Текст книги "Войны Роз"

Автор книги: Джек Ландер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Сэр, я был в доме моего господина Йорка, и я слышал намного больше, чем мой хозяин написал Вам; это было на Флит-стрит. Но, сэр, мой господин был с королем, и он представил дело так, что двор короля пребывает в состоянии сильного страха; и мой названный господин подал королю документ и желал много вещей, которые намного превосходят запросы Палаты общин: чтобы все подчинялось правосудию, и поместить под арест всех обвиняемых, кто не имеет гарантии или основного поручительства, и вести расследования, как предписывает закон; просьб было так много, что в понедельник сэр Уильям Олдхолл пребывал с королем в Вестминстере более двух часов и получил благословение короля. И король велел сэру Уильяму Олдхоллу поговорить с его кузеном Йорком, чтобы тот оказал содействие Джону Пеникоку (Penycock) [18]18
  Один из рыцарей личной охраны Генриха VI.


[Закрыть]и сказал, что мой лорд Йорк должен приказать своим крестьянам позволить слугам Пеникока собирать арендную плату за земледельческие хозяйства во владениях названного герцога. И сэр Уильям Олдхолл отвечал королю, умоляя простить моего господина за то, что даже если бы мой лорд и написал им и приложил печать своей рукой, то его арендаторы не стали бы повиноваться этому; даже дошло до того, что, когда сэр Томас Ху встретился с моим лордом Йорком вблизи Сент-Олбенса, люди, родом с запада, напали на него и убили бы его, если бы там не было сэра Уильяма Олдхолла, и поэтому эти люди набросились на названного сэра Уильяма и убили его, так он сказал королю.

Сэр Борл Джонг (Borle Jonge) и Джосс (Josse), состоящие в свите Хейдона (Heydon) и Тадденхэма (Tuddenham) [19]19
  Джон Хейдон, норфолкский джентльмен, и Томас Тадденхэм, также из Норфолка, были печально известны (по версии их противников) притеснениями в Вос точной Англии, поощряемыми герцогом Саффолком, и теперь боялись, что пострадают от рук Йорка и его друзей.


[Закрыть], предложили сэру Уильяму Олдхоллу более двух тысяч фунтов, чтобы заполучить его расположение…

…Сэр, мой господин приказал мне написать Вам, чтобы Вы убедили мэра и всех олдерменов (из Норвича взывать к моему господину и требовать правосудия для этих людей, которые были обвинены, и что мой лорд передаст это королю. И, сэр, в разных частях города, где проедет мой лорд, должно заранее собрать толпы простолюдинов, чтобы те просили моего господина учинить справедливый суд для этих людей, выкрикивая их имена, особенно Тадденхэма (Tuddenham), Хейдона (Неуdon), Виндхэма (Wyndham), Прентиса (Prentys). Сэр, я посылаю Вам копию документа, который мой лорд Йорк представил королю; и пусть копии ходят по городу в достаточном количестве во имя любви Господа нашего, который да хранит Вас. ^{59}

В то время Йорк, ставший теперь самой влиятельной персоной при дворе, импонировал Палате общин благодаря тому, что поддерживал их требования реформ, особенно финансовых. Когда парламент собрался в ноябре, Палата общин более чем за неделю до прибытия герцога в Вестминстер избрала сэра Уильяма Олдхолла спикером, несмотря на то, что он вообще впервые заседал в парламенте. Вероятно, Генрих в то время пытался поддержать равновесие между Сомерсетом и Йорком. Если это было действительно так, то он потерпел полную неудачу. Редкие хроники, слишком скудные, чтобы их можно было процитировать, и более поздние обвинительные акты Суда королевской скамьи показывают, что дом Сомерсета подвергся нападению и разграблению; сам Олдхолл не только подстрекал других к разбою, но и непосредственно участвовал в налете [20]20
  Это верно в том случае, если обвинение не было предвзятым и злонамеренным. Об этих и подобных инцидентах, в которые Олдхолл был вовлечен в эти годы, см. RoskellJ. S.Sir William Oldhall, Speaker in the Parliament of 1450-1451 //Nottingham Medieval Studies. V (1961).


