Текст книги "Порочный миллиардер (ЛП)"
Автор книги: Джеки Эшенден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Она вздохнула и прижалась к нему, наслаждаясь ощущением его объятий и возвращая ему тепло своего тела.
– Полагаю, никто не попадает в цель с первого раза, верно?
– Ну не совсем.
– О, не говори мне. Ты попал сразу же?
– Я хороший стрелок.
Она повернулась в его объятиях, глядя в глаза, ставшие глубокими, завораживающе голубыми.
– Покажи мне. Я хочу посмотреть, как ты стреляешь.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, а затем медленно, как солнце, восходящее после бесконечной арктической ночи, улыбнулся.
У Грейс перехватило дыхание, все мысли вылетели из головы. Потому что эта улыбка взяла его и без того яркую красоту и увеличила ее в тысячу раз.
Ты заставила его улыбнуться. Ты сделала это.
– Спасибо, – сказал он очень тихо.
И ей не нужно было спрашивать, за что он ее благодарит. Она знала.
* * *
Позже, когда день медленно переходил в вечер, Лукас сидел за кухонным столом с открытым ноутбуком, обдумывая план, который он разрабатывал с самого утра.
Он оставил Грейс наверху спать, и, хотя его собственное тело отчаянно жаждало сна, он знал, что не сможет заснуть, пока не начнет действовать.
Это не значит, что ты не сможешь. Ты боишься.
Но нет, он уже решил, что не будет об этом думать. О кошмаре или о тайне, которую он рассказал Грейс. Правду, которую отец выложил ему много лет назад. Он не хотел говорить ей. Не хотел, чтобы ей пришлось разделить с ним весь тот ужас. Или пусть она посмотрит на него так, как должна смотреть: как на чудовище.
Его отец, весь холодный и отстраненный, смотрел ему в глаза, как будто хотел, чтобы Лукас знал, насколько он опасен для людей. Насколько реальны и ужасны последствия его действий. После этого его вырвало, из-за чувства отвращения к самому себе за то, что он сделал.
Нет, он не хотел делиться этим с ней, но он это сделал. Удивительно, что она не смотрела на него с ужасом. Она плакала и крепко прижималась к нему, словно боялась отпустить.
Этого он не ожидал. Он не ожидал, что ее объятья будут таким сильными, а слезы – такими горькими. Или сочувствие и боль в ее глазах, когда она смотрела на него потом. Он не ожидал, что она будет жалеть его.
В тот момент он не хотел об этом говорить. Просто сказать это вслух было достаточно, и он был благодарен, что она, казалось, уловила это. Позволила ему отвести ее вниз, в тир, позволила поговорить о его оружии.
Он знал, что она поощряет его говорить, чтобы отвлечься, и оценил это, потому что обращение с оружием было ему знакомым. Он оценил ее еще больше, когда дал ей «Зиг» и научил правильно стрелять.
Пока он стоял, обнимая ее и поддерживая, пока она целилась, ему вдруг пришло в голову, что он здесь, куда приходит всякий раз, когда ему нужно сосредоточиться, делая одну из немногих вещей, которые он действительно позволял себе наслаждаться, с женщиной, которая узнала его секрет и не отвернулась от него.
Все слилось в один особый момент.
И с некоторым потрясением он понял, что счастлив. Что даже после кошмара, после того, как он рассказал ей правду, и боль от этого глубоко врезалась в его душу, все еще может наступить этот момент. Пока он стоял в тире с Грейс в его руках, пока она прицеливалась.
Это казалось странным местом для обретения счастья, но именно так оно и было. Счастье и покой.
Две вещи, которых у тебя никогда не будет, и не должно быть.
Нет, он знал это. Он всегда это знал. Но, конечно же, ему дали пару минут. Он не будет иметь их вечно, но он может позволить себе взять их, пока они здесь. Насладиться ими сейчас.
Он дал себе два дня. Два дня на разработку альтернативного плана, но, что еще важнее, еще два дня с Грейс Райли.
Господи, как она могла подумать, что она эгоистка? После всего, что она ему дала? Это он эгоистично держал ее здесь, и угрызения совести говорили ему об этом.
