Текст книги "Дитя каприза"
Автор книги: Дженет Таннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
Лицо полицейского было непроницаемым.
– Ну как? – спросила она.
– Она примет вас Можете войти.
– Спасибо.
Неожиданно ею овладел страх, как это уже случилось в такси. Хочет ли она на самом деле узнать правду? Не спокойнее ли было бы оставаться в неведении? Неприятные факты, появись они на свет, уже не удастся вновь похоронить. Ей придется жить с ними всю оставшуюся жизнь.
Гарриет тряхнула головой. Ее волосы, собранные сзади в конский хвост, упруго подпрыгнули. Кто, черт возьми, такая эта Мария Винсенти? Гарриет прошла в дом мимо полицейского.
– Пресвятая Богородица! – тихо произнесла Мария Винсенти, Она осушила бокал «Кровавой Мэри» и пошла через комнату к бару, чтобы вновь его наполнить. Это была низенькая расплывшаяся женщина, большегрудая, с широкими бедрами – типичная итальянка средних лет.
Мария никогда не была красавицей, но в юности ее большая высокая грудь, пухлые губки и темные блестящие глаза делали се соблазнительной. Теперь ее, правда, иногда называли толстухой, потому что она слишком любила мирские радости, чтобы сохранить волшебное мимолетное цветение левантинки: слишком много страсти, спагетти, а в последнее время – слишком много алкоголя, – все это ускорило превращение ее лица в одутловатое, а тела – в жирное.
Она снова осушила бокал жадными глотками, словно от этого зависела ее жизнь, а затем еще раз взглянула на страничку, вырванную, из записной книжки. Пресвятая Богородица, зачем она начала все это? Ей показалось, что в полиции не поверили ее истории, но газеты набросились на нее, как стервятники. А потом появился этот детектив из страховой компании – как там его, Том О'Нил – и начал задавать всякие каверзные вопросы. А теперь вот эта девушка… Мария уже жалела, что согласилась с ней увидеться. Но теперь поздно менять решение. Девушка уже в доме. Мария раздраженно скомкала записку и бросила ее в мусорную корзинку. Рука ее дрожала.
Дочь Полы! Полы Варны! Вот еще одно имя из прошлого! Мария долгие годы старалась не вспоминать о Поле. Сейчас она отчетливо представляла ее себе: высокая, красивая, изысканная, такая, какой сама Мария никогда не была. «Но какова негодяйка! – сгоряча думала Мария. – Имела мужа, и все ей было мало. Изменяла мужу, завлекала Грега – правда, чтобы завлечь Грега, не требовалось больших усилий! – странная смесь испорченной девчонки и женщины-вапм». У Марии внутри все сжалось, будто ее схватила безжалостная рука, и она стиснула стакан так крепко, что побелели костяшки пальцев.
«Пола Варна, надеюсь, ты гниешь в аду! Если бы не ты, мы с Грегом могли быть счастливы. Сучка! Глупая, порочная, назойливая сучка!»
Когда прошел приступ ненависти, густые темные брови Марии в недоумении сошлись на переносице. Она понимала, откуда у нее злость. Вот уже более двадцати лет тень Полы висела над ней. Но почему она ревновала? Разве Грег не бросил Полу ради нее, Марии? Разве не они вдвоем спланировали все это? Тогда почему?..
«Потому что в глубине души ты знаешь, что выбор решила не любовь», – думала она. Выбор решили деньги. Да, деньги – могущественный идол, которому Грег всегда поклонялся. Если бы Пола располагала такими деньгами, какие в то время имелись у Марии, и могла бы щедро снабжать его ими, наверняка он сделал бы другой выбор. Все эти годы Мария знала, что именно привлекло к ней Грега. Вначале ей это было безразлично. Она была готова сделать что угодно, лишь бы Грег был рядом. Об этом знал один лишь Бог да еще приходской священник, которому она исповедовалась. Но со временем ею понемногу овладела горечь. Жадность и бессердечность Грега мало-помалу подтачивали безумную страсть Марии, пока не превратили ее в ненависть и отчаяние. А теперь страсть уже почти доканчивала ее.
Мария отхлебнула из стакана на сей раз ничем не разбавленной водки, в которой таяли кубики льда. Водка обожгла горло и желудок и горячей волной разлилась по всему телу.