[Закрыть]. Сомерсет был заключен в тюрьму в Тауэре, но вскоре выпущен. Одна анонимная хроника того времени упоминает об этом:

В вышеупомянутом Парламенте Палата общин просила лорда короля удалить некоторых людей от себя (de familiaritate domini regis)и т. д. Но из этого ничего не вышло. В том же самом Парламенте герцогиня Саффолк была оправдана равными ей по положению, и Джон Сэй и Томас Даниелл и другие клятвопреступники, которые были обвинены в измене во время мятежа. В том же самом Парламенте Томас Йонг (Yonge) из Бристоля, неискушенный в законах, внес предложение о том, что, поскольку у короля нет потомства, ради безопасности королевства необходимо прояснить, кто же будет прямым наследником. И он назвал герцога Йорка. По этой причине тот самый Томас впоследствии был препровожден в лондонский Тауэр. ^{60}

Должно быть, Йорк сам инспирировал последнее предложение, поскольку Йонг являлся адвокатом, чьими услугами герцог пользовался в прошлом в течение нескольких лет. Проявление обеспокоенности Йорка проблемой наследного права служило скорее предупреждением герцогу Сомерсету, чем было выпадом в сторону короля. Но для него было характерно неудачно выбирать время для своих политических ходов. Йорк мог бы преуспеть, если бы прибыл в Англию во время восстания Кэда или даже в течение предшествующего ноября. Но его план не имел никакого шанса на успех теперь, когда деморализованный было клан Бофорта стал возвращать себе прежние позиции. Парламент был немедленно распущен. Йорк, ставший как никогда далеким от власти, скрылся в своем поместье в Валлийской марке. К июню 1451 г. Олдхолл снова готовил заговор. Сам Йорк ждал до начала 1452 г., когда он выпустил два манифеста, обвиняющих Сомерсета в подготовке своего убийства. Один из них предназначался членам парламента от Шрусбери:

…Вероятно, вам известно, что после моего возвращения из Ирландии я, как истинный вассал короля и слуга его до конца дней моих, видел свой долг в том, чтобы, осознавая все те затруднения, о которых я уже сообщал [21]21
  Первая часть письма содержит жалобы на положение дел во Франции и на Сомерсета.


[Закрыть], предложить Его Королевскому Высочеству некоторые меры для блага и безопасности как его королевской персоны, так и для спокойствия и защиты всего этого государства. Эти пропозиции, которые представлялись крайне важными, были отложены, и из-за зависти и козней герцога Сомерсета им не был дан ход. Названный герцог, несмотря на мою честность, верность и преданность королю и заботы о процветании и пользе для всего государства, постоянно подговаривал Его Королевское Высочество без всякой на то причины, чему Бог свидетель, уничтожить меня, и истребить род мой, и лишить наследства меня и детей моих, а также расправиться с людьми, окружающими меня. Посему, почтенные друзья, я извещаю вас, что с помощью и поддержкой небес, Бога Всемогущего и Богородицы, намереваюсь восстановить свое доброе имя и огласить свои истинные цели, чтобы всякий знал меня таким, каков я есть. После долгого промедления и попустительства, порожденного нежеланием вызвать недовольство моего верховного лорда, видя, как названный герцог неизменно верховодит и управляет королевской персоной, что, наверное, приведет к разрушению государства, я окончательно решил выступить против него со всей поспешностью при поддержке родственников и друзей моих и таким образом добиться воцарения мира, спокойствия и безопасности на всей этой земле. Находясь ныне в своих владениях, как велит мне долг, я прошу и призываю Вас поддержать меня и оказать мне всяческое содействие и помощь, и всенепременно присоединиться ко мне, или собрать так много подходящих и надежных людей, как только возможно, чтобы осуществить вышеупомянутое намерение. Написанное закреплено моей печатью в моем замке Ладлоу (Ludlow), в 3-й день февраля. Кроме того, прошу Вас, чтобы тем людям, которые примкнут к Вам или будут посланы ко мне по договоренности с Вами, было строго наказано не учинять никаких беспорядков, ни грабежей, ни притеснения людей, ни творить беззакония. Написано, как выше, и т. д. Ваш искренний друг Р. Йорк. ^{61}

Как видно из следующего сообщения, взятого из лондонской хроники, попытка Йорка добиться от короля желаемого с помощью силы полностью провалилась.

