Текст книги "Шансы. Том 1"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
ДЖИНО. 1949
После Лос-Анджелеса с его безоблачным голубым небом и ярко сияющим солнцем июльский Нью-Йорк угнетал своей серостью и духотой. Впервые в жизни Джино задумался над покупкой собственного дома. За городом, и чтобы рядом были спортивные площадки, бассейн – зарядиться здоровьем во время уик-энда. Может, где-нибудь на Лонг-Айленде?
Ему нетрудно понять любовь Парнишки к Лос-Анджелесу. Он жил там, как царек, в окружении прекрасных женщин, и другие, сопутствующие процветанию признаки, тоже все были налицо. Люди вокруг относились к нему с уважением и опаской – точно так же, как раньше они относились к Багси Сигалу. Сомнительная репутация создавала вокруг Джейка некий притягательный ореол. В Голливуде такие люди очень быстро осваивались.
Пиппа Санчес призналась Джино, что Джейк не пропускает мимо себя ни одной мало-мальски заметной юбки. На вопрос, как она сама к этому относится, Пиппа с непроницаемым лицом пожала плечами.
– Не буду же я возражать! Тем, что мор имя мелькает на страницах газет и в афишах, я обязана дружбе с Джейком. Уж лучше это, чем свидания с каким-нибудь безголовым актеришкой. А потом, он же делает это не специально. Просто… так чувствует себя более сильным.
Сильным, а? Джино решил, что за Парнишкой постоянно нужен глаз да глаз. Ведь, в конце концов, в его «Мираж» он собирается вложить чертову уйму собственных денег, а поэтому имеет право точнее знать, на что расходуется каждый цент. Похоже, Пиппа сможет стать в этом неоценимым помощником.
Джино выложил ей все это начистоту. В состоянии ли она в обмен на определенную финансовую поддержку поделиться с ним своей верностью?
Она высоко оценила свои услуги.
Он и не ожидал, что она продешевит.
Вместе они провели долгую, томную ночь. Однако ее не слишком-то пылкая страстность оказалась весьма далекой от того, что представлял себе Джино. На следующую ночь Пиппа вернулась в постель Джейка, а Джино решил попробовать еще одну голливудскую блондинку – перед тем как вместе с Костой вернуться в Нью-Йорк.
Он принял решение. Хватит с него долгих и утомительных романов. Вряд ли в мире найдется женщина, с которой ему захочется провести неделю, не говоря уже о месяце или двух.
Его неотступно преследовала мысль о собственном доме. Особняке в стиле Гэтсби, где он сможет отдохнуть сам и развлечь своих гостей. Он тосковал по ночному клубу «У Клемми», по такой приятной роли хозяина. Ему нравилось принимать у себя знаменитостей, нравилось кормить и поить их. Да. Став владельцем дома, Джино мог бы устраивать рауты не хуже тех, что закатывала Клементина Дьюк. Теперь, когда он вышел на свободу и горел желанием активно действовать, недостатка во влиятельных друзьях не ощущалось. Мало-помалу все они вернулись, а кроме них появились еще и новые. Иногда он спрашивал себя – а есть ли среди них хоть один истинный? Ответ был ему известен – нет. За деньги можно купить много разных вещей – а вот настоящая дружба почему-то не продавалась. Вывод следовал один: никогда никому не доверяй. Тогда не придется испытывать боли.
Джино понял, что для него – это единственный способ жить.
На лето Коста и Дженнифер Дзеннокотти сняли дом в Монтауке. Ничего из ряда вон выходящего, просто удобное, комфортабельное жилище неподалеку от пляжа, ухоженный сад и два пса. Дженнифер осталась довольна. Она спрятала куда-то свои нью-йоркские туалеты и расхаживала по дому босая, в летней хлопчатобумажной сорочке.
Конец недели Коста обязательно проводил вместе с ней. Это его успокаивало и расслабляло. Когда в пятницу вечером он сидел за рулем машины, направляясь в сторону пляжа, скопившееся за неделю напряжение бесследно уходило. А работать вместе с Джино означало постоянно испытывать чудовищные перегрузки. Джино напоминал мощную динамо-машину, его острый ум не давал себе ни минуты передышки. Взять, к примеру, эту сделку в Лас-Вегасе. Ему не понадобились даже никакие бумаги – все детали надежно хранились в голове. Бумаги, конечно, имелись – огромное количество официальных документов, подписанных самим Джино и Джейком. Издержки предстояли громадные. Но если «Фламинго» и «Сандерберд» были просто крупными и солидными заведениями, то «Мираж» по сравнению с ними, как сказал Джино, представлял собой настоящий уолл-стритский банк.
