Текст книги "Желание герцога"
Автор книги: Дженна Питерсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава 22
Хотя Лиллиан ничего не сказала Габби о том, что ей было теперь известно, и не собиралась никогда этого делать, подруга заметила ее напряженное состояние, когда они вместе ужинали. Повисшая за столом атмосфера меланхолии, отсутствие герцогини и ее дочери, которая отправилась к матери, явно указывали на то, что что-то случилось. Даже тетушка Габби, похоже, почувствовала это, потому что ела молча.
– Вы все еще планируете пожениться, когда мы вернемся в Лондон? – нарушила тишину Габби.
Саймон оторван взгляд от тарелки, и Лиллиан была готова расцеловать подругу. Впервые за все это время попытка завязать беседу отвлекла Саймона от его мыслей.
– Конечно, – кивнул он. – Примерно час назад я получил письмо от своего адвоката, в котором он сообщает, что разрешение получено. Как только приедем в Лондон, мы можем пожениться.
Лиллиан с отсутствующим видом кивнула в ответ и почувствовала, что Габби смотрит на нее. Все это время она избегала взгляда подруги, потому что понимала, как интересно Габби, сказала ли она Саймону правду о цели своего приезда сюда. Лиллиан тяжело переживала, что до сих пор не сделала этого, но в такой суматохе она так и не нашла подходящего времени. Когда они поженятся, возможно, сделать это будет проще. Но даже от мысли о том, что придется ждать, все сжималось внутри.
– Я надеюсь, вы будете очень счастливы, – пробормотала Габби, улыбаясь Саймону.
– Полагаю, ты станешь нашей свидетельницей, – улыбнулся в ответ Саймон.
– Конечно, если Лиллиан пожелает, я с радостью засвидетельствую ваш брак.
– Ну кто же еще будет стоять со мной рядом? – Лиллиан взглянула на подругу. – Только ты и, может быть, Люсинда. Правда, я сомневаюсь, что она придет, она все еще в трауре.
– Люсинда? – нахмурился Саймон.
– Люсинда Стоунуорт, – пояснила Лиллиан. – Ее муж умер год назад, и она все еще в подавленном состоянии.
– Да, я вспомнил, – кивнул Саймон. – Теперь титул перешел к брату мужа, и это вызвало возмущение в обществе. – За столом вновь повисло молчание. – Но это заставляет задуматься, правда? – нарушил тишину Саймон.
– О чем? – удивилась Лиллиан.
– О быстротечности жизни. Случай может изменить все, ложь может поменять жизнь, раскрытый секрет может перестроить течение всей жизни. Если не воспользоваться моментом, он может ускользнуть.
Лиллиан смотрела на него, и душа ее наполнялась сочувствием. Она понимала, что сейчас они говорили не о трагедии подруги, а о трагедии Саймона. Неудивительно, что он будет думать об этом. Он до сих пор переживал все, что произошло. Возможно, ему потребуется не один год, чтобы определить свое место в этом мире.
А она будет рядом, чтобы помочь ему, и это немного успокаивало Лиллиан. Если ей не удалось уничтожить святой образ его отца, она по крайней мере смогла помочь вскрыть то, что натворил этот человек.
– Лиллиан, почему бы нам не поехать в Лондон завтра утром на рассвете? – спросил Саймон.
– Завтра? – вздрогнула Лиллиан. – Так скоро?
– Зачем ждать? – Саймон взял ее за руки, как будто в комнате никого, кроме них, не было. – Разве мы не видели, что может случиться, если упустить момент? По хорошим дорогам наше путешествие займет два дня. Если удача будет на нашей стороне, мы сможем пожениться до воскресного обеда. Возможно, моя мать решит не участвовать в этом, но у нас есть Габби, и я уверен, Рис и Энн придут, хотя у них у самих свадьба меньше чем через неделю. Что думаешь?
Лиллиан заморгала. Он был таким искренним, так хотел поскорее начать новую жизнь. И она понимала почему. Когда он женится на ней, это станет шагом в будущее – в будущее, где не будет так много лжи.
По крайней мере той лжи, о которой ему уже известно.
– Да, Саймон, если ты хочешь ехать завтра, я с радостью поеду с тобой, – тихо согласилась Лиллиан.