30-й год правления короля Генриха VI. В этом году в среду, 16-го февраля, король с лордами отправился задержать герцога Йорка, потому что тот поднял людей для захвата герцога Сомерсета; прознав об этом, герцог Йорк поехал к Лондону другим путем. И как только король услышал о том, в День Св. Матвея он послал письма мэру, олдерменам и Палате общин Лондона, чтобы те охраняли город и не допустили туда герцога Йорка; для чего в городе было поставлено много дозорных, о чем рассказали герцогу Йорку, и, свернув с Лондонской дороги, он двинулся к Кингстонскому мосту. И в следующее воскресенье, которое было первым воскресеньем Великого Поста, авангард короля прибыл в Лондон рано утром и расквартировался в Саутворке. И в следующий понедельник утром их перевезли отсюда в Кент. И в полдень в тот же самый день король прибыл в Лондон со своей армией, и также вошел в Саутворк и квартировал в Сент-Мэри-Оверейсе (St. Mary Overeys). И герцог Йорк встал лагерем в Дартфорде с большим войском. И пока король оставался в Сент-Мэри-Оверейсе, епископ (возможно, «епископы». – Примеч. автора)ездил между королем и герцогом Йорком, чтобы установить между ними согласие и мир. Но герцог Йорк сказал, что либо он получит герцога Сомерсета, либо умрет. И в следующую среду (1 марта) король с его войском поехал к Блэкхиту и дальше через Шутерз Хилл (Shooters' Hill) в Веллинг (Welling), и там оставался в тот день и на следующий. И в четверг в полдень через лордов там состоялись переговоры между королем и герцогом Йоркским (при посредничестве епископов Винчестера и Или (Ely), графов Солсбери и Уорика и лордов Бошана (Beauchamp) и Садли (Sudeley)). И на следующий день, в пятницу, перед полуднем король собрал свое войско в Блэкхите; и там ожидал прибытия герцога Йорка после окончания переговоров. И в войске короля насчитывалось 20 000 воинов, и люди говорили, что столько же было и у герцога Йоркского, и много военного снаряжения и артиллерии. И, наконец, приблизительно в полдень герцог Йорк в сопровождении сорока всадников явился к королю и повиновался ему как своему сюзерену, а с ним и граф Девонширский и лорд Кобхэм (Cobham), которые держались одинаковых взглядов с герцогом Йорком и состояли в его войске. И король даровал им свое прощение и прочее. ^{62}

Один современный автор заявляет, будто Йорк сдался за обещание, что Сомерсета арестуют, и тот будет вынужден ответить на обвинения Йорка против него. Если это правда, то Йорк был обманут, и перед собранием магнатов в соборе Св. Павла он, граф Девонширский, и лорд Кобхэм были вынуждены клясться под присягой, что по сути было условным приговором по лишению прав за государственную измену, включая штрафы за измену и конфискацию всей их собственности в случае дальнейших проступков.

Ярость Палаты общин из-за печально известных хищений Саффолком королевских ресурсов и разбазаривания земель короны среди алчных придворных и чиновников двора была одной из главных причин, которые привели герцога к краху. В 1449 г. Палата общин потребовала принятия Закона о возвращении, который представлял собой закон парламента, отменяющий все пожалования, сделанные короной. Придворные и должностные лица начинали длительное, умное и искусное противодействие, но в конце концов выигрывала Палата общин. В день, когда члены добились своего, они продемонстрировали непривычное благородство по отношению к королю, постепенно уменьшая влияние Йорка. В парламенте, который собрался в Рединге (Reading) в марте 1453 г. для поддержания порядка в стране, пошли на исключительные уступки по налогообложению и предоставлению обеспечения для войска в 13 000 лучников. За несколько месяцев до заседания парламента начались преследования некоторых сторонников Йорка в Суде королевской скамьи. Уже в ноябре 1451 г. сэр Уильям Олдхолл искал прибежища под сводами Сен-Мартен-Легран (St. Martin-le-Grand). Парламент теперь лишил прав его, приняв закон о конфискации, направленный против тех, кто был с Йорком в Дартмуте. Один летописец, сильно симпатизировавший Йорку, дал описание событий, относящихся к 1452-1453 гг.:

В это время король, по совету герцога Сомерсета, разъезжал по различным городкам во владениях герцога Йорка, где жителей в лютый мороз и снег заставили пребывать голыми со сдавливающими горло веревками на шеях. Они могли рассчитывать только на милость короля, поскольку прежде были со своим лордом, чей победный час над герцогом Сомерсетом еще не пробил. И хоть сам король простил их, но герцог Сомерсет определил им быть повешенными. ^{63}

Сам Йорк тоже вынужден был продемонстрировать раскаяние, хотя и в менее экстремальной форме.

