Текст книги "Войны Роз"

Автор книги: Джек Ландер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

…Палата лордов решила так, что это дело столь большой важности, что никто из подданных короля не смеет приступить к нему без высочайшего на то согласия и повеления. И, кроме того, поскольку названный герцог желал и требовал срочного и безотлагательного ответа на упомянутое письмо, то необходимо избежать неприятных последствий, которые возможны при поспешном решении данного вопроса. Посему лорды согласились с тем, что всем им нужно идти к королю и, представив упомянутый вопрос на суд Его Высочества, покориться тому решению, которое соблаговолит принять Его Милость. И тотчас все лорды, духовные и светские, отправилась в высокое королевское присутствие, и канцлер Англии донес тому суть вопроса. И тогда Его Королевскому Высочеству было угодно просить и приказать всем упомянутым лордам найти все возможные резоны, которые можно было бы противопоставить требованиям и притязаниям упомянутого герцога. И лорды молили короля припомнить какие-либо основательные доводы, с помощью которых можно было бы возразить претензиям герцога, поскольку Его Высочество видел много различных старинных писем и хроник и разбирался в них. После чего, утром 18 октября, на 11-й день того Парламента, вышеупомянутые лорды послали за королевскими юстициариями в Палату Парламента, чтобы получить от них совет по этому делу, и им огласили письмо с претензиями упомянутого герцога и от имени короля строго положили держать совет и найти все возражения, которые можно было бы использовать против герцога и для упрочения прав короля.

К тому же в следующий понедельник, 20 октября, юстициарии, которым было наказано ответить на упомянутое письмо и вершить правый суд в споре между этими двумя сторонами по закону, заявили, что в таких вопросах они не могут дать совета. И они не смеют ни вмешиваться в столь серьезный спор между королем и упомянутым герцогом Йорком, ни советовать в таком особом деле: ведь вопрос настолько важен и затрагивает высочайшую персону самого короля, который стоит выше закона. И они перепоручают рассмотрение данного дела лордам королевской крови и высшей знати его земли, которые могут касаться таких вопросов. И поэтому они кротко молили всех лордов освободить их от любого участия в том деле.

И затем названные лорды, рассмотрев ответ упомянутых судей и пожелав выслушать мнение всех королевских советников, послали за всеми королевскими старшинами и главой юстициариев и именем короля дали им прямое указание обязательно отыскать такие факты, которые могли бы наилучшим образом поспособствовать пользе короля и опровергнуть притязания, выдвинутые упомянутым герцогом.

И в следующую среду упомянутые старшины и глава юстициариев ответили, что такой вопрос должен быть решен королевскими судьями; и, как в предыдущий понедельник, судьи заявили о том, что данный вопрос имеет столь большое значение, что они не смеют касаться его; но и лорды снова сказали то же самое, и передали изучение этого дела королевским судьям, и просили Палату лордов простить их и не требовать от них какого-либо совета или рекомендаций.

На это упомянутый канцлер заявил им, что они не могут быть оправданы, поскольку являются специальными советниками короля, за что им и платят жалованье. И упомянутые сержанты и атторней сказали, что являются советниками короля в вопросах закона, в таких вещах, над которыми тот властен, однако этот вопрос – выше власти закона, и здесь они не могут вмешаться, и они покорно молили упомянутых лордов освободить их от любых советов в сем деле. И лорды снова ответствовали, что не считают их свободными от этого дела, но позволят Его Королевскому Высочеству узнать о том, что они сказали. И после того упомянутый канцлер передал лордам, духовным и светским, высказывания и оправдания старшин, юстициариев и их главы, а также высочайший наказ короля найти все возможные сильные возражения для защиты королевского права и титула и признания необоснованными притязаний упомянутого герцога Йорка. И также для того, чтобы король смог понять, кто из лордов верен своему долгу в упомянутом вопросе, он пожелал, чтобы каждый из них сказал о своих доводах в пользу права короля с целью опровергнуть требования упомянутого герцога. И на том они согласились, что каждый из лордов должен свободно высказаться, без страха быть обвиненным или вызвать неудовольствие своими словами. И после того, как все выступили один за другим, они решили, что их речи должны быть собраны и записаны, чтобы служить оружием против доводов упомянутого герцога…

В качестве причин, стоящих на пути притязаниий Йорка на трон, члены палаты лордов смогли назвать только право, основанное на давности, долгий срок пребывания у власти дома Ланкастеров, их собственные присяги на верность королю и различные постановления парламента. Тогда произошло следующее.

