Текст книги "Сердце Дракона (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– У меня есть друзья, – сказала она. – Семья. Они никогда не успокоятся, пока не найдут меня. Если ты мне хоть как-то навредишь, то испытаешь их гнев на себе.

Наступил момент заминки, затем:

– А что, если я тебе не наврежу? – еле слышно спросил он, что она едва его расслышала. – Что, если я предложу тебе только удовольствие?

Если бы его мозолистые ладони не поглаживали ее плечо, то она могла бы испугаться его слов. Теперь же она испытывала странный восторг. Каждая фантазия, которая когда-либо придуманная пронеслась в ее голове. Щеки запылали. «Что, если я предложу тебе только удовольствие?» Она не ответила ему. Не смогла.

Он ответил за нее:

– Чтобы я тебе не предлагал, ты или кто-то другой, никак не сможете мне помешать это сделать. – Его голос твердел, теряя чувственные нотки. – Ты в моем доме, в моих личных апартаментах. И я буду делать все, что захочу. Не зависимо оттого, что ты скажешь.

После такого жуткого предупреждения, звенящего в ее ушах, она воздержалась от комментариев и стала вспоминать, чему обучалась на тренировках по самообороне. Она внутренне скандировала: Солнечное сплетение, голень, нос, пах. Атакуй. Она врезала его локтем в солнечное сплетение, потом саданула ногой по голени, развернулась и вмазала кулаком по его холодному, бесстрастному лицу. Пальцы столкнулись с щекой вместо носа, и она вскрикнула от боли.

Он даже не дрогнул. Да что уж, он даже не потрудился схватить ее за запястье, чтобы помешать сделать это еще разок.

Да, так она и поступила.

Она треснула его другой рукой. При повторном ударе первый случай повторился. Пульсирующая боль в руке стала развлечением для него. «Нет, не развлечением», поняла она. Синева его глаз слишком холодна, чтобы содержать хоть какие-то намеки на эмоции.

Он выгнул бровь.

– Борясь со мной, ты причиняешь вред только себе.

Ее недоверчивый взгляд схлестнулся с его. После всего того, что она пережила за последние два дня, характер Грейс испортился окончательно и извергался в полную силу.

– Да что же ты такое? – Она быстро выкинула колено вперед, попадая ему прямо промеж ног. В пах. В самое «яблочко». Последний раздел ее подготовки.

Хриплое дыхание сорвалось с его губ, он сгорбился зажмурившись.

Она снова помчалась к двери и стала царапать шов.

– Открывайся, черт бы тебя побрал, – заклинала она двери. – Ну, пожалуйста, просто откройтесь.

– Не ожидал, что на ты такое способна, – сказал Дарий, напряженным голосом. – Но я, больше не совершу подобной ошибки.

Она не слышала, его передвижений, но внезапно, он оказался рядом, обхватив ее руками, она почувствовала горячее дыхание на шее. На этот раз она не пыталась бороться с ним. Какая от этого польза, если она это сделает? Он уже доказал, что не чувствителен к физической боли.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Просто отпусти меня.

В ее ушах гулко колотились удары сердца. «От страха», уверяла она себя, а не от чувственной силы его тела, так близко прижимавшегося к ней.

– Я не могу.

– Нет, можешь, – она обернулась к нему и толкнула. Толчок хоть и был хиловат, но все же, заставил его отступить назад. Он утянул ее за собой и когда они вместе повалились, через скрученные ею в канат покрывала, и перевернулся с ней, навалившись сверху.

Она на автомате старалась оттолкнуть его подальше от себя. Но ее пальцы скользнули под его рубашку, в результате чего разошелся ворот. Два медальона, которые он носил, свободно выпали, а один из них навис прямо перед ее носом. Она ахнула. Который из них принадлежал Алексу? Тот, с горящими глазами?

«Какая разница?» Подумала она тогда. Она пришла сюда с медальоном, и уйдет отсюда с одним из них.