В 21-й день ноября (1453 г.) в Вестминстере в Звездной палате (Star Chamber) [22]22
  Я опустил длинный список присутствующих.


[Закрыть]… герцог Йорк подробно излагал названным лордам, что он, как истинный вассал короля и подданный его, был вызван сюда, в Большой королевский совет, приказом, скрепленным государственной печатью короля, и должен был со всем почтением к его могуществу показать всем им свое истинное стремление к благополучию короля и его подданных, но он не знал об этом, так как тем людям, которые прежде в течение долгого времени были в его counsail [23]23
  Слово может быть расшифровано как «совет» или «совещание».


[Закрыть], было приказано оставить его и не оказывать ему никакой помощи, что привело его к большой беде и явилось причиной того, что он не смог вести дела, которые вменяются ему в обязанность при дворе короля и в других местах. Потому он просит согласия тех лордов из вышеупомянутого совета, чтобы люди, с которыми он дотоле совещался, могли бы и дальше свободно время от времени помогать ему в необходимых вопросах, и чтобы ему в сем деле не чинилось никаких препятствий, и никакие обвинения не затронули этих людей. Все вышеупомянутые лорды снизошли до его просьбы и согласились с нею, поскольку расценили ее как справедливую и разумную, и беспрекословно разрешили тем людям, которых он назвал, свободно и беспрепятственно стать его советниками, и приказали, чтобы это было записано среди постановлений Королевского совета. ^{64}

Трагические события быстро прервали это непродолжительное возрождение могущества двора. Не позднее 1 августа Генриха VI охватило безумие. 15 октября родился его единственный ребенок, принц Эдуард, уничтожив, таким образом, все надежды Йорка на трон. Когда парламент повторно собрался в ноябре, его отложили уже до февраля 1454 г. Даже тогда большинство людей отчаянно стремилось избегать насущного вопроса о регентстве, которое Йорк решил закрепить за собой, отвоевав его у оппозиции, представленной в лице королевы и Сомерсета. Посещаемость в Палате лордов, вообще небольшая в эпоху позднего Средневековья, была исключительно низкой в феврале 1454 г. Йорк, которого как ближайшего взрослого родственника короля Большой совет уполномочил открыть парламент, надеялся по крайней мере на широкое одобрение своих собственных планов. Он был настолько встревожен такой явной сдержанностью пэров, что попытался принудить Совет к сотрудничеству. Впервые, и это был единственный известный случай в английской истории, пэры были оштрафованы за игнорирование заседаний парламента. (28)

Болезнь короля и дебаты в Палате лордов были описаны в письмах Пастона и в парламентских свитках.

…Когда принца привезли в Виндзор, герцог Бэкингем взял его на руки и представил королю надлежащим образом, моля короля благословить его; но король никак не ответил. Тем не менее герцог, держа принца, покорно стоял перед королем; и когда он так и не смог получить никакого ответа, вошла королева, и взяла принца на руки и представила его так же, как это сделал герцог, желая, чтобы он благословил его; но все их старания были напрасны, и они отбыли оттуда, так и не дождавшись какого-либо ответа или одобрения; лишь единожды король взглянул на принца и снова опустил глаза…

…Также королева чаяла получить одобрение подготовленного ею документа из пяти статей; в первой статье значилось, что она желает иметь полное управление этой землей; во второй – что она может назначать канцлера, казначея, хранителя королевской печати и остальных слуг этого королевства, включая шерифов и всех прочих, кого обычно должен утверждать король; третье – что она может жаловать всем епископствам этой земли и всем другим приходам пожалования от имени короля; четвертый – что она имеет право назначать достаточное содержание для короля, принца и непосредственно для себя. Что же касается пятой статьи, я еще не знаю, что в ней…

…И для того, чтобы организовать своих сторонников, мой господин (т. е. Йорк) отправляет твердые и мудрые послания своим слугам и жителям в Сассексе и в других местах, повелевая быть наготове и ждать его прибытия близ Лондона; но мой лорд должен быть осторожен, чтобы письма не попали к кардиналу [24]24
  Скорее всего, имеется в виду кардинал Кемп, канцлер.


