Текст книги "Сквозь ад"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Он глянул на «ягуар» в зеркало заднего вида. Начинало темнеть, и Берд уже включил фары. «Как всегда осторожничает, – подумал Альберт. – Никогда не будет рисковать, если кто-то это может сделать вместо него, и обычно этот кто-то он, Альберт».

– Альберт то, Альберт это, – сказал шофер тихо, снова посмотрев в зеркало. – Интересно иногда, что этот глупый старый педик думает на мой счет.

Он сделал еще глоток из бутылки и слишком поздно понял, что впереди поворот. Он бросил бутылку и вывернул руль. Правое переднее колесо наскочило на травяную обочину и ударилось о гранитный блок, вывалившийся из низкой стены. Катафалк пронесся через дорогу, сквозь ограду из металлической сетки, пропахал склон, с корнем вырывая на своем пути молоденькие елки, и остановился, наполовину свесившись над оврагом. Только благодаря ремню безопасности Альберт не пробил головой ветровое стекло. Он распахнул дверь и выскочил из машины. Он стоял, испытывая легкое головокружение, когда увидел «ягуар», затормозивший наверху у дорожной обочины. На вершине короткого склона появился Берд.

– Альберт? – В его голосе слышалось искреннее беспокойство.

– Я в порядке, – отозвался Альберт.

В этот момент он увидел, как гроб пробил боковую стеклянную сторону катафалка, крышка его отскочила, и, замотанный в саван труп свесился наружу. Он упал на колени, чтобы заглянуть под машину, и увидел, что нижний конец гроба оказался зажатым под машиной.

Берд спустился вниз по склону и присоединился к Альберту.

– Вытащи его оттуда. Погрузим его в багажник моей машины, но поторопись, Бога ради. Кто-нибудь может появиться.

Альберт приготовился подлезть под катафалк, но раздался скрип и машина слегка покачнулась. Альберт отскочил назад.

– Эта чертова штука может опрокинуться в любой момент, а у него зажаты ноги.

Берд наклонился и, когда поднялся, у него в руках была бутылка водки.

– Снова пил! – крикнул он в бешенстве. – Сколько раз тебя предупреждать! – Берд дал Альберту пощечину и отшвырнул бутылку в кусты.

Альберт поднял руки, защищаясь, снова как ребенок.

– Простите, мистер Берд. Это просто несчастный случай.

Берд достал из жилетного кармана перочинный нож и открыл его.

– Распори шов, открой его. Нам нужно забрать героин.

– Я не смогу, мистер Берд, – взмолился Альберт.

– Делай, что тебе велено! – крикнул Берд и снова ударил его по лицу. – Я принесу из машины мешок.

Он вложил нож в руку шофера и полез вверх по склону. Альберт, испытывая ужас, встал на колени и стянул саван. Глаза парня оказались открытыми и смотрели на Альберта. Он старался по возможности отводить глаза, когда начал пороть шов.

На дороге Берд открыл багажник «ягуара» и взял оттуда полотняную сумку, которой пользовался, когда делал закупки. Он встал на вершине склона и посмотрел вниз в густевшую темноту.

– Ты достал?

– Да, мистер Берд. – Голос Альберта был глухим и напряженным.

– Сложи все сюда.

Берд бросил сумку вниз, глядя с тревогой на дорогу. Слава Богу, что это произошло на проселочной дороге, и равнинные поля за поворотом позволяют видеть вдаль на значительное расстояние. У него сильно билось сердце, на лбу выступил пот. Что бы сказал Смит? Перспектива выглядела так ужасно, что даже страшно подумать.

Он спустился по склону.

– Ну, ты закончил, наконец? Все вынул?

– Думаю, да, мистер Берд.

– Ладно, пошли отсюда.

– Но они же все равно найдут тело, мистер Берд. Обязательно найдут.

– Ну и что? Они же не смогут выйти на нас. Ни во Франции, ни здесь. Есть такая штука: уничтожение улик. Иди! Поднимайся наверх и заводи машину.