Решительность отдавалась глухим стуком, как барабан в груди. Чтобы отвлечь его, она закричала изо всех сил. Она молотила ногами, обхватив руками за шею, как если бы желала его задушить. Она торопливо пыталась расстегнуть одну из застежек и когда почувствовала, что удалось, резко опустила руки и запихнула цепочку себе в карман. Она снова пронзительно закричала, чтобы скрыть свое удовлетворение.

– Успокойся, – сказал он, его черты исказились.

– Укуси меня! – завопила она.

Когда она успокоилась, он сказал:

– Я очень расстроюсь, если ты повредишь мои уши.

Расстроиться? Он будет сильно расстроен. Не будет в бешенстве или ярости? Просто слегка расстроится. Каким-то образом, этот человек, казался еще более пугающим, чем, если бы он был в неуправляемой ярости. С глубоким дрожащим дыханием, она расслабилась на полу. В конце концов, у нее получилось сделать задуманное, а борьба с ним, ни к чему не приведет, кроме того, что их тела будут тесно прижаты друг к другу.

Его брови взлетели, и он моргнул, отражая потрясение от ее легкой уступчивости.

– Так легко? – спросил он подозрительно.

– Я понимаю, когда я проигрываю.

Дарий воспользовался ее неподвижностью и полностью перенес на нее свой вес. Он обхватил ее запястья и поднял их над ее головой. Очевидно, ему это нравилось, т.к. он проделывал это уже в третий раз, заставлять ее выгибаться, чтобы ее грудь оказались перед его глазами.

– Так, ты хочешь, чтобы я укусил тебя? – спросил он серьезно.

Какой-то момент она испытывала замешательство. Затем до нее доперло, что он имел в виду. «О, мой Бог. Она же сама сказала ему укусить ее». Что-то темное и горячее скручивалось у нее в животе, какие-то у нее совсем уж не деловые чувства к этому мужчине. Образы, как его белые зубы, касаются ее тела и слегка покусывают ее, заполнили ее воображение. Это эротично и сексуально, кроме того...

Если бы он был вампиром, то она просто предложила себя в роли его следующей закуски.

– Я не имела в виду буквально, – удалось пискнуть ей. – Это просто фигура речи такая. – С едва заметной паузой она добавила: – Пожалуйста, слезь с меня.

От него так хорошо пахло, так по-мужски, как солнце, земля и море, и она глубоко вдыхала этот запах, как будто это было ключом к ее выживанию. Он был за пределами опасности.

– Пожалуйста, – снова взмолилась она.

– А мне очень даже нравится, где я.

Эти слова эхом отозвались в ее душе, а тело с ясностью ответило: «мне тоже нравится, где ты». Она прикусила нижнюю губу. Как он это сделал? Как он заставил ее чувствовать себя так странно плененной и очарованной, и в тоже время, внушающий страх? Он вполне может быть кровососущим вампиром. Он был настолько сексуален, что у нее просто слюнки текли. Ее тело напряглось и стало болеть в таких местах, которые она думала, зачахли от неиспользования. Делая ее страстно желающей, фантазирующей и голодной.

«Возьми себя в руки, Грейс. Только идиотка может испытывать вожделение к мужчине сомнительного происхождения и еще более сомнительных действий».

Что ему нужно от нее? Она изучала его лицо, но не находила никакого намека на его намерения. Оно было абсолютно пустым. Ее взгляд исследовал его дальше, заметила шрам, который рассекал щеку, поднимался выше и пересекал его темную бровь. Его лицо было так близко, что она обратила внимание на кривизну его носа, как будто, его постоянно ломали.

Он был мрачно соблазнителен. «Опасен», повторили ее разум.

«Вот именно», созналась она укоризненно. «Вот почему меня так влечет к нему. Я подсела, как наркоман, на опасность».

– Что ты сотворила со своими руками, женщина? – вдруг потребовал он. Его лицо больше не было пустым, на нем отражалась ярость, слишком пугающая.

– Е-если я отвечу, – сказала она, заикаясь в это суровое лицо, – ты позволишь мне уйти?

Хитро сощурившись, он поднес одну из ее ладоней ко рту. Горячие губы обжигали ее плоть, а кончик языка зализывал, лаская ранки. По ее руке пронеся электрический разряд, и она чуть не взорвалась в оргазме.