За неделю до конца августа приехала Мария. Девушка дрожала от возбуждения, искала ответы на множество вопросов, и было очевидно, что она с великим удовольствием покинула на время отчий дом.
– Как там Леонора? – поинтересовалась Дженнифер. – Я так давно ее не видела.
– У мамы все в порядке, – ответила Мария, вспоминая о громком споре между родителями, который она совершенно случайно услышала перед самым своим отъездом.
– Я собираюсь пригласить кучу народу на твой день рождения, – поделилась с ней своими планами Дженнифер. – Пусть будет побольше веселья. Придут молодые люди, нужно тебя со всеми познакомить.
Мария радостно кивнула. Ей хотелось напрочь забыть о своем дне рождения. Мало приятного в том, что окружающие то и дело напоминают, что тебе вот-вот исполнится двадцать один год. В таком возрасте человек должен сам принимать решения, как ему жить дальше, а именно этого Мария абсолютно не знала.
В июле и августе Джино был занят тем, что осматривал по уик-эндам выставленные на продажу особняки. Большие, маленькие, уединенный постройки на островах, сельские домики и роскошные дворцы. Однако не нашел ничего, заслуживающего его внимания – ни на зеленых лугах Коннектикута, ни на суровом побережье Лонг-Айленда.
В конце концов он начал уставать от поисков. А торговцы недвижимостью стали уставать от него.
В последнее воскресенье августа Джино решил проехаться сам, без водителя и телохранителя. Хотелось взглянуть на поместье в Ист-Хэмптоне. Женщина-управляющий с гордостью демонстрировала ему свои владения.
– Думаю, мистер Сантанджело, вы поймете, что это как раз тот дом, что вы ищете.
Джино осматривал все самым придирчивым образом. Кто знает, может, она и права. Старое здание нуждалось в хорошем ремонте, однако то, что оно ему подходит, стало видно с первого взгляда. Расходов Джино не опасался.
Особняк, выстроенный в викторианском стиле, с облезшей местами на колоннах белой краской и балконами, украшенными изумительной по красоте резьбой. Многочисленные просторные комнаты с высокими окнами, веранда, охватывающая весь дом вдоль верхнего этажа.
– Мне нравится, – произнес он.
– Он уникален, – заметила женщина. – Продается только потому, что пожилая леди, прожившая в нем всю жизнь, умерла, а родственники хотят иметь на руках живые деньги.
– Несколько, правда, запущен.
– Да, пожалуй. Но это учтено в цене, по которой он продается. После ремонта здание будет просто великолепным.
Он никак не мог решиться. Впечатления от виденного ранее мешали сосредоточиться.
– Мне придется изрядно потратиться.
– Я уверена, что ваши расходы окупятся сторицей. – Женщина бросила взгляд на часы. Ее ждал еще один потенциальный покупатель, на встречу с которым она опаздывала уже на десять минут. – Так что же вы скажете, мистер Сантанджело?
– Пока не знаю. Если я решусь купить его, то дам вам знать об этом в понедельник.
– У меня есть и другие клиенты.
– В понедельник.
– Как вам будет угодно. – Она еще раз, уже демонстративно, посмотрела на часы. – Простите, но меня ждут дела, мистер Сантанджело. Хотите еще что-нибудь посмотреть?
– Спасибо. Вы можете идти. Я просто пройдусь по саду.
Когда шум двигателя ее машины затих вдали, он впервые ощутил, каким умиротворением наполнено это место. Слышалось только пение птиц, других звуков не было. Но нужно ли ему столько повоя? Не слишком ли здесь тихо?
