Текст книги "Грешные ночи (ЛП)"
Автор книги: Джена Шоуолтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Глава 28
Захариил занимался любовью с Аннабель на протяжении всей ночи. Он никак не мог насытиться ею. Не мог насытиться удовольствием, которое он при этом испытывал. Он любил ее грудь, такую невообразимо пышную с восхитительными сосками. Он любил ее живот – мягкое пространство с заманчивым пупком. Он любил ее ноги, их гладкую поверхность, исполненную порочных наслаждений.
Он любил всё между ними.
Он любил звуки, которые она издавала, то как она двигалась, мягкость, и сладость, и страсть, которую он испытывал с нею. Он любил то, как она с ним обращалась, обнимая его, целуя его, заставляя его ощущать себя так, словно он являлся самой огромной ценностью на земле.
Но то, что ему нравилось больше всего, так это ощущать себя в ней, становясь единым целым. Частью нее. Обнимая ее, перемешивая дыхание. Да физические ощущения, сопровождающие это определенно восхищали его, но ментальные... эмоциональные... были чем-то запредельно невообразимым.
Любовь. Он понял, что был тем, кто никогда не знал её истинного смысла. Это было не просто красивое слово. Подлинная любовь была подарком. Специальным. Необходимым. Урок, которому брат пытался научить его, он игнорировал. До сих пор.
Но теперь... поскольку Аннабель пылала эссенцией Захариила, мягким светом, сочившимся сквозь ее поры, как будто солнышко сияло под ее кожей. И это он тоже любил.
"Моя– подумал он. – Она является моей. Никому ее не отдам"
– Если ты согласен немного передохнуть, ты ненасытное животное, то я хотела бы кое-что сделать, – сказала она поднимаясь с кровати в течение длительного и от того более неприятного момента.
Она взяла со стола ручку, и прекратив его страдания, снова разместилась возле его бедер. Он откинулся на подушки, погружаясь во всевозможное удовлетворение. Они оставались вместе, вне зависимости от того, что совершали их тела. Что являлось еще одной вещью, которую он любил.
– Между прочим это не намек к продолжению, – заметила она. – Не на сей раз.
– Дразнишься. – Как же она волновала его, на всех уровнях. Ее иcсине-черные волосы, рассыпанные по плечам, румянец играющий на ее влажных щеках, блеск ее небесно-голубых глаз, губы, припухшие от его поцелуев.
– Для чего тебе ручка? – уточнил он.
– Мы доберемся до этого, но сперва скажи мне. Будут ли у меня проблемы в следствии того, что я развращаю тебя? – спросила она, покусывая колпачок ручки, в ожидании его ответа.
«Ужасная привычка»– подумал он, осторожно вынимая ее изо рта.
– Ты и вправду думаешь, что развращаешь меня? Я что-то как-то не заметил. Может тебе следует попробовать еще раз?
Ее теплый смех заполнил комнату, очаровывая его. Ему хотелось, чтобы она так смеялась раз по сто на день.
– Подобное мог сказать только парень, но я не намерена больше развращать тебя сегодня. Я хочу приберечь что-нибудь на завтра.
То, что она планировала провести с ним следующий день таким же образом, как этот, заставляло уже с нетерпением ожидать его, и означало, что она действительно простила его... Если бы Захариил стоял, то снова пал бы на колени, благодаря и превознося ее. Сейчас он улыбался. Той самой подлинной восхитительной улыбкой.
Аннабель протянула руку и кончиком пальца провела по изгибу его губ.
– Люблю, когда ты так улыбаешься. – Кончик ее пальца переместился в ямочку на его щеке, которые так чудно смотрелись у Эдриниэля. – Ты... У меня просто нет слов, чтобы описать какой ты на самом деле. Сказать красивый – это ни сказать ничего, изящный – звучит довольно поверхностно.
Внешний облик ничего не значил для него. До сих пор.
– Спасибо?
Смех снова вырвался из нее. Ее лицо, ее кожа светились здоровьем и жизнелюбием. Она была одной из тех, кто не поддавался описанию.
– Да, это комплимент. Это вроде не проблема.