Не обращая на их внимания, он проверил электронную почту, надеясь получить ответ от военных. Конечно, там был ответ и это было хорошей новостью. Значит он получит необходимую поддержку, если у него есть доказательства. К счастью, в папке, которую прислал ему отец, было достаточно доказательств.
Было еще одно письмо от Вэна, в котором он подробно описывал свою помолвку с Хлоей, и как он собирается занять пост генерального директора «Тейт Ойл», и как Лукас должен вернуться к нему и, по крайней мере, дать ему знать, что он, черт возьми, жив.
Лукас удалил это письмо. Сейчас ему не хотелось разговаривать ни с одним из братьев. У него были дела поважнее.
Нажав кнопку на клавиатуре, он переключил экран обратно к фотографиям, которые просматривал ранее. Особняк в Верхнем Ист-Сайде. Тот самый, возле которого он сидел несколько дней назад, ожидая начала операции по спасению Хлои.
Особняк Чезаре Де Сантиса.
Лукас уже провел небольшое исследование этого места, помогая освободить Хлою, выясняя, какая там охрана, сколько мужчин охраняют его и как они передвигаются. Не говоря уже о лучших точках обзора, с которых можно сделать четкий выстрел.
Это место хорошо охранялось. Среднестатистический сталкер-взломщик никогда бы не прошел мимо входной двери. Даже если он был выше среднего уровня мастерства, если честно. Но Лукас не был обычным человеком. Он был лучшим из лучших, элита, и он был чертовски уверен, что сможет пройти через парадную дверь незамеченным.
Он нахмурился, глядя на экран. Было досадно, что сам Вэн был в особняке, отвлекая Де Сантиса, пока Лукас освобождал Хлою, и, вероятно, он мог бы дать Лукасу несколько советов, чего ожидать внутри. Но это означало бы связаться с Вэном, хотя именно этого он и не хотел делать.
Мало того, что этот придурок пересек черту и поцеловал Хлою, так еще и женился на ней? Христос.
Ты просто злишься, потому что не можешь иметь то, что есть у него.
Да, так и было. И, возможно, ему нужно было разобраться с этим, потому что это дерьмо не собиралось меняться в ближайшее время. Прошлое есть прошлое, и ничто его не изменит.
Его мать умерла ужасной смертью, и он был причиной тому.
Ты все равно ничего хорошего не заслуживаешь.
– Что ты делаешь? – пара тонких рук обвилась вокруг его шеи, а мягкие губы коснулись уха.
Грейс определенно проснулась.
Он повернулся и схватил ее, притягивая к себе на колени инстинктивным движением, которое должно было обеспокоить его, но не обеспокоило. Она вздохнула и откинулась на его грудь, ее волосы рассыпались по его плечу и предплечью, легкие и мягкие, как пух чертополоха.
Она покосилась на экран.
– Ты занимаешься делами «морского котика»?
– Ну, я же «морской котик». Так что да.
Ее губы изогнулись.
– А, так слухи верны.
– Какие слухи?
– Что у тебя действительно есть чувство юмора.
Он наклонился и прикусил ее нижнюю губу, не желая показывать, как легко она могла заставить его улыбнуться. Это случилось уже несколько раз только в последние пару часов. Христос. Что она может сделать с ним дальше?
– Это было грубо, – пробормотал он. – Возможно, мне придется научить тебя хорошим манерам.
Она покраснела, но в ее янтарных глазах вспыхнул огонь.
– Я готова к этому. Но сначала скажи мне, чье это поместье. Ты ведь его изучаешь, не так ли?
Он обнял ее. Она была одета в одну из его футболок, темно-синюю, которая доходила ей до бедер, ткань также показывала, что на ней не было лифчика. Он одобрил выбор ее одежды. Возможно, на ней тоже не будет нижнего белья, и если так, то он одобряет и это.
– Это особняк Чезаре Де Сантиса. И то, что я делаю, технически называется разведкой.
– О, мне нравится, когда ты начинаешь вести себя по-военному, – мягкая дразнящая нотка в ее голосе заставила его захотеть скользнуть руками под подол футболки, погладить ее шелковистую кожу, подразнить ее в ответ. – Могу я спросить, зачем ты проводишь разведку?