…Упомянутый Ричард Плантагенет заявил, что поистине, как кажется, не существует ни одного постановления или закона наследования, принятого каким-либо из предыдущих Парламентов; но только на 6-ом году правления короля Гарри созванным им Парламентом были приняты определенный акт и постановление, где говорилось о том, что королевства Англии и Франции наряду с другими землями принадлежат ему и наследникам его по крови, и его четырем сыновьям и их наследникам по крови, как это закреплено данным актом. И если бы корона и пр. достались тому по праву наследования, по происхождению или преемственности, у него бы не было ни необходимости, ни желания закреплять их за собой таким образом, как это было сделано упомянутым указом. Но этот акт был принят, чтобы у истинных наследников короны отнять то, что дано им Богом по праву рождения…

…Поскольку, хотя правда и закон пока еще безмолвствуют, все же их не скрыть, и они не должны погибнуть…

…Затем, в субботу, на 17-й день заседания этого Парламента, перед лордами, духовными и светскими, канцлер предложил решение вопроса касательно вышеназванных притязаний упомянутого герцога Йорка, который тот настойчиво призывал скорейшим образом рассмотреть. Поскольку все лорды согласились с невозможностью отмести доводы упомянутого герцога, то, стремясь избежать возможных беспорядков, он, как ему казалось, нашел способ не уронить достоинства и сохранить положение короля, и при этом ублажить упомянутого герцога. Суть этого способа заключалась в том, что король будет сохранять корону, положение и королевский титул в течение всей своей жизни, а упомянутый герцог со своими отпрысками станут его наследниками. Канцлер воззвал ко всем лордам и попросил, чтобы тот из них, кто может указать на какой-либо лучший выход, сказал о нем. Все лорды согласились с этими печальными и зрелыми речами, и Палата постановила, что раз нельзя пренебречь правами упомянутого герцога Йорка, то, горя единственным желанием избежать осложнений, которые могут последовать, лорды должны сделать все так, как только что было решено. Так они не нарушат присяги, данной Его Королевскому Высочеству в Ковентри и других местах, и их совесть будет чиста. И все договорились представить королю это решение. И немедленно отправились в его покои в Вестминстерском дворце, где он тогда находился. И, покидая стены Парламента, упомянутый канцлер спросил названных лордов, должен ли именно он изложить Его Королевской Милости их решение, и будут ли они стоять на своем, как бы король к этому ни отнесся; и они подтвердили свои намерения. ^{90}

Генрих пошел на это. Соглашение было закреплено в Договоре о согласии (Act of Accord), по которому Йорку и его семейству так же выделялось содержание в 10 000 марок в год, что являлось значительной частью королевского дохода. Такой шаг едва ли согласовывался с прежней поддержкой герцогом актов о возврате (Acts of Resumption). Конечно, было общепринятым обеспечивать предполагаемого наследника за счет королевских доходов, но в случае, если бы без этих денег он бедствовал, тогда как Ричард из Йорка, по всей видимости, являлся самым богатым человеком в Англии. Маргарита Анжуйская, будучи женщиной отчаянной, отказалась примириться с тем, что ее сына лишили наследства. Лондонский хронист Грегори описал ее приготовления к продолжению борьбы против Йорка.

И в ту самую ночь, когда король помимо своей воли вынужден был вернуться в Лондон (из Вестминстера) во дворец местного епископа, герцог Йорк в сопровождении факельщиков прибыл к нему, чтобы признать его своим королем и подтвердить, что все было сделано по закону. И затем королева, услышав это, отправилась в Уэльс, но недалеко от замка Малепас (Malepas) [47]47
  Малпас в Чешире.