– Нет. Тебе ничего не угрожает. Помнишь, ангелы, принадлежавшие Божеству отличаются по своему предназначению от тех, кто окружает Всевышнего, и руководствуются теми же самыми правилами, что и люди. Да, моя раса была создана Всевышним, и передана в услужение Божеству, но мы очень похожи на вас. И вряд ли ты когда-нибудь еще услышишь что-либо подобное от нас.
– Ну, ладно, тогда. Вернемся к ручке. Я хочу сыграть с тобой в одну игру. – Она опустила ее конец ему на грудь, и он нахмурился, пытаясь его разглядеть – Теперь другой вопрос, или скорее даже требование: Расскажи мне о темном пятне. Оно крупнее, чем в прошлый раз. А в прошлый раз было крупнее, чем в позапрошлый!
Его внимательный взгляд опустился на пятно. Да оно увеличилось в размерах на пару дюймов по сравнению с тем, что было пару дней тому назад.
– Когда умер мой брат, я спас его эссенцию. Его любовь.
– Его дух, – произнесла она. – Или душу?
– Любовь – это эмоция, да, но она так же является энергией. Таким образом я собрал часть его духа. Я достал и свою часть, чтобы хоть в таком виде мы всегда оставались вместе. Удалении этой части спровоцировало пятно, потому, что я ничем не заменил это.
Она испытала страх, когда до нее дошел смысл сказанного им.
– Почему оно увеличивается? И не вздумай сменить тему, перебить меня, или сказать, чтобы я не волновалась, как в прошлый раз. Я понимаю, что ты не хочешь отвечать, но я умею хитрить и изворачиваться не хуже тебя, таким образом нам обоим будет это неприятно
Ему бы не хотелось доставлять ей неприятности.
– Оно росло медленно, но постоянно, пока мое Божество не наказало меня снегом, падающим с моих крыльев, за то, что я игнорировал его приказы. А затем оно стало расти все быстрее.
– Ты не ответил на мой вопрос. – Аннабель скрестила на груди руки. – Почему оно растет?
– Это... смерть…
У нее отвисла челюсть, но она ее тут же захлопнула.
– Верни ту часть, что ты вынул. Сейчас же. Это должно остановить распространение смерти.
– Я не могу. То, что находится в урне является комбинацией вещества моего и Эдриниэла. Я не могу вынуть только свое. Они уже перемешались – «Как и сущность демона смешалась с ее собственной»,– подумал он сжимая кулаки
Аннабель вздернула подбородок, и он понял, что она намерена настаивать.
– Думай, как хочешь. Я не предлагаю тебе ничего отделять. Я хочу, чтобы ты воспользовался комбинацией.
Вот, упрямая.
– Я не сумел спасти его жизнь. Я тот, кто нанес смертельный удар. Я не имею право жить за его счет.
– Ты выполнил его просьбу. Ты избавил его от мучения. Ты заслуживаешь...
– Аннабель...
– Захариил, ты намного лучше, чем сам о себе думаешь. Сколько раз ты спасал меня? Чтобы я без тебя делала? Что станет со мной если ты... если ты... Я даже произнести не могу этого слова! Сделай это. Пожалуйста
Как он мог отказать ей в чем-либо?
– Я... обещаю подумать об этом, – и он в самом деле был намерен сделать это, но он знал, что вряд ли передумает. Если бы он выполнил ее просьбу, то навечно присвоил бы себе часть своего брата. Он являлся человеком совершенно недостойным такого благоволения.
– Спасибо.
Он ощутил вину, но отодвинул ее в сторону.
– Теперь ты расскажешь мне зачем тебе ручка? – спросил он, меняя тему разговора.
– С удовольствием, – ответила она загадочно улыбнувшись. – Ты когда-нибудь играл в крестики-нолики?
– Я не играл никогда ни в какие игры.
– Ну, тогда готовься к пассивной роли. Я тебя научу. Я всегда выигрывала, когда мы играли.
Он фыркнул.
Упершись на руку, Аннабель начала водить ручкой на его груди, внимательно изучая, словно это был какой-то рисунок или слоган, это и являлось сутью играл в крестики-нолики. Он – Х, она была О, так они и играли.