Стук в дверь заставил ее обернуться. В дверях стояла девушка, как две капли воды похожая на молодую Полу. Не такая высокая, но те же роскошные темно-русые волосы и правильные черты лица, то же изящное стройное тело под кремовой шелковой блузкой и рыжевато-коричневыми льняными брючками. Мария так и застыла, и если до этого мгновения она еще колебалась, то теперь все стало ясно.
Это была дочь Полы – какие уж тут сомнения!
– Мисс Варна? – сказала она, и волнение, чувствовавшееся в ее голосе, говорило о многом. – Какая неожиданность! Проходите же.
* * *
– Спасибо вам за то, что согласились принять меня, – сказала Гарриет.
После яркого солнца снаружи в комнате с полузакрытыми ставнями было темновато, но, когда глаза Гарриет привыкли к темноте, она разглядела плетеную тростниковую мебель, множество подушек всех оттенков василькового и синего цвета, пол, выложенный по средиземноморской традиции плиткой, с разбросанными по нему циновками и ковриками. Вид дома снаружи давал основания предполагать, что каждая деталь в нем будет говорить о наличии больших денег. Так оно и было, но чувствовалось, что это не деньги нуворишей. И если бы Гарриет ожидала встретить бьющий на эффект нагловатый лоск в американском стиле, символизирующий преуспеяние американского финансиста, который добился успеха своими силами, то она бы ошиблась. Она протянула руку.
– Вы, должно быть… Извините, как мне называть вас – госпожа Трэффорд?
Мария не обратила внимания на протянутую руку.
– Думаю, мне лучше отказаться от этого имени. С ним связано слишком много неприятного. Больше нет никаких препятствий к тому, чтобы пользоваться моей настоящей фамилией – Винсенти. Чем могу служить вам, мисс Варна?
– Называйте меня Гарриет. Я понимаю, что навязчива, но я должна была прийти к вам. Как вам, наверное, известно, еще в Соединенных Штатах моя мать с Грегом Мартином были друзьями. Она была с ним на яхте, когда та взорвалась.
– Так говорили.
Гарриет внимательно посмотрела на нее.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего. Продолжайте, пожалуйста.
– Хорошо. Я всегда верила, что она погибла с ним вместе. А теперь, как я понимаю, вы утверждаете, что Грег жив и…
– Жив. – Мария усмехнулась. – По крайней мере, был жив, когда я его видела последний раз, неделю назад. – Она подняла стакан и осушила его под позвякивание тающих кусочков льда. – Жив-здоров и все тот же старый Грег. Он мог изменить имя, внешность, но, в сущности, остался таким, каким был: мошенником, лжецом и бабником – может быть, даже убийцей. – Она подошла к бару и снова наполнила стакан. – Хотите выпить, мисс Варна?
Гарриет покачала головой. Разве что-нибудь могло более наглядно подтвердить справедливость отцовского предостережения относительно злоупотребления алкоголем, чем вид этой женщины, пропитанной водкой, словно кусок промокашки чернилами?
– Для вас слишком рано, а? А как насчет кофе? Вы, американцы, можете пить кофе в любое время суток, не так ли?
Она позвонила и вызвала горничную.
– Кофе для мисс Варны.
Мария подошла к окну, выглянула наружу и, жестом указав на улицу, раздраженно заговорила:
– Эти проклятые репортеры! Знаете, я было подумала, что вы одна из них и пытаетесь обманным способом проникнуть в дом. Они только это и делают. Как будто им нечем больше заняться. Даже подсовывали под дверь записки, предлагая мне деньги! Деньги! Мне! Да я могла бы купить и продать все их идиотские газеты, если бы захотела!
– Но я попала к вам в дом, не пытаясь обмануть вас. Я вообще не умею лгать.
Губы Марии изогнулись в ехидной улыбке.
– Ах так? Значит, вы совсем не похожи на свою мать.
– Этого я не знаю, – сказала Гарриет. – Не забудьте, мне было всего четыре года, когда с ней случилось… то, что случилось.
