Текст книги "Замуж за одну ночь"
Автор книги: Дженифер Лайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Я судорожно вдохнула воздух, готовая победоносно закричать, что я решила загадку. Дверь гостиной отворилась, и вошел мистер Марш. Он был чем-то обеспокоен и, не дожидаясь, когда на него обратят внимание, вмешался в разговор.
– Прошу прощения, сэр. Дело особой важности. Мистер Гарри Фогон просит вас уделить ему минуту внимания.
Стало тихо. Мистер Грешем медленно поднялся.
– Гарри Фогон? Здесь?
– Да, сэр. Он ждет на крыльце. Весь в снегу.
– Неужели! – воскликнула миссис Грешем. – Скажите ему, нас нет дома, Марш.
– Прошу прощения, мадам. Это не простой визит, а неотложное дело. Так он мне сказал. Он очень обеспокоен.
– Мне лучше самому сходить и узнать, в чем дело, – неохотно сказал мистер Грешем.
Как только они вместе с мистером Маршем вышли и дверь за ними закрылась, в гостиной начался оживленный разговор. Мне было трудно переключиться на загадочный визит мистера Фогона, я была одурманена ошеломляющим открытием, которое сделала несколько минут назад.
В это время Эдмунд говорил:
– Все ваши предположения, дамы, совершенно беспочвенны. Мы все узнаем в свое время, предлагаю приберечь свое любопытство и продолжить игру. Давай, Аманда. Твоя очередь. Ты что-нибудь приготовила?
Никто не хотел больше играть, но Эдмунд настоял, и мы продолжили в полсилы. Я пришла в себя, но слушала невнимательно. Теперь я была рада, что внезапное появление мистера Марша не дало мне выпалить о своем открытии. Я была не уверена, что хочу, чтобы разгадку знали одни Грешемы. Если изумруды китайского вождя существуют, если они спрятаны там, где я думаю, и если их можно привезти, то я хочу, чтобы они достались обеим семьям поровну, как этого и хотели Уильям Грешем и Джон Фогон. Дело почти безнадежное. Но я решила не торопиться и хорошенько обдумать свое открытие.
Мистера Грешема не было целых десять минут. Мы слышали, как он звал кого-то из слуг, но, как мы ни прислушивались, больше ничего услышать не удалось. Он вернулся взволнованный. Жена и дочери засыпали его вопросами. Он нетерпеливо махнул рукой, чтобы они замолчали.
– Похоже, сын Фогонов пропал, – сказал он, часто моргая. – Они ищут, но такая метель, что двигаться трудно.
– Терри? – изумленно спросила Эмили.
– Нет, нет. Младший, Метью. Он был дома около часу назад, а сейчас его нет. Фогон говорит, он обычно много гуляет сам по себе, но они и представить себе не могли, что он выйдет в такую погоду, – мистер Грешем пожал плечами. – Ребенок, видимо, тоже ненормальный, как и родители. Терри Фогон со слугами сейчас его ищет.
– Зачем Фогон-старший приходил к нам? – спросил Эдмунд.
– Для того, во-первых, чтобы узнать, не нашел ли мальчик у нас укрытие, ведь мы ближайшие соседи, и во-вторых, чтобы попросить помощи. Я велел Маршу и Альберту надеть пальто и резиновые сапоги и отправил их с Фогоном. – Он виновато посмотрел на жену: – Я должен был… при сложившихся обстоятельствах.
Глава 38
– И обсуждать нечего, – решительно сказал Эдмунд и встал. – Дело плохо. Если ребенок упал в сугроб, найти его будет трудно. Он долго не протянет на таком холоде. Я оденусь потеплее и пройдусь от конца аллеи до главной дороги.
– Ради всего святого, будь осторожен, дорогой! – крикнула ему вслед встревоженная миссис Грешем.
Слова доносились до меня издалека: я оцепенела. Мне было страшно, мои руки были холодными и влажными. Однажды ко мне в миссию пришла молодая женщина. Рыдая, она сказала, что муж отнял у нее дочь и выбросил в снег. Мы побежали с ней к роще у реки и через десять минут нашли ребенка, потому что снега было немного, не больше двух дюймов толщиной. И все равно мы опоздали.