Не было никаких причин не говорить ей, и, учитывая, что это было частью плана по избавлению от этого засранца Оливейры, она, вероятно, должна была знать.
– Я собираюсь поговорить с ним напрямую. Посмотрим, смогу ли я заставить его отозвать этих ублюдков.
Грейс развернулась в его объятиях, широко раскрыв глаза.
– А как насчет денег, которые им нужны? Тому парню, с которым ты говорил, ты сказал, что тебе нужно два дня, чтобы собрать деньги?
– Отвлекающий маневр, чтобы дать мне время спланировать небольшой личный визит к Де Сантису.
– А, понятно, – в ее глазах промелькнуло беспокойство. – Что ты собираешься делать?
Он изучал ее лицо.
– Я не собираюсь его убивать, если тебя это беспокоит.
Она слегка выдохнула.
– Ну, тогда ладно. Не могу отрицать, что это приходило мне в голову.
– Он штатский, – Лукас заправил прядь волос ей за ухо. Он не винил ее за то, что она считала жизнь Де Сантиса его целью. В конце концов, он решит проблему. – Я не причиняю вреда гражданским. Во всяком случае, не очень многим из них.
Она неуверенно рассмеялась.
– Так что ты собираешься делать?
– Я собираюсь обсудить с ним вопрос о том, чтобы раз и навсегда снять этих торговцев оружием с твоего хвоста. Это его проблема. Я собираюсь убедиться, что он справится с ней.
– О, ладно, – она наморщила лоб. – Полагаю, будет нелегко встретиться с ним, не так ли?
– Нет, не будет. Я сын его врага, и у него уже были проблемы с Вэном. Я спас от него Хлою, и это не очень-то расположит его ко мне.
– Так как же ты собираешься с ним поговорить? – потом она моргнула и снова посмотрела на экран ноутбука. – О. Ты даже не собираешься просить о встрече, не так ли? Ты собираешься вломиться туда.
– Да.
Она полностью повернулась к нему, и на этот раз в ее взгляде промелькнула тревога.
– Звучит опасно.
Он пожал плечами.
– Не совсем. Де Сантис ничего мне не сделает.
–Ты этого не знаешь.
Дерьмо. Она волновалась за него.
Его сердце сжалось так, как не должно было, и он не смог удержаться, чтобы не поднять руки и не обхватить ее лицо ладонями.
– Все в порядке, Грейси. Я знаю, что делаю.
– Но у тебя будет подкрепление? Кто-нибудь еще поможет тебе, если что-то пойдет не так?
– Нет. Я предпочитаю справиться с этим в одиночку, и я справлюсь. Я не могу допустить, чтобы кто-то еще вмешался и все испортил.
Озабоченная складка между ее бровями никуда не исчезла.
– Лукас, это не снайперская миссия. Тебе не обязательно делать это в одиночку. А как же твои братья? Позвони им и скажи, что ты делаешь.
Конечно, он мог так и поступить. Но внимание Де Сантиса уже было приковано к Вэну, любое движение Вэна, сделанное им ради помощи ему, будет замечено, а план Лукаса строился на элементе внезапности. Он не хотел предупреждать Де Сантиса на случай, если этот мудак начнет манипулировать, чтобы защитить себя. А что касается Вульфа. Ну... Это как слон в посудной лавке.
Наклонившись, Лукас поцеловал ее в губы.
– Я справлюсь. Я делал много такого дерьма и раньше и в худших ситуациях.
Она тяжело сглотнула.
– А мы можем... мы можем просто, ну, не знаю, уйти? Уехать? А если остаться здесь достаточно надолго, возможно, им надоест ждать и они оставят меня в покое?
И все же он видел, что даже она сама не верит в то, что говорит.
– Мы не можем, – мягко напомнил он. – Они не остановятся, пока не получат деньги. И я не собираюсь их отдавать. А это значит, что у нас должен быть другой способ избавиться от них раз и навсегда. И Де Сантис – наш единственный вариант.
Ее руки поднялись, пальцы сомкнулись вокруг его запястий, как будто она нуждалась в его прикосновении так же сильно, как он нуждался в прикосновении к ней.
– Но зачем ему делать то, что ты говоришь? Он что, действительно собирается сказать: «Конечно, я немедленно отзову этих парней, мистер Тейт, сэр»?
Он не мог не улыбнуться, услышав, как она имитирует голос Де Сантиса.
– Продолжай рисовать, Грейси. Не думаю, что твои актерские способности на высоте.
Отпустив одно запястье, она хлопнула его по плечу.
– Да, и я бы не отказалась от еще одного урока по снайперской стрельбе в ближайшее время, – ее губы стали мягкими и неожиданно болезненно уязвимыми. – Серьезно, Лукас.
Он смягчился, нежно поглаживая ее скулы большими пальцами, успокаивающее движение, которое стало инстинктивным за последний день с ней.
– У меня есть доказательства, связывающие Де Сантиса с торговлей оружием Гриффина. Все, что мне нужно сделать, это проинформировать высшее военное начальство и Де Сантис может попрощаться со всеми правительственными контрактами, на которые полагается его компания.
– Но разве этого достаточно, чтобы угрожать ему?
– Он не управляет компанией, это правда. Но он построил ее своими руками, и он не захочет, чтобы она потеряла некоторые выгодные контракты. К тому же я уверен, что также ему не понравится и сама идея тюрьмы.
– И что? Ты собираешься угрожать ему этим, если он не отзовет людей, преследующих меня?
– Именно. Он создал эту чертову проблему. Ему ее и убирать.
В ее глазах все еще мелькало беспокойство.
– Мне не нравится, что ты хочешь встретиться с ним наедине, – она сделала небольшой вдох. – Он может попытаться причинить тебе боль.
Лукас почувствовал, как его губы изогнулись в очередной улыбке. Господи, что эта женщина делает с ним?
– Он может попытаться.
Она ударила его снова.
– Высокомерный сукин сын. Это не шутка.
– Я понимаю, – он позволил своим рукам упасть с ее щек и скользнул вокруг нее, впитывая в себя ее тепло. – Эти слухи о моем чувстве юмора? Все это ложь. У меня его нет. А это значит, что я никогда не шучу.
Грейс вздохнула, тая в его объятиях.
– Ты упрямый ублюдок, Лукас Тейт.
– Да, – согласился он. И поцеловал ее.
Глава Пятнадцатая
Грейс остановилась перед дверью спортзала, куда Лукас исчезал каждое утро. Судя по тому, как его кулаки тяжело и монотонно стучали по брезенту, он снова занимался боксерской грушей. Хорошо. Он пробудет там еще час или около того.
Она прошла мимо спортзала, быстро спустилась по лестнице и вошла в кухню. Он ведь не услышит ее здесь, правда? Если он боксировал, а она была внизу, на кухне, которая находилась так далеко от спортзала, как только могла, то он не мог ее услышать.
С другой стороны, он был морским котиком. У него может быть суперслух или что-то в этом роде.
Спуститься в его тир, возможно, было бы лучше, но у нее не было кодов от дверей, и она не подумала попросить их. Тайком стащить номер Вулфа с его телефона было пределом ее шпионских способностей, и она даже чувствовала себя виноватой, делая это.
Она просто не могла перестать думать о том, как Лукас в одиночку противостоит де Сантису. Глупо беспокоиться о нем, особенно если он, возможно, прав: Де Сантис ничего ему не сделает. Никто не заметит, если в один прекрасный день один из братьев Тейт внезапно исчезнет. С другой стороны, Де Сантис был могущественным человеком. Она мало что знала о нем, но он и его четверо сыновей уже много лет были обычным предметом сплетен. И помимо всего прочего, он был генеральным директором крупной оружейной компании по разработке и производству оружия. Если он так сильно хочет, чтобы Лукас исчез, у него могут быть ресурсы, чтобы сделать так, чтобы все выглядело так, будто он не имеет к этому никакого отношения.
Эта мысль заставила ее похолодеть от страха. Она не подвергала сомнению это чувство, не слишком задумывалась о его глубине, потому что была уверена, что для этого есть причины, в которые она пока не хотела вдаваться. Но она не могла допустить, чтобы это чувство там осталось. Она должна что-то сделать.
Нет, она не сможет быть напарником Лукаса. Один урок стрельбы не означал, что у нее хватит навыков, чтобы прикрыть его, если понадобится. Но она знала пару человек, которые могли: его братья.