Он обошел вокруг дома, примечая давно не стриженную траву и растущие тут и там одичавшие розы. Попытался себе представить, как здесь все будет выглядеть после завершения работ. Может, стоит пристроить просторную, выложенную мрамором террасу, разбить теннисные корты, выкопать огромный, в голливудском стиле, плавательный бассейн с голубой водой? Пожалуй. Смотреться будет и в самом деле неплохо. И все-таки окончательного решения он так и не принял. Нужно с кем-то посоветоваться. С Костой и Дженнифер. У Дженнифер хороший вкус, ей хватит одного взгляда, чтобы понять, чего стоит вся затея. А до Монтаука отсюда не так уж и далеко. Можно подъехать к ним прямо сейчас.
Мария прыгнула в бассейн, бодро проплыла несколько метров, выбралась из воды и растянулась в шезлонге. Чувствовала она себя превосходно. Прожитые с Костой и Дженнифер шесть дней показались ей самыми приятными в жизни. Никаких ссор. Никаких выпивок. Вокруг мир и гармония, и еще – два человека, относящихся друг к другу с большой любовью и заботой.
Встряхнув своими длинными белокурыми волосами, она прикрыла глаза, подставив лицо солнцу. Коста и Дженнифер уехали на целый день к каким-то своим друзьям. Они звали ее с собой, но Мария отказалась от приглашения, сославшись на легкую головную боль, которой на самом деле не чувствовала. Просто ей хотелось побыть в одиночестве. Послышался собачий лай. Протянув в сторону руку, она негромко позвала:
– Ко мне, малыш, ко мне. Виляя хвостом, примчался пес.
Джино остановил свой открытый «мерседес» перед фасадом. До него донесся лай собаки, однако других машин рядом с домом не было.
Выбравшись из кабины, он поднялся по ступеням крыльца и позвонил раз, другой, третий. Однако никто не отозвался, и он отправился в обход вокруг дома, пытаясь рассмотреть что-нибудь в окна. За домом под ноги ему бросился косматый спаниель.
Подняв голову, он увидел ее, лежащую в шезлонге рядом с бассейном. Леонора. Его Леонора. Сердце в груди бешено застучало, кожа сделалась влажной от пота, в горле пересохло.
Джино стоял, не в силах двинуться с места. Как ребенок. Как деревенский дурачок. Почувствовав острую, колющую боль в желудке, он негромко, очень негромко произнес:
– Леонора.
– М-м?
Лежавшая в шезлонге девушка выпрямилась, поднесла руку к глазам.
Это была не Леонора.
Это была другая, похожая на нее, как две капли воды.
Джино понял, что видит перед собой ее дочь, Марию. Коста говорил, что она должна будет к ним приехать.
Идиот. Какой идиот. Придет же в голову мысль, что…
– Вы – Джино Сантанджело, правда? – она поднялась и торопливо набросила поверх купальника махровый халат.
Он глубоко вдохнул воздух.
– Да. Как вы догадались?
– Видела ваши фотографий в газетах и… ну, я как-то запомнила ваше лицо еще тогда, когда вы приезжали на свадьбу Косты и Дженнифер. – Она застенчиво рассмеялась. – Я была тогда совсем ребенком, вы, наверное, не заметили меня. Меня зовут Мария, Леонора – моя мать.
– Ясно. Ну что же, ты здорово подросла за это время, а? – Сам не понимая почему, он чувствовал себя очень неловко.
Мария поплотнее запахнула халат.
– Они уехали.
– Кто? – задал глупый вопрос Джино.
– Дженнифер и Коста.
– О… – Он был не в силах оторвать от девушки взгляд. Поразительное сходство с той, давней Леонорой. И все же… что-то было иным. Что-то мешало видеть в Марии зеркальное отражение матери.
Как бы прочитав его мысли, она спросила:
– Вы приняли меня за маму, да?
– Черт побери! Нет. Черт побери. Да.
Улыбнувшись, Мария мягким движением руки отвела в сторону упавший на лоб светлый локон.
– Ничего страшного. Я к этому привыкла. Наше сходство очень многих удивляет. То есть, я хочу сказать, тех, кто давно знает маму. Теперь она… выглядит по-другому.
Пальцами он коснулся шрама на щеке.
– Не согласилась бы ты проехаться со мной, чтобы взглянуть на дом?
– Что за дом?
– Дом, который я, может быть, куплю. – Он и сам не понимал, с чего это вдруг решил обратиться к ней с этой просьбой. – Иди оденься. Мне нужно знать еще чье-нибудь мнение.
– Это далеко?
