Текст книги "Раб любви (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Сделай это, Тристан. Сделайте это сейчас.

Он опустил ее, еле сдерживая свое желание, и раздвинул ее ноги. Со стоном он поднялся, входя возбужденной плотью в нее и ломая барьер ее невинности. Она напряглась лишь на мгновение, затем слилась с ним. Чтобы Джулия могла привыкнуть к его вторжению, Тристан ненадолго замер.

На секунду он почувствовал ее, не только ее тело, но и эмоции. Он чувствовал ее голод, ее трепет. Ее желание. Они словно срослись, две половинки, объединившиеся в целое.

– Ты в порядке? – спросил он; на его лбу выступили бисеринки пота.

– Я такая, какой должна быть. Я часть тебя.

Его плотно сжатые губы говорили о том, насколько он сдерживался.

– Ты можешь принять больше?

– Я приму все, что ты мне дашь.

Он надавил чуть сильнее. Джулия  выгнулась. Тогда Тристан вошел полностью. Она ахнула.

«Совершенство», – подумал он. Он начал двигаться, глубоко, глубже, подняв ее, потянув ее вниз, как он делал пальцами. Его ритм стал  ускоряться. Быстрее. Быстрее. Быстрее! Он брал ее жадно, почти грубо, погружаясь в нее так, как ему снилось все эти ночи. Он не мог контролировать свою реакцию на нее; он отчаянно хотел ее. Она обнажила его истинную сущность, поглотила его. Из его горла вырвался стон, когда Джулия подвинула бедра, принимая его под другим углом.

– Сделай так еще раз. Сделай так снова.

– Вот так?

Она сделала это снова. Тристан прикусил ее нижнюю губу зубами.

– Именно так.

Джулия   распутно ухмыльнулась, но ее  улыбка быстро утонула в стоне удовольствия. Его ширина растягивала ее, но ощущение наполненности затмевало любой дискомфорт. Сейчас он был частью ее, глубокой и твердой, они были одним целым. И осознание этого действовало сильней любых лекарств. Она мечтала об этом моменте, мечтала быть с ним, но ее мечты меркли по сравнению с реальностью.

Ладонь Тристана опустилась между их телами; найдя клитор, он надавил на него. Эти  мастерские манипуляции заставили Джулию забыть о каком бы то ни было оставшемся дискомфорте.

–  Скажи мне, что ты чувствуешь,–  хрипло попросил он. – Скажи, когда тебе нравится, что я делаю.

Тристан  ускорился, сильнее скользя  внутрь и наружу, продолжая  натиск кончиками пальцев.

Мне нравится...  Нравится…

Ее бедра двигались вместе с ним, то выгибаясь, когда он отступал, то останавливаясь, когда он входил в нее. Она не могла думать – лишь двигаться навстречу еще большему наслаждению. О, боже, она больше никогда не откажет себе в этом.

– Скажи, – выдохнул он. Тристан увеличил свой ритм. – Тебе нравится?

Она открыла было рот, чтобы объяснить, что она на седьмом небе от счастья и удовольствия, но стон вырвался из ее горла, в то время как она достигла следующего оргазме. Она плавилась от этих ощущений, будто закручивающих ее, и все быстрее, быстрее.

 Чувствуя, как внутренние стенки Джулии сжимают его член, Тристан достиг оргазма.  Мужской, сильный, звериный рев удовольствия вырвался из  его горла, прежде чем он рухнул в кресло, увлекая Джулию вместе с собой. Они были истощены.

Когда он наконец смог вдохнуть побольше воздуха, он прошептал в шелковистые волосы Джулии:

– Ну, мой маленький дракончик, я думаю, тебе понравилось.

     Глава 22

Поклонившись хозяину, немедленно сделай это еще раз.

Вечерние смутные тени струились по бархатным шторам и простыням. Шторм прошел, но свежий аромат еще витал в комнате. Всего час назад Тристан уложил Джулию в постель, на кружевную простынь; они были в своем собственном раю. Тристан разжег камин, и сейчас раскаленные угли пылали, время от времени издавая убаюкивающие потрескивания.

"Я сумею защитить то, что принадлежит мне", – подумал Тристан.

