Текст книги "Шансы. Том 1"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)
ДЖИНО. 1926 – 1927
Позиции Джино Сантанджело и Алдо Динунцио в бутлеггерском бизнесе неуклонно упрочнялись. Начали они с малого, объединив свои капиталы и вложив их в закупку партии высококачественного канадского виски. Не желая идти ни на какой риск, связанный с привлечением чужаков, они сами гнали тяжело груженные машины, наняв только нескольких знакомых ребят для охраны, чтобы не быть по дороге ограбленными какими-нибудь конкурентами.
С закупкой собственно спиртного никаких трудностей не было; проблемы появились лишь на долгом и довольно изнурительном пути от канадской границы до центра Нью-Йорка. Непредвиденных сложностей хватало: то ломалось что-нибудь в грузовиках, то выборочные проверки дорожной полиции, а ведь существовали еще и бесчисленные мелкие воришки, а то и просто откровенные грабители.
Джино скрупулезно принимал в расчет все возможные рискованные ситуации. Несмотря на то что многие грузы в пути следования к месту назначения расхищались или портились, принося своим владельцам огромные убытки, его товар прибыл в целости и сохранности.
Они неплохо сработались с Алдо. Питая полное доверие друг к другу, они медленно, не торопясь, окружили себя небольшой, но сплоченной группой помощников.
Год пролетел незаметно. Джино уже исполнилось двадцать, но если судить по внешности и манере действовать, ему можно было дать и больше. Соседи уважали его за хватку и решительность. Им и Алдо откровенно восхищались.
Уверенность маленькому коллективу придавало присутствие в его рядах Розового Банана, носившего в кобуре под мышкой револьвер и без колебаний пустившего бы его в дело, попытайся кто-нибудь остановить их в пути. От своей работы, может, противной человеческому естеству, но такой полезной, Банан получал удовольствие. Он так и жил с Синди – по-прежнему острой на язык маленькой блондиночкой. К ней на редкость подходило данное кем-то прозвище Дразнилка.
От долгих, выматывающих поездок в Канаду и обратно накапливалась усталость. У парней потихоньку стали сдавать нервы. В банде Сантанджело, как называли их люди, временами вспыхивали стычки между ее членами. Это было плохим знаком. Джино быстро пришел, к пониманию того, что напряжение росло из-за регулярных, полных опасностей ездок туда и сюда. Он решил собрать информацию о других возможностях. То, что «сухой закон» имел множество лазеек, – общеизвестно. Одной из наиболее удобных являлось то, что спиртное употреблять все-таки разрешалось – по медицинским показаниям. Если врачи могли его прописать, то кто-то должен его изготовить. Поэтому правительство выдавало отдельным компаниям лицензии, наделяя их правом на законном основании выпускать спиртные напитки.
Благодаря своим связям двоюродный брат Алло, Энцо Боннатти, имел доступ в несколько таких компаний в самом Чикаго и его окрестностях. Поговаривали даже, что влияние его простирается еще дальше.
– Почему бы нам не договориться с ним о встрече? – предложил Джино. Ему уже давно хотелось поближе познакомиться с Боннатти.
Но Алдо почему-то наоборот, казалось, старался держаться подальше от своего родственника.
– С ним трудно ладить, – не переставая, повторял он.
– Трудно! – с негодованием фыркал на это Джино. – Ради Бога, ведь он же твой брат. Он такая же фигура, как этот долбаный Капоне. Да нажми ты на свои родственные связи!
Алдо с неохотой обещал, и, переговорив с Чикаго несколько раз по телефону, друзья уселись в поезд.
Под стук колес оба расслабились. Алдо быстро заснул, Джино смотрел в окно и размышлял о своей жизни. Ну что ж, пока вес складывается очень неплохо. В банке его уже дожидалась довольно приличная сумма. Это самое главное. Это настолько значимо, что еще совсем немного – и можно будет посылать за Леонорой. Еженедельно с помощью мистера Пуласки Джино слал ей письма. Он старался сделать все, чтобы она помнила о нем. Ее ответные письма были такими наивными и такими хорошими, что ни разу Джино не позволил себе разозлиться на нее за долгое молчание.
