Текст книги "Войны Роз"

Автор книги: Джек Ландер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

В первый день мая, находясь в этом походе, король Эдуард тайно вступил в брак с Елизаветой, бывшей женой сэра Джона Грея, рыцаря, который был убит в битве при Тоутоне или Йорке; эта свадьба состоялась рано утром в городе под названием Графтон (Grafton), близ Стоуни Стредфорда (Stony Stratford). На церемонии кроме жениха с невестой были лишь герцогиня Бедфордская, ее мать, священник, две фрейлины и юноша, прислуживавший священнику. После чего король отправился в опочивальню, где провел около трех или четырех часов, а затем вернулся в Стоуни Стредфорд, изобразив, что все это время провел на охоте, и там снова лег спать.

И через день или два он послал в Графтон лорду Риверсу, отцу своей жены, предупреждение о своем намерении приехать и остановиться у того на некоторое время. Принятый со всеми почестями и уважением, он гостил там четыре дня. В это время его жену приводили к нему в опочивальню в такой строжайшей секретности, что почти никто, кроме ее матери, не был посвящен в эту тайну. И так этот брак год держался в секрете, пока необходимость не заставила короля открыться [75]75
  Как говорили позднее, Елизавета, считая себя недостойной роли жены короля, но слишком благородного происхождения, чтобы стать его наложницей, была одной из немногих женщин, кто отверг домогательства Эдуарда Плантагенета.


[Закрыть]. ^{114}

О браке было объявлено в сентябре на королевском совете в Рединге. Уорик, который вел переговоры о возможности брака Эдуарда с француженкой, был оскорблен тем, что из-за женитьбы короля потерял свою репутацию за границей. Возвышение семейства новой королевы, вполне естественное, но слишком поспешное, стало все более и более отдалять его от короля – возвышение и его политические последствия ни в коем случае не были столь внушительными, как настаивают некоторые историки, и Уорик в течение долгого времени скрывал свой гнев. Свою точку зрения на эти события подробно описывает один из приверженцев Уорика в небольшой анонимной хронике, прежде приписывавшейся Уильяму Вустеру.

…И в День Святого Михаила в Рединге упомянутая леди Елизавета была допущена в часовню местного аббатства, ведомая герцогом Кларенсом и графом Уориком и почитаемая как королева лордами и всеми людьми…

В том же месяце [в октябре 1464 г.] в Рединге состоялась свадьба лорда Малтраверса (Maltravers), сына и наследника графа Арундела (Arundel), и Маргариты, сестры королевы Елизаветы.

…В январе [1465 г.] Екатерина, герцогиня Норфолкская, стройная девушка лет восьмидесяти [76]76
  Фактически, ей не могло быть более шестидесяти семи.


[Закрыть], была выдана замуж за Джона Вудвилла, брата королевы, двадцати лет от роду: дьявольский брак…

…Король вынудил Генриха, герцога Бэкингема, жениться на сестре королевы Елизаветы, к неудовольствию графа Уорика. И сын и наследник графа Эссекса женился […пробел в рукописи…] на другой сестре королевы. И Грей Ратин (Ruthyn), сын и наследник графа Кентского, женился на еще одной сестре королевы.

В марте [1466 г.] лорд король на своем тайном совете в Вестминстере освободил Уолтера Блаунта (Blount), лорда Маунтджоя (Mountjoy), от службы казначеем Англии и поставил на его место Ричарда, лорда Риверса, вызвав этим скрытую досаду графа Уорика и магнатов Англии.

Король отмечал Троицу в Виндзоре, где в честь королевы он сделал лорда Риверса графом Риверсом, к неудовольствию целого королевства (communis regni).

В сентябре [1466 г.] в Виндзоре был устроен брак между сыном и наследником лорда Герберта и Марией, сестрой королевы Елизаветы, и между молодым лордом Лайлом (Lisle) и дочерью лорда Герберта. И лорд король посвятил в рыцари наследника Герберта и сделал его лордом Данстером (Dunster), к тайному неудовольствию графа Уорика и магнатов земли.

…В октябре [1466 г.] в Гринвиче король устроил брак Томаса Грея, рыцаря, сына королевы, и леди Анны, наследницы герцога Эксетерско-го, племянницы короля, к большому, но тщательно скрываемому разочарованию графа Уорика, который был недоволен, поскольку существовала предварительная договоренность о браке названной леди Анны с сыном графа Нортумберленда, брата графа Уорика, и королева уже заплатила упомянутой герцогине 4000 марок приданого ^{115} … ^{116}

После поражения на севере в 1463 г. Маргарита Анжуйская, узнав о готовящейся в Сент-Омере дипломатической конференции Англии, Франции и Бургундии, сильно забеспокоилась. В надежде помешать заключению какого бы то ни было соглашения она отправилась к Бургундскому двору. Жорж Шателен (Georges Chastellain), официальный историограф герцога Бургундии, описал ее прибытие.