– Почему ты это делаешь? – спросила она, задыхаясь, постанывая. Независимо от причины, его действия наводили на мысли, такие привлекательные и сладкие, она задыхалась от восхищения.

– Перестань, – но, даже произнося это, она молилась, чтобы он не внял ее просьбе. Ее кожа запылала, нервные окончания потрескивали чувствительностью. Ее затопило дурманящее томление. И, Боже, помоги, ведь она хотела, чтобы его язык проследовал дальше, исследуя как можно больше обширной территории.

– Моя слюна исцелит тебя, – сказал он, по-прежнему свирепым голосом. Но это был другой вид свирепости. Более напряженный, более жаркий, менее сердитый. – Что ты сделала со своими руками? – снова спросил он.

– Я карабкалась на стену.

Он сделал паузу. – Зачем ты это делала?

– Я пыталась сбежать

– Глупая, – пробормотал он. Его колено вклинилось между ее бедер, раздвигая их. Боль в животе усилилась, когда их ноги переплелись.

Он взял другую ее руку, его язык кружил вдоль мягких подушечек и впадинок, заставляя думать о совершенно невероятно эротических сценах. Его глаза мерцали от ледяной синевы до золотисто-коричневого, шелковистые волосы рассыпались по плечам и щекотали ее кожу.

Если бы он собирался обидеть ее или убить, то, конечно не стал бы так касаться ее. Конечно, не собирался...

Он засосал один из ее пальчиков. Она застонала и выдохнула его имя. Он стал кружить языком по ладони. В этот момент она застонала бессвязно и выгнулась так, что ее соски уперлись в его грудь, вызывая восхитительное трение.

– Так лучше? – хрипло спросил он.

Ее веки затрепетали и открылись. Выражение его лица было натянутым, он держал руки над ее взглядом. Ни одной ранки не осталось на здоровой розовой коже.

– Но... но... – замешательство затмило ее удовольствие. «Как это возможно? Как все это вообще возможно?» – Я не знаю, что сказать.

– Тогда ничего не говори.

Он мог оставить ее больной и с ушибами в наказание за попытку побега, но не сделал этого. Она не понимала этого мужчину.

– Спасибо, – сказала она тихо.

Он резко кивнул. – Не стоит благодарности.

– Ты позволишь мне сейчас подняться? – спросила она, с ужасом ожидая? его ответа.

– Нет, – он отпустил ее левую ладонь, но взял правую. Его пальцы продолжали ласкать каждый штрих, как будто он не мог разорвать контакт. – Теперь касательно твоего брата – что он собирался сделать с медальоном?

Она быстро попыталась придумать что-то, что сможет остановить поток противоречивых желаний, который буйствовал в ней. Также быстро решила не говорить ему всего. Она на подсознании понимала, что он терпит ее не для того чтобы просто продлить контакт. Она поймала себя на том, что отвечает:

– Мы не говорили об этом, и я еще не знаю. Может быть, он хотел его продать на eBay Может быть, хотел оставить для своей частной коллекции.

Он нахмурился: – Я не понимаю. Объясни мне, что такое e-бей.

Когда она объяснила ему про интернет-аукционы, он с яростью пристально смотрел на нее.

– Зачем ему делать такие вещи? – спросил Дарий с искренним недоумением. – Продажа такого изделия чужаку – олицетворение глупости.

– Там, откуда я родом, людям нужны деньги чтобы выжить. И единственный способ получить деньги – продать свое имущество.

– Здесь мы тоже нуждаемся в деньгах, но мы никогда не обмениваем наши самые ценные вещи. Твой брат слишком ленив, чтобы зарабатывать себе на обед?

– Я думала, ты понимаешь, что он усердно работает. И я не говорила, что он собирается его продавать. Я только сказала, что он мог бы. Он помешан на аукционах.

Дарий выдохнул и наконец, отпустил ее руку, оперев ладони по обе стороны от ее головы.

– Если ты хочешь запутать меня, то у тебя хорошо получается. Почему твой брат отдал тебе медальон, если он хотел его продать?

– Я не знаю, – сказала она. – А почему тебя так это заботит?