Они играли до тех пор, пока она не написала О на его соске, острая реакция откликнулась в его паху, казалось, что он просто был не состоянии прийти в себя в довольно длительное время. Захариил застонал, от чего Аннабель рассмеялась, естественно ее смех отвлек его. В итоге она победила.
К тому времени, когда они закончили он был расписан от шеи до пальцев ног, и она тоже. Так как у него не было опыта в роли ведущего – он писал на ней собственное имя. Внезапно до него дошел смысл татуировок. Ему понравилось собственное имя, написанное чернилами на ее коже, и ему бы хотелось, чтобы она написала на нем свое.
Аннабель посмотрела на него сквозь сложенные в кольцо пальцы рук, словно она являлась ученым, а этот круг линзой.
– Я бы хотела запечатлеть тебя... в таком... виде. – Ее глаза потемнели, руки безвольно упали.
Все мышцы Захариила словно окаменели, но он попытался расслабится, и провел ладонью по ее щеке.
– В чем дело?
– Он снял с меня одежду и сфотографировал. – Ее пристальный взгляд был способен прожечь дыру в груди Захариила.
– Кто? – прошептал он отчаянно, но ответ ему был уже известен. Понимание, что этот человек разглядывал эту прекрасную женщину, раздражало, возмущало, оскорбляло его. Но теперь после всего, что между ним и Аннабель произошло, после всех его прикосновений к ней и ее прикосновений к нему, переживания свей красоты подобного контакта, он не был подвержен ярости.
– Доктор Фицэрберт. Он не только снимал. Он прикасался ко мне. – Стыд прозвучал в ее голосе, брезгливость и отвращение, словно вся ее кожа оказалась покрыта толстым слоем мерзости, впитавшейся в его облако.
– Где он прикасался к тебе? Расскажи мне всё, Аннабель.
В какой-то момент Захариилу показалось, что он вдохнул открытое пламя, его тело пламенело от лихорадки. В то время, как Аннабель была привязана к каталке, человек, который обязан был заботится о ней, обнимал и облизывал ее, прикасаясь там, где не имел права. И что самое противное, он запечатлел эти моменты. По-видимому, ему доставляло это особое удовольствие...
– Мне так жаль, что ты пережила подобное. – Он сожалел, что не нашел ее раньше.
Наконец она подняла на него взгляд, в котором мерцал тот же самый огонь.
– Когда я стану сильнее, я вернусь.
Она и теперь была достаточно сильна, но Захариил уловил испуг в ее голосе, она пока не сумела преодолеть собственное прошлого, и знала, что какая-то часть ее не желает встречаться с доктором Фицэрбертом, ощущая себя абсолютно беспомощной перед ним.
Захариил молча поднялся с кровати и оделся. Он поставил Аннабель на ноги и помог ей одеться в чистую одежду, запасами которой обеспечил их Тэйн, затем привлек ее в свои объятия. Ничего не объяснив, он пронес ее сквозь здание по ночному небу прохладному воздуху, овевающему их. Она тоже молчала. Вне всякого сомнения, она догадалась куда он ее несет.
В отчете Тэйна были записаны все адреса людей, с которыми она когда-либо вступала в контакт. Чем ближе они перемещались к Колорадо, тем холоднее становился воздух, даже при наличии меховой подкладки на ее одежде Аннабель колотила дрожь.
– У нас нет времени на это – произнесла она.
Показался одноэтажный дом доктора.
– Мы выделим время. – Захариил понимал насколько это необходимо. – Есть время для милосердия и время отстаивать свои права.
Он спустился вниз, приземлился и отпустил ее. Ему хотелось оказать ей поддержку, и как следует проучить ее мучителя, но это было не его дело, и он понимал это. Это было необходимо для Аннабель. Мучения Фицэрберта принесли бы облегчение Захариилу, но разве этого хотела Аннабель? Просто незначительное удовлетворение собственных обид.
Он шагал по дому, Аннабель за ним по пятам.
– Что ты собираешься делать? – осторожно поинтересовалась она.
– Я? Ничего. – Его тон прозвучал совершенно обыденным. Это было ее сражение, и победить в нем предстояло ей. В глаза бросалась опрятность и простота. Фицэрберту нравились роскошь и комфорт, но предпочтение он отдавал практичности. Довольно смешанный стиль. – Если ты меня о чем-нибудь не попросишь.
