Текст книги "Год багульника. Осенняя луна (СИ)"

Автор книги: Джен Коруна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Кравой подошел вплотную к стоящей перед ними холодной поверхности и заглянул внутрь. В голубой темноте он смог рассмотреть нечто, похожее на ложе из сросшихся белых кораллов. Оно возвышалось на высокой ножке, густо покрытой ракушками. Жрец солнца присмотрелся внимательнее и обомлел – на подводном ложе сидела нава. Он сразу понял – это была Седна, владычица Ин-Ириля. Дыхание замерло в горле краантль, он, не мигая, воззрился на невиданное чудо. Он мог бы сказать, что нава была обнаженной, однако это, придуманное двуногими существами слово едва ли подходило к хозяйке Северного моря. Ее тело и лицо сплошь покрывала едва заметная голубоватая чешуя. Составляя естественную одежду, она образовывала на коже навы тонкий узор, отчего та казалась полупрозрачной. На уровне талии тело Седны плавно переходило в длинный бледно-голубой хвост, похожий на китовый; из-за него она выглядела длинной, однако, присмотревшись повнимательнее, Кравой понял, что верхняя ее часть такая же по размеру, как у наземных женщин. Он смутился – нава казалась ему голой и одетой одновременно – но отвести глаз уже не мог. Как завороженный, рассматривал он плавные изгибы ее наполовину рыбьего тела, перебирал глазами каждую чешуйку и не мог оторваться. Он почему-то представлял ее себе старой и отвратительной, а она оказалась такой прекрасной!

Заметив восхищенный взгляд краантль, Седна чуть заметно улыбнулась ему. Ее улыбка холодной дрожью пробежала по всему телу Кравоя. Бледные губы зашевелились в тишине:

– Я рада приветствовать вас, дети земли, – произнесла нава, продолжая смотреть на Кравоя. Ее слова донеслись до гостей с небольшим опозданием. – Что привело вас в глубины моря?

Кравой похолодел – он был уверен, что она обращается лично к нему. Стоящая сбоку от него Моав быстро, но с достоинством выступила вперед.

– Привет тебе, владычица Северного моря, – ясным голосом ответила она.

Кравою показалось, что в ее тоне скользнула злость. Седна неспешно отвела прозрачные глаза от него и остановила взгляд на велларе.

– Я – Моав Синтарэль, старшая веллара Рас-Сильвана, рядом со мной старший жрец солнца. Мы пришли с просьбой и надеемся, ты не откажешь нам, – продолжала Моав. – Тем более что речь идет о покое всего Риана.

Нава чуть заметно кивнула головой в знак согласия слушать. Кравой обратил внимание на ее волосы – они были почти прозрачными. В следующий миг он понял – это были не волосы, а длинные плавники. Они вуалью расплывались вокруг лица Седны, покачиваясь в морском течении. Ни короны, ни диадемы, ни другого привычного для земных владык украшения на них не было. Резкий, с едва различимой льдинкой, голос Моав снова резанул слух Кравоя:

– Нам стало известно, что в водах Ин-Ириля уже много лет хранится Полночная Молния, меч Лагха. Известно нам и то, что скоро взойдет Кровавая луна. Заботясь о благе всего живого и победе сил света, мы сочли своим долгом обезопасить Нар-Исталь от того, кто может использовать его во вред Риану, а также позаботиться о том, чтобы меч попал в руки новому Иннарису.

– А что, он уже явил свое имя? – спокойно спросила нава.

– Да, оно известно.

Кравой вздрогнул – голос эльфы звучал так твердо и властно, как никогда прежде! Ни тени сомнения! Нава чуть подалась вперед.

– Значит, вы хотите забрать Жгучий металл и отдать его тому, кто называет себя новым Хэур-Талом, – уточнила она, в ее словах слышалась легкая насмешка.

– Да, владычица моря, все именно так, – ответила Моав. – Благодарю за то, что поняла нашу просьбу.

Седна плавно спустилась с трона, подплыла вплотную к границе воды и замерла. Ее бесстрастное лицо оказалось совсем близко от лица Кравоя – он мог рассмотреть на нем каждую чешуйку. Солнечный эльф замер, не смея пошевелиться. Это было похоже на наваждение. В какое-то мгновение ему показалось, что лицо навы постоянно меняется – он пытался уловить взглядом ее черты, но они ускользали от глаз, точно изменчивый узор на поверхности волн. Слова навы выдернули Кравоя из ступора.