Молчание затянулось. Он посмотрел на нее, затем в сторону, потом снова перевел взгляд на нее, его темные мысли бурлили в глубине его глаз. Вместо ответа он сказал ей:

– Ты утверждаешь, что ничего не знаешь Грейс, но ты нашла туман. Ты прошла через него. Ты должна знать больше того, что мне рассказала.

– Я точно знаю, что не хотела вторгаться в твои владения, – послышался ее слабый голос. – Я знаю, что не хочу, чтобы мне было больно. Я знаю, что хочу домой. Я просто хочу вернуться домой.

Когда черты его лица ожесточились, она мысленно воспроизвела свои слова. «Что она такого ляпнула, что оказало на него, такой зловещий эффект?»

– Почему? – потребовал он, хлестнув единственным словом.

Она нахмурилась и посмотрела на него снизу вверх.

– Сейчас ты сбиваешь меня с толку.

– Там остался мужчина, который тебя ждет?

– Нет, – «какое это имеет значение? Только если... конечно он не ревновал». Эта мысль изумила ее. Она была не из тех женщин, которые могли пробудить столь сильные эмоции в мужчине. Не вспышки молний горячей страсти, и уж конечно, не ревность. – Я скучаю по маме и тете, Дарий. Я скучаю по брату и своей уютной квартирке. По своей мебели. Мой отец сам сделал ее перед смертью.

Дарий расслабился.

– Ты спрашивала, почему меня интересует медальон. Это ради своего дома, – сказал он. – Я сделаю все, чтобы его защитить. Также как и ты будешь делать все, чтобы вернуться к себе.

– Как то, что я обладаю медальоном, может навредить твоему дому? – спросила она. – Я не понимаю.

– И не нужно, – ответил он. – Где сейчас твой брат?

Ее глаза сузились, а подбородок вздернулся, показывая неповиновение.

– Я не сказала бы тебе, даже если бы знала.

– Я уважаю твою верность и даже восхищаюсь ей, но это в твоих же интересах рассказать мне – проходил он сквозь туман или нет.

– Я уже сказала тебе. Я не знаю.

– Что ставит нас в тупик, – сказал он, – Как он выглядит?

Чистое упрямство синих и зеленых глаз, смотрящих друг на друга, вызывали шторм бирюзового моря. Она поджала губы. Дарий понял, что она не собирается ему отвечать.

– Так, я смогу узнать, не убил ли я его уже, – ответил он, хотя он был не уверен, что сможет узнать кого-то из своих жертв, увидь он их снова. Убийство было его второй натурой, и он едва обращал на них внимания.

– Не убил ли его уже? – произнесла она задыхаясь. – Он чуть выше шести футов. Рыжие волосы. Зеленые глаза.

Так как Дарий не различал цвета, пока не встретил Грейс, описание, которое она дала, совершенно ничего не значило.

– У него есть какие-нибудь особые приметы?

– Я..., – когда она старалась сформулировать ответ, пробежавшая дрожь по ее позвоночнику, заставило тело задрожать. Ее глаза наполнились слезами. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

На его руках вздулись мышцы, как будто он боролся с соблазном стереть ее. Он наблюдал, как она медленно скользит и плавно капает на ее ключицу. Он заметил, что ее кожа побледнела – слишком побледнела.

Девушка была смертельно испугана.

Он услышал в голове крик своей совести, которой думал, давно уже угасла. Он угрожал этой девушке, запер ее в незнакомой комнате, прижал к полу, но она не теряла силу духа. Представление о смерти ее брата сломило ее так, как не удалось ничему другому.

Была вероятность, большая вероятность, что он мог убить ее брата. Как бы она отреагировала на это? Будут ли тогда эти глаза цвета моря смотреть на него с ненавистью? Поклянется ли она пролить его кровь, чтобы отомстить?

– У него есть какие-нибудь особые приметы? – снова спросил ее Дарий, почти опасаясь ответа.

– Он носит очки, – ее губы и подбородок дрожали. – Всегда. Они в проволочной оправе, потому что он считает, что они делают его вид более презентабельным.