Альберт полез наверх, а Берд отвинтил крышку бензобака. Бензин плеснулся на землю. Он достал носовой платок и намочил его, поднялся до половины склона, достал зажигалку, поджег платок и бросил на катафалк. На мгновенье ему показалось, что ничего не получится, но вот появился желтый язычок пламени. К моменту, когда он дошел до вершины, загорелся сам катафалк. Он увидел отблеск пламени в глазах трупа, смотревших на него с осуждением, отвернулся, сел в машину, и Альберт вырулил на дорогу.

Позже, за своим столом в «Дипдине», ожидая, когда перезвонит Смит, Берд потягивал бренди и старался себя успокоить. Все обойдется. Иначе быть не может. Смит поймет. Телефон зазвонил, когда в комнату вошел Альберт с чайными принадлежностями на серебряном подносе. Берд поднял руку, призывая его к молчанию, и снял трубку.

– Говорит Смит.

– Это Берд, сэр. – У Берда дрожали руки. – В действительности, у нас возникли некоторые проблемы.

Голос Смита нисколько не изменился.

– Расскажите мне о них.

Берд рассказал, не упомянув Альберта и его выпивку, относя аварию целиком за счет дефекта рулевого управления.

Когда он закончил, Смит сказал:

– Очень неудачно.

– Согласен, но от аварий никто не застрахован, сэр.

– Ничего не могу сказать по этому поводу, со мной такого не случалось, – сказал Смит.

– Так что нам делать дальше, сэр? Товар заберет мистер Джагоу, как обычно?

– В этом нет необходимости. Я сам заберу товар завтра ровно в три. Оставьте его в багажной ячейке номер сорок три на вокзале Виктории в Лондоне.

– Но где взять ключ, сэр?

– Получите его завтра в конверте с утренней почтой. У меня есть дубликат, – объяснил Смит.

– Хорошо, сэр.

– И лучше, чтобы с вами не случалось никаких аварий, мистер Берд, а то Джагоу придется вас навестить, чтобы разобраться с этим, вы же не хотите этого, не так ли?

– В том нет нужды, сэр, – пробормотал Берд.

– Не волнуйтесь, мистер Берд. Парень был никто. Они все были специально отобраны из людей такого сорта. Нет никакой возможности связать его с кем-нибудь из нас. Немного удачи и все это выльется просто во временное неудобство. Спокойной ночи.

Берд положил трубку, и Альберт спросил:

– Что он сказал?

Берд рассказал ему. Теперь, благодаря реакции Смита, он испытывал подъем, освобождение, уверенность.

– Он прав. Мальчишка никто. Катафалк угнанный. Все документы фиктивные. Царапугам ничего из этого не вытянуть.

– Царапугам, мистер Берд?

– Извини, Альберт, выдал тайну своей юности. Так мы называли копов, когда я ходил в крутых парнях в Ливерпуле.

Альберт кивнул.

– Я подумал, мистер Берд, об этой багажной ячейке на вокзале Виктории. Я имею в виду, если я покручусь там, может быть мне удастся его увидеть. Я делал это раньше, когда этот чудак Фраскони подключился.

Берд с сожалением покачал головой.

– Альберт, я не понимаю, как ты жив остался. Неужели ты мог подумать, что такой большой человек, как Смит, допустит какую-нибудь глупость? Если ты только попробуешь, этот подонок Джагоу накинется на тебя как стервятник. Просто чудо, что тебе сошло это тогда. Тебя найдут плывущим вниз по Темзе с членом в руке. Это была бы потеря. Что там у тебя?

– Чай, мистер Берд. – Альберт налил чай из любимого серебряного чайника Берда в чашку тончайшего фарфора. – Цейлонский. Так, как вы любите.

– Чудно. – Берд подержал чай во рту и потом с удовольствием проглотил. – Нет ничего лучше чашки хорошего чая, любила говорить моя старая мама. – Он посмотрел на Альберта, протянул руку и потрепал его по щеке. – Ты славный мальчик, Альберт, но порой делаешь глупости.

– Хорошо, что у меня есть вы, чтобы направлять меня, мистер Берд, – сказал Альберт и налил ему еще чашку чая.

В этот самый момент, в Париже, Джагоу слушал версию событий в изложении Смита.