[Закрыть] и Палате лордов, как уже случилось однажды, когда одно из писем принесло много вреда и бед.

И что касается тех сведений, о которых упоминалось в письме, посланном на родину Джоном Самптермэном (Sumpterman), я до сих пор не слышал ничего противоречащего тому положению дел, что любой из единомышленников герцога Сомерсета старается усилить его влияние насколько возможно. Посему необходимо, чтобы мой лорд был осмотрительным и находился под защитой своей свиты, и не отделялся от нее, поскольку он должен опасаться, чтобы на него не напали. И если случится так, что мой лорд прибудет сюда, как он приезжал раньше, его могут легко обмануть и заманить в ловушку, да убережет его Господь. И поэтому позвольте моему господину дождаться подходящего момента, чтобы быть уверенным в своей безопасности.

Герцог Сомерсет имеет своих людей в доме каждого лорда этой земли: некоторые живут там под видом монахов, некоторые как моряки, подобранные в море, некоторые скрываются под другими личинами; они сообщают ему обо всем, что видели или слышали касательно названного герцога. И поэтому будьте внимательны и остерегайтесь таких шпионов. ^{65}

Палата лордов уполномочила двенадцать своих членов отправиться в Виндзор и попытаться обсудить дела с королем. Вот что произошло 25-го марта:

…названные лорды, духовного и мирского звания, предстали перед королем в месте, где он трапезничал; и вскоре после обеда епископ Честерский весьма толково, скорбно и внушительно огласил перечень необходимых вопросов, нисколько не меняя сути полученных инструкций [25]25
  То есть инструкции, данной Палатой лордов тем двенадцати, кто отправился в Винздор.


[Закрыть], ни убавляя, ни прибавляя, поскольку названный епископ Честерский лучше других умел ясно и обстоятельно представлять доклады. И в этой связи названный епископ Честера, как и советовали ему приехавшие туда лорды, сначала затронул три темы: смиренно представил названных лордов Его Королевскому Высочеству, выразил пожелания доброго здоровья государю и сообщил о ревностных и усердных трудах лордов в этом Парламенте. И затем, поскольку не предполагалось, что король должен был как-то отвечать на это, названный епископ Честера, руководствуясь рекомендациями остальных лордов, поставил перед Его Королевским Высочеством другие вопросы, содержащиеся в названной инструкции; но ни на один из них они не смогли получить ни ответа, ни подписи. Они были сильно разочарованы и смущены тем, что ни просьбы, ни увещевания, ни их глубокое уныние – ничто не затронуло короля. И затем епископ Винчестера сказал, что лорды еще не отобедали, и они явятся к нему снова. И так после обеда они застали короля в том же самом месте; и там они всеми путями и способами, которые только могли придумать, пытались получить от него ответы по вышеупомянутым делам, но так ничего и не услышали. И оттуда они заставили короля перейти в другую палату и так отвели его между двумя людьми в покои; и там в третий раз лорды старались вынудить его ответить на названные вопросы, а также хотели узнать, желает ли король, чтобы они подождали, пока он отдохнет, но так и не смогли добиться какого-нибудь ответа, слова или хотя бы знака… ^{66}

Не имея возможности долее откладывать этот щекотливый вопрос, 2 марта Палата лордов назначила Ричарда Йорка протектором. Они сделали минимум того, что могли бы в сложившейся ситуации, и сильно перестраховались, решительно ограничив его полномочия (полномочия герцога Глостера сходным образом были сильно ограничены во время, когда он был протектором при малолетнем Генрихе VI).

…Названный герцог должен стать главой Королевского совета, и поэтому ему дается титул, отличный от титулов других членов совета, однако не звание опекуна, заместителя, правителя, регента или какое другое звание, которое должно подразумевать власть над этой землей, но вышеупомянутая должность протектора и защитника, которая обязывает заботиться об этой земле вплоть до обороны ее, если потребуется, как от внешних врагов, так и от мятежников внутри страны, чего Бог никогда не допустит, во время отдыха короля, и так, чтобы это не нанесло ущерба моему лорду принцу… ^{67}

К концу года король поправился, 9 января 1455 г. Эдмунд Клер (Clere) написал Джону Пастону:

…Да будет благословен Бог, после Рождества король поправился и на День Св. Иоанна приказал своему слуге, раздающему милостыню, отправиться в Кентербери с его пожертвованиями и велел секретарю раздать милостыню в Сент-Эдвардсе.

