Текст книги "Замуж за одну ночь"
Автор книги: Дженифер Лайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
На кровати лежал человек, прикрытый до пояса одеялом. На груди была плотная, пропитавшаяся кровью повязка. Доктор Каниган поднял фонарь, и мы с мистером Маршем одновременно вскрикнули, увидев лицо человека с закрытыми глазами.
Это был не Терри Фогон. Это был мой муж, Ник Гордон!
Глава 46
Я не поверила своим глазам, а потом на меня навалилось: страх, беспокойство, жалость. Но больше всего болело сердце.
Я стояла у кровати, взяв его неподвижную руку.
– Ник, – прошептала я. – Дорогой Ник!
Его ресницы задрожали, и глаза медленно открылись. Они были воспалены, у него был жар. Он не узнавал меня, но сухие губы растянулись в подобие улыбки:
– Снова бред, – прохрипел он почти неслышно. – Снова брежу… о Люси. Она лучшая из всех, док. Когда бог ее делал, он ошибся. Слишком хороша для меня… не говорите ей, как я ее любил, док. Обещайте…
Глаза закрылись, и теперь в комнате раздавалось его тяжелое неровное дыхание. Мистер Марш, стоявший у другого края кровати, измученно посмотрел на меня и повернулся к доктору Канигану, находившемуся рядом:
– Когда это случилось?
– Всего несколько часов назад, – доктор рукой вытер пот со лба. – «Боксеры» притащили откуда-то маленькую пушку, заряжающуюся с дула, старую, но эффективную на небольших расстояниях. Они выпустили шесть снарядов, как раз перед сумерками. Снесли часть часовни и задели угол одной из комнат. Трое детей и одна из сестер ранены осколками, но не серьезно. Они поправятся.
– Но вы сказали, что у Ника пулевое ранение.
– Да. Когда стемнело, он ушел. Его не было более часа. Потом мы услышали взрыв со стороны деревни, там, где была пушка. Он взорвал ее их же порохом. Затем началась стрельба из винтовок и пистолетов. Он появился из-за стены через полчаса. Он даже принес небольшую склянку с порохом. Один Бог знает, как ему это удалось. Он пробормотал что-то о том, что собирается сделать взрывчатку.
Мистер Марш смотрел на Ника. Он нервно сказал:
– Пулю необходимо извлечь. У вас есть инструменты? И обезболивающее?
Доктор Каниган кивнул.
– Я принес с собой все, когда пришел сюда, но пуля очень неудобно расположена. Я не могу рисковать при свете лампы, да и на чувствительность своих пальцев не могу положиться.
– Время имеет значение?
– Да. Но придется ждать. С окна нужно убрать мешки с песком, при дневном свете будет виднее. Лишь бы не было нападения, не дай Бог!
Мистер Марш сказал:
– У меня глаза и руки тоже не молодые. А вот у Люси – да. Может она извлечь пулю под вашим руководством, доктор?
– Люси? Вы в своем уме, дружище?
– Да. Я просто предлагаю сделать то, что лучше. Только вы можете решить, вытащить Люси пулю сейчас или ждать до утра еще часа три или больше.
Доктор Каниган смотрел на меня:
– Сможешь, моя дорогая?
Онемев от страха, я собиралась отрицательно покачать головой, но мистер Марш спокойно сказал:
– Люси может сделать все, что нужно. Она со всем справится…
– Ну что ж, в таком случае…
Воспоминания о том, что произошло после, еще долго преследовали меня, как страшный сон. Под руководством доктора Канигана я скребла свои руки в растворе какого-то антисептика для ран. В это время в кухне мистер Марш кипятил хирургические инструменты. Доктор Каниган положил на лицо Ника марлевую маску, пропитанную эфиром, и подождал, пока тот глубоко уснет. Когда я сняла огрубевшие от крови бинты и промыла поверхность вокруг раны раствором из сумки доктора Канигана, мне пришлось сделать надрез скальпелем. С этого момента я перестала бояться, а просто онемела. В голове у меня звучал голос мисс Протори: «Просто делай то, что нужно в первую очередь, Люси, дорогая». Никогда я еще не была так благодарна за тот небольшой опыт, который получила от мисс Протори, обрабатывая и зашивая раны, накладывая шины и принимая роды.