Его послания были полны любви и планов на будущее.
Ее – напоминали детские записочки: школьные проделки, новости из дому, и ни слова об их совместном будущем.
Вполне понятно, ей не хотелось заглядывать туда, ее пугали мысли о том, что, возможно, потребует для своей реализации долгих, томительных лет. Как же удивится Леонора, когда он сообщит ей, что до их женитьбы буквально рукой подать!
Он разыскал приличную квартиру, сделал за нее солидный взнос. Квартира небольшая, но находилась в хорошем районе: чуть в стороне от Пятой авеню, неподалеку от Сороковых улиц. Леоноре она придется по вкусу. Обставит она ее так, как сама захочет. Единственное, что Джино собирался купить еще до ее приезда, – это удобную, роскошную двухспальную кровать.
От этой мысли он чуть не застонал. Постель. Секс. Женское тело.
Как же давно это было. Но ведь он дал Леоноре обещание, а слово Джино Сантанджело крепче всяких клятв.
Он решил показать квартиру Вере. Та пришла от нее в восторг.
– Джино, твоей маленькой леди она очень понравится, – промурлыкала Вера. – Лучшего гнездышка я еще в жизни не видела.
Она была выпивши – как обычно, но это не тревожило Джино. Если спиртное помогало ей прожить еще один день – пусть пьет. Он попытался дать ей денег. Хотелось, чтобы она нашла себе новое жилье, однако Вера отказалась.
– У меня куча постоянных клиентов – не могу же я их бросить, – объяснила она.
Джино знал, что это не более чем отговорка. Он слышал, что Паоло опять угодил за решетку, и она, по каким-то одной ей ведомым причинам, хочет быть там, где после выхода на свободу он сможет без особого труда разыскать ее.
– Я не собираюсь все время присматривать за тобой, если ты решишься вновь пустить его к себе, – предупредил он Веру.
– Конечно, дорогой, я и сама о себе позабочусь.
Да. Так же, как в последний раз. Джино очень надеялся на то, что Паоло еще не скоро опять начнет шляться по нью-йоркским улицам.
Когда поезд прибыл в Чикаго, там вовсю шел снег. Крупные белые хлопья падали на волосы, на одежду и медленно таяли, оставляя после себя капельки воды.
– Стоило проделать такой путь, чтобы очутиться в этой мерзости! – пожаловался Алдо.
Правда же заключалась в том, что ему нисколько не хотелось отдалять себя сотнями километров от процесса бурных взаимоотношений с Барбарой Риккадди. После их первой встречи, имевшей место более года назад, Алдо неустанно преследовал ее. Поначалу она безжалостно посылала его прочь своей совершенно мужской манерой речи. Однако мало-помалу Аздо удалось растопить лед до такой степени, что Барбара расторгла помолвку с полисменом и все чаще начала проводить время в обществе своего бывшего противника. Она по-прежнему при малейшей возможности обрушивала на Алдо потоки ругательств, но он, казалось, уже не обращал на них никакого внимания.
– Это первая настоящая дама, которую я встретил, – время от времени повторял он с легким подобием улыбки.
До гостиницы, где была запланирована встреча с Энцо, они добрались на такси. Администратор в холле предложил им подняться в лифте на пятый этаж. Двое телохранителей Энцо уже поджидали их там, чтобы удостовериться в отсутствии у гостей дурных намерений.
Алдо почувствовал себя оскорбленным до глубины души.
– Он – мой долбаный брат. Ну, кто я, по-вашему? Вам нужна моя пушка? – Вот она, пожалуйста.
Он передал им свой маленький револьвер 25-го калибра, однако громилы настаивали на более тщательном осмотре.
Под брючиной обнаружился шестидюймовый охотничий нож, прихваченный прочным кожаным ремешком к ноге чуть выше щиколотки.
Алдо пожал плечами.
– Вы что, думаете, я решил перерезать своему двоюродному брату горло?
В этот момент в номер вошел Энцо. Его мощную фигуру облегал строгий темный костюм, Алдо всегда напоминал Джино белку. Двадцати лет от роду, преждевременно поседевший, с выдающимися вперед зубами и очень любящий поесть – вот каков он был. Джино почему-то и Боннатти представлял себе похожим на него. Тут он ошибся. Энцо Боннатти оказался привлекательным молодым человеком. Двадцати двух лет, высокий, великолепного телосложения, с прямыми темными волосами, глубоко посаженными глазами и репутацией человека весьма крутого нрава. Когда говорили о Каноне, говорили и о Боннатти. Вдвоем они надежно подчинили Чикаго своей власти.
Обменявшись официальным рукопожатием со своими гостями, Энцо сделал знак одному из телохранителей побеспокоиться о напитках. Вкусы Алдо и Джино его совершенно не интересовали. Всем подали массивные стаканы с неразбавленным виски.
– Так. – Он уселся. – И что же вы, бездари, решили вынюхать здесь, в Чикаго?
Говорил Джино. Алдо сидел рядом с ним и молчал.
Энцо внимательно слушал. Но сути, они были ему ни к чему: две какие-то крошечные картофелины из Нью-Йорка – о чем можно с ними говорить? Что ему действительно необходимо, так ото люди в своем ближайшем окружении, которым можно было бы доверять. Чем более сильным он себя чувствовал, тем с большими трудностями приходилось сталкиваться. Постоянное соперничество с Капоне делало его жизнь невыносимой. Даже в туалет он не мог сходить без того, чтобы туда сначала не заглянули его гориллы.
Алдо – родственник. Значит, они не виделись с ним уже лет десять, когда тот перебрался из Чикаго в Нью-Йорк. Своя кровь. Должен на что-нибудь сгодиться.
А сделка, о которой говорил этот Джино, не так уж и плоха. Может принести немалые деньги, причем для этого и пальцем пошевелить не придется. Пара телефонных звонков… шепнуть кое-кому, что с этими двумя можно иметь дело без опаски…
– Слушай, Джино, давай без всяких обид. Мне нужно поговорить с Алдо с глазу на глаз.
– Конечно.
Джино поднялся. Энцо потратил на них два часа своего времени. Джино знал, что они добились своего.
Сальваторе, один из головорезов, проводил его в заказанный для них номер.
– Понадобится что-нибудь – позвони дежурному, – довольно дружелюбно сказал он. – Женщина, выпивка – что угодно. За все уже заплачено.
Джино развалился на одной из двух стоявших в номере удобных широких кроватей, забросил руки за голову. Имея поддержку такой фигуры, как Боннатти, они вступят в большую игру. И кусок пирога будет теперь куда толще. Немного времени – и они встанут в один ряд с Луканиа, Мейером Лански, Сигалом и Костелло. А от дальнейших перспектив просто дух захватывает – только бы не расшибить по дороге свои яйца.
Теперь Джино понимал, что заставляло Луканиа вечно рыскать по городу в поисках молодого пополнения своих рядов: ему нужна преданность, она всем им нужна. Поэтому-то Боннатти и поможет им. Как-никак Алдо – его двоюродный брат, от которого трудно ожидать, что он воткнет тебе нож в спину…
Чужому на такое решиться все-таки легче.
Алдо вошел в номер, сияя от радости.
– Нас взяли в дело! – воскликнул он. – Ты оказался прав, ловчила! Сегодня вечером он приглашает нас поужинать вместе – отметить нашу договоренность. Мне следовало привезти с собой Барбару.
Джино усмехнулся.
– Я знал, что так оно и будет. Я еще год назад говорил тебе, что нам нужно связаться с ним.
– Мне хотелось быть в этом уверенным. Приехав сегодня, мы не походили с тобой на двух нищих, вымаливающих милостыню. Мы привезли ему свою готовую идею, и она пришлась ему по душе.
Джино хлопнул друга по плечу.
– Мы вступаем в высшую лигу, парень! Произнеся эту фразу, Джино неожиданно осознал, что теперь он без всякой опаски может отправляться за Леонорой. Деньги больше не проблема – они сами идут в руки. Заниматься на абсолютно законной основе поставками спиртного из Чикаго, да еще с долгосрочной перспективой – ото же целое долбаное состояние!
Клуб «Атлас», расположенный в пригороде Чикаго, принадлежал к числу наиболее престижных. Его члены представляли собой цвет местного общества: политики, высшее чиновничество, наиболее состоятельные граждане города и, конечно же, прекрасные дамы.
Энцо был в числе совладельцев заведения. Ему же принадлежала и Пэш Ла Мур – очаровательная певичка из клубного шоу.
Джино вместе с Алдо сидели за одним столиком с Энцо, Пэш и двумя ее подругами. За соседним помещались пятеро телохранителей – и никаких девушек.
Энцо считал, что оказал своим гостям великую честь. Две самые лакомые киски в Чикаго. О Леоноре и Барбаре ему не было известно абсолютно ничего. Он и представить себе не мог, что ни Джино, ни Алдо вовсе не собирались играть ни в какие игры с чикагскими кисками.
– Как вам здесь, парни? – пропищала Пэш. От голоса этой крашеной блондинки свернулось бы молоко.
– Отличное место, – отозвался Джино. Он и в самом деле так думал. До этого ему еще не приходилось бывать в подобных местах. Впечатляла сама атмосфера заведения. Запах дорогих сигар и женских духов наталкивал на мысль, что настоящая жизнь – вот она! А здорово было бы привести сюда Леонору. Она дала бы сто очков любой здешней красотке – и без всяких следов пудры или помады на лице! Ей вполне хватало того, что дала природа.
– Скоро мой номер, мальчики, – вновь подала голос Пэш. – Вам представляется возможность оценить меня!
– Твоя цена всем известна! – сделал попытку пошутить Энцо.
– Не хами! – Она поднялась со своего стула. – В конце концов, только после того как ты услышал мое пение, ты соизволил обратить на меня внимание.
Энцо подмигнул и демонстративным взглядом уставился на ее грудь.
– Ну конечно, дорогая, так оно и было.
– Девочки, пошли! – Она сделала знак своим подругам. – Шоу вот-вот начнется. Увидимся позднее. – Пэш повернулась к мужчинам. – И пусть нас ждет бутылка холодного шампанского! Энцо, ты хорошо знаешь, как твоя маленькая Пэш хочет пить после выступления!
Энцо рассмеялся, глядя, как она пробирается по залу.
– Дурочка, – ласково произнес он. – Все они дурочки. Повозился с ними – и брось, потрахался – и забудь – вот мой девиз.
Джино вспомнил, что когда-то это было и его девизом. До знакомства с Леонорой, конечно.
Какой-то маршевой мелодией сбоку от танцплощадки рояль возвестил о начале развлекательной программы. Вышедший конферансье сказал несколько плоских шуток, исполнил слащавую песенку про любовь и объявил гвоздь программы. Из-за занавеса на небольшую сцену одна за другой стали выбегать девушки.
– О-о! – восхищенно протянул Алдо, забыв при виде обтянутых серебристыми чулками ножек и боа из страусовых перьев, соблазнительно прикрывавших десять пар восхитительных грудей, об оставленной в Нью-Йорке Барбаре.
В свою очередь, Джино несколько смутился, обнаружив, что брюки вдруг стали ему мешать. Интересно, кому бы они в этот момент не помешали?
Появилась Пэш, ошеломившая публику своей точеной фигурой, затянутой в какой-то немыслимый наряд, напоминавший на расстоянии вторую кожу. Подойдя к краю сцены, она пронзительным своим голоском затянула «Хотела бы я танцевать шимми, как моя сестричка Кэйт».
Джино понял, почему ее голос не имел ровным счетом никакого значения – мужчины в зале были загипнотизированы ее телом.
Энцо сосредоточился на гаванской сигаре.
– Ничего, а? – с гордостью спросил он. Алдо поцеловал кончики пальцев.
– Да, братец, ты умеешь их подобрать. Я думаю…
Закончить свою мысль он не успел. В зал, где они сидели, стремительно ворвалась группа мужчин с автоматическими пистолетами в руках. Без всякого волнения они принялись поливать помещение свинцом так, как садовник поливает из шланга розы.