Мария отвела взгляд, потому что в ее затуманенном алкоголем мозгу промелькнуло нечто, похожее на чувство вины. Конечно, девушка в то время была совсем крохой. Мария помнила ее фотографии в газетах: пухленькие щечки, золотистые локоны, пышное, очень короткое платьице и белые гольфы до колен. Гарриет Варна, несчастная богатая малютка, в четыре года оставшаяся без матери. Ну да ладно, Поле самой следовало бы подумать об этом, прежде чем заводить любовную интрижку и ввязываться в опасные игры.
– Так значит, вы никогда больше ее не видели? – сказала она равнодушно.
– Конечно. Если бы видела, то едва ли сейчас задавала бы вам вопросы, – резко сказала Гарриет. Она бросила взгляд на Марию, опасаясь, что могла ее обидеть. Но Мария, казалось, ничего не заметила. – Дело вот в чем: я подумала, что если Грег Мартин не погиб во время взрыва, то, возможно, осталась в живых и моя мать. Я не знаю, что случилось в тот день, не успела разобраться в этом – пока. Но вы должны понять: я обязана попытаться все выяснить. И подумала, что вы сможете мне помочь.
Мария задумчиво крутила стакан в руках. Что на самом деле было известно этой девушке? Она, должно быть, все же догадывалась, что ее мать была любовницей Грега – это было совершенно очевидно. Иначе зачем она последовала бы за ним в Италию? «Почему же, черт возьми, она поехала с ним?» – в ярости размышляла Мария. Если бы ее с ним не было, все, возможно, обернулось бы по-другому. Конечно, это не заставило бы Грега лучше обращаться с ней, с Марией. Только чудо могло бы заставить такое ничтожество, как он, хранить ей верность. Но, по крайней мере, она могла бы жить все эти годы спокойно, а не в постоянных мучительных сомнениях.
– Я ничего не знаю, – сказала она коротко. – Грег никогда не рассказывал мне о том, что случилось с вашей матерью, а я не задавала вопросов. Возможно, я не хотела знать.
Горничная принесла кофе, налила его в чашку и ушла. Как только за ней закрылась дверь, Гарриет возобновила свои попытки.
– Если, как вы говорите, Грег жив, то ему, очевидно, удалось спастись при взрыве яхты. Не может быть, чтобы вы, прожив с ним столько лет, ни разу не поинтересовались, как ему это удалось?
Мария резко повернулась к ней.
– О, я прекрасно знаю, как ему это удалось, – Она горько усмехнулась. – Ему удалось спастись, потому что я ему помогла.
– Вы…?! – От удивления Гарриет вздрогнула всем телом, так что кофе выплеснулся на блюдце.
– Да, я. Я тогда совсем потеряла голову. Вы когда-нибудь были влюблены, мисс Варна? Разве вы не знаете, что такое потерять голову из-за мужчины? Нет, думаю, не знаете. Вы так же холодны, как и ваша мать. Я не такая. Во мне течет южная кровь, и если уж я люблю – то люблю страстно. Надеюсь, вы никогда не узнаете, как это бывает. Поверьте мне, что боль, которую испытываешь, когда мужчина, за которого ты можешь умереть, оказывается настоящим негодяем, не сравнится ни с какой другой болью на свете.
Гарриет поставила чашку на низкий столик. Она боялась, что не сможет удержать ее.
– Что же вы сделали? – спросила она.
Мария долго молчала. Все эти годы она никому не рассказывала об этом. Даже когда Грег изменил ей с другой женщиной, даже когда он унизил ее, когда он в конце концов спутался со своей последней любовницей, бывшей королевой красоты, и Мария знала, что он на ее деньги покупает дорогие подарки этой потаскухе… Она страдала – одному Богу известно, как она страдала! – но не выдала его тайны. Даже когда она заподозрила, что он замышляет убить ее, чтобы добраться до ее денег, которые полностью перешли бы к нему по ее завещанию, и свою любовницу в придачу, и перепугалась так, что сделала заявление в полиции, – даже тогда ничего не рассказала о своей роли в той давней истории. Если бы она рассказала все без утайки, то полицейские, наверное, поверили бы ей, но она не могла заставить себя нарушить молчание. А теперь ею вдруг овладело нестерпимое желание рассказать о том, что она сделала. «Пора, – подумала она, – кому-нибудь узнать о том, на что она была готова пойти ради него, и лучше всего рассказать об этом дочери женщины, которая причинила ей так много страданий».
Она сделала еще один большой глоток водки; ее глаза горели на болезненно-бледном лице.