– Я отдам распоряжения прямо сейчас, – рассмеялся, вскакивая на ноги, Саймон.
Он поспешил из комнаты, а Лиллиан, даже не глядя на подругу, чувствовала на себе ее взгляд. Она посмотрела на Габби и сделала глоток вина.
– Что происходит? – слишком громким голосом спросила тетушка Изабель.
– Завтра мы едем домой, – ответила Габби. – Его светлость отдает распоряжения о подготовке к отъезду.
– Завтра? – воскликнула тетушка. – Я должна сказать об этом Мэгги.
Отбросив салфетку, она отправилась искать служанку. Как только они остались одни, Габби повернулась к Лиллиан.
– Он любит тебя.
Лиллиан поперхнулась вином и взглянула на подругу.
– Любит? – переспросила она.
– Я не знаю, что произошло между вами за эти последние несколько дней, и не стану спрашивать, потому что сомневаюсь, что ты захочешь со мной поделиться, но что-то изменилось.
Лиллиан нахмурилась. Отрицать слова подруги не было смысла. То, что они увидели, то, что им рассказали, то, что они обнаружили… Это связало их.
– Ты намерена рассказать ему правду? – тихо спросила Габби.
Лиллиан положила руки на стол и опустила на них голову.
– Да, – глухо пробормотала она. – Я должна это сделать, я знаю. Но я боюсь его реакции, Габби. По правде говоря, я боюсь потерять его навсегда.
По всеобщему согласию весь дом в этот вечер отправился спать рано, так как хозяин и гости готовились на рассвете уехать в Лондон. Но Лиллиан не пошла в свою комнату. Вместо этого Саймон взял ее за руку и повел в свою спальню, и она даже не попыталась сопротивляться. После такого тяжелого дня, после всего, что случилось, ей, так же как и ему, хотелось побыть с ним наедине.
И все же, когда за ними закрылась дверь, Лиллиан почувствовала робость. Раньше, когда они были вместе, их всегда охватывало ощущение ненасытной страсти и срочное желание удовлетворить ее. Сегодня, находясь в центре его спальни под его пристальным взглядом, Лиллиан не знала, как начать.
– Что я могу сделать для тебя, Саймон? – спросила наконец Лиллиан, неуклюже сложив руки перед собой. – Тебе что-нибудь нужно?
Саймон улыбнулся и направился к ней. У Лиллиан подпрыгнуло сердце, а тело заметно напряглось в предвкушении его прикосновений.
– Нужно, – пробормотал он, останавливаясь в нескольких дюймах от нее, но при этом пока не прикасаясь. – Нужно. Мне так много нужно сейчас после такого трудного дня, но, кажется, кое-что мне нужно больше, чем все остальное.
– И что же это? – наклонила голову Лиллиан.
Его пальцы нежно коснулись ее подбородка, и улыбка на лице стала шире.
– Ты, Лиллиан. Ты, чтобы смыть всю эту грязь, заставить меня забыть все, кроме тебя. Ты нужна мне.
У Лиллиан перехватило дыхание от глубокого смысла, который крылся в его словах. Одно дело – хотеть ее, мужчина может хотеть любую женщину, если он достаточно страстная натура.
Быть нужной – совершенно другое дело. Это означает более глубокую связь, доверие, порожденное чувствами. Для нее была большая честь, что своими переживаниями Саймон поделился с ней.
Лиллиан была не уверена в себе, но при этом полна решимости утешить его, насколько это было в ее силах, поэтому стала медленно расстегивать его сюртук. Саймон не принимал никакого участия, просто наблюдал из-под полуопущенных век, как ее пальцы скользили под тканью и касались его плеч.
Сюртук упал на пол за его спиной, и Лиллиан немедленно приступила к шейному платку. Он был завязан сложным узлом, но она, поколдовав немного, справилась и начала расстегивать пуговицу за пуговицей на рубашке. Потом она вытащила ее из-за пояса и распахнула, обнажив его широкую грудь.
– Ты… – прошептала она.
– Я?.. – приподняв бровь, поддразнил ее Саймон.