[Закрыть]ей преградили путь, а собственный слуга, которого она сделала йоменом и дворянином и определила на должность при своем сыне принце, ограбил ее и так подверг опасности жизни ее и сына. И затем она прибыла в замок Харлеч (Harlech) в Уэльсе, где ей сделали много дорогих подношений и утешили, в чем она очень нуждалась, ибо при ней осталась лишь убогая свита из четырех человек. И чаще всего ее сопровождал молодой бедный джентльмен 14 лет от роду, звавшийся Джоном Комбом, родом из Эймсбери (Amesbury) в Уилтшире. И оттуда она тайно приехала к лорду Джасперу, лорду и графу Пембрука, поскольку не осмеливалась нигде появиться открыто. Тому причиной были подложные знаки, якобы посылавшиеся ей почитаемым ею господином королем Гарри VI. Но на самом деле посылал их не он, и не им они делались: это были подделки, ибо приносившие их принадлежали кто к свите короля, кто к свите принца, кто к ее собственной, что заставляло ее опасаться таких знаков и не верить им. Дело в том, что при отъезде короля из Ковентри в Нортгемптон он поцеловал ее и благословил принца, и приказал не приезжать к нему, пока он не пошлет специальный знак, известный лишь им двоим. Но лорды хотели выманить ее в Лондон: им было хорошо известно, что она заправляла всеми делами, поскольку была умнее короля; все ее решения только представлялись как плоды его трудов и пр.

Когда королева узнала о таком коварстве, то послала к герцогу Сомерсету, находившемуся тогда в Дорсетшире в замке Корф (Corfe), письмо, заклиная его прибыть к ней как можно скорее вместе со своими вассалами, снаряженными как для военного похода, и передать то же графу Девонширскому и Александру Ходи (Hody), так как лорд Рус, лорд Клиффорд, барон Грейсток (Greystock), лорд Невилл и лорд Латимер собрались у герцога Эксетера для встречи с нею в Халле (Hull). И это дело не стали оттягивать, но точно выполнили при полной секретности. И она отправила письма ко всем своим высшим офицерам с такой же просьбой, и чтобы они предупредили всех тех слуг, которые любили ее и намеревались и впредь верно служить ей, о том, что в назначенный день им надо ожидать ее в Халле. Все приготовления велись в такой строжайшей тайне, что, пока не было собрано людей числом до 15 000, никто так и не поверил в это. Даже если бы кто-то рассказал о подобном, то он мог опозорить себя или, пуще того, подвергнуться большой опасности, поскольку, когда простые люди клялись, что они говорят правду, им отвечали: «Если все действительно так, значит, вы там были»; но им так никто и не поверил. В конце концов лорды положили себе дознаться до истины. ^{91}

Дэвис снова вспоминает историю ответных приготовлений йоркистов.

…И вскоре после этого упомянутый герцог Йорк, граф Ратленд – его сын, и граф Солсбери вместе с несколькими другими особами незадолго перед Рождеством также отправились на север пресечь коварные планы местных жителей, которые не любили ни самого герцога Йорка, ни графа Солсбери, и засели в замке Сандал и в Уэйкфилде.

Тогда Лорд Невилл, брат графа Уэстморленда (Westmorland), лицемерно явился к упомянутому герцогу Йорку, прося у него разрешения поднять людей для наказания мятежников; и герцог позволили ему это, поверив, что тот говорит правду и действительно находится на его стороне. Когда же тот получил право собрать 8000 человек, то привел их под знамена противников и злостных врагов герцога Ричарда—к графу Нортумберленду, лорду Клиффорду и герцогу Сомерсету. И, выгадав удобное для своих коварных планов время [48]48
  Хроники, ранее приписываемые Уильяму Вустеру (Worcester), гласят, что люди Йорка блуждали по сельской местности в поиске съестных припасов.