Мистер Марш держал лампу и зеркало миссис Феншоу, отбрасывавшее свет на рану. Я заставила себя не думать о том, что это Ник, что это вообще живой человек. Доктор Каниган говорил ровным голосом, что я должна найти, что делать, чего не делать, как нащупать пулю щипцами. И, наконец, я вытащила окровавленный инструмент с мерзким куском металла.
Колени мои вдруг стали ватными, но мистер Марш резко сказал:
– Без глупостей, Люси! Еще не все.
Я снова взяла себя в руки и стала слушать доктора Канигана. Я промыла рану еще и еще, затем – дренаж, несколько швов, новая повязка, затем пластырь, закрепляющий повязку.
Доктор Каниган сделал глубокий выдох.
– Молодец, Люси! Выживет он или умрет, лучше не сделаешь.
Я сделала шаг назад. Комната плыла и уходила из-под ног, все расплывалось перед глазами. Я услышала, как захихикала и сказала вслух то, что уже давно вертелось в голове:
– Мисс Протори однажды сказала, что придворные дамы приклеивали мушки себе на лицо пластырем…
Колени подкосились, я повернулась к мистеру Маршу, он подхватил меня, и наступила кромешная темень.
Я проснулась на матрасе в одной из верхних комнат в южной части миссии. Я услышала винтовочные выстрелы, уже знакомые по Пекину, и испуганно села. У заложенного мешками окна стояла миссис Феншоу и смотрела в небольшое квадратное отверстие в мешках, через которое в комнату проникал дневной свет. Я с трудом поднялась и подбежала к ней.
– Они атакуют?
– Да. Поднимаются на холм, – она немного посторонилась, чтобы я тоже могла смотреть. Человек двадцать «боксеров» бежали со стороны деревни. Они иногда останавливались, чтобы выстрелить. Можно было различить на них красные повязки. Мистер Феншоу сидел, скрючившись, на повозке у внешней стены и размахивал маленьким британским флагом на коротком древке.
– Почему мы не стреляем? – закричала я. – Что он там делает с флагом? Они бегут прямо на него!
– Помолчи, детка, – быстро сказала она. – Сейчас твой мистер Марш командует. Он у другого окна, – она подняла белый носовой платок, готовая высунуть руку из окна. – Этих несчастных безумцев ждет сюрприз.
«Боксеры» взобрались на холм и с криками бросились прямо к флагу. Когда им оставалось не более двадцати шагов до стены, миссис Феншоу выбросила руку в окно и замахала платком. Внизу за ней наблюдал муж. Я увидела, как он взмахнул рукой и из-за стены полетел какой-то предмет. Предмет упал прямо в центре группы нападавших, и раздался громкий взрыв. Несколько человек упали, остальные повернули назад. Они бежали, а вслед им неслись ружейные выстрелы. Стреляли из соседнего окна. Один из бежавших упал, потом еще один, и еще. Только один из упавших смог подняться и заковылял прочь, волоча ногу.
– Что это было? – прошептала я.
– Бомба, которую сделал твой мистер Марш. Порох, гвозди и кремень в банке из-под какао с запалом внутри. Сегодня они больше не появятся, я думаю, – она потянулась и пригладила свои туго зачесанные грязные волосы, придавая им некоторое подобие прически. – Как добрая христианка, я решительно против насилия, Люси. Но я также решительно против того, чтобы убивали детей, поэтому надеюсь, что Господь нас поймет. – Она посмотрела в окно, туда, где стоял ее муж и махал рукой перед тем, как кинуться бегом к воротам миссии. – Однако Стенли меня тревожит, – неуверенно сказала она. – Я иногда думаю, а не получает ли он еще и удовольствие от того, что сражается с безбожниками.
В двери появился мистер Марш с винтовкой в руке.
– Мы их проучили как следует, мэм. А, Люси, как ты?
– Хорошо. Но я не думала, что просплю так долго. Ник?..
– Спит и ровно дышит. Доктор Каниган говорит, что жар спадает. Ну, детка, не надо плакать. – Он обнял меня. – Беги, посиди с Ником. Я думаю, они теперь не скоро появятся. Миссис Феншоу, не могли бы вы показать наши укрепления? Мне кажется, кое-что нужно изменить.
