Текст книги "Вокруг света за 80... свиданий"
Автор книги: Дженнифер Кокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
– Заметано. Полчаса сна, и мы берем такси.
Я покорно кивнула, и мы легли в постель.
Через час двадцать минут я сбегала по ступенькам станции «Синтоми-се», на десять минут опоздав на встречу с Робом (свидание № 63). В своем е-мейле он уверял, что мы без проблем узнаем друг друга, и оказался прав – среди моря японцев мы были единственными европейцами и возвышались над ними, как баскетбольные игроки надо мной вчера в лифте.
Бледное лицо, ростом немного ниже меня, коротко стриженные каштановые волосы… Роб понравился мне с первого взгляда. Он выглядел спокойным и жизнерадостным и ничуть не волновался, что я могу привести соперника.
Он улыбнулся и шагнул вперед, пока я протискивалась вниз, против течения толпы, стремящейся поскорее попасть на работу. Мы встретились у подножия лестницы и крепко обнялись.
– Гарри не с вами? – спросил Роб. Я покачала головой, и Роб нахмурился.
– Нет-нет, вы не поняли, – запротестовала я. – Он наверху, ждет у входа и пытается не заснуть стоя.
Поэтому мы тоже поднялись по ступенькам. Последовали слегка неловкие представления, после чего мы втроем отправились на рыбный рынок. Все шло прекрасно: говорили в основном о Токио и обменивались мнениями о городе. Роб недавно вернулся из Пекина, а я сказала, что еду туда через два дня. Гарри распространялся о любви к японской кухне и ресторанчиках, где пробовал японские блюда.
Мы пришли на Цукидзи-сидзо и провели там пару часов, проталкиваясь сквозь толпу. Я бывала на многих продуктовых рынках Азии: должна сказать, что все они олицетворение «Апокалипсиса сегодня». Этот не был исключением. Каждый день сюда приезжали двенадцать миллионов людей купить свыше четырех тонн морепродуктов. Суматоха царила невероятная. Повсюду шныряли носильщики с тележками, доверху нагруженными ящиками, из которых капала вода, и рыбой. Гигантские склады были темными и шумными. Мы скользили по крови и тающему льду. В воздухе стоял визг пил, разделяющих огромные туши тунца. Осьминоги провожали нас грустными темными глазами из своих мелких пластиковых ванночек.
Беседа немного затормозилась. Я задавала Робу вопрос, но тот из вежливости адресовал ответ Гарри, и дело кончалось тем, что они затевали оживленный разговор. Я хотела осуществить свои планы относительно свидания с Робом, но, страдая от похмелья и бессонницы, не могла найти сил. Наконец я прошла вперед, предоставив Роба и Гарри самим себе, поскольку поняла, что, если хочу чего-то добиться от Роба, нужно дать парням выговориться.
Они так и сделали. К счастью, Роб предложил пойти позавтракать.
Мы нашли крошечный суши-бар за рынком (свежий воздух, какое счастье!) и встали у прилавка. Роб прекрасно говорил по-японски. Он один из тех полиглотов, что способны овладеть любым языком, и Гарри был счастлив подробно расспросить повара о деталях приготовления суши. Роб выступал в роли переводчика.
Едва мы заказали еду, Гарри оживленно заговорил с двумя канадками, и я наконец могла спокойно продолжать наше свидание. Говорили о жизни за рубежом и возможностях, которые она дает. Рассуждали о японской культуре, субкультуре фестиваля «Пылающего человека» и, конечно, о любви и о том, как иногда проще погрузиться в работу и забыть о ней.
Три часа спустя мы стояли на ступеньках офиса Роба и с искренней симпатией прощались навсегда. Но как только мы с Гарри собрались уходить, Роб нас окликнул.
– Пойдемте со мной, – попросил он почти виноватым шепотом. – Я хочу кое-что вам показать.
Он повел нас в вестибюль и посадил в лифт. Сорока пятью этажами выше мы стояли перед огромным панорамным окном с видом на Токио.