[Закрыть], в последний день декабря они напали на упомянутого герцога Ричарда и убили его самого, и сына его, графа Ратленда, и многих других рыцарей и сквайров, среди которых были молодой лорд Харрингтон, Томас Харрингтон, рыцарь, сэр Томас Невилл, сын графа Солсбери и сэр Гарри Редфорд, рыцарь: всего полегло до 2200 человек. Граф Солсбери был взят в плен и препровожден герцогом Сомерсетом в замок Помфрет (Pomfret), и ему обещали сохранить жизнь в обмен на большой выкуп. Но чернь, которая не любила его, захватила его силой в замке, и он был обезглавлен. ^{92}

Войску Маргариты, опьяненному победой в битве, которая известна как сражение при Уэйкфилде, в качестве оплаты было разрешено заниматься грабежом: мародерство охватило весь север и центральные земли, они разбойничали в сельской местности на несколько миль вглубь по обе стороны своего продвижения. Малодушный приор Кройленда сокрушался в связи с их походом, используя все известные ему слова ужаса и отчаяния.

После того как герцог покинул сей бренный мир, северяне почувствовали, что исчезло единственное препятствие на их пути, и теперь некому будет противостоять их нашествию. И они снова двинулись вперед подобно северному вихрю и в своем яростном порыве попытались захватить всю Англию. Тогда сонмы нищих и бродяг, решивших, что теперь им все позволено, наводнили страну и, подобно полчищам мышей, разбегающимся из своих нор, стали рыскать повсюду и грабить всех без разбору. В дикой и необузданной злобе они, забыв страх Божий, врывались даже в церкви и другие святые места и нечестиво грабили их, расхищая потиры, книги и облачения слуг Господних и – неслыханное преступление! – раскрывали ларцы, хранившие тело Христово и вытряхивали оттуда Святые Дары. Когда священники и другие верующие всеми способами пытались остановить их, те, как последние негодяи, каковыми они и были, безжалостно вырезали их в самих храмах или церковных дворах. Творя такое, они заполонили все окрестности на тридцать миль вокруг и покрыли почти всю землю точно саранча, подойдя почти к самым стенам Лондона. В каждой местности все, что только можно было сдвинуть с места, они водрузили на вьючных животных и увезли. Они были охвачены такой жаждой наживы, что выкапывали сосуды с драгоценностями, которые люди, из опасений перед ними, зарывали в землю, и под страхом смерти заставляли их доставать свои сокровища, спрятанные в тайных местах.

Можете ли вы представить себе тот ужас, который должен был овладеть нами, живущими на этом острове, когда каждый день до наших ушей доходили слухи об этих бесчинствах, и какой страх пронизывал нас, когда мы думали, что нам придется испытать то же, что пережили наши соседи?! Поэтому мы также предчувствовали, что множество людей этой земли, стремясь сохранить свои жизни и свое добро, спешно сбежится к этому острову, как к своему последнему убежищу. Они везли сюда то, что считали наиболее ценным, а потому это место становилось еще более притягательным для врага. Тем временем мы вывесили наши священные одеяния и хоругви, тогда как все драгоценности, серебряные сосуды вместе с нашими грамотами и документами запрятали в стены. Помимо этого, в [женском] монастыре проходили ежедневные службы, и каждую ночь в конце заутрени мы с сокрушенным сердцем обращали наши смиренные просьбы и слезы к могиле Гутлака, нашего самого святого отца и защитника, чтобы при его посредничестве снискать себе Божественное милосердие. Тем временем у каждых ворот монастыря и в прилегающей к нему деревне были выставлены дозорные посты, которые непрерывно следили за спокойствием как на реках, так и на суше. И все места на плотинах или запрудах, где имелась возможность преодолеть окружающую это селение водную преграду, с помощью прочного частокола и столбов сделали непроходимыми, чтобы никто никоим образом не смог пройти туда без позволения. На наших гатях и дамбах, через которые пролегает широкая и ровная дорога для пеших путников, соорудили препятствия, деревья повалили поперек дороги так, чтобы они не создавали помехи для тех, кто двигается в противоположном направлении. На самом деле мы оказались в сложном положении, когда до нас дошли вести, что эта армия, столь отвратительная и ужасная, приблизилась к нашим границам на расстояние шести миль. Но возблагодарим Господа за то, что Он не отдал нас им на растерзание! Поскольку, после того как соседние округа подверглись их разорительному набегу (здесь мы славословим Бога нашего, который в милости своей внял мольбам страждущих и уберег нас от этого страшного бедствия), наш Кройленд стал как бы вторым маленьким Зоаром [49]49
  Книга Бытия, XIX, 20.