Лиллиан с улыбкой подняла на него глаза. Его лицо посветлело, как будто он действительно был способен в такие моменты забывать все неприятности. И если в ее силах было подарить ему такие мгновения, Лиллиан была счастлива.
– Ты неисправим.
Лиллиан рассмеялась, потом наклонилась и поцеловала выступающую ключицу, услышав, как он задохнулся от удовольствия.
– И великолепен, – добавила она.
Она целовала его грудь, дразнила языком соски, пробежалась кончиками пальцев по крепким мышцам живота.
Лиллиан чувствовала, что он реагирует на ее ласки. От ее прикосновений его тело напряглось, руки сжались в кулаки, пока он боролся с собой, чтобы не схватить и не овладеть ею. А когда она выпрямилась и прижалась к нему, то почувствовала, как напряженно выступающая мужская плоть упирается в ее живот.
Ее тело мгновенно отреагировало на это давление, на запах его кожи и тепло тела. Она чувствовала, как ее охватила жаркая волна, соски напряглись, а лоно было готово принять его. Она сдернула с него рубашку и потерлась о его обнаженную грудь. Сейчас ее движения стали увереннее.
– Теперь позволь мне, – прошептал Саймон, касаясь губами самой чувствительной точки у нее за ухом.
Пока он целовал ее шею, пальцы расстегивали пуговицы на спине. Он быстро расправился с застежкой, и платье с еле слышным шорохом упало на пол к ее ногам. Саймон сделал шаг назад и окинул ее взглядом. На Лиллиан осталась короткая тонкая рубашка, до середины бедра открывавшая ноги в чулках.
– Так ты сказала, что я великолепен, – задумчиво произнес он, положив руки ей на талию.
Эти руки скользили вверх и вниз, притягивая ее ближе и ближе, пока их тела не оказались тесно прижатыми друг к другу. Лиллиан едва дышала, когда он поцеловал ее. Она откликнулась на его поцелуй, раскрыв навстречу губы и позволяя его жаркому языку проникнуть внутрь.
Та всепоглощающая страсть, которую она испытывала прежде, мгновенно зажгла ее тело, как только поцелуй стал глубже. Она чувствовала, что растворяется в нем, охваченная мощной волной чувств.
Но как только эта мысль заполнила мозг, Саймон отпустил ее. Он пристально смотрел на нее, его глаза горели страстью и желанием.
– Боюсь, что, как только я прикасаюсь к тебе, я теряю самообладание, – хрипло сказал Саймон. – Но сегодня я хочу проявить сдержанность, хочу все делать не спеша.
Лиллиан вздрогнула. Протянув руку, она скользнула дрожащими пальцами за пояс его брюк и потянула на себя. Саймон качнулся вперед, расширив от удивления глаза.
– Если только вы не попытаетесь лишить меня самообладания, мисс Мейхью, – прошептал Саймон, и горячее дыхание коснулось ее волос.
– Мне нравится идея, – улыбнулась, поднимая голову, Лиллиан. – Ты считаешь, я могла бы лишить тебя самообладания?
У Саймона зачастил пульс, его глаза цвета жадеита потемнели от страсти.
– М-м… Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься это сделать.
Вместо ответа Лиллиан расстегнула пуговицу на поясе его брюк. Она не спускала с него глаз, пока расстегивала остальные. Наконец пояс распахнулся. Лиллиан проследила за тонкой линией волос, спускавшейся по животу вниз, и увидела его напряженную плоть. Как загипнотизированная, она взяла ее в руку и освободила из плена одежды.
– Похоже, ты можешь лишить самообладания. – С этими словами Саймон закрыл глаза, чувствуя, как она ласкает его разгоряченную плоть. – О Боже, женщина…
Лиллиан улыбнулась, хотя была смущена своими действиями. Страх и неуверенность, которые она ощущала, когда они только вошли в спальню, теперь исчезли без следа. Им на смену пришла бесконечная уверенность, которая вселилась в нее благодаря страстным откликам Саймона на ее прикосновения.
Но ей хотелось большего. Она хотела теперь дать ему больше. Ее мысли перенеслись в тот день, когда они впервые занимались любовью. Прежде чем овладеть ею, он подготовил ее, лаская руками ее разгоряченное лоно, а потом творя нечто невообразимое языком. От столь интимных ласк ее тогда затопили волны ошеломляющего блаженства.