– Если это ваша единственная просьба, то вы пришли зря. Вы не получите то, что хотите, – спокойно ответила она, отплывая прочь от стены. – Я разрешаю вам вернуться обратно на землю и надеюсь, вы воспользуетесь этой милостью.

Моав сделала шаг вперед.

– Но почему ты не хочешь отдать Нар-Исталь?!

Седна усмехнулась.

– Я отдам его, но только законному владельцу.

– Это кому же? – удивилась веллара.

– Моррогу!

Глаза эльфов расширились от удивления. Седна же, наоборот, улыбнулась странной, почти жуткой улыбкой.

– Моррог – единственный, кто сможет избавить нас от НЕГО. Наш народ жил в радости, пока в океане не появился ОН. С тех пор нам нет покоя.

– Да кто ОН?! – вскричала Моав.

Прозрачные глаза навы гневно сверкнули.

– Катхан! Уже много сотен он мутит воды Ин-Ириля, не успокаиваясь ни днем, ни ночью, пугая наших детей, не давая нам ни минуты покоя!

Она снова подплыла к самой грани воды, заставив Кравоя отпрянуть.

– Вы там, на земле, ничего не знаете об этом, вы радуетесь, что Катхан вас больше не тревожит, а мы считаем дни до того момента, как он выйдет на волю и вернется на сушу! Все это время мы верили, что когда-нибудь появится герой, который освободит Ин-Ириль от этого чудовища, и вот совсем скоро он придет! И мы торжественно отдадим ему Нар-Исталь как знак нашего преклонения и покорности.

– Но если Моррог выпустит монстра, Риан погибнет! – вскричала Моав – на ее скуластом лице застыло выражение ужаса.

– Мы много лет терпели его, теперь пришла ваша очередь, – отрезала Седна. – Вы увидите Нар-Исталь лишь в руках Моррога. Это мое последнее слово!

Кравой не успел удержать маленькую веллару – она в ярости подскочила ближе. Еще миг, и бледная кожа коснется воды.

– Но это же безумие! – в отчаянии закричала она, меча глазами молнии. – Должен быть какой-то другой выход!

– Выход? Очень часто он бывает только один, – холодно проговорила нава, – вот как сейчас, например… Вы теперь в ловушке здесь, под водой – для вас отсюда нет иного пути на берег, кроме того, по которому вы пришли.

Она немного помолчала, наслаждаясь ужасом гостей.

– Я бы не советовала вам продолжать этот спор, заклятие может неожиданно спасть, и что тогда?.. Только представьте себе, вся эта вода мигом поглотит вас, и никто даже не узнает, как вы погибли.

Пораженные ее словами, эльфы отступили. Кравой обернулся – берега было не видно. Досада охватила его – значит, они зря проделали весь этот путь. Пару мгновений они стояли, Моав взвешивала слова Седны, после чего с едва сдерживаемым раздражением проговорила:

– Я в последний раз прошу тебя внять нашей просьбе, ибо своими действиями ты обрекаешь Риан на гибель!

– Пусть будет так! Вы не получите меч, никогда!

Битва была проиграна. Они развернулись и, уже не глядя на красоту за гранью воды, поспешили в сторону берега. Несколько раз Кравой оборачивался – ему мерещилось, что прозрачные глаза все еще смотрят ему в спину.

Глава 9. Давние дела и странные решения

Моав находилась в ужасном расположении духа. После возвращения из моря она словно взбесилась – ходила, не находя себе места, бормотала злобно себе под нос, а на все увещевания Кравоя лишь огрызалась.

– Ее тоже можно понять, Йонсаволь, – терпеливо рассуждал тот. – Представь, что в твоем доме живет чудовище, которое не дает тебе спать – ты бы, наверняка, сделала все, чтобы избавиться от него.

– Да, но не такой же ценой!

– Цена, цена… В последнее время я только и слышу, что о цене! Стоит ли оно того, не стоит! Надоело! – вспылил Кравой. – Что было бы, начни солнце думать, стоит ли тратить на нас свой свет или нет!

