Текст книги "Шансы. Том 1"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)
КЭРРИ. 1943 – 1944
В душе у Кэрри теснилось множество чувств, когда она, толкая коляску с сыном, быстрым шагом шла по нью-йоркским улицам. Она то приходила в восторг от собственной смелости, принесшей ей упоительное ощущение свободы, то ее тут же, без всякого перехода, начинал мучить страх: вдруг Боннатти решит разыскать ее? Никогда в жизни не станет она больше торговать своим телом. Никогда в жизни не позволит себе унижаться перед мужчиной, потакая его извращенным желаниям. С этим покончено. Вне зависимости от того, поможет ей Бернард Даймс или нет.
Напевая что-то про себя, Кэрри, остановилась, чтобы купить Стивену сладкую лакричную палочку.
Мальчик принял лакомство совершенно спокойно. Кэрри показалось, что его зеленые глаза смотрят на нее, как на врага. Еще раз она прокляла в душе Лероя, надеясь, что эта грязная свинья в конце концов все же получила по заслугам.
Время от времени она нервно оглядывалась назад, чтобы проверить, не идет ли кто за ней следом. Никто не шел; однако на всякий случай Кэрри нырнула сначала в крупный обувной, а затем, перейдя через улицу, – в универсальный магазин, где начала вихрем метаться с коляской по проходам. Более или менее удовлетворенная, она вышла через боковой выход на соседнюю улицу и села в такси.
Шоферу приказала остановиться за квартал до особняка Бернарда Даймса на Парк-авеню. Походка ее замедлилась, смелость куда-то ушла. Что она ему скажет?
Остановившись за полквартала до его дома, Кэрри принялась перебирать в уме другие возможности. Их оказалось немного. Если пойти в гостиницу или попробовать выбраться из города, то Боннатти сможет быстро обнаружить ее. Нет. В теперешнем положении ей более всего необходимо покровительство уважаемого в обществе человека. Будь она одна, можно было бы рискнуть и предпринять что-нибудь еще. Но сейчас нужно думать и о Стиве.
Твердым шагом она двинулась дальше.
Через очень короткое время Кэрри уже стояла у дверей особняка и крутила ручку звонка. В дверном проеме показалось знакомое лицо Роджера, дворецкого – он смотрел на нее, как бы узнавая и все-таки сомневаясь.
– Мистер Даймс дома? – спокойным, уверенным голосом осведомилась Кэрри.
– Как ему о вас доложить?
– Скажите, что пришла Кэрри.
– Кэрри? – Брови Роджера взлетели. – Он вас ждет?
– Да.
Раскрыв дверь шире, дворецкий сделал ей знак войти. Набрав полную грудь воздуха, Кэрри шагнула через порог, размышляя над тем, о чем она будет говорить.
– Одну минуту, пожалуйста, – вежливо остановил ее Роджер.
Минута растянулась в целую вечность. Может, мистер Даймс откажется ее принять и тем самым разрешит все ее проблемы относительно того, что она должна ему сказать.
Вернулся Роджер.
– Сюда, пожалуйста.
Подталкивая перед собой Стивена, Кэрри прошла за дворецким в кабинет. – Бернард Даймс поднялся из-за стола. Рукава шелковой рубашки закатаны, на столе – груды бумаг. Стальная оправа очков, беспорядок в седых волосах. Таким она его не видела.
– Кэрри! – тепло воскликнул Даймс.
– Мистер Даймс.
Она скосила глаза на Роджера, чье присутствие в кабинете тяготило ее.
– Вам ничего не требуется, сэр? – обратился к хозяину с вопросом Роджер.
Бернард бросил взгляд на часы.
– Чай готов?
– Сию минуту, сэр. – Дворецкий закрыл за собой дверь в то самое мгновение, когда Бернард вышел из-за стола.
– Какая приятная для меня неожиданность, – сказал он.
– Могу только надеяться на это. – Кэрри сделала вид, что осматривает кабинет, не в силах поднять глаза на Даймса.
Наступило долгое неловкое молчание, во время которого Бернард успел рассмотреть, что вид у Кэрри усталый и изнуренный, что нервы у нее, похоже, на пределе. Сделав шаг, Бернард взял ее за руку.
– У тебя все в порядке? – в голосе его звучало искреннее участие.