Зеленые глаза на изможденном лице миссис Феншоу улыбались.
– Я никогда не была большой поклонницей военных, мистер Марш, но должна признать, что мне очень приятно, что вы с нами. Вы – замечательный человек.
– У меня еще кое-что осталось от моей бывшей профессии, мэм. Подходящий случай для практического применения своих знаний.
Они вместе ушли, а я отправилась в спальню. У постели Ника сидела Юлин, рядом с ней лежала самодельная пика. Она улыбнулась мне, и мы зашептались, пока я проверяла пульс и щупала Нику лоб. Лоб по-прежнему оставался горячим, но лицо было потным и казалось, что он сейчас спит глубоким, естественным сном. Юлин ушла, а я осталась у постели раненого.
Если б я смогла проникнуть внутрь его сознания, отшатнулась ли бы я с ужасом от того, что увидела? Вздрогнула ли бы от ненависти, которая привела его сюда в погоне за Терри Фогоном? Узнала ли бы я наверняка, что причина его странного ко мне отношения лежит в глубинах больного сознания?
На его лице была щетина, и, несмотря на худобу, он был очень похож на того человека, которого я впервые увидела в тюрьме Каниль, когда он держал мои руки и ласково говорил со мной, чтобы помочь мне избавиться от страха.
Внутри меня что-то задрожало и стало пробуждаться такое пронзительное и сильное чувство, что мысли начали путаться. По щекам побежали слезы. С трудом понимая, что я делаю, я встала на колени, взяла его руку и прижалась к ней губами. От моих слез его рука стала мокрой, и я не понимала, почему я плачу, пока постепенно не начала осознавать, что, несмотря на страх, загадки и сомнения, я была так счастлива, как никогда раньше. Я шептала, стоя на коленях:
– Ник, дорогой Ник! – и больше ни о чем не думала.
Я не знала, сколько я так простояла, когда отодвинулась занавеска и появился доктор Каниган.
– Ах, Люси! Ну же, детка, не надо бояться, – тихо сказал он. – Он очень сильный и здоровый молодой человек, и я уверен, что он теперь быстро пойдет на поправку. Для него будет замечательным лекарством то, что ты рядом. Он боготворит тебя, Люси.
Я поднялась с колен и села.
– Вы говорите о том, что он сказал вчера, когда не понял, что это я?
– Да. Я подумал, что ты была слишком расстроена, чтобы обратить внимание.
– Нет. Я слышала. Но это был просто бред. Он так не думает.
– Я слышал, как он о тебе говорил и не в бреду, Люси.
– Что ж… Ник – человек необычный. Ты можешь думать, что знаешь, что он чувствует, и вдруг он меняется, и понимаешь, что ошибалась. Я прожила с ним под одной крышей не один день, я знаю, – быстро сказала я, потому что мне хотелось переменить тему. – Я так и не поняла, как ему удалось так быстро сюда добраться. Он уехал всего на восемь-девять дней раньше нас, а мы прибыли на эсминце, который идет быстрее любого гражданского судна.
Доктор Каниган улыбнулся. Он выглядел уже не таким уставшим и изможденным, каким был всего несколько часов назад. И я поняла, что после ужасного удара, которым было для них ранение Ника, появление мистера Марша вселило во всех новую надежду.
– Ник прибыл не на судне, он проделал большую часть пути по железной дороге.
Я удивленно посмотрела на доктора.
– Но ведь Транссибирская магистраль еще не достроена?
– Нет. Но путь уже проложен через Россию на более чем пять тысяч миль, до Сретенска. А дальше, по реке можно добраться до железной дороги, которая идет прямо до Владивостока. Оттуда он отправился на российском военном транспорте, заявив, что он военный корреспондент, и подкупив кое-кого. Весь путь отнял у него всего двадцать два дня. Ему, конечно, повезло, но на ловца и зверь бежит.
Я сказала:
– Чанг Ли заявил нам, что англичанина, который пришел в миссию, зовут Фо Гоном. Мы и подумать не могли, что это Ник.
– Это всего лишь предосторожность, Люси. Он назвался именем какого-то парня, который здесь уже бывал.
– Но почему?
