладбище?

Давид объяснил, что был безответно влюблен в живую девушку, продававшую цветы у ворот кладбища.

Пока он что-то говорил Элинор, я быстро прочла перевод его письма и, дождавшись конца беседы, спросила:

– В вашем письме, поистине прекрасном, вы пишете: «Ее ангельское лицо было покрыто многолетней пылью. Я был тронут и опечален ее образом, поэтому вымыл надгробную плиту и положил на нее цветы». Может, вы купили цветы у продавщицы, чтобы иметь предлог заговорить с ней?

Давид ответил, что сначала так и было, но потом, когда он влюбился в Елену, совсем забыл о цветочнице и перестал покупать ее товар.

Но откуда он узнал биографию Елены?

Давид объяснил, что пришлось пойти в архив ратуши и прочесть все сведения о ее семье для того, чтобы сообщить о заброшенной могиле. Он узнал, что она родилась на той же улице, что и Джульетта, в самом центре Вероны. Ее отец торговец. У нее были два брата и сестра, но к этому времени все уже умерли.

Я внимательно наблюдала за ним: последние одиннадцать лет он любил женщину, которая умерла почти восемьдесят лет назад. Может, он не в себе? Давид выглядел вполне нормальным и очень милым, но признак ли это одиночества или чего-то более зловещего?

Как бы ни был велик соблазн отмахнуться от его чувств и посмеяться над излияниями, мне не хотелось это делать. Казалось очень важным доброжелательно отнестись к тому, что он рассказывает. А если Давид действительно любил Елену? И вдруг эта любовь не признак безумия, а свидетельство истинной храбрости человека, посмевшего открыто признать свои чувства?

И вместо того чтобы делать нелестные выводы и осуждать его, я хотела услышать, что еще он скажет. И поэтому спросила, что думают об этой ситуации его друзья и родные. И не обидно ли ему, когда остальные приходят на вечеринки и праздники с девушками, а он – всегда один?