Кэрри пожала плечами, с губ ее готов был сорваться ответ: да, конечно, все нормально – но вот тут-то выдержка и самообладание изменили ей. Лицо ее дрогнуло, на глазах проступили слезы.
– Что такое, Кэрри… – начал он. В кабинет вошел Роджер, неся серебряный поднос с чайными чашками. Бернард кивнул на мальчика.
– Займи ребенка внизу.
Он подвел Кэрри к креслу и заставил ее сесть.
– Почему бы тебе не поделиться со мной всем, – негромко сказал он. – Выговоришься, и тебе полегчает, ты и сама это знаешь.
Как только за Роджером закрылась дверь, Кэрри с рыданиями изложила всю свою историю, не утаив ничего. И действительно почувствовала облегчение. Как будто огромная тяжесть упала с ее плеч. Бернард слушал очень внимательно, подливая время от времени горячего чаю, весьма кратко отвечая на телефонные звонки и вытирая ей мягким носовым платком слезы. Все услышанное он принял близко к сердцу.
День за окном постепенно угасал, на город опускались сумерки. Кэрри уже заканчивала свое повествование, перейдя к заключительной части: Лерой, Стивен, Энцо Боннатти.
– Я пришла к вам, – сказала она просто, – потому что знаю, что вы добрый человек… а потом, больше никого и нет… Но если вы будете не в состоянии помочь нам, я пойму вас… – Она чувствовала чудовищную усталость, слова ее, как ей казалось, падали в пустоту. – Честное слово. Я вас пойму…
– Но я в состоянии помочь вам, Кэрри, – негромким твердым голосом ответил ей Бернард. – Я хочу вам помочь.
– Спасибо… – Она вцепилась в его руку. – Благодарю вас… Огромное вам спасибо… Я знала, что вы сможете… Я так и знала…
Ровно через год после этого дня они поженились. Происходившая в муниципалитете церемония была очень простой. Пятилетний Стивен в возбуждении кругами носился но залу.
Бернард придумал ей прошлое. Его это развлекало. Согласно этому прошлому, Кэрри была африканской принцессой, которую он встретил во время сафари в Кении. Поразительно, как много людей безоговорочно поверили этому!
Театральный мир находился в состоянии шока. Бернард Даймс женится! На негритянке! А слухи о ее прошлом… какой скандал! Но нет, такое просто невозможно. Сам Бернард хранил молчание.
По городу в ярости метались высокие элегантные блондинки. Сколько времени потратила каждая, чтобы поймать его в свои сети! Что же такое сделала эта черномазая, что оказалось не под силу им?
Вышло так, что в обществе получили хождение две версии относительно прошлого Кэрри, и Бернард наслаждался, когда его друзья или просто знакомые чувствовали себя сбитыми с толку.
– Я боюсь, – говорила ему Кэрри.
– Чего? Прошлого? Теперь оно позади. Теперь о тебе забочусь я.
Она вслушивалась в слова своего мужа. Он считался мудрым человеком.
Кэрри никак не могла поверить своей удаче. Год назад он без слова, без всякого шума принял ее вместе со Стивеном. Отвез в свой дом на Файр-Айленде, где впервые в жизни Кэрри познала наслаждение от одиночества. Каждый уик-энд он приезжал к ним из города с подарками – для нее и для Стива, и в конце концов мальчик выбрался из своей раковины, в которую забрался еще тогда – в ее прошлом, – и превратился в того, кем и должен был быть – в нормального, живого, разговорчивого ребенка.
Иногда ее посещали пугающие мысли о Боннатти.
– С теми людьми тебя уже больше ничто не связывает. Им уже не добраться до тебя. Зла они причинить не могут. Постарайся это понять, – втолковывал ей Бернард. Медленно, с трудом, но она начинала ему верить. Дом, в котором жила Кэрри, стоял на так называемом Океанском пляже, в самом что ни на есть космополитическом окружении. Принятый там темп жизни устраивал ее полностью, а Стивен был просто в восторге. Больше всего ему нравились еженедельные приезды Бернарда, как, собственно, и самой Кэрри. Она поймала себя на том, что с нетерпением ожидает каждую пятницу прихода парома. Она выходила встречать его, чтобы побыстрее увидеть высокого представительного мужчину, относившегося к ней с такой добротой и видевшего в ней личность. Ни разу он не позволил себе попытки сексуального сближения. Ложился спать в комнате для гостей, предоставляя собственную спальню в полное распоряжение ее и Стива. Сначала Кэрри это нравилось, но позже начало беспокоить. Может быть, она тогда ошиблась? Может, он ее просто не хочет? Может, это связано с ее прошлым?