– Вляпались, мягко говоря, – заключил он. – Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Пока, ничего, – сказал Смит. – Если повезет, то все обойдется. Подождем и посмотрим, но если возникнут неприятности, вы мне потребуетесь здесь для выполнения работы по ликвидации. Приезжайте-ка вы утром в Лондон. Обычная служебная квартира в Гайд-парке. Я с вами свяжусь.

– С удовольствием, сэр.

Джагоу положил трубку. Постоял, глядя на телефон, и рассмеялся. Нет слов, как все смешно получилось. Он все еще смеялся, когда входил в спальню, чтобы переодеться.

3

Бригадир Чарльз Фергюсон командовал Группой четыре с момента ее создания в 1972 году. Он был крупным неопрятным человеком немного старше шестидесяти с обманчиво добрым лицом, который предпочитал мятые костюмы с единственным намеком на принадлежность к армии в виде галстука гвардейца. Когда это было возможно, Фергюсон предпочитал работать дома, в роскоши своей квартиры времен Георгов, расположенной на Кавендиш-сквея, где он и пребывал на следующее утро, удобно устроившись около камина Адама, с чаем и кипой документов, требующих его внимания, когда вошел его ординарец гурка, Ким.

– Пришел полковник Вильерс, сэр. Он говорит, что это срочно.

Фергюсон кивнул, и спустя мгновенье вошел Тони Вильерс, одетый в свитер с высоким воротом, твидовый пиджак из Донегола и свободные вельветовые брюки цвета жухлой зелени. Он был бледен, глаза потемнели, все явно свидетельствовало о несчастье. Он нес портфель.

– Дорогой Тони. – Поднялся ему навстречу Фергюсон. – Что случилось?

– Этот рапорт только что поступил, сэр. Поступил на главный компьютер, оттуда ко мне на стол в соответствии с процедурой перекрестных ссылок для служебного персонала. – Фергюсон поправил очки для чтения с половинными линзами, подошел к окну и стал читать рапорт, переданный ему Вильерсом.

– Просто невероятно. – Он обернулся. – Но при чем здесь ты, Тони? Я не понимаю.

– Эрик Тальбот сын моего двоюродного брата Эдварда. Вы помните Эдварда, сэр? Подполковника в Парасе. Он погиб на Фолклендских островах.

– Боже мой, конечно. Так вы родственники?

– Так точно, сэр.

– Но если мальчик выдавал себя за какого-то Джорджа Уолкера, как полиции Кента удалось так быстро идентифицировать его тело?

– Мальчик сгорел не полностью. Они смогли снять с него отпечатки пальцев, которые оказались в национальном компьютере.

– Неужели? – Фергюсон нахмурился.

– Парень был студентом Кембриджа. Тринити-колледж. В прошлом году его забрали во время полицейского рейда с какой-то сомнительной вечеринки.

– Наркотики?

– Как же без этого. Его обвиняли только в употреблении, так что не посадили. Я узнал об этом только что в центральном архиве Ярда.

Фергюсон подошел к письменному столу и сел.

– Тальбот, да, я помню, как погиб полковник Табольт на Фолклендах. Тамблдаун, да?

– Да. Он служил офицером связи в гвардии Уэльса.

– А отец, как я вспоминаю, баронет. Сэр Джеффри Тальбот.

– С ним случился удар некоторое время назад, после смерти жены, – сказал Вильерс. – С тех пор он в доме престарелых. Не различает даже времени суток. – Он помолчал. – Сэр, вы не возражаете, если я выпью?

– Нет, конечно, Тони. Выбирай, что хочешь.

Вильерс подошел к буфету и налил бренди в резной бокал. Он подошел к окну и стоял там, глядя на улицу.

– Понимаете, сэр, он мой дядя. Брат моей матери. Правда, близки мы никогда не были.

– Тони, я искренне тебе сочувствую. Одно хорошо: старик не в состоянии осознать случившееся. Я имею в виду, что он потерял одного наследника на Фолклендах, теперь этого таким ужасным образом. – Он постучал пальцем по рапорту. – Интересно, кто наследует титул?