– Что ж… нам пока везло хотя бы в одном. Наш старый друг, Хуанг Кунг, мандарин Каниль, послал большинство своих солдат на помощь в Пекин. Его не очень волнует маленькая миссия, он прислал сюда сорок или пятьдесят «боксеров». Но представь себе, Люси, что он узнал, что здесь находится чужак по имени Гордон. Мы обманули в прошлом году Хуанг Кунга и увели у него из-под носа его жертву. Если бы он узнал, что Ник жив и находится в миссии, он бы собрал всех солдат, оставшихся в городе, и бросил бы их на нас.
Мне вдруг стало холодно.
– Да, понимаю, доктор Каниган. Но как может узнать об этом Хуанг Кунг?
– С тех пор, как Ник пришел сюда, мы знали, что нам придется посылать Чанг Ли за помощью в Пекин. Если бы он попался, он мог бы проговориться или его бы заставили. Так что безопаснее всего было Нику называться чужим именем с самого начала.
Доктор Каниган вынул из кармана пустую трубку, с сожалением на нее посмотрел и положил обратно.
– Ты уже завтракала, Люси?
– Нет еще.
– Тогда беги на кухню. Дети там тебя растащат на части. Они сейчас завтракают и ждут не дождутся, когда ты придешь.
В этот же день мистер Марш объяснил мне суть моих новых обязанностей. В определенные часы я буду находиться у постели Ника. Все остальное время суток я должна быть на наблюдательном пункте у одного из окон. При появлении нападающих мне нужно спуститься в кухню и защищать вход с пистолетом мистера Марша в руках. Мужчин в миссии особенно волновала одна проблема. В случае нападения было жизненно необходимо, чтобы они находились на выгодных для ведения огня позициях на стене или у окон верхних этажей здания. Поэтому иметь дело с «боксерами», добравшимися до стен, приходилось миссис Феншоу и взрослым девочкам. Когда однажды подобное произошло, у них наготове оказалась повозка, с которой сняли навес и использовали как площадку, которую подкатывали к опасному месту. Взобравшись на повозку, они отбили «боксеров» своими пиками.
Это было самым ужасным моментом всей осады, но с бомбами, которые сейчас готовил мистер Марш, мы надеялись, что нам удастся избежать рукопашного боя у наших стен. А это значит, что мне вряд ли придется воспользоваться пистолетом мистера Марша, чему я не могла не радоваться.
Весь день мистер Марш был то здесь, то там, то здесь и там одновременно, точно зная, чего он хочет, отдавая распоряжения с такой уверенностью, что мы почувствовали себя в безопасности под его руководством. Он велел полностью завалить мешками с песком некоторые окна, открыть другие, которые представляли собой более выгодные огневые точки. Когда наступили сумерки, он ушел за стену и установил ловушки, которые приготовили дети, сплетя длинные веревки из распоротого одеяла. Ловушки были натянуты на уровне колен. Если бы кто-нибудь задел веревку, тут же бы зазвенели консервные банки, привязанные к веревкам, так мы могли ночью быть уверены в том, что вовремя узнаем о приближении посторонних.
Я была в кухне, когда мистер Марш вернулся из своей вылазки.
– Привет, Люси, дорогая! Как Ник? – спросил он.
– Все еще спит. Пойду сменю доктора Канигана. Он уже часа два дежурит у его постели.
– Дай мне знать, когда он проснется. Мне нужно с ним поговорить. – Мистер Марш задумчиво почесал щеку. – У меня не хватает веревок, чтобы устроить ловушки и у северной стены. Я знаю, что они еще ни разу не нападали с севера, но я не знаю почему, и это меня тревожит.
– Думаю, из-за Ника, мистер Марш. Того рисунка, что сделал Терри Фогон на стене. Они думают, что это изображение какого-то демона чужаков, и поэтому боятся. «Боксеры» – очень суеверные люди.
В этот момент в кухню вошел улыбающийся доктор Каниган.
– Он проснулся, Люси. Я сказал ему, что ты здесь. Он зовет тебя. Иди.
Мистер Марш похлопал меня по плечу.
– Ты его спасла, Люси. Скажи ему, что я его люблю. Я приду минуты через две.
Непонятная кривая улыбка играла на губах Ника, когда я вошла в спальню.
– Итак… я тебя действительно видел ночью, – прошептал он. – Я думал, что у меня снова бред. Глупая обезьянка, пришедшая за мной.