– Я не знаю, что такое очки. Объясни.

– Такие к-круглые для глаз, чтобы х-хорошо видеть, – Ее дрожь стала сильнее, настолько, что ей стало тяжело сформулировать слова.

Он выдохнул и даже не заметил, что до сих пор задерживал дыхание.

– Человек, носящий очки не входил в туман, – Он знал это, потому что нашел бы очки после того, как голова покатилась бы по полу. – Твой брат в безопасности. – Он не стал говорить, что Алекс случайно мог попасть в другой портал – портал Джавара.

Грейс стала плакать еще сильнее, но уже от облегчения.

– Я не могла даже думать о такой возможности... и когда ты сказал... я так перепугалась.

Может быть, он должен был оставить ее в покое тогда, но контраст перемен, исходящий от нее, действовали на него, как невидимые оковы. Он не мог двигаться и не хотел. Он ревновал к тому, что она чувствовала к другому человеку, независимо от того, что им был ее брат. Но сильнее ревности он чувствовал притяжение. И так же, чувство собственника, из-за которого, он чувствовал необходимость утешить ее. Он хотел обнять ее, окружить своей силой и запахом. Хотел заклеймить ее собой.

«Как глупо», подумал он мрачно.

Та любовь, которую она испытывала к своему брату, была такой же, какой он испытывал к своим сестрам. Он сражался бы насмерть, чтобы защитить их. Он бы... Его губы скривились в оскале, и он с силой загнал эти мысли в самый далекий уголок своего сознания.

Грейс поджала губы, но рыдания снова вырвались на свободу.

– Прекрати это, женщина, – сказал он более жестко, чем намеревался. – Я запрещаю тебе плакать.

Она только сильнее заревела. Крупные слезы катились по ее щекам, задерживаясь на подбородке, а затем скатывались на шею. У уголков ее глаз пошли красные пятна и распространились на виски.

Время тянулось медленно, этот долгий мучительный момент, казался самой вечностью, пока она, наконец, услышала его приказ и успокоилась. Всхлипывая на каждом вдохе, она закрыла глаза. Ее длинные темные ресницы легли тенями на расцветшие красным щеки. Он молчал, давая ей время взять себя в руки. Если бы она снова заплакала, то он не знал, что бы он сделал.

– Что я могу сделать…, чтобы помочь тебе? – спросил он чопорно. «Как давно он предлагал кому-либо утешения?» Он не мог вспомнить, и даже сейчас не знал, почему предложил ее.

Ее веки затрепетали и открылись. В водянистой глубине ее глаз не было обвинения, не было страха. Только любопытство.

– Ты вынужден был причинять боль многим людям? – спросила она. – Чтобы сохранить свой дом – я верно поняла?

Сначала он не ответил ей. Ему нравилось, что она хочет верить в лучшую его сторону, но чувство чести, требовало, чтобы он предупредил ее, а не вводил в заблуждение о том человеке, которым он никогда не был. И которым никогда не будет.

– Оставь свою жалость, Грейс. Ты обманываешь себя, если думаешь, что я был вынужден, хоть когда-то что-то делать. Это мой собственный выбор, и я действую по своему желанию. Всегда.

– Это не ответ на мой вопрос, – надавила она.

Он пожал плечами.

– Таков выбор. Ты могла бы поговорить с людьми, проговориться.

«Она пыталась его спасти», понял он. «Она ничего не знала о нем, ни о его прошлом, ни о его принципах, но она пыталась спасти его душу. Как... необычно».

Женщины всегда, либо боялись его, либо желали, рискуя заполучить в свою постель зверя, но никогда не предлагали ему большего. Он никогда не хотел большего. С Грейс, как оказалось, он желал всего, что она могла бы ему дать. Она вызывала в нем самые глубинные потребности. Потребности, о которых он даже и не подозревал, что они у него были.

Признаваться в таком сильном желании, даже самому себе, было опасно. Кроме того, его вдруг перестало это волновать. Все кроме этого момента, этой девушки, этого желания, казалось совершенно незначительным. Не важно, что она прошла сквозь туман. Не важно, что он должен выполнить клятву.

Это не имело значения.