Всеми правдами и неправдами он не позволит Зирре, или любой другой женщине, украсть его шкатулку; и не позволит, чтобы Джулия пострадала от таких попыток. Нет, он не позволит. Скорее они умрут

"Я смогу защитить то, что принадлежит мне", – снова подумал Тристан. Зирра уже доказала, что не сможет вернуть его. Она не так сильна, чтобы причинить вред Джулии – только ее имуществу. И все же...

Осознав, что его мышцы напряженны и готовы к бою, Тристан вынудил себя расслабиться. Он повернулся на бок и обнял Джулию, прижавшись к ее теплому, сонному телу. Он глубоко вдохнул ее аромат, и его глаза сами собой закрылись. Он улыбнулся. Тристан заставил своего дракона напряженно потрудиться в течение нескольких часов, познакомив Джулию с множеством способов заниматься любовью: под ним, на нем, стоя. Еще никогда он не получал такого наслаждения.

И с другими его гуан рэн он испытывал сексуальное освобождение, но он оставался неудовлетворенным все равно. Всегда неудовлетворенным, будто внутри него что-то отсутствовало. А с Джулией он достиг кульминации блаженства. Она заставила его почувствовать свободным, подарила мерцание освобождения. Считала ли она до сих пор себя недостойной? Он ублажал стольких женщин, но еще никогда в его руках не было такого сгустка чувственности. Ни одна из женщин никогда не отдавала ем себя полностью, забыв про все запреты. До Джулии секс был лишь монотонной игрой, в которую ему надоело играть. С ней же было больше, чем простое удовольствие.

Он не достоин Джулии.

Он был утомлен плотскими играми, но опыт с Джулией был более реальным, новым, чем его первый опыт столетия назад. Кончиками пальцев Тристан провел по ее бедру, затем опустился ниже. Тот факт, что он был первый у Джулии, наполнял его собственнической гордостью, которую он не мог объяснить.

"Но я не полюблю ее", – помрачнел он. Он не позволит, что заклятие раба любви было снято, потому что не хотел возвращаться в Империю один. Все довольно просто: он не хотел потерять женщину, которую держит в руках. Тристан издал язвительный смешок. Как иронично! Он предпочел провести вечность в качестве раба любви, только чтобы остаться с этой женщиной немного дольше – короткую вспышку времени.

– Моя, – пробормотал он, сильнее прижимая к себе Джулию.

Словно вой банши*, прозвенел дверной звонок.

*Банши – фигура ирландского фольклора, женщина, которая, согласно поверьям, является возле дома обречённого на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок.

Джулия разлепила веки и посмотрела на часы: полпервого дня. Время обеда. Она была слишком удовлетворенной, чтобы хотеть есть. Или даже думать об этом. Но в дверь снова позвонили, и она потянулась в кровати. Вздрагивая из-за болезненных ощущений, она выровняла дыхание и убрала волосы с лица.

Рядом пошевелился Тристан, требуя ее внимания. Мягкая улыбка расцвела на ее губах. Темные волосы находились в беспорядке, обрамляя его лицо. Длинные ресницы отбрасывали тени на щеки, розовая шелковая простынь закрывала только нижнюю часть его тела. Еще никогда он не выглядел таким привлекательным.

Сонливо и довольно вздохнув, Джулия поцеловала Тристана в гладкую щеку. Он был намного больше того, что она всегда хотела для себя, но сейчас она поняла, что меньшее никогда не будет ей достаточно. До конца своих дней она будет сравнивать с Тристаном любого мужчину, с которым сведет ее судьба. Никто не сможет быть наравне с ним.

"Я занималась любовью с этим мужчиной, – подумала она, – тонула в его аромате, что все еще был на ее коже". Чувство гармонии разлилось внутри, то чувство, которое, как она думала, уже наполняло ее, что-то вроде удовлетворения от жизни, принятие. Она обманывала себя, убеждала, что ее жизнь и так прекрасна. А теперь Джулия знала правду. Настоящее удовлетворение охватывало ее только в руках Тристана. С ним она чувствовала себя живой, полноценной, желанной.

А Зирра в любой момент может попытаться вернуть его.