– Какая разница? Ты все равно лежишь здесь и ничего не делаешь.
Она кивнула, испытывая непонятное волнение.
– Поторапливайся.
– Хорошо.
Подбежав к дому, она взлетела по лестнице в свою спальню и мигом оказалась в простом платье из хлопка. Провела расческой по влажным еще волосам и с легкой от возбуждения дрожью спросила себя: «Почему это я так быстро согласилась куда-то с ним ехать?»
Джино Сантанджело, суровый и опасный. Убийца. Гангстер. Громила. Он вошел в ее жизнь еще тогда, когда кружил ее, девятилетнюю, в танце, а потом, на протяжении долгих лет, она то и дело встречала его имя в газетах. Слухи о нем ходили один страшнее другого. Мать называла его «негодяем» и навеки прокляла Косту за то, что тот согласился быть его адвокатом.
– Так ты едешь? – раздался снизу его голос.
– Да, да! – Ноги в сандалиях проворно пересчитывали ступеньки.
– Я похозяйничал в кухне, – заявил ей Джино. – Дженнифер не будет в претензии?
Из сумки виднелись горлышки бутылок с кока-колой, половина длинной французской булки. Там же лежал сверток с ветчиной.
– Перекусим на месте.
– Наверное, будет лучше оставить им записку, – решила Мария. – Вдруг они вернутся раньше.
– Хорошая мысль.
Он следил за тем, как она водила ручкой по бумаге. Падавшие на прекрасное лицо длинные волосы мешали писать. Вся она была такой чистой, такой невинной, такой милой. Такой же, как Леонора много-много лет назад. Такой же, как Леонора…
КЭРРИ. 1943
Напуганная девочка-подросток с огромными, как блюдца, глазами, капризным ртом и грязными, давно нечесанными волосами, подстриженными кое-как, с ужасом смотрела на Лероя.
– Я не могу ухаживать за каким-то малышом, Лерой. Ты что, с ума сошел?
Лерой взирал на нее сверху, прочно упершись в пол широко расставленными ногами. Несильно замахнувшись, отвесил ей звонкую оплеуху.
– Ты будешь делать то, что я тебе скажу. Поняла меня?
Едва удержавшись от слез, она скорчила ему гримасу.
– Животное.
– Что ты сказала?
– Я говорю – само собой, Лерой. Если ты так хочешь. Только вот как я буду работать, если у нас здесь будет ребенок?
В задумчивости он почесал живот.
– Ты дура. Мы подержим мальчишку день или два. А потом эта сучка найдет денежки, чтобы заплатить нам за его возвращение, и уж тогда мы с тобой свалим в какое-нибудь райское местечко.
– Во Флориду? – Ее невыразительное, туповатое лицо просияло. – Мне всегда хотелось побывать во Флориде.
– Конечно, девочка.
Скорее он отправится в крысиную нору, чем во Флориду. Все пути на юг для Лероя заказаны. Ему было абсолютно безразлично, чего там хотелось маленькой шведской шлюхе. Как только он получит деньги, то избавится от нее, как от мусора, – без всякой задержки. Она бесполезна. Слишком уж большое наслаждение получает от своей работы. Позволяет клиентам часами валяться в ее постели. Не то что Кэрри. Та успевала обработать мужчину и выставить его за дверь всего за пять минут. И они уходили от нее удовлетворенные. Не нужно было продавать Кэрри – сейчас бы он просто купался в роскоши. Но он продал ее все-таки, и теперь Кэрри ему должна. Лерой твердо рассчитывал взять у нее то, что принадлежит ему по праву. Деньги. Много денег.
– Вернусь через пару часов, – сказал он. – Приготовь все, что тебе может понадобиться, потому что неделю ты просидишь здесь и носа никуда не высунешь.
– Мне показалось, ты говорил про два дня. Лерой вздохнул.
– Если что-нибудь не заладится, все может затянуться еще на день-другой. Мы должны быть к этому готовы. Ну, шевелись!
– Я не…
Не имея желания слушать, что она там еще захотела сказать, Лерой отвесил ей новую оплеуху и повторил:
– Пошевеливайся! Она подчинилась.
Он усмехнулся. Кто лучше него знает, каким образом управляться со всей этой швалью?