И в понедельник после полудня королева пришла к нему и принесла с собой моего лорда принца. И он спросил, как зовут принца, и королева ответила, что Эдуард; и затем он воздел руки к небу и поблагодарил Бога. И он рассказал, что, пока он болел, до сего времени не понимал ни что ему говорят, ни что происходит, и не знал, где он находился…

И она поведала ему, что кардинал [26]26
  Джон Кемп, кардинал, архиепископ Кентерберийский, умер 22 марта 1454 г.


[Закрыть] умер, и король заявил, что он не знал об этом; и он сказал, что умер один из самых мудрых лордов на этой земле.

И мой лорд Винчестер [Уильям Уэйнфлит (William Waynflete), епископ Винчестерский] и мой лорд Сент-Джонс [27]27
  Роберт Ботайл (Robert Botyll), настоятель Ордена Св. Иоанна Иерусалимского в Англии.


[Закрыть] были с ним на следующий день после Крещения, и он говорил с ними как обычно; и когда они вышли от него, то плакали от радости.

И он сказал, что ныне благодушно взирает на весь мир, и желает того же всем лордам… ^{68}

Сомерсет был выпущен из Тауэра (во время протектората он находился в заключении ради собственной же безопасности). Недолгий протекторат Йорка подошел к концу, и он оставил двор. Проиграв в Палате совета, он взялся за оружие, скорее всего, подстрекаемый Невиллами, его шурином, графом Солсбери и сыном Солсбери, графом Уориком, которые хотели использовать его в своих собственных целях в их вооруженном конфликте с семейством Перси. Король и Сомерсет, надеясь разрешить дело с Йорком мирным путем в Большом совете в Лестере (он был созван в надежде примирить противоборствующие стороны), оставались в неведении относительно его военных приготовлений, пока, уже на пути к Лестеру, не услышали, что он движется на юг. Поспешные попытки в последний момент набрать армию и сконцентрировать силы вокруг Сент-Олбенса слишком запоздали. Когда в ночь на 2 мая королевская армия достигла Уотфорда (Watford), то была лишь немногим больше свиты придворных пэров, которая обычно сопровождает короля: она составляла не более двух тысяч человек. Силы Йорка и его друзей, достигших к тому времени Уэра (Ware), насчитывали около 3 000 ратников. Позднее сторонники Йорка сами вписали в ведомости парламента свои собственные сомнительные аргументы, которые, как им казалось, могли служить в оправдание последовавших бедствий. Под их давлением король заявил:

Наши вышеназванные кузены, опасаясь замышленных против них козней… (Сомерсетом, Томасом Торпом (Thorpe) и Уильямом Джозефом – теми, на кого сторонники Йорка пытались сложить всю вину за события), отправились в Наше присутствие, дабы объявить себя Нашими истинными вассалами, имея сопровождение больше обычного для гарантий их собственной безопасности и противостояния преступным намерениям, так как они искренне полагали, что существуют замыслы напасть на них по пути к нам и казнить… а равно и по другой причине. И для того, чтобы Мы не удивились неожиданному прибытию Наших вышеназванных кузенов, ни манере этого, и чтобы не вызвать у Нашей персоны какого-либо подозрения или недоверия, 20 мая в Ройстоне они написали письма, где говорилось об их намерениях, и перед тем как отправиться к Нам, они послали их Его высокопреосвященству отцу архиепископу Кентерберийскому, канцлеру Англии, чтобы тот показал их Нам, в подтверждение чего здесь приложены их копии. ^{69}

Письмо начинается с длинного заверения королю в их преданности и продолжается так:

Также мы понимали, что, поскольку наши враги своими лживыми и хитроумными сетями опутали благороднейшую персону нашего названного верховного лорда и окружили его людьми, вооруженными до зубов, нам придется по прибытии в Его высочайшее присутствие иметь при себе достаточно охраны, чтобы защитить себя от коварных замыслов наших названных врагов, которые не оставляют попыток схватить нас…