Улыбка Джулии увяла. Как она могла защитить его от женщины, которую даже не может увидеть? Женщины, которая живет в другом мире, другом времени? Она не знала. Все, что она могла сделать, – продолжать прятать шкатулку Тристана и держаться к нему как можно ближе.

В дверь опять позвонили.

– Если это тщедушный Питер, – прозвучал глухой голос Тристана, будто он накрыл рот ладонью, – мне придется убить его. Медленно и болезненно.

– Только если я не убью его быстрее, – пробормотала она. Ее груди уже покалывала, нуждалась в прикосновениях Тристана. Он хорошо "натренировал" ее тело, и сейчас она пристрастилась к занятиям любовью с ним – во всех позах, нежно или жестко.

На этот раз в дверь забарабанили.

– Кто бы это ни был, он не уходит, – мрачно произнесла Джулия.

– Моя шкатулка все еще в безопасности?

– Да. Я не перекладывала ее.

Тристан принял сидячее положение и со свистом смахнул одеяло.

– Оставайся здесь, – сказал он, останавливая на ней задумчивый взгляд. – Я нейтрализую врага.

Тристан поднялся с кровати и направился в ванную.

– Тристан! – позвала Джулия, все еще оставаясь на кровати и совершенно не волнуясь, что все ее тело полностью открыто для его взгляда. Она чувствовала себя могущественной и любимой.

Не раздумывая, он повернулся. Еще раз внимательно осмотрел ее. Желание загорелось в его глазах, из-за чего лавандовое мерцание превратилось в два сияющих редких драгоценных камня.

– Да.

– Оденься, прежде чем открыть дверь, ладно?

Он улыбнулся ей, заставляя расплавиться на месте.

– Для тебя – все, что угодно.

Повернувшись, Тристан вышел из комнаты. Все это время Джулия любовалась его крепкой голой задницей. Рот наполнился слюной. Нежно улыбаясь, она встала и собрала разбросанную одежду и наспех оделась. "Я отлично удовлетворенная женщина!" Она хотела петь и танцевать от радости! Когда она надела помятые джинсы и футболку, босиком пошла к входной двери. До нее донеслись голоса, мужской и женский, когда она еще не увидела говоривших. На Тристане были только серые спортивные штаны – хотя самые главные его части тела прикрыты. Он сцепил руки за спиной, ноги расставил на ширине плеч – он принял боевую стойку.

– Впусти меня! – потребовала женщина.

– Нет, – прорычал Тристан жестко.

Узнав женский голос, Джулия округлила глаза.

– Фейс, – произнесла она, подходя к Тристану. – Что-то случилось?

– Да, что-то случилось, – сказала ее сестра, сузив глаза. – Этот варвар не пускает меня в дом!

Тристан робко посмотрел на Джулию.

– Я еще с тобой не закончил, маленький дракончик, и не хочу никаких гостей.

Она опять округлила глаза – хотя и хотела утонуть в его объятиях – и обошла его, чтобы подать руку сестре.

– Заходи. Я поставлю кофе вариться.

Они не обратили внимания на сердитое лицо Тристана и направились в кухню. Он пошел следом. Через пару минут Джулия сварила кофе, и корично-кофейный аромат заполнил комнату.

– Что случилось с твоим домом? – спросила Фейс. – Тут в стенах дыры.

– У меня ремонт. – Джулия не раздумывала. Сев рядом с сестрой, она посмотрела на Тристана, который облокотился о барную стойки и сцепил руки на груди. Джулия повернулась к сестре; та смотрела на них со смешинкой в глазах.

– Что? – спросила Джулия.

– Клевые засосы, – ответила Фейс.

– О... О-о-о... – Джулия дотронулась пальцами до шеи, затем очень чопорно, очень тщательно произнесла: – Спасибо. Мне они тоже нравятся.

Улыбка Фейс расплылась на пол-лица.

– Клянусь, ты вся светишься, – сказала она с озорной усмешкой. – Итак... Чем вы занимались? Помимо ремонта?

– Именно тем, о чем ты думаешь, – произнес Тристан. Джулия посмотрела на его. Все эти мускулы и потрясающая загорелая кожа были только для нее.

– Тебе не холодно без майки?

– Неа. – Усмехаясь, он закинул руки за голову. – Не холодно. Мне внезапно стало жарко.