Я подошла к кровати и поцеловала его в щеку.
– Как ты себя чувствуешь, Ник?
– Не так уж и плохо.
Я села и взяла его руку в свою. Он взглянул на меня и отвернулся.
– Не нужно быть слишком доброй ко мне, Люси. От этого еще тяжелее.
– Что тяжелее, Ник?
– Просто… все. О господи! Я слишком слаб. Даже язык не могу прикусить.
– Зачем, Ник? Пожалуйста, говори все, что хочешь.
Он с трудом повернул голову и снова посмотрел на меня.
– Ах, Люси… ничего из этого не выйдет. – Вдруг глаза его стали беспокойными: – Мой отец здесь? Доктор Каниган сказал, что он здесь.
– Да. Мы пришли вместе.
– Мне нужно срочно с ним поговорить, Люси. Нужно кое-что предпринять, пока эти ненормальные «боксеры» снова не напали.
– Не волнуйся, Ник. Твой отец… – я замолчала. – А вот и он.
Мистер Марш подошел к кровати.
– Привет, Ник. Похоже, Люси хорошо над тобой поработала.
– Да… Доктор Каниган сказал мне. Послушай, отец, я достал немного пороха прошлой ночью, тебе придется сделать бомбы. Это ваша единственная надежда, иначе они переберутся через стену. Тебе нужно забить порох в банки вместе с кусками металла или камнями, чтобы получилась шрапнель. Тебе нужен взрыватель. Я пока не придумал, как…
– Я смешал порох с песком, чтобы медленней горело, начинил этой смесью соломинку и поместил внутрь банки. Хорошо сработало. У них сегодня были серьезные потери.
Ник смотрел на него, глаза у него ввалились.
– Что ты еще сделал, отец? – наконец спросил он.
– Перестроил некоторые огневые точки. Поставил веревочные ловушки. Заминировал ворота, – спокойно и без лишних слов мистер Марш объяснил, что он сделал и почему. Закончив, он улыбнулся и сказал: – Не надо так удивляться, Ник. Ты знаешь, я побывал в четырнадцати кампаниях. Ник долго лежал, не говоря ни слова.
– Я и не знал, что можно быть слугой и мужчиной одновременно. Похоже, я недооценивал тебя всю жизнь, – медленно сказал он, и его губы сложились в кривую усмешку. – Одно из моих достоинств состоит в том, что я признаю свои ошибки. Прости меня, отец.
Мистер Марш покачал головой.
– Не нужно извиняться, Ник. Мне никогда не было стыдно за то, что я – слуга, но мне всегда было стыдно за то, что вы с матерью остались одни. Может быть, уже поздно становиться друзьями, но… разве мы не можем попытаться?
Я почувствовала, как Ник сжал мою руку.
– У нас даже может получиться, – ответил он и попробовал улыбнуться.
– Я очень рад, – просто сказал мистер Марш. – Тебе нужно отдохнуть, Ник. Я оставлю вас с Люси. Не беспокойся из-за «боксеров». Прежде чем все закончится, они пожалеют, что родились на свет. – Он ушел, прямой и быстрый, словно ему было вдвое меньше лет.
Глава 47
Мы надолго замолчали, наконец, Ник сказал:
– Расскажи, Люси. О себе и об отце. Как вы здесь оказались, что вы сделали, обо всем.
– Я не хочу утомлять тебя, Ник, дорогой.
– Пожалуйста, Люси.
И я рассказала свою историю, может быть, не очень хорошо, потому что я забывала последовательность событий и мне приходилось возвращаться и все объяснять заново. Ник лежал с закрытыми глазами, и, когда я подошла к концу, я решила, что он уснул. Но как только я замолчала, он открыл глаза и прошептал:
– Бедная Люси. Не одно, так другое. Но вот увидишь, все когда-нибудь у тебя образуется.
Его глаза блуждали, ресницы закрылись, и дыхание стало глубоким. Я сидела, держа его за руку два часа, пока не пришла миссис Феншоу сменить меня. Они с мистером Феншоу этой ночью не караулили и должны были спать в другой половине спальни, поэтому, если Ник позовет, они сразу услышат.