Это был какой-то ужас – паника, истерические крики, мечущиеся из стороны в сторону люди и безошибочные звуки бьющих по телу пуль.
Реакция у Энцо оказалась завидной; он одним движением перевернул стол и укрылся за ним. Алдо ранили в руку, а Джино повезло: он инстинктивно бросился на пол при первом же выстреле.
– Долбаные выродки! – кричал Энцо своей охране. – Стреляйте!
Но тем и не требовалось команды. Перестрелка уже шла вовсю. Однако первыми же выпущенными пулями были убиты или тяжело ранены двое из его людей, а оставшиеся три человека, естественно, не могли сколь-нибудь серьезно противостоять нападавшим, которые к тому же в этот момент стали выбираться из зала, посчитав свою работу выполненной, и – это было очевидно – выполненной неплохо.
Джино осторожно подтянул Алдо поближе к себе.
Энцо, прикрываясь столом, пытался подстрелить хоть кого-нибудь из своего револьвера. Ловким движением руки он достал второй, перебросил его Джино.
– Не теряй времени!
Над чьим-то распростертым телом причитала женщина.
– О Боже! Мой муж! Господи, они снесли ему лицо! О-о!
Джино прицелился в одну из последних фигур. До этого ему еще не приходилось держать в руках оружие, но Банан как-то объяснял ему, что к чему.
– Есть! – крикнул Энцо. – Ты всадил этому подонку пулю прямо в живот!
Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Нападавшие скрылись, оставив двоих из своих людей лежащими на полу: одного, подстреленного Джино, и другого, раненного в обе ноги и безуспешно пытавшегося подползти к двери.
Энцо не колебался ни секунды. Подняв пистолет, он нажал на курок, и раненый, издав предсмертный крик, замер в неподвижности.
– Давайте побыстрее, – пробормотал Энцо. – Нужно успеть выбраться отсюда до того, как нагрянет полиция.
Джино поднялся на ноги, обвел глазами зал. Вокруг хаос: битое стекло, перевернутые столы и стулья, разбросанные здесь и там человеческие тела.
– Тут уж ничего не поделаешь, – как бы прочитав его мысли, сказал Энцо. – Поднимай Алдо и шевелись, шевелись. Мы посадим вас в поезд – повезешь его в Нью-Йорк.
Джино помог Алдо подняться. Несмотря на кровотечение, у того хватало сил на то, чтобы сыпать проклятиями на протяжении всего пути.
Через боковой вход они попали на улицу, где уже ждала машина.
– Живее! – заорал Энцо на водителя, тут же беспрекословно подчинившегося.
– Вы в порядке, босс? – тревожно спросил он, трогая машину с места.
– Только не вашими молитвами, – бросил Энцо. – Как это им удалось пройти незамеченными мимо Большого Макса и Шотти?
– Их застали врасплох. А стрельба поднялась большая. Я тут же бросился в машину и подогнал ее к задним дверям, как ты всегда говорил мне. Я не ошибся, босс?
– Все ты делал правильно. – В голосе Энцо еще слышалось напряжение. – Давай прямо на вокзал. Мне нужно, чтобы эти двое побыстрее убрались отсюда. – Он повернулся к Джино. – А ты молодец! Мне нравится твой стиль. И выстрел отличный.
Джино кивнул. Он боялся произнести хотя бы слово. Ему казалось, что, если только раскроет рот, его тут же вырвет.
Автомобиль остановился у здания железнодорожного вокзала, и Энцо принялся чуть ли не выталкивать их из салона. Ему требовалось как можно скорее начать заниматься собственными делами: рыба сама шла в его сети, в такие моменты нельзя отвлекаться ни на что другое.
– Отведи Алдо в туалет, перевяжи его. Возьми. – Он протянул Джино свой пиджак, а затем крепко пожал ему руку. – Мы еще увидимся. Будем работать вместе – у нас получится, ты сегодня сам доказал это. Ты мне понравился. Знаешь, когда нужно действовать, а когда побыть в стороне. Для меня ото очень важно.