Что-то мелькнуло в голове, но что? Что-то очень важное. Я закрыла глаза: нужно сосредоточиться и вспомнить. Время остановилось. Я вскрикнула, вскочила и побежала к двери. Рванув дверь, я закричала:
– Эдмунд! Эдмунд!
Мэгги, проходившая в это время мимо, подпрыгнула, а затем сказала:
– Он ушел, мисс Люси. Минуту или две назад.
– Что с тобой, Люси, ради всего святого? – сердито спросил мистер Грешем. – Ты нас всех до смерти перепугала! Разве можно так вопить?
– Я знаю, где он! – крикнула я в отчаянии. – Я знаю, где Метью! Он в своем тайном убежище. Он пошел туда из-за кролика! Он испугался, что кролик погибнет от холода!
Мистер Грешем смотрел на меня, как на сумасшедшую. Гневно сжав губы, он схватил меня за руку, закрыл дверь и промаршировал со мной до камина. Мы стояли лицом к лицу. Он погрозил мне пальцем и сказал:
– Как ты можешь? Я надеялся, что ты выросла, наконец, из того возраста, когда сочиняют небылицы! А в такой момент это просто безнравственно!
Я сказала прерывающимся голосом:
– Это не небылицы, мистер Грешем. Пожалуйста, пойдемте со мной. Я знаю, где Метью.
Он яростно выдохнул.
– Чепуха! Тайное убежище? Кролик? Что ты из меня дурака делаешь?!
– Это правда. В долине есть место, там, где густой кустарник. У него там зоопарк, и я часто хожу туда, когда он приезжает на каникулы. Он готовит шоколад на спиртовке…
– Чушь! – почти прокричал мистер Грешем, от гнева лицо его покрылось красными пятнами. – Ты никогда бы не посмела общаться с ребенком Фогонов!
– Может быть, он делает шоколадных кроликов на спиртовке, папа, – сказала Эмили и хихикнула, от этого звука во мне закипела злость.
– Мне все равно, верите вы или нет, – заикаясь сказала я. – Я сама пойду, если вы не хотите помочь!
– Ты пойдешь в свою комнату. Ты – бессовестная, лживая женщина, и я проклинаю тот день, когда решил взять тебя в этот дом. А теперь марш в свою комнату! И больше ни слова!
Наступила жуткая тишина. С большим трудом я взяла себя в руки и тихо сказала:
– Очень хорошо, мистер Грешем. Приношу свои извинения за то, что рассердила вас.
Я повернулась и вышла из комнаты. Как только дверь закрылась, я, подхватив юбки, помчалась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Мэгги перестилала постели, и, когда я бежала в свою комнату, она вышла из спальни Эдмунда.
– Мэгги! Иди сюда! – прошептала я и убежала к себе. Она вошла с округлившимися от удивления глазами. Я торопливо снимала платье. – Мне нужны брюки, Мэгги! Да, брюки. Иди в комнату мистера Эдмунда и принеси. Самые старые, какие найдешь.
– Ой, мисс Люси, я не смею!
– Я скажу, что сама взяла. Я обещаю. Пожалуйста, Мэгги! Ты сэкономишь мне несколько минут. Сынишка Фогонов может замерзнуть в снегу. Я знаю, где его искать, но они мне не верят.
Она заморгала, ее худое острое лицо стало серьезным.
– Хорошо, мисс. Я – мигом.
Через три минуты она сторожила дверь гостиной, пока я, крадучись, бежала по лестнице и через холл на половину прислуги. Я сняла платье и нижнюю юбку и надела три блузки и шерстяной жакет под пальто. Брюки Эдмунда были крепко затянуты ремнем от моего чемодана, штанины заправлены в высокие китайские сапоги. Руки – в перчатках, а на шею и голову я намотала длинный шерстяной шарф, под мышкой у меня было свернутое одеяло.
В доме была боковая дверь, это меня устраивало, мне не хотелось тратить время на объяснение с миссис Троубридж и Битти, которые были на кухне.