[Закрыть], в котором мы смогли спастись; и Божественное провидение и милосердие Господне защитило нас. ^{93}

Королева Маргарита слишком поздно поняла, какой вред нанес ей разгул мародерства; на своем пути к Лондону она послала два письма, пытаясь успокоить напуганных отцов города. Они же тем временем услышали новость о том, что Эдуард, граф Марч, одержал победу на западе в Мортимер-Кроссе, о чем Грегори ведет повествование.

Эдуард, граф Марч, сын и наследник герцога Йорка, во 2-й день февраля совершил удачный поход в Мортимер-Кросс в Уэльсе, и там он обратил в бегство графа Пембрука и графа Уилтшира и взял в плен и убил рыцарей и сквайров числом 3000 и пр.

И в том походе участвовал Оуэн Тюдор, которого захватили и отвезли в Хаверфордвест (Haverfordwest) и казнили на рыночной площади, и его голову водрузили на верхушку рыночного креста, а некая безумная женщина расчесывала его волосы и смывала кровь с его лица и обошла вокруг, неся в руках свечи, более ста раз. Этот Оуэн Тюдор был отцом графа Пембрука и был женат на королеве Екатерине, матери короля Гарри VI; он оставался в уверенности, что его не посмеют казнить, пока не увидел топор и плаху. Он все надеялся на прощение и милосердие до тех пор, пока с его красного бархатного камзола не сорвали воротник. Тогда он сказал: «На плаху склоняется голова, которая обычно возлежала на коленях королевы Екатерины», положил голову на плаху и, направив мысли свои к Господу, смиренно принял свою смерть. ^{94}

В это же время граф Уорик, взяв с собой короля, выдвинулся из Лондона, чтобы задержать продвижение королевы. Как рассказывает Грегори, это было в преддверии битвы при Сент-Олбенсе.

И 17 февраля король Гарри поехал к Сент-Олбенсу, а с ним герцог Норфолк, граф Уорик, граф Арундел (Arundel), лорд Барчер и лорд Бонвиль (Bonvile) со многими родовитыми лордами, рыцарями и сквайрами, и простой люд числом 100 000 человек [50]50
  Это число сильно преувеличено.


[Закрыть]. И там они жестоко сразились с королевой, чье войско от Уэйкфилда направилось к Сент-Олбенсу со всеми вышеупомянутыми лордами; и на одеждах ее слуг и людей из войска лордов были эмблемы своих господ, чтобы стороны противников могли отличать своих от врагов. И кроме того, у каждого лорда и простолюдина была эмблема принца, представлявшая собой малиново-черную полосу со страусиными перьями. Дело в том, что в этой битве сражались служившие при дворе и наемники. Я думаю, в войске королевы было не более 5000 человек, потому что основная часть северян дезертировала, причем некоторые из них сбежали вместе с оружием и доспехами. Скорбно слышать, что некоторые из них начинали воровать, едва успев приехать. Но за день до того произошло сражение при Данстабле (Dunstable). Войско короля было недостаточно хорошо организовано: многие были новичками в военном деле, а главный военачальник был мясником этого города; и северяне победили полки короля. А вскорости, как говорят, мясник от стыда за свое неумелое руководство и потерю убитыми 800 ратников с горя повесился; и некоторые утверждали, что для него было лучше оказаться мертвым – Бог все видит.

И в разгар битвы король Гарри, оставив всех своих лордов, бежал к королеве [51]51
  Во Францию пришло сообщение, что Генрих в то время, как бушевало сражение, сидел под деревом в одной миле оттуда, смеялся и пел.