Через полгода это стало просто невыносимым. Однажды ночью она отправилась к нему в одной длинной просвечивающей сорочке, с распущенными по плечам волосами. Бернард спал, негромко похрапывая.
Она села на край постели и легонько коснулась его лица.
– В чем дело? – пробормотал он, пытаясь сбросить с себя остатки сна.
Это может показаться смешным, но отчего-то Корри вдруг почувствовала себя смущенной.
– Ты совсем не хочешь меня, Бернард? – прошептала она.
Он сел в постели, заключил в ладони ее лицо.
– Хочу. Я хочу жениться на тебе.
Кэрри была удивлена и взволнована. И все же каким-то чувством она знала, что именно он скажет. Ей захотелось превратить для него их первую ночь в самую памятную в жизни.
В любви Бернард оказался весьма сдержанным. Ласковым, непритязательным, быстрым.
Но для нее это ровным счетом ничего не значило. Лежа в его объятиях, Корри никак не могла унять дрожь. Насколько она могла припомнить, это действительно была лучшая ночь в ее жизни.
Теперь Кэрри превратилась в миссис Бернард Даймс. Теперь, в тридцать один год, зрелой женщиной, она наконец вступала в жизнь.
ДЖИНО. 1951
Открытие «Миража» действительно стало событием. Верный своему слову, Парнишка обеспечил присутствие великого множества звезд, а уж они, звезды, взбудоражили и подняли на ноги прессу. Словом, все вышло так, как Джейк и предсказывал.
В результате столь впечатляющего старта по всей стране желавших заказать в отеле номер стало хоть отбавляй. Бизнес процветал.
Джейк самодовольно улыбался.
– Я же говорил тебе, что здесь будет не отель, а золотые копи! – хвастливо заявил он Джино по телефону через несколько месяцев после открытия. – Удивляюсь, как только здание не лопается по швам. Мы пока единственные в бизнесе, кто полон под завязку. Что ты на это скажешь?
– Скажу, что это приятно слышать, – невозмутимо отвечал Джино.
Он расставил своих людей на ключевые позиции, и поступавшая от них в Нью-Йорк информация говорила о том, что горшок мог бы быть полон до краев. Не давал ему переполниться Парнишка. Просто удивительно – до чего же он туп.
– Что-то не слышно в твоем голосе энтузиазма, – отозвался Джейк. – Господи! Я работаю не покладая рук, мы все уже состояние на этом отеле сколотили. Твой синдикат должен бы гордиться мной!
– За это можешь не беспокоиться. Уверяю тебя, их благодарность вот-вот проявится, и в самой неожиданной для тебя форме.
– Да? – Судя по интонации, Джейк был доволен.
– Да.
Джино положил трубку и еще раз поразился недальновидности Парнишки. Такой проныра в одних вопросах, и столь явное непонимание других. К великому сожалению, не остается ничего иного, как выставить его в качестве назидательного примера. Свои у своих не крадут. Во всяком случае, если дорожат жизнью.
Мысли его прервал стук в дверь. Вошла миссис Кэмден с маленькой Лаки на руках.
– Она отправляется спать, мистер Сантанджело. Джино с улыбкой смотрел на дочь. Всего несколько месяцев, но в ней уже чувствуется характер.
– Да она расцветает день ото дня! Видно, готовится стать кинозвездой!
– Да, мистер Сантанджело, – сухо согласилась нянька. Все отцы, с кем ей приходилось иметь дело, были убеждены в том, что их ребенок обладает уникальными способностями.
– Ну, давай баиньки, моя маленькая. Миссис Кэмден вынесла девочку из комнаты. Через несколько минут в гостиную их нью-йоркского дома – небольшой подарок, преподнесенный Джино жене, поскольку самого его полностью устраивала зимовка в ист-хэмптонском особняке, – стремительно вошла Мария.