– Тсс! Что, если он здесь?
– Он здесь. Я слышу его дыхание, но он нас не может ощутить, пока.
Аннабель немного расслабилась.
Света не было, но пристальный взор Захариила прекрасно видел все и в темноте. Он отыскал спальню и переместился в ноги довольно широкой кровати. В центре которой мирно храпел Фицэрберт.
Аннабель напряглась, находясь рядом с ним.
– Он в разводе, у него двое детей, – заметил Захариил. – Подростки. Они живут с матерью, таким образом он один дома.
– Ты полагаешь, мне следует... убить его?
Если бы она поступила так, то Захариил был бы наказан за это. Как в случае с одержимой демоном Дрианой, и ему бы не хотелось этого. Он готов был принять последствия за содеянное на себя.
– Это вернет тебе мир?
На минуту она замолкла. Повела плечами.
– Нет. Всю оставшуюся жизнь я бы помнила, как я обошлась с ним, а не то, что он сделал мне. Убив человека, я поступлю так же, как демон поступил с моими родителями.
– Если пожелаешь, я убью его сам, и обещаю его последний момент будет довольно мучительным. Или могу покончить с ним быстро, если тебе угодно именно это. Мне без разницы.
Снова тишина, в которой она обхвата себя руками.
– Нет. Я не позволю тебе опуститься до подобного.
Он не стал бы объяснять ей, что ее желание определяли его собственные.
– Ты не мог бы... Я не знаю, разбудить и подержать?
Ей не нужно было просить дважды. Усилием воли Захариил заставил их проявиться в реальности. Он расправил крылья и навис над Фицэрбертом, схватил его и бросил о стену. Штукатурка треснула, и поднялось облако пыли. В мгновение ока Захариил оказался возле доктора, схватил его за шею и поднял, оторвав от пола, пригвоздив к стене
Его воздействие разбудило Фицэрберта, и человек теперь отчаянно пытался освободится.
Аннабель включила свет, и когда мужчина увидел того, кто удерживает его и того, кто наблюдает за ним, он замер, его кожа приобрела противный зеленоватый оттенок. Его челюсть отвисла, так что изо рта потекла слюна.
– Скажи ей, где фотографии, – потребовал Захариил, ослабляя хватку ровно настолько, чтобы он мог ответить.
Цвет стал более зеленым.
– Даже не знаю о чем это вы... Ладно, ладно, я понял, – выпалил, он, когда Захариил снова усилил захват. – Я удалил их. Безусловно. Я клянусь.
Грязный привкус внезапно ощутился на языке Захариила.
– Ложь. И мне не нравятся лгуны, доктор Фицэрберт. – Он усилил захват, сильнее прежнего, и почувствовал, как начали трещать кости человека.
«Ты не должен его убивать, помни».
– Он не рискнул бы напечатать их, – с дрожью в голосе произнесла Аннабель. – Готова поспорить, что они все еще находятся в его телефоне или на компьютере.
Фицэрберт рванулся, вцепившись в руки Захариила.
– Держу пари, что ты права, – заметил Захариил.
Бледнея Аннабель взяла сотовый телефон, лежавший на тумбочке. Она нажала несколько кнопок и нахмурилась.
– Я промахнулась с телефоном. Тут нет никаких фотографий.
Доктор расслабился.
– Я же говорил вам, – пропищал он.
– Ты упоминала компьютер. Проверь тот, что в его офисе, двумя комнатами ниже.
Попытки вырваться возобновились.
Аннабель покинула комнату, ее шаги затихли. Захариил освободил Фицэрберта, и этот отвратительный человек плюхнулся на пол, судорожно хватая воздух ртом. Чтобы тот не сбежал, Захариил присел и уперся ему в грудь коленом.
– Ты никуда не уйдешь. Ты заставил страдать мою женщину.
Человек поднял вверх ладони, изображая невинность.
– Не знаю, кто вы такой, но она является убийцей. Жестоким, безумным. Я – ее доктор. Я никогда бы...
Захариил свернул ему челюсть, обеспечив себе тишину.