Когда после бесславного отступления шотландцев от Реля (Rel) [77]77
  Возможно, это Райль (Ryle) в Нортумберленде или Святой Остров (Holy Island).


[Закрыть], навлекшего позор на французов, бывших тогда на стороне короля Генриха, и из-за трусости и обмана упомянутых шотландцев они потеряли последнюю надежду на помощь и успокоение в этом суетном мире, и им не оставалось ничего другого, как бежать и искать приюта в каком-нибудь другом королевстве или земле, королева в надежде на лучшую долю, вынуждаемая как необходимостью, так и своими секретными планами вспомнила, что она – дочь короля Сицилии, племянница короля Франции, а ее муж – его племянник, и ее благородная кровь и искренняя любовь помогли ей в ее решимости пересечь море, рискуя погибнуть ради него [Генриха VI].

И, находясь в уверенности, что ее муж, король Генрих, еще некоторое время будет находиться в достаточно безопасном месте, она взяла с собой своего сына Эдуарда, принца Уэльского, и по совету и с согласия отважного рыцаря, сэра Пьера де Брезе, ее сторонника, сопровождавшего ее, отправилась на корабле через море в надежде пристать в первом же подходящем порту, чтобы найти там приют. Она намеревалась не только навестить своих родственников и друзей во Франции, но и посетить земли герцога Бургундского.

Итак, в конце июля легкий бриз доставил ее вместе с немногочисленной свитой к побережью недалеко от города Слейса. Ее прибытие в порт вызвало немалое удивление, ведь каждому было доподлинно известно, что во дни ее процветания она была смертельным врагом герцога, и во всей Англии было не сыскать более зложелательного ему человека – и в поступках, и в помыслах своих. Потому с уст многих срывались слова недовольства, и повсюду ходили злобные толки касательно причины ее неудачи. Поскольку [она] прибыла туда обездоленной и одинокой и всеми заброшенной, у нее не было более ни имени, ни денег, ни имущества, ни драгоценностей – ничего, подо что можно было бы получить залог. У нее был лишь сын; никаких королевских одежд, ни состояния (estate) [78]78
  Имеется в виду окружение или имущество, соответствующие ее положению.


[Закрыть]и никаких украшений, приличествующих королеве. Она была одета в одно-единственное платье, которое даже не имела возможности сменить. Пожиток у нее было не больше, чем у любой из семи женщин, составлявших всю ее свиту; их одежды были подобны одеянию их хозяйки, прежде одной из самых роскошных женщин мира, а ныне самой обездоленной; и, наконец, даже на хлеб ей неоткуда было взять денег, кроме как из кошелька благорасположенного к ней ее рыцаря, сэра Пьера де Брезе, который сам пребывал в чрезвычайной бедности, поскольку он все потратил на ее содержание и на ведение войны против ее врагов, при этом ничего не оставив себе; как он рассказывал мне, он израсходовал около 50 000 крон своих личных денег.

Тяжело было видеть эту высокородную принцессу развенчанной и униженной, оказавшейся перед лицом стольких опасностей, перед угрозой голодной смерти и лишений, которую жизнь заставила обратиться к милосердию того, кто, как известно, во всем мире был наиболее враждебно и злобно настроен к ней. Тем не менее, надеясь своими извинениями добиться для себя снисходительности и полагая, что ее прирожденное благородство и отчаянное мужество вызовут сострадание к ней и ее печальной судьбе, она не побоялась безотлагательно отправиться прямо к нему…

…Когда герцог узнал об этом ее намерении и что он никоим образом не сможет изменить ее решения встретиться с ним, он вынужден был согласиться и сказал, что раз ему не удастся избежать этого, он должен будет увидеться с нею и принять ее любезно, как предписывают обстоятельства, и использовать это в своих интересах. Но поскольку сельская местность, через которую она пробирается, полна для нее всяческих опасностей – ведь он уже слышал, что англичане в Кале ищут ее и попробуют схватить и низложить ее, как только она прибудет к нему, – то он сразу сообщил ей, что она должна оставаться в первом же городе, где это его послание настигнет ее и куда он прибудет так быстро, как только возможно, без дальнейших церемоний. Так что английская королева по совету герцога стала ждать его в Сент-Поле (St. Pol); это было в последний вторник августа.

Сия благородная принцесса прибыла туда из Брюгге в деревенской телеге, покрытой холстиной и запряженной четырьмя кобылами, словно обыкновенная бедная женщина. Ее сопровождало не более трех женщин, сэр Пьер де Брезе и еще несколько человек, о которых и говорить не стоит. В Брюгге она повстречалась с графом Шароле, предоставившем ей пятьсот крон, на которые она и добралась туда. Сколь душераздирающее зрелище являла собой эта некогда великолепная королева, пребывающая ныне в таком жалком состоянии!