Присматривавшая за Стивеном чернокожая была какой-то нескладехой: волосы в вечном беспорядке, на зубах – скобки, которыми, говорят, можно устранить их кривизну, на переносице – уродливые очки. Нанимая ее, Кэрри в первую очередь обратила внимание на внешность. Она хотела обеспечить Стивену спокойную, стабильную обстановку – такая угловатая и в общем-то малопривлекательная девчонка очень нескоро вздумает сбежать с каким-нибудь парнем.
Лерой решил обработать ее заблаговременно, чтобы иметь в своем распоряжении две-три недели. Он подошел к ней на рынке, куда та отправилась за овощами. Никогда еще ему не приходилось быть столь учтивым и галантным. И ради того, чтобы очаровать безмозглую няньку!
Сверх меры польщенная, она начала жеманно улыбаться, в надежде как-то исправить фигуру села на диету, прикупила что-то из одежды.
Воскресными вечерами, когда Кэрри давала ей отдохнуть, Лерой таскал девчонку по дансингам и дешевым кинотеатрам. Ему не потребовалось много времени, чтобы узнать о Кэрри и ее ребенке все необходимое.
Похитить Стивена – это все равно что урвать хороший кусок шоколадного пирога.
Кэрри тревожно заворочалась в постели и, вздрогнув, проснулась. Протянув руку к часам, с удивлением обнаружила, что сейчас всего десять утра. Обычно она спала до половины двенадцатого – тридцати минут ей хватало на то, чтобы принять душ, одеться и быть полностью готовой к полуденной прогулке со Стивеном.
Выбросив руки в стороны, выгибая тело дугой, Кэрри потянулась. Новый день. Новые заботы.
Сделать предстояло немало. По понедельникам Энцо Боннатти присылал своего сборщика денег, также подбрасывавшего ей очередную партию наркотика. В три часа дня ее будет ждать полицейский детектив, встречи с которым тоже стали регулярными. Кроме того, белье в прачечную отсылалось тоже по понедельникам, а еще нужно заплатить полагающееся ему содержание полисмену на соседнем перекрестке.
Она повернулась на бок и попыталась вновь заснуть. Но ничего не выходило. Какое непонятное ощущение… Никак не удается поймать его.
Каждое утро ей приходила в голову одна и та же мысль о лежащем в шкафу наркотике. Как легко начинался бы день, окутай она себя облачком ароматного дыма из хорошей самокрутки. А позже, ближе к вечеру, две-три понюшки кокаина – вот тогда хватит сил на долгую, многотрудную ночь.
Как легко… и как мерзко. Кэрри хорошо знала, куда этот путь ведет.
Лерой обхватил ее сзади, с губ девушки сорвался испуганный и в то же время счастливый и радостный вскрик.
– Без всяких опозданий, как и обещал, куколка! Глядя на него сквозь толстенные линзы своих очков, она толкала перед собой голубую коляску, где сидел Стивен и сосредоточенно сосал палец.
Посреди тротуара они остановились, забыв об окружающих и непринужденно болтая. Будничным жестом Лерой положил руку на поручень коляски, стал легонько ее покачивать.
– У меня для тебя бо-о-льшой сюрприз!
– Какой?
– Не знаю, могу ли тебе довериться.
– Ну? – От возбуждения очки ее сползли к самому кончику носа, она вернула их на место.
– Хорошо, – рассмеялся Лерой. – Вот что тебе нужно будет сделать…
Одевалась Кэрри медленно. Странное, непонятное чувство так и не покинуло ее. Она попыталась стряхнуть его с себя, но ничего не вышло.
Поставив на проигрыватель свою любимую пластинку Бесси Смит, Кэрри налила себе чашку кофе, погрузилась в обычные размышления о возможностях спасения бегством. Возможности были, но они требовали денег. Кэрри располагала кое-какими сбережениями, но одних их было недостаточно.
В кухню вошла Сьюзита, рухнула на стул.
– Уф! Устала хуже последней собаки!
У Кэрри не было желания поддерживать разговор. Ей хотелось увидеть Стивена. Почувствовать его маленькое теплое тельце у себя на руках, впитать в себя его простодушие и невинность. Скоро ему уже исполнится пять.
Как же ей все-таки выбраться из этой теперешней жизни так, чтобы мальчик никогда не узнал, чем его мать зарабатывала им обоим на жизнь?
Девчонка не разочаровала Лероя. Она оставила его вместе с мальчиком, а сама отправилась в расположенный за углом ювелирный магазин, где, по уверениям Лероя, ее ждал «сюрприз» – нужно будет только назвать продавцу свое имя.
Сюрприз и вправду оказался большим, когда обескураженная она вышла на улицу и не увидела ни Лероя, ни коляски с мальчиком.
Громко приговаривая над коляской, Лерой быстрым шагом уходил все дальше.
– Слишком быстро! Слишком быстро! – протестующе защебетал Стивен.
– Заткнись! – негромко скомандовал ему Лерой. – Теперь я за тебя отвечаю. И я говорю тебе – заткнись, пока не получил по губам.
ДЖИНО. 1949
Дженнифер распахнула входную дверь, и на дома выбежали, приветствуя ее, собаки. Усевшись на пол, она стала трепать и гладить их, с сожалением думая о том, что скоро уже им нужно будет уезжать из Монтаука и возвращаться в город.
– Коста, может, мы заведем собаку? Он задумался.
– Если ты этого хочешь, то почему бы и нет?
– Французского пуделя или маленькую длинную таксу – она такая смешная!
– Отлично! – Его ладонь легла на шею жены. – А как насчет кофе со льдом и куска шоколадного торта?
– Неужели ты голоден? Всего пять часов, ты же совсем недавно плотно пообедал!
– И все-таки я голоден.
Посмеиваясь друг над другом, супруги прошли в кухню, следом за ними трусили оба пса.
– А где Мария? – спросил Коста и тут увидел записку. Взяв ее, поднес к глазам, прочитал и нахмурился. Не произнеся ни слова, передал записку жене.
Дженнифер пробежала ее глазами.
– О Боже!
Поездку дочери на Восток Леонора разрешила при одном непременном условии: ни при каких обстоятельствах Мария не должна была встретиться с Джино Сантанджело.
– Что же нам делать? – вздохнула Дженнифер. Коста пожал плечами.
– Не знаю. – Он еще раз прочитал написанные рукой Марии строки.
«Отправилась вместе с мистером Сантанджело посмотреть на дом. Вернусь поздно. Нежно целую. Надеюсь, вы приятно провели день. М.»
Положив листок на стол, Коста аккуратно расправил его пальцами.
– Просто не знаю.
В голосе Дженнифер послышалось легкое раздражение.
– Только честно! Как ты думаешь, что произошло? Джино оказался у нас совершенно случайно?
– Да. Насколько я его знаю.
– Но мы столько раз приглашали его на протяжении всего лета, а он так и не удосужился приехать.
– Знаю.
Супруги смотрели друг на друга.
– Вот дерьмо! – выругалась Дженнифер. Коста расхохотался.
– Дерьмо! И это говоришь ты! Впервые за все время нашей с тобой жизни я слышу, как ты ругаешься!
– Зато наконец услышал. Но как он мог? Леонора просто рехнется.
– Слушай, – прервал ее Коста. – Леонора ничего не должна узнать. Мы объясним ситуацию Марии, она все поймет. Она прекрасно знает свою мать.
Дженнифер кивнула.
– Говорить с ней будешь ты.
– Конечно. Не беспокойся. Она улыбнулась.
– «Не беспокойся»!
– Скажи еще раз «дерьмо», так приятно слышать это от тебя!
– Коста!
Чтобы войти в дом, Джино выломал дверь бокового входа.
– Но этого нельзя делать! – запротестовала Мария.
– Я уже сделал это, – рассмеялся Джино.
– Гм… вот именно. – Она тоже не удержалась от смеха. – А можно мне посмотреть?
– Обязательно. Будь моей гостьей.
Старый дом Марии сразу же понравился. Щеки ее разрумянились, глаза сияли, то оттуда, то отсюда слышались восторженные возгласы.
– Вы обязаны его купить! Я точно говорю вам – это лучший из всех домов!
– Ты так думаешь?
– Я знаю это!
Он и сам начинал смотреть на особняк ее глазами.
Когда он поделился с ней своими планами относительно мраморной террасы и роскошного плавательного бассейна, Мария с ужасом воздела вверх руки.