– Судя по всему, я, сэр, – сказал Вильерс.

Фергюсон устало снял очки.

– При нормальных обстоятельствах это было бы поводом получать поздравления.

– Да. Ладно, забудем об этом. Сконцентрируемся вот на чем. – Он открыл портфель и положил перед бригадиром пластиковый пакет. – Героин. Предварительное заключение после поверхностного анализа в лаборатории говорит о том, что это продукт очень высокого качества. Качество такое, что даже разбавленный втрое будет хорошо продаваться на улице.

– Понятно. Продолжай, – сказал Фергюсон с мрачным лицом.

– Это было найдено внутри тела Эрика при осмотре его патологоанатомом. Ему сразу стало ясно, что мальчик мертв уже несколько дней и проводилось вскрытие. Очевидно, исходя из техники вскрытия, он определил, что оно было проведено во Франции. Поэтому полиция Кента сверила его отпечатки пальцев в Сюрте в Париже, и получила вот это. – Вильерс передал Фергюсону очередной рапорт. Тот изучил его внимательно и, наконец, поднял голову.

– Итак, что мы имеем? Парень едет в Париж с фальшивым паспортом. Тонет в Сене под влиянием наркотиков. После вскрытия его тело опознают и забирают, предъявив поддельные документы, и переправляют в Англию самолетом.

– Начинив героином, – добавил Вильерс.

– А это только образец того, что в нем было. Это вы хотите сказать?

– Получается так. Полиция уже установила, что катафалк был угнан. Погребальной конторы братьев Хартли не существует. Все это тщательно продуманное прикрытие.

– Которое сработало не полностью. Произошла авария.

– Точно. Им пришлось быстро забрать груз и в спешке уносить ноги.

– В такой спешке, что они проглядели этот пакет. – Фергюсон мрачно посмотрел на Вильерса. – Ты отдаешь себе отчет, что это значит, не так ли? Существует вероятность, что мальчик был убит с целью использования его тела таким образом.

– Правильно, – согласился Вильерс. – Я попросил в лаборатории оценить. Они сказали, что, учитывая размер пакета, в теле могло поместиться героина на пять миллионов фунтов по уличным ценам.

Фергюсон побарабанил пальцами по столу.

– Однако, исключая твою персональную связь с этим делом, я не вижу, как еще оно может нас касаться.

– Очень даже, сэр. У меня здесь копия рапорта французского коронера. – Он достал его из портфеля. – Обратите внимание на химический анализ крови. Следы героина, кокаина, а также скополамина и фенотиазина.

Фергюсон откинулся на спинку кресла.

– Естественные науки не были моей сильной стороной в школе. Объясни.

– Все началось в Колумбии, в прошлом году. Депрессивный алкалоид скополамин производится из плодов кустарника, произрастающего в Андах. Он может выпускаться в виде сыворотки без цвета, без запаха, несколько капель которой приводят любого индивидуума в состояние полного химического гипноза, по меньшей мере, на три дня. Гипноз настолько полный, что жертва не помнит ничего из совершенного в этом состоянии. Мужчины убивали, женщины полностью теряли достоинство, становились сексуальными рабынями.

– А фенотиазин?

– Он нейтрализует некоторые побочные эффекты. Делает жертву понятливей.

– Боже упаси, чтобы это когда-нибудь не пустило корни здесь.

– Но это уже произошло, сэр, – сказал Вильерс настойчиво. – За последние двенадцать месяцев было четыре случая, когда у бойцов ИРА, казненных военизированными группировками протестантов, при вскрытии обнаружили то же самое. Скополамин и фенотиазин.

– И ты полагаешь, что может быть связь с этим делом?

– Могут быть еще случаи. Мы должны провести компьютерный поиск, но если связь обнаружится, и если это касается UVF или «Красной руки Ольстера», или любой другой протестантской экстремистской группы, тогда это точно наше дело.

Фергюсон выслушал это с хмурым видом. Потом кивнул.

– Так, Тони. Брось все дела или передай кому-нибудь в отделе, чтобы доделали за тебя. Тебе же я поручаю разобраться со всем этим. Наивысший приоритет. Держи меня в курсе.