Утро выдалось ясным и солнечным, и мы с Гарри дружно и благоговейно охнули, глядя на расстилающийся под нами пейзаж. Насколько хватало глаз, тянулись дома. Но, вглядевшись, мы вдруг поняли, что это не совсем так. За башней, зданиями Фуджи-ТВ и лабиринтом высоких и низких строений, словно отмечающих границу города, на горизонте величественно высилась гора Фудзияма. Казалось, она пребывает в ином мире.
Я смотрела вдаль и не впервые сознавала, какие невероятные впечатления дало мне это путешествие. Снова и снова мои свидания открывались с совершенно неожиданной и трогательной стороны. Глядя на Гарри, с благодарностью пожимающего руку Робу, я радовалась, что этот день не исключение.
Следующие три дня пролетели быстро, но между баскетбольными играми, где Мисси и Мими опять просвещали меня относительно правил и игроков, мы старались как можно больше находиться вместе. Гуляли по безмятежным садам императорского дворца, наблюдали, как изящная гейша в традиционном кимоно мелкими шажками переходит деревянный мостик, закрыв рот рукой. Поздно вечером мы поели у одного из маленьких старомодных лотков якитори, под арками линии метро «Яманоте». Потом, выйдя на платформу, с изумлением увидели десятки мертвецки пьяных бизнесменов на полу.
Я радовалась каждой проведенной с Гарри минуте, его неподдельному любопытству и неиссякаемой энергии. Одной из причин, по которой мы с Келли так долго оставались вместе, была наша совместная любовь к путешествиям. Нет, если бы Гарри оказался равнодушен к путешествиям, для меня это не стало бы концом света, но я была счастлива, что он так наслаждается временем, проведенным в Токио, поскольку, как и моя лондонская жизнь, путешествия были важной частью моего мировоззрения.
Хотя иногда я и раздражалась, уставала, скучала по друзьям и опустошала банковский счет до последнего пенни, все же обожала путешествия. Моя мать в пятидесятых одна объехала всю Европу (неслыханная тогда вещь), отец работал в Китае и России, когда они были закрыты для всего мира.
Для людей поколения моих родителей путешествия считались огромным достижением. Мое поколение рассматривало их как свое право. Но я все равно дорожила каждым. Некоторым этого не понять, но я не могла жить, сидя на одном месте.
Только благодаря путешествиям я встретила Гарри. Но сейчас приходилось расставаться: я отправлялась в Китай, а Гарри возвращался в Штаты.
– Посмотрим, как все будет, но, может, после Новой Зеландии я выкрою время завернуть в Сиэтл, – сообщила я, храбро пытаясь выглядеть спокойной, когда мы стояли перед моими уложенными сумками в номере отеля.
У меня был кругосветный билет, и сейчас я летела на восток. Апофеоз моего «международного турне позора» должен был состояться в Новой Зеландии, так что по пути в Англию я смогу побывать в США Но время поджимало: я была крестной матерью Майкла, сына Тоз, и во что бы то ни стало следовало успеть к крестинам.
– Ты пришлешь е-мейл, когда доберешься до Пекина? – в который раз спросил Гарри.
Мне предстояло остановиться у Гектора и Анг, поэтому я не знала, можно ли оттуда позвонить или послать е-мейл. Кроме того, два дня назад у них родилась девочка Грейс (или Хайксин, ее китайское имя), и мне не хотелось мешать новоявленным родителям.
Неожиданно все показалось очень шатким. Каждый раз, прощаясь, мы знали, когда встретимся снова. Но только не сегодня. Поэтому я нервничала и была немного испугана.
Мы спустились вниз, и Гарри понес мои сумки к автобусу. Я обняла и перецеловала всех парней из Сиэтла. Тут в дверях появился Гарри. Мы обнялись.
– Спасибо, что пригласил меня сюда, – шепнула я.
– Спасибо, что пригласила меня на свидание с твоим парнем, – хмыкнул он в ответ.
По какой-то причине мне захотелось плакать.
– Все, прощаемся, – твердо объявила я, – иначе опять разрыдаюсь, а мне бы этого не хотелось.
Гарри улыбнулся и, обняв меня за плечи, проводил до автобуса. Мы поцеловались. Потом еще раз. Наконец я вошла в автобус и отыскала свое место.