– Я уже говорил, что мне не нравятся лгуны. Ты причинил ей боль, и тебе придется за это ответить.
Распахнутые глаза заполнились ужасом, доктор сник, понимая, что настал его час расплаты.
– Я сталкивался с людьми, подобными тебе. Ты слаб, но тебе нравится притворяться, сильным. Именно поэтому ты выбираешь себе жертв, не способных оказать сопротивление. – Он выгнул бровь. – Вот, интересно твоей жене известно насколько ты мерзостный трус? Поэтому она оставила тебя? А твоим детям известно? – Захариил приблизил к нему лицо – Не волнуйся. Если им это не известно, то они скоро узнают об этом.
Аннабель вошла в комнату, слезы наворачивались ей на глаза, подбородок дрожал.
– Ты – больной извращенец! Ты... ты... монстр! – словно визжащая катапульта она метнулась к Фицэрберту, ударив его кулаком и пиная его ногами.
Захариил отошел в сторону, ожидая, когда она закончит. Ее кожа уже покрылась чешуей демона, ногти превратились в когти. Она сняла верхнюю одежду, и он заметил, что рубашка треснула на ней из-за прорезающихся демонических крыльев.
Когда энергия у нее иссякла, она оставила окровавленного человека и разрыдалась.
– Скажи мне, – потребовал Захариил мягко.
Еще несколько неровных вдохов и ей удалось восстановить дыхание.
– Фотографии, загруженные на его компьютер. Они были переведены в цифровой формат, наряду с другими женщинами, оскорбленных им. Они появились, как только он включился.
– Ты удалила их?
– Нет. Я хотела, почти сделала это, но... оставила их в качестве доказательств совершенного им для полиции. Я хочу, чтобы он заплатил, за содеянное им по закону.
Фицэрбертом возобновил борьбу в панике, почти физически ощутимую.
– И он заплатит.
Хотя потребовалось своего рода убеждение – в виде кулаков Захариила. Фицэрберт в итоге набрал 911 и сознался во всех своих преступлениях. Закончив, Захариил заткнул ему рот, и оставил его голышом на его же газоне, дожидаться собственного ареста. Его соседи вышли посмотреть, и тот факт, что никто не пожелал вмешаться, говорил Захариилу о том, что Аннабель была не единственной, кто ненавидел хорошего доктора.
Аннабель полностью превратилась в демона к приезду полиции, и Захариил скрыл ее от любопытных глаз, не только за счет своих способностей, но и обернув вокруг нее собственные крылья.
По началу она сопротивлялась.
– Н-не прикасайся ко мне, когда я превращаюсь в это. Я не могу этого вынести.
Ложь. Она могла. И она нуждалась в его контакте ровно столько, сколько он пытался ей предложить. Она испытывала боль, будучи в этой форме, потому что думала, что он считает ее уродливой, даже отталкивающей. Он был намерен опровергнуть это.
– Иди ко мне. – Он притянул ее ближе к своему телу. – Мне нужно тебе кое-что показать.
Ее когти впились в его грудь, и она удрученно выдохнула:
– Осмелюсь предположить. Остриё кинжала?
Копье самоуправления гневом, так долго сдерживаемого им пронзило все его тело.
– Я обещал тебе, что никогда не причиню тебе боль и я сдержу слово.
Тишина.
– Ты прав, – вздохнула она. – Прости меня. Я пойду, куда ты пожелаешь.
– Хорошая девочка. И как ты мне однажды сказала, "я постараюсь сделать тебя счастливой", ты так сама сказала.
Глава 29
Крики боли с призывами о милосердии вывели Колдо из дремоты. Он сел, порезы вперемешку с кровавыми пятнами привлекли его внимание. Слева от него усердствовали Тэйн, Бьорн и Ксерксес, выколачивая информацию из трех демонов, прикованных цепью к стене. В воздухе витал смрад, отдающий гнилью и испорченной кровью.
Он испытал приступ разочарования, даже вернее сказать возмущения. Он столетия потратил строя, защищая и украшая этот дом. Единственное место, где он мог абсолютно расслабиться и успокоиться. Роскошная тюрьма, в которую он собирался запереть ангела, оторвавшего ему крылья. Но этот план был разрушен в тот момент, как он принес сюда Захариила с его женщиной, следовательно..., так что винить в этом он может только себя.
Он поскреб скальп, с уже отросшей щетиной. Вероятнее всего, он так и останется лысым, подражая своему отцу.
– Что-нибудь узнали, – брякнул он, собственно никому не обращаясь.
Тэйн сделал паузу выдирая когти своей жертве, достаточную чтобы ответить:
– Приказы им отдавал Могущественный демон Непрощения.
Непрощение. Сущий ужас. Колдо никогда не доводилось с ним сражаться – он пытался и не единожды. Демон доставлял больше неприятностей, чем любой его вида вместе взятые.
– И эти приказы были?
– Мы все еще работаем над этой частью.
Колдо окинул внимательным взглядом демонов. Они были более мелкие, чем те, которыми были одержимы люди, но от этого не менее опасные, они корчились, от ран и кровопотери, сгорбившись, пытаясь хоть как-то вздохнуть, даже плакали. Если бы здесь присутствовали люди, они давно уже прониклись бы жалостью к этим несчастным существам. Возможно начали бы умолять их помиловать. Колдо не испытывал подобного сочувствия. Разве он мог? Он знал на что способны эти существа, сколько всего они натворили, и это не имело бы конца и края, если их освободить.
Поверить, что демон мог исправиться являлось непростительной ошибкой.
Ноги Колдо дрожали, когда он поднялся. Дрожь усилилась, когда он направился к Тэйну, сидевшему на табурете перед демоном, и похлопал его по плечу, стараясь не задевать его крыльев.
Воин с мягкими вьющимися волосами и сердитыми небесного цвета глазами, обернулся и нахмурился.
– Хочешь чтобы мы убрались?
В его голосе чувствовалось раздражение, и Колдо понимал, что Тэйн сопротивлялся желанию упрекнуть его, что тот прикоснулся к нему без разрешения.
– Нет, я хочу, чтобы ты отпустил демона живым.
Тэйн вскочил на ноги, табурет рухнул позади него. Его ребята сделали тоже самое окружив в течение секунды его со всех сторон. Они сформировали стену мускулов, определенную систему взаимовыручки, которую вряд ли когда-нибудь кому-нибудь удаться разрушить.
– Наверно у тебя до сих пор жар, раз городишь подобную чушь. Они способны только владеть, насиловать и убивать.
Эти мужчины, поучали его, как маленького. Но в отличие от Захариила он не попытался установить с ними телепатическую связь с соратниками, чтобы переубедить их. Это являлось вторжением простым и понятным, и он не мог доверить этим людям настолько, чтобы прослушать только эти мысли, не заподозрив, что они не станут копаться в его мозгу, в его воспоминаниях.
Он проскочил между Тэйном и Бьорном и придушил демона, заставив мужчин взирать на него в удивлении. Один глаз у демона отсутствовал, по щеке сочилась кровь.
– Мне нужен только один демон из трех, в качестве посыльного.
Позади него Ангелы возмущенно зашипели. Но они не противились ему, и он по крайней мере был им за это благодарен.
– У меня сообщение для твоего повелителя. Ты согласен его доставить?
Демон тут же откликнулся:
– Да, да, конечно. С превеликим удовольствием
Определенно он лгал.
– Нет, нет. Я его доставлю, – откликнулся демон напротив него, – позвольте мне.
– Нет, мне, – перебил его третий, – Я сделаю все, что угодно.
Колдо внимательно посмотрел на того демона, которого удерживал.
– Я не верю тебе, и поэтому оставлю здесь часть тебя, чтобы ты за ней вернулся, когда выполнишь мое поручение и предоставишь доказательства, – с этими словами Колдо оторвал существу правую руку.
Раздался жуткий крик. И хлынула чёрная кровь.
Колдо швырнул конечность на пол. Поскольку демоны являются неимоверно жадными, они физически не могут допустить, чтобы то что когда-то принадлежало им осталось у кого-то еще.
– Я отнесу, – прозвучал задыхающийся ответ. – Отнесу и вернусь.
Правда или ложь? Другие ангелы могли легко определить это, но из-за своего отца Колдо этого не мог.