Она оставила своего сына принца Уэльского в Брюгге, отчасти по причине скудости средств, отчасти не желая подвергать его персону опасности. Не имея ни малейшего представления, ни что ей предпринять, ни о чем говорить на встрече с герцогом (которому она сама себя назвала недостойной), она оставила всю свою немногочисленную свиту в Брюгге, переоделась в платье простолюдинки и отправилась искать его.

И случилось так, что, когда она добралась до Бетюна (Bethune), приблизительно двести английских всадников выехали в Булонь, думая схватить ее там, как только она туда прибудет; но тем не менее целой и невредимой ей удалось добраться до Сент-Поля, куда, приказав ей не трогаться с места, и отправился герцог, презрев всякую для себя опасность; он приехал встретиться с нею величественно и в подобающей манере. ^{117}

Герцог Бургундии, хотя и проявил вежливое сочувствие и обеспокоенность судьбой принцессы, отказался менять свою политику. После этого отказа Маргарита отправилась в вотчину своего отца и в течение следующих нескольких лет жила со своим небольшим бедствующим двором в Сен-Мишель-на-Баре (St.Michel-sur-Bar). 13 декабря 1464 г. сэр Джон Фортескью отправил послание графу Ормонду (Ormond), бывшему тогда в Португалии, с описанием условий их существования.

…Милорд, с королевой здесь находятся герцоги Эксетер и Сомерсет, и брат его, который, как и сэр Джон Куртене, ведут свой род от дома Ланкастеров. Также здесь пребывают милорд, хранитель малой королевской печати, мастер Джон Мортон, епископ Сент-Асафа (St. Asaph), сэр Эдмунд Моунтфорд, сэр Генрих Рус, сэр Эдмунд Хампден, сэр Уильям Ваукс, сэр Роберт Виттингем и я, рыцари; мой господин, Ваш брат, Уильям Гримсби, Уильям Джозеф, телохранители и многие другие достойные сквайры и также секретари. Мы влачим жалкое существование, но все же королева заботится о том, чтобы на нашем столе были мясо и вино, чтобы не довести нас до нужды чрезвычайной. Ее Высочество не в состоянии сделать для нас большего, чем она делает. Поэтому я советую Вам не растрачивать свои деньги: они Вам здесь очень пригодятся. Здесь найдется множество людей, которые захотят, чтобы вы поделились с ними своими средствами; но во всей этой стране не отыщется никого, кто бы одолжил вам хоть какую-то сумму, как бы сильно вы ни нуждались…

Также, если Вы увидите, что король Португалии занимается нашими делами, не пожалейте времени задержаться у него подольше. Но если Вы найдете его безразличным, не растранжиривайте свои деньги в той стране впустую, поскольку после этого Вы прибудете сюда и, возможно, остановитесь здесь ненадолго, а это значит, Вас вскорости ждут очень серьезные траты… ^{118}

В начале 1465 г. Маргарита еще раз попыталась получить из Франции помощь от Людовика XI. Албрико Маллета (Albrico Malleta), миланский посол во Франции, писал домой следующее.

Королева, жена короля Генриха, написала королю сюда о полученном ей сообщении, что король Эдуард и граф Уорик разругались и начали войну друг с другом. Она просит короля оказать любезность и помочь ей, чтобы она смогла вернуть себе королевство или, по крайней мере, иметь возможность получать помощь от лордов этого королевства, желающих оказать ей поддержку, и пишет она, что если он ни в чем не поможет ей, тогда она сама сможет найти для себя лучший выход. Король отметил: «Смотри, как гордо она пишет…». ^{119}

Джон Варкворт, магистр кембриджского Петерхауза (1473-1500 гг.), в период между 1474 г. и своей смертью написал сам или заказал написать хронику, относящуюся к событиям первых тринадцати лет правления Эдуарда IV. Он так описывает последующие несчастья, обрушившиеся на Ланкастеров:

Также в тот самый год по доносу одного черного монаха из Абингдона (Abingdon) вблизи какой-то монашеской обители в Ланкашире, в лесу под названием Клетервуд (Cletherwood) около Бангерли Хиппингстоунс (Bungerly Hippingstones) король Гарри был схвачен Томасом Талботом, сыном и наследником сэра Эдмунда Талбота из Бесшейла (Basshalle), и Джоном Талботом, его кузеном из Колебри (Colebry), и многими другими; его обманом заманили на обед в Уэддингтон-Холл, откуда отправили в Лондон верхом на лошади, и его ногу привязали к стремени, и так провезли через весь Лондон к Тауэру, где все время длительного заточения его стерегли два сквайра и два йомена короны со своими людьми; и каждый человек, желавший встретиться с ним, должен был получить на то разрешение его охранников. ^{120}

В начале 1467 г. и Бургундия, и Франция стремились к заключению династического союза с Англией. Король Эдуард предпочитал Бургундию, Уорику было разрешено договориться с Францией. Людовик XI, как обычно, был готов в случае неудачи рассмотреть даже откровенно фантастические идеи. В феврале Джованни Пьетро Паничарола (Giovanni Pietro Panicharola) в письме сообщил герцогу и герцогине Милана подробности званого обеда, который сопровождался обменом колкостями и где присутствовали Людовик и брат Маргариты Анжуйской, Джон Калабрийский.