– Позвони мне из Пекина, – проговорил он одними губами.
Я кивнула. Он снова улыбнулся и отступил, когда мотор автобуса угрожающе взревел. Гарри прижал пальцы к губам. Автобус отъехал, и вскоре Гарри исчез из виду.
Глава 14
ИНДОКИТАЙ; ПЕКИН, КИТАЙ
Гектор – мой старый друг. Я познакомилась с ним по работе – он был редактором новостей одной из газет и обычно брал у меня интервью, когда я возвращалась из очередного путешествия. Он и сам объездил весь мир и к тому же обожал музыку. Мы быстро сблизились и с тех пор дружили.
Кроме того, у нас обоих имелось твердое убеждение, что путешествия разнообразят нашу жизнь, большая часть которой проходит в тяжких трудах. Гектор в некоторых отношениях случайно достиг того, что я пыталась сделать посредством своей хитроумной затеи.
Он оставил Британию ради работы в «Чайна дейли» в Пекине. И там едва ли не в день приезда увидел прекрасную китаянку Анг. Они полюбили друг друга и поженились. В первые дни их знакомства Гектор часто присылал снимки по электронной почте. Он явно потерял голову, и с каждым новым фото мы видели, как эти двое становятся все ближе. Я инстинктивно старалась защитить его: когда видишь, как хороший друг по уши влюблен, волнуешься, вдруг его ждет разочарование. Надеешься, что не случится ничего плохого.
Но едва увидев Анг на их свадьбе, я поняла, что тревожилась напрасно, – поразительная женщина, и они идеально друг другу подходят. Настоящие Родственные Души. Анг обладала довольно едким остроумием, которое мне особенно нравилось. И, каждый раз посылая е-мейл Гектору, как моему ОК, я всегда спрашивала мнения и совета Анг.
И оба они более чем ревностно выполняли свои обязанности «охотников за кандидатами». Я приезжала в Пекин, готовая к работе.
После целительного солнышка и техноизобилия Токио Пекин стал для меня чем-то вроде потрясения. Китай оказался всем, чем не была Япония. Здесь было ужасно холодно и снежно, автомобили покрыты ржавчиной и вмятинами. По ночам они с выключенными фарами грохотали по улицам. Мимо неслись десятки велосипедов. Перейти дорогу было предприятием опасным, для этого требовались мужество и вера человека, ходящего босиком по раскаленным углям. Здесь царил сплошной хаос. Токио тоже суматошный город, но там есть некое подобие порядка и безмятежного достоинства. Пекин беднее и грязнее. И совершенно блестящ.
Я прилетела в Пекин довольно поздно, и после ужина в маленьком кафе мы с Гектором провели остаток вечера в их квартирке в северо-восточной части города. Как и большинству зарубежных журналистов, газета оплачивала Гектору жилье. Он жил в здании, где офис и столовая находились на другом конце двора.
Как хорошо вновь увидеться с ним! Мы говорили обо всем: о новорожденной девочке, Гарри, работе, друзьях, фан-клубе «Тинейдж»… Пока болтали, Гектор заметил, что я замерзла. Он извинился и поднялся, чтобы принести мне еще один свитер.
– Жизнь в коммунистическом Китае тем и хороша, что дешева, – мягко объяснил он. – Только плохо, что правительство не обещает включить центральное отопление раньше чем через три недели.
Анг и малышки Грейс не было дома. Как полагается молодым матерям, они жили в доме ее родителей, примерно в часе езды от города. Гектор тоже там жил, и мне было совестно, что он вынужден разыгрывать гостеприимного хозяина, вместо того чтобы находиться с семьей. Но назавтра, прямо с утра, мы поехали в гости.
Родители Анг жили в экономически отсталом районе, на северо-западе города, но, шагая вместе с Гектором к метро, я быстро поняла, что весь Пекин – экономически отсталый район.