Это означало, что разговор окончен. Фергюсон снова надел очки, а Вильерс собрал рапорты и пакет с героином и спрятал все в свой портфель.

– Еще одна вещь, сэр, личного плана.

Фергюсон удивленно посмотрел на него.

– Слушаю.

– У Эрика есть мачеха. Она американка.

– Ты ее знаешь?

– О, да. Она необыкновенная женщина. Эрик ее обожал. Его собственная мать умерла при родах, и Сара для него очень много значила, как и он для нее.

– Теперь тебе придется рассказать ей об этой трагедии. Как она это перенесет?

– Не знаю. – Вильерс пожал плечами. – Она из бостонских Кэботов. Тех, что в Голубой книге. Ее отец был мультимиллионером. Сталь, мне кажется. Она лишилась матери в раннем детстве, так что они с отцом были очень близки. Она была типичной избалованной богатой сучкой, как она однажды мне призналась, которая, тем не менее, с отличием закончила «Редклиф».

– И что потом?

– В двадцать один год она стала другим человеком. Возненавидела то, что произошло во Вьетнаме. Она потеряла там своего парня. Спустя два или три года участвовала в кампании за избрание в Конгресс. Почти выиграла. Но избиратели все больше разочаровывались в ее политических пристрастиях, и она потеряла выборы. Она полностью отошла от политики, получила MBA в Гарварде и присоединилась к одной из брокерских фирм с Уолл-стрит, занимающейся инвестициями.

– Помогли папины деньги?

Вильерс покачал головой.

– Начала со своих собственных сбережений, теперь уже заработала репутацию. Она встретила Эдварда в воскресенье в Национальной галерее во время своего визита в Лондон. Она мне сказала однажды, что простила ему то, что он был военным, потому что ей не доводилось видеть ничего красивее, чем он в своей форме и в красном берете.

– Но был еще и мальчик.

– Как я уже говорил, это была любовь с первого взгляда у них обоих. Не подумайте чего плохого, сэр, – сказал Вильерс смущенно. – Но иногда мне казалось, что она любит Эрика больше, чем его отца.

– Женщины живут сердцем, Тони, – сказал тихо Фергюсон. – Где она сейчас?

– В Нью-Йорке, сэр.

– Тогда тебе лучше не откладывая пройти через это.

– Да, конечно.

– Естественно, из-за связи с Ирландией речь идет о государственной безопасности, откуда следует, что ты на законных основаниях присваиваешь литеру Д всему, что связано с этим делом. Это удержит на расстоянии прессу, телевидение и прочих. – Фергюсон пожал плечами. – Нет нужды добавлять семье неприятностей к тем, что уже есть.

– Вы очень добры, сэр. – Вильерс пошел к двери, остановился и повернулся. – Пожалуй, я должен упомянуть еще об одном аспекте, сэр.

– Еще, Тони? – сказал устало Фергюсон. – Ладно, скажи мне о самом худшем.

– Сара, сэр. Она очень близкий друг президента.

– О, Боже! Только этого не хватало!

На вокзале Виктории было столпотворение из-за очередей на экспрессы дальнего следования. Альберт в коричневой замшевой куртке, в джинсах и с набитым героином рюкзаком пробирался сквозь толпу. Багажная ячейка номер сорок три была, естественно, заперта. Он достал из кармана ключ и открыл ее. Все очень просто. Он запихнул в нее рюкзак, запер дверцу и пошел прочь.

Заинтригованный, он все-таки задержался уже у самого выхода. Нет, он должен узнать, просто не может иначе, и его не остановят истеричные разговоры Берда о сверхосторожности. Он повернулся и пошел обратно, зашел в одно из многочисленных кафе, заказал кофе и устроился за столиком у окна, из которого были хорошо видны багажные ячейки.

В кафе стало многолюдно, и две женщины подошли к его столику, попросили его потесниться, и все было мгновенно закончено. Он, конечно, предполагал увидеть мужчину, поэтому не обращал внимания на седую полную женщину в мужском дождевике и берете, которая держала ключ наготове в руке и мгновенно оказалась около ячейки.