Он бросил взгляд на ее губы. Они были такими экзотичными, такими восхитительно зазывающими. Он изнемогал от желания, то нежно касаться, то бурно впиться в них. Он никогда не целовался, и даже не думал пробовать, но сейчас жгучая потребность, в пьянящей встрече губ, оказалось сильнее, той силы, с которой он когда-либо сталкивался.

Он дал ей одно предупреждение. Только одно.

– Вставай или я тебя поцелую, – сказал он грубо.

Ее рот раскрылся.

– Слезь с меня, чтобы я могла встать!

Он поднялся, и она шустро сделала то же самое. Они стояли, как два противника, замершие на мгновение. Однако то, что ее тело больше не касалось его, не уменьшило его потребности.

– Я, все же, собираюсь поцеловать тебя, – сказал он. Он хотел предупредить ее, но в словах слышалась скорее угроза.

– Ты же сказал, что не станешь, если я встану, – выдохнула она.

– Я передумал, – ответил он.

– Ты не можешь. Определенно нет.

– Да.

Ее взгляд перешел от его глаз к губам, и она облизнула свои губы так, как ему самому хотелось бы их облизнуть. И когда она снова подняла свой взгляд, его взгляд встретился с ее, удерживая ее в плену своего собственного распаленного, словно в жаровне угли. Ее зрачки расширились, и их чернота почти поглотила блестящий бирюзовый оттенок.

Он заключил ее в объятья и утянул обратно на пол.

– Предложишь ли ты мне свои губы? – спросил он.

Испепеляющая пауза.

«Я хочу этого», вдруг с изумлением осознала Грейс. «Я хочу его поцелуя». Буд-то огонь его желания, сжигал ее или все это было ее собственным желанием, но она хотела попробовать его на вкус.

Их взгляды встретились, и она резко втянула в себя воздух. Такое желание. Томление. Был ли мужчина, смотрящий на нее, Грейс Карлайл, так же как он? С такой тоской в глазах, как будто она была большим сокровищем, которым он хотел наслаждаться?

Внешний мир отступил, она видела только этого сексуального мужчину. Знала только, что необходимо ему отдать себя и заполучить его. «Он жил и дышал сексуальным наслаждением», подумала она, и был более опасен, чем заряженное ружье, но так же, был благороден и ласков, как сами облака. «Я действительно, как наркоман, падкая на опасность», подумала она, ей нравился такой в нем контраст.

– Мне не следует хотеть целовать тебя, – выдохнула она.

– Но хочешь.

– Да.

– Да, – повторил Дарий.

Не нуждаясь в дальнейшем поощрении, он провел своими губами по ее – один раз, второй. Она тут же раскрыла губы, и его язык проскользнул внутрь. У нее вырвался стон. Он вторил ей. Ее руки скользнули верх по его груди и обвили за шею. Он инстинктивно углубил поцелуй, скользя и исследуя ее рот, как и фантазировал. Просто поддавшись своему инстинкту, и его не волновало, насколько правильно он это делает.

Их языки делали выпады и отступали, сначала медленно, затем с все более возрастающей интенсивностью, поцелуй постепенно становился таким же диким, как полуночный шторм. Необузданным. Таким поцелуем, о котором он мог только в тайне мечтать, таким, который мог заставить, даже самого сильного мужчину потерять рассудок и радоваться этой потере. Ее ноги расслабились, обхватывая его, побуждая прижаться ближе, он заполнял собой ее каждую впадинку, своей твердостью там, где она была мягкой и податливой.

– Дарий, – задыхаясь, прохрипела она.

Слышать свое имя, сорвавшееся с ее губ, было блаженством.

– Дарий, – повторила она, – как хорошо.

– Хорошо, – прошептал он отрывисто.

Поглощенная этим штормом, она смело прижалась к твердости его эрекции. Трясь об него. Удивление, смешанное с возбуждением отразилось на ее лице, как будто не могла поверить, что она это делает, но была не способна остановиться.

– Этого не может быть, – заявила она. – Я имею виду, что чувствую себя слишком хорошо. Так хорошо.