Я увидела его лишь на следующий день после полудня. У меня было ночное дежурство, а мистер Марш настаивал на том, чтобы отдежурившие спали хотя бы четыре часа, прежде чем приступить к работе. Утром «боксеры» обстреляли миссию с большого расстояния, но это не принесло нам никакого вреда, и мы все радовались, что они тратят понапрасну свои патроны.
Я принесла Нику миску жидкого супа. Доктор Каниган помог мне устроить его на подушках, и я покормила его. Он послушно ел, как ребенок торжественно открывая рот и не отводя от меня глаз. Его лицо и губы были уже не такими бледными.
Отставив пустую миску, я спросила:
– Ник, дорогой, тебе не трудно будет меня послушать?
– Нет, – он слабо улыбнулся. – Я люблю тебя слушать. И мне сегодня гораздо легче.
– Я хочу попросить тебя об одолжении, Ник. Я знаю, зачем ты приехал сюда. Ты написал в записке, что хочешь оплатить старый счет. Пожалуйста, пожалуйста, забудь о своей неприязни к Терри Фогону.
Мне страшно даже представить, что может произойти, если вы с ним здесь встретитесь…
– Погоди, Люси, – Ник внимательно смотрел на меня. – Ты… ты думаешь, что я приехал сюда из-за Фогона? Что я собирался с ним свести счеты?
Я прижала ладони к щекам.
– Я знаю, что ты собирался помешать ему найти изумруды, даже если тебе самому они не нужны. И я боялась того, как… это все может кончиться.
Он чуть слышно рассмеялся и скорчился от боли, и я увидела знакомую насмешку в его запавших глазах.
– Ах, Люси, неужели ты так подумала? Да мне наплевать и на Фогона, и на изумруды. Я даже не заглядывал еще за бронзовый щит. Он может их забрать и убираться к чертовой матери! – Он взял мою руку в свою. – Я приехал расплатиться с доктором Каниганомом.
– Доктором Каниганом?
– Да. Ты разве не читала ту газету, когда я ушел? Там было короткое сообщение корреспондента «Таймс», сделанное на пути в Пекин. Он сообщал, что беседовал с доктором-американцем из Каниль, который сказал, что беда может грянуть с минуты на минуту и начнется резня. Этот доктор собирался отправиться в близлежащую миссию на помощь. Он также сказал, что, если американское и европейское правительства не окажут помощь в ближайшее время, иностранных граждан по всему Северному Китаю ждет верная гибель.
От облегчения у меня закружилась голова.
– Ты понял, что это доктор Каниган… поэтому ты приехал сюда?
– Я должен был, Люси, – ласково сказал он. – Я обязан ему жизнью. Я знаю, как неповоротливы все правительства. Я не мог сидеть в Англии, когда ему, да и всем здесь, грозит гибель. Я приехал помочь.
Я и смеялась и плакала: Схватив его руку, я сказала:
– О, Ник, Ник! Я была такой дурой.
Он закрыл глаза.
– Я никогда не причиню никакого вреда Терри Фогону. Я знаю, что ты любишь его, Люси.
– Люблю его? – я задохнулась. – Что ты хочешь этим сказать, Ник?
Он открыл глаза и устало улыбнулся.
– Впервые ты ведешь себя неискренне, Люси. Пожалуйста, не надо. Я знаю, что ты его любишь. Я видел вас однажды вместе в долине, когда кругом горели костры и все было в густом дыму. Я видел тебя в его объятиях. А ведь ты та самая Люси, которую я узнал в Каниль. В тебе нет ни капли лжи. Ты не станешь обнимать и целовать человека, которого ты не любишь.
Я почувствовала, как у меня пылают щеки.
– Ник, пожалуйста, послушай и попробуй понять меня. Я была одинока и несчастлива. У меня не было друзей. Терри стал навещать меня. Он был очень терпелив и добр к странной девушке в непонятной для нее стране. Затем Грешемы запретили ему приходить. В тот вечер, когда жгли костры, он подошел, я была одна. Он ничего не сказал. Странно так на меня посмотрел, обнял и поцеловал. Я впервые в жизни целовалась, да еще с человеком, который был так добр ко мне. Да, я ответила на его поцелуй, и потом задумалась, люблю ли я его. Когда не знаешь, что такое любить, Ник, ты задумываешься, ты ни в чем не уверен. После того, как я стала жить в «Луноловах», он снова стал за мной ухаживать, но мы больше с ним никогда не целовались.