– Боюсь, нам бы довелось жить в полной темноте, – вдруг рассмеялась Моав.

Кравой вздохнул с облегчением – приступ гнева, охвативший маленькую эллари, прошел. Он поспешил подыскать другую тему для разговора.

– А вообще странная она, эта Седна – я как глянул на нее, так меня будто обухом по голове огрели!

– Ты бы себя видел со стороны! Я никогда не думала, что ты умеешь так смотреть на женщин! – улыбаясь озорной улыбкой, воскликнула Моав.

Кравой покраснел до самых ушей.

– Опять ты глупости говоришь! Хорош бы я был с этой хвостатой в Круге песен.

– И все-таки признайся, она тебе понравилась.

Он поднял умоляющий взгляд на Моав и засмущался окончательно – ее глаза смотрели непривычно игриво.

– Она очень красивая, это правда…

– Да, правда, – просто признала веллара, – очень красивая. Такая вся неземная…

– Конечно, неземная – она ведь в море живет! – резонно заметил Кравой.

Они переглянулись и весело рассмеялись.

– Ладно, давай спать, – предложила Моав. – Может, тебе приснится, что у тебя вырос хвост и ты отправился жить в Ин-Ириль! По-моему, ты был бы не против.

– Да, если в Ин-Ириле не действуют законы Эллар, – тихо проговорил Кравой, глядя ей прямо в глаза.

Моав опустила взгляд и не ответила. Расстелив плащ, она легла на него так, чтобы было видно огонь. Кравой устроился неподалеку. Моав молча смотрела на угли и изредка вздыхала, точно сокрушаясь о чем-то, Кравой тоже ничего не говорил – глядя, как догорают дрова, он вспоминал, но на сей раз совсем не морскую красавицу…

Он вспоминал подобную ночь много лет назад, когда они с Моав так же лежали возле догорающего костра. Такая же тихая ночь окружала их, так же потрескивали угли, вот только мысли их той далекой весной были куда более легкими и радостными. Лунная княжна тогда едва перешагнула порог детства, вступив в прекрасную юность, сравнимую разве что с первым нежным лучом утренней зари. И сейчас воспоминание о ее невыразимой хрупкости в ту пору заставляло учащенно биться сердце Кравоя. Молодой воин, едва прошедший посвящение в храме Солнца, стал завороженным свидетелем этого чудесного превращения. Терзаемый смутными желаниями, он удивленно наблюдал, как детское тело Моав изо дня в день наливается женственной красотой, как становятся более плавными ее обычно порывистые движения, как нежные нотки закрадываются в звонкий голос. Глядя, как смущенно опускаются синие глаза веллары, стоит лишь им встретиться взглядами, он чувствовал – что-то переменилось в их отношениях закадычных друзей. Что-то, что исподволь зрело в их сердцах вплоть до той самой ночи…

***

Это было на исходе весны. Они второй день пробирались по лесу – лучники Лагда совсем недавно видели здесь забредшего виверна с детенышем. Моав захотела посмотреть на дракона, и безотказный Кравой, как всегда, вызвался ее сопровождать.

Несмотря на то что они продвигались почти бесшумно, осторожный зверь, похоже, чуял их и отступал все глубже в лес, оберегая малыша. Весь день солнечный эльф и маленькая веллара безуспешно прочесывали заросли в надежде найти хоть какие-то следы пребывания этой пары, но все тщетно. К вечеру они смертельно устали; разведя костер и наспех поужинав, они улеглись у догорающего костра на теплый плащ Кравоя, не в силах пошевелиться от усталости, и тут же заснули.

К утру похолодало – майская ночь еще не совсем сбросила стылое дыхание зимы. Дрожа от предрассветной прохлады, юная эльфа во сне зябко куталась в свой край плаща. В попытке согреться она прижалась к теплому боку Кравоя; тот вздрогнул и открыл глаза… Он с сонным удивлением смотрел на лежащую рядом Моав – разбуженная резким движением, она тоже не спала. Взгляды их встретились, окатив друг друга волной изумления. Сколько раз во время таких вылазок они спали под одним плащом, согревая друг друга – теперь же молодой краантль словно впервые смотрел в прозрачные синие глаза эллари, и сердце его все еще бешено колотилось от ее прикосновения. Новый, неведомый ему взгляд женщины, неожиданно проснувшейся в маленькой эльфе, бесконечно смущал Кравоя, очаровывал, манил, пробуждая чувства, которым он даже не мог придумать названия.