Король недавно совершил паломничество к иконе Божией Матери в Бурже. Как-то раз он сидел за столом с герцогом Джоном, сопровождавшим его в поездке. Побеседовав о соколах и охоте, они заговорили с маршалом Бургундии, послом глафа Шаром [79]79
  Сын герцога Бургундского Филиппа Доброго, после 1467 г. называемый Карлом Смелым.


[Закрыть], при дворе Его Величества, который заявил, что из-за герцога расстроилась их дружба. Герцог сказал, что он бы очень обрадовался, если бы так оно и было. Когда Его Величество славословил маршала, герцог поносил его так сурово, как только мог.

Когда они заговорили о графе Уорике, первом дворянине Англии, герцог гневно согласился с тем, что он предатель, и добавил, что никогда бы не сказал и никому бы не позволил сказать о нем ничего хорошего, поскольку тот умеет только обманывать и является врагом и причиной падения короля Генриха и его сестры королевы Англии. Герцог заявил, что его Величеству следовало бы лучше помочь его сестре вернуть себе королевство, чем потакать графу Уорику, и наговорил еще много других вздорных и оскорбительных слов.

Его Величество ответил, что он имеет больше причин хорошо говорить о графе Уорике, чем о ком-либо еще, и не только потому, что у них добрые отношения, но и потому, что граф всегда оставался другом его короны и был против войны с его государством. Король Генрих же, наоборот, его смертельный враг, и часто вел войны против него, и потому эту дружбу [с Уориком] следует сохранять.

Поскольку король упорствовал в своих похвалах графу Уорику, герцог сказал, что, раз он так любит его, он должен постараться восстановить его сестру на троне, и тогда он уверится в искренности его слов еще больше.

Король спросил, могут ли они предложить какое-либо ручательство или заложником будет сын королевы. Этот мальчик, хотя ему только тринадцать лет, уже твердит только о войне и о том, как полетят с плеч головы, как будто уже все в его руках, или же он бог войны, или крепко сидит на троне. Король также спросил, гарантируют ли они безопасность для его королевства. На что герцог в припадке гнева заявил, что, если его племянник не сдержит данного им слова, он посчитается с ним и с другими, и набросится на него и вырвет ему глаза.

В пылу спора герцог, потеряв всякое уважение, начал пенять Его Величеству, что тот никогда не любил их дом; на это король парировал, что Анжуйский дом дал ему для этого основания. Таким образом, полушутя-полусерьезно они наговорили друг другу за обедом множество весьма неприятных вещей. ^{121}

К маю послы из Милана сообщали:

Утверждают, что граф Уорик скоро прибудет сюда. Его Величество поедет в Руан встречать его. Есть свежее сообщение, что маршал Карл снова стал вести секретные переговоры о том, чтобы взять в жены сестру короля Эдуарда, дабы еще больше укрепить старый союз с англичанами. Если это правда, то, вероятно, король попытается уговорить графа Уорика восстановить на английском престоле короля Генриха; а посол бывшей английской королевы уже здесь. ^{122}

К началу 1468 г. отношения между Бургундией, Англией и Францией были полны взаимных подозрений. В Англии Уорик, видя, что Эдуард все более склоняется к бургундскому брачному союзу, возможно, был раздражен уже достаточно для того, чтобы замыслить измену. 16 января сэр Уильям Манипенни (Monypenny), один из французских послов в Англии, написал следующее письмо Людовику XI.

Сир, мессир Роберт Невилл [80]80
  Кузен Уорика, доставлявший письма королю Франции.


[Закрыть]и я высадились в Сэндвиче в Англии в четверг перед Рождеством, из-за сильного встречного ветра мы не смогли доплыть до того места, где находился милорд Уорик; и оттуда мы взяли путь на Лондон, где застали совещание упомянутого лорда Уорика… Они спросили меня, истинно ли, что бургундские послы поехали к Вам и Вашему брату. Я подтвердил, что видел в Онфлере (Honfleur) монсеньора Оливье де ла Марша (Olivier de la Marche) и других советников упомянутого герцога Бургундии. Они ответили, что это лучшие новости, которые могут послужить для блага лорда Уорика, из тех, что они смогли узнать…

Также они сказали, будто слышали много разговоров о браке между одной из миледи, Ваших дочерей, и принцем Уэльским [81]81
  Эдуард, сын Генриха VI и Маргариты Анжуйской.