– Джино! – В высоких меховых сапожках и отделанном каракулем приталенном пальто она походила на героиню детской сказки. – У меня удивительная новость!
Вид жены всегда вызывал на лице Джино улыбку.
– Что же это такое, родная?
Январский день окрасил румянцем ее щеки, голубые глаза блестели.
– У нас будет еще один ребенок! – с восторгом воскликнула Мария. – На этот раз мальчик, обещаю тебе! Ее слова ошеломили Джино.
– Ты шутишь!
Он подхватил ее на руки, целуя, закружил по комнате. Мария уткнулась своим холодным носиком ему в щеку, как щенок в поисках тепла и ласки.
– Это так замечательно! Я чувствую себя такой счастливой!
Расстегнув пуговицы пальто, он обвил руками ее гибкий стан, сделал глубокий вдох.
– Что это ты там говорила насчет мальчика? Мне не важно, кто это будет: мальчик, девочка, близнецы.
– Но ты же хочешь мальчика, – поддразнивала она. – Все мужчины хотят мальчика!
Он легонько сжал ее своими руками.
– Чепуха!
– Не так сильно, ты делаешь мне больно.
– Я? – Он положил ладони на ее грудь, нежно погладил. – Так лучше?
– Джино! Не сейчас!
– Почему?
– Потому что… кто-нибудь может войти. Джино очень нравилось ее целомудрие.
– Но ведь мы у себя дома.
– Я знаю. – Мария попыталась выскользнуть из его объятий. – Однако сейчас день… кругом люди… Он едва удержался, чтобы не рассмеяться.
– Тогда я закрою дверь.
Мария смущенно подняла на него глаза.
– Хорошо.
Неожиданное согласие удивило его. Они муж и жена ровно год и два месяца, и все же Джино до сих пор так и не смог привыкнуть к ней. В Марии заложено самой природой вдохновенное стремление к физической близости, просто ей не всегда с легкостью удавалось решиться на нее. Именно это и возбуждало в ней Джино больше всего.
По-прежнему Мария категорически отказывалась в их занятиях любовью от орального секса, но мало-помалу Джино подводил се к этому. Он знал, что стоит только довести жену до определенного состояния, и она будет принадлежать ему целиком, безраздельно. Очень медленно он начал раздевать ее.
– Запри дверь, – прошептала она.
На это не ушло много времени. Сама же Мария подошла к окну, чтобы задернуть тяжелые шторы, а затем улеглась на мягкой, покрытой пестрой тканью кушетке.
Нежными прикосновениями рук Джино снимал с нее части туалета. Время от времени Мария издавала легкий, полный сдерживаемой страсти вздох.
Она попыталась было снять свои сапожки, но Джино остановил ее.
– Не снимай. Они меня возбуждают.
– Джино!
Лаская, он провел ладонью по се плоскому животу, с восхищением думая о том, что там, внутри, скрывается новая человеческая жизнь. Жизнь его ребенка. Он ткнулся в живот лицом и, целуя, стал двигать голову все ниже, пока не коснулся подбородком светлых шелковистых волос. На мгновение ему показалось, что Мария позволит ему закрепить и развить успех, однако она, повернувшись на бок, взяла его обеими руками за уши и подтянула к себе, чтобы он поцеловал ее в губы.
– Но почему? – промямлил он. – Мы же должны это отпраздновать.
– Не сейчас, – прошептала она. – И не здесь.
– Почему?
– О Джино! Не знаю.
– Тебе понравится.
– Как-нибудь.
– Когда?
– Скоро, обещаю. Только дай мне время…
– Хорошо. – Он быстро сорвал с себя одежду. – Впереди у нас еще вся жизнь, правда?
Осторожно и нежно он проник в ее лоно, исподволь доведя до оргазма, после которого у Марии уже не оставалось никаких сил.
– Я люблю тебя, – едва слышно выдохнула она.
– Да. И я тебя тоже – тебя и Лаки, и того, кто прячется сейчас у тебя внутри. – Он обнял ее, и какое-то время оба лежали неподвижно. Раздался телефонный звонок. – Да! – прорычал Джино в трубку.
– Джино? Это Энцо. Нам нужно встретиться.
– Что-нибудь важное?
– Очень.
– У Риккадди.
– В шесть?
– Договорились.
У Энцо Боннатти существовали свои проблемы. Бизнес, в основе которого лежали наркотики и проститутки, ставил его в куда более опасное положение по сравнению с Джино. Чтобы оставаться на плаву, Энцо приходилось бороться, и борьба заключалась главным образом в том, что постоянно нужно было уничтожать врагов, число которых росло. Насилие стало для него лучшим способом решения любых спорных вопросов. По этому поводу между ним и Джино часто вспыхивали дискуссии.
– К власти можно идти двумя путями, – втолковывал ему Джино. – Через кровь и убийства, влекущие за собой другие убийства, или шевелить головой, как делаю я, зарабатывая хорошие деньги. Человек с мозгами нигде не пропадет.
Энцо только смеялся в ответ.
– До тех пор, мой друг, пока у такого человека не встанет кто-нибудь на дороге. А этого дерьма, как ты знаешь, хватает.
В этом он был прав Дерьма хватало.
Боннатти уже сидел за столиком. Крепкий, подтянутый мужчина, из-за воротника рубашки свешивается салфетка, на тарелке – фирменное блюдо Барбары, спагетти по-болонски.
Джино уселся напротив.
– Привет, Энцо.
– Почтение, друг мой.
– Как Франческа? В порядке?
– Спасибо. А Мария?
– Замечательно. Опять отращивает живот.
– Поздравляю. Выпьем за того, кто еще не родился. Он махнул официанту, чтобы тот принес еще один бокал. Энцо сам наполнил его густым красным вином. Двое мужчин торжественно чокнулись.
– Салют! – произнес Энцо и добавил:
– Да наградит тебя Господь сыном!
Джино рассмеялся.
– Что вы все заладили о сыне. Мне все равно, кто там родится!
– У меня двое сыновей, которым можно передать дело, когда я уйду, – довольно мрачно заметил Энцо. – О таких вещах стоит подумать.
– Ну, что касается меня, то я еще очень долгое время никуда не собираюсь уходить. Об этом как раз думать не стоит.
– Ну хорошо. Я бы посоветовал тебе позаботиться о своем друге в Вегасе, не откладывая такие дела на неопределенное будущее.
– Да. Я знаю, знаю. Только хочу сначала увериться в том, что человек, который его сменит, будет как следует готов к этому. Командовать заведением в Лас-Вегасе не так просто, как может показаться. Там куча всяких искушений, и мне бы очень не хотелось дважды входить в одну и ту же воду.
Энцо накрутил на вилку длинные ниточки спагетти и отправил в рот. На салфетку упали капли соуса.
– Сегодня до меня дошли вести о том, что Парнишка продал свою долю в бизнесе Банану Кассари из Филадельфии.
Джино показалось, что он ослышался.
– Розовому Банану? Не поверю!
– Придется, Джино. У меня надежные источники.
– Брось, Энцо. Я только что говорил с Джейком. Он сказал бы что-нибудь…
– Он трахается там со всеми подряд, и мне это не нравится. Он пудрит нам мозги, и это мне нравится еще меньше. – Энцо отправил в рот новую порцию спагетти. – Хочешь сам этим заняться или предоставишь мне?
Нервы Джино натянулись до предела, он лихорадочно размышлял. Парнишка на поверку оказался всего лишь дешевым мошенником. А как же все те деньги, которые он истратил, следуя указаниям Пиппы Санчес? Ни словом она не обмолвилась о том, что Джейк хотя бы поверхностно знаком с Бананом, не говоря уж о другом – Парнишка продал ему свою долю.
– Я вылечу туда сегодня же вечером, – решительно произнес он. – Ответственность лежит целиком на мне – ведь это я сколотил синдикат. Ни о чем не беспокойся.
– Я и не беспокоюсь, Джино. Просто так же, как и ты, я и представить себе не могу, что этот еврейский ублюдок рассчитывает надуть нас всех и спокойно свалить в сторону.
– Именно. Но он не свалит в сторону.
Энцо аккуратно вытер тарелку кусочком хлеба.
– Это я и хотел услышать.
В полете достаточно времени для раздумий. Достаточно времени для того, чтобы разработать безукоризненный план действий.
Ред и один из новичков, известный как Крошка Уилли, сидят через проход, развлекаясь игрой в карты и прихлебывая из стаканов неразбавленное виски.
Особой проблемы Парнишка собою не представлял, хотя, если быть честным, Джино жаль избавляться от него таким образом. Позор. Но Джейк сам во всем виноват.
Проблемы могли возникнуть с Розовым Бананом. Это зависело от характера сделки, заключенной с Джейком.
Банан. Тупица с пушкой в руке. Во всяком случае, Джино его запомнил именно таким. Как-то не укладывалось в голове, что сейчас он выдвинулся на первые роли и называют его не иначе как «мистер Кассари». Тем не менее в Филадельфии с ним считались. Ему, должно быть, уже стукнуло сорок четыре – столько же, сколько и Джино Для него у Джино приготовлена одна-единственная фраза. «Забирай назад свои деньги. Банан, и держись подальше от наших дел, мать твою».
Он остановился в «Беверли Уилшире», два соседних номера заняли Ред и Крошка Уилли. Хотя за дом в Бель Эйр исправно вносилась арендная плата, Джино не хотелось, чтобы в Лас-Вегасе стало сразу же известно о его приезде. Пусть лучше для Парнишки это будет сюрпризом.
Пока Ред договаривался об оплате заказного авиарейса до Вегаса, Джино минут сорок потратил на беседу с Марией. Голос се в телефонной трубке звучал так успокаивающе. Джино необходимо было привести нервы в порядок – стоявшая перед ним задача не способствовала душевному равновесию.
– Я вернусь через несколько дней, – уверял он жену. – Побольше отдыхай, побольше молока и витаминов, тех, что рекомендовал врач, когда ты носила Лаки.
На другом конце провода послышался мягкий смех.
– Джино, ты говоришь, как заботливая мать! Но у него не было настроения шутить.
– Я даю тебе хороший совет, а ты фыркаешь. Пациентка ты никудышная.
– Я никакая не пациентка, – ласково возразила Мария. – Я абсолютно здоровая женщина, ждущая ребенка.
– Я буду любить тебя еще больше, когда ты станешь совсем толстой и безобразной.
– Джино! Всего доброго! От разговора с ней у него поднялось настроение. Приняв холодный душ и тщательно одевшись, Джино уточнил с Редом план действий.
– Все в порядке, босс, – уведомил его Ред. – Самолет будет ждать нас в шесть вечера.
В Лас-Вегасе Пиппы Санчес не оказалось. Ей дали маленькую роль в фильме, где снимался Кларк Гейбл, так что последнюю неделю она находилась в Голливуде, вживаясь в образ.
Так, по крайней мере, она объяснила свое отсутствие Джейку. На самом же доле она должна была ублажить уже стареющего режиссера картины, который подбросил ей все-таки не самую плохую роль и теперь ожидал с ее стороны проявлений энергичной благодарности. Парнишка убьет ее, если только узнает, что спит она не с ним одним. Он сам много раз напоминал ей об этом.
Пиппа весьма ценила собственную свободу. Когда Джейк приказал ей переспать с Джино Сантанджело, она, удивившись-таки, испытала от этого тайное удовольствие. Чуточку разнообразия придавало ощущениям особенную остроту, как она себе это представляла, хотя никак нельзя было сказать, что сам Джейк ей не нравится. Нет, он как раз в се вкусе. А с учетом перспективы это важнее всего. Пиппа так и но рассталась с надеждой убедить Джино или Парнишку согласиться финансировать съемки новой картины. Уже больше года она обрабатывала Джино: отсылала ему сценарии, рассказывала о состояниях, сделанных на одном-единственном фильме. – Но до сих пор вес ее усилия не принесли никакого результата.
Об этом-то она и размышляла, остановив свой розового цвета «сандсрберд» возле дома, который делила с Парнишкой. Об атом, да еще о том, продвинулся ли хоть чуточку дальше в своей работе сценарист, нанятый ею тайком от всех. Но суметь заинтересовать Джино уже готовой продукцией – это одно. Представить же ему сценарий о нем самом – совсем другое. Само собой разумеется, что в сценарии будет и великолепная женская роль – как раз для нее.
В доме стояла тишина, если не считать негромкого гудения холодильника в кухне. Холодильник этот Джейк ненавидел.
– Выброси его! – кричал он. – Я не выношу такого адского шума!
И все же холодильник продолжал стоять на своем месте. Только он вмещал в себя все то, без чего Джейк никак не мог, да и не хотел обойтись. Парнишку неотвязно преследовали опасения, что в один прекрасный день к нему нагрянет Тини Мартино, или Эррол Флинн, или еще какая-нибудь знаменитость, а он окажется не в состоянии потрафить их вкусам. Такого он даже в мыслях не мог допустить. Поэтому вне зависимости от того, в городе он находился или нет, довольно громко урчащий агрегат всегда был набит битком.
Пиппа выскользнула из платья, под которым не было ничего, кроме крошечного бикини, привезенного из Европы. В нем ее пышные формы смотрелись особенно соблазнительно.
Через обставленную белой мебелью гостиную она прогула к плавательному бассейну. Задержавшись на мгновение у бортика, Пиппа набрала полную грудь воздуха и нырнула, войдя в воду без всплеска. Плавала она великолепно.
Джино не сводил с Пиппы глаз. Он сидел у окна в крошечном домике насосной, стоявшем вплотную к бассейну. Приехав всего на четверть часа раньше нее, он сунул слуге Джейка сотню долларов, приказал ему убираться домой и настроился на ожидание. Однако оно оказалось недолгим.
Раз двадцать проплыв бассейн из конца в конец, Пиппа наконец решила выйти из воды.
Вышел из своего укрытия и Джино. Для солнечной Калифорнии одет он был не самым подобающим образом: темный костюм, жилет, голубая рубашка, узкий, затянутый тонким узлом галстук. В ярком полуденном свете фигура его выглядела зловеще.
От удивления Пиппа всплеснула руками.
– Джино! Боже мой! Откуда ты здесь взялся? Как ты меня напугал!
– Ты меня разочаровала, Пиппа, – вместо приветствия медленно сказал Джино.
Схватив с кресла коротенькое махровое полотенце, она набросила его на плечи. Мысли в голове ее смешались. Что он здесь делает? Знает ли Джейк о его приезде?
– Разочаровала? – Она заставила себя рассмеяться. – Я не понимаю…
А ведь он ничуть не вспотел. Хотя и должен был бы – в этих доспехах под таким-то солнцем.
– Тебе не жарко? – Она играла крошечным золотым распятием, свешивавшимся на цепочке с шеи.
– Я хочу, чтобы ты уложила свои вещи. В твоем распоряжении ровно один час.
Теперь вспотела она сама, чувствуя, как сквозь кожу начинает проступать влага, смешиваясь со все еще покрывавшими тело капельками воды. Но никто не решился бы назвать Пиппу женщиной нервной. Слишком нелегкую жизнь пришлось ей прожить, чтобы так вот запросто позволить кому-то себя запугать.
– Что-нибудь случилось, Джино? – Ей уже удалось взять себя в руки.
– Случилось, – холодно ответил он.
Стянув концы полотенца, она завязала его у себя на груди тугим узлом.
– Давай войдем в дом, выпьем чего-нибудь, и ты расскажешь мне, в чем дело.
– У тебя нет на это времени, – ровным голосом ответил он ей. – Минуты уходят впустую. Теперь у тебя уже меньше часа.
– Да что происходит? – не выдержала Пиппа; в глазах ее появились опасные огоньки. Теперь она полностью оправилась от первого приступа страха перед ним и приготовилась вступить в схватку. Это Парнишке он мог указывать, что тот должен делать, но над ее жизнью у него не было никакой власти.
– Ты обкрадывала меня, – лишенным всяких интонаций голосом проговорил Джино. – Ты брала мои деньги и посылала еженедельные отчеты о деятельности Джейка. Но в них не было ничего. Ничего.
– Потому что сообщать было нечего. – Она пожала плечами. – Нечего… честное слово…
Это была ложь, и, что еще хуже, она сама знала о том, что это ложь. Кто тянул ее за язык, заставляя рассказывать Парнишке о тех деньгах, что платит ей Джино и за что он их платит? Дура! Правда, тогда она так не думала. Джейк купил ей бриллиантовое колье, осыпал подарками, дал на пять тысяч долларов фишек, чтобы она могла играть на столах «Миража». Когда только пожелает. В любое время.
