Текст книги "Замуж за одну ночь"

Автор книги: Дженифер Лайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Да, конечно. Все началось, когда отец мистера Фогона и папин отец, то есть мой дедушка, были молодыми и вместе служили в армии, давно, в местечке под названием Фероз, в Индии. Они очень дружили, а потом поссорились из-за чего-то и дрались на дуэли на пистолетах и убили друг друга. Папа и мистер Фогон в то время были еще совсем маленькие, но их матери, как и обе семьи, стали врагами. Вражда длится и по сей день.

– То есть матери передали свою вражду детям?

– Да. Я помню бабушку Грешем. Я ее боялась. У нее был жуткий взгляд, как у ведьмы, которая собирается наложить проклятье на кого-то. Она и мать мистера Фогона, это жена того, погибшего мистера Фогона, ненавидели друг друга до самой смерти. Когда старая миссис Фогон умерла, моя бабушка была уже очень слабой и месяцами не выходила из своей комнаты, но настояла, чтобы ее отвезли на похороны. Она хотела видеть все своими глазами. В деревне говорят, это и убило ее, потому что она простудилась и через три недели сама умерла.

Аманда остановилась, чтобы перевести дух и, пожав плечами, сказала:

– Сейчас вражда не такая сильная. Это стало привычкой. Мы просто не любим друг друга и не разговариваем.

Голова болела от вопросов. Что ищет Терри Фогон в Китае? Что искал Николас Гордон? Наверное, одно и то же, потому что оба загадывали мне одну загадку. Это что-то очень ценное, потому что Китай – опасное место для чужаков. Николас Гордон смог в этом убедиться. Он лишился жизни, и Терри Фогон был близок к этому. Мне вдруг пришло в голову: а не искали ли они рисунок, который лежит сейчас в моем комоде. Абсурд. Это всего лишь рисунок, в нем не может быть никакой особенной ценности. Тем временем Аманда была уже у двери.

Глава 26

– Пойдем, – сказала она, – я покажу тебе дом.

Я кивнула, стараясь выбросить из головы все вопросы и предположения. Я сейчас в Англии. Мистер Грешем заплатил за меня большие деньги, и теперь я живу в его доме. Мне есть о чем подумать и без того, чтобы морочить себе голову тайной, которую я не могу разгадать. У меня начинается новая жизнь. Я горячо надеялась, что смогу соответствовать ее требованиям.

Меня немного вдохновляло то, что процедура знакомства с новой семьей была позади. Я решила, что если буду внимательной и осторожной, то больше не попаду впросак. Я не могла и предположить, что еще до конца вечера совершу ужасную ошибку.

В «Высоких зарослях» было три этажа. На последнем жили слуги. Черная лестница вела в большую кухню. В полуподвале была столовая для прислуги. Слуг было больше, чем людей, которых они обслуживали. У мистера Грешема работали две горничные, камеристка, еще одна горничная прислуживала за столом. Были также повар, дворецкий и молодой лакей.

– Содержать дом ужасно дорого, – сказала Аманда. – Папа говорит, что ему приходится тратить двести фунтов в год на жалованье прислуге. Сюда входит и жалованье кучеру, но нам повезло, что он еще работает садовником, ему помогает мальчик из деревни. Мама говорит, что мы бы просто не справились, если бы прислуги было меньше.

Я заметила, что горничные носили туфли или ботинки с мягким верхом. Аманда объяснила, что вся прислуга должна носить такую обувь. Туфли не должны скрипеть при ходьбе. После прогулки по саду мы поднялись на террасу и вошли в столовую через французское окно. Дворецкий наблюдал, как горничная и лакей сервируют длинный стол.

Когда я впервые увидела дворецкого, я решила, что он старый человек. Теперь я поняла, что ошиблась. У него были седые волосы, короткие и густые, а лицо – молодое, гораздо моложе, чем я думала. Он двигался спокойно и легко, как молодой человек. Вполне возможно, что мистер Грешем старше. На нем был фрак. Он держался с вежливым достоинством. Лакей тоже был во фраке. Позже я узнала, что в некоторых домах лакеи носят ливреи.

Аманда спросила дворецкого:

– Миссис Троубридж приготовила что-нибудь специальное к ужину, Марш?

Я была потрясена тем, как она грубо с ним разговаривает, называя его по фамилии. Но дворецкий, как ни в чем не бывало, ответил, сдержанно улыбаясь:

– Я думаю, что будет ее фирменный фасолевый суп, затем тушеное «сладкое мясо» и запеченное седло барашка, мисс Аманда. – Он повернулся в мою сторону: – У мисс Люси есть все, что нужно?

Я не знала, как разговаривать с таким мужчиной. Он был старше меня, в нем было столько достоинства. Аманда просто сказала:

– Да, все нормально. Пойдем, Люси. Я покажу тебе наш альбом с фотографиями. В прошлом году мы ездили отдыхать во Фринтон. Мы там фотографировались: я стою по пояс в воде.

Когда мы оказались в гостиной я, смущаясь, спросила:

– Аманда, а для чего все эти ножи и вилки на столе?

Она удивленно посмотрела на меня.

– Для разных блюд. Господи! Вы пользовались палочками в Китае?

– Нет, в основном ложками.

– Как же вы ели мясо? Наверное, делали фарш? Просто начинай с тех приборов, что с краю. Если сомневаешься, смотри, как я делаю.

Мы полчаса рассматривали альбом с фотографиями, затем появились мистер Грешем и Эдмунд, следом за ними пришли миссис Грешем и Эмили. Все были красиво одеты. Эдмунд уселся в кресло, откинулся на спинку и, сложив пальцы вместе, сказал:

– Вы прекрасно выглядите, Люси. Какое хорошенькое платье!

Аманда вздохнула:

– Мужчины такие глупые. Ты что, не видишь, что оно ей не идет? Оно было сшито на кого-то другого и переделано для нее. – Она обратилась к отцу: – У нее должна быть приличная одежда, папа. Люси не в чем выйти.

– Мы посмотрим, что можно сделать, – с готовностью отозвался мистер Грешем. – Бекки, дорогая, я думаю, это по твоей части.

– Конечно, – откликнулась его жена без особого энтузиазма, – мы обязаны делать то, что должны. Но миссис Коллинз просит теперь столько за шитье, просто уму не постижимо! – И следующие несколько минут миссис Грешем и Эмили обсуждали портних и платья, которые те шили, а мистер Грешем и Эдмунд не проронили ни слова. У меня была возможность во время путешествия немного привыкнуть к английскому образу жизни, но поведение женщин по-прежнему изумляло. Они начинали разговор, не дожидаясь, когда с ними заговорят. Они демонстрировали свое недовольство. Они не соглашались с мужчинами и даже сердились на них.

В Китае женщины не сидели за одним столом с мужчинами, а лишь прислуживали им. Для женщины спорить с мужчиной было делом неслыханным. Женщинам не разрешалось так много говорить, как это делали англичанки. По китайским законам муж имел право развестись с женой, если та слишком болтлива.

Эмили принесла с собой маленького белого котенка и теперь играла с ним на большой кушетке. Когда в разговоре наступила пауза, миссис Грешем посмотрела на меня с улыбкой, которая, видимо, далась ей нелегко, и спросила:

– В Японии есть кошки, Люси?

Неожиданный вопрос застал меня врасплох, и я ответила в замешательстве:

– Думаю, да, миссис Грешем. У нас в Китае есть.

– Я это и имела в виду, дорогая. Думаю, тебе не следует с такой готовностью поправлять старших, но больше не будем об этом. Итак, у вас в Китае есть кошки. Ты любишь кошек?

– Лучше кошка, чем ничего, миссис Грешем, но кроличье мясо вкуснее.

Ее глаза вдруг остекленели. Я оглянулась: все смотрели на меня с изумлением. Эмили прижимала котенка к груди, словно защищая от меня. Я бросилась объяснять:

– О, простите, я не поняла, что мы говорим о кошках, как о домашних животных, миссис Грешем. В Китае только богатые люди держат кошек как домашних животных. Но там много бродячих кошек и, когда голод…

– Благодарю! – перебила меня миссис Грешем ледяным тоном. – Довольно, Люси.

Я сидела, глядя на свои руки, чувствуя, как горят щеки, и не понимая, что я такого сказала, почему все в шоке. Мисс Протори сама меня учила, как отличить освежеванного кролика от кошки, потому что они в таком виде похожи, и иногда торговцы мясом пытаются выдать кошку за кролика. Я всегда проверяла почки. У кролика они расположены низко и на одном уровне, а у кошки – выше и смещены по отношению друг к другу. Если мисс Протори об этом знала, значит, люди в Англии тоже иногда ели кошек, когда голодали. А может, и нет. Я вдруг подумала, что за сорок лет, прожитых в Китае, мисс Протори привыкла к таким вещам, которые казались бы ей невероятными, живи она в Англии.

Я знала, что допустила еще одну оплошность, и вздохнула с облегчением, когда мистер Грешем прервал нависшую тишину, затеяв довольно чопорный разговор с женой. Я вздохнула с еще большим облегчением, когда вошел мистер Марш и объявил, что ужин подан. Хотя солнце еще не село, на стенах столовой горели ослепительные газовые лампы с лебедиными шеями. Мы сели за длинный дубовый стол. Серебряные приборы сияли на белоснежной скатерти. Мистер Грешем прочел молитву, и молодой лакей и горничная под бдительным оком мистера Марша начали подавать ужин.

И снова Аманда нарушила напряженную атмосферу:

– Мама, почему мы должны ужинать так? Было гораздо удобнее, когда блюда стояли на столе и мы сами себе накладывали. Нужно ждать целую вечность, пока Альберт и Мэгги возятся с подносами.

– Так модно, дорогая, – твердо сказала ее мать. – Я прочла об этом в дамском журнале. Это service a la russe, в наши дни так подают во всех лучших домах.

Даже если бы я не нервничала, я бы все равно не смогла съесть все, что подавали, но еда была замечательная, даже лучше, чем на корабле. Постепенно успокаиваясь, я начала получать удовольствие от изумительного ужина.

Я не принимала участия в разговоре. Мистер Грешем говорил мало. У него был отсутствующий взгляд, как будто он думал о чем-то не очень приятном. Когда Альберт и Мэгги наконец ушли, подав восхитительный десерт из персиков, сиропа и сливок, мистер Грешем сказал, что будет пить кофе здесь, а не в гостиной. Мистер Марш сам принес кофе на серебряном подносе с маленькими чашечками и блюдцами, и сам поставил кофе на маленькую плитку-спиртовку, чтобы тот не остыл.

Глава 27

Когда мы все закончили, мистер Грешем очнулся. Откинувшись на спинку стула, он вытер губы салфеткой и улыбнулся мне своей быстрой стеклянной улыбкой.

– Ну, Люси, я не сомневаюсь, что ты очень удивилась, когда узнала, что станешь жить в английской семье.

– Да, сэр, – смиренно ответила я. Я была скорее расстроена, чем удивлена, но не хотела обидеть его, сказав об этом.

– Ты ни за что не догадаешься, зачем папа привез тебя сюда, – сказала Аманда, бросив шаловливый взгляд в сторону Эдмунда, который раздраженно пожал плечами и пробормотал:

– Естественно.

Я не понимала, почему они считают, что я должна быть заинтригована. До сих пор я не думала об этой стороне своей будущей жизни: мне было страшно. Я сама часто бывала свидетелем подобных историй.

Аманда сказала:

– Попробуй отгадай.

Я была в нерешительности. В китайской семье намерения главы семьи не обсуждались. Но здесь была Англия. Люди вели себя по-другому. Все выжидающе смотрели на меня. Я вежливо поклонилась мистеру Грешему и сказала:

– Я знаю, что вы заплатили миссии большие деньги, сэр… – я говорила медленно. На ум приходили лишь китайские слова. Мне пришлось переводить: – Для меня большая честь, что вы выбрали такую ничтожную и недостойную, как я, себе в наложницы, когда ваша жена постарела.

Тишина была ужасающая. Казалось, что все перестали дышать, и у каждого остановилось сердце. Я замерла. Кровь застыла в жилах. Я поняла, что сказала что-то ужасное. Я боялась пошевелиться. Не меняя позы, я украдкой посмотрела на других: они остолбенели.

Миссис Грешем побелела, рот отвалился, глаза выпучены от шока и возмущения. Эмили выглядела так же, как и ее мать, но в ее испуганном взгляде можно было прочесть и восторг вперемешку с ужасом. Брови Эдмунда взлетели так высоко, что почти слились с волосами. У Аманды округлились глаза. Она была скорее озадачена, чем потрясена, потому что не совсем понимала, что вызвало такой шок. Но в его значительности она не сомневалась.

Мистер Грешем встал. Его лицо потемнело от ярости.

– Как ты смеешь? – жутким шепотом спросил он. – Как ты смеешь так говорить в присутствии моей жены и моей семьи? В тебе нет ни капли стыда? – Он указал на дверь трясущейся рукой: – Ступайте в свою комнату, мисс! Немедленно!

Меня как громом поразило. Я поняла! Я вела себя, как последняя дура. У английских джентльменов нет наложниц. Если бы я подумала, если бы я решилась подумать, я бы вспомнила. Но по своей глупости, узнав, что меня купил богатый человек, я решила, что меня купили для того, для чего купили бы в Китае. Поэтому я запрещала себе думать о будущем.

Ярость мистера Грешема привела меня в такое оцепенение, что я не чувствовала под собой ног. Я взглянула на Аманду и увидела, что даже она испугана. Эдмунд вытер платком лоб и сказал:

– Отец, я думаю, мы должны принять во внимание…

– Помолчи, Эдмунд! – оборвал его мистер Грешем. – Не смей оправдывать бесстыдные разговоры за моим столом! Здесь, под моей крышей, в присутствии твоей матери, этот… этот испорченный ребенок заявляет, что я купил ее с гнусной целью!

Мой голос, когда я смогла говорить, звучал не громче шепота:

– Я умоляю вас простить меня, мистер Грешем. Я привыкла, что в Китае…

– Довольно! – закричал он. – Нечего разыгрывать из себя невинность, мисс! В свою комнату, немедленно!

За моей спиной раздался голос Марша:

– Пожалуйте, мисс Люси, – он отодвинул стул, чтобы я встала. Я повернулась к нему, он был спокойным, как обычно. Он проводил меня до двери и открыл ее. Мистер Грешем хрипло сказал:

– Оставьте нас, Марш. Я позвоню, если вы понадобитесь.

Дворецкий ответил:

– Хорошо, сэр, – и вышел вслед за мной. Дверь еще не закрылась, как миссис Грешем заговорила. В ее голосе слышались страдальческие нотки:

– Господи, Чарльз, что ты наделал? Я умоляла тебя подумать. Что за существо ты навязал нам?

Я медленно шла через холл к большой лестнице. Я была в отчаянии. Теперь я понимала свою ошибку. Но почему она вызвала такой шок? Что такого гнусного в наложнице? Китайские девушки, покидая миссию, радовались, когда их брали в наложницы, а не в батрачки. Я сама предпочла бы стать батрачкой, но разумно объяснить почему, не смогла бы. Может быть, это врожденный инстинкт или кровь, кровь чужой, заставляет меня думать именно так:

Я была уже у лестницы, когда услышала:

– Мисс Люси!

Я оглянулась. Мистер Марш проводил меня до лестницы и теперь смотрел на меня сверху вниз со странным выражением, в котором за суровостью я увидела что-то похожее на сочувствие, удивление и даже радость.

– Не переживайте сильно, мисс Люси, – сказал он, – я полагаю, мистер Эдмунд уже понял, что ваше оскорбление было не намеренным, что вы по-другому воспитаны. Он обязательно поговорит с хозяином, когда мистер Грешем остынет.

Моя благодарность была настолько сильна, что у меня выступили слезы.

– Вы очень добры, мистер Марш.

Он улыбнулся.

– Только слуги зовут меня так. Для вас я – Марш.

– О, сэр, я не могу: вы – мужчина, старше…

– Вы уже не в Китае, мисс Люси. Для своего же блага вы должны вести себя так, как того требует ваше положение здесь.

– Да. Извините. Мне так тяжело, – мой голос задрожал, и я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Я знаю, что вела себя глупо. Но что мне делать? Что бы я ни сказала, они сердятся, особенно миссис Грешем. Она считает, что я все выдумываю.

– Что выдумываете, мисс Люси?

– Ну… Эмили спросила, видела ли я палача, и, когда я сказала правду, миссис Грешем рассердилась и сказала, что это глупая выдумка. А вечером они все на меня рассердились за то, что я сказала, что кролик вкуснее кошки.

– Не удивительно, что они вам не верят, мисс Люси.

– Но вы мне верите, мистер Марш? – спросила я. – Извините… Марш.

– Это уже лучше. Да, конечно, я вам верю, мисс Люси. Я знаю Гонконг, Шанхай, Порт Саид, Бомбей и еще много таких мест по всему миру. – Увидев, что я удивлена, он объяснил: – Я не всегда был дворецким, мисс Люси. Я долго служил в армии денщиком и много путешествовал. – Он стряхнул невидимую пылинку с рукава. – Могу я дать вам один совет? Вы живете в английской семье, принадлежащей к высшему классу. У них есть свои достоинства и недостатки. Одним из недостатков является некоторая слепота по отношению к тому, что находится за пределами их маленького мира. В глубине души они верят, что Бог – это английский джентльмен, а отсюда следует, что их обычаи и традиции священны.

Я была потрясена тем, как мистер Марш говорил: как образованный джентльмен, а не как слуга. Он, наверное, снова заметил мое удивление, потому что замолчал, затем сказал:

– Вас, наверное, удивляет, что слуга может выражаться подобным образом, мисс Люси? Мне повезло, я служил офицеру, который к тому же был ученым – редкое сочетание, должен заметить. Я старался походить на него и научился свободно и легко разговаривать. Он оказал мне честь своей дружбой, и мы провели много часов в беседах за годы нашей совместной службы.

Я вспомнила мисс Протори, обучавшую меня искусству беседы, и сказала:

– Да, я понимаю, мистер Марш.

– Марш, – резко поправил он.

– О, извините, Марш.

Он удовлетворенно улыбнулся, затем сказал:

– Слово «наложница» нельзя произносить в присутствии английских дам. Вы прожили в Китае всю свою жизнь, и я не сомневаюсь, что вы носили брюки. Здесь женщина в брюках шокировала бы всех. Даже ножки рояля драпируются, как вы, наверное, могли заметить, потому что ноги считаются чем-то не совсем приличным. Если вам придется упомянуть о них, мисс Люси, вы должны говорить о «нижних конечностях». – Он насмешливо посмотрел на меня: – Я надеюсь, что сказанное как-то объяснит вам, почему вся семья оказалась так потрясена тем, что вы предположили, будто мистер Грешем купил вас как наложницу?

– Да. О, да! – тихо ответила я и прижала руки ко лбу. – Но ведь вы пошутили про ножки рояля, правда?

– Боюсь, что нет, мисс Люси. Я понимаю, что в это трудно поверить, но, может быть, вы теперь поймете, почему вам не верили, как едят кошек. – Он помрачнел. – Я видел, как бедняки в Индии едят землю, чтобы заглушить чувство голода. Я видел, как калечили воров на Аравийском полуострове. Так же, как и вы, мисс. Такие вещи, не подвластны воображению мистера Грешема и его семьи. Они никогда не смогут понять, какой жизнью вы жили. Они вряд ли знают, как живут бедняки в Англии. Постарайтесь помнить об этом.

Он оглянулся и затем сказал:

– Сейчас вы должны идти к себе, мисс Люси. Я прослежу, чтобы вам принесли горячего молока. Если позволите, мой вам совет – постарайтесь вести себя завтра так, как будто ничего не произошло. Велите наполнить свою ванну в восемь. Спуститесь к завтраку в девять. Я уверен, что все устроится. Избегайте разговоров о своей жизни в Китае и посвятите себя изучению обычаев этой страны. – Он сделал шаг назад и поклонился: – Спокойной ночи, мисс Люси!

Я была так растрогана его добротой, что с трудом могла говорить, но все же собралась и сказала:

– Благодарю вас мистер… благодарю вас, Марш, от всего сердца.

– Не за что. – Он ушел, а я поднялась наверх. Газовые светильники в моей комнате были зажжены, но светили очень тускло. Мне понадобилось время, чтобы понять, что нужно потянуть за цепочку у бра, чтобы прибавить или убавить свет. Вскоре горничная по имени Битти принесла на подносе стакан горячего молока, а я еще долго сидела в кресле у кровати, думая о том, что произошло со мной всего за несколько часов с тех пор, как я ступила на английскую землю. Я потерпела неудачу, но завтра я начну все с начала, решила я, и постараюсь быть все время начеку, чтобы избежать дальнейших катастроф.

Я долго не могла заснуть. Я знала, что мне снились тяжелые сны, хотя их не запомнила. Я проснулась на рассвете. К семи тридцати я начала беспокоиться и раздражаться из-за того, что мне нечего делать и что нужно ждать до восьми, чтобы позвонить горничной. Я взяла дорожный швейный набор, подаренный миссис Колби, и принялась проверять, все ли пуговицы на платьях хорошо держатся и не нужно ли что-нибудь где-нибудь зашить.

Раздался стук в дверь. Прежде чем я смогла ответить, дверь открылась, и в комнату проскользнула Аманда. Она быстро закрыла дверь. На ней был халат. Ее распирало от возбуждения.

– А, ты уже проснулась! – воскликнула она, задыхаясь. – Люси, как ужасно ты вела себя вечером! Эмили объяснила мне, что такое наложница, это как другая жена. Не удивительно, что папа так рассвирепел!

– Я не хотела оскорбить твоих родителей! – с жаром сказала я. – Правда, Аманда! Я так привыкла к тому, как думают в Китае, что не могу думать по-другому.

– Эдмунд тоже так сказал. Ты же знаешь, он юрист и должен понимать. Все равно, все ужасно переволновались, но, в конце концов, папа решил, что он ничего не будет предпринимать, – она хихикнула. – Хотя он ничего особенного и не может сделать, не так ли? Я хочу сказать, что он не может отправить тебя обратно в Китай.

– Я надеюсь, – медленно ответила я, стараясь скрыть разочарование. Мне в голову пришла одна мысль, и я удивилась, почему я не подумала об этом раньше. – Аманда, а почему твой отец хотел, чтобы я приехала в Англию?

– Ах, это один из его планов. Он всегда придумывает новые планы, как нам разбогатеть, но у него ничего не получается. Мама говорила, что этот план абсурдный, и то же самое говорил Эдмунд, но папа очень сердится, когда его планы критикуют. – Она подошла к двери. – Не говори, что я тебе об этом сказала, Люси.

– Но ты не сказала, – озадаченно ответила я, – или сказала?

– Нет, не совсем. Он сам тебе все расскажет. Он собирается поговорить с тобой после завтрака. – Она чуть приоткрыла дверь, заглянула в щелочку и выскользнула из комнаты.

Удовольствия от ванны я не получила. Голова пухла от вопросов. Когда большие старинные часы в холле пробили девять, я спустилась в столовую. Там был Эдмунд, он уже позавтракал. Я неуверенно сказала:

– Доброе утро!

– Доброе утро, Люси! – Он изучающе посмотрел на меня таким взглядом, который нельзя было назвать ни дружелюбным ни враждебным. – В Англии мы сами себя обслуживаем за завтраком. Блюда на буфете, – он махнул рукой в сторону буфета. – Найдете там почки, бекон, кеджери, яйца и тому подобное. Возьмите тарелку и положите себе что хотите.

Я поблагодарила его, думая о том, куда девается еда, которая остается после каждого приема пищи. Я положила немного бекона и почек. Эдмунд свернул газету и встал из-за стола.

– Прошу прощения, – сказал он, четко выговаривая каждое слово, – я должен быть в конторе в десять пятнадцать, мне нужно успеть на поезд. Я советую вам не упоминать о вчерашнем… а-а… недоразумении, Люси. Лучше забыть о нем. Уверен, мы снова увидимся. Я приеду на уик-энд. Всего доброго!

Я поблагодарила его и пожелала доброго пути. Через несколько минут появились мистер Грешем и Аманда. Атмосфера за завтраком была скованной, но гораздо лучше, чем я ожидала. Я вздохнула с облегчением, когда узнала, что миссис Грешем и Эмили не спустятся к завтраку. Они завтракали в постели и редко вставали раньше одиннадцати. Я почти не принимала участия в довольно принужденном разговоре, за исключением вежливых и осторожных ответов на вопросы. Когда Аманда спросила, что мы обычно ели на завтрак в Китае, я ответила:

– Обычно просяную кашу. – Здесь не могло быть подвоха, и все же я затаила дыхание.

После завтрака мистер Грешем сказал:

– Пора за рояль, Аманда. Беги. А мы с Люси пойдем в кабинет, нужно кое-что обсудить.

Кабинет был большой комнатой, заваленной странными предметами. Я ожидала и надеялась увидеть книги. И они были везде, не только на полках. Книги стояли стопками на полу и приставных столиках. Они вносили лишь небольшую лепту во всеобщий хаос.

В одном углу стоял письменный стол, заваленный бумагами. На нем – большой глобус. Рядом с глобусом стоял прямоугольный стеклянный сосуд со странными рыбками, маленькими и необычной окраски. На стене, на крючке, висел человеческий скелет. Вдоль другой стены стояли ящики для рассады, накрытые стеклом, и в них было что-то очень похожее на песок, из которого пробивалось несколько зеленых ростков. Пыльный телескоп стоял на треноге у окна. В углу, на стуле – волшебный фонарь, а на полке – модель паровоза. Названия всех этих предметов я узнала гораздо позже.

Чем больше я смотрела, тем больше предметов, маленьких и больших, знакомых и незнакомых, попадались на глаза. Но я не понимала, зачем они здесь. Мистер Грешем вышагивал по кабинету быстрыми подпрыгивающими шагами. Выдвинув ящик письменного стола, он достал оттуда маленькую шкатулку в восточном стиле.

– Ну что ж, – с энтузиазмом сказал он, обводя рукой комнату, – как видишь, я страстно интересуюсь востоком, моя дорогая.

Я не знала, что сказать, и оглянулась в поисках ответа. Я кое-что заметила. На глобусе красным карандашом была обведена провинция Джехол в Китае. На стене, рядом со скелетом, висели крупномасштабные карты, сделанные от руки. Я узнала знакомые по карте мисс Протори очертания Ляодунского залива, ближайшее от нашей миссии побережье.

– Видишь? – воскликнул мистер Грешем и указал на стол у камина.

Я подошла поближе. По корешкам книг на столе можно было прочесть, что это рассказы о путешествиях по Китаю. Рядом с книгами стоял большой металлический поднос, на котором была глиняная модель какого-то ландшафта: речные долины, равнины, холмы, горные кряжи и маленькие деревянные макеты городов.

– Подойди сюда, – с ноткой нетерпения сказал мистер Грешем, – конечно, ты видишь, что это провинция Шанси?

– Боюсь, я там никогда не была, – расстроенно сказала я.

– О! – он посмотрел на меня без всякого выражения. – Ничего. Я уверен, ты знаешь много другого.

– Я узнаю ту карту на стене, – сказала я, чтобы сделать ему приятное, – я вижу, вы отметили на глобусе провинцию Джехол. Но многие вещи в вашем кабинете не имеют отношения к Китаю, мистер Грешем. Китайцы никогда бы не повесили на стену скелет: это чей-то предок.

Глава 28

– Нет, нет, скелет здесь ни при чем, – ответил мистер Грешем, – это проект, от которого я отказался. – Он оглядел кабинет и заморгал, как будто очень удивился. – Оказывается, здесь есть предметы, относящиеся к моим прошлым интересам. Не обращай внимания, Люси, не обращай внимания. Нас интересует Китай, да? – он щелкнул языком. – А ты, естественно, специалист в этой области. Я уверен.

Взяв в руку шкатулку, он постучал по ней пальцем и многозначительно посмотрел на меня.

– Это труднее, чем искать иголку в стоге сена. Мы ищем что-то в стоге сена, так сказать, но мы сами не знаем, что это или как найти нужный стог. Однако ты родилась в Китае, ты знаешь язык, людей и обычаи. Ты – тот человек, который поможет мне в моих поисках. О, я не жду чуда, Люси. Может быть, пройдут месяцы терпеливой дедуктивной работы, но мы будем упорно продолжать наши поиски.

Я была сбита с толку и нерешительно спросила:

– Вы хотите сказать, что собираетесь в Китай, мистер Грешем, и хотите, чтобы я поехала с вами и помогла вам что-то найти?

– Собираюсь туда? Господи, нет, дитя мое! – он выглядел довольно озадаченным. – Кто-то другой будет заниматься осуществлением практической части, поедет туда и так далее. Моя задача состоит в том, чтобы привлечь интеллект к решению этой проблемы. – Он самодовольно улыбнулся. – Эдмунд, как и ты, считает, что нужно отправить туда подходящего человека для разведки на местности. Но это блуждание в потемках.

Прежде всего, дедукция, и у меня есть свой метод, Люси. Да, у меня есть свой метод. Ты, конечно, читала рассказы мистера Конан Дойла о Шерлоке Холмсе? Нет? Неважно. Это сыщик, который отгадывает тайны благодаря своему дару наблюдения и дедукции, а у меня похожий склад ума. Вот как я собираюсь решить эту проблему, Люси. А ты со своим знанием загадочного востока обеспечишь почву, на которой мой интеллект сможет себя проявить. Ты понимаешь?

В этом месте я впервые солгала по-английски, кивнув головой. Я испугалась, что, если он начнет объяснять все сначала, я еще больше запутаюсь. К тому же он заплатил миссии большие деньги за меня и имел право надеяться, что я его пойму.

– Я тебе дам необычный ключ, над которым ты должна подумать, – сказал он, открывая шкатулку и вынимая из нее пожелтевший лист бумаги. – Слушай.

Еще до того, как он начал читать, я поняла, что это. И, несмотря на это, я была потрясена.

«Под ним гиганта нож,

Который перевернут…»

Я знала загадку наизусть. Мистер Грешем был третьим англичанином, от которого я ее слышала. Сначала Терри Фогон читал ее у стены миссии, затем Николас Гордон в Каниль…

Воспоминания, которые я гнала прочь, унесли меня в прошлое. Я видела Николаса Гордона, склонившегося надо мной, держащего мои руки… Он спас меня от увечья. В благодарность за это я стала его женой на несколько часов. Потому что он этого хотел, а когда это несчастное венчание в мрачной тюрьме закончилось, я ушла и больше его не видела… Я положила букетик цветов на его могилу. У меня есть его кольцо. Но я не хочу, чтобы он тревожил мою память: мне больно вспоминать.

«…Лежат незрячие тигровые глаза.»

Мистер Грешем закончил читать. Он, очевидно, посмотрел на меня, потому что голос его изменился, и он резко сказал:

– Люси! Что такое?

Я глубоко вздохнула.

– Извините, мистер Грешем, я испугалась. Я знаю эту загадку. Я ее уже слышала.

– Что? Как это, детка? Когда ты ее слышала?

– В Китае. Там я познакомилась с мистером Терри Фогоном.

– Что?

– Правда, мистер Грешем. Вчера Аманда рассказала мне о семье, живущей через долину. Она сказала, что старший сын, Терри Фогон, за границей. Я встречалась с ним в Китае, и я уверена, что это один и тот же человек. Он читал мне эту загадку.

– Ты с ним знакома? Господи! Ты ему помогла? Ты ему сказала ответ? – голос мистера Грешема звучал и рассерженно и испуганно одновременно.

– Нет, сэр, нет, – быстро ответила я. – Я не могла ему помочь, я не знаю, что означает эта загадка.

Мистер Грешем издал вздох облегчения и забегал по кабинету, запустив руки в волосы.

– Невероятно! Трудно поверить… хотя, нет, не так уж все и странно, наверное. Если этот щенок ездил в поисках сокровища по предполагаемой территории, нет ничего удивительного, что вы встретились. – Он навис надо мной: – Как это произошло? Расскажи.

Я кратко рассказала о своей встрече с мистером Фогоном, но не стала говорить ни о Николасе Гордоне, ни о рисунке, который Терри Фогон сделал на стене как предостережение.

– Я встретила мистера Фогона еще один раз, – закончила я, – на дороге в Каниль, и он снова спросил меня о загадке, но я не смогла помочь.

Мистер Грешем почесал щеку.

– В таком случае, ничего страшного, – неохотно сказал он. – Он показывал тебе карту?

– Да, только там было не все. Он сказал, что есть другая карта.