Я так сильно сцепила свои руки, что они дрожали.
– И это все, Ник. Я не стыжусь ничего и не прошу ни за что прощения. Я просто говорю, что ты мог подумать, что я его люблю, потому что увидел нас в тот момент в долине… – я замолчала, испугавшись. – Значит, это был ты? Это тебя я увидела сразу после?.. Ты там был!
Он смотрел на меня недоуменно, словно не в силах понять, о чем я говорю. Затем он кивнул.
– Да. Я тогда только приехал. Никто не знал, что я уже вернулся из Китая. Я отправился в Нормандию, у меня была одна идея, я хотел купить рыболовное судно и заняться контрабандой, – он криво улыбнулся. – Но оказалось, что подобные вещи меня больше не привлекают. Я немного поездил туда-сюда и вернулся за тобой.
Я хотела спросить, почему он приехал за мной, но вдруг вспомнила о другом и спросила:
– Ник, ты знаешь Чизлхестские пещеры?
Он недоуменно посмотрел на меня.
– Пещеры? Да, я слышал о них, но никогда там не был. Терри Фогон хорошо их знает, так однажды мне сказал Эдмунд. Фогон получил разрешение исследовать их, он хотел написать о них какую-то брошюру или проспект. А почему ты спрашиваешь?
– Я упала с крутого спуска вскоре после того, как увидела тебя, и ударилась головой о камень. Пока я была без сознания, кто-то отнес меня в пещеры и оставил там. Мне чудом удалось оттуда выбраться. О, Ник, я иногда думала, что это мог быть ты. Пожалуйста, прости меня!
Он побелел, и мне пришлось силой уложить его, пока он пытался встать.
– Святой Боже! Это же Фогон! – гневно сказал он.
– Нет. Не может быть. С какой стати он мог так сделать после того, как только что меня целовал?
Он откинулся на подушки, сердясь на себя за свою слабость.
– С какой стати? Да потому что он Терри Фогон. Я не могу объяснить, как работает его голова, Люси. Могу лишь сказать, что временами он способен на все. Когда он был с тобой в долине, ты была на волосок от гибели, и не важно, целовал он тебя или нет, он мог спокойно перегрызть тебе горло. А когда он нашел тебя без сознания… – Ник угрюмо покачал головой. – Когда Фогон в особенном настроении, он сделает все, чтобы добиться того, чего хочет, и будет считать при этом, что он абсолютно прав. А больше всего в жизни он хочет иметь «Луноловов». Это как наваждение. Может быть, ему сейчас хуже, но он никогда не был совершенно нормален, Люси. Мы с Эдмундом Грешемом хорошо это знаем, мы вместе учились в школе. Думаю, его родители тоже об этом знают. Мне кажется, что миссис Фогон никогда не лжет. Она тебя не предостерегала?
– Она сказала, что не хочет, чтобы я вышла замуж за Терри, но я думала, что она считает меня неподходящей парой.
Ник посмотрел на меня.
– Разве она похожа на человека, который придает значение подобной чепухе?
– Нет. Думаю, что нет. О, Ник, ты думаешь, она беспокоилась за меня?
– Я в этом уверен. Терри может сыграть любую роль, если ему это выгодно. Но я всегда знал, что он опасен. Не сомневаюсь, что его родители тоже знают об этом.
– Но зачем ему нужно было… расправляться со мной?
– Может быть, он надеялся, что, если ты умрешь, у него появится шанс спасти «Луноловов».
– Нет, Ник. Он не знал, что я твоя жена, не знал о завещании.
– Конечно, он знал, что я на тебе женился, Люси. Причем еще до того, как вернулся домой. Я знаю, он был потрясен, когда я приехал в «Луноловы», но лишь потому, что я не умер, а не потому, что я – твой муж.
Я была так удивлена, что голос мой стал звонким и дрожащим:
– Ты хочешь сказать, что он все это время знал? Но откуда?