[Закрыть], чем все здесь крайне встревожены; во всех лондонских тавернах и по всей стране говорят, что предатели, посоветовавшие их королю отказаться от всех договоренностей с Вами и объединиться с герцогом Бургундским, должны быть казнены.

Также, Сир, по их совету я направился в то место, где находился король, который, как только я прибыл, сразу послал за мной; он спрашивал меня о Вас и есть ли для него письма.

В отношении новостей я ответил, что, благодарение Богу, король пребывает во здравии и процветании… и что я оставил Вас в окружении лордов и рыцарей личной охраны, что обычно для короля Франции.

Что касается писем, я ответил, что ему нет ни одного… Он спрашивал, было ли что-либо адресовано милорду Уорику, я сказал: «Да». Он спросил меня, известно ли мне их содержание: я сказал, что ни о чем не догадываюсь, за исключением того, что Вы были очень удивлены, что он не послал Вам ответа, который должен был дать на предложения Вашего прошлого посольства.

Он ответил, что собирался вскоре послать кого-нибудь к Вам, согласно пожеланиям своего совета и лорда Уорика, чтобы договориться с Вами… он сказал мне… в присутствии своего гофмейстера и лорда Скэйлза [82]82
  Энтони Вудвилл, старший сын графа Риверса и брат королевы.


[Закрыть] и еще пяти или шести других, что помог бы Вам против Вашего брата… Насколько я могу знать, кажется, он не очень уверен относительно обещаний, данных ему лордами Вашего королевства, особенно после того, как названный лорд Бургундии проинформировал его через своего секретаря, прибывшего следом за мной, о том, что относительно заключения брака упомянутого герцога Бургундии и сестры упомянутого короля даст ему исчерпывающий ответ в конце сего месяца, когда ожидается возвращение его посольства от папы римского; он говорил, что в Риме у него возникли большие сложности с получением разрешения на брак.

Сир, если можно найти какую-нибудь возможность, чтобы папа римский отложил благословение упомянутого брака, то я не сомневаюсь, что, по воле Бога, Вы поднимите все королевство английское против упомянутого герцога Бургундии, поскольку они будут думать, что это только притворство, и таким образом Вы уничтожите его сторонников.

Сир, я считаю, что Вы любыми средствами, которые покажутся Вам наиболее пригодными, должны продолжить переговоры с лордом Бургундии, не заключая с ним никаких договоров…

Также, Сир, на следующий день после Трех Королей [т. е. 7 января] король Англии послал гонца к лорду Уорику и приказал, чтобы тот явился к нему, на что, после долгого обсуждения со своим советом, тот коротко ответствовал, что не приедет…

Также, Сир, вдень Нового года часть жителей Кента восстала, и они пошли в то место упомянутого графства, которым владеет казначей, отец королевы, и, сломав ограждения его лесных угодий, убили его оленя…

Также в другом графстве, называемом Сурфоршир (Surforchier) [Южный Йоркшир], взбунтовалось целых триста лучников. Они выбрали предводителя, подобного Робину [83]83
  Значение неясно. Слишком рано, для ссылки на восстание Робина Ридесдейла.


[Закрыть], и послали узнать у милорда Уорика, пришло ли время действовать, и сообщили, что все их соседи уже готовы. На это он приказал им возвращаться домой, так как время еще не настало, но сказал, что он даст им знать, когда будет нужно.

Также, Сир, милорд Уорик удерживает подле себя мессира Роберта Невилла до разговора и договоренности со своим братом, графом Нортумберлендом… вот тогда он пошлет его к Вам со всей поспешностью… но не прекращайте вести переговоры с милордом Бургундским и изо всех сил препятствуйте браку. И когда этот брак расстроится, в Англии не останется никого, будь то женщина или ребенок, кто не будет осыпать его [т. е. герцога] ругательствами…

Также, Сир, герцог Бретани недавно предложил королю Англии четырнадцать или пятнадцать селений, которые, по его словам, он получил от Вас в герцогстве Нормандском, при условии, однако, что тот предоставит ему три тысячи лучников для защиты упомянутых мест и своей страны.

Также, Сир, милорд Уорик уезжает завтра… на шотландскую границу, где к нему прибудут его брат граф Нортумберлендский и все жители этого края, и он намеревается обороняться от короля, если тот покажется на севере. Вот и вопрос: кто здесь должен быть господином, а кто – слугой?.. Что до меня, то я думаю, нет никого более преданного Вам в этом мире, чем он. ^{123}

Несмотря на резкие возражения Уорика, Эдуард не оставил своих планов относительно Бургундского союза. В июле герцог Бургундский и Маргарита Йоркская поженились. Джон Пастон-младший описал в письме своей матери свадебную церемонию в Брюгге.