…Поскольку, как мы знаем, другим лордам этой земли приказом короля было велено прибыть в его совет, недавно тайно созванный в Вестминстере, но в оном приказе наши имена не были упомянуты среди названных лордов, мы видим в этом проявленное к нам недоверие, и по той причине мы намереваемся с Божьей помощью высказаться и показать, каковы мы есть на самом деле, и заявить свою преданность и вассальный долг нашему названному верховному лорду, намереваясь всеми возможностями устранить подозрение и поклеп, которых мы не заслужили. Кроме того, мы слышим, как наши враги распускают кругом клевету и хулят нас за наше недавнее появление. Заклинаем Вас именем Господа преданностью Вашей названному верховному лорду и от нашего собственного имени увещеваем и просим Вас, чтобы Вы, будучи отцом и архиепископом английской Церкви, по нашей просьбе со всем возможным усердием осудили от имени Церкви на распятии в соборе Св. Павла на весь город Лондон и по всей этой земле, в столь строгой и богобоязненной манере, как предписывает Церковь, тех, кто замыслил причинить какой-либо вред, несчастье или ослабление наперекор процветанию и благосостоянию или нашего названного верховного лорда, или его названной земле.

На следующий день (21 мая) аналогичные оправдания Йорк и его друзья изложили в послании королю, приложив копию письма, посланного ими канцлеру. Они утверждали, что Сомерсет и его приспешники, Томас Торп и Уильям Джозеф, перехватили и конфисковали эти важные документы. В конце концов армия Йорка прибыла, по всей видимости, около семи часов утра 22 мая и заняла свои позиции на Кей Филде (Key Field), несколько восточнее Сент-Олбенса. Генрих и его сторонники вступили в город приблизительно в девять. Сражение не последовало немедленно: согласно давно установленной традиции, нарушенной только в 1461 г. при втором сражении у Сент-Олбенса и сражении при Тоутоне, считалось, что битве англичан друг против друга должна предшествовать некоторая попытка примирения. Переговоры затянулись. Они зашли в тупик после окончательного, непреклонного отказа Генриха сдать Сомерсета его противнику. Сохранилось несколько противоречивых описаний последовавшего сражения. Нижеследующий, найденный в Архиве La Cote d'Or в Дижоне, был написан в течение пяти дней после конфликта скорее всего иностранным резидентом в Англии (я предпочел сохранить стиль этого фрагмента, предложив более или менее буквальный перевод, несмотря на его многие двусмысленности, нежели уничтожить его специфический «аромат» вводя исправления).

Когда герцог Сомерсет и те, кто держал его сторону и находился тогда в городе Лондоне, услышали о том, что герцог Йорк и с ним многие другие лорды выдвинулись против них с силой пяти тысяч человек, он, принимая во внимание свершенное им против упомянутого герцога Йорка и учитывая свою дурную репутацию среди жителей Лондона, пришел к выводу, что ему не следует оставаться в городе Лондоне из-за опасения, что люди могут напасть на него в момент, когда тот (т. е. герцог Йорк) прибудет. По этой причине он убедил короля внезапно атаковать упомянутого герцога Йорка и других его врагов, их противников, за пределами города и торопливо собрал в упомянутый третий день после трапезы по случаю праздника Вознесения около 3500 людей, и на 2-й день мая утром [они] вышли из Лондона и расположились в двадцати милях от него, в небольшой деревне, где есть аббатство под названием Сент-Олбенс: около той деревни, меньше, чем в половину дня пути, стояли лагерем их враги. Когда те узнали о прибытии короля, то немедленно двинулись к нему; и на 22-й день упомянутого месяца, очень рано, король послал герольда к герцогу Йорку узнать причину, по которой тот прибыл туда с таким большим количеством людей, и сообщить, что это представляется королю чем-то весьма новым, чтобы он, герцог, поднялся против него, короля. Полученный ответ состоял в том, что тот никоим образом не идет против него, всегда был готов повиноваться ему, но намеревается так или иначе получить находящихся рядом с королем предателей, дабы наказать их, и что, если ему не выдадут их по доброй воле и по справедливому согласию, он предполагает в любом случае заполучить их силой. Король же ответил упомянутому герцогу Йорку, что он (т. е. король), не ведает, чтобы рядом с ним были какие-либо предатели, а герцог Йорк сам поднялся против его короны. И даже еще прежде, чем герцог Йорк получил этот ответ, перед деревней началась небольшая схватка одной стороны с другой. И таким образом, когда герцогу доставили вышеупомянутый ответ, сражение стало только еще более ожесточенным, и обе стороны с развернутыми знаменами вступили в смертельную схватку. И сразу люди герцога Йорка подошли к деревне и установили хорошую охрану на всех подступах вокруг нее, и ворвались туда с такой большой силой и натиском, что захватили и блокировали рынок оной деревни, и часть его людей оказалась в центре, и в такой манере они начали сражаться одна сторона против другой. Сражение началось утром с десятым ударом колокола, но, поскольку место было небольшое, немногие из воинов смогли там сражаться, и ситуация стала настолько чрезвычайной, что четыре телохранителя короля в его присутствии были убиты стрелами, и сам король был поражен стрелой в плечо, но она не причинила ему особого вреда. Наконец, после трех часов битвы, люди короля, видя, что дела у них плохи, раскололись на одном крыле и пустились в бегство, и герцог Сомерсет отступил на постоялый двор в надежде спастись и скрыться. Как только это заметили необузданные сторонники упомянутого герцога Йорка, то окружили вышеназванное строение. И там герцог Йорк отдал приказ вывести короля из толпы и поместить его в безопасности в аббатстве, и так это и было сделано. И в этом аббатстве также нашел убежище очень серьезно раненный тремя стрелами герцог Бэкингем. И в своем неистовстве они стали биться с Сомерсетом и его людьми, которые находились там внутри названного постоялого двора и защищались отважно.