Китай много лет был загадкой для Запада, но, выиграв тендер на проведение Олимпийских игр 2008 года, подтвердил, что готов к диалогу с остальным миром. Почти пятьдесят лет коммунистического правления изолировали Китай от благ финансового и социального развития Запада. И теперь страна обеими руками хватала наконец-то доставшуюся ей свободу. Начался приток международных денег, и деревенские жители стали переселяться в города, где теоретически можно было найти работу, возможности и лучшие жизненные стандарты.
Но здесь не было нормальной инфраструктуры, не хватало домов, дорог, магазинов, ресторанов, школ. Не хватало денег на организацию Олимпийских игр. И весь Китай лихорадочно трудился, чтобы вовремя выстроить необходимые сооружения.
Поэтому весь Пекин был одной большой стройкой: глубокие рытвины тянулись по всему городу, как трамвайные линии. Шум отбойных молотков и бетономешалок, подобно индустриальной музыке, был настойчивым, раздражающим и действовал на нервы. По пути к станции мы с Гектором постоянно прикрывали ладонями глаза от клубящейся пыли и мелкого щебня. Повсюду мужчины, одетые в тапочки и пиджаки, долбили замерзшую землю лопатами.
Мать Анг не говорила по-английски и все же оказала мне радушный прием. Она немедленно удалилась на кухню готовить праздничный обед. Она никогда раньше не видела европейской женщины и, хотя очень стеснялась, сгорала от любопытства. Когда позже, в конце недели, мы встретились еще раз, она велела Анг спросить, действительно ли у меня такие длинные ресницы. Я разрешила дотронуться до них и осторожно подергать, чем вызвала приступ хихиканья. Несмотря на то что ребенок не давал Анг спать всю ночь, та, очевидно, радовалась обществу. Грейс была хорошенькая, и мы все ворковали над ней.
Было забавно слышать, сколько фраз и выражений из обоих языков супруги успели перенять друг от друга. Английский (шотландский) Гектора был пересыпан диалектом мандарин. Английский Анг был превосходным и тем более аутентичным, что она употребляла много сленга. Малышка простудилась и с трудом дышала. Гектор помчался к фармацевту и принес капли.
– Думаю, Грейс не дышит носом из-за козявок, – торжественно объявил он.
– Точно, – обрадовалась Анг, заглядывая в носик дочки. – Я тоже вижу козявки.
Любимое слово Анг – «хитрый», в том смысле, что предмет разговора считался ненадежным или подозревался во всех грехах. Она произносила его как «хитли», и я всегда при этом улыбалась.
Неожиданно меня пронзила тоска по Гарри. Ведь и мы перенимали друг от друга сленговые выражения наших стран, и я любила слушать его американский выговор с растянутыми гласными.
Пообещав завтра встретиться, я убедила Гека, что прекрасно сумею обойтись без него, а ему следует остаться с Анг. Я же буду абсолютно счастлива, бродя по городу остаток дня.
Я легко нашла дорогу к станции, что было весьма кстати, поскольку никто из окружающих не говорил по-английски, и попроси я показать направление, вряд ли добилась бы вразумительного ответа. Это был обычный район, где жили китайцы, а не излюбленное туристами местечко. Вокруг не было ни одного европейца, и все открыто глазели на меня. В Японии, правда, творилось то же самое, особенно еще и потому, что я высокая. Время от времени кто-нибудь подходил и касался моего лица или руки, словно желая убедиться, что у меня такая же кожа, как у остальных. В этом жесте не было ничего пугающего или неприязненного. По-видимому, иностранцы здесь редкость, и жителей разбирало любопытство. Впрочем, как и меня.
Я заглядывала в магазины и на продуктовые рынки, задумчиво побродила по площади Тяньаньмэнь, рассматривая красочных воздушных змеев, цветными облаками реющих перед мавзолеем Мао, побродила по подземному городу, который добровольцы, опасаясь вторжения Советского Союза, выстроили под Пекином в шестидесятых годах XX века.
Было темно, когда я шагала по холодной пыльной дорожке от станции метро к квартире Гектора. Уличные торговцы продавали картофель и яблоки – они лежали гигантскими грудами на мешковине по обочинам неровных тротуаров. Посреди тротуара за швейной машинкой сидела женщина. Стопка одежды, требующая починки и переделки, аккуратно сложенная в пластиковый пакет, лежала у ее ног.