"Мне тоже", – подумала Джулия и сделала мысленный шаг к нему.

– Боже, спаси меня от сексуально возбужденных взрослых, – пробормотала Фейс с тоской.

Джулии едва ли удавалось переключить внимание от любовника. "У меня совсем не получается", – подумала она. С сожалением и огромным усилием она сдержала свои порывы и посмотрела на сестру.

– Забыла спросить, почему ты здесь?

Фейс заправила темные волосы за уши.

– Я заехала узнать, как прошло свидание, но теперь я все увидела.

Говоря о свидании...

– Ты закончила свои лабораторные? – спросила Джулия.

– Конечно. – Зная, что ее раскусили, Фейс начала разглядывать свои ногти и притворно зевнула. – Закончила как раз пару часов назад. Всю ночь работала.

Тристан вздохнул.

– Если ты собираешься остаться, Фейс, – сказал он, встревая в разговор, – самое меньшее, что ты можешь сделать, – приготовить нам что-нибудь.

– Ни за что, – ответила она.

– Я приготовлю. – Джулия налила в три кружки кофе, затем дала одну сестру, другую – Тристану. Закрыв глаза, она сделала глоток из своей чашки – идеально. Быстро выпила. – Знаю, что время обеда, но я приготовлю завтрак.

– Звучит прекрасно! – сказали одновременно Тристан и Фейс.

Джулия порылась в холодильнике.

– У нас есть яйца и бекон, но нет сосисок.

– Я больше так не могу! – сказала Фейс. – Я умираю с голода!

– Я тоже.

Но никто из них не предложил помочь. Возможно, это к лучшему. Фейс не знала, как даже воду вскипятить, а если Тристан готовил так же, как и варил кофе... Джулия вздрогнула. Напевая под нос, она быстро пожарила бекон, дюжину яиц, затем несколько кусочков хлеба и намазала их джемом.

– пахнет вкусно, – сказала Фейс, представляя гору еды под аккомпанемент голодного ворчания желудка.

– Твоя следующая, – сказала Джулия, подавая Тристану тарелку. – Если я сначала не накормлю Тристана, он, наверное, меня съест. – Как только эти слова сорвались с губ, она застыла. Сглотнула. Вспомнила. – Э-м-м... Я имела в виду...

– Не надо поправлять себя, Джулия, – сказал он со смешинкой в глазах. Он дотронулся до ее руки, давая понять, что чувствует; и на мгновение они смотрели друг на друга.

"Когда она рядом, я могу думать только об играх в постели", – подумал Тристан. Прямо сейчас, хотя только недавно они занимались любовью – несколько раз, – он хотел сорвать одежду с ее прекрасного тела.

– Позже, – прошептала она, будто зная, о чем он думал.

– Не позже. Сейчас. – Он взял руками яичницу и поднес ко рту. Пока жевал, смотрел на нее. Она хотела его. И каждый знал, о чем они думали. Он подмигнул ей, чувственно похлопал ресницами и сказал: – Ты была права. Я хочу съесть тебя.

Сердце в ее груди лихорадочно забилось. "Я распутница".

– Извини, Фейс, – сказала Джулия, не смотря на сестру, – я хочу попросить тебя уйти.

Спустя несколько прекрасных часов Джулия приткнулась к Тристану; их кожа была липкой от клубничного джема.

– У меня еще никогда не было такого завтрака, – пробормотала она с удовлетворенной улыбкой.

– И у меня. – Он улыбнулся. Каждый момент с этой женщиной дарил новые ощущения. – Каждый прием пищи теперь не будет идти в никакое сравнение с нашим буфетом похоти.

– Наверное, нам нужно принять душ. – Джулия провела пальчиком по его животу. – Ты весь в джеме.

– Во-первых... – Внезапно став серьезным, он повернул ее на спину и устроился сверху, сцепив ее руки за головой. Ладонь к ладони. – Я хочу тебя кое о чем спросить.

Его растущая эрекция упиралась в то место, где он больше всего любил быть. Конечно, и она любила, когда он там. Пламя мерцало в его глазах, и она сексуально замурчала:

– Спрашивай, что хочешь.

– Что ты чувствуешь ко мне?