Пройдя всего пятьдесят ярдов через сад, я начала сомневаться, что мне вообще удастся добраться до тайного убежища Метью в низине. Снегу намело больше чем на двенадцать дюймов. Идти было нетрудно, но я знала, что на дорожке в долине будут сугробы. Снегопад продолжался, и сильный ветер, круживший по долине, швырял мне в лицо хлопья снега. Ни луны, ни звезд не было, но от снега, огромным покрывалом накрывшего долину, было светло, и дорожку было видно на дюжину шагов вперед. Я прошла через сад и свернула в сторону, чтобы не идти по тропинке. Мне придется залезать на камни и обходить кусты, согнувшиеся от снега, которые попадались на возвышении, окаймлявшем дорожку, но так все равно лучше, чем продираться через сугробы, глубиной в несколько футов.
Я скатывалась, падала, больно ударялась о камни, притаившиеся в снегу, но все же продвигалась вперед: сейчас я шла под гору. Я не думала о том, как пойду обратно. Я добралась до деревьев, их ветки стонали под тяжестью снега, идти было трудно, но здесь не было сугробов и других препятствий, и я пошла быстрее.
Наконец я добралась до кустарника, за которым – тайное убежище Метью. Ветки под тяжестью снега так низко наклонились, что под ними можно было только проползти. Здесь снега не было, земля была влажной. Я ползла и кричала:
– Метью! Метъю!
Нет ответа. Мне стало страшно, ведь Метью мог отправиться домой, или не дошел до своего убежища. Он мог быть где угодно, его могло засыпать снегом. На поляне, перед кустарником, был такой же толстый слой снега, как и везде, но я заметила, что снежная поверхность здесь неровная, как будто метель еще не спела замести следы. Я в отчаянии бросилась к низкой скале, беспомощно оглядываясь, но нигде Метью не было. Я смахнула снег, залепивший мне лицо и глаза, и вгляделась в темноту. Я увидела его, он стоял на четвереньках, обхватив голову руками, в углублении. Сгорбленную фигурку покрывал тонкий слой снега, с каждой минутой становившийся плотнее.
– Метью! – Я встала на колени, взяла его за руку, пытаясь поднять, но он просто свалился набок. Во мглистом обманчивом свете, который излучал снег вокруг, я увидела, что лицо у него, как мраморное, а глаза закрыты. Я взяла его под руки и поставила на колени. Я кричала, прижимала его к себе, дышала ему в лицо. Вдруг ресницы вздрогнули и приоткрылись, но тут же закрылись, и он повис у меня на руках.
Все болело от холода и усталости, но теперь мне стало еще холоднее. Я знала, что Метью никогда не очнется, если я быстро не дотащу его до тепла. Знала я и то, что мне не донести его в гору, до «Высоких зарослей». С такой ношей я не проберусь по неровному каменистому склону, а на дорожке мы просто увязнем в снегу.
Времени звать на помощь не было, даже если бы я и знала, где искать остальных. Я была уверена, что мне придется сделать все одной. Но что делать, я не знала.
Я гнала страх прочь. Разворачивая одеяло, я сказала потрескавшимися губами:
– Делай то, что необходимо, Люси. Делай то, что нужно в первую очередь, и не останавливайся.
Я расстелила одеяло и подтащила к нему вялое тело Метью. Уложив его по диагонали, я завязала два конца узлом посередине, другие два, у головы и ног, тоже соединила вместе большим двойным узлом. Пальцы не слушались, одеяло упрямо сопротивлялось, но, наконец, мне удалось связать все узлы.
Повернувшись к Метью спиной, я опустилась на четвереньки в снег, наклонилась назад и с трудом натянула петлю из одеяла себе на голову. Я чувствовала тело Метью у себя за поясницей, последним рывком мне удалось натянуть петлю на лоб. Так я носила тяжести в Китае, так делают китайские крестьяне. Метью калачиком лежал в одеяле, опираясь о мою спину, петля, как канат, обвивалась вокруг моего лба. Я не вставала. Это самое трудное, и мне еще придется ползти сквозь коридор из веток, усыпанных снегом. Я поползла через поляну, увязая временами по плечи в снегу.
Я добралась до прохода в кустах и поползла под ветками, скрипящими под тяжестью снега. Когда я оказалась на открытом пространстве, я сдвинула плечи, вытянула шею и, собрав все силы, встала вместе со своей ношей. Оказавшись на ногах, я подалась вперед, от падения меня удерживало одеяло, закрепленное на лбу, и Метью не казался таким тяжелым. Я прекрасно знала, что нельзя часто падать, потому что попытка подняться отберет слишком много сил.