Пока Альберт протискивался мимо женщин у столика, та женщина затерялась в толпе у подземного перехода прежде, чем он смог что-то сделать. Он постоял еще у кафе, злясь на себя, потом, пожав плечами, пошел прочь.

Смит, выбравший наблюдательной точкой место рядом с газетным киоском, видел всех. Он покачал головой и сказал тихо:

– О, Господи, с ним, действительно, надо что-то делать.

Манхаттан был, каким всегда бывает Манхаттан в дождливый ноябрьский вечер: оживленным, забитым транспортом до невероятности, с толпами людей на тротуарах и переходах, спешивших куда-то под дождем. Сара Тальбот опустила окно в «кадиллаке» и выглянула, испытывая удовольствие.

– Ну и вечер, Чарльз.

Ее шофер, судя по виду, сильный молодой человек, был в элегантном черном костюме, а свою кепку положил на сиденье рядом. Он сказал:

– Хотите пройтись пешком, миссис Тальбот?

– Нет, спасибо. На мне туфли Маноло Бланика. Приобрела их, когда была в Лондоне в прошлый раз. Он мне не простит, если я буду в них гулять под дождем.

Ей оставался месяц до сорока, но даже плохим утром она выглядела не старше тридцати. Ее темные волосы, собранные сзади простым бархатным бантом, оставляли лицо полностью открытым. Над значительно выступающими скулами сияли серо-зеленые глаза. Она не была красавицей по общепринятым меркам, но людям всегда хотелось взглянуть на нее еще раз. Сейчас, в черном бархатном костюме от Диора она выглядела особенно элегантной. Она ехала в свой любимый ресторан, «Четыре сезона» на Пятьдесят второй улице, чтобы там в одиночестве пообедать. Так ей хотелось. Отпраздновать свою личную победу. В этот день она отвоевала у сильной мужской оппозиции контроль над сетью универмагов Среднего Запада, что было чрезвычайно важно для ее карьеры. «Молодец, девочка, – думала она. – Папа гордился бы тобой сегодня». – Но удовлетворения не почувствовала и сказала:

– Мне нужно отдохнуть, Чарльз.

– Звучит вполне справедливо, миссис Тальбот. В это время года в Вердженсе хорошо. Мы можем открыть дом, спустить катер.

– Ну, ты и плут, позволь я тебе, ты бы ездил туда через неделю, – ответила она. – Нет. Я думала, не слетать ли мне в Англию, навестить Эрика в Кембридже.

– Тоже хорошо. Как он там?

– Прекрасно. Просто замечательно. – Она помедлила. – Честно говоря, от него не было вестей в последнее время.

– Не стоит беспокоиться. Он молодой парень, вам же известно, что такое студенты. У них все время девчонки на уме.

Он тихонько ругнулся, объезжая внезапно затормозившую машину впереди, а Сара откинулась назад и задумалась об Эрике. Прошло два месяца после его последнего письма, и каждый раз, когда она пыталась ему дозвониться, его просто не было. Однако, как сказал Чарльз: студент он и есть студент.

Шофер передал ей газету.

– Интересная история, вы могли пропустить. Большой суд над мафией, над членами банды Фраскони. Судья дал им на всех двести сорок лет.

– И что? – спросила Сара, взяв у него газету.

– Посмотрите на фотографию того, кто ушел от суда. Это мужик, который их всех заложил.

Человек на фотографии, снятый на лестнице у здания суда, был никак не моложе семидесяти, крепкого сложения с мясистым надменным лицом императоров античных времен. Он был в пальто, накинутом на плечи, и опирался на трость. Подпись гласила: Бывший босс мафии Рафаэль Барбера покидает здание суда.

– Он улыбается, – комментировала Сара.

– Еще бы ему не улыбаться. Он тем парням задолжал в прошлом. Фраскони убили его брата в войне между мафиями, что была двадцать лет назад.

– Двадцать лет кажутся для ожидания долгим сроком.

– Не для этих парней. Они вам отомстят, даже если на это уйдет вся жизнь.

Она прочитала репортаж до конца.

