Текст книги "Желание герцога"
Автор книги: Дженна Питерсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Глава 4
– Вот только пикника мне и не хватало. Я здесь не для этого, – со вздохом пожаловалась Лиллиан, наблюдая, как Мэгги помогает Габби завязывать пояс на платье.
Когда служанка закончила свою работу, она сделала девушкам реверанс и вышла из комнаты.
– Ты должна быть осторожнее, Лиллиан, – повернулась к подруге Габби. – Слуги всегда болтают между собой, ты же знаешь.
– Вот и хорошо, – со смехом фыркнула Лиллиан, – пожалуй, я открою им все, что узнаю о Роджере Крэторне, и пусть болтают дальше. Высший свет половину своих новостей узнает через подобную болтовню.
– Лиллиан… – предостерегающим тоном остановила ее Габби.
– Ладно, – сквозь зубы процедила та. – Я понимаю твою тревогу. Но у меня все равно нет желания шагать по имению и тратить целый день на то, чтобы послушать воркование женщин о Саймоне и шепот умиления в память о его отце. Мне досыта хватило этого вчера вечером за ужином. Даже невеста его лучшего друга смеялась над каждым словом, которое говорил Саймон, как будто он оказался самым интересным человеком в доме.
Лиллиан скрестила руки на груди, и в голове появился непрошеный образ очень милой леди Энн Денвере. У нее была очаровательная улыбка, и Саймон, похоже, полностью был поглощен их беседой.
– Понятно.
Брови Габби осторожно поползли вверх.
Это слово тяжелым грузом повисло в воздухе между ними, и Лиллиан в смущении посмотрела на подругу. Она не понимала, что означал этот тон.
– Ну, если ты не хочешь участвовать в пикнике, – пожала плечами Габби, – я могу извиниться за тебя. Легкая головная боль должна освободить тебя от обязательства присоединиться к нам.
– Я правда чувствую приступ головной боли, – произнесла Лиллиан, прижав пальцы к виску.
– Ладно, – засмеялась Габби и сжала руку Лиллиан. – Я все объясню гостям, но ты должна пообещать мне кое-что.
– И что же? – склонила голову Лиллиан.
– Если ты внезапно излечишься от головной боли и решишь обследовать дом…
Лиллиан засмеялась, потому что Габби, оказывается, слишком хорошо ее знала, ради ее же пользы.
– Будь осторожна, – продолжала подруга. – Вчера слуги были заняты, а гости отдыхали. Во всем доме стояла такая тишина, какая, вероятно, царит здесь постоянно, но тебя все равно обнаружил лорд Биллингем. Как только гости отправятся сегодня на пикник, слуги настороженно отнесутся к тому, что кто-то бродит по коридорам. Мне не хочется, чтобы ты попала в беду.
Лиллиан кивнула. Подруга всего лишь озвучила то, что тревожило и ее саму. Когда у нее появилась возможность приехать сюда и поискать доказательства вины герцога в смерти матери, она на самом деле совершенно не представляла, что это повлечет за собой. Она не имела опыта в плетении интриг и в действительности была не уверена, что сможет найти то, что искала.
– Я буду вести себя очень осторожно, – пообещала Лиллиан.
Меньше всего ей было нужно, чтобы кто-то по ошибке принял ее поиски за попытку грабежа или еще за какую-то подобную чушь.
– Теперь я должна идти. Подожди хотя бы четверть часа, прежде чем приступать к осуществлению твоих планов.
Быстро чмокнув подругу в щеку, Габби заторопилась из комнаты.
Лиллиан прошла в небольшую гостиную, являвшуюся частью их спальни, и погрузилась в кресло у камина, чтобы можно было видеть часы, тикавшие на каминной полке. Каждое мгновение казалось ей вечностью.
В конце концов она не выдержала, встала и начала беспокойно ходить по комнате, бросая нетерпеливые взгляды на часы.
Прошло десять минут, как ушла Габби. Лиллиан обещала выждать четверть часа, прежде чем начать свои поиски, но она уже какое-то время не слышала шума в доме. Наверняка гости ушли на пикник, и она в безопасности.