«Любишь ли?» – спрашивал этот синий взгляд, «Люблю, люблю!» – страстно отвечали темные глаза солнечного эльфа. Сколько лет потом преследовал Кравоя этот говорящий взор, сколько раз готовы были сорваться с уст несказанные слова! Но тогда… Повернувшись к Моав, он коснулся пальцами еще по-детски пухлых губ, нерешительно пощупал упавшую на лицо белую прядь, затем положил руку на затылок эльфы, погрузив концы пальцев в мягкие волосы – и как он раньше не замечал этого сладкого пьянящего запаха! Тонкое девичье тело доверчиво потянулось к нему, мягкие губы раскрылись для поцелуя. Горячая рука Кравоя скользнула под холодный шелк сорочки, осторожно легла на тонкую спину, он привстал на локте и прижался к маленькой велларе, готовый разрушить последнюю преграду, разделяющую их. Навеки привязать ее к себе, только к себе, заточить в свою любовь, как в крепость…

Их лица были совсем близко – всего один вздох, один удар сердца еще разделял их губы. Но сердце Кравоя замерло в нерешительности – чистота юной эльфы, закованной в свою невинность, как в стальную броню, останавливала его, подобно невидимой стене. Его рука застыла на спине Моав – затаив дыхание, он не смел более коснуться ее тела, ставшего вдруг священным и неприступным. Молящие глаза эльфы горели, требуя его нежности, несбывшиеся поцелуи таяли на приоткрытых губах, но Кравой чувствовал, что время ее любви еще не наступило. Знал, что пройдет еще несколько зим, прежде чем сердце маленькой эллари окончательно раскроется для кейны, а тело – для жарких мужских ласк… Он отнял руку и тихо лег рядом с ней, рассматривая эту новую Моав, тайную и страстную, замкнутую в своем целомудрии до назначенного часа, и лежал так до самого рассвета, а она смотрела на него…

Тогда Кравой и представить себе не мог, что не его губы сорвут первые стоны расцветшего тела Моав, чужие руки сомнут ее в объятьях, чужое сердце камнем упадет на ее нежную грудь! И вот теперь невидимая стена снова стояла между ним и его любовью, но это была не чарующая невинность девичьего тела, а чья-то нахальная тень, отобравшая сердце его Йонсаволь, заставившая Кравоя замолчать. И он молчал, всеми силами пытаясь скрыть, что не послушался мудрого совета Лагда, что любит ее по-прежнему! Ее, чужую кейнару, запретную и недосягаемую, а оттого еще более желанную…

Скоро дрова догорели, солнечный эльф отвернулся от того места, где недавно пылал костер, и заснул. В эту ночь ему ничего не снилось.

***

Когда Моав открыла глаза, Кравой был полностью одет и собран. Он стоял возле кострища, сложив руки на груди, весь его вид красноречиво говорил о хорошем настроении и прекрасном самочувствии.

– Ну что, в обратный путь? – вопросил он вместо привычного «доброе утро». – Шорох, наверное, там уже совсем меня заждался!

Однако веллара не разделяла его благих намерений. Она села на плаще, скуластое личико стало серьезным и сосредоточенным.

– Придется ему подождать еще немного.

Кравой бросил на нее удивленный взгляд. Она возмутилась:

– Мы не можем так это оставить! Что с того, что Седна нам отказала, должен быть еще какой-то способ добраться до Нар-Исталя!

Жрец солнца страдальчески вздохнул – похоже, их общение с морем было еще не закончено.

– У меня есть план, – заговорщицки подмигнула Моав.

Он вздохнул еще раз.

– И в чем же он состоит?

– Увидишь. Для начала нам надо добраться до бухты Иголки – слышал о ней?

– Не слышал и, честно говоря, не жалею об этом, – пробурчал Кравой – все, что касалось моря, холода и темноты по-прежнему было ему не по душе.