– Здесь сказано, что он вышел в отставку.

Чарльз рассмеялся.

– Это хорошо. Послушайте, миссис Тальбот, я с Десятой улицы, это территория Гамбино. Позвольте мне рассказать вам о доне Рафаэле. Ему было десять лет, когда родители привезли его сюда с Сицилии. Он принадлежал к мафии в силу семейной традиции. Он очень быстро повышал свой ранг и стал доном в тридцать лет и был умнейшим из них всех. Никогда не сидел. Ни одного дня.

– Везучий человек.

– Нет, не везучий, умный. Несколько лет назад он вернулся на родину и словно бы удалился от дел, но ходят слухи, что он там первый человек. Крестный отец всей сицилийской мафии.

В этот момент в ее частично открытом окне появилась рука, она повернула голову и увидела Генри Киссинджера в машине рядом. Она открыла окно полностью и выглянула.

– Генри, как дела? Вечность не виделись.

Он поцеловал ей руку.

– Не высовывайся, Сара, вымокнешь. Куда путь держишь?

– В «Четыре сезона».

– Я тоже. Увидимся позже.

Машина продвинулась вперед, Сара закрыла окно и откинулась на спинку.

– Господи, миссис Тальбот, а есть кто-то, кого вы не знаете? – спросил Чарльз.

– Не преувеличивай, Чарльз, – засмеялась она. – Сконцентрируйся лучше на том, чтобы туда добраться.

Она рассматривала в газете фотографию дона Рафаэля Барберы и вдруг с немалым удивлением осознала, что ей его вид нравится.

«Четыре сезона» был без сомнения ее самым любимым рестораном, и не только благодаря прекрасной кухне, но и самой атмосфере и убранству. Место сохраняло стиль; от отливающих золотом гардин и темного дерева до спокойной элегантности официантов и метрдотелей.

Как регулярного посетителя ее немедленно усадили за тот столик в зале с бассейном, где она обычно сидела, откуда могла видеть все помещение. Народу было много. Она видела Тома Магитая и Пола Кови, хозяев, суетившихся в глубине помещения, взволнованных более обычного, что было неудивительно в присутствии таких гостей. За столом справа от нее сидел Генри Киссинджер, а стол у дальнего конца бассейна занимал сам вице-президент, что объясняло присутствие крупногабаритных молодых людей, на которых она обратила внимание в вестибюле. У нее возникало ощущение какой-то безвкусицы в том духе результативности и скрытого насилия, который им сопутствовал.

Появился официант.

– Как обычно, миссис Тальбот?

– Да, Мартин.

Он щелкнул пальцами, и на ее столе мгновенно появилась бутылка «Дом Периньон» 1980 года.

– Похоже, забавный вечер, – заметила Сара.

– В действительности вице-президент уже собрался уходить, но всем интересно, он или Киссинджер подойдет первым поздороваться, – сказал он. – Могу я принять у вас заказ? – Он предложил ей меню.

– Я знаю, что хочу, Мартин. Обжаренные креветки с плодами горчицы, потом жареный утенок с вишнями и, коль это такой знатный вечер, для завершения…

– Шербет из горького шоколада. – Они оба рассмеялись. Он повернулся, чтобы отойти, но задержался. – Эй, да он поднялся.

– Похоже, Киссинджер выиграл несколько пунктов, – сказала Сара.

– Точно. – Вдруг Мартин запаниковал. – Он идет прямо сюда, миссис Тальбот.

Мартин быстро отошел в сторону, вице-президент подошел, одарив ее своей неподражаемой улыбкой.

– Сара, вы выглядите как всегда восхитительно. Не вставайте. Я не могу задерживаться. Дела в ООН. – Он поцеловал ей руку. – Вчера говорили о вас в Белом доме.

– Надеюсь, только хорошее? – спросила она.

– Всегда только хорошее, когда это касается вас, Сара. – И он ушел.

Люди заинтересованно посматривали на нее. Киссинджер слегка ей поклонился с едва заметной улыбкой на лице. Мартин снова наполнил ее фужер. Он тоже улыбался. Она с удовольствием выпила, думая обо всем этом. Уже через час об этом будут говорить в баре «21», это появится в колонке сплетен в утреннем выпуске.