Да, терпение, как утверждала Габби, никогда не являлось сильной стороной ее характера. Лиллиан подошла к двери и уже хотела повернуть ручку, как вдруг с другой стороны послышался громкий стук. Лиллиан инстинктивно дернула дверь и оказалась лицом к лицу с Саймоном Крэторном, у которого был весьма удивленный вид.
– Мисс Мейхью, – он сделал шаг назад, – вы проявили невиданную расторопность. Вы ждали, что я приду?
Он ухмыльнулся, но Лиллиан даже не улыбнулась в ответ. Что он здесь делает?
– Конечно, нет, – фыркнула она, но потом смягчила тон. – Я думала, вы уже отправились на пикник.
– Мне сказали, что вы не очень хорошо себя чувствуете, – покачал головой Саймон.
Лиллиан сделала шаг назад. Неужели Саймон действительно беспокоится за нее? Это вздор! Он едва знаком с ней, и потом, она вовсе не принадлежит к категории важных гостей. Судя потому, какие взгляды метала вчера в ее сторону мать Саймона, ее даже желанной гостьей назвать было нельзя.
У него столько забот, так почему он продолжает преследовать ее?
– Не было никакой необходимости приходить сюда, – ответила Лиллиан, наморщив лоб.
– А мне захотелось.
От этих трех слов у Лиллиан все перевернулось внутри. Ее опять поразило то, каким искренним он казался, несмотря на все ее опасения в отношении этого человека.
– О-о, – только и смогла пропищать она, беспомощно глядя на него. – Но я надеюсь, вы здесь не для того, чтобы составить мне компанию. Это всего лишь головная боль, так что не о чем беспокоиться.
– Вся компания с моей матерью и герцогом Уэверли двинулась вперед, – пожал плечами Саймон, но не сделал ни шага назад. – Я должен присоединиться к ним, когда буду уверен, что с вами все в порядке. – Он внимательно посмотрел на Лиллиан. – Но я мог бы легко остаться с вами. Не знаю, удастся ли мне хорошо провести время, когда одной моей гостье нездоровится.
Лиллиан скрестила руки на груди. Так, это явно нарушит все ее планы.
– Останетесь со мной в спальне? Боже мой, вы действительно знаете, как погубить репутацию девушки.
У него слегка порозовели щеки, а в глазах мгновенно вспыхнуло нечто тайное и чувственное. Но он тут же снова улыбнулся, а Лиллиан возненавидела себя за то, что хотела улыбнуться ему в ответ.
– Ну конечно, не в вашей спальне. Это было бы совершенно неуместно.
Его ответ противоречил предположению Лиллиан, что он охотится за ее целомудрием. Разве настоящий негодяй не подпрыгнул бы от радости, что у него появился шанс соблазнить ее, пока в доме никого нет?
– Значит, вы предлагаете, – Лиллиан спокойно смотрела на него, – чтобы я спустилась вниз и сидела там с вами, несмотря на головную боль?
Саймон прищурил глаза, но в них не было злобы. В них блестел вызов, как и в ее глазах. Судя по оживлению, царившему у него на лице, ему доставляла удовольствие словесная перепалка с ней. К сожалению… Лиллиан чувствовала то же самое.
– Но это тоже вряд ли будет иметь смысл, – признался Саймон, тихо рассмеявшись.
И этот смех, казалось, звучал у нее прямо в крови.
– В таком случае вы хотите спуститься вниз и посидеть там, пока я буду здесь отдыхать? – Лиллиан не смогла сдержать улыбку. – Вы правы, ваша светлость, я уверена, что это поможет мне избавиться от головной боли.
– Я вижу, мой высокий титул не внушает вам уважения, – опять со смехом заявил Саймон.
Лиллиан замерла при напоминании о титуле, но все же смогла удержать улыбку на лице.
– Нисколько, милорд.
– И все же, даже если я только посижу внизу, пока вы будете выздоравливать, я хоть буду знать, что не бросил свою очаровательную гостью в трудный час.
Лиллиан округлила глаза. Кажется, остановить его невозможно. Но если он останется в доме, она не сможет вести свой поиск и будет только бродить по комнате, чувствуя его присутствие, как тяжелое покрывало.
– По правде говоря, я уже чувствую себя намного лучше, – вздохнула Лиллиан. – Может быть, мне стоит прогуляться и подышать свежим воздухом. Это пойдет только на пользу.
– Вы уверены? – переспросил Саймон, и в его глазах опять появилось искреннее беспокойство, которое так тревожило Лиллиан.
– Вполне, – кивнула она.
Саймон склонил голову набок и долго смотрел на нее изучающим взглядом.
– Да, – нарушил он молчание, – это очень хорошая мысль. Гости, вероятнее всего, идут медленно, потому что среди них есть пожилые дуэньи, поэтому мы довольно быстро сможем догнать их.
– Вот и замечательно, – согласилась Лиллиан.
Она проскользнула мимо него в коридор и попыталась убедить себя, что у нее просто не оставалось выбора, как только последовать за ним. А еще она мысленно твердила себе, что ей безразлично охватившее ее легкое волнение от мысли о том, что он так сильно хотел, чтобы она пошла с ним.
Когда Саймон предложил Лиллиан опереться на его руку, она сделала вид, что не заметила ее. Но притворство было очевидным, потому что ее взгляд целенаправленно метнулся к Саймону, и только потом она отвела глаза и направилась по коридору к лестнице. Саймону пришлось ускорить шаг, чтобы не отставать от нее. И опять эта противоречивость. Всего минуту назад их разговор изобиловал остроумными шутками, и Саймон получал огромное удовольствие от этого. Похоже, она чувствовала то же самое, а сейчас отказалась даже прикоснуться к нему. Он мог бы объяснить это скромностью молодой мисс, если бы у него не сложилось ощущение, что внутри у нее боролись между собой неприязнь и интерес.
Ему стало любопытно, какое чувство победит в итоге и узнает ли он когда-нибудь причину ее сдержанности.
Скорее всего это произойдет не сегодня, поэтому Саймон выбросил эту мысль из головы. Они спустились по лестнице, вышли из дома, и он повел ее по извилистой подъездной дороге к тропинке, бежавшей среди свежей зелени.
Они прошли совсем немного пути, но Лиллиан, похоже, немного расслабилась и теперь дышала полной грудью. Саймон делал то же самое, вдыхая свежий запах зеленой травы и мягкий ветерок поздней весны. После многих месяцев зимы в холодном душном Лондоне эта передышка приносила радость.
Лиллиан, кажется, переживала такие же чувства, потому что она на мгновение закрыла глаза и тихонько вздохнула от удовольствия. И этот вздох рикошетом словно пронзил тело Саймона. Он неловко замялся. Ему явно нужна эта женщина, если даже простой вздох может разжечь в нем страсть.
Лиллиан почувствовала, что он смотрит на нее.
– Последние несколько дней нам везет с погодой, – заметила она, покашляв. – Дороги подсохли, и совершенно нет грязи, хотя сегодня здесь уже ходили.
Саймон едва не расхохотался. Она решила затронуть, кажется, самую скучную тему. Точно так же она поступила вчера, когда сделала вид, что ее не интересуют книги. Неужели она действительно думала, что ей удастся замаскировать свое восхищение, которое она испытала при виде книг в библиотеке, или спрятать свой ясный ум? И неужели она поступает так, чтобы обмануть или оттолкнуть его?
– Установилась удивительно хорошая погода, – согласился Саймон.
И прежде чем она смогла бы продолжить эту нудную тему, он поспешил заполнить паузу в разговоре:
– Я помню, вы говорили, у вас есть брат, мисс Мейхью. Младший?
Очевидно, тема оказалась не самой подходящей для Лиллиан, потому что у нее напряглась спина, а шаг стал отрывистым.
– Да, мой брат Джек моложе меня, – после долгого молчания ответила она.
– А где он сейчас? – не успокаивался Саймон, внимательно наблюдая за ее реакцией.
Она была как дикобраз с выставленными иголками, давая ему понять, что хочет, чтобы он остановился, ушел, проявил осторожность. У нее дергался подбородок, казалось, будто она жевала свои зубы.
– В Лондоне, ваша светлость, – отрезала Лиллиан и поспешила, также как и он несколькими мгновениями раньше, заполнить небольшую заминку в разговоре, не дав ему задать другие вопросы: – А что ваша семья? Мне было бы интересно послушать о ней.
Саймон удивленно приподнял бровь. Рис упоминал, что ее младший брат – никчемный человек, прожигатель жизни. И похоже, это обстоятельство доставляло ей неудобства. И все же ему хотелось добиться хотя бы намека на доверие к себе. Хоть немного информации, которую ему не надо выжимать из нее.
Он вздохнул. Возможно, если он немного расскажет ей о своей семье, это поможет ей быть более открытой в будущем, даст ей основание поверить, что с его стороны это не любопытство, а искренний интерес.
Саймону определенно нечего было скрывать.
– Я тоже в семье не один, у меня есть старшая сестра, виконтесса Наоми Уэстфорд. Она через неделю присоединится к нам.
– Я встречала вашу сестру на светских мероприятиях, – кивнула Лиллиан, – хотя мы никогда не были знакомы официально. Она очень красивая женщина.
– Да, – улыбнулся Саймон, – Наоми была как бриллиант чистой воды, когда выехала в свет. С годами ее красота ничуть не померкла, но, кроме внешней привлекательности, ее отличает величайшая доброта и обаяние. Мы всегда были близки с ней.
– И уж конечно, все знали вашего отца.
Лиллиан отвернулась, словно хотела рассмотреть качавшиеся былинки травы вдоль тропинки.
– Да. – Улыбка Саймона немного померкла. – Он был замечательным человеком и великолепным отцом. Мне его очень не хватает, и иногда я переживаю, как займу теперь его место, став герцогом. Я волнуюсь, что не справлюсь.
– Уверена, что это будет не так сложно, как кажется, – метнула в него взгляд Лиллиан.
Саймон посмотрел на нее. В ее голосе слышались резкие нотки, почти сарказм, но она не смотрела на него, пока они шли, поэтому Саймон прогнал от себя эту мысль.
– Надеюсь, вы правы. Увидим, когда через несколько недель соберется палата лордов и я должен буду выступить на открытой сессии.
Саймон постарался справиться с приступом нервозности, которую он переживал всякий раз, когда вспоминал об этом.
– А ваша мать? С момента нашего приезда у меня пока не было случая поговорить с ней лично, – продолжала Лиллиан.
Саймон ускорил шаг. Вообще-то он был бы счастлив сменить волнительную для него тему о карьере в палате лордов, но разговор о матери вряд ли можно было назвать приятным.
– О, посмотрите, – с облегчением сказал Саймон, когда они поднялись на вершину холма, – а вон и остальные.
Они приближались к остальным гостям, Саймон поднял руку, чтобы приветствовать их. И тут все головы практически одновременно повернулись в их сторону. Саймон вздрогнул. За всю свою жизнь он так и не привык к тому вниманию, которое вызывал его титул.
Похоже, Лиллиан тоже неуютно чувствовала себя от такого пристального внимания, потому что незамедлительно сделала большой шаг в сторону от Саймона.
– Спасибо за заботу, ваша светлость, – пробормотала она, не глядя ему в глаза. – И за то, что привели меня сюда. Я вижу леди Габриэлу и нашу дуэнью, пойду к ним. До свидания.
Прежде чем Саймон успел возразить, согласиться или попрощаться, Лиллиан почти бегом бросилась прочь. И когда Саймон сам присоединился к гостям, отыскивая место рядом с Рисом и Энн, он не смог сдержать улыбку. Мисс Лиллиан Мейхью действительно оказалась очаровательным созданием, и время, которое он провел с ней сегодня, нисколько не истребило его интереса к ней и желания узнать о ней больше.
Лиллиан облегченно вздохнула, когда гости после пикника устало побрели в обратный путь через поле к видневшемуся вдалеке дому Биллингема. День выдался долгим и утомительным, и поэтому головная боль, которую Лиллиан поначалу пыталась имитировать, стала превращаться в реальность.
– Он весь день смотрел на тебя, – пробормотала рядом с ней Габби.
И не было надобности объяснять, кого имела в виду подруга. Саймон был единственным мужчиной, пристальный взгляд которого постоянно задерживался на ней. Иногда он улыбался, когда их взгляды встречались.
А иногда просто смотрел. Потом, в спальне, когда можно будет свободно поговорить о прошедшем дне, Лиллиан скажет, что от такого пристального взгляда она чувствовала себя неловко. Или она скажет, что ее возмутило, что Саймон оказался таким же развратником, как и его ненавистный отец.
Но все эти высказывания будут ложными. Хотя она старалась не обращать внимания на его взгляды или осуждать их, но всякий раз, когда Саймон смотрел на нее, она трепетала от подобных знаков внимания. Она чувствовала его взгляд, даже когда не смотрела на него, у нее все дрожало внутри от мысли, что его интерес к ней выходит за рамки простой вежливости хозяина к своей гостье.
Внутри поднялось отвращение к самой себе. Неужели она так легко поддастся знакам внимания красивого мужчины, что забудет долг, какой привел ее сюда?
Предсмертное желание отца и честь матери должна быть важнее всего этого.
Вдвоем с Габби они немного отстали, от остальных гостей.
– Может, хочешь рассказать мне что-нибудь?
Габби взяла Лиллиан под руку.
– А рассказывать нечего, – тихо ответила Лиллиан, выискивая Саймона среди гостей.
Он шел в компании молодой дамы и ее дуэньи. Лиллиан почувствовала необычное напряжение, от которого все сжалось в желудке, но она отказалась отвести взгляд и признаться даже себе, как ей не нравится, что он обратил внимание на кого-то еще из гостей.
– Ну как же нечего, – не отставала Габби. – Он специально отстал от компании гостей, чтобы проведать тебя, потом как-то смог убедить пойти с ним, и вы вдвоем явились на пикник. За это время должно было произойти что-то интересное.
Лиллиан зажмурилась на мгновение и попыталась вычеркнуть из памяти все, о чем только что сказала Габби. Это оказалось невозможным, причем так продолжалось весь день. Эти мысли не давали ей покоя с тех пор, как она несколько часов назад рассталась с Саймоном. Она думала о том, как забавно было дразнить его, когда он предложил остаться и поухаживать за ней, и о том, какой искренней показалась его забота, когда он интересовался ее самочувствием.
Но больше всего за это время она размышляла над его словами о семье. Лиллиан глубоко тронули его добрые чувства к сестре. Когда-то они с братом были так же близки, а теперь она ужасно скучала по Джеку.
Саймон очень хорошо говорил о своем отце, но это нисколько не удивило Лиллиан. В конце концов, таково было общее мнение о старом герцоге. В обществе он слыл благопристойным и добродетельным человеком. И когда Саймон произносил эти-слова, казалось, что он искренне верил в них.
Это могло означать одно из двух: либо он абсолютно наивен во всем, что касается его отца, и тогда, если ей удастся раскрыть правду, она причинит ему страшную боль, либо Саймон такой же лжец, как и его отец, и решил продолжать фарс, утверждая, что Роджер Крэторн достоин всяческой похвалы.
Ни то, ни другое не доставляло Лиллиан особой радости.
– Обычная болтовня, – ответила Лиллиан, когда поняла, что подруга все-таки ждет ответа. – Ничего интересного.
Она не знала, почему ничего не рассказывает лучшей подруге о своем разговоре с Саймоном, но, так или иначе, это казалось ей неправильным.
Мать Саймона, вдовствующая герцогиня Биллингем, которая шла впереди, проложила себе дорогу в толпе гостей к сыну. Лиллиан внимательно смотрела, как две женщины, в компании которых он находился, отошли в сторону, а мать и сын уединились от движущейся компании. Они говорили совсем немного, потом герцогиня ушла, оставив Саймона смотреть ей вслед.
Когда он повернулся, Лиллиан сразу заметила его недовольно поджатые губы. Она мгновенно вспомнила, как спросила его о матери. В тот момент она решила, что его нежелание говорить о ней объяснялось просто: они приблизились к гостям, расположившимся для пикника.
Теперь она задумалась, не обусловлены ли его сомнения чем-то другим. С тех пор как Лиллиан приехала в имение, она пока еще не заметила теплых отношений между матерью и сыном. На самом деле герцогиня совсем мало времени уделяла общению с Саймоном.
Да, интересно.
Внезапно Саймон повернулся к ней, и глаза их встретились. От его пристального взгляда у Лиллиан покраснели щеки, она не смогла сдержать вздох, когда заметила, как потемнели его глаза удивительного цвета жадеита, только совсем не от беспокойства, которое отражалось в них сразу после разговора с матерью.
Лиллиан с неохотой отвела глаза, но еще несколько секунд после этого чувствовала на себе его взгляд, пока он не смешался с толпой гостей. Они почти добрались до дома.
– Совсем ничего интересного? – прошептала Габби, когда они вошли в холл и слуга принял у них пелерины. – Мне кажется, если тот выразительный взгляд, который ты только что получила с его стороны, ты не считаешь интересным, то, возможно, тебе просто незнакомо значение этого слова.
Но когда ее подруга, тихонько хихикая, последовала вверх по лестнице за другими дамами, Лиллиан на секунду прикрыла глаза. Только других интересных встреч с Саймоном Крэторном ей и не хватало.
Но все же, похоже, им суждено было случиться.
Глава 5
Саймон окинул взглядом просторную комнату, которая являлась отцовским кабинетом. Покачав головой, он сам себя поправил: его кабинетом. Теперь это был его кабинет. Или по крайней мере станет его, как только ему удастся разобрать возвышающиеся горы бумаг и писем, которые отец оставил после себя.
Покойный герцог был привередливым человеком во всех отношениях. Но он никогда в жизни не выбросил ни одной бумаги и тщательно записывал все, что считал важным. И это было замечательно, когда дело касалось его мыслей и воспоминаний о каком-то важном моменте законодательной деятельности или писем, имеющих отношение к какому-либо историческому событию.
Но часто в его записях речь шла о рождении жеребят в другом имении, а среди писем встречались письма от эксцентричной и давно умершей тетушки отца – Полетт, которая сообщала что-то о своих швеях и негодовала, что мужчины больше не носят парики и туфли с пряжками.
Все эти письма и записи в беспорядке лежали на столе, стопками возвышались на полу рядом со стулом, валялись на книжных полках.
Саймон считал своим долгом до отъезда в Лондон рассортировать эти бумаги и решить, что с ними делать. Он даже думал составить биографию отца и был уверен, что некоторые материалы в этой комнате, когда время придет, будут очень важны для этой цели.
Он бы с удовольствием окунулся в разбор бумаг прямо сейчас, потому что через несколько часов ему предстояло выступать в роли хозяина приема. Но он не мог этого сделать: накануне после пикника мать попросила… нет, скорее потребовала, встречи с ним сегодня утром. Поэтому сейчас он ждал ее и даже не притрагивался к бумагам.
Как по сигналу, дверь в кабинет открылась, и вошла мать. Она закрыла за собой дверь и, фыркнув, осмотрелась вокруг.
Когда-то она слыла безупречной красавицей. До сих пор не умолкали рассказы о ее первом выходе в свет и о том, как мужчины боролись за возможность просто прикоснуться к ее руке. Но Роджер Крэторн, который вот-вот должен был стать одиннадцатым герцогом Биллингемом, скоро заявил о своих правах на нее, и все знали, что Крэторн, так или иначе, всегда добивается своего.
Саймон вздохнул, размышляя о том, как разрушились отношения родителей. Он посмотрел на мать. Она по-прежнему была довольно красивой женщиной. В темных волосах появился лишь намек на седину, а кожа оставалась гладкой, практически без морщин.
И все же чего-то в ней не хватало. Карие глаза никогда не светились большим счастьем, а жесткая линия губ подчеркивала горечь, постоянно жившую в выражении лица. Когда Саймон смотрел на нее, он тут же вспоминал, сколько раз она отворачивалась от него, сколько раз смотрела с нескрываемым презрением.
Саймон никак не мог понять, что же такого он сделал, чтобы пробудить в ней такой гнев. Отец всегда отмахивался, как будто это было не важно, хотя сам всегда окружал Саймона любовью и нежностью, и Саймон видел, что отец чувствовал глубокую пустоту, которая образовалась вокруг Саймона из-за равнодушного отношения к нему со стороны матери.
– Сколько раз я твердила ему, что этот кабинет – просто позор, – произнесла мать, отрывая Саймона от неприятных воспоминаний.
– Это из-за беспорядка, – выдавил улыбку Саймон. – Но я все уберу.
Совершенно неожиданно герцогиня перевела свой взгляд на него и задержала намного дольше обычного.
– Надеюсь, ты сделаешь это, – тихо заметила она.
– Ты об этом хотела поговорить со мной сегодня утром? – с нажимом спросил Саймон, почувствовав себя неловко под ее пристальным взглядом. – Может быть, есть что-то, что ты хотела бы посмотреть сама или оставить на память?
– Ничего, – покачала головой герцогиня и отошла от сына. – Меня не интересуют его вещи.
Ее ответ нисколько не удивил Саймона. В разрыве между родителями он, по правде говоря, больше винил мать, чем отца. Отец всегда проявлял по отношению к ней терпение и доброту, даже несмотря на презрительное отношение с ее стороны. А она все равно избегала мужа, точно так же, как избегала Саймона.
– Я хотела поговорить с тобой не об отце. – Герцогиня повернулась к Саймону, скрестив руки на груди. – Речь пойдет о той девушке, Саймон.
Саймон заморгал. Он надеялся избежать этого разговора, по крайней мере до окончания бала, который намечался на следующий вечер. Должно быть, его интерес к мисс Мейхью действительно стал заметен для окружающих, если мать решила уже обсудить это с ним.
– О девушке, мама? О какой? Ты же знаешь, их нынче здесь много.
Он считал свой ответ умышленной ребяческой дерзостью, но когда-то и ее равнодушие причиняло острую боль. Если ей безразлична его жизнь, то к чему такой диктат?
– Не надо вести со мной игру, – прищурила глаза герцогиня. – Я не люблю это, и времени играть в игры у меня нет. Ты знаешь, что я говорю о Лиллиан Мейхью.
– Понятно.
– Мне тоже понятно, – склонила голову набок герцогиня. – Ты так смотрел на нее вчера весь день во время пикника, что стало ясно: она тебя заинтересовала.
Саймон пожал плечами, не желая лгать, но и не желая обсуждать эту тему, пока его не вынудили.
– Но даже если бы я и не заметила, герцог Уэверли сам обратил мое внимание на это.
В глазах матери вспыхнуло торжество.
Саймон вздохнул. Рис знал, какие нелегкие отношения были у него с матерью, и наверняка сам был очень встревожен, если затеял с ней разговор на тему невест.
– Но разве все эти леди не по этой причине приехали сюда, мама? – Внимательно контролируя свой тон, Саймон прислонился к столу, едва не свалив стопки бумаг. – Ты достаточно ясно сказала, что теперь, когда я получил титул, у меня появились обязательства перед семьей: я должен жениться и как можно скорее заиметь наследника. Этот прием проводится именно с этой целью, или нет? Если я заинтересовался одной из девушек, приехавших сюда, почему ты не рада?
– Боже мой, Саймон! – Герцогиня приблизилась к нему на несколько шагов. – Прежде всего ее сюда даже не приглашали. Я вообще согласилась позволить ей присутствовать здесь только из уважения к особой просьбе отца леди Габриэлы, графа Уотсенвейла.
– Как это милосердно с твоей стороны, – пробормотал Саймон.
Она притворилась, что не услышала его замечания, хотя, судя по тому, как сердито скривились ее губы, все она прекрасно слышала.
– Она совершенно не подходит тебе. Ты должен понимать это.
Саймон покачал головой, подумав о блеске глаз Лиллиан и обворожительной противоречивости ее действий, не говоря уже о безупречном самообладании и волнующем совершенстве ее чувственного тела.