Она давно знала, что Парнишка ворует, ну и что из того? Сколько ночей провели они, прижимаясь друг к дружке в постели и хихикая над тем, что Джино Сантанджело никогда не удастся доказать или даже подсчитать те суммы денег, которые оседали в карманах Джейка. Никогда.
– Я не хочу выслушивать твои дурацкие извинения, – грубым хриплым голосом заявил Джино. – Будь ты мужчиной, мы и говорить-то об этом не стали бы. Ты просто успокоилась бы сейчас на дне этого бассейна. Или, может быть, голова твоя была бы размозжена о ветровое стекло твоей же машины. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она понимала. Вместе с потом к ней вернулся и страх.
– Мне очень жаль, – выдавила она из себя. – Мне и в самом деле очень жаль…
– Ну еще бы, – дружелюбно отозвался Джино, – поэтому-то я и отпускаю тебя с такой легкостью. Пошли. Я буду смотреть, как ты собираешься.
– И куда же я теперь? – шепотом спросила Пиппа.
– В Испанию.
– В Испанию? – Она вдруг пришла в ужас. – Я не могу ехать за границу! На этой неделе у меня съемки. Я… Договорить ей он не дал.
– В Испанию. По меньшей мере на два года. Если вздумаешь вернуться раньше… Дальше он мог и не продолжать.
Парнишка Джейк любил Лас-Вегас, и Вегас любил его. Они подходили друг другу – Парнишка и кричащий, расцвеченный неоном город в самом центре пустыни.
«Мираж» оправдал все ожидания, и даже больше. Проходя по отелю, Джейк невольно ловил себя на мысли, что строит на будущее еще более грандиозные планы. Какой успех! Отель за отелем, и каждый последующий во много раз лучше, роскошнее предыдущего.
Когда Розовый Банан – мистер Кассари – только пытался прощупать его относительно сделки, Джейк уже был готов продать ему свою долю. Цену заломил немыслимую, но, к его изумлению. Банан согласился сразу же. Джейк знал, что скачала ему нужно было бы проконсультироваться с Джино, получить его согласие. Но как быть, если он вдруг откажет? В конце концов Парнишка решил довести начатое до конца, а потом только поставить в известность Джино, когда уже все равно ничего не изменишь.
Теперь и в самом деле уже слишком поздно менять что-либо. Джейк и Банан отмечали сделку, сидя за столиком, уставленном шампанским, в компании кинозвезд, с восхищением поглядывая на трех девушек из ресторанного шоу, у которых груди стояли торчком так, что столбик десятицентовых монет, установленный на соске, и не шелохнулся бы. И все-таки Джейку хотелось бы, чтобы сейчас рядом с ним оказалась Пиппа, чтобы она разделила с ним этот радостный вечер. Ее стремление сделать карьеру в мире кино сводило его с ума. Ничего не поделаешь, придется, видимо, предпринять что-нибудь в этом направлении. Может быть, вложить часть новых средств в какую-нибудь картину – ради нее? С этой идеей она носится уже Бог знает сколько времени.
– Интересно, на чем специализируется вон та маленькая рыжая? – спросил его Банан.
– Не хочешь подняться с ней в номер, чтобы выяснить? – Джейк откинулся на спинку кресла, в душе ненавидя и презирая своего соседа и тем не менее испытывая благодарность к нему за то, что первую половину своего платежа тот внес наличными, которые теперь в полной безопасности лежат в сейфе его личной, Джейка, спальни.
– А может, я приглашу туда всех трех, – ухмыльнулся Банан.
– Ты – мой гость.
– На ото я и рассчитываю.
Банан утер выступившую в углу рта слюну. Годы ничуть не изменили его. Глаза, казалось, стали еще меньше и злобнее, губы – еще мокрее, неопрятные волосы поредели, делая лицо зрительно больше, а значит, и тупее.
Пережив трех жен, он так и не научился со вкусом одеваться. Сейчас у него была четвертая – золотоволосая блондинка, бывшая стриптизерка, ждавшая его в Филадельфии в компании трех пскинесов, которых она категорически отказывалась бросать одних и поэтому не сопровождала мужа в его коротких разъездах. Единственные дети у Банана были от первого брака – двое толстых сыновей-близнецов, со временем обещавших превратиться в точную копию своего отца.