– Следующий этап – женщина года, Сара, – прошептала она и подняла свой фужер. – За женщину, у которой есть все. – Она задумалась. – Или ничего. – Сара нахмурилась. – Что я такое говорю? Почему?

К столу подошел Мартин и, наклонившись, сказал:

– В вестибюле ваш шофер, миссис Тальбот. Он говорит, что это срочно.

– Неужели? – Она сразу встала, без всякого предчувствия, разве что удивленная.

Ее могло бы насторожить выражение лица Чарльза, загнанный взгляд, то, как он отвел глаза, когда говорил:

– У меня в машине мистер Морган, миссис Тальбот.

– Дан? – удивилась она. – Здесь? – Дан Морган был президентом брокерской кампании, в которой она стала теперь полноправным партнером.

– Как я уже сказал, он в машине. – Чарльз явно нервничал. – Если вы не против, миссис Тальбот.

Швейцар держал над ней зонтик, пока она пересекала тротуар по пути к машине. Седеющий Дан Морган, одетый в безукоризненный вечерний костюм с черным галстуком, поднял к ней мрачное лицо.

– Дан, что все это значит? – спросила Сара требовательным голосом.

– Забирайся внутрь, Сара. – Он открыл дверь и втянул ее внутрь. – Чарльз, принесите пальто миссис Тальбот. Я думаю, она уезжает.

Чарльз отошел, а Сара снова спросила:

– Что случилось, Дан?

Рядом с ним на сиденье лежал большой конверт, который она заметила, когда Дан взял ее за руку.

– Сара, Эрик умер.

– Умер? Эрик? – У нее появилось ощущение, что она медленно погружается под воду. – Какая нелепость. Кто это сказал?

– Тони Вильерс пытался связаться сначала с тобой, а когда не смог, позвонил мне. – Возвратился Чарльз с ее пальто и сел за руль. – Поехали, – сказал ему Морган.

– Куда, мистер Морган?

– Бога ради, куда-нибудь! – сказал Морган грозно.

Машина тронулась. Сара сказала:

– Это неправда. Этого не может быть.

– Все здесь. – Морган взял в руки конверт. – Вильерс переслал это все в офис. Я заехал и забрал.

Она уставилась взглядом на конверт и спросила тупо:

– Что там?

– Рапорт врача, полицейского коронера, и тому подобные вещи. Это страшно. В действительности так страшно, как только может быть. Лучше тебе пока их не смотреть, пока ты не придешь немного в себя.

– Нет, – сказала она опасно низким голосом. – Сейчас. Я хочу их видеть сейчас.

Она взяла у него из рук конверт, открыла и включила внутренний свет в машине, прежде чем он успел ей помешать. Пока она рассматривала содержимое конверта, на лице у нее появилось исступленное выражение, она ни на мгновенье не отвела глаз. Закончив, Сара посидела немного как-то неестественно спокойно.

– Останови машину, Чарльз, – приказала она неожиданно.

– Миссис Тальбот?

– Останови машину, черт тебя побери!

Чарльз подъехал к тротуару, и прежде чем они успели ее задержать, Сара распахнула дверь, выскочила из машины и бросилась бежать по дождю к ближайшему переулку. Когда они ее догнали, она стояла, опираясь рукой на стену позади мусорных баков, и ее жутко рвало. Когда рвота прекратилась, она повернулась к ним лицом.

Морган протянул ей свой носовой платок.

– Мы отвезем тебя домой, Сара.

– Да, – сказала она спокойно. – Мне нужен паспорт.

– Паспорт? – спросил он изумленно. – Все, что тебе сейчас нужно, это подходящая таблетка и постель.

– Нет, Дан, – возразила она. – Мне нужен самолет. Любая кампания, не имеет значения, лишь бы он летел в Лондон сегодня вечером.

– Сара! – снова попытался урезонить ее Дан.

– Нет, Дан, никаких возражений. Отвезите меня домой. У меня есть дела. – Она пошла по дождю к машине и села на заднее сиденье.