[Закрыть] – он доверял ей больше, чем своим собственным лордам. Герцогу Норфолку и графу Уорику с большим трудом удалось скрыться. Епископ Эксетерский, бывший в то время канцлером Англии, и брат графа Уорика, лорд Барчер, со многими другими рыцарями, сквайрами и простыми людьми бежали, и много народу полегло с обеих сторон. И лорд Бонвиль был обезглавлен: люди говорят, что ему навредил его собственный язык [52]52
  Возможно, слова, сказанные в адрес принца.


[Закрыть] – принц сам судил его. И там же был убит мужественный рыцарь сэр Томас Кайрил (Kyriel). Погибших было более 3500 человек. Лорды, бывшие на стороне короля, разбив лагерь и тщательно укрепив его, словно глупцы, стали перестраивать свой боевой порядок. И прежде чем они успели развернуть свои войска для сражения, полки королевы оказались совсем рядом с ними у городка Сент-Олбенс. Тем временем в стане лордов все было в полном беспорядке, никого и ничто нельзя было найти, а их гонцы не смогли доставить весть, что королева находится у них под боком, в девяти милях. И прежде чем артиллеристы и бургундцы [53]53
  Уорик держал на службе иностранных наемников.


[Закрыть]успели нацелить пушки, они были атакованы, а многие орудия оказались совсем бесполезными, поскольку у бургундцев были такие орудия, которые могли стрелять как свинцовой дробью, так и стрелами в эль длиной (45 дюймов); орудия эти были с шестью выступами – тремя посередине и тремя на конце – и с очень большим наконечником из железа с другого конца, и все сопровождалось страшным огнем. Они легко умели управляться с такими пушками, стрелявшими всем этим одновременно, но в тот раз, когда было нужно, не смогли выстрелить: огонь вырвался наружу прямо на них самих. Еще у них имелись сети, сделанные из толстых шнуров, четырех фатомов (6 футов) длиной и 4 футов шириной, похожие на те, которыми ловят кроликов: там в каждом втором узле были воткнуты торчащие гвозди, ранившие любого, кто попытался бы перейти через них. Также у них были щиты наподобие двери с древком, ходившим вверх и вниз, что позволяло им легко управлять этими щитами по собственному желанию, и петли с откидывающимися окнами для стрельбы, и они прятались за щитами, целиком истыканными трехдюймовыми гвоздями, после приказа, разрешающего им встать за них. И выстрелив, они бросали щиты перед собой, так что никто не мог подойти к ним по торчащим гвоздям, не причинив себе увечья. Еще у них были приспособления, напоминавшие решетки, полные гвоздей, как те сети, но человек мог переносить их с места на место, когда надо; он мог их сжать, и тогда их длина составляла не более двух ярдов, а в случае необходимости мог растянуть их широко, и тогда они становились квадратными. И их использовали в качестве западни в ущельях, где могли проезжать всадники. И поскольку священникам (как людям, пользующимся почетом) не пристало быть пристрастными, льстить кому-нибудь или подхалимничать, я должен сказать, что находившиеся в нашем войске с королем Гарри не могли понять, какой прок может быть от всего этого снаряжения, потому и не использовали его. Наши воины брали с собой только свинцовые палицы, луки, мечи, копья и секиры. Что касается копьеносцев, то им надлежало ехать перед пехотой, и они съедали и выпивали их продовольствие, и делали много подобных вещей: простите меня, но я говорю, как было, ведь все зависит от пехоты. ^{95}

Лондон теперь жил в ужасе от того, что войска северян могут войти в город и Маргарита отдаст его на разграбление. События следующих нескольких дней были описаны очевидцем, итальянцем К. Джильи (Gigli), в письмах Микеле Арнольфини (Michele Arnolfini) в Брюгге.

Когда сюда дошли эти новости, мэр, по всей видимости, обещал королю и королеве сдаться без сопротивления, если горожане будут уверены, что в городе не будет разбоя.