Моав посмотрела на него со снисхождением, с каким смотрят на капризного ребенка.

– Это место, где вылупливаются маленькие навы – ну детеныши, понимаешь?

Кравой описал рукой в воздухе неопределенную фигуру.

– В общих чертах, да – они вылупливаются, потом растут, вроде как головастики, плавают себе, потом…

– Да гур с ними, с головастиками! – досадливо воскликнула Моав.

Рука краантль застыла, не закончив жеста, он удивленно воззрился на подругу – он еще никогда в жизни не слышал, чтобы та ругалась! Моав смутилась и поспешно уточнила:

– Я хотела сказать, нам неважно, как они вылупливаются – важно, что они выбрали для этого именно это место! Представь себе, все навы, как один, плывут туда, чтобы завести потомство! Ты только подумай, что будет, если с этой бухтой что-нибудь случится!

– Что с ней случится? – недоуменно спросил Кравой.

– Ну, мало ли что… Предположим, она вдруг станет непригодна для роста икры, и все детеныши окажутся под угрозой.

– Ужас какой! Бедные детеныши!

– Бедные. А вот теперь подумай – наверняка хоть кто-то из их родителей хоть краем уха слышал о том, где спрятана Полночная Молния.

– Ну и что? – осторожно спросил краантль.

– Ну и то, что они могут нам это рассказать.

На лице Кравоя отразился испуг, смешанный с недоверием.

– Ты что, хочешь убить маленьких детенышей?!

– Да никого я не буду убивать, – отмахнулась Моав. – Просто пригрожу и все.

Солнечный эльф смотрел на нее все с тем же выражением ужаса на лице – он и представить себе не мог, что в этой красивой головке могут рождаться такие жестокие мысли. Моав, похоже, поняла его недоумение.

– Но это наш последний шанс узнать, где находится Нар-Исталь! К тому же, я обещаю, никто не пострадает…

Лицо Кравоя исполнилось совершенно непреклонной решимости, карий взгляд стал острым и пронзительным, как у орла.

– Хорошо, – спокойно заговорил он, в его голосе послышались ровные, но стальные нотки, те черты характера, за которые его избрало самое грозное из светил, – я пойду с тобой, но только при условии, что никто действительно не пострадает. Ты знаешь, я готов разделять твои идеи, но не те, которые переходят все границы! Я не позволю тебе убивать невинных малышей из-за какого-то куска металла. Ясно? Иначе пеняй на себя – я предупредил.

Его голос звучал так твердо, что Моав на несколько мгновений растерялась: похоже, она тоже недооценила товарища.

– Хорошо, хорошо, – смутившись, поспешила заверить она, – я ведь даже и не думала вредить кому-то!.. Мы просто попробуем с ними поговорить, и все.

– Вот и договорились, – выразительно произнес Кравой, продолжая глядеть ей прямо в глаза. – Куда нам идти?

– Вдоль берега, еще день. Если сейчас выйдем, то, думаю, к вечеру придем.

– Тогда чего же мы ждем?

Моав с поспешностью стала собираться. Запихивая вещи в сумку, она время от времени искоса поглядывала на Кравоя, и на лице у нее было написано явное удивление. До выхода они не сказали друг другу ни слова. В молчании они покинули лагерь и двинулись вдоль моря. Необычайно послушная и тихая, лунная эльфа топала следом за краантль. Тот шел быстро, не оборачиваясь. Лишь через пару часов такого марша Моав подала голос, осторожно попросив сделать привал. Жрец солнца прошел еще немного, выбрал удобное место и остановился. Моав тут же бросилась старательно собирать дрова; раньше она никогда этого не делала – всем, что касалось костра, занимался он…

Удивленно понаблюдав, как она складывает сухие ветки рядом с местом для огня, Кравой стал отламывать тонкие палочки и выстраивать их шалашиком. Моав присела рядом с ним, с робкой улыбкой протянула несколько особо сухих прутиков. Отвлекшись от своего занятия, он с тревогой взглянул в ее лицо: она виновато потупила взгляд, бледные губы задергались. Казалось, она вот-вот расплачется. Совершенно обескураженный, Кравой взял протянутые веточки – холодные пальцы эллари схватили его руку. Он тихонько пожал тонкую ладошку; в этот же миг Моав кинулась вперед, крепко обвила руками его шею и разрыдалась. Солнечный эльф растерянно погладил ее по спине.

– Что с тобой, моя птичка?

– Ни… ни… ничего… – прорыдала она в ответ, прижимаясь к его плечу, – просто решила поплакать…

Все еще в некотором недоумении, он ласково обнял ее и усадил поудобнее к себе на колени.

– Ну, тогда поплачь – это, наверное, тоже полезно, – тихо и нежно сказал он и незаметно поцеловал ее в висок. – Моя маленькая гордая птичка…

Моав хныкала еще некоторое время, обнимая загорелую шею, а он успокаивал ее, шептал на ухо добрые слова, приглаживал растрепавшиеся волосы. Наконец, она успокоилась, отпустила его, с виноватой улыбкой утерла глаза. Кравой улыбнулся ей в ответ.

– Ну, если ты наплакалась, можем разжигать костер.

Она быстро кивнула. После такого примирения – странного в виду отсутствия ссоры – обед прошел на ура. Настроение обоих было разнежено-внимательным, в каждом их движении сквозила особая забота к друг другу. Путь до назначенной бухты занял весь остаток дня. Решив, что нужно иметь хотя бы общее представление о месте, куда идешь, Кравой решил расспросить Моав.

– Слушай, а что за название такое – бухта Иголки? – догнав ее, спросил он.

– Есть такая легенда: много лет назад Эллар, сидя на облаке, вышивала себе пояс и ненароком уколола руку, да так, что на пальце выступила кровь. Рассердившись, она размахнулась и выбросила иголку, которая ее поранила. Эта иголка упала в море, в том месте, где сейчас находится бухта. Оставшаяся на ней капелька крови Эллар растворилась в воде, наполнив ее особенной силой. Морские звери, рыбы и другие существа вскоре заметили, что рожденные в этой бухте детеныши вырастают здоровыми и сильными. Они стали приплывать сюда, что вывести потомство. Но для того, чтобы оно выжило, обязательно надо, чтобы новорожденные постоянно находились в воде – лишь она дает им силы. Если вода отступит, они погибнут.

– С чего же ей отступать? – удивился Кравой.

– Ну мало ли… Ведь существуют же приливы и отливы – вдруг наступит такой сильный отлив, что все детеныши окажутся на суше.

– Бедняги! Даже представить себе страшно! – ужаснулся жрец солнца.

– Да уж, – согласилась Моав.

Они добрались до места поздним вечером. Бухта Иголки представляла собой большой круглый залив, почти со всех сторон защищенный от волн и ветра – между ним и морем оставался лишь узкий пролив. Берег гавани был не таким крутым, как в других местах – он плавно сходил к воде песчаным склоном. Кравой подошел к воде. Несмотря на темноту, он смог разглядеть в ней какое-то движение: кто-то будто плескался в бухте.

– Это маленькие навы, – объяснила Моав, подойдя к нему и встав рядом. – Резвятся здесь, прежде чем выйти в большое море. Подождем еще несколько часов, пока не выйдет луна – тогда и начнем…

– Что начнем? – нахмурившись, спросил Кравой.

– Увидишь.

Жрец солнца недовольно фыркнул – не нравилась ему вся эта затея! Они сели на берегу. Вскоре показалась и луна, море засеребрилось в ее свете, пошло белыми бликами. Моав уверено поднялась с песка и пошла к воде. Не дойдя шагов пяти до ее края, она остановилась, постояла некоторое время и протянула худые руки к луне – выставленные вперед ладони напряглись. Охваченный мрачным предчувствием, Кравой поднялся вслед за ней. Он подошел к берегу, взглянул на воду и остолбенел – кромка воды начала отступать все дальше и дальше в море, обнажая песок.

– Э, что ты надумала?! – вскричал он.

– Луна повелевает приливами и отливами, – не оборачиваясь, ответила Моав, – думаю, она откликнется на мою просьбу и поможет на время отвести воду.

– Ты сумасшедшая! Там же маленькие навы, они же умрут!

– Надеюсь, что нет. За десять минут никто не умрет, зато за это время успеют появиться их встревоженные родители. Может, кто-нибудь из них знает о Нар-Истале.

– Но ведь Седна разгневается, если узнает о том, что они открыли тебе ее тайну!

– Думаешь, это их остановит?

Солнечный эльф подскочил к Моав.

– Одумайся! Рано или поздно она прознает, чьи это проделки – и вряд ли скажет тебе спасибо!

– Думаешь, это остановит меня?

Он покачал головой.

– Ты не сделаешь этого!

– Я уже это делаю, – спокойно ответила она.

Кравой несколько мгновений молча смотрел на нее – в его взгляде было удивление.

– Моави, я тебя не узнаю! – не выдержал он. – Что с тобой случилось?! Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю!

Эльфа опустила руки.

– Иногда мне самой кажется, что я себя не знаю…

Внезапно она сорвалась с места, подбежала к краантль – так близко-близко – и заглянула ему в лицо. В ее глазах не было ни намека на жестокость, они были отчаянными, почти умоляющими. Она сбивчиво заговорила:

– Кравой, послушай!.. Я обещаю тебе, никто не пострадает, верь мне! Ты считаешь, я злая и жестокая, да?! Но это неправда! Неправда!.. Я не такая, как ты думаешь!

Она вцепилась в его рукав и трясла его, точно чего-то требуя. Кравой совсем растерялся.

– Да я совсем так не думаю!..

Он не успел договорить, Моав перебила его.

– Я просто хочу найти Нар-Исталь! – дрожащим голосом говорила она. – Я должна это сделать, я – старшая веллара и не могу сдаться просто так. Моррог не должен победить! Я должна, понимаешь, должна! Это моя судьба, не я ее выбирала, а она меня!

Кравой встревожился не на шутку. Он крепко взял эльфу за плечи.

– Успокойся, Моави! Конечно, ты ни в чем не виновата. Ты все правильно делаешь, и у тебя все получится!

Он помолчал.

– Твой отец гордился бы тобой.

– Отец… А ты? – с неожиданным жаром спросила она.

– И я тобой горжусь, моя Йонсаволь, – тихо ответил он.

Она вздрогнула и побледнела; синие глаза бегали – они казались сейчас просто огромными.

– Не думай обо мне плохо, прошу тебя! Никогда! – прошептала она.

– Я вовсе не думаю о тебе плохо. Просто, ты иногда совершаешь поступки, которые мне непонятны.

Она опустила глаза.

– Ты все поймешь со временем, обещаю тебе; поймешь и простишь меня…

Солнечный эльф осторожно взял ее пальцами за подбородок и тихо сказал:

– Мне не за что тебя прощать.

Она тихо вздохнула, Кравою показалось, что ее губы дрожат. Она тихо отвела лицо и вновь вернулась туда, где стояла.

Вода тем временем продолжала отступать. Плеск, который еще раньше привлек внимание краантль, усилился. На поверхности моря, сверкая в лунном свете, то и дело показывались небольшие темные тела. Они хаотично плескались, точно косяк рыб, пойманный в сеть – бедные детеныши метались в исчезающей с каждым мгновением воде. Кравой с трудом сдерживался, чтобы не прекратить это издевательство, но слова, сказанные лунной эльфой, останавливали его. Она ведь обещала, что никто не пострадает! Он решил выждать еще некоторое время; если же ничего не произойдет и дальше, он остановит Моав, чего бы это ни стоило.

На поверхности моря началось еще какое-то движение – вода в гавани пошла кругами, и следом из нее показались темные силуэты. Сердце Кравоя замерло – навы все-таки пришли. Их было десятка два. Они подплыли к берегу – теперь можно было совершенно четко рассмотреть покрытые чешуей лица, волосы-плавники, большие прозрачные глаза. Некоторое время они оставались по плечи в воде, затем, завидев эльфу, подплыли ближе. Моав опустила руки. Один из них набрался смелости и приблизился к ней, высунувшись из воды по пояс.

– Зачем ты отбираешь нашу воду? – спросил он, его голос звучал немного странно, как будто у него в горле что-то переливалось. – В ней наши дети, и они могут погибнуть.

– Я не желаю вам зла, – громко ответила Моав. – Скажите, где спрятан меч Лагха, Нар-Исталь, и я верну вам воду.

– Но мы никогда его не видели, – развел руками нав. – Лишь владычица морей знает, где он.

– А может быть, все-таки знаете? – продолжала настаивать веллара. – Пусть вы его не видели, но возможно, слышали о месте, где его можно найти.

Кравой шагнул к воде – это уже было слишком! Они ведь и вправду могут ничего не знать. Нав обернулся к сородичам и стал начал издавать звуки, похожие на переливчатый свист, одновременно жестикулируя длинными тонкими руками. Переговорив таким образом, он снова обернулся к эльфам.

– Сейчас приплывет старейшина, он единственный, кто может знать это, повелительница луны. Подожди немного, просим тебя!

– Хорошо, только пусть поторопится.

Ожидание показалось Кравою вечностью. Наконец, вода в гавани снова качнулась, из нее вынырнула новая голова. Навы зашевелились, глядя на прибывшего. Тот неспешно приблизился к кромке воды. Он был очень стар – чешуйчатое лицо покрыто морщинами, плавники в прорехах. Подплыв к Моав, он сделал несколько извивающихся движений, чтобы выбраться на берег. Мокрая чешуя заблестела, длинный хвост зашуршал по песку.

– Ты действительно можешь сказать, где спрятан меч? – не дожидаясь, пока он к ней обратится, спросила эльфа.

Жрец солнца напрягся. Нав пошевелился и заговорил.

– В морском дне есть лабиринт, в нем хранится Жгучий Металл, – старчески прохрипел он. – Больше мы ничего не знаем, лунная королева! Верни нам воду!

Словно желая поддержать сородича, остальные навы подплыли совсем близко к берегу, так что чешуйчатые хвосты высунулись из воды, и умоляюще сложили руки, но Моав и бровью не повела. Застывший в напряженном ожидании Кравой перевел на нее взгляд: в нем читалась упрямая решительность – терпение краантль было на исходе.

– Как попасть в этот лабиринт? – резко спросила Моав.

Старейшина несколько раз глотнул воздух, прежде чем заговорить – пребывание на суше обессилило его. Наконец, он собрался с силами:

– Туда ведут два входа, один – с моря, второй – с земли.

– Нас интересует тот, который с земли.

– На берегу недалеко отсюда, прямо напротив двурогой скалы, стоит колодец – это и есть вход, – произнес старик, его голос звучал так сипло, что едва можно было разобрать, что он говорит. – Вы сможете пройти через него, пока будет отлив – вода в это время отходит, и вам надо будет лишь немного проплыть. Колодец ведет прямо в прекрасный лабиринт из белых кораллов; там светло, как днем на земле! Но будьте осторожны – с началом прилива вода заливает его до самого потолка: если замешкаетесь, то уже никогда не увидите солнца…

– Сколько времени длится отлив? – вмешался Кравой, тоже подходя к воде.

– Он начинается утром и заканчивается, когда солнце поворачивает к западу, – проскрипел нав.

– Стало быть, нам надо убраться оттуда до заката, – заключил Кравой и в следующий миг нахмурился: – А кстати, кто же это туда с земли ходит? – Навам же этот вход ни к чему.

Старейшина повернул к нему морщинистую голову.

– Несколько раз приходили какие-то существа, черные, с двумя ногами и без лиц.

Эльфы тревожно переглянулись – сомнений быть не могло, речь шла о гарвах.

– И что с ними сталось? – спросил Кравой.

– Этого никто не знает, но ни один из них не вернулся.

– Что, там такая суровая охрана?

Нав через силу улыбнулся – чешуя на его лице совсем высохла, стала тусклой.

– Охрана? Нет, там охраны не надо – лабиринт стережет существо пострашнее любых охранников – оно еще никого не отпускало живым. Да и мертвым тоже…

Сделав усилие, он подполз еще ближе к эльфам – прозрачные глаза казались огромными, длинные пальцы были растопырены, между ними веером натянулись перепонки.

– Ужасное чудовище с восемью ногами! Оно убивает каждого, кто заходит в лабиринт.

Кравой почувствовал, как у него похолодела спина – чудовище, да еще под водой.