И опять Джино кивнул. Машина резко взяла с места, оставив его и Алдо у входа в вокзал. Шел сильный снег.
– Мне что-то плохо, – пробормотал Алдо. – Почему бы нам не вернуться в свой номер?
– Энцо прав. Мы должны убраться из города, и чем скорее, тем лучше. Это в наших интересах – не сильно светиться здесь.
– Мне нужно в больницу.
– Брось. – Джино ввел его в здание вокзала. – Я перевяжу тебя.
– Тоже мне доктор долбаный нашелся.
– Кончай сволочиться. У тебя всего лишь царапина. Если бы в тебе сидела пуля, ты и на ногах-то не смог бы стоять.
– Да ты, оказывается, эксперт! Какое дерьмо! Пройдя в мужскую комнату и сорвав с Алдо пиджак и рубашку, Джино с облегчением увидел, что был прав. Никакой дырки в руке не было – просто сильное кровотечение из длинной царапины. Джино сорвал со стоны полотенце и плотно обмотал им руку Алдо.
– До дома продержишься, – сказал он. Однако Алдо оказался неблагодарным.
– Мне нужно в больницу, – повторил он с упреком. – Если бы здесь была Барбара, она бы проследила за этим.
– Да. Как же. Барбара съела бы на завтрак твои протухшие яйца. Надевай рубашку, и пошли искать наш поезд.
Алдо натянул на себя испачканную кровью сорочку, прикрыл ее пиджаком Энцо, оказавшимся для него изрядно великоватым. Он сунул здоровую руку в карман и тут же воскликнул:
– Ты только взгляни на это!
На ладони его Джино увидел две пачки денег. В каждой оказалось по тысяче замусоленных однодолларовых купюр.
– Наверное, он просто забыл их вытащить, – сказал он.
– Или это, или он оставил их для нас, – предположил Алдо.
– Это не для нас, – резко перебил его Джино. – Деньги мы вернем ему. Положи.
Но он знал, что Энцо умышленно оставил пачки долларов в кармане. В конце концов, две тысячи – неплохая цена за убийство, а?
Вернувшись в Нью-Йорк, Джино продолжил разрабатывать свои планы. Жизнь коротка. Теперь-то он очень хорошо понимал это. О бренности земного существования напоминали и газетные заголовки.
«ПЯТНАДЦАТЬ УБИТЫХ. БОЙНЯ В ЧИКАГСКОМ КЛУБЕ».
А ведь вполне могло случиться так, что он, Джино, лежал бы сейчас в одном из чикагских моргов. Так и не успев за этот год никого трахнуть. Мальчишкой, с нетерпением ожидавшим женитьбы. Ожидавшим. Какое отвратительное слово.
Джино Сантанджело не мог больше ждать.
Он направился к мистеру Пуласки. Старик был плох. Пока Джино отсутствовал, на улице его остановили какие-то парни и ограбили. Отняли золотые часы – единственную ценную вещь – и три последних доллара. А в обмен оставили два сломанных ребра, избив так, что все тело его представляло собой сплошной синяк.
– Кто это сделал? – допытывался Джино. – Вы никого не запомнили?
Лицо мистера Пуласки исказила гримаса. Он слишком стар, он слишком устал для того, чтобы ввязываться в новые неприятности.
Джино склонился над его постелью, глаза его сделались бешеными.
– Скажите мне, кто это был. Старик вздохнул.
– Некоторые люди не знают ничего другого… Мальчишки, они не понимают… Мне так жалко часов…
– Кто они?
– Сын Моррисона… Его дружок.. Джэкоб, кажется, его зовут… Еще двое каких-то… Не знаю, откуда они…
Голос изменил старику, он прикрыл глаза. Ему было восемьдесят три года, и то, что происходило в окружающем мире, уже давно не радовало его. В людях не осталось никакого уважения… Господи, совсем недавно на улице его остановила какая-то девчонка и предложила провести с ней время. Совсем молоденькая: пятнадцать, может, четырнадцать… Веки старика дрогнули, поднялись.
– Хочешь, чтобы я написал письмо?