Тем не менее тогда же они установили надежную охрану в воротах, которые держат практически постоянно закрытыми, и усердно стерегут весь город, так что все здесь, слава Богу, чувствуют себя защищенными и в хорошей руках. Всё же лавки держат закрытыми, и на улице не встретишь торговцев, а люди стараются не уходить далеко от своих домов. Мы все надеемся, что, поскольку королева и принц не обрушили в злобной решимости на город свое войско, им можно было бы открыть ворота, договорившись полюбовно, и позволить вступить сюда мирно. Да разрешится все так с помощью Божией! Иначе… [54]54
  В этом месте в тексте пропуск.


[Закрыть] польза [покровительство], и таким образом мы сильно боимся, что… [55]55
  В этом месте в тексте пропуск.


[Закрыть] даже малейший беспорядок все бы разрушил. Да будет Бог нам защитой, и да простит нам грехи наши.

Спустя несколько дней Джильи снова писал, что посланцев, которых лондонские власти отправили к королеве, сопровождали вдовствующие герцогини Бэкингем и Бедфорд и леди Скэйлз. Он продолжает:

Они возвратились двадцатого и сообщили, что король и королева не имеют никакого намерения грабить важнейший город и сердце их государства, и так они обещали; но в то же самое время это не значило, что они не накажут злодеев. Получив такой ответ, члены городского магистрата огласили указ о том, что все должны быстро разойтись по своим домам и вести себя спокойно, чтобы король со своим войском мог бы мирно вступить в город. Но уже меньше чем через час все люди побежали за своим оружием, и пошли слухи, что Йорк [56]56
  Джиджли, очевидно, не знал о смерти Йорка при сражении у Уэйкфилда.


[Закрыть] с 60 000 ирландцев и граф Марч с 40 000 валлийцев спешат сюда и будут охранять их город; и они сказали, что мэр должен дать им ключи от ворот. Они призвали какого-то пивовара быть их предводителем, и в тот день здесь начались такие беспорядки, что я никогда не боялся, что случится нечто более страшное, чем тогда. Но, по милости Божьей и благодаря премудрым действиям мэра, олдерменов и знати, присутствовавших на Совете, было решено в прошлую субботу послать королю и королеве четырех олдерменов и некоторых других персон, включая тех же самых леди. Они должны были привести с собой четырех рыцарей, которым король и королева доверяли совершенно, и провести здесь переговоры с членами магистрата в присутствии людей, и прийти к соглашению, что в город могут войти король, королева и принц в сопровождении всей знати со своими военачальниками, но без войска. Утром они стали выбирать этих четырех, и так люди успокоились, видя, что никто не вооружен, кроме самого мэра и шерифов, которых через весь город до ворот сопровождал внушительный отряд охраны, и никто не взял в руки оружие, кроме тех, кому было приказано, и они вели себя благоразумно… ^{96}

В конце концов переговоры провалились. Маргарита заслужила вечную благодарность уже тем, что не использовала свои шансы на успех, не напала на Лондон, решив не рисковать, а отошла на север. Потерпев поражение при Сент-Олбенсе, Уорик бежал на запад и в Барфорде (Bur-ford), что в Котсволдсе (Cotswolds), присоединился к графу Марчу, продвигавшемуся к Лондону после своей победы в Мортимер-Кроссе. Они продолжили свой поход вместе и вступили в Лондон 27 февраля, спустя десять дней после разгрома Уорика в Сент-Олбенсе. Большая Хроника Лондона (The Great Chronicle of London), написанная городским торговцем тканями Робертом Фабьяном, говорит об их отчаянности и о том, что они подвергали себя большой опасности.