Итак… я сделала то, что необходимо. А что теперь? Ответ пришел, когда я смотрела на снежинки, уносящиеся от меня и исчезающие в темноте. Ветер дул через долину от «Луноловов» к «Высоким зарослям», значит, больше всего снега на южном склоне, по которому я пришла. Я никогда не переходила за забор и не ходила по дорожке, ведущей к «Луноловам», но знала, что их часть склона более пологая и дорожка в основном идет среди деревьев. Я также знала, что раз ветер дует в южную сторону, там не будет сугробов.
За две минуты я пробралась на пятьдесят ярдов и достигла забора. Здесь мне повезло. Небольшой кусок ограды сломался под тяжестью снега и висел на прогнившем столбе. Мне не нужно было думать, как пройти через ограду или идти в обход. Но на этом везение закончилось, мне приходилось буквально сражаться с непогодой за каждый шаг, и эта борьба была бесконечной. Из-за усталости и отчаяния мне иногда казалось, что моя душа блуждает в преддверии ада.
Дорожка была засыпана, и я три раза сбивалась с пути. Дважды мне пришлось возвращаться, в третий раз я зашла прямо в поваленные снегом кусты и по счастливой случайности выбралась из них прямо на дорожку. Под тяжестью своей ноши я теперь сложилась пополам. Плечи и шея горели, дыхание с хрипом вырывалось из горла.
Я блуждала в метели уже целую вечность и так устала, что мне приходилось приказывать себе поднять ногу и сделать еще один шаг. Я начала считать шаги. Ветер со свистом кружил снег в долине и швырял его мне в лицо. Глаза слезились, становилось все труднее различать дорогу: под деревьями было темно.
Я была в отчаянии от того, что Метью, тихо и неподвижно лежащий за моей спиной, все глубже проваливается в сладкий убийственный сон, которым холод метит свои жертвы. Раз шесть я решала, что не смогу больше сделать ни шагу, затем, очнувшись, обнаруживала, что продолжаю идти и считать. Кровь стучала в ушах, голова кружилась. Это никогда не кончится. Я пройду миллион шагов, и все равно, это будет только начало.
Снега на моем пути стало больше, а идти – труднее. Я подумала устало, что, наверное, деревья остались позади и я подхожу к вершине кряжа…
К вершине? Я подняла голову. Сквозь кружащиеся хлопья я видела окна большого дома, в каждом из которых горел свет, и шторы были отдернуты. «Луноловы». Всего шагах в двухстах от меня.
Я неуклюже шагнула вперед. Через несколько минут, пройдя сотню шагов, я упала. Как-то смогла подняться и пошла дальше. Я упала еще два раза, и оба раза мне удалось встать. На третий раз мои мускулы отказались повиноваться, несмотря на яростные приказы, которые я им посылала. Я медленно поползла, прорывая дорожку в снегу, зарываясь в него лицом. На моей спине больше не было маленького мальчика. Это был камень. Дом. Гора.
Под снегом был гравий. Я чувствовала его через перчатки, мои колени его чувствовали. Я посмотрела вверх. Большой теплый дом был совсем рядом, оставалось доковылять тридцать шагов. Я разглядела две движущиеся фигуры, у каждой в руке фонарь. Они стояли рядом и как будто разговаривали, затем разошлись в разные стороны. Я попробовала ползти дальше, но руки больше меня не слушались. Я подняла голову, судорожно втянула воздух и закричала. Ни звука не вылетело из моего горла.
Одна из фигур прошла почти рядом Мужчина, голова опущена против ветра. Он прошел всего в десяти шагах от меня. Я снова закричала просто от отчаяния, потому что знала, что не смогу ни пройти, ни проползти, ни протащить свою ношу ни на дюйм. Из меня вырвался тонкий визг.
Человек остановился, оглянулся, медленно пошел в мою сторону, поднимая фонарь, и вдруг бросился ко мне огромными прыжками и опустился рядом на колени. Я уронила лицо, на мне, завернутый в одеяло, лежал Метью. Мою голову приподняли, и она не упала только потому, что ее все еще держало одеяло, у меня сил не осталось. Я смотрела в измученные глаза Гарри Фогона.
– Он здесь, – прошептала я, ветер заглушал мои слова. – Я нашла Метью. Он в одеяле. Пожалуйста… быстрее.
В ушах что-то страшно заревело, и я провалилась по длинному темному склону в пустоту.