– Когда ты увидишь Непрощение, сообщи ему, что его трусливая затаенность не спасет его от нашего гнева.
Колдо снял с демона цепь.
В тот же миг он испарился пройдя сквозь стену повизгивая и радостно хохоча.
– И что теперь? – сердито уточнил Тэйн.
– Теперь, – ответил Колдо, – Я отправлюсь за ним к могущественному демону. Я оставил отметину на его духовном следе. – Он не хотел, чтобы демон знал об этой его способности и придумал отговорку о доказательствах. – Как только я обнаружу, где обосновался Непрощение со своей ордой, я смогу привести к нему Захариила. А вы прикончите тем временем этих двоих, поскольку они обладают информацией, которую им знать не следует.
Под протест демонов и одобрение воинов Колдо скрыл себя в воздушном кармане, понимая, что даже ангелы не способны ощутить его и отправился по следу, оставленному демоном. Он виднелся в виде скопления розовых искр. Смеси зловонного зеленого и черного, подобного нефти – где к жажде убийства примешивалось ощущение страха.
Демон удивил Колдо направившись сразу же, как и обещал, прямиком к могущественному демону. Сквозь горную породу и землю по извилистым тоннелям сквозь лаву и пепел, долины и холмы, обугливаясь и не придавая этому значения. Пепел стоял в воздухе, от чего было трудно дышать. Жутко высокая температура заставила его кожу основательно пропотеть. Крики мук доносились до него, в сопровождении мерзкого хохота.
Ангелом не разрешалось входить сюда. Ад был не их миром, на него не распространялась сфера их влияния и тут не действовали их правила. Только Колдо не был чистокровным ангелом. Его отец был... нет он не станет думать о том, что заставило его отца балансировать между небесами и адом. Тогда ему пришлось бы снова вспоминать свою мать.
Колдо заметил, что демон помчался по сделанному из костей мосту. Вместо воды под ним стекала кровь. Так много крови. С двух сторон этот мост пронзали шипы, заставляя корчиться каждого, кто оказался на нем. В конце него возвышался дворец мрака и мучения, сложенный только из человеческих черепов. Создавалось впечатление, что тысячи пустых глазниц взирают на него.
Когда он вошёл туда, волосы на его шее встали дыбом. Божество позволило бы Захариилу забраться сюда? Или Захариилу сперва придется пасть? Всякий раз, павший ангел, с которого срывали крылья беспомощной массой сваливался именно сюда. Если бы это случилось с Захариилом у него просто не было бы никаких шансов.
Возможно мне удастся покончить с этим здесь и сейчас. Не мудро одинокому воину тягаться с целой ордой, особенно, когда он до конца не оправился, но если был хотя бы шанс...
Колдо отыскал своего демона в тронной зале. Его взгляд скользил по ступеням вверх и остановился на гиганте, развалившемся на троне. Демон поклонился.
Это, наверное, и был Непрощение.
Кости его лица были увеличены, лоб казался широким и выпуклым. Его зубы являлись заостренными клыками, кожа казалась гладкой, бордового цвета. Остроконечные крылья были сложены за его спиной ниспадая к бедрам, расположившись так же на троне. На его коленях покоился тонкий гибкий хвост, он поигрывал пальцами с его металлическим шипом на конце.
– ...пообещал, что он вернет мою руку, если я предоставлю ему доказательства, что доставил вам сообщение.
– Пообещал?
– О, да. Вы дадите мне доказательства?
Непрощение подозвал жестом одного из своих подчиненных, скопившихся позади его трона – и тот казнил однорукого.
Зрители загоготали.
Непрощение поднял руку, призывая к тишине.
– День которого я так долго ждал наконец настал. Нам предстоит сражение.
Колдо осматривался, пытаясь уловить малейшую деталь. Только в одной этой комнате было не менее двух сотен демонов. И неизвестно сколько еще их находилось под командованием Непрощения. Нет ему не справится с этой ордой в одиночку. Не при таких условиях.
Весь зал был усеян колонами, к каждой спереди был прикован человеческий дух. Душа являлась тут материальной, а, следовательно, подчинялась материальным законам. Кровь сочилась из каждого из утративших сознание людей.