Понравится ли ему такое?
Лиллиан почувствовала себя грешной, скользя кончиком языка по его обнаженной груди и спускаясь к животу. Когда она опустилась на колени, Саймон замер.
– Лиллиан? – хрипло позвал он. – Что ты делаешь?
Она подняла голову и взяла в руку его напряженную плоть.
– Лишаю самообладания.
Саймон не успел ответить, как она обхватила губами его плоть, и едва сдержал крик. Он знал, что ему следовало остановить ее, что она еще слишком невинна для таких ласк, но почему-то не смог. События сегодняшнего дня принесли ему столько боли, а это чувственное наслаждение всю эту боль растворило и заставило весь его мир сосредоточиться вокруг губ Лиллиан и медленных движений ее языка.
Саймон откинул голову, испустив хриплый стон. Господи, как хорошо… Как она хороша и естественна в своем желании доставить ему удовольствие… Теперь она его. Навсегда. Он научит ее искусству любви и поучится у нее сам. Они каждый день смогут заниматься любовью так, как сегодня.
Он не мог больше ждать. Его плоть реагировала буквально на каждое движение ее губ. Саймон напрягся, волны блаженства затуманили его сознание, и тело пришло в движение. Ему хотелось, чтобы поскорее наступила мощная, сменяющаяся восторгом разрядка. Но больше всего ему хотелось слиться с Лиллиан воедино, раствориться в ней, заполнить собой не только все ее тело, но и мысли.
Он отшатнулся назад, и она подняла к нему разочарованное лицо.
– Что-то не так?
Он подхватил ее за руки и поднял с колен.
– Боже мой, все так. – Саймон поцеловал ее. – Все замечательно. Но еще немного, и я уже не смогу сдержаться.
Он подхватил ее на руки и, прижимаясь губами к ее губам, отнес на кровать и положил на мягкое одеяло. Она смотрела на него с абсолютным доверием и страстным желанием во взгляде.
Саймон вздрогнул. У него никогда не было женщины, которая бы так заводила его.
Раздвинув ей ноги, он накрыл ее своим телом, не проникая внутрь.
– Мы не сможем заняться этим снова, пока не окажемся в Лондоне, – пробормотал он, дразня ее губы своими. – В следующий раз, когда это произойдет, мы будем мужем и женой.
Лиллиан затрепетала под ним всем телом, и Саймон мгновенно лишился самообладания. Он с глухим рычанием скользнул в ее разгоряченное лоно. В этот момент Лиллиан выгнулась ему навстречу, и он полностью вошел в нее.
– Видишь, ты действительно способна без особых усилий лишить меня самообладания. – Саймон хохотнул, чувствуя себя сейчас намного легче, чем последние несколько недель. – По сути, я добровольно сдаю его тебе, как, впрочем, и все остальное.
И Лиллиан поняла значение его слов. Она потянулась к нему и, наклонив к себе его голову, прижалась к его губам.
Саймон начал осторожно двигаться. В отличие от предыдущих встреч, когда он получал удовольствие от ее тела, сегодня он не позволил себе полностью раствориться в своих ощущениях. Страсть, несомненно, присутствовала, но теперь она была спокойнее, нежнее. Он наслаждался каждым движением своего тела внутри ее. Он дорожил каждым стоном и вздохом, который срывался с ее губ, когда их тела сплелись в медленном танце.
Саймон постепенно подводил ее к пику блаженного удовольствия. И она с готовностью отзывалась на его ласки, подстраиваясь под установленный им ритм движения. Саймон наблюдал за каждой ее реакцией, наслаждаясь проявлениями ее страсти.
Когда наконец наступил долгожданный момент, она судорожно обхватила его руками, и он почувствовал, как сокращаются ее внутренние мышцы. Она застонала, вцепилась в его плечи и приподняла бедра. И Саймон со сдавленным стоном рванулся вперед, наращивая темп движений и закрыв глаза, сдаваясь в плен блаженных ощущений. Из груди Саймона вырвался сотрясающий все тело глубокий вздох, и он достиг пика, изливая в нее свою влагу.
Он опустился на нее, удерживая свой вес на руках, чтобы не придавить ее. Она обвила руками его спину и шептала на ухо нежные слова, поглаживая обнаженную кожу.
– Никогда не думала, что у меня будет так, – прошептала Лиллиан, когда дыхание выровнялось.
Саймон лег рядом с ней и прижал ее к груди. Он смотрел на влажные и спутавшиеся пряди ее волос, на глаза, постоянно меняющие свои оттенки, которые сейчас стали янтарного цвета, как огонь в камине.
– Не представляю, почему, у тебя были такие мысли, – убирая волосы с ее лица, сказал Саймон.
– С постоянным клеймом на прошлом моей семьи я просто перестала верить в это, – вздохнула Лиллиан. – Самое большее, на что я могла надеяться, – это брак по расчету с человеком, которому нужна няня для его детей.
– Все эти люди – настоящие глупцы. И я ничем не отличался от них, когда раздумывал о прошлом твоей семьи, которое от тебя никак не зависело. Теперь это кажется настолько глупым, особенно когда мы столько нового узнали о моей жизни и о той лжи, которая окружала меня все эти годы.
Лиллиан молчала, отведя взгляд. Саймон вздохнул, откинулся на подушки и невидящим взглядом уставился в потолок.
– На самом деле мне кажется, я должен быть благодарен этим глупцам, у которых был шанс завоевать тебя, и они его упустили. Если бы кто-то из них смог увидеть чуть дальше, он бы женился на тебе, и ты бы никогда не оказалась рядом со мной. Возможно, это судьба, которая уберегла тебя от них. И та же судьба привела тебя сюда ко мне, когда ты была нужна мне.
– Саймон…
Лиллиан села, натягивая на себя одеяло.
– Нет, – Саймон тоже сел, теснее прижавшись к ней, – дай мне сказать это, Лиллиан.
Она открыла рот, словно хотела прервать его, но потом кивнула, и в ее глазах блеснули слезы.
– Когда начался этот прием, я никогда не думал, что узнаю о себе такое. – Саймон решил не останавливаться на подробностях, которые до сих пор жгли его душу. – Что вся моя жизнь – ложь, сотворенная человеком, которого я любил и уважал больше всех на свете.
По щеке Лиллиан покатилась слеза, и Саймон осторожно вытер ее.
– Но у меня нет тяжести на сердце. В конце концов, здесь я нашел свое будущее и узнал правду о прошлом. Здесь ты, которая так поддерживала и заботилась обо мне в этом испытании, как может заботиться и поддерживать жена. Ты никогда не осуждала меня и не сторонилась правды о том, что я внебрачный сын, маскирующийся под джентльмена. Честно говоря, без тебя я не знаю, смог бы я встретиться с братом, поговорить с матерью.
– Я рада, что смогла помочь.
– Ты сделала намного больше, – покачал головой Саймон. – Ты спасла меня. И я…
Саймон замолчал и посмотрел на женщину, которая находилась рядом с ним. В этот момент он понял, что хотел сказать, и считал это абсолютно справедливым и правильным.
– Лиллиан, ты единственная правда, которой я верю. Я люблю тебя.
Глава 23
Лиллиан в абсолютном потрясении смотрела на Саймона. Потом она ощутила необыкновенный прилив радости: он любит ее. И Бог тому свидетель, она тоже любит его, несмотря на все старания с самого начала держаться от него подальше.
Но те слова, которые он сказал первыми, звенели у нее в ушах громче, чем прозвучавшее потом признание в любви.
«Ты единственная правда, которой я верю».
Вот только она вовсе не является правдой. Она ложь, как и все в его жизни ложь. А он заслуживает лучшего. В конце концов, он имеет право выбирать.
Она должна сказать ему правду о том, почему она приехала сюда. И должна сделать это сейчас.
– Пожалуйста, скажи мне что-нибудь, – немного нервно улыбнулся Саймон. – Я не каждый день вот так открываю свое сердце.
– Саймон, – Лиллиан коснулась его щеки, – то, что ты сказал, значит для меня намного больше всего остального в этом мире. Ты никогда до конца и не поймешь, как много это значит для меня. Но я должна кое-что рассказать тебе.