И в конце, после того как двери были выломаны, герцог Сомерсет, видя, что у него не осталось никакой другой возможности, держал совет со своими людьми о том, как выбраться оттуда, и в результате такой попытки он и все его воины были окружены людьми герцога Йорка. И после того как некоторые из нападающих были сражены и герцог Сомерсет своей собственной рукой убил четырех, как говорят, он был сражен топором и получил столь серьезные ранения, что там и закончил свою жизнь. И все то время, пока упомянутый Сомерсет защищался в том доме, другие приверженцы, оставшиеся снаружи, продолжали бороться против таковых герцога Йорка; и там пали три лорда со стороны Сомерсета: граф Нортумберлендский, лорд Клиффорд (к великому сожалению, поскольку он был храбрый человек) и сэр Ричард Харрингтон, тоже благородный и отважный рыцарь, и многие другие джентльмены и эсквайры как с одной стороны, так и с другой, так что всего там полегло приблизительно 200 человек или около того [28]28
  По более точным современным оценкам, потери не превышали 60 человек.


[Закрыть]. Сражение продолжалось до двух с половиной часов пополудни, после чего люди герцога Йорка отправились к аббатству, чтобы убить герцога Бэкингема и казначея, который звался графом Уилтширским, находившихся там с королем, но упомянутый герцог Йорк не позволил этого. Он послал своего герольда к королю с сообщением, что тот должен выбрать: или передать ему этих двух лордов как пленников, или в его присутствии они будут убиты, и он еще раз подвергнет себя опасности. Поэтому король легко согласился позволить ему арестовать названных двух лордов, и тот захватил в плен герцога Бэкингема. Казначея так и не смогли найти из-за того, что он, переодевшись, бежал в одеждах монаха, и даже ныне, 27 мая, никто не знает, куда он ушел. И когда со всем этим было покончено, герцог Йорк вступил в аббатство и предстал перед королевской персоной и там, преклонив перед ним колени, умолял о прощении за все, чем он мог его оскорбить, и за опасность, которой он подверг его персону, и говорил много других добродетельных и смиренных слов, доказывая ему, что он шел не против него, но против предателей его короны. И под конец, прежде чем герцог Йорк ушел оттуда, король совершенно простил его и проявил к нему милосердие. И в этот день король, герцог Йорк и все другие лорды прибыли в Лондон, где были встречены торжественной процессией с восторгом и ликованием. И ныне никто не посмеет возразить против того, чтобы упомянутый герцог Йорк стал теперь первым после короля и правил всеми. Да благословит его Бог на праведные труды и милосердие к душам грешников. Аминь. ^{70}

Несущественное с военной точки зрения первое сражение у Сент-Олбенса ничего не решило. Хотя Йорк и Невиллы и стали теперь «первыми после короля», их победа оказалась ничего не значащей. Письмо, написанное в начале июля Уильямом Бейкером (Baker) Уильяму Вустеру, показывает, что положение их было небезопасным.