В дверях музыкального магазина торчал владелец, погруженный в американскую программу аэробики, которую передавали по телевизору. Наблюдая, как модно подстриженные, сильно загримированные, легко одетые калифорнийки выполняют упражнения и подпрыгивают под музыку, он тоже подскакивал и вертелся вместе с ними. Поглощенный своим занятием, он резко брыкнул ногой, и тапочка, сорвавшись, улетела на дорогу, где и погибла под потоком велосипедов. Пусть его тело оставалось в Пекине, но горячее сердце было там, на Беверли-Хиллз.
Я то и дело натыкалась на бесчисленные лотки с компакт-дисками и DVD, расположившиеся по обочинам дороги, и рылась в пиратских копиях фильмов, еще не показанных на экране. Бродя между стойками, я краем уха прислушивалась к старушке, что-то говорящей молодому человеку, по-видимому, внуку, который деловито вынимал кассеты из картонных ящиков и расставлял на полках.
Тональность их беседы резко менялась, тембр хаотически повышался и понижался, как при игре на японской лютне. Я часто замечала, как певучие звуки некоторых азиатских наречий делали вполне обычную беседу похожей на спор, и подумала, что сейчас происходит то же самое, когда раздался ужасный грохот. К моему изумлению, старушка вылетела из-за прилавка, размахивая над головой длинной палкой, как самурайским мечом. С кирпично-красным от гнева лицом, что-то крича и продолжая орудовать палкой, она стала гонять внука по лавке. На беду, тот оказался слишком резвым. Пока бабка и внук, рассерженно вопя, носились по крошечному магазинчику, палка угрожающе свистела над ухом молодого человека, но, как правило, врезалась в стопки дисков, разлетающихся с полок на пол. Многие закатывались под коробки и картонные изображения Джеки Чана в полный рост. Не считая меня, в лавке находились еще трое покупателей, и все застыли, не веря собственным глазам. Но когда летающий DVD больно ударил одного из китайцев по шее, мы, обменявшись быстрыми взглядами и безмолвно согласившись, что никакой DVD, пусть даже самый дешевый, не стоит таких испытаний, ринулись к дверям и благополучно очутились на улице. Я бодро зашагала прочь не оглядываясь. Вопли людей и звон бьющихся дисков разносились по всей округе.
К счастью, оказалось, что и мобильник, и электронная почта действуют в Китае, поэтому я на ходу позвонила Гарри и рассказала о том, чему стала свидетелем.
– Что за шум? – проорал Гарри уже через несколько секунд разговора.
– Это Китай! – прокричала я в ответ, перекрывая вой дрелей, визг пил и вопли строителей.
Мы проговорили всю дорогу до квартиры Гека, а потом, опасаясь получить гигантские счета, еще час обменивались эсэмэсками. Мне нужно было столько сказать ему. Здесь столько всего происходило! Жаль, что его тут нет. Я ужасно по нему скучала. И здесь ему бы понравилось!
Наутро мы с Гектором встретились пораньше и долго бродили по раскрашенным коридорам и храмам вокруг большого озера Куньмин в окрестностях Летнего дворца, прежде чем вернуться домой. Мы обедали с группой журналистов, коллег Гектора, в «Великой Китайской стене» – известном ресторане, что неподалеку от его квартиры.
Ресторан оказался модным, уютным и безумно дешевым. Когда мы пришли, друзья Гектора – Шивон, Марта и Пол – уже сидели за столиком. Мы знакомились, пока официантка раздавала меню размером с хороший роман – свыше тридцати страниц одних блюд, каждое с соответствующим фото и описанием на китайском и английском.
Мы наспех сделали заказ, чтобы успеть поговорить. Все друзья Гектора обожали здешнюю жизнь, хотя считали ее не слишком легкой. Марта сломала руку, когда велосипед врезался в нее на дороге. Шивон вставала в пять утра для пробежки, и поскольку на улицах освещения нет, ей приходилось держать перед собой факел, чтобы не попасть в рытвину.