* * *
Я проснулась от боли в спине и шее. Я лежала на подушках в большой кровати, лицом к занавешенному окну. В просторной комнате, нуждавшейся в ремонте, мебели и безделушек было меньше, чем в спальнях «Высоких зарослей».
В камине трещали дрова, и мне было жарко на пуховой перине и под пуховым одеялом. Я вытащила руки из-под одеяла и увидела, что на мне красивая ночная рубашка с кружевными рукавами. Рядом сидела миссис Фогон, ее прекрасное лицо было уставшим, но спокойным.
Я вспомнила, что произошло, привстала, опираясь на локоть, и сказала:
– Метью? С ним все в порядке? Его нужно всего обтереть грубой тканью, миссис Фогон…
– Тише, дорогая. Не волнуйся. С Метью все в порядке, – она встала и взяла мою руку. – Гарри нашел тебя, ползущей по снегу с Метью на спине, больше трех часов назад. Доктор Чейн приходил, он осмотрел вас обоих. Мы сразу сообщили Грешемам, они знают, что ты в безопасности.
Я с облегчением откинулась назад. Миссис Фогон в нескольких словах рассказала мне о главном. Миссис Грешем понадобилось бы для этого десять минут.
– Метью недавно проснулся, – продолжала она, – всего на несколько минут. Теперь он снова спит. Но он рассказал нам, где ты его нашла и как вы с ним встречались в долине. Какой глупый мальчик! Мы бы не возражали, – она покачала головой. – Гарри и Терри до сих пор не могут понять, как ты смогла подняться с ним сюда в такую ужасную метель.
Несмотря на теплую постель, я поежилась, вспомнив свое приключение.
– Я сильная, хоть и кажусь маленькой, миссис Фогон… но я так боялась, что мне не хватит сил.
– Дорогая, ты сильна духом, а это важнее, – в ее глазах появились слезы. Она наклонилась и поцеловала меня. – Благослови тебя Господь! Однажды ты уже спасла жизнь нашему Терри, а теперь моему маленькому мальчику. У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя.
Я сама была готова расплакаться.
– Просто так получилось, миссис Фогон. Я рада, что смогла помочь. Скажите, пожалуйста, должна я сегодня вернуться обратно? Я так устала, и… и я боюсь, что мистер Грешем ужасно рассердится.
– Сегодня? И речи быть не может, Люси. В любом случае, доктор Чейн сказал, что ты должна оставаться в постели, пока он снова тебя не посмотрит. Но почему мистер Грешем должен рассердиться?
– Я… я накричала на него, потому что он не поверил, что я знаю, где Метью. Он думает, что я сочиняю небылицы. Он сказал, что жалеет, что взял меня в свой дом, и велел мне идти в свою комнату, а я ослушалась.
– Слава Богу, что ты ослушалась! Иначе мы бы потеряли Метью навсегда, – голос ее задрожал, и она крепче сжала мою руку. – Но ты ведь доказала, что мистер Грешем ошибался, поэтому он не может на тебя сердиться.
– Он… он не любит быть неправым, миссис Фогон.
– Понимаю, – она вздохнула. – Поешь горячего супу? Я принесу. И можно Гарри и Терри зайти к тебе на минутку? Я знаю, Гарри не заснет, если не поблагодарит тебя.
– С удовольствием, миссис Фогон. Большое спасибо! – Я замешкалась: – Я, наверное, ужасно выгляжу. Я чувствую, что лицо опухло, и волосы, похоже, сбились в осиное гнездо. Но, если они правда хотят меня видеть, объясните им, пожалуйста, что я не всегда такая.
Она понимающе улыбнулась.
– Мы все убедились, что у тебя прекрасная душа, дорогая. И они понимают, через что тебе сегодня пришлось пройти. Они сами не один час провели на улице в такую метель.
Она сама принесла мне тарелку супа, проследила, чтобы я все съела, и только после этого разрешила мужу и Терри войти. Я чувствовала себя неловко и глупо. Мистер Фогон по-прежнему выглядел изможденным, но он улыбнулся мне, поцеловал в лоб и так просто и сердечно поблагодарил, что я почувствовала себя легко и свободно. А Терри, казалось, был очень растерян. Он был мрачен и обеспокоен чем-то и пробормотал всего несколько слов. Он вел себя необычно, от его самоуверенности не осталось и следа. Я его не узнавала. Неужели это Терри Фогон, с которым я разговаривала в Лин Кайфер, который решительно вошел в «Высокие заросли» и попросил разрешения встречаться со мной, который всего несколько недель назад целовал меня?
Глава 39
Я спала крепко и без сновидений. Утром, когда я проснулась, шторы уже были отдернуты. Я увидела, что снег больше не идет. Плечи по-прежнему болели, но, несмотря на это, я чувствовала себя здоровой и даже голодной. У моей постели сидела горничная, и, как только я открыла глаза, она поспешила сообщить хозяйке. Через десять минут она вернулась с подносом, и следом за ней вошла миссис Фогон.
– Здравствуй, дорогая Люси! Надеюсь, ты хорошо спала. Метью все просит, чтобы ты пришла, но я сказала, что нужно подождать, пока не придет доктор.
Я завтракала, а миссис Фогон стояла у окна и, глядя на покрытую снегом долину, говорила о красоте и жестокости природы так просто и понятно, что я сама не заметила, как отвечаю ей, и подумала, как отличаются два этих дома. Миссис Грешем говорила лишь о домашних делах и обычных сплетнях.
Утром же, чуть позже завтрака, пришел доктор Чейн, веселый, краснолицый человек. Он проверил мой пульс, измерил температуру и сказал:
– Ну-с, барышня, как вам это удается? После такой увеселительной прогулки большинство моих пациентов слегло бы в постель на неделю. За каким лешим вам удалось так быстро прийти в себя? Вы что, собираетесь лишить меня практики, да? – Он повернулся к миссис Фогон: – Пожалуйста, пусть Метью останется в постели еще на один день, мэм. Что до этой барышни, то, если захочет встать, не возражайте. Она – чудовище, мэм, вот кто она. – Он подмигнул мне, собрал свои инструменты и удалился. Я спросила у миссис Фогон:
– Неужели я должна уйти?
– Конечно нет, дорогая. Я уверена, что Грешемы не ожидают, что ты так быстро поправишься. Ты хочешь остаться в постели или оденешься? Твою одежду постирали и погладили, а маленькая горничная Пегги сказала, что может одолжить тебе свою выходную юбку. Боюсь, мои будут тебе велики.
– Я бы хотела встать.
– Хорошо. Садись, я тебя причешу, а потом принесут горячей воды, и ты примешь ванну.
Через час, в своей блузке и чужих юбке и туфлях, я была в комнате Метью. Он почти не помнил ничего из того, что с ним приключилось накануне, и его, в основном, беспокоил кролик. Я в замешательстве не нашлась, что сказать, когда он обиженно спросил меня, почему я оставила кролика. Его мать сделала мне большие глаза и пожала плечами, извиняясь передо мной и изображая шуточное отчаяние. Я пообещала подробно рассказать Терри, как найти тайное убежище и кролика, и мальчик немного успокоился. Он уснул, и миссис Фогон взяла меня с собой наверх, в мастерскую, которая оказалась большой светлой комнатой.
Мистер Фогон отложил кисть и палитру, чтобы поприветствовать меня. Он улыбался и вел себя просто, как во время нашей первой встречи на «приеме в саду», с его лица исчезло изможденное выражение. В мастерской царил изумительный беспорядок. Всюду были незаконченные картины, на стенах – яркие театральные афиши без рам и даже – театральные программки.
– Пытаюсь написать зимний пейзаж, – сказал мистер Фогон, кивая в сторону большого окна и обнимая жену за талию. – Неважно получается, да? Ах, мы оба – плохие художники, так ведь, Тина? Но душа требует, даже если таланта маловато. – Он снял свою заляпанную краской блузу. – Кто хочет кофе? Миссис Кокс, наш повар, конечно, не одобряет кофе. Она твердо верит, что Бог создал чай, как горячий напиток, и джин, как холодный. Но она теперь с ним освоилась и варит вполне приличный кофе. Давайте спустимся, и миссис Кокс продемонстрирует нам, на что она способна.