Секунда за секундой жар сменялся холодом. Она замерла. Отвернулась.

– Я забочусь о тебе. – Она заколебалась. – Ты знаешь это.

– Да, знаю. – Но он хотел большего от нее. Тристан не мог дать ей торжественное заявление собственной любви, но он хотел, чтобы она это сказала. Возможно, это было в какой-то степени эгоистично. Однако он не мог контролировать свою потребность в ее любви. Тристан лизнул ее ключицу. – Я тоже забочусь о тебе.

– Я... Спасибо.

– Ты любишь меня?

– А ты любишь меня? – ответила она вопросом на вопрос.

Он хотел ответ, но решил показать, что он чувствует своим телом. Кончиками пальцев Тристан провел между ее бедер.

– Ты совершенство.

– И ты, – выдохнула она.

Он поцеловал ее везде, не обделяя вниманием ни одну часть ее тела. Он заставил ее извиваться, кричать, а когда вошел в нее, оба застонали. Только после того как она два раза кончила, он позволил кончить себе.

Спустя какое-то время, он перевернулся на спину и уставился в потолок, держа Джулию в объятиях.

– Я... Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня. – С нежностью, плескавшейся в ее глазах, Джулия погладила его щеку. – Мы помогли друг другу, Тристан.

– Да, но я не думаю, что ты когда-нибудь узнаешь, что ты дала мне. Часть моей души. Мою честь.

– Ты дал мне уверенность в себе и новые ощущения. Ты перевернул мою скучную жизнь и дал взамен новую, прекрасную.

Он помолчал.

– Но мы не можем дать друг другу семейную жизнь и детей, да?

– Да, – грустно ответила она. – Но мне тебя достаточно.

Ее слова тронули его душу, и он нежно ее поцеловал.

– Однажды, когда я был ребенком, я мечтал об этом. Как моя жена обнимает меня каждую ночь и становится больше в период беременности. Как я буду учить своего сына навыкам владения мечом. Как моя дочь будет улыбаться мне, позволяя целовать там, где болит, чтобы все поскорее зажило.

– Я мечтала о том же, – ответила Джулия. – О семье, о доме.

– Я очень хочу дать тебе все это, маленький дракончик.

Джулия закрыла глаза от удовольствия, что он сказал это. Смешанные эмоции резали глубже, чем любой нож, умудряясь стереть боль.

– И я очень хочу дать все это тебе.

– Что за парочка из нас получится? – сказал он со вздохом.

"Смени тему, смени тему, – кричал ее внутренний голос, – пока ты не сломаешься и заплачешь".

– Расскажи мне о женщинах на своей планете. Какие они?

Тристан уткнулся носом ей в шею, прежде чем ответить.

– А если я не стану говорить?

– Ты узнаешь о моем карате-приеме, который не забудешь.

– Ну, раз так... Расскажу.... – он убрал руки, и и Джулия неодобрительно застонала, – только после того, как ты мне продемонстрируешь свое карате. Мое любопытство надо удовлетворить.

– Хорошо.

Она перекатилась через кровать и встала на ноги. Когда Джулия хотела взять одежду, Тристан цыкнул:

– Неа, Джулия. Я уверен, что показывать приему карате лучше без одежды, чтобы лучше рассмотреть все телодвижения.

– Ты уверен?

– О да.

Озорно ухмыльнувшись, он сказал:

– Честное слово.

– Знаешь, сейчас твое честное слово под сомнением.

Собравшись с духом, она подошла к кровати. Он смотрел на нее, будто не в силах отвести взгляд.

"Я красивая, – сказала Джулия себе, вспоминая мантру, которой Тристан учил ее. – Даже голая и в клубничном джеме". Возможно, худых, как палок, женщин считали тощими и вызывающими жалость на его планете. Джулия улыбнулась своим мыслям.

– Ты готов? – спросила она.

– Я готов с того момента, как впервые появился здесь. – Он положил руки под голову. – Можешь начинать.

Боже, помоги. Пока она не разнервничалась, Джулия сделала несколько движений, которые видела по телевизору: высокий удар, выпад руками. Она даже изобразила разбивание деревянной дощечки. Тристан не смеялся. А когда она закончила, прорычал:

– Давай, попробуй это на мне!