Тридцатидвухлетний Пол приехал из Австралии» Высокий и красивый, спокойный и застенчивый. Я поболтала с ним, допытываясь, сколько он пробыл здесь, где работал раньше, где жил в Австралии… Подобные вопросы я задавала на каждом свидании, пытаясь разговорить кандидатов, и тут Гектор, словно читая мои мысли, перегнулся через стол и объявил:
– Джен, знаешь, сегодня у тебя свидание с Полом.
– Господи, неужели? Почему ты не сказал мне раньше?
По правде сказать, я переигрывала, потому что была очень довольна: Пол казался ужасно милым, с ним было так легко, что свидание наверняка удастся. Но я уже задала все необходимые вопросы. О чем же говорить с ним завтра?!
– Пол, мне ужасно жаль, – обратилась я к нему тоном, явно походившим на тот, когда кондуктор объявляет пассажирам, что садиться в поезд запрещено, хотя двери открыты. – Не возражаете, если мы отложим беседу на завтра? Иначе я все узнаю слишком рано.
Гектор вздохнул. Пол, как истинный джентльмен, скрыл все сомнения по поводу предстоящего свидания. Он просто улыбнулся и кивнул.
Я зря переживала. Атмосфера царила дружелюбная – китайская еда располагает к общению в отличие от японской, которая предполагает либо обед для одного, в отдельной кабинке, либо требует низко наклоняться над мисками с соевой лапшой. Кроме того, все блюда оказались невероятно вкусными: соленая рыба в соусе из темной фасоли, резаный картофель с чили, баклажаны в кислом соусе. Пикантно оригинальные, приятно пахнущие пряности мне ужасно понравились, что весьма удивительно.
Я всегда считала себя человеком широких взглядов, но имелись две вещи, которые не подвергались изменениям, – меня вечно укачивает и я ненавижу китайскую кухню.
Очевидно, путешествие перевернуло мое самосознание.
После ленча мы с Геком поездили по городу на автобусах. Конечно, метро быстрее и проще, но только автобусы позволяют вам понять городскую жизнь. И сейчас мы направлялись на свидание с Лесом, что очень забавно, потому что обычно я ходила на свидания одна, как всякая современная женщина. Но Гектор вел себя как старомодная дуэнья: договаривался о свиданиях со знакомыми мужчинами и шел со мной, чтобы познакомить нас. Он всегда был заботливым и учтивым. Я улыбнулась про себя. По-моему, он заранее готовился к тому дню, когда дочь приведет в дом своего парня.
Лес (свидание № 64) был англичанином и работал в журналистской Мекке Лондона, на Флит-стрит, в самые славные ее времена. Мы встретились с ним в симпатичной чайной в районе иностранных посольств, рядом с Шелковым переулком («Старбаксом»!).
Встреча с Лесом запомнится мне надолго. Редко приходится сталкиваться с такими интересными людьми! Ему… семьдесят один год – вряд ли годится для свидания в обычном смысле слова, зато какой персонаж! Последние двадцать с чем-то лет он провел в поисках приключений в Азии и Африке, отсылая репортажи и статьи в различные журналы и газеты.
Но на вершине карьеры на Флит-стрит он из-за болезни потерял ногу, однако не дал увечью себя сломить. Правда, прежние коллеги с трудом привыкали к его новому облику, и поэтому, вместо того чтобы терпеть их жалость и смириться с потерей любимого дела, он перебрался в Азию.
– В Британии люди могут убить тебя добротой, – произнес Лес, – азиаты могут показаться бездушными, но по крайней мере не списывают со счетов человека, который хочет и может работать. Они не смотрят на одноногого как на калеку.
Вот еще одно напоминание, как путешествия вливают в тебя новые силы и позволяют если не возродиться заново, то сосредоточиться на тех сторонах вашей жизни, которые вы цените и не хотите терять.
Я могла бы слушать Леса бесконечно. Он чем-то напоминал мне дедушку со стороны матери, который в четырнадцать лет сбежал на корабль, а позже заставлял нас заслушиваться историями о своих морских приключениях.