– Кое-что рассказать? – Саймон наклонил голову, явно сбитый с толку. – И что же?
Лиллиан набрала в грудь воздуха и заставила себя встать с кровати. Она посчитала неправильным делать такое признание, лежа рядом с ним, нашла свое платье и оделась.
– Ты одеваешься, значит, я могу предположить, что тебе нужно рассказать мне что-то не слишком приятное, – нахмурился Саймон.
– Сомневаюсь, что ты обрадуешься, – покачала головой Лиллиан. – Хотя за последние несколько дней мы поняли, что иногда узнать правду больно, но она всегда лучше, чем ложь.
Саймон встал с кровати следом за ней, натянул брюки.
– В таком случае говори.
– Как бы мне хотелось сказать, – Лиллиан вздохнула, собираясь с силами, – что мой приезд сюда действительно судьба, которая свела нас вместе, как ты сам заметил. – У нее дрожал голос, но она постаралась справиться с волнением. – Однако это не так. Я приехала сюда намеренно, с определенной целью.
Саймон молчал с абсолютно непроницаемым лицом.
– С определенной целью, – повторил он бесцветным голосом.
Лиллиан кивнула. Ей трудно было сейчас подбирать слова, но она заставила себя продолжать:
– Понимаешь, еще до приезда сюда я… я уже знала, что твой отец был лжецом и развратником, несмотря на репутацию благородного человека.
Саймон во все глаза смотрел на нее, на лице застыло выражение шока, ему начинало казаться, что Лиллиан предала его. Он сделал несколько вдохов, чтобы успокоиться.
– И как ты это узнала? – хрипло спросил он, раздувая ноздри.
– Ты помнишь, я рассказывала тебе о моей матери? – Лиллиан закрыла глаза. – Что она была склонна к приступам меланхолии, но что к смерти ее подтолкнул другой человек.
– Помню, – кивнул Саймон. – Ты не делилась подробностями, а я тогда не хотел выпытывать до тех пор, пока ты не станешь больше доверять мне.
Лиллиан заметила, что он подчеркнул слово «доверять», и всхлипнула.
– Так вот, человек, который подтолкнул ее к этому, был… это был твой отец.
Саймон резко отвернулся и подошел к окну.
– Что он сделал? – спросил он после молчания, которое, казалось, тянулось целую вечность.
– Когда умирал мой отец шесть месяцев назад, он признался моему брату, что герцог Биллингем, твой отец… он… он пытался соблазнить нашу мать. Когда она отказалась принимать его знаки внимания, он… – Лиллиан заставила себя сказать это, – он изнасиловал ее. Не выдержав груза вины и позора, она свела счеты с жизнью.
Сдавленный возглас сорвался с губ Саймона, и он повернулся к Лиллиан.
– Он изнасиловал ее?
– Умирая, отец умолял брата отомстить за нее. В то время твой отец был еще жив. Я ждала, что мой брат, Джек, сделает то, о чем его просили, но он оказался слишком похож на нашего отца. Вместо того чтобы приехать сюда и встретиться с человеком, который толкнул мать на самоубийство, Джек стал пить, решив, что лучше одурманивать себя алкоголем, чем жить с такой болью.
– Точно так же поступил твой отец, когда узнал правду о матери, – сказал Саймон. – Он был слишком ослаблен пьянством, чтобы самому встретиться с моим отцом.
– Когда я поняла, что Джек не станет выполнять волю отца, оставалось только мне самой разработать план мести. Должна признать, что сама идея и мысли о том, что случилось с матерью, полностью овладели моим сознанием. – Лиллиан зажмурилась, борясь с подступившими слезами. Она не заплачет. Не сейчас. – Когда Габби была приглашена на этот прием к тебе в имение, мы сговорились, что я присоединюсь к ней в качестве гостьи.
– И что ты собиралась сделать, приехав сюда? Чего ты хотела добиться? Герцог мертв, его уже несколько месяцев нет на этой земле.
– Когда твой отец умер, – Лиллиан вздрогнула, – весь мир стал говорить о нем так, как будто он был святым, а о моей матери продолжали бродить грязные сплетни. Это приводило меня в еще большую ярость. Поэтому я приехала сюда, чтобы найти доказательства того, каким он был на самом деле. Я надеялась, что у меня будет возможность обыскать дом и найти что-нибудь, что можно будет предъявить обществу. Я хотела, чтобы люди ненавидели его, шептались о нем, как о моей матери. Я хотела уничтожить его образ честного человека.
Саймон очень долго пристально смотрел на нее. Она даже засомневалась, слышал ли он ее слова. Но вот он сделал несколько шагов и оказался совсем рядом.
– Ты приехала сюда в поисках его секретов?
– Да, Саймон, – прошептала она, видя, как вспыхнули его глаза.
Он расценивал ее действия как предательство. Она знала, что это случится, но когда увидела его взгляд, ей словно нож в сердце воткнули.
– Ну что ж, моя дорогая, – покачал головой Саймон. – Похоже, ты нашла все, что искала, и даже больше.
Саймон, содрогаясь от ужаса, отошел от Лиллиан. Ужас, что его отец совершил такой чудовищный акт по отношению к ее матери. Ужас, что Лиллиан притворялась, что любит его, а сама вынашивала планы против него и его семьи.
Теперь она знала все их секреты. Если она решит, она может уничтожить его, брата, разрушить все, что дорого ему.
– Саймон… – прозвучал за спиной ее голос, и Саймон услышал в нем слезы, даже не поворачиваясь к ней.
Она не двигалась, только протянула руки, словно умоляла его.
– Я хочу объяснить.
– Ты уже объяснила, – резко сказал Саймон. – Что тут еще сказать? Похоже, между нами ничего настоящего не было, какая-то подделка, которая помогла тебе отыскать то, ради чего ты приехала сюда.
– Начиналось все именно так, да, – призналась Лиллиан. – Но почти сразу я усомнилась в правильности своих намерений. Когда я встретила тебя, когда поняла, что ты за человек, я засомневалась, смогу ли причинить тебе вред. То, что произошло между нами, – настоящее, как и то, что я изо всех сил старалась противостоять этому, чтобы глубоко в душе не пришлось переживать свою вину.
Саймон фыркнул в ответ на ее слова, но она успела схватить его за руку, пока он не ушел.
– У меня ничего не вышло. В итоге я уже не могла отрицать мои чувства к тебе. И когда я увидела, какие страдания тебе причинили поступки отца, когда узнала, что твоя боль так же глубока, как и моя собственная, я поняла, что никогда не смогу причинить тебе вред. Даже если для этого потребуется отпустить мою боль.
– И когда к тебе пришло понимание этого? – Саймон выдернул свою руку. – Сегодня днем? Вечером? В это мгновение? Это оно подсказало тебе сделать подобное признание?
– Нет, – покачала головой Лиллиан. – Это случилось раньше.
– Когда?
Саймон мысленно молил, чтобы она сказала, что это случилось задолго до того, как все произошло между ними. Он не хотел, чтобы их близость была омрачена этим.
– В то утро, когда ты рассказал мне о внебрачных детях твоего отца, – призналась Лиллиан и густо покраснела. – До того как нас застали вместе и ты сказал, что мы должны пожениться.
Саймон закрыл глаза, его переполняло ощущение совершенного предательства. Но он нашел в себе силы открыть глаза и спокойно посмотреть на Лиллиан.
– Значит, пока мы любили друг друга, пока ты слушала мои откровения, ты все еще планировала использовать все, что я сказал, против меня, против моего умершего отца, не думая о последствиях для всех нас.
Лиллиан закрыла глаза, и Саймон заметил, как гримаса боли исказила черты ее лица. Какими бы ни были ее планы в самом начале, теперь ей по-настоящему было больно.
Но это было слабым утешением.
– Я знаю, что это звучит ужасно, – продолжала Лиллиан. – Ужасно было обдумывать месть для невинных людей, но ты должен понять, насколько горе и гнев ослепили меня, когда я принимала это решение. Я никогда не знала, что заставило мою мать уйти из жизни. Известие о том, что ее обидели и подтолкнули к краю, чего она совсем не заслуживала, словно заноза, застряло в моем сердце.
Саймон вздрогнул. Он не мог представить, каким ужасным должно было стать это открытие для Лиллиан. Он был уверен, что оно было таким же болезненным и тяжелым, как все то, что он услышал о себе за последние несколько дней.
– Я чувствовала, что должна сделать то, что мужчины в моей семье не могли сделать и не сделают. Я должна была отомстить за мать, пока не был забыт твой отец и пока то, что я узнала, не потеряло значения для общества.
– И из-за этой ситуации ты позволила себе манипулировать мной и обманывать меня, потому что отца в твоем распоряжении уже не было? – спросил Саймон ледяным тоном, который он даже не пытался скрывать.
– Нет, Саймон. То, что я планировала, ужасно. Я знаю это. Но я не хочу, чтобы ты думал, что мои чувства были частью какого-то плана. Я не жду, что ты поверишь мне, но моя любовь к тебе – настоящая.
Саймон потер рукой лицо. Почему-то ее признание в любви больше задело, чем помогло сейчас.
– Полчаса назад я был бы рад услышать от тебя эти слова. Но теперь… Я не знаю, чему верить. Это часть какого-то хитрого плана или же правда?
– Я понимаю твои сомнения.
Лиллиан опустила голову и ссутулилась.
Саймон вздрогнул. Честно говоря, финальный аккорд этого дня, понимание, что женщина, которой он доверял и которую любил, предала его… Это было самым ужасным, что ему пришлось пережить.
Саймон поднял с пола скомканную рубашку и натянул ее через голову.
– Я все равно женюсь на тебе, Лиллиан.
– Что? – вскинула она голову.
– Я не такой, как отец, я должен быть лучше, – вздохнул Саймон. – Нас застали вместе, у тебя может быть мой ребенок.
Саймон не обратил внимания на волну радости, возникшей у него от этой мысли, он проигнорировал ее и холодно продолжил:
– Однако я не уверен, что когда-нибудь смогу снова доверять тебе.
– Да, я понимаю, – медленно кивнула Лиллиан.
– А сейчас прости, мне нужно идти, потому что есть дела, которые я должен сделать до отъезда в Лондон. Увидимся утром в момент отъезда.
Лиллиан даже не пыталась остановить его, когда он стремительным шагом вышел из спальни. Саймон закрыл за собой дверь, прислонился к стене и выдохнул. Каким-то чудом ему удалось держаться и не терять самообладания во время разговора с Лиллиан, но теперь, когда ее не было рядом, ему было так пусто и одиноко, как никогда в жизни.
Лиллиан смотрела из окна, как на востоке появлялись первые лучи солнца. Наступил рассвет, а она уже была полностью одета. Она оделась еще три часа назад, потому что после встречи с Саймоном не ложилась спать. Она просто мерила шагами комнату и без конца снова и снова прокручивала в голове их последний разговор.
Ей хотелось броситься к Габби, выплакаться у нее на плече. Но она так и не сделала этого. Она не заслужила утешения, а Саймон не заслужил очередного предательства. Нет, она эту кашу заварила, и она станет ее расхлебывать.
Одна.
Это решение пришло к ней час назад, и теперь она была готова выполнить его.
Лиллиан вышла из комнаты, где скрывалась, когда ушел Саймон, и, глубоко вздохнув, осмотрелась вокруг.
Она сомневалась, что Саймон вернулся к себе в спальню, потому что видеть ее он явно не хотел.
Лиллиан направилась по коридору к лестнице и начала спускаться. Где-то вдалеке шумели слуги, которые уже проснулись, чтобы проводить гостей. Внизу Лиллиан остановилась на мгновение и закрыла глаза. Она должна быть сильной. Ей нельзя плакать или быть слабой. Саймон решит, что это очередная ложь, а она с этим покончила раз и навсегда.
Мысленно подготовив себя, она инстинктивно направилась туда, где, как она считала, Саймон мог провести остаток ночи. Лиллиан остановилась у кабинета его отца, открыла дверь и вошла.
Саймон стоял у окна, спиной к ней. В расправленных плечах чувствовалось напряжение.
– Я все думал, когда ты придешь, – не поворачиваясь, обронил он.
– Ты хорошо меня знаешь, – ответила Лиллиан, закрывая за собой дверь.