– Хорошо, я расскажу вам, Гарриет Варна, – сказала она. – Я расскажу все, что знаю, – хотите верьте, хотите нет. Надеюсь, что вы никому об этом не сообщите, но если вздумаете с кем-то поделиться, ну что ж, теперь мне это безразлично. Вы уже кое-что от меня узнали, можно, наверное, рассказать и всю историю. Вы были слишком малы и не помните Грега, не так ли?
Гарриет кивнула. Она боялась, что не сможет говорить. Грега она не помнила – разве что очень смутно. Еще несколько дней назад она даже не знала, как он выглядит. Все фотографии, на которых был снят Грег, кто-то изъял из семейных альбомов – и это вполне понятно. Хьюго не хотел, чтобы что-нибудь напоминало ему о человеке, из-за которого он лишился обожаемой жены.
– В нем было обаяние – ничего не скажешь. Он околдовал меня и еще немало других. Вся его непрочная империя была построена на обаянии. Он хвастал – и люди верили ему. У него были интересы в самых разных сферах, но он хотел наложить лапу и на индустрию моды – именно поэтому он ссудил вашему отцу деньги, чтобы тот начал дело. Но Грег хотел поставить дело на итальянский лад. Известно ли вам, что он итальянец по происхождению? Его фамилия Мартино, а он изменил ее на Мартин. Надо сказать, что в Италии индустрия моды организована почти так же, как мафия. Это картель, объединяющий поставщика тканей, владельца фабрики и модельера, которые совместными усилиями завоевывают рынок для своей продукции. У них имеются также «прикормленные» журналы, которые печатают такую информацию, какую им нужно. В те дни, конечно, все это только начиналось. Но Грег хотел участвовать в этом. Мой отец – президент нашей семейной текстильной фирмы, у нас есть фабрики в районе озера Комо. Грег начал обхаживать отца. Вот тогда я его и встретила.
Она помедлила, обхватив стакан обеими руками. Гарриет хранила молчание, опасаясь, что любое сказанное ею слово может прервать рассказ. В то же время она почувствовала, что Мария говорит сейчас от всего своего пламенного итальянского сердца; алкоголь развязал ей язык, и она выбалтывает то, что слишком долго держала в тайне.
Мгновение спустя Мария продолжила рассказ. Она не смотрела на Гарриет; можно было подумать, что она разговаривает сама с собой.
– Пресвятая Дева, как же я его любила! Теперь-то я знаю, что была просто молоденькой дурочкой, но с Грегом я и в старости осталась дурой. Почему мы, женщины, всегда влюбляемся в негодяев? Ведь отец предостерегал меня. Он был умным дельцом и Грега видел насквозь. «Не связывайся с ним, Мария, – говорил он мне. – С этим парнем хватишь горя». Но разве я его слушала? Я считала, что мой отец слишком стар и консервативен. Он очень долго стоял во главе семьи и семейного бизнеса, и мне казалось, что ему просто хотелось поучать меня, что и как следует делать, словно я все еще была ребенком. И самое главное, я думала, он забыл, что значит быть молодым и любить. Я его не послушалась. Я встречалась с Грегом при малейшей возможности, и чем чаще я его видела, тем сильнее в него влюблялась. Как же он меня дурачил! Даже когда он рассказал мне, что в Штатах у него вот-вот начнет гореть земля под ногами, я и тогда не поняла, что он бездарность. Я считала, что ему просто не повезло, и хотела лишь одного – быть с ним. Когда он рассказал мне, что собирается предпринять, и спросил, помогу ли я ему, я, влюбленная идиотка, не раздумывая, согласилась.
Она снова замолчала. Увидев, как меняется выражение ее лица, словно по нему пробегают тени прошлого, Гарриет поняла, что она заново переживает события тех лет. Потом Мария, тяжело вздохнув, покачала головой.
– Он тщательно все обдумал, – сказала она. – Достал себе подложное свидетельство о рождении и паспорт на имя одного бедолаги, который, кажется, умер. Да, когда-то действительно жил на свете некий Майкл Трэффорд – забавно, не правда ли? Так вот, Грег решил, что для него будет лучше всего исчезнуть так, чтобы люди поверили, будто он погиб во время взрыва на яхте. Это была красивая яхта – он держал ее на приколе неподалеку от своей виллы в Позитано, на берегу залива Салерно. Не знаю, как он решился уничтожить ее – должно быть, одна мысль об этом приводила его в отчаяние. Предполагалось, что он отправится на несколько дней на морскую прогулку, так чтобы было достаточно много свидетелей его отплытия, спустится к югу и незаметно высадится на одном из безлюдных пляжей неподалеку от Пизы. Потом отправит яхту назад в море с помощью дистанционного управления, а пару часов спустя сработает взрывное устройство. Я должна была подобрать его в Пизе и на машине привезти в Рим. Оттуда он должен был по фальшивому паспорту вылететь из страны. Все прошло, как по маслу. К тому времени, как распространилась весть о взрыве яхты, Грег уже был на пути в Австралию. Я ждала почти год, пока улеглась связанная с этим случаем шумиха, а потом уехала к нему в Австралию. Чтобы объяснить родителям, почему я там осталась, я сказала им, что встретила мужчину по имени Майкл Трэффорд.
Ее глаза погасли; она отхлебнула еще водки, увидела, что стакан опустел, и наполнила его снова. Гарриет молчала, не спуская с нее глаз, и Мария неправильно истолковала ее пристальный взгляд.
– Вы, наверное, думаете, что я слишком много пью, а? – спросила она несколько агрессивно. – Вы бы тоже запили, если бы столько лет хранили такую тайну!
– А что стало с моей матерью? – спросила Гарриет. Во рту у нее пересохло.
Мария отвернулась, но Гарриет успела заметить боль в ее темных, воспаленных глазах.
– Мне ничего не известно о том, что случилось с вашей матерью.
– Но она отправилась в плавание вместе с Грегом! Так все говорили.
– Говорю вам, что я ничего не знаю, – твердила Мария. – Она не вписывалась в наш план. Грег сказал мне, что между ними все кончено. Ему была нужна только я.
– Но когда вы узнали из газет, что она была на яхте, вы, наверное, спросили его об этом? – настойчиво продолжала Гарриет. – Не могу поверить, что вы этого не сделали.
Лицо Марии сморщилось. На какое-то мгновение Гарриет показалось, что женщина вот-вот расплачется. Затем ее лицо вновь обрело твердость.
– Я действительно спросила его, что, черт возьми, она там делала. Грег сказал, что она появилась на яхте неожиданно, как раз перед отплытием. Сказал, что пытался связаться со мной по телефону, чтобы предупредить, что вышла накладка, но не смог дозвониться. Поэтому он продолжал действовать в соответствии с планом. Он не мог допустить, чтобы Пола все испортила, сказал он. «Я не мог позволить ей все испортить» – именно так он и сказал.
– Итак, он отплыл с ней на борту. Но что с ней случилось?
– Клянусь Богом, не знаю, – Мария понизила голос до шепота, – Я не настаивала на том, чтобы он рассказал. Но если вы хотите знать, какое подозрение было у меня все эти годы, то я скажу: я опасаюсь, что он ее убил.
Гарриет не могла говорить. Она дрожала. Именно это подозревала и она, но, услышав свои подозрения, высказанные вслух, все же испытала потрясение. Все это смахивало на мелодраму и казалось неправдоподобным.
– В противном случае почему о ней больше не было ни слуху, ни духу? – спросила Мария. – Почему это вдруг ей вздумалось исчезнуть? Я пыталась не верить своим подозрениям. Говорила себе, что нехорошо даже думать о таком. Чтобы мужчина, которого я любила… Но теперь-то я знаю, какой он безжалостный. Знаете, он пытался убить меня, потому что я ему больше не нужна. Если бы Пола осталась в живых, она могла бы все ему испортить. Она не стала бы хранить его тайну, особенно когда он ее бросил. Я искренне верю, что в тех обстоятельствах Грег был способен на убийство.
Гарриет прижала руки к губам. Если Мария говорила правду – а Гарриет верила, что так оно и было, – то все события выстраивались в четкую картину. Как сказала Мария, у Полы не было никаких оснований, чтобы исчезнуть. Особенно если учесть ее широко известную по фотографиям внешность…
– Вы сказали, что приехали к нему в Австралию год спустя, – сказала она, хватаясь за соломинку. – А не могла она пробыть с ним все это время?
– Возможно, но я так не думаю. Не забудьте, что это я подобрала его в Пизе, и он тогда был один.
Руки Гарриет сжались в кулаки.
– Где он сейчас?
Мария горько рассмеялась.
– Если бы я это знала, мисс Варна, то полиция к этому времени, надеюсь, уже схватила бы его. Он лег на дно вместе с этой сучкой, своей новой подружкой. Ну да ладно, по крайней мере, они больше не выкачают из меня ни пенни. Я намерена изменить завещание. Ему, может быть, и удастся выйти сухим из воды, но моих денежек он не получит.
– Ему не удастся выкрутиться, – сказала Гарриет. – Я сделаю все, что смогу.
– Вижу, что вы не знаете Грега Мартина, – сказала Мария. Язык у нее заплетался, словно, пока она рассказывала свою историю, ей удавалось сдерживать воздействие алкоголя, а теперь, когда рассказ был закончен, на нее вдруг сразу навалилось опьянение. – Я ничего не могу вам больше сказать, мисс Варна, и мне хочется остаться одной. А поэтому, если вы не возражаете…
– Да. Благодарю вас– Гарриет протянула руку, но Мария и на сей раз отказалась пожать ее. Она не могла заставить себя прикоснуться к дочери Полы даже теперь, по прошествии стольких лет.
Когда Гарриет ушла, Мария нетвердой походкой добралась до бара и снова налила стакан до краев. Пусть комната качается перед глазами, словно корабль в бурю, – ей все равно. Она хотела напиться, чтобы забыть обо всем. После всех страстей и мучений, которые выпали на ее долю за годы впустую прожитой жизни, это было все, что ей оставалось.
* * *
На лондонских тротуарах снег быстро растаял и больше не выпадал, но влажный, пронизывающий до костей холод был гораздо неприятнее, чем бодрящий морозец.
В своей крошечной мастерской на последнем этаже старого полуразвалившегося дома в Уайтчепеле Тереза Арнолд разговаривала по телефону с одним из поставщиков тканей.
– Да… ткань уже доставили. Но другого рисунка. Нет, я уверена, что назвала вам правильный номер образца – он и сейчас у меня перед глазами: z2034. Да, черная, с рельефной полоской. На образце, который мне нужен, рисунок не геометрический. Я думаю, вы по ошибке прислали мне z2024. Послушайте, мне срочно нужна эта ткань. Если я отошлю назад рулон сегодня, сможете ли вы взамен прислать мне тот, что мне нужен, с курьером? Сможете? Спасибо. Я вам так благодарна!
Она положила трубку. Руки не очень-то слушались ее из-за холода, несмотря на шерстяные перчатки без пальцев. Она в отчаянии покачала головой, глядя на молодую женщину, примостившуюся напротив на стуле, которая пыталась согреться у переносного газового обогревателя.
– Мне бы следовало поостеречься и не делать заказ по телефону. Стоит только какой-нибудь глупой девчонке ткнуть пальцем не в ту клавишу на компьютере, или тем там они пользуются, как мне присылают целый рулон совершенно не нужной мне ткани.
– Такова жизнь, – скучным голосом сказала Линда Джордж, ее деловой партнер. – Боюсь, у тебя сегодня просто плохой день, Терри, ведь я тоже пришла к тебе с дурными вестями.
Тереза с отчаянным стоном обошла стол и встала рядом с Линдой у огня.
– Мне так не хочется их услышать!
– Понимаю, но все равно придется. «Систер Сьюзи» обанкротилась.
В фирму «Систер Сьюзи» входило несколько бутиков, которые обеспечивали Терезу значительным объемом заказов.
– Обанкротилась? Ты имеешь в виду…
– Я слышала сегодня утром, что фирма объявлена неплатежеспособной, на имущество наложен арест.
Тереза побледнела.
– Но мне казалось, что они процветают! – воскликнула она. – Да, здесь какая-то загадка. Ты ведь знаешь, какие трудные последние два года пережили магазины розничной торговли модной одеждой. Даже крупные магазины на Хай-стрит очутились в стесненных обстоятельствах, так что уж говорить о небольших лавках с малым объемом продаж. Как бы то ни было, я решила немедленно сообщить тебе о «Систер Сьюзи». Слава Богу, они нам задолжали не так уж много; всего пару недель назад я проверяла их счета, так что могло быть хуже.
– Но это нанесет удар по моим новинкам сезона, – с беспокойством сказала Тереза. – Если бы я знала, то не уламывала бы так долго шелкового фабриканта – ведь добрая половина шелка предназначалась для блузок, заказанных «Систер Сьюзи». Что мне теперь с ними делать?
– Положись на меня. – Линда сжала руку подруги. – Не беспокойся, Терри. У тебя всегда должна быть ясная голова, чтобы можно было заниматься творчеством, а ты настоящий художник. Я что-нибудь придумаю.
– Надеюсь, – сказала Тереза, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал оптимистично, но ничего не вышло. – Всего за несколько дней мы потеряли целых два источника неплохого дохода. А ведь предстоит повышение арендной платы. Если она подскочит очень сильно – а у меня ужасное предчувствие, что так оно и случится, судя по тому, что это произошло у большинства наших соседей, – это будет последней каплей. Я не знаю, как долго мы еще продержимся.
– Перестань! – На Линде была широкая вельветовая юбка по щиколотку, на ногах – сапожки для верховой езды, одним из которых она попыталась шутливо толкнуть Терезу. – Что за упаднические настроения! Тереза печально улыбнулась.
– Тебе вовсе незачем сидеть здесь целый день, замерзая до посинения. Все время в холоде – это кого угодно сведет с ума!
– Но ты собираешься стоять до конца, не так ли?
Тереза кивнула.
– У меня нет другого выхода. Если я не добьюсь успеха, мама лишится дома. Но, скажу откровенно, иногда мне кажется, что я плыву против течения.
– Выше нос! Ты блестящий модельер, и настанет день, когда весь мир признает это. Нужно лишь, чтобы тебя заметила какая-нибудь принцесса и заказала у тебя свадебное платье. Вот тогда бы ты себя показала! Остается еще принц Эдуард – интересно, на ком он женится и когда? А также леди Сара Армстронг-Джонс – она великолепно бы смотрелась в одном из твоих платьев!
Тереза рассмеялась.
– Напрасные мечты! Все, что мне нужно, – это спонсор, который взвалил бы на свои плечи все мои финансовые заботы.
– Жаль, что нет рядом Марка Бристоу, – сказала Линда задумчиво. Кажется, он бы непременно нашел выход.
Тереза промолчала.
– О Терри! – осуждающе воскликнула Линда, заметив выражение ее лица.
– Неужели ты все еще ждешь его? Ради Бога, забудь о нем! Он того не стоит.
– Ты права. Он того не стоит. – Тереза отошла от огня. Ее хлопчатобумажные джинсы, казалось, вот-вот задымятся, но все-таки ей было холодно. – Мне нужно продолжать работу, Линда. Не успеешь оглянуться, как сюда придет Уэсл и попытается вытащить меня куда-нибудь на чашечку кофе, а он не из тех, кому легко отказать.
– Еще один из твоих обожателей!
– Не говори глупостей, – сказала Тереза. Когда ей было так холодно, чувство юмора оставляло ее.
– Хорошо, не буду тебе мешать. Но я распущу по Лондону слух, что блестящий молодой талант нуждается в спонсоре.
Она застегнула жакет из ярко-красной шерсти на черной подкладке, с разлетающимися полами до бедер и кокеткой плащевого типа – это была одна из разработанных Терезой моделей прошлого сезона. Даже с вельветовой юбкой и сапожками он выглядел прекрасно, а уж с короткой черной юбкой и туфлями на высоком каблуке был бы просто сногсшибательным.
– Пока, Терри. Увидимся завтра вечером? Мы могли бы захватить какую-нибудь еду из китайского ресторана.
Тереза отрицательно покачала головой.
– У меня проблемы с наличностью, Линда. Боюсь, что придется обойтись чем-нибудь из сои. И то это будет роскошь после того, как я целую неделю питалась тушеной фасолью и картошкой в мундире.
Прислушиваясь к шагам спускающейся по лестнице Линды, Тереза стояла, погруженная в свои мысли. Наверняка в будущем ее дела пойдут в гору. А если нет, это будет означать конец пути. Эта мысль придала Терезе решимости, и, не давая отчаянию снова заползти к ней в душу, она вернулась к своему столу и принялась за работу.