И она попробовала.

Позже она опять прижималась к нему.

– Полагаю, ты должен мне подробно рассказать о женщинах на своей планете.

Его глубокий, хриплый смех наполнил комнату, но потом все веселье увяло. Внутренняя печаль овладела им, печать по тому, что он потерял, или по тому, что больше никогда не будет иметь.

– Лучше объясни мне, что именно ты хочешь услышать, чтобы я не наскучил тебе подробным описанием ненужных деталей.

– Все женщины такие же красивые, как Зирра?

– Зирра не красавица. Она уродина. Но многие женщины не похожи на нее. Они все разные: размер, форма, цвет волос, характер...

– А что насчет самой Империи? Ты говорил о магии, но не о политической системе.

– Смертными правит Великий Повелитель, а Великий Священник – Друиннами. Они отделены от людей. И есть Элита – солдаты и служащие люди. Я с радостью служил Великому Повелителю, потому что он был мудрым и справедливым правителем.

– Так ты был солдатом?

– Я был солдатом из Элиты.

– А ты, мой солдат из Элиты, участвовал во многих сражениях?

– Да. какое-то время смертные и Друинны постоянно воевали. Затем оба правителя заключили мирный договор: смертные не разрушали источники силы Друиннов, Кристалл Ки-эн-Тра, а Друинны не применяли магию на смертных. Однако многие, и смертные, и волшебники, были против такого договора. Все хотели, чтобы их раса правила другой. Когда я исчез, поднялось восстание.

– Интересно, оно когда-нибудь завершится? И если да, то кто победит? – спросила Джулия. – Восстание королей.

– У Друиннов много магических возможностей, а смертные превосходят их количественно. Вместе они смогут победить всех, но не смогли помириться между собой.

– А у мятежников есть магическое оружие?

– Нет. Они просто больше всех были подготовлены. И мир быстро лишился жизни. постоянная война между расами разрушила города, множество людей погибло. – Тристан удобнее обнял Джулию. – Мир, который когда-то процветал, быстро сдался; различные классы ослабли, а мятежники стали сильнее.

– Сочувствую. – Тристан мягко провел рукой по ее бедру.

– До моего проклятия мой Великий Повелитель послал меня на борьбу с мятежниками.

– Так ты общался со своим врагом, когда был с Зиррой, да?

– В то время мы не были врагами. Наши повелители только что заключили мирный договор. И кроме того, я всегда считал женщину женщину.

– И поэтому она не могла причинить боль или подчинить тебя себе, несмотря на происхождение, – закончила Джулия за него. Он кивнул. – Хочешь узнать, что случилось с Империей с того момента, как ты исчез?

– Да. Хочу. Империя все еще мой дом.

Повисла тишина. Джулия подождала минуту, позволяя Тристану собраться с мыслями до того, как она снова заговорит.

– Когда-нибудь у тебя может появиться шанс вернуться обратно, без помощи Зирры, и завершить то, что приказал тебе твой король.

– Нет, – все, что он ответил.

– Может, мы найдем способ, – настаивала она, желая снова оказаться в Империи, на ее собственных условиях, пройтись по белой траве, почувствовать ароматный бриз, увидеть Тристана на его земле и позволить ему завершить начатое. – Если мы найдем способ, я могу отправиться с тобой.

– Нет. – У него потемнело лицо, мускулы напряглись; он покачал головой. – Я никогда не вернусь, Джулия, из-за моего проклятия. Больше не хочу говорить на эту тему.

– Ты можешь вернуться, если проклятие спадет?

Он поколебался, но все же ответил, хотя и не охотно:

– Да.

– Тристан...

– Хватит, – сказал он. Он выбрал быть подальше от дома, потому что... Почему? Он боялся Зирры? Джулия вздохнула. Если бы он только позволил себе полюбить и открыть ей свое сердце, заклятие спадет, и он никогда больше не встретиться с Зиррой. Так просто. Так легко. "Просто полюби меня", – мысленно взмолилась Джулия. Из-за своего упрямства, касающегося чувств, он забыл о жизни, о которой мечтал.

– Теперь ты готов принять душ? – спросила она Тристана, не зная, что еще можно сказать.

– Нет. Я готов принять душ вдвоем.