– И на вкус ты... – Дарий погрузил свой язык глубже в ее рот. Да, он пробовал ее. По-настоящему вкушал ее. Она была сладкой и острой – одновременно, и невероятно теплой. Приправленной специями, так деликатно, как вино хорошей выдержки. «Пробовал ли он когда-либо что-то столь же вкусное?» – ... амброзия, – сказал он. – Да, ты на вкус как амброзия.

Он запустил одну руку в ее волосы, наслаждаясь их шелковистостью. Другой пропутешествовал по ее плечу вниз по выпуклости груди, по ребрам к ее бедру. Она затрепетала, крепче сжимая ногами его талию. Потом провел рукой обратно, повторяя это снова и снова. Она низко заурчала.

Ему хотелось смотреть ей глаза в те моменты, когда он будет проводить с ней время, доставляя ей удовольствие так, как он никогда не проводил с другими женщинами. Наблюдать за ней, видеть, как она получает удовольствие, для него было чуждым желание пробовать ее, но это желание было. Он оторвался от ее губ, прерывая поцелуй, что было самой трудной задачей, которая ему когда-либо доводилась... и немного приподнялся.

Его дыхание было частым и быстрым, и когда он посмотрел на нее сверху вниз, стиснул зубы. Ее глаза были прикрыты, а губы припухшими и приоткрыты. Огненно-красные волосы раскинулись эротичной массой вокруг ее лица. Ее щеки пылали розовым, а веснушки на носу казались темнее и более экзотичными.

«Она желала его так же отчаянно, как и он ее». Осознание этого сделало его член угрожающе твердым. Она, скорее всего тоже почувствовала его неконтролируемое желание и явный толчок, который он совершил. Неосознанный толчок.

Его душа была слишком черна – ее слишком светла. Они должны презирать друг друга. Они должны держаться на расстоянии.

Он должен бы желать ее смерти.

Но не желал.

Она медленно открыла глаза. Кончик его языка медленно прошелся по ее губам, давая последний намек на его прикосновение, оставляя блестящий влажный след. Какой мягкой и хрупкой она была. Совершенная красота.

– Не останавливайся, – промурлыкала она с соблазнительной улыбкой.

Он не ответил. Не смог. Его голосовые связки вдруг перехватило, стало как-то тесно груди, что-то ледяное и в тоже время обжигающее.

«Я не должен был целовать ее». Он дернулся вверх и встал на колени меж ее бедер.

«Как он мог позволить себе это, зная, что должен был ее убить?»

Уж если кто и заслуживает смерти, так это он.

– Дарий? – вопросительно произнесла она.

Вина тяжелой ношей навалилась на его плечи, но он сражался с прошлым. Он всегда сражался с ним. Он не мог позволить чувству вины существовать в его жизни, если он надеется выжить.

Пока он продолжал смотреть на нее, на ее лице появилось замешательство, и она осторожно приподнялась на локтях. Длинные рыжие кудри каскадом рассыпались по плечам в чувственном беспорядке, касаясь ее в тех местах, к которым он сам хотел прикасаться. Ее рубашка была расстегнута, обнажая сливочного цвета плечо.

Между ними сгущалось молчание. Горько улыбнувшись, он облизнул кончики двух пальцев и проследил линию ее губ, позволяя лечебным свойствам слюны снять припухлость и стереть свидетельство его владения. Она удивилась, и стала посасывать его пальцы так же, как он чуть ранее проделывал с ней. Ощущение горячего кончика ее языка заставило каждый мускул на его теле напрячься в ожидании. Он с шипением выдохнул и отдернул пальцы.

– Дарий? – сказала она с растущим смущением.

Он пришел сюда, чтобы допросить ее, но в момент, когда увидел ее, прикоснулся к ней, попробовал ее – вопросы разбежались в разные стороны. Да, ему удалось задать ей один или два вопроса, но необходимость почувствовать ее невинный аромат была настолько безумна, что он вскоре позабыл свои цели.

Он забыл про Джавара. Про Атлантиду.

Он не должен больше забывать об этом.