«Луноловы» во многом были запущенным домом, но мне нравилась его атмосфера. Мебель была старая и потрепанная, ковры во многих местах протерлись, но убранство дома было выполнено с небрежным артистизмом. Вместо комнат, забитых мебелью – много свободного пространства. Вместо вычурных безделушек повсюду – на полках, на камине, на маленьких столиках – красовались восхитительные вещи: скульптура из дерева и камня, изящная высокая ваза с сухими стеблями незнакомой мне травы, на отполированной деревянной подставке – расколотый камень, величиной с кокосовый орех, а внутри – аметист. И везде – картины. Некоторые написаны мистером или миссис Фогон, как мне сказали, но многие – их многочисленными друзьями.
– Ничего ценного, – весело сказал мистер Фогон, когда мы пришли в гостиную пить кофе. – Аметист не годится для огранки, но очень красив. Что касается картин, то кто знает, может быть, кто-нибудь из наших друзей окажется невиданным доселе гением лет через сто? – Когда дверь открылась, он повернулся в кресле: – А, Терри. Заходи, выпей с нами кофе. Нашел кролика?
– Да, нашел. Жив и невредим. Разве не удивительно? Клетку завалило снегом, там было тепло, как в иглу эскимоса. – Он покачал головой: – Представить себе невозможно, как Люси с Метью там прошла вчера вечером. И сейчас с трудом пройдешь.
К Терри Фогону вернулась его обычная уверенность. Он спокойно пересек комнату, взял меня за руку и поцеловал в щеку.
– Уже встала, Люси? Какая ты все-таки потрясающая девушка! Как приятно видеть тебя здесь.
– Здравствуй, Терри! Я счастлива, что нахожусь здесь. – Я боялась, что буду чувствовать себя неловко в его присутствии, потому что мы с ним не виделись, за исключением того эпизода в долине, с того самого времени, как мистер Грешем бесцеремонно запретил ему видеться со мной. Но мистер и миссис Фогон создавали вокруг себя такую теплую атмосферу, что было просто невозможно чувствовать себя не в своей тарелке. Не успев подумать, я добавила: – Не хочу даже думать о том, что придется вернуться.
Садясь за стол, Терри метнул взгляд в сторону отца.
– Грешем может ее заставить?
Мистер Фогон почесал бороду.
– Будь я проклят, если знаю, мальчик мой! Если он ее законный опекун, то думаю, что может.
Я сказала:
– Он мне не опекун, – и быстро добавила: – но, пожалуйста, не думайте, что я прошу разрешения остаться. Мне не надо было этого говорить.
– А почему нет? Тебе здесь всегда рады, Люси, – он посмотрел на свою жену и ухмыльнулся. – Мы как-нибудь справимся, правда, любимая?
– Мы всегда справляемся, Гарри. – Она взглянула на меня своими чистыми искренними глазами: – Я буду счастлива, если ты останешься, дорогая.
Я сказала неохотно:
– Но мистер Грешем забрал меня из Китая и заботился обо мне все это время. Нехорошо будет, если я останусь у вас, а он захочет, чтобы я вернулась.
– Что ж, мы не будем тебя переубеждать, – спокойно сказала миссис Фогон. – Мы не та семья, где хозяин устанавливает свои законы и решает за каждого, что для него хорошо, а что – плохо, Люси. Гарри этого не хочет. Мы считаем, что каждый волен поступать и думать так, как он желает. – Она мельком взглянула на Терри: – До тех пор, пока он не приносит вреда другим.
Мистер Фогон щелкнул языком.
– Бьюсь об заклад, старина Грешем считает нас бестолковой компанией вместе с нашими необузданными и неугомонными лондонскими друзьями. Возможно, мы с Тиной не достаточно печемся о вещах материальных. – Он виновато посмотрел на Терри: – Уж Терри уверен, что это именно так. Его право. Но мы не говорим ему, как он должен жить, а он пытается не учить жить нас. Мы любим своих друзей, что бы там о них не говорили. Они честные люди, хотя ведут себя иногда не так, как принято. Мы живем так, как хотим, никому не принося зла и не жалуясь, если жизнь нас бьет. – Он встал, подошел к жене и, нисколько не смущаясь, поцеловал ее. – И мы счастливы, не правда ли, любовь моя?
Я была так рада за них, что у меня навернулись слезы. Мистер и миссис Грешем никогда не проявляли такой привязанности. Позже, когда мы сидели в столовой за простым, но вкусным завтраком, я все время ощущала силу любви, которая связывала мистера Фогона и его жену. Терри, однако, был другим. В отличие от своих родителей, он думал о будущем, и было совершенно понятно, что его сильно беспокоит судьба «Луноловов». Когда я прислушалась к разговору за столом, то поняла, что речь идет именно об имении.
– Твоя философия беззаботной жизни хороша в теории, отец, – довольно дружелюбно сказал Терри, наливая себе белого вина из графина, – но в один прекрасный день все это рухнет. – Он помрачнел. – Вполне возможно, в следующем году.
– Ах, не будь пессимистом, мой мальчик, – с жаром ответил мистер Фогон. – Джордж Бентон говорил на днях, что если я захочу, то неплохо заработаю на портретах богатых и тщеславных женщин.
– Но ты не захочешь, ведь так? Потому что тебе не по душе такая живопись.
Его отец ухмыльнулся.
– Верно. Да ладно. Что-нибудь еще подвернется.
– Если не подвернется, мы потеряем «Луноловов».
Миссис Фогон сказала:
– Если даже и так, то это еще не конец света, Терри. Мы с твоим отцом можем жить и в нашем маленьком доме в Корнуолле, если придется уехать отсюда. Я люблю «Луноловов», но дом – не самая значительная вещь на свете.
– Для меня «Луноловы» имеют большое значение, мама.
– Я знаю. Для тебя это стало навязчивой идеей, Терри. Мне жаль, что это так. Но, возможно, мистер Гордон согласится продлить срок выплаты по закладной.
– Ник Гордон? Ты грезишь наяву, мама! Срок выплаты по закладной может быть продлен только в одном случае, если он никогда не вернется из Китая. Что тогда произойдет, я не знаю. Будут разыскивать его наследников и правопреемников, если таковые существуют, и тогда они уже будут принимать решение. Так или иначе, у нас появится время. Я не слышал, чтобы он вернулся, возможно, нам повезет.
– Нельзя желать ему смерти, Терри, – быстро сказала миссис Фогон. – Ужасно на это надеяться.
Терри пожал плечами. Я чувствовала себя виноватой, что сидела за их столом и молчала, когда могла бы многое рассказать, но мне нужно было время, чтобы решить, правильно ли будет, если я расскажу. Вскоре Терри извинился за то, что ему нужно уйти: он хотел узнать, как устроили кролика Метью на новом месте. Когда дверь за ним закрылась, мистер Фогон посмотрел на жену и поднял бровь.
– Наш Терри, похоже, становится добрее, – сказал он с удивлением. – Должно быть, Люси на него так влияет, – он улыбнулся мне. – Терри обычно не так снисходителен к нашим грехам. Похоже, вы на него отлично действуете.
Час спустя я играла с Метью в «Змеи и лестницы», когда услышала, что кто-то звонит у входной двери. Через несколько минут в комнату вошла миссис Фогон.
– Мне очень жаль, Люси, – с сочувствием сказала она, – но это Эдмунд Грешем.
– Ох! – сердце мое упало. – Он пришел за мной?
– Я не знаю, дорогая. Он спросил, как ты себя чувствуешь, и попросил разрешения поговорить с тобой. Он ждет в гостиной. Должна сказать, что он вел себя очень учтиво.
– Да. Он не такой, как они. – Я неохотно поднялась. – Придется идти.
Эдмунд встал, когда я вошла в гостиную. Мы смущенно поздоровались. Он спросил, как я себя чувствую, я ответила, что уже почти пришла в себя. И мы замолчали. Я никогда не видела Эдмунда смущенным, но сейчас он, видимо, очень растерялся. Чтобы нарушить молчание, я сказала:
– Извините, Эдмунд, что взяла ваши брюки, но я была вынуждена. Я бы ни за что не дошла в юбке.
– Совершенно верно, совершенно верно, – поспешно ответил он, краснея. – Я… хм… мне нужно сказать вам, Люси… ну, как вы, наверное, понимаете, мой отец не всегда мыслит логически. То, что вы вчера оказались правы, и то, что мальчик бы погиб, не ослушайтесь вы его, ни в коей мере не расположило моего отца в вашу пользу, – он виновато пожал плечами. – Возможно, он просто не хочет признать, что ему стыдно, и, как большинство импульсивных людей, он пытается недовольство собой переложить на вас.