Поскольку старший брат, Вэн, и без того был на взводе, Грейс решила не связываться с ним. Но младший брат Лукаса, Вульф, мог бы помочь. Поэтому накануне вечером, когда Лукас принимал душ, она быстро нашла контактные данные Вулфа на его телефоне и записала их на листке бумаги.
Она вытащила листок из кармана джинсов, посмотрела на него и быстро набрала номер. Телефон звонил долго, и она думала, что не получит ответа, пока вдруг глубокий, резкий и очень мужской голос не произнес:
– Что?
Грейс вцепилась в телефонную трубку.
– Это Вульф Тейт?
– Кто это, черт возьми? – если это действительно был Вульф Тейт, то голос его звучал недружелюбно.
– Мне нужно с ним поговорить. Это срочно.
– Лучше скажи мне, откуда у тебя этот номер, милая.
Она перевела дыхание.
– Меня зовут Грейс Райли. Я подруга..., – она беспомощно запнулась, – Лукаса.
На другом конце провода воцарилось молчание.
– Он защищает меня, – продолжала Грейс, потому что у нее не было выбора. – Мой муж сделал глупость, и за мной охотятся плохие люди, и Лукас помогает, и ... я боюсь, что он пострадает. И мне нужно поговорить с Вульфом, потому что мне нужна помощь.
– Хорошо, – слово было твердым и грубым, как камень. – Ты с ним разговариваешь. А теперь расскажи мне, что происходит.
Грейс прислонилась к кухонному столу, чувствуя облегчение.
– О, слава Богу. Итак, ситуация такова, – она рассказала ему о Гриффине и торговцах оружием, о том, что Гриффин задолжал им деньги, а теперь они хотят их вернуть. О Чезаре де Сантисе и о плане Лукаса противостоять этому парню.
Она знала, что Лукас возненавидит ее за то, что она действовала у него за спиной. Но она также знала, насколько решительным он был, когда решался на что-то, и видела это снова и снова в течение прошлой недели. Если бы он хотел сделать это в одиночку, то сделал бы, и ничто не остановило бы его.
Во всяком случае, она не собиралась обращаться в полицию или какие-то другие органы и, возможно, подвергать риску его план. Она обратилась только к его брату. Это же совсем другое дело, правда?
– Чертов Лукас, – прорычал Вульф, когда Грейс закончила объяснять. – Думает, что может спасти весь гребаный мир в одиночку.
Ее сердце пропустило удар, потому что, хотя Лукас сказал ей, что ему нравится быть снайпером, он не говорил о том, что заставило его пойти в армию. Он сказал, что уничтожение целей – это защита его друзей, защита гражданских лиц, и, хотя он был очень холодным и отстраненным, каждое его действие было о защите людей.
Но... спасти мир. Неужели он действительно это делает?
Может, он не мир пытается спасти. Может, все, что он пытается сделать, это спасти свою семью.
Ее горло болезненно сжалось, потому что она могла это понять. Он был сильно травмирован правдой, которую рассказал ему отец, и единственный способ справиться с этим – полностью отрезать себя от эмоций. Но это не означало, что они перестали существовать. Боль и чувство вины в глубине души были еще свежи. С этим надо что-то делать, поскольку он не из тех, кто сидит сложа руки, так что да, возможно, вступление во флот, война – это его способ загладить вину за то, что он сделал мальчиком.
– Я не хочу, чтобы он делал это один, – сказала она. – Ему нужно подкрепление, – в этих словах был двойной смысл, который Вульф не понял, но она поняла. Лукасу не пришлось разбираться с этим в одиночку. Пока она была здесь.
– Да, ему нужно. Идти против Де Сантиса без него – это полная фигня, – Вульф сделал паузу. – Полагаю, он не знает, что ты связалась со мной?
– Нет. Я сказала ему, что ему нужна помощь, но он настаивал, что ему и без нее хорошо.
– Господи, какой же он придурок! – голос Вульфа звучал не слишком радостно. – Дай ему трубку. Я лучше поговорю с ним.
– Хм, он сейчас в спортзале и...
– Вовсе нет.