– Нет! Вы погубите его! Если уж так необходим бассейн, выкопайте маленький. Вы не можете разрушать эту красоту! Не нужно ничего менять – что-то подправить, что-то подкрасить, и все! – Внезапно ей пришло в голову, что манера се речи может показаться Джино грубой. – Простите меня, мистер Сантанджело. Меня что-то занесло. Не обращайте на меня внимания.
Джино был не в силах поверить, что ей уже двадцать лет. Мария больше походила на шестнадцатилетнюю девочку – такой свежей, такой непосредственной она была.
– Эй! – Он не сводил с нее взгляда. – Можешь звать меня просто Джино.
Сейчас он испытывал примерно то же, что и Клементина Дьюк, когда Джино впервые появился в ее доме. Господи! Как быстро он стареет. Ведь ему уже сорок три. Однако чувства в глубине души ничуть не притупились. В этом, видимо, он всегда останется двадцатилетним.
– О'кей – Джино. – В голосе ее слышалось колебание.
– Так-то будет лучше. – Джино почувствовал удовлетворение.
В знойном и неподвижном полуденном воздухе взгляды их встретились, и Мария могла бы поклясться, что ноги у нее вдруг сделались ватными. Голова закружилась. Безотчетным движением она подняла руку и коснулась пальцами шрама на его щеке.
– Где он тебе достался? – тихо спросила девушка. На протяжении долгих лет никто не осмеливался задавать Джино этот вопрос, но сейчас он нисколько не чувствовал себя задетым.
– В драке. Это было уже очень давно.
Перед глазами встал облик Синди. Дерзкой, язвительной блондиночки. На какое-то мгновение ему стало жаль, что все кончилось так, как кончилось.
– А почему ты спрашиваешь? Она быстро отвела руку.
– Мне просто стало любопытно.
– Любопытство до добра…
– Ничего, знание поможет! – Мария мягко, как ребенок, рассмеялась.
Но она была не ребенком – она была женщиной, и инстинктивно Джино знал, что как женщина она удовлетворит его так, как никакая другая на свете. Уже давно ему так не хотелось обладать женщиной.
В ожидании Мария смотрела на него, как бы удивляясь, почему же он никак не сделает первого шага. Взяв ее за руку, он повел девушку в сад.
– Давай-ка поедим. Посиди здесь, а я схожу к машине за пакетом.
Она покорно уселась на траву, аккуратно подобрав под себя загорелые ноги.
Джино принес хлеб, ломти ветчины, бутылки с теплой кока-колой. Сидя на траве, они жадно набросились на еду.
– И давно ты живешь у Косты? – Джино хотелось начать разговор.
– Уже шесть дней. Мне у них так хорошо!
– Еще бы. Они прекрасные люди.
– Да. Просто замечательные. – Он всматривался в ее подкрашенное нежными лучами солнца лицо, в огромные, прозрачно-голубые глаза, оттененные длинными ресницами, в очертания теплых, чувственных губ. Ни следа косметики.
– Значит, на следующей неделе ты возвращаешься вместе с ними в Нью-Йорк?
– Да. Дженнифер собирается отмечать мой день рождения.
– День рождения? – Джино удивился. – Как долго ты еще здесь пробудешь?
– До конца сентября.
Он сделал глоток кока-колы.
– Что-то рановато для твоего дня рождения. Он же у тебя в декабре, так?
– Пятнадцатого сентября мне исполнится двадцать один год.
– Декабря.
– Нет, сентября.
Джино молчал, обдумывая услышанное. Если Мария родилась в сентябре, то это значит, что, когда Леонора выходила замуж, она уже была беременна. Его невинная подружка уже тогда была беременна! В то самое время, когда он изливал в дурацких письмах ей свою душу и сердце, хранил ей непоколебимую верность, она, значит, трахалась напропалую. Замечательно. Великолепно. Дерьмо. Теперь понятно, почему Коста так не хотел ничего говорить.
Но все это было так давно. Кому какое дело…
– А почему ты решил, что мой день рождения должен быть в декабре?
– Ошибся. – Он пожал плечами. Она перебирала травинки.
– Ты и моя мама… м-м… она была когда-то… твоей девушкой?
Сердце Марии бешено стучало, она знала, что не имеет права задавать настолько личные вопросы, но она просто должна была это спросить.
– С чего это ты вдруг взяла? – защищаясь, буркнул Джино.
– Не знаю… Мама никогда ничего мне не говорила… иногда я слышала обрывки каких-то разговоров…
– Ты услышала в них что-то не то. Я был знаком с твоей матерью. Я приезжал к Косте – мы же с ним старые друзья. Вот и все.
– Но с мамой вы вовсе не друзья. Она почему-то очень против тебя настроена. Настолько, что одним из условий моей поездки сюда она поставила то, чтобы я ни в коем случае не встретилась с тобой. Предполагается, что мне самой об этом неизвестно, но я-то знаю!
– Это правда?
Она кивнула, глядя ему прямо в глаза, вновь поднесла руку к его лицу и сказала:
– Но я рада, что условие нарушено. В том, что он, отняв ее руку от щеки, прижал к губам, не было ничего неожиданного для обоих.
– Ты прекрасна, – прошептал Джино.
Это был не комплимент. Он сказал то, что чувствовал.
– Спасибо, – едва слышно ответила Мария.
Вокруг стояла полная тишина. Он удерживал ее руку, она все так же выжидающе смотрела на него.
Медленно, очень медленно Джино качал расстегивать пуговицы на ее простеньком платье. Она не сказала ни слова. На мгновение ему вспомнилась Леонора, их первый поцелуй в холодной воде залива, ее прижавшееся к нему, сотрясаемое дрожью тело.
Теперь это была не Леонора.
Это была Мария.
Дойдя до пояса, он просунул руку внутрь. Груди ее были маленькими и теплыми. Отсутствие лифчика возбуждало.
– Разве ты меня сначала не поцелуешь? – тихо спросила она.
Он вытащил руку, обеими ладонями повернул ее лицо к себе и стал покрывать медленными, нежными поцелуями. Его настойчивый язык очутился у нее во рту, и она инстинктивно ответила, делая то же, что делал Джино. Какими сладкими были ее губы и рот – как сочный экзотический фрукт.
– Я хочу поцеловать твой шрам, – прошептала Мария, едва ли вникая в смысл собственных слов.
Сначала она провела по нему своими пальчиками, потом ласково коснулась губами.
Солнце немилосердно палило их своими лучами.
Джино принялся освобождаться от одежды, сбросив с себя все за исключением трусов. Он порадовался тому, что постоянно заботился о своем теле – ни грамма жира.
Осторожно он снял с Марии через голову платье. Потянул вниз ее кружевные трусики. Приник головой к пушистому, бархатистому треугольнику волос. Она вздрогнула и отшатнулась.
– Нет, нет! Пожалуйста, не нужно! Тогда он обнял ее и бережно уложил на траву. Очень похожа на Леонору. Но она – Мария. Ни на секунду Джино не забывал об этом.
– Ты прекрасна, – вновь прошептал он, выскальзывая из трусов и накрывая ее своим телом. – Прекрасна…
Ее длинные стройные ноги были широко раскинуты, его член полон неукротимой энергии и мощи, и все-таки Джино с трудом вошел в ее лоно.
– Господи Боже! – внезапно воскликнул он, скатываясь в траву. – Ты что, никогда раньше этого не делала?
– Это не важно, – услышал он шепот Марии. – Я хочу это сделать сейчас.
– О!
Лежа на спине, Джино смотрел в высокое безоблачное небо. Тот факт, что она до сих пор оставалась девственницей, с саднящей болью вернул его в действительность. Ведь она – дочь Леоноры, ради Бога. Что это он вознамерился делать? Вернуться в свое прошлое?
Нащупав в траве трусы, он натянул их.
– Что случилось? – Мария села, инстинктивно прикрыв грудь рукой.
Ее целомудренный жест напомнил Джино, что перед ним невинное существо. Что ему было нужно?
– Прости меня, – пробормотал Джино. – Я совершил ошибку. Одевайся, малышка.
На щеках ее зарделись два красных пятна.
– Я не малышка. Я женщина. И я хочу делать то, что мы сейчас делаем.
– Вот как? А мне этого не хочется. Так что будь послушной девочкой и одевайся, а потом я отвезу тебя назад.
Глаза ее наполнились злыми слезами.
– Вы оскорбляете меня, мистер Сантанджело.