Той ночью Гек вернулся в дом Анг, а я сидела за компьютером, пытаясь сообразить, где остановлюсь в Бангкоке. Я вылетала туда послезавтра, и мест в отелях, похоже, не было. Придя в отчаяние, я послала Гарри эсэмэску, на что он ответил: «Похоже, ты очень занята. Только скажи, где хочешь остановиться, а я все устрою».
По какой-то причине это предложение меня ошеломило. Я проделывала одно и то же много раз, и моим стандартным методом было оставлять все напоследок, потом долго сокрушаться и страдать, в процессе доведения окружающих до отчаяния все устроить в два счета и заказать номер.
То, что Гарри принял мои жалобы всерьез, говорило о невероятной доброте. Но мне показалось странным заставлять бойфренда способствовать моим свиданиям с другими мужчинами. Пора прекратить нытье и вести себя как взрослая!
Тем не менее я была тронута и поспешила поблагодарить Гарри: «Спасибо, ты ужасно добр, но со мной все в порядке. Так, излишне драматизирую. Пожалуйста, не обращай внимания».
Этой ночью я спала плохо. Видела во сне Гарри, Пола, одноногого Леса. Мы бродили по Бангкоку, пытаясь найти свободные номера. Но из всех отелей нас выгоняли, поскольку мы никак не могли решить, сколько комнат нам нужно. Спор заканчивался громким скандалом, и управляющие вышибали нас за дверь.
Утром я проснулась совершенно разбитой. Лежа в постели, расстроенная и нервная, я вдруг почувствовала себя плохо. В желудке раздался странный звук, похожий на бульканье воды, стекающей в раковину. Я недоуменно вздохнула и насторожилась.
Через тридцать секунд я влетела в ванную, где меня вывернуло наизнанку. Похоже, из меня извергся каждый обед, съеденный с восемьдесят шестого года. И тут я сообразила, что, должно быть, подхватила типичную болезнь путешественников – желудочный грипп. Черт, как раз в день моего знойного свидания с Полом!
Немного погодя я подползла к раковине и сполоснула горящее лицо холодной водой, после чего медленно выпрямилась. Случайно поймав свое отражение в зеркале, я громко застонала. Волосы повисли тусклыми влажными прядями, как у собаки, оставленной под дождем. Под правым глазом краснела опухоль от укуса комара величиной с гальку, достаточно большую, чтобы долететь до противоположного берега Ла-Манша.
Желудок опять скрутило. Плохи дела.
Я забралась в кровать и заснула как мертвая. Пробудил меня очередной позыв к рвоте.
Но когда наконец окончательно проснулась – в одиннадцать дня – и почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы сесть за кухонный стол и осторожно пригубить минеральную воду, температура уже понизилась – похоже, тот микроб, что так терзал меня, вылетел из организма (во всех смыслах этого слова).
Я не помню, сколько просидела, тупо глядя в окно. Из оцепенения меня вывел пронзительный звонок мобильника. Я пошарила в сумке и что-то пробормотала в трубку.
– Дженнифер, привет, – ответил мужской голос. – Что с вами? У вас ужасно хриплый голос.
– Спасибо, все в порядке. Просто немного не по себе. Кто это?
Я не хотела грубить, но желудочный грипп обладает необычайной способностью заставить вас забыть обо всяком подобии учтивости.
– Простите, это Уилл, – засмеялся он.
«Уилл? Кто такой Уилл?» – лихорадочно размышляла я.
– Мы с вами встречались.
Встречались. Встречались? Я успела встретиться с шестьюдесятью четырьмя мужчинами. Который из них Уилл?
– …в Токио, четыре дня назад, – договорил Уилл погасшим голосом, явно обидевшись.
А, тот самый Уилл!
– Уилл, здравствуйте и простите меня, – поспешно извинилась я. – Видите ли, я плохо спала и еще не совсем проснулась. Как поживаете? Как Токио?
– Собственно, поэтому я и звоню, – ответил он оживленнее. – Я здесь, в Пекине, освещаю в печати экономическую конференцию. Вот и хотел спросить: не согласитесь ли встретиться?