Он знал, что они были все еще живы, когда дух умирал, он словно увядал, отлетая, для того чтобы возродиться вновь через несколько дней, чтобы снова оказаться в ловушке этой изъеденной болью сферы.
Колдо сожалел, что ничем не может помочь им, это являлось одной из причин, по которой ангелам не следовало появляться здесь. Они желали помочь и не могли, и им приходилось жить с грузом этой вины. Колдо заставил себя оторвать взгляд от тел. Но тут же он мельком заметил... Этого не может быть... Он подошел к единственной колонне на возвышении.
Так и было.
Спутанные волосы Джамилы, свисали почти скрывая ее лицо. Она с головы до пят была покрыта синяками и ссадинами, крылья ее были вырваны, но она была жива, ее грудь вздымалась и опускалась. Но...
Она же умерла. Это не она? Или это какая-то уловка?
Ее глаза были закрыты, дыхание напоминало хрип. Смерть все еще поджидала ее, готовая в любой момент проникнуть сквозь ее кожу.
– Так, так, – Непрощение глубоко вздохнул, словно наслаждался чем-то сладким. Существо припало к его ногам. Все в зале затихли. – Я ощущаю тебя, ангел. Я знаю, что ты здесь.
Каждый солдат из орды демонов напрягся, готовясь к бою.
По привычке, Колдо почти воссоздал огненный меч. Он не мог знать его местоположение, но его красные глаза смотрели именно в его сторону, так словно ему было известно каждое его движение.
– Мы действительно убили ее, как тебе известно. И не единожды мы убивали эту женщину, но возвращали ей жизнь, прежде, чем это окажется слишком поздно.
Успокоиться. Его ответ указал бы Непрощению его истинное положение, хотя казалось, что он и без того его знал, но все равно это было бы серьезной ошибкой. Существо возможно могло ощущать его, но оно не должно было его видеть. Это было уловкой, если бы он появился, то и другие демоны увидели бы его.
– Ты ведь, Колдо, да?
Он плотно сжал губы, чтобы не позволить вырваться наружу сердитому ответу.
Непрощение сделал шаг навстречу и замер.
– Не нужно подтверждать. Я внимательно изучил всю армию Захариила. Для чего же еще по-твоему я наводнил Землю демонами? Кое-кто сражался, а кое-кто наблюдал, и возвращался с отчетами. Ты Колдо, единственный из них способен к мгновенной телепортации. И единственный, кто мог последовать за демоном в ад.
Колдо скрипнул зубами.
– О, да, я прекрасно изучил тебя, и был абсолютно уверен, что ты непременно окажешься здесь, в надежде отыскать ответы. Признаться, я рад, что оказался прав. – Непрощение шагнул к другому демону, стоящему за его троном. – Приведите ее.
Довольные шаги удалялись, жуткая тишина повисла в воздухе. И когда демон вернулся, он тащил позади себя, сопротивляющегося ангела.
Ангела Колдо. Того самого, которого он разыскивал... того, которого жаждал убить больше собственной жизни. Шок и ярость его отравили кровь.
– Ах, мой полагаю небольшой радушный подарок не остался незамеченным. Ты ведь пытался отыскать ее? – спросил Непрощение.
Колдо сжал в кулаки руки. Она была точно такой, как он ее запомнил. Чертовски красивой, и столь же невинной и милой, какой только могла быть женщина, и все же под всей этой мишурой скрывалось одно из самых темных сердец. Ее волосы были столь же длинными и темными, как и его, только в ее вплетались еще золотистые пряди. Ее глаза... такого прелестного оттенка лаванды. Россыпь золотистых веснушек поверх ее носа являлся единственным недостатком ее кожи нежного сливочного оттенка.
Да, его мать являлась безусловно прекрасной.
Ему так хотелось подойти, схватить ее и исчезнуть. Но она была прикована к демону, следовательно, ему придется унести их обоих. Демон мог прикончить её по пути домой. И Колдо бы не смог помешать.
– Я заключу с тобою сделку, – вкрадчиво произнес Непрощение. – Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу, а я верну тебе обоих ангелов женского пола. Эту и Джамилу. Если ты вздумаешь обмануть меня, то я убью их обоих и позабочусь о том, чтобы никто не смог их возвратить.