Что касается здешних новостей, я ни о чем не могу рассказать, кроме как о торжестве по случаю бракосочетания миледи Маргариты в прошлое воскресенье в городе, который называется Дамм (Damme), расположенном в трех милях от Брюгге; оно состоялось в пять часов утра, и в тот же день ее привезли в Брюгге на праздничную трапезу; и туда она прибыла так величественно, как только можно представить, в сопровождении процессии, где были леди и лорды настолько пышно наряженные, что доныне я не видел и не слышал ничего подобного. На пути ее следования в Брюгге разыгрывалось множество театрализованных представлений, которыми приветствовали ее; это было лучшее, что я видел за всю свою жизнь.

И в то же самое воскресенье милорд Бастард, в свою очередь, взяв с собой двадцать четыре рыцаря и джентльмена, в течение восьми дней устраивал рыцарские турниры; …и сражавшиеся с ним и он сам в этот день были богато разодеты; одежды их из шелка и парчи украшали, должно быть, ювелиры – платья были убраны золотом, жемчугами, драгоценными каменьями; честное слово, я никогда не слышал о таком роскошестве, какое царило здесь…

…И что касается двора герцога, его лордов, леди и фрейлин, рыцарей, сквайров и джентльменов, то я никогда не слышал ни о чем подобном, разве только о дворе короля Артура. И, по правде говоря, мне не хватает слов, чтобы описать Вам и половину этого великолепия…

Других новостей у нас здесь нет, разве что герцог Сомерсет со всей своей шайкой отбыл из Брюгге за день до приезда миледи герцогини, и здесь поговаривают, что он отправился к бывшей королеве Маргарите и не вернется сюда снова, и герцог более не будет оказывать ему покровительство… ^{124}

Согласно Паничароле, репутация «миледи герцогини» была небезупречна. Он писал Галеаццо Марии Сфорцеа:

В Брюгге лорд Бургундский тщательно подготовился к предстоящему событию и даже учредил [специальные] суды в преддверии своего брака с сестрой короля Эдуарда, который хотел заключить немедленно, приложив к этому все свое рвение. А так как ему сообщили, что все больше и больше народу узнает о прежних любовных похождениях его будущей супруги, и более того, по мнению многих, она якобы даже имеет сына, то он выпустил официальный указ, согласно которому никто в стране в присутствии Его Светлости или в любом другом месте, будь то дома или на людях, не смеет дерзнуть говорить или хотя бы упоминать подобное под страхом быть брошенным в реку немедленно, если его застанут за такими порочными речами… ^{125}

Дома псевдо-Уильям Вустер описал слухи, подозрения и интриги, которые создавали атмосферу паники и ужаса в течение 1467-1468 гг., накануне и после бургундского брака.

Лорд король и лорд граф Уорик продолжают относиться друг к другу со скрытым раздражением, вызванным устройством женитьбы герцога Кларенса на дочери упомянутого графа, о чем король стал догадываться [84]84
  С начала 1467 г. Уорик вел тайные переговоры о браке Кларенса и своей старшей дочери Изабеллы. Их поженили в Кале 11 июля 1469 г.


[Закрыть].

Мессир [Уильям] Ласи был послан к римскому двору, чтобы получить благословение на этот брак, которое было необходимо из-за кровного родства, но не смог добиться аудиенции у папы римского. Некий человек был захвачен в Уэльсе по дороге к Харлечскому (Harlech) замку с письмами от королевы Маргариты, и лорд Герберт послал его в Лондон к королю. Он обвинил в измене королю многих людей и среди прочих графа Уорика, поскольку слышал за границей подозрительные слова, будто бы граф поддерживает сторону королевы Маргариты. Поскольку граф не приехал, король послал упомянутый… [пробел в манускрипте] …под охраной к лорду графу в Миддлхем (Middleham), чтобы тот смог там проверить это. В конце концов дело было объявлено несерьезным. Лорд король назначил двести слуг, испытанных и крепких английских лучников, приказав выдавать каждому из них по 8 пенсов в день для сопровождения своей собственной персоны во время поездки в Ковентри…

…Король с королевой и многими другими лордами отмечали праздник Рождества Христова в Ковентри в местном аббатстве, где гостивший там шесть дней герцог Кларенс вел себя вполне дружественно. И вскоре после Крещения, при посредничестве тайных друзей, архиепископ Йоркский и лорд Риверс встретились в Ноттингеме и договорились, чтобы архиепископ привез графа Уорика к королю в Ковентри к январскому совету, на котором состоялось примирение графа Уорика, лорда Герберта, Стаффорда и Одли {concordatisunt).И там король вернул архиепископу земли Пенели (Penely) и Вайдстоуна (Widestone), отнятые у него прежде.