Я никого здесь не знаю и подумал, что неплохо нам побродить вместе.
Он знал, что я в Пекине и живу в квартире друга, рядом со зданием «Чайна дейли», но все же его звонок оказался таким сюрпризом! Я пыталась не показать этого: и без того уже успела нагрубить ни в чем не повинному человеку! И кроме того, он славный парень! Будь у меня время, я, возможно, встретилась бы с ним еще раз.
– Уилл, все это очень мило, и мне неприятно признаваться в том, что вряд ли у меня будет время. Сегодня я иду на свидание, а завтра лечу в Бангкок.
Он молчал. Я терпеливо ждала. Ничего. Я решила, что связь прервалась (в конце концов, он звонил из Китая, с английского мобильника, в Китай же, на английский мобильник).
– Алло, Уилл, вы еще там? – спросила я.
– Да, – тихо пробормотал он.
Я мгновенно насторожилась. Почему он так настойчив?
Но следующая фраза все прояснила. – Дженнифер, когда мы встречались в Токио, я волновался, что, вероятно, произвел на вас не слишком благоприятное впечатление.
– О, Уилл, – не колеблясь, ответила я, – все было прекрасно, и я была искренне рада познакомиться с вами. Почему вы это вообразили?
– О, знаете, я был счастлив нашей встрече: как прекрасно найти человека, с которым можно поговорить, – немного помолчав, сокрушенно ответил он.
– Вы тоже, Уилл, занимательный собеседник, – заверила я, пытаясь ободрить его и одновременно размышляя о несвоевременности звонка. Я знала, что понравилась ему и мы неплохо поладили, но не заметила признаков увлечения с его стороны.
– Именно так мне и показалось, – подтвердил Уилл. – Не хотелось бы смущать вас, но я просто подумал… Что если бы мы встретились еще раз… я бы лучше подготовился, и на этот раз между нами что-нибудь бы наверняка завязалось… Еще одно свидание? – Уилл, – я старалась говорить рассудительно и не выдавать паники, – даю слово, вы произвели на меня наилучшее впечатление. Мы провели прекрасный день вместе. Вам совершенно ни к чему так себя затруднять. И во всяком случае… поймите, я ужасно занята и у меня не будет свободной минуты до вылета.
– Я только вышел из «Чайна дейли» и сейчас сижу в кафе на другой стороне улицы, – выпалил Уилл. – Мы могли бы выпить кофе вместе. Это не займет много времени!
Я закрыла глаза и открыла рот, чтобы испустить долгий беззвучный визг.
Жить в чужой стране почти неизбежно означает одиночество, поэтому я не восприняла сказанное Уиллом как признак того, что он просто маньяк, преследующий женщин. Беда в том, что я настолько дерьмово выглядела и чувствовала себя, что мне было не до повторных свиданий.
Уилл, должно быть, ощутил мое нежелание видеть его.
– Пожалуйста, Дженнифер, – грустно попросил он. – Давайте встретимся. Я хочу доказать, что и со мной может быть весело.
«Да не нуждаюсь я в веселье! Мне нужно еще поспать и найти наконец номер в бангкокском отеле!» – едва не завопила я.
Но не завопила же! Мне стало его жаль. В конце концов, он сделал все возможное, чтобы встретиться со мной, когда это было нужно мне. Теперь моя очередь сделать то же самое для него.
Поэтому я спустилась вниз, перешла дорогу и выпила кока-колы (желудок бунтовал при мысли о любом другом напитке) с Уиллом (свидание № 65).
Он по-прежнему был самым болтливым мальчишкой из соседнего дома, делившимся воспоминаниями о Лондоне и жизни, которую вел бы там, если бы не оказался здесь. Выдержав час непрерывных разговоров о политике и наших любимых барах, я посмотрела на часы.
– Прошу меня простить, Уилл, – мягко напомнила я, – но мне пора.
Уилл счастливо улыбнулся.
– Пожалуйста, не извиняйтесь, Дженнифер, – жизнерадостно заверил он, явно воодушевленный беседой, – и большое спасибо, что согласились повидаться. Так редко выпадает возможность потолковать по душам!