– Все просто. Он приехал в Каниль в тот день, когда ты попрощалась с доктором Каниганом. Вы с ним встретились в тот день. Помнишь? Когда тебе нужно навести справки в чужой стране, ты прежде всего начинаешь с соотечественников, особенно с тех, кто уже давно живет в стране. Посему мистер Тэттерсолл был естественным выбором, и он проговорился Фогону, что обвенчал нас. Я знаю, потому что Тэттерсолл рассказал об этом доктору Канигану.
Я вдруг отчетливо вспомнила эту прядь золотистых волос на отвороте своего рукава, которая осталась там после борьбы с незнакомцем, пробравшимся в мою каюту. Так это был Терр Фогон. Поговорив с мистером Тэттерсоллом, он мог спокойно добраться до Гонконга, пока я жила в миссии в Тяньцзине, и ждать меня в Гонконге. Он тайно проник на борт, чтобы похитить мои документы и чтобы мне было непросто доказать свой брак. Ах, нет. Это я думала, что документы похищены. На самом деле они все это время лежали за разорванной подкладкой в чемодане.
У меня появилась еще одна мысль. Я вспомнила, что читала, как роялисты прятались или убегали от преследователей через пещеры во времена Кромвеля, и я спросила:
– Ник, как ты думаешь, существует ли ход из «Луноловов» в «Высокие заросли» через Чизлхестские пещеры?
Он нахмурился, глаза все еще были злыми.
– Не могу сказать. Знаю только, что в подвале в «Высоких зарослях» есть старая дверь, которой уже никто не пользуется. Она ведет в пещеры. Эдмунд о ней рассказывал еще в школе. У тебя есть причина думать, что Фогон через пещеры мог проникнуть в «Высокие заросли»?
Я быстро рассказала ему о том, как кто-то проник в мою каюту на «Формозе» и как я была уверена в том, что бумаги украли.
– Я уверена, что это Терри. Однажды ночью, когда я еще жила в «Высоких зарослях», я проснулась от того, что в моей комнате кто-то был. Я почувствовала запах карбидной лампы. Может быть, Терри Фогон проник в дом через подвал и положил документы за подкладку в чемодане, чтобы я думала, что просто не заметила их. Но… я не понимаю, зачем он так сделал.
Ник лежал с полузакрытыми глазами, нахмурив лоб. Наконец, он сказал:
– В этом есть свой смысл, Люси, если он решил, что самый безопасный путь сохранить «Луноловов», это дать тебе возможность получить их в наследство, а затем жениться на тебе. Ведь вскоре после того, как ты нашла бумаги, он начал за тобой ухаживать, не так ли?
Я кивнула, сердце мое сжалось от боли. Я поняла, что и доброта, и нежность, с которой относился ко мне Терри все это время, были лишь притворством. Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Я отмахнулась от воспоминаний о Терри Фогоне, и думала о том счастье и горе, которые пережила за последнее время в маленьком домике в Челси. Я теперь знала, что люблю Ника. Я ощутила, как внутри меня просыпается удивительное чувство в тот момент, когда стояла на коленях у его постели и целовала его руку. Я также знала, что любовь и раньше жила во мне, но она спала, ждала, пряталась в сомнениях и страхе оттого, что он не хочет меня. Я сказала:
– Ник, дорогой, ты хотел бы узнать, что я действительно чувствую?
Он очнулся от своих мыслей и попробовал улыбнуться.
– Ко мне? Бедная Люси. Тебе было со мной несладко, правда? Да. Говори что хочешь. Все равно не будет хуже, чем я того заслужил. Ты, наверное, будешь слишком снисходительной, ведь ты – добрая девушка.
– Нет. Не закрывай глаза. Посмотри на меня, Ник, и послушай. Я люблю тебя. О, я знаю, неприлично, когда девушка такое говорит. Но я не скромная английская девушка, я выросла в совершенно другом мире. И я знаю, что мне все равно не удастся скрыть своих чувств. Я не умею этого делать. Ты часто был несчастлив со мной с тех пор, как мы стали жить вместе. Но иногда, когда тебе удавалось забыть, кто я такая, ты был весел, и все шло замечательно. Тебе незачем стараться любить меня, Ник. Никого нельзя заставить любить, и притворятся ни к чему. Когда все закончится, ты можешь…
– Подожди, Люси, подожди, – прошептал он. Я увидела, что он удивленно смотрит на меня, а лицо покрыто потом. – Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь, Люси?