И в следующий четверг графы Марч и Уорик с силой великой, но небогатой славными именами, вступили в город Лондон, граждане которого встретили их ликованием. И на следующее воскресенье упомянутый граф велел собрать своих людей на Сент-Джонс-Филде (St. John's Field), где перед войском перечислил деяния, в которых король Генрих был грешен, после чего он вопрошал народ, достоин ли король Генрих править дальше. На что люди неистово закричали: «Нет, нет». И после того, как он спросил, согласны ли они, чтобы королем стал граф Марч, они в один голос завопили: «Да, да!» После того как Палата общин согласилась с таким решением, нескольким офицерам было поручено оповестить о нем упомянутого графа Марча, остановившегося тогда у себя в замке под названием Бейнард (Baynard's Castle), за что тот поблагодарил Бога и их. И как мудрый принц он сказал им в подобающей манере, что считает себя недостойным занять столь ответственное место и по различным причинам не может взвалить на себя столь тяжкую ношу. Однако же наставленный архиепископом Кентерберийским и епископом Эксетерским, а равно и другими почтенными мужами, наконец уважил их просьбы… Тогда граф Марч, избранный и признанный быть королем, на следующий день с процессией отправился в приход Св. Павла, где пели Те Deum [57]57
  Те Deum (лат.: Те Deum laudamus – «Тебя, Бога, хвалим») – католическое песнопение, сложившееся в IV в. и исполнявшееся при богослужениях в праздничные дни, по случаю торжественных событий и во время процессий.


[Закрыть] со всей торжественностью. После окончания церемонии он был препровожден в Вестминстер с подобающей для короля пышностью и там в зале сел на королевский трон, держа в своей руке скипетр Святого Эдуарда. Так он восседал, а его лорды, духовные и светские, стояли перед ним, и зал был полон народа; вскоре всем было приказано замолчать, и воцарилась тишина; там было представлено законное право этого принца наследовать корону по двум причинам: во-первых, по праву и титулу своего отца, герцога Йорка, а во-вторых, из-за растрат короля Генриха, которые тот совершил вопреки указаниям Парламента, проведенного в Вестминстере в прошлый День всех Святых. Чтобы это утвердить, вновь спрашивали людей, согласны ли они иметь своим королем графа Марча. И все отвечали: «Да, да». После того как некоторые принесли ему присягу, он с процессией отправился в Вестминстерское аббатство и там расположился на хорах в специально установленном для королей месте, где сидел все время, пока пели Те Deum, после чего вознес молитвы у гробницы Св. Эдуарда, а затем по воде вернулся в собор Св. Павла и остановился во дворце епископа. И так во вторник, 4 марта, этот достойный принц вступил во владение королевством английским. ^{97}

Жизненно важное решение сделать Эдуарда королем было принято на встрече в замке Бейнард.

3 марта архиепископ Кентерберийский, епископы Солсбери (Бошан) и Эксетерский (а именно преподобный Джордж Невилл), Джон герцог Норфолк, Ричард, граф Уорик, лорд Фицуолтер (Fitzwalter), Уильям Герберт, лорд Феррерс из Чартли (Chartley) и многие другие держали совет в замке Бейнард, где они договорились и заключили, что Эдуард, герцог Йорк, должен теперь стать королем. И 4 марта упомянутый лорд Эдуард, герцог Йорк, с названными лордами срочно прибыл в Вестминстер, где был допущен к процессии. После того как объявили его права на престол, он завладел венцом и скипетром святого короля Эдуарда и сам провозгласил себя королем Эдуардом IV. ^{98}

Несмотря на пропаганду, которую сторонники Эдуарда развернули сразу после этих событий, Коппини на этот раз высказался предельно откровенно, когда несколько недель спустя написал правду Франческо Сфорце: «Несмотря на то, что ситуация в Англии пока еще не вполне устойчива, тем не менее в конечном счете у милорда Уорика все получилось, и он посадил на престол нового короля – сына герцога Йорка» ^{99} . Положение Эдуарда еще оставалось крайне уязвимым. Всевозможные фантастические слухи о событиях в Англии то и дело пересекали Канал. Просперо ди Камулио (Prospero di Camulio), посол Милана при французском дворе, передал многие из них на родину. Тем не менее нужно отдать ему должное: он был чрезвычайно скептически настроен к некоторым из наиболее неправдоподобных россказней. 15 марта он написал из Брюсселя: