Текст книги "Грешные ночи (ЛП)"
Автор книги: Джена Шоуолтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
– Меч, – произнёс он. – Ты попросила меч, но сможешь ли отнять жизнь?
– Да, – ответила Аннабель без колебаний. – Я уже убивала. И для ясности: демонов, а не людей.
Удивительно, что она нашла в себе силы, чтобы повергнуть врага, которого большинство из её вида не видели и частенько отрицали его существование.
– Даже теперь я не могу дать тебе огненный меч. Я не могу это сделать. Такие мечи носят только члены моего вида.
– О, – разочарованно протянула она.
– Но существуют другие способы борьбы.
Выражение лица Аннабель тут же просияло.
– Ты научишь меня?
У Захариила не было на это времени. Ему необходимо тренировать свою армию, вести её в битвы. И ему совсем не нравилась мысль о том, что Аннабель будет сражаться с расой существ, у которых отсутствовало ограничение порочности. Но тот демон, что отметил её, рано или поздно захочет вернуть Аннабель, вне зависимости от того, оставил ли он её по доброй воле или нет... особенно, когда узнает, что она у Захариила. Больше, чем насолить друг другу, демонам нравилось пакостить ангелам. И они не постесняются истязать Аннабель ради этого.
Захариил не знал, как ей удалось так долго выживать.
– Да, – произнёс Захариил. – Я научу тебя убивать демонов.
Глава 6
Тэйн вернулся в облако Захариила с досье об очень короткой и несчастной жизни Аннабель Миллер. Новый предводитель Армии Отщепенцев, как их теперь многие называли, принял досье со своей обычной вежливостью, совсем не выказав своего отношения. Захариил казался таким же холодным, как обычно. Не пробормотав ни слова благодарности, он лишь кивнул, разрешая ангелу удалиться.
Однако Тэйн всё больше и больше симпатизировал прямоте воина. Ему нравился Захариил, и эта мысль потрясла до мозга костей. Более ста лет Тэйн не состоял в армии, и никогда бы ни к одной не присоединился, если бы Божество не приказало поступить в подчинение к Захариилу... или будет хуже.
Сначала Тэйн взорвался от гнева. Как кто-то смел диктовать ему, как проводить время? Если бы он захотел просто поваляться в кровати, соблазнить женщину, которая попадётся ему на глаза и сразиться с демоном, с которым столкнётся, Тэйн так и сделал бы. Он так и делал. И так же жили его друзья. Как говорили люди: "Один за всех и все за одного". Это понятие распространялось на них троих – него, Бьорна и Ксерксеса, которые, что бы ни случилось, были вместе, и Тэйн не мог позволить им взбунтоваться и пострадать из-за последствий. Он мог вынести всё, но не это.
Сейчас, спустя три месяца после нового назначения, Тэйн был рад, что не взбунтовался. Да, он донимал Захариила по мелочам, но предпочёл присоединиться к его армии, а не пасть. Тэйн понял, что отсутствие руководства и организации ему осточертело, что его жизнь являлась хаотическим беспорядком и отчаянно нуждалась в переменах.
Тэйн отправился в "Пропасть" – дом развлечений, находящийся в чертогах небес. На протяжении веков всё больше ангелов Божества поддавались искушениям плоти. Возникла потребность в месте, где можно было бы воплотить эти желания, и Тэйн его им предоставил.
"Пропасть" принадлежала ему. Наряду с бессмертными любовницами, в этом доме развлечений жили и Тэйн, Бьорн и Ксерксес. Но любовницы надолго не задерживались, потому что каждый из этих мужчин предпочитал разнообразие.
Невзирая на эту склонность, они все удержались от окончательного падения, хотя Тэйн понимал, что с друзьями балансирует на грани.
Ангелы, живущие под покровительством Божества, теряли его милость, потому что впускали в свои сердца зло, постоянно обманывали, крали – да, и такое возможно – или совершали хладнокровные убийства. Они впадали в немилость, потому что поддавались ненависти, зависти, страху или гордыни, или не могли устоять перед безнравственностью.
Они не поддавались демонам или мстили другим ангелам за узримое нарушение. Своё недовольство они должны были выносить на обозрение перед Высоким Небесным Советом.
С тех пор, как сотню лет назад Тэйн сбежал из демонской тюрьмы, он с парнями делал всё, кроме помощи существам тьмы. Он так и не понял, почему им выпал ещё один шанс.
Если они не исправят своё поведение, в конечном счёте, их грехи загонят в ловушку. Тэйн это понимал, но по-прежнему не мог заставить себя исправиться. Он стал тем, каким его сделали демоны.
Тэйн приземлился на крышу высотного здания. Над ним мерцали звёзды. Он предпочёл облаку кирпичное здание, поскольку подозревал, что слишком многие небожители испытывали искушение, требуя у облака противозаконных вещей. К тому же, облака были дорогими. Хотя, конечно, он мог позволить себе одно, и жить не в клубе, но знал себя довольно хорошо, чтобы понимать, что не устоял бы перед искушениями.
На крыше имелись два входа: один вёл в клуб, а другой – в комнаты Тэйна. По обе стороны от каждого прохода стояли по два ангела-стража. Тэйн кивнул паре, которая охраняла вход в его комнаты, и они разошлись в стороны. Мысленный посыл, и створки дверей распахнулись перед ним.
Снизу доносились звуки музыки, пока Тэйн шагал по пустому коридору к гостиной, где его ожидали Бьорн и Ксерксес. Они развалились на бархатных креслах и потягивали заказанные напитки.
Тэйн остановился у мини-бара, налил себе абсента и повернулся, прислонившись спиной к мраморной стойке. Осмотрев комнату, он подумал о том, что его берлога была местечком отпущения грехов. Куда бы он ни взглянул, повсюду видел сокровища, дарованные ему королями, королевами, бессмертными и даже людьми. Замысловато вырезанные столы, отполированные до глянцевого блеска, кушетки и кресла, обтянутые роскошными тканями, редкие ковры, люстры с драгоценными камнями вместо хрусталя.
– Неужели Захариил начал спать с людьми? – спросил Бьорн – пожалуй, один из красивейших когда-либо созданных ангелов. Его кожа отливала золотом, глаза переливались, словно драгоценная мозаика из аметистов, сапфиров, изумрудов и турмалинов.
Но Тэйн помнил, то время, когда воин выглядел не так привлекательно. Их похитители приковали Тэйна к грязному полу клетки, а Бьорна подвесили над ним. Затем демоны живьём содрали кожу с Бьорна, осторожно, чтобы не повредить плоть. Кровь лилась дождём на Тэйна. Он почти утопал в ней.
Как же он кричал... в начале. К концу пытки его лёгкие опустошились, а горло превратилось в бесформенную массу. Демоны по очереди одевались в его кожу, как в плащ, смеялись, изображали Бьорна во всякого рода непристойностях.
Ксерксеса приковали к стене напротив них: его живот прижимался к камню, руки скованы над головой, а ноги разведены в стороны. Он был вынужден слушать всё то, что творили с его друзьями, но не мог этого видеть. И, возможно, это было самым худшим. Ксерксес никогда не узнает, что происходило тогда вокруг него, когда его пороли... и творили другие ужасные вещи.
Пережитый им ужас в той клетке лишил красок его золотисто-каштановые волосы и персикового оттенка кожу, которая теперь была белой, как молоко. Кровеносные сосуды лопнули, и его когда-то янтарные глаза обрели красные радужки.
Никто из них никогда не разговаривал о плене и мучении, но Тэйн знал, какими именно стали его друзья. После каждой битвы Бьорн терял контроль. После каждого сексуального контакта Ксерксеса тошнило. Но, ни один из них не отказывался, ни от сражений, ни от сексуальных утех.
Тэйн научился сдерживать себя.
– Кто-то затерялся в собственных мыслях, – произнёс Бьорн. Последствие последней битвы ещё не охватило его... но охватит. Так всегда происходило.
– Дай ему по зубам, – посоветовал Ксерксес. – Он ответит, обещаю.
Они же задали ему вопрос... вроде как... о Захарииле и человеке.
– А сами как думаете? – наконец ответил он. – Захариил сидел в кабинете, писал о чём-то отчёт. Скорее всего, о нашем сражении.
– Думаешь, он когда-нибудь станет дружелюбнее? – спросил Бьорн.
Тэйн вздрогнул.
– Надеюсь, что нет.
Ксерксес потёр шрамы на шее. Все предполагали, что его бессмертие сыграло с ним злую шутку, так или иначе он напоминал плохо подогнанную головоломку, но правда заключалась в том, что он постоянно находился в процессе заживления от ран, которые причинял себе.
– В той психушке я убил шестнадцать демонов, – сказал Ксерксес. Это была одна из немногих тем разговора, от которых он получал удовольствие.
– Двадцать три, – произнёс Бьорн мрачным тоном.
Тэйн припомнил своё число жертв – он никогда не забывал об убийствах.
– У меня всего девятнадцать.
Бьорн зло оскалился.
– Я выиграл.
Ксерксес проигнорировал его слова.
– Больной неудачник, – цыкнул на него Тэйн. – А также нянька. Кстати, где павший, которого тебе поручили охранять? Ты ни разу не упомянул о нём с тех пор, как взял на себя заботу о нём и покормил.
Паника мелькнула в тёмно-красных глазах, но тут же исчезла.
– Он прикован в моей спальне.
Паника едва не прокралась в сердце Тэйна, но он знал, что Ксерксес никогда по собственной воле не станет никого, кроме заключённого демона, держать в своей комнате.
– Что ты собираешься с ним делать?
– Я... ничего. Думаю купить облако и запереть его там.
– Не советую тебе, друг мой. Если ты думаешь, что он способен позаботиться о себе, то тебе не придётся его навещать. – Чувство вины не позволило бы ему это.
– Какие-то проблемы с этим?
– Падшие практически смертны. Он мог решить уморить себя голодом. – "А ты будешь винить себя." Ксерксесу нечего было противопоставить железной логике Тэйна.
– Ты прав.
– Разве я не всегда прав?
– Пусть пока остаётся здесь. Навещай его раз в день. Заставляй его есть, если потребуется.
– А ты поговори с ним, – предложил Бьорн. – Выясни, почему он пал.
Оба его друга прекрасно понимали, что это только вопрос времени, когда их тоже лишат крыльев и бессмертия. Они оттягивали неизбежное, сколько могли, пытаясь сотрудничать, но, как и Тэйну им было трудно свернуть с выбранного пути.
Демоны были уверены в этом.
Тэйн допил свою выпивку, ещё раз наполнил свой бокал и снова осушил его. Крепкий напиток жжёг ему горло, но как только оказался в желудке, по всему телу Тэйна разлилось приятное тепло. Но даже это ощущение не сняло его внутреннее напряжение.
– У нас есть девочки на вечер? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Да, – ответил Бьорн. – Сейчас они ждут нас.
– Кто у меня сегодня? Вампир? Оборотень? – Не то, чтобы его это волновало. Женщина – это женщина.
– Феникс.
Ладно, похоже, его это беспокоило. К вечно гудящему напряжению примешалось волнение, которое пыталось вырваться наружу. По земле и нескольким мирам небес бродило много бессмертных рас. Гарпии, феи, эльфы, горгоны, сирены, оборотни, титаны и греческие боги и богини – как они любили себя называть, хотя, по правде говоря, были всего лишь королями и королевами с неимоверно раздутой гордыней – и бесчисленное количество других. Феникс среди них была на втором месте по опасности.
На первом месте – змея-оборотень.
Однако Фениксы были кровожадными и жестокими. Они наслаждались причиняемыми разрушениями. Фениксы жили и процветали в огне, могли восстать из пепла и возродить мёртвых, которые, взамен, обязаны были остаток вечности служить им.
Тэйн поставил пустой стакан на барную стойку и выпрямился.
– Я не хочу заставлять её ждать.
Бьорн и Ксерксес поднялись со своих мест. Шесть больших шагов и Тэйн встал между ними. Они двинулись вперёд и разошлись по трём спальням. Тэйн был на редкость молчалив. Он уверенно распахнул двойные двери и закрыл их за собой.
Рассматривая ту, кем ему придётся овладеть, Тэйн слышал, как закрылись двери спальней его друзей.
Женщина полулежала на кровати, откинувшись на гору подушек. Её великолепная нагота завораживала, золотистые волосы, в которых поблёскивали языки пламени, были перекинуты через одно плечо. Даже на расстоянии, Тэйн ощущал её жар, тепло которого облизывало его тело. Тонкие цепочки, созданные бессмертным кузнецом, украшали её запястья и лодыжки, придавая ей облик рабыни, ждущей указаний своего повелителя.
Должно быть, Бьорн купил её на невольничьем рынке.
– Ты хочешь этого? – требовательно спросил он. – Хочешь меня? Говори правду.
Она облизнулась.
– О, да.
– Тебя не принуждали? – Только одна преграда существовала для Тэйна, способная остановить его на пути к постели – принуждение партнёрши. – Не важно, что произойдёт между нами, ты можешь спокойно остаться и жить здесь.
– Нет, не принуждали. Мне обещали заплатить.
Вот как. Она хотела денег, а не его. Тэйн относился к этому спокойно. Такое и раньше было.
– Ты получишь деньги.
– Тогда чего же ради мне уходить, когда меня ожидает столь щедрая оплата? – спросила она, заправив локон за ухо.
Это прозвучало как точка в их дискуссии.
– Отличный вопрос.
Она усмехнулась, обнажив острые, как у вампира, клыки. Её тело казалось самим олицетворением красоты, изобилием чувственности. Хотя Тэйн не мог видеть её спину, он знал, что её покрывают татуировки, обозначающие принадлежность к определённому клану.
– Тебе сказали, что от тебя потребуется? – спросил он.
– Да, и пустые разговоры являются бесполезной тратой твоих денег и моего времени.
– А мы не хотим этого. – Тэйн рывком снял с себя одежду, оставаясь обнажённым перед ней. Материал был настолько невесомым, что приземлился на пол без единого звука.
Тэйн опустился на край матраса, который прогнулся под весом его мускулистого тела. Мгновение спустя, женщина оказалась на нём. Какое-то время она терзала его своими ногтями и зубами. Затем из её пор начали просачиваться искорки пламени, покрывая его кожу мелкими пузырями, вызывая у Тэйна стон наслаждения. Он так же сильно любил это, как и ненавидел.
Она делала всё, что он приказывал, без малейшего колебания, и у Тэйна возникла идея оставить её у себя дольше, чем других женщин. Обычно, после двух-трёх перепихов он менял партнёршу, не желая видеть в глазах вместо желания отвращение. Потому что, в конце концов, женщины всегда испытывали отвращение. Они думали о том, что совершали, о том, что делал он, и сожалели. Но эта женщина испытывала подлинное удовольствие от процесса, и Тэйн молился, чтобы так было всегда. Её жадность к деньгам являлась хорошим стимулом.
Когда всё закончилось, Тэйн лежал неподвижно, пытаясь отдышаться, наслаждаясь жжением, которое покрывало его тело.
Сквозь стену слева, которая специально была сделана из тонкого материала, чтобы можно было позвать на помощь в случае чего, он слышал душераздирающие звуки, издаваемые Ксерксесом, который, как всегда после секса, блевал в туалете.
Тэйн хотел что-то иное для своего друга. Лучшее. Но понятия не имел, как ему помочь.
Он оделся и вышел, оставив утомленную Феникс в постели. Бьорн был уже в гостиной, равнодушно потягивая очередной стакан водки.
Тэйн плюхнулся в кресло. Бьорн не поднял взгляд, слишком затерявшись в своих мыслях, во тьме, которая наконец его накрыла.
Ксерксес вышел из своей спальни бледный, дрожащий и избегающий взгляд Тэйна. Он также плюхнулся в кресло.
Тэйн любил этих парней. По-настоящему любил. Он с радостью отдал бы за них жизнь... но не позволит им умереть. Не так. Не в страдании.
Они вместе вырвутся из этого подземелья, и как-то, каким-то образом он вытащит их из собственноручно построенного ада.
Глава 7
Следующим утром обнажённый Захариил сидел на краю постели и перекатывал в руках урну с прахом своего брата. Это была прозрачная ёмкость в форме песочных часов. Внутри находилась густая жидкость, такая же прозрачная, как и сама урна, и слегка отливающая на свету цветами радуги.
Эта урна являлась самым великим сокровищем Захариила. Единственным сокровищем. Отныне и во веки веков он будет защищать эту урну так, как не смог защитить брата.
– Я люблю тебя, Захариил.
– Я тоже тебя люблю, Эдриниэл. Очень сильно.
– Правда?
– Ты же знаешь, что да.
– И ты бы всё мог сделать ради меня?
– Всё.
– Тогда убей меня. По-настоящему. Пожалуйста. Ты не можешь оставить меня в таком состоянии.
"В таком состоянии" означало сломленным, окровавленным и осквернённым неописуемыми способами.
– Я сделаю для тебя всё, но только не это. Ты восстановишься. Когда-нибудь ты даже снова станешь счастливым.
– Я не хочу восстанавливаться. Ныне, и присно, и во веки веков я хочу прекратить своё существование. Это единственный способ прекратить моё мучение.
– Мы заставим демонов заплатить за то, что они с тобой сделали. Вместе. А затем снова вернёмся к этому разговору.
– И Захариил снова бы ему отказал.
– Если ты не убьёшь меня, я наложу на себя руки. Ты же знаешь, что в таком случае со мной произойдёт.
Да, Захариил это знал. Невозможно, наложив на себя руки, добиться истинной смерти. Эдриниэл мог уничтожить своё тело, но душа, такая тёмная, какой она была в тот момент, будет жить вечно и попадёт в ад. Захариил оставался непоколебим. Он снова отказал и, в конце концов, Эдриниэл сдержал своё обещание. Он снова и снова пытался покончить с собой, а Захариил всегда возвращал его к жизни при помощи Живой Воды.
В те годы всё существование Захариила занимали слежка за братом, его спасение. И, в конце концов, он убил его, чтобы избавить от страданий. Об этом решении Захариил сожалел и по сей день, и в урне хранилось всё, что осталось от Эдриниэла.
Захариил извлёк из груди своего брата всю ту любовь, которую когда-то тот испытывал, затем отравил его Мёртвой Водой, взятой из потока, протекающего рядом с Рекой Жизни Божества. Лишь эта вода была способна убить бессмертного раз и навсегда.
Чтобы достать самый маленький пузырёк воды, ангелу пришлось пройти через такую же процедуру, что и с добычей Живой Воды: порку, чтобы доказать свою решительность, и последующую встречу с Высшим Небесным Советом, который давал своё согласие или отказывал. Если Совет давал своё согласие, то по его усмотрению приносилась жертва.
Отказав брату, Захариил прошёл эту процедуру, но оказавшись в храме, застыл в нерешительности. Две реки протекали близко друг к другу: жизнь и смерть, счастье и горе. Выбор оставался за ним. Он мог взять Живую Воду. Должен был взять именно её. Но вода лишь исцелила бы тело его брата, но не разум.
Чтобы излечить разум, требовалось провести время в присутствии Самого Высшего Божества, которое могло умиротворить и спасти любого, но Эдриниэл отказался попробовать. Он по-прежнему мечтал о смерти.
– Как можешь ты просить меня об этом?– требовательно спросил он. – Как смог бы я совершить подобное?
Конечно же, ответа не было. Никогда.
Захариил влил Мёртвую Воду в глотку своего брата. Наблюдал, как из него утекает жизнь, как тускнеет в глазах свет. А затем Захариил сжёг тело огненным мечом. Наблюдал, как оно превратилось в пепел и разлетелось по ветру.
В течение нескольких дней он всё ещё следовал за постепенно рассеивающимися частицам.
Сейчас он уставился на растущее, на груди чёрное пятно. В день смерти брата Захариил вынул светоч любви, которой оказалось не так много, как у Эдриниэла, из собственной груди, и поместил в урну, упиваясь тем, как она смешалась с тем, что осталось от его брата. По крайней мере, там они были вместе.
Спустя неделю, на груди, в том месте, откуда он извлёк любовь, появилось крошечное чёрное пятнышко, и с каждым годом оно медленно, но непрерывно росло в размере. Однако после встречи Захариила с Божеством, после которой с его крыльев начал сыпаться снег, пятно начало расти в четыре раза быстрее.
Захариил знал, к чему это, в конце концов, приведёт, но не волновался по этому поводу. Даже, можно сказать, радовался. Ведь если бы в этом году он провалил поставленную задачу, и его бы вышвырнули с небес, долго мучиться не пришлось.
– Интересно, очаровала бы и тебя Аннабель?
Захариил замолк, представляя их вместе. Да, храбрость Аннабель могла бы привести в восторг нежного Эдриниэла. Стали бы они соперничать за эту девушку?
Он решил, что такое бы не произошло, потому что Захариил оставил бы её и, вообще-то, планировал это сделать, как только выполнит обязательство.
Захариил очень осторожно вернул урну на тумбочку и поднялся. Он мог бы спрятать её в воздушный карман и таскать с собой повсюду, но другие ангелы бы учуяли его брата и начали бы задавать вопросы, отвечать на которые у Захариила не было, ни малейшего желания. И демоны также могли учуять его брата, и снова попытаться его уничтожить.
Прежде чем отправиться к Аннабель, Захариил натянул своё одеяние. У двери в комнату девушки он остановился, задумавшись, стоит ли ему входить. Вчера он злился на себя за то, что согласился научить её сражаться с демонами и оставил Аннабель с её потребностями.
Как Захариил и обещал, он не запер её в комнате. Ангел ожидал, что Аннабель последует за ним, но она осталась в комнате... из-за чего Захариил разозлился ещё больше.
Что она с ним сделала? Обычно ему были чужды проявления эмоций. На протяжении многих столетий Захариил был всем известен своей холодностью, а рядом с ней вся его неприступность словно рассеивалась, вызывая ощущение незащищённости. Даже сейчас он был напряжён, а челюсть побаливала от того, что ему постоянно приходилось стискивать зубы.
Всю ночь он представлял, как целует Аннабель: глубже, жёстче, лучше, чем последний мужчина, который её целовал. Представлял, как наконец-то поддаётся искушению, которое, как он пытался себя убедить, было вовсе не искушением. Почему всё так? Ведь эта девушка не особенная. Она надоедливая, обременительная и проведёт на его облаке всего лишь небольшой промежуток времени. Таких как она – тысячи.
Так ли это на самом деле?
Вчера он смотрел на её пухлые розовые губки и страстно желал их. Никогда прежде Захариила не охватывало желание. Возможно, всё дело в том, что он ощущал вкус другой женщины на своих губах, и его терзал интерес, воспламенённое желание сравнить то, что он сделал вынужденно с тем, что сделал бы по доброй воле. А может тут что-то другое.
Отчёт, который принёс ему Тэйн, заставил Захариила желать Аннабель в тысячу раз больше. Она столько всего вытерпела от людей и демонов, но это не лишило её смелости. У Аннабель был старший брат, который писал ей ужасные, ранящие до глубины души письма, в которых обвинял её в убийстве родителей, а она отвечала только добротой и пониманием. Доктора запирали её в палате, пичкали лекарствами, безвозвратно причиняя вред её здоровью, но Аннабель сопротивлялась, как могла.
Нет, она такая одна на тысячу.
Захариил не должен был отказываться от неё, ему придётся пересмотреть собственный план, и оставить Аннабель вопреки здравому смыслу, чтобы он не наделал ещё больше глупостей в попытках отомстить за неё.
Захариилу хотелось остаться с ней чуть дольше. Несколько недель, а может и месяцев – не дольше года – и она научится самостоятельно противостоять злу, которое на неё охотится. Захариил об этом позаботится. Тогда бы они расстались, и он бы больше никогда о ней не думал... хотя ангел понятия не имел, куда её отправить или как снять с себя ответственность за Аннабель в глазах Божества. Но об этих проблемах он подумает позже.
Захариил решительно вошёл в комнату.
Аннабель сидела на краешке постели. Увидев его, она вскочила на ноги. Её иссиня-чёрные волосы, убранные в хвост, раскачивались из стороны в сторону.
– Думаю, будет лучше, если мы сейчас прекратим наше общение, – быстро произнесла она.
«Тогда тебе стоило одеть что-нибудь другое», – подумал ангел, ошеломлённо глядя на неё. Когда он оставил её вчера, она была одета в топ и мягкие просторные штаны. Сейчас же на Аннабель было чёрное кожаное бюстье, которое приподнимало её грудь, а вырез оголял больше, чем мог скрыть. Штаны тоже были кожаные, и обтягивали её стройную фигурку.
Внезапно она засмущалась и переступила с ноги на ногу.
– Я попросила у облака одежду для сражения, и вот что оно мне дало. На штанах есть удобные карманы. Думаю, что в них можно спрятать оружие. А вот бюстье поставило меня в тупик. Если, конечно, облако не думает, что вырез лишит моих противников всякого разума. – Аннабель нахмурилась, упёрла руки в бока и покачала головой. – Мой внешний вид не имеет значение. Верни меня в Колорадо.
– Нет, твой внешний вид не имеет значения, и нет, я не верну тебя в Колорадо. Я думал, что мы пришли к соглашению.
– Да, но... – Она опустила взгляд в пол, а затем быстро подняла его и прищурилась.
– Что?
– Тебя ждёт разочарование, – проворчала Аннабель. – Почему ты не можешь сделать то, о чём я прошу, без миллиона вопросов?
– Я мог бы сказать тоже самое и о тебе.
– Я не... Чёрт! – Она подняла руку, сжатую в кулак. – Возможно, я и задаю много вопросов. И что с того. Любой в моём положении действовал бы также. К тому же, я девчонка и это моя работа. А ты парень. Ты должен бить себя в грудь кулаками и рычать, а затем делать всё, что в твоих силах, чтобы угодить мне.
– Вряд ли. Мужчина, которого ты только что описала, давно бы уже пробил тебе голову и за волосы выкинул бы отсюда.
С каждым его словом в её синих глазах росло озорство.
Её стойкий характер в сочетании с чувством юмора восхищали его. И каждый раз Захариил убеждался, что не в состоянии предугадать, что Аннабель скажет или сделает в следующий момент.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, внимательно изучая её. Под глазами всё ещё были тёмные круги, губы потрескались от того, что она их постоянно кусала, а руки дрожали. – Тебе снова нездоровится?
– Меня всё ещё ломает.
Захариил вспомнил длинный перечень прописанных ей лекарств. Аннабель действительно должно ломать. Он мог бы дать ей каплю Живой Воды, но... Ангел стиснул зубы. Если бы Аннабель была прикована к постели, такое решение ещё могло бы быть оправдано. Вода была нужна, когда поднимался вопрос о жизни и смерти. А вовсе не для того, чтобы избавить кого-либо от страданий и боли.
– Со мной всё будет хорошо, – добавила Аннабель, вероятно, чтобы заполнить внезапное молчание. – А сейчас, не будешь ли ты так любезен, чтобы вернуть меня обратно? И не задавать больше вопросов.
– Я больше не сорвусь. – Захариил действительно был уверен в этом, готовый обозвать себя ублюдком на всех известных ему языках. – И со мной ты будешь в большей безопасности, чем с кем-нибудь другим.
– Безопаснее с парнем, который грозился убить меня?
Ааа, теперь Захариил всё понял. После хорошего ночного сна, в её голове прояснилось. Аннабель вспомнила его слова: «Я мог убить тебя сейчас»,и хотела сбежать.
– Я не угрожал тебе. – Это была правда. Он просто констатировал факт. Захариил мог убить её в любой момент.
– Но ты сказал...
– Я знаю, что сказал. Но повторюсь, что со мной ты будешь, куда в большей безопасности, чем с кем-нибудь другим. – Даже если он причинил бы ей боль, даже если бы решил убить её, Аннабель по-прежнему была бы с ним в большой безопасности. Остальные могли сделать что-нибудь похуже.
Поймав его на слове, она глубоко вздохнула и произнесла:
– Хорошо, я остаюсь. Пока.
Захариил ощутил странное желание сказать "спасибо", но быстро подавил его.
– Ты слишком добра ко мне.
Она скрестила руки на груди.
– Это сарказм? Мне кажется, что я слышу сарказм.
– Ты уверена, что я знаю смысл этого слова?
Аннабель цыкнула на него.
– Ты исчерпал лимит вопросов. – Она склонила голову набок и внимательно уставилась на ангела впервые с того момента, как он вошёл. И от этого разглядывания всё тело Захариила начало покалывать. – Твои крылья...
– Да? – Захариил расправил одно крыло, затем другое, разглядывая их по всей длине. С них по-прежнему сыпались снежинки, но блестящих кристалликов теперь стало гораздо меньше.
– Они теперь больше золотые, чем белые. А вчера всё было наоборот.
Аннабель оказалась права. Количество золотых перьев возросло. А это могло означать лишь одно... он становился одним из Элиты, и не важно, упоминало ли об этом Божество или нет.
Но... но... это могло означать лишь одно: Божество было им довольно и выбрало на место Ивара. Других объяснений нет.
Но почему?
Может, потому что Захариил спас человека, рискуя собственным благополучием? Или потому что он, наконец, принял на себя ответственность за собственную армию, добившись уважения и повиновения воинов? Если это действительно так, то Божество не хотело падения Захариила, и это назначение являлось наградой.
– Ну и? – подсказала Аннабель. – Я не жалуюсь. Твои крылья довольно миленькие.
Миленькие?
Слово вроде и не должно было задеть его, но задело. Крылья были просто великолепны.
Захариил не обязан был объяснять ей это, и ему стоило прекратить посвящать Аннабель в детали. И тогда, когда они расстанутся, если она попадёт в плен, то не сможет ничего разболтать врагу. Но, как, ни странно, он всё равно объяснял. К тому же, Захариил так обучит эту девчонку, что её никогда не возьмут в плен. Безусловно.
– П-повышение? К-как круто! – произнесла она, внезапно застучав зубами. От её дыхания шёл пар. – Не подумай, что я пытаюсь сменить тему, но тебе не холодно?
Вспоминая какой холодной Аннабель была, когда он её нашёл, Захариил решил, что больше не испытывает удовольствие и благодарность за холод, который нёс с собой. Аннабель мёрзла, и ему это не нравилось. Ему стоило попросить Божество о снисходительности на этот счёт. И возможно, он её получит теперь, когда знал, что обрёл его благосклонность.
– Пальто, – произнёс он, и глаза Аннабель зажглись предвкушением.
– Мне следовало подумать об этом.
– Уверен, что ты бы додумалась до этого. – Захариил протянул руку, и появилось белое пальто из искусственного меха.
– Спасибо, – сказала Аннабель. – Знаешь, ты одно огромное противоречие. В одно мгновение ты сердишься, а в другое – проявляешь доброту. То угрожаешь, и тут же защищаешь.
– Ты собираешься дуться на меня, как в той психушке?
– Не в этот раз.
– Но ты не выглядишь особо довольной.
– Да, потому что тебя слишком сложно прочитать.
– Я не книга, – возразил Захариил.
Аннабель кивнула.
– Вот именно.
– Но...
– Ты всего лишь листок с посредственностью и угрозами, – перебила его Аннабель. – Я не хочу, чтобы ты мне нравился.
Ему никогда не приходилось принимать участие в более запутанной дискуссии.
– Почему?
– Я отказываюсь отвечать на вопросы.
Захариилу больше не нравилась её стратегия уклоняться от ответов.
– Ты не можешь отказываться отвечать на все мои вопросы.
– Не правда. Очень даже могу.
Именно это она только что и продемонстрировала.
– Тогда нам следует договориться о поощрении, которое ты будешь получать за ответ. – Хоть это и походило на подкуп, и по сути им и являлось, Захариила это не особо заботило. Терять ему всё равно было нечего. Не то, чтобы это в корне что-то меняло.
Аннабель выгнула бровь, скопировав уже не раз увиденное выражение его лица.
– И о наказании, когда я откажусь отвечать?
– Не будь глупой. Я никогда не стал бы тебя наказывать за подобную мелочь, Аннабель. – Ему нравилось, как звучало её имя на его языке. Сам звук, ощущения, которые он вызывал. – За что-то более серьёзное... возможно. Но никогда я не стал бы делать что-то, способное серьёзно тебе навредить. Ты не одна из моих солдат. Более того, ты человек. Ты не многое выдержишь.