…[пропуск в рукописи]… октября некоторые письма от папы римского, датированные….[пропуск в рукописи] …сентября… были доставлены королю в Брейнфорд (Brainford). В них лорд папа римский назначал лорда Томаса Барчера, архиепископа Кентерберийского, кардиналом, пресвитером в епархии Святых Сиракуз, и лорд король в шутку передал упомянутые письма лорду Джорджу, архиепископу Йоркскому, чтобы показать то, что было написано в них…

…Парламент был распущен на третий день после Троицы. И на той же неделе некий Корнелиус, сапожник, служащий у Роберта Уайттингема (Whittingham), который был приверженцем королевы Маргариты, был схвачен, когда тайно вез в Англию несколько писем от ее сторонников Томасу Данверсу, из-за чего упомянутый Томас Данверс около полуночи в канун Святой Троицы был хитростью выманен из приюта лондонского Темпла, арестован и препровожден к королю в Стрэтфорд Ленгторн (Stratford Langthorn), а тремя днями позже его, испуганного и безутешного, бросили в Тауэр. И таким же образом Хью Милле схватили по подозрению в измене и притащили из Флита в Лондонский Тауэр.

В Тауэре упомянутого ранее Корнелиуса мучили, поджаривая ему ноги, пока он не признал многое. Тогда он обвинил Питера Алфрея, лондонского торговца тканями, Джона Плуммера, Гервейса Клифтона, рыцаря, Хью Пакенхема, Николаса Хьюза, Томаса Порталейна, Уильяма Белкнепа, Роберта Ноллиса, сквайров, Джона Фишера из Темпла, Джона Хокинса, слугу лорда Венлока и многих других в том, что те получали письма от упомянутой королевы Маргариты. И когда арестовали упомянутого Хокинса, он обвинил Томаса Кука, рыцаря, отрицая вину Хью Милле, и показал на своего собственного лорда Венлока. ^{126}

Большая Хроника Лондона продолжает этот рассказ:

…Упомянутый Хокинс был неожиданно схвачен и доставлен в Тауэр, где по прошествии времени, поскольку он поначалу отказывался сознаваться лорду Риверсу, сэру Джону Фогге (Fogge) [85]85
  Казначей двора короля в 1461-1471 гг.


[Закрыть]и другим из Совета короля во вменяемых ему преступлениях, его в конце концов поставили под большую борону, носящую имя «дочь герцога Эксетерского», и, не выдержав боли, он покаялся во многих грехах, среди прочего сознавшись в предложении, которое он сделал упомянутому Томасу Куку [86]86
  За два или три года до этого он просил Кука о ссуде для королевы Маргариты и получил отказ.


[Закрыть], и приписал себе совершение таких страшных измен, что в результате его казнили. Из-за этого признания упомянутый сэр Томас был арестован и допрошен… после чего упомянутый сэр Томас пробыл в Тауэре с Троицы до дня Святого Михаила; за это время было проведено множество допросов в стремлении определить его вину, но все было напрасно, пока один из присяжных, по наставлению сэра Джона Фогге и других, не обвинил его в предательстве, после чего в Гилдхолле судебной комиссией было вынесено обвинение по данному делу. Тогда помимо мэра там заседали герцог Кларенс, граф Уорик, лорд Риверс, сэр Джон Фогге и другие из Совета короля. И туда привели упомянутого сэра Томаса, где решали, жить ему или умереть. Во время этого слушания мэр, толстый неуклюжий человек, занимавший место главного судьи, уснул. Герцог, сидевший от него по правую руку, увидев такое, выставил его на посмешище, попросив: «Господа, говорите тише, мэр почивает».

В тот день упомянутого сэра Томаса оправдали [87]87
  Суд обвинил его только в попустительстве изменникам.


[Закрыть] и после поместили в Каунтер (Counter) на Бред-стрит, где он оставался несколько дней, а оттуда отвезли в Суд королевской скамьи в Саутворк, где в первую ночь он лежал, страдая от мучительной боли и увечий. Сэр Роберт Брандон, комендант той тюрьмы, немного сжалился над ним. Потому утром он с радостью послал за сэром Ральфом Джосселином, своим шурином, и еще несколькими людьми из числа своих друзей, чтобы те упросили доктора Брандона разрешить перевезти его к себе в дом и платить за стол и постель приемлемую сумму, которую тот запросит. Сэр Ральф вместе с другими просителями согласились поспособствовать такому делу; им было поставлено условие, чтобы он еженедельно платил по двадцати шиллингов за свое содержание и еще значительную сумму денег за то, чтобы числиться настоящим заключенным. На том и порешили, и он находился там все время, пока тот мэр оставался в должности.