Грейс вскинула голову и увидела Лукаса, стоящего в дверях кухни, его идеальное тело блестело от пота, хлопковая футболка прилипла к скульптурному торсу. Взгляд его серебристо-голубых глаз был явно серебристым и определенно не счастливым.
– С кем, черт возьми, ты разговариваешь, Грейс?
– Вот дерьмо, – пробормотала она. – Я попалась.
Вульф раздраженно рассмеялся.
– Облом. Скажи ему, что, если он не захочет говорить со мной, я буду звонить ему каждые пять минут, пока он не возьмет трубку.
Она сглотнула, затем подняла подбородок и встретилась с холодными голубыми глазами Лукаса.
– Я позвонила Вульфу. Он хочет поговорить с тобой.
Лукас долго не двигался, просто смотрел на нее. Затем он подошел к ней, выхватив телефон из ее руки.
– Я перезвоню тебе, – ледяным тоном сказал он брату и отключился, не сводя с нее глаз. – Я же сказал, что разберусь с этим. Что я не хочу, чтобы кто-то еще участвовал.
– А я сказала, что беспокоюсь о тебе, – выпалила она, чувствуя себя виноватой, а потом разозлилась из-за этого же. – Ты не обязан делать это в одиночку, Лукас.
– Есть причина, по которой я не хочу втягивать в это моих братьев, – отрезал он. – Вульфа, в особенности. Он слишком непредсказуем, и я не могу допустить, чтобы он сделал какую-нибудь глупость, которая привлечет внимание.
Она чувствовала себя так, словно совершила какую-то глупость. Что еще больше взбесило ее.
– Тебе нужно подкрепление, а я ничем не могу помочь.
Лукас бросил телефон на кухонный стол.
– Тебе не нужно мне помогать.
– Но я хочу, – она сделала пару шагов прямо к нему, положив руки на влажный хлопок его футболки, не в силах сопротивляться желанию прикоснуться к нему. – А что, если де Сантису удастся сделать так, что ты исчезнешь? Что если он причинит тебе боль? Что если что-то случится, и я никогда тебя больше не увижу? – ее сердце бешено колотилось, страх окутывал ее, и она знала, что слишком много говорит о своих чувствах, как ему, так и себе, но ничего не могла с собой поделать. – Он опасен, Лукас. И я не хочу, чтобы с тобой что-либо случилось.
Жесткое выражение на лице Лукаса немного смягчилось, он поднял руки и положил ладони на ее ладони, прижатые к его груди.
– Я не пострадаю.
Но дело было не только в том, что ему могли сделать больно.
– Ты не можешь сделать это в одиночку. Тебе и не нужно. Ты не должен делать все это в одиночку.
Возможно, он понял, что она имела в виду, потому что что-то изменилось в его взгляде, и темные тени закружили на его лице.
– Грейс.
– Пожалуйста, Лукас. Может, тебе и не нужно подкрепление. Может, ты достаточно крут, чтобы справиться со всем самостоятельно. Но, пожалуйста, хотя бы поговори с Вульфом. По крайней мере, дай ему знать, что происходит, – она почувствовала, как ее глаза защипало от неожиданных и глупых слез. – Пожалуйста, не позволяй себе пострадать из-за меня.
Светлые брови Лукаса сошлись на переносице, острый, как лазер, взгляд изучал ее лицо. Его ладони были теплыми, его тело пылало, как печь под тканью футболки.
– Не беспокойся обо мне, Грейс. Ты знаешь, что…
– Да, ты говорил мне, – прервала она его, ее голос стал хриплым. Ему не нужно было объяснять ей. Она знала, что происходит между ними. Она знала, во что ввязалась. – Я знаю, что ты можешь дать мне только то, что у нас есть сейчас. Но уже слишком поздно. Ты уже мне небезразличен, – она пристально смотрела на него, глядя прямо в глаза, позволяя ему увидеть правду. – Ты, может, и смертоносный снайпер с откровенно пугающим количеством подтвержденных убийств, но ты все равно всего лишь один человек. Кроме того, это не твоя битва. Это была ошибка Гриффина, и я не хочу, чтобы тебе пришлось платить за нее.
Он молчал, но что-то двигалось во всей этой синеве, поток жара, хотя был ли это гнев или что-то еще, она не могла сказать.
– А как насчет тебя? Значит ли это, что ты должна заплатить за это?
Страх окутал ее еще сильнее, но она не отвела взгляда.
– Возможно. Может быть, если бы я пошла и поговорила с ними, сказала им, что..., – она замолчала на полуслове, когда его пальцы внезапно крепко сжали ее пальцы.
– Нет, – слово было жестким и твердым, как железо. – Этого не будет.
– Значит, ты можешь защищать меня, но я не могу защитить тебя?
– Мне не нужна защита.
Но она видела, как в его глазах мелькали тени. Была причина, по которой он упрямился, и не только потому, что предпочитал одиночество. И она начала понимать, что это за причина.
– Может, тебе это и не нужно, – тихо сказала она. – Но ты этого заслуживаешь.
На его лице промелькнуло выражение, слишком быстрое, чтобы она успела разглядеть его, но она подумала, что это мог быть шок. Он отпустил ее руки, резко отвернувшись, и она поняла, что должна отпустить его. Что если он хочет пространства для себя, она должна дать ему это.
И все же он сказал ей, что не позволит ей спрятаться от него, и это было взаимно. Он тоже не собирался прятаться от нее.
Она протянула руку и схватила его за предплечье, обхватив пальцами тугие, твердые мышцы бицепса и крепко сжала.
– Я знаю, ты очень стараешься отрезать себя ото всех. Словно держишь себя взаперти. Но тебе уже не пять, Лукас. Также тебе и не тринадцать. Ты не возьмешь зажигалку и не сожжешь все дотла, если разозлишься.
Он замер, отвернувшись от нее, напряжение в его руке заставило ее почувствовать себя так, словно она держалась за стальной прут.
Возможно, было глупо продолжать говорить, вспоминать ужасное, болезненное прошлое, которое он пытался оставить позади. Но она и так уже сказала слишком много и не могла остановиться.
– Ты никому не причинишь вреда, и я думаю, ты это тоже знаешь. Так когда ты перестанешь наказывать себя за то, что сделал в детстве? Потому что это то, что ты делаешь. Ты отрезаешь себя, закрываешь себя. Говоришь себе, что тебе нравится быть одному, что тебе нравится умственная дисциплина, чтобы держать себя в руках, – она крепче сжала его, чувствуя, как напряглись его мышцы, готовясь вырваться. – Но это неправда. Это не потому, что тебе нравится. Это потому, что ты чувствуешь, что не заслуживаешь ничего большего, ничего лучшего, не так ли?
Он не двигался, стоял молча, словно просто ждал, когда она его отпустит.
Ты гребаная идиотка. Ты сказала слишком много, и теперь все испортила. Все дело в том, что ты именно этого и хотела, не так ли?
Да, это было то, чего она хотела. И да, возможно, было эгоистично подталкивать его к этому. Пока она не закрылась.
– Но ты этого заслуживаешь, Лукас, – продолжала она. – Ты знаешь это. Ты хороший человек, и тебе не все равно. Тебе не все равно. Я знаю, ты так стараешься скрыть это, но я все равно вижу. Привез мои картины, слушал, как я рассказываю о своем отце, говорил, что я красивая. Даже тот факт, что ты здесь защищаешь меня только потому, что твой отец сказал тебе, что я в опасности – знак того, что тебе не все равно. Потому что ты не должен был все это делать. Ты мог порвать это письмо и позволить этим придуркам забрать меня. Пытать меня…
Он отпрянул, с легкостью вырвавшись из ее хватки. Затем его руки легли ей на бедра, и он прижал ее к стойке, окружив запахом чистого мужского пота и пряностей, присущим лишь ему, Лукасу. Его взгляд был темно-сапфировым, полным гнева, боли и вины, всех эмоций, которые он скрывал от остального мира.
Но не от нее. Он не прятался от нее.
– Не говори так, – слова были хриплыми. – Не надо.