«Если бы он мог доказать ее двуличность, то мог бы убить ее сейчас без сомнений в своей правоте и выкинуть ее образ из своей головы. В действительности же, он не был уверен, что может заставить себя тронуть хотя бы один из ее розовых овальных ноготков». Эти мысли лишали спокойствия и пробивали в нем брешь, побуждая желание взмолиться Богам. Неспособность действовать против нее будет означать нарушение его клятвы и потерю чести. Но если он причинит ей боль, то это уничтожит последние крохи его человечности.

Боги, что же ему делать?

Когда он встал на ноги, чувствовал себя, как будто его разрывали на куски. На лбу выступил холодный пот, на то, чтобы повернуться и дойти до двери, ему потребовалось собрать все свои силы. И только там он позволил себе остановиться.

– Не пытайся снова сбежать, – сказал он, не оглядываясь. Если бы он снова посмотрел на нее, то возможно, растерял бы всю силу, которая без остатка уходила но то, чтобы оставить ее. – Тебе не понравятся, что произойдет, если ты это сделаешь.

– Куда ты идешь? Когда вернешься?

– Помни, что я тебе сказал.

Двери из слоновой кости открылись и он вышел в купальню. Затем, двери издавая шорох, автоматический закрылись, отрезая ее опасную красоту от его взгляда.

Грейс осталась сидеть, там, где сидела, сотрясаясь от... боли? «Он хотел ее, не так ли?» Если да, то почему он оставил ее изнывать от силы его поцелуя?

«Почему он вообще ее оставил?»

«Он так легко ушел, почти бездушно, как будто они просто обсуждали наболевшие болячки». Горько рассмеялась она.

«Что если он просто играл с ней?» Пока она задыхалась и жаждала его, пока она утопала в опьянении, дикости и сильной потребности в нем, что если он просто старался ее контролировать? Ради того, чтобы получить ответы, которые, как он думал, она знает.

"Возможно, так даже и лучше, что он оставил ее", подумала она разозлившись. Хоть он признался, что убивал, но все ровно, если бы остался, то она сама бы разделась догола и раздела бы следом его, а затем занялась бы с ним любовью, прямо здесь на полу.

В какой-то момент в его объятьях, она наконец-то, почувствовала себя целостной и она не хотела, что бы это кончалось.

Он пробудил в ней этот голод..., который был слишком силен, чтобы быть реальным, но слишком реальным, что бы от него отказаться.

Она думала, что под этой холодной, надменной маской, видела пылающее пламя внутри него, нежный огонь, который лизал так сладко, а не разрушал. Когда он посмотрел на нее горящими глазами и сказал: «Я все же, собираюсь поцеловать тебя», – она была абсолютно уверена, что в нем бушевал пожар, бурлящий под его кожей.

Ее долго сдерживаемые гормоны кричали, когда он был рядом, уверяя, что любой близкий контакт с ним будет диким и необузданным. О котором, она так мечтала, на протяжении долгих лет. Читала романы, лежа в постели, желая, чтобы рядом с ней был такой же мужчина.

«Довольно! Нужно найти способ выбраться отсюда. Нужно забыть Дария и его поцелуи».

Хотя ее тело протестовало от кощунства, как попытка забыть об этом, Грейс подальше задвинула мысли о поцелуе, достала ожерелье из кармана и одела на шею, где оно и должно было быть. «Ха! Уделала Дария!»

Она села и осмотрелась вокруг, надеясь, что со второй попытки ей удастся найти выход из положения. Скрытую щеколду, датчик, хоть что-то... В то время когда на глаза попадались все те же зубчатые стены, без единого намека на брешь, она выругалась себе под нос. Как Дарий мог входить и выходить без слов и прикосновений?

«Скорее всего, какая-то магия».

Она моргнула от удивления на ту легкость, с которой приняла такую идею. «Магия!» Еще вчера она бы упекла любого в психушку, кто стал бы утверждать, что магические заклинания были реальными. Теперь она знала больше. Она может говорить на языке, которого никогда не изучала.

Не обладая собственной магией, она решила боднуть дверь плечом. Молясь, чтобы у нее не сломались кости, когда она приложиться к двери.

Один вдох, второй. И бросилась вперед.