Но Джино в комнате уже не было. В этот момент он шел по улице, и в походке его таилась угроза. Маленькие выродки. Уж ему-то они знакомы. Терри Моррисон и Джэкоб Коэн. Двое четырнадцатилетних сопляков из соседних домов, они вечно нарывались на неприятности. Ничего, Джино лично выбьет все дерьмо из их тупых мозгов, преподаст хороший урок жизни. Он вернет мистеру Пуласки его часы, а потом только займется своим письмом.
Ну и денек! Одного того, что все утро на него орала Барбара Риккадди, обвиняя его в том, что Алдо ранили, хватило бы за глаза. Он отрицательно влияет на Алдо! Если бы не он, Алдо и подумать не смог бы о чем-то противозаконном. А в это самое время Алдо прятался у нее за спиной, смеялся и корчил рожи. Несмотря ни на что, все попытки Барбары кастрировать своим острым, как бритва, языком их обоих потерпели неудачу Для начала Джино отправился в семейство Коэнов. Те были соседями Катто. Своего друга Джино не видел уже полгода. Катто не одобрял того образа жизни, что вел Джино, так что отношения их охладели. Уж если Катто так нравилось тратить время на то, чтобы разгребать лопатой дерьмо, – что ж, это его дело. Джино как-то предложил ему работать вместе, но этот придурок отказался. Самое интересное заключалось в том, что Катто считал его, Джино, неудачником. Смех!
На стук дверь открыла худая запуганная женщина.
– Что нужно? – Голос ее звучал безжизненно.
– Джэкоба. – Джино был краток. Глаза се нервно замигали.
– Он в школе.
Отодвинув женщину в сторону, Джино прошел в квартиру.
– Черта с два.
По полу ползал обделавшийся младенец. На набитом старьем диване спал Джэкоб. Джино разбудил его пинком.
– Какого… – Просыпаясь, Джэкоб сел в постели.
– Нужно поговорить. Давай-ка лучше выйдем. Джэкоб бросил быстрый взгляд на мать. Та отвела глаза. Ее не обманешь Сын пошел в отца: от него тоже ничего, кроме неприятностей.
Джэкоб хмуро посмотрел на Джино.
– Ас чего ты взял, что мне хочется с тобой разговаривать?
Глаза Джино недобро сузились.
– Потому что я так сказал, шпана. Двигай.
Через час он вернулся к постели мистера Пуласки.
– Вот они. – На ладони его лежали золотые часы. Вперед вытянулись две дрожащие, покрытые старческими пятнами, с изуродованными венами руки.
– Ты славный мальчик, Джино, – слабым, дрожащим голосом проговорил старик. – Ты меня понимаешь.
Да. Он понимал. Только история, рассказанная Джэкобом Коэном, несколько отличалась от той, что поведал мистер Пуласки. Мальчишка настаивал, что старик уже несколько месяцев при каждой встрече подмигивал его двенадцатилетней сестренке.
– Она не обращала на это особого внимания, думала, что он немножко чокнутый, а тут позавчера днем, я клянусь тебе, днем, он подкрался к ней сзади на улице, расстегнул штаны и обоссал все ее единственное платье. Так должен же был я проучить этого вонючего извращенца?!
Трахнуться можно, правда? Джино проверил услышанное и убедился в том, что Джэкоб ничего не выдумал. Оказывается, единственным в округе, кто ничего не знал о таких причудах старика, был сам Джино.
В такой ситуации наказывать мальчишек оказывалось не за что. Джино ограничился легкой оплеухой и забрал часы.
– Может, теперь мне заняться твоим письмом? – слабым голосом спросил мистер Пуласки.
– А вы сможете? – с тревогой задал вопрос Джино. – На этот раз оно будет длинным. Я хочу, чтобы она приехала сюда. Мы собираемся пожениться. Это письмо должно быть настоящим шедевром. Вы сможете?
– Конечно, Джино, – с заметным торжеством в голосе ответил старик. – Это станет самым романтическим письмом, которое мы с тобой сочиним вместе.
Так и будет. Неужели есть такой закон, в котором бы говорилось, что старым кобелям запрещается писать любовные письма?