– Прости, мама, но я тебя не понимаю. Я считаю ее умной и интересной.
– Как будто такие вещи имеют значение при выборе пары! – с раздражением взорвалась герцогиня. – У ее отца не было титула, не было состояния, чтобы оставить ей в качестве приданого. Но даже если бы и было, у нее подозрительные родственники! Ее брат…
– Рис упоминал, что он немного сумасбродный, – пожал плечами Саймон. – Но мало кто из людей в его возрасте не является таким. Я отказываюсь осуждать его только лишь за то, что он сейчас позволяет себе чрезмерно выражать свои чувства.
– Тогда подумай о ее матери! Ходят слухи, Саймон, что она покончила жизнь самоубийством… Это ужасно! Абсолютно неприемлемо! – всплеснула руками герцогиня. – Я запрещаю отношения между вами. Я не могу спокойно смотреть на это!
Саймон едва не рассмеялся. Интересно, понимает ли она, что ее неприязнь к Лиллиан сделала эту девушку еще более привлекательной для него? Слова матери его нисколько не смутили.
Он оттолкнулся от края стола и двинулся вперед. Мать осталась на своем месте, но он видел, что ей хотелось сделать шаг назад.
– Вы забываете, мадам, – мягко сказал он, – что я больше не тот молчаливый ребенок, которого вы можете контролировать одним щелчком пальцев. Теперь я герцог, нравится вам это или нет. Что я делаю, кем интересуюсь и куда иду… это мое дело и касается только меня.
Она округлила глаза и раздула ноздри от ярости, которая была настолько сильна, что, блеснув у нее в глазах, застигла Саймона врасплох. Но она справилась с собой.
– Думаю, ты прав, – сквозь зубы процедила герцогиня.
– Но я ценю твою обеспокоенность, – отступил на шаг Саймон. – И я обязательно учту твое мнение.
– Спасибо, – выдавила герцогиня.
– Это все?
– Да. До свидания.
С этими словами мать направилась к двери.
Она ушла, и Саймону оставалось лишь вздохнуть ей вслед. Всю свою жизнь он старался угодить этой женщине, но уже много лет назад знал, что все его усилия обречены на провал. Он, конечно, не собирался опираться в своем выборе невесты, или друга, или любовницы на оценку матери.
Нет, в делах сердечных он собирался руководствоваться только своей интуицией и больше никого не слушать.
* * *
Лиллиан никогда не была сильна в крокете, независимо от правил игры. Она всегда слишком сильно ударяла по шару. Поэтому ее совершенно не удивило, что она рано выбыла из игры, организованной в тот день, буквально во второй партии, и была вынуждена наблюдать за игрой со стороны.
Но она и не возражала. Ей не хотелось играть. Она намного больше могла узнать, наблюдая со стороны, ведь во время игры раскрывалось много личных качеств участников.
Габби, конечно, была великолепна. Казалось, что она может все, и Лиллиан не могла сдержать улыбку, наблюдая за подругой. А еще она с удовольствием заметила, что на Габби обратили внимание несколько джентльменов из числа приглашенных на прием.
Другие оставшиеся на поле участники играли по-разному. Лиллиан заметила, что леди Филиппа, дочь графа, все время притворялась, будто теряет равновесие во время удара, потому что стояла рядом с Саймоном, и он всякий раз поддерживал ее.
Дочь маркиза, леди Тереза, так плохо била по шару, что Лиллиан была уверена, что она делала это целенаправленно. Похоже, глупышка не хотела обыгрывать Саймона и других подходящих женихов; в конце концов, она продержалась только одну партию и теперь должна была играть против других леди.
Леди Энн, невеста герцога Уэверли, играла совершенно иначе. Ее игра была внимательной и ровной, но всякий раз, когда у нее получался отличный удар, Лиллиан замечала, как восторженно горели ее глаза. За это она почти полюбила леди Энн.
Ну и, наконец, Саймон. Он тщательно рассчитывал каждое свое движение, никогда не бил по шару, не заняв выгодную позицию и не прикинув силу удара. Он всегда соблюдал хладнокровие и контролировал ситуацию.