– А почему бы и нет? – она положила свои руки поверх его там, где они сжимали ее бедра, поддерживая контакт кожа к коже. – Я знаю, что то, что случилось, было ужасно. Это было ужасно. Но ты не можешь жить так, как живешь. Держать людей подальше и отрезать себя от всего, ради чего стоит жить, – на этот раз она протянула руку и обхватила ладонями его прекрасное лицо. Теперь настала ее очередь провести большими пальцами по изящным линиям его скул и изгибу великолепного рта. – Тебе не кажется, что твоя мать хотела бы для тебя лучшей жизни?
Гнев, чистый и горячий, как газовое пламя, вспыхнул в его глазах.
– Ты понятия не имеешь, что моя мать хотела бы для меня.
Но она не отвела от него взгляда и не отпустила. Если она не боялась его страсти, то уж точно не боялась его гнева.
– Ты тоже.
Выражение его лица исказилось.
– Нет. Потому что она умерла. Благодаря мне.
Грейс крепче прижала его к себе.
– Да, она умерла. Идя за тобой. Потому что она любила тебя. Потому что она хотела спасти тебя. Она любила тебя, Лукас. Она бы не хотела этого для тебя.
– А ты это знаешь наверняка. Имея лучших родителей в мире.
Он пытался причинить ей боль, как зверь, которому больно. Но она проигнорировала удар, позволила ему соскользнуть с нее.
– Конечно, мой отец был мудаком, и мама позволила ему это. Но я знаю достаточно, чтобы понять, что большинство родителей хотят лучшего для своих детей, – ее горло снова сжалось, на этот раз сильнее. – Они хотят, чтобы они были счастливы.
Его глаза сверкнули, боль вспыхнула ярче. Затем он наклонился и поцеловал ее, сильно и страстно. И когда оторвался от нее, он жестко сказал:
– Я позвоню Вульфу.
Затем он отстранился и вышел из комнаты.
* * *
Лукас прошел прямо из кухни к лифту и нажал кнопку. Двери тут же распахнулись, и он оказался в подвале, на стрельбище.
Он даже не думал. Он прошел прямо по коридору, открыл дверь и с силой захлопнул ее за собой. Войдя в оружейную, он открыл шкафчик с пистолетами и выбрал один наугад. Схватив наушники, он занял позицию и разрядил всю обойму в мишень.
Перезарядив, он сделал это снова.
Чего он действительно хотел, так это оказаться на открытом воздухе, где он мог бы схватить свой TAC-338 и успокоиться для хорошего, дальнего выстрела. Где не было ничего, кроме цели, на которой можно было сосредоточиться, и медленных, глубоких дыхательных упражнениях, которые он практиковал, чтобы замедлить сердцебиение.
Где не было женщины, которая касалась бы его своими теплыми пальцами, смотрела бы ему в глаза и говорила то, что он не хотел слышать. Например, как перестать наказывать себя. Что ему нужно впустить людей.
Что ему нужно быть счастливым.
Лукас снова поднял пистолет, прицелился и нажал на спусковой крючок. Выстрел попал точно туда, куда он хотел, как всегда.
Да что она знает о счастье? Как будто она сама не была несчастлива или как будто сама не отдалялась от людей. Она делала то же самое, что и он. Она отказывала себе в том, чего хотела, потому что голос отца все еще звучал в ее голове, что бы она ни говорила.
Она прекрасно умела читать ему нотации о том, чего он заслуживает, и не имела никакого права говорить, чего бы хотела для него его мать.
Он выстрелил еще раз, и выстрелы отозвались эхом, несмотря на наушники.
Она права и ты это знаешь. Вот почему ты так чертовски зол.
Еще одно нажатие на спусковой крючок, и на этот раз пуля прошла мимо цели, вонзившись в стену позади нее.
Иисус. Он никогда не промахивался.
Медленно он осознал, что его рука дрожит. Несильно, но все равно дрожит. Блядь.
Сорвав с головы наушники, он швырнул их на пол, а пистолет швырнул на стойку перед собой. В воздухе висел тяжелый запах кордита, который обычно успокаивал его. Но не сейчас. Не сегодня.
Нет, она не права. Не может быть. Он не был хорошим человеком и никогда им не будет, потому что он не был хорошим ребенком. Он был убийцей с самого начала.
Его отец видел это и поэтому рассказал ему правду о его матери. Если бы он был хорошим ребенком, его отец защитил бы его от этого, не так ли?