…И во время правления этого мэра в городе много поговаривали о связи графа Уорика и королевы. Граф был в большом почете у жителей этой земли благодаря тому, что жил на широкую ногу везде, где бы ни останавливался хотя бы на день, и когда он прибывал в Лондон, то держал там такое хозяйство, что на завтрак съедалось шесть волов, а каждая таверна была полна мяса для всех, даже мало-мальски знакомых, и каждый мог нажарить себе столько, сколько умещалось на его длинном кинжале; эти кинжалы были в ходу в те дни, а ныне такими орудуют убийцы… [88]88
  То есть другой тип кинжала.


[Закрыть]

…В это время, к радости короля, Верховным судом Англии было решено освободить сэра Томаса Кука, поскольку за ним не водилось никакой измены, но было только небрежение к предателям, за что полагалась не смерть, а штраф в пользу короля. Этим решением остался сильно недоволен лорд Риверс, а пуще того герцогиня Бедфорд, его жена, чьими стараниями потерял свою должность некто лорд Мархем (сэр Джон Мархем). Тогда упомянутый сэр Томас был вынужден снова нижайше молить короля и упомянутую герцогиню, которая была настроена против него чрезвычайно, и все потому, что ей никак не удавалось получить несколько приглянувшихся ей гобеленов и ценностей, принадлежащих упомянутому сэру Томасу.

В конце концов королевский Совет обложил его штрафом в сумме 8000 фунтов, в оплату которого король позволил упомянутому сэру Томасу Куку включить все имущество, конфискованное для короля лордом Риверсом и сэром Джоном Фогге или другими; это имущество должно было быть оценено справедливыми торговцами или кем-либо еще, по назначению Совета короля.

Что касается упомянутого имущества, тогда было конфисковано двести с лишним отрезов шерстяных тканей, также большое количество драгоценных камней и посуды стоимостью, как говорили, 700 фунтов, и упомянутые выше гобелены (которых так жаждала герцогиня Бедфордская) самой тонкой работы, где золотом была вышита целая история осады Иерусалима. Про них, как я слышал, один мастеровой моего господина [89]89
  Роберт Фабиан, автор Большой Хроники, был отдан в учение сэру Томасу Куку.


[Закрыть] говорил, что они стоят целого имения, тогда как мой названный господин купил их за 800 фунтов. И когда к Сретению Господню он заплатил этот штраф в залог того, что и остальное будет выплачено, его освободили, и он вернулся в свой дом, где зажил, занимаясь, как и прежде, торговлей. Но все это было в Лондоне.

После того как это дело было улажено таким образом, Ее Королевская Светлость запросила с него восемьсот марок в соответствии с законом старых времен, по которому с любого выкупа, выплаченного королю за освобождение из тюрьмы, королева имеет право на 100 марок с каждой тысячи фунтов на булавки, и позднее он достаточно долго с этим судился. Но благодаря покровительству некоего доктора Пейджа, вхожего к королеве, он добился-таки своего, и больше об этом не вспоминали. Тогда искра зависти, зажегшаяся в сердцах лордов той стороны еще прежде, во времена мэрства Мэтью Филипа, разгорелась с новой силой, и на севере среди простого люда началось брожение.

Приблизительно в это время один вудхаузский шут, любимец Его Королевской Светлости, который обычно при дворе учтиво бранил его и всячески почтительно развлекал, однажды в знойный летний день явился в королевские палаты, одетый в короткий плащ, отрезанный кинжалом, и пару ботинок на ногах, таких длинных, что их можно было бы привязать к концам его рукавов; в руке у него был длинный болотный посох. Когда король увидел его одеяние, то поинтересовался, почему на нем такие высокие ботинки, а в руках столь длинный посох.

– Поверьте мне, сэр, – сказал он, – я прошел через многие земли Вашего государства и везде, где бы я ни был, «Риверсы» были столь высоки, что я едва бы смог перебраться через них, если бы не помогал себе этим длинным посохом.

Король понял, что он подразумевал под этим большую власть, которую прибрали к своим рукам в его государстве лорд Риверс и его семейство в то время, и засмеялся. Но это было грустное знамение, о чем вы вскоре узнаете. ^{127}

11 июля в Кале Кларенс женился на дочери Уорика Изабелле Невилл. Из Кале герцог и граф, презрев советников короля, отправились в Кент, чтобы поднять восстание. В то же самое время Робин Ридсдейл – разбойник, взявшийся неизвестно откуда – пошел походом с северных земель в сторону юга. Он столкнулся с силами короля, которыми предводительствовали граф Девонширский и Уильям Герберт, и разгромил их в Эджкоте (Edgecote), в шести милях к северо-востоку от Банбари (Banbury). Писавший в 1486 г. второй анонимный автор, который продолжил Кройлендскую хронику и который скорее всего был одним из членов совета Эдуарда, дал собственную интерпретацию событий тех лет, а также описал первые скоропалительные успехи графа Уорика против Эдуарда. Он повествует: