Текст книги "Нежная буря"

Автор книги: Джайлс Блант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

12

Делорм рассказала Кардиналу о пропавшем докторе на следующее утро. Они сидели в отделе, пили кофе из «Тима Хортона».

– Она не могла уйти далеко, – заметил Кардинал. – Я видел ее в этот понедельник.

– Ты знаешь Уинтер Кейтс? – удивилась Делорм. – Жаль, что ты мне об этом не сказал вчера.

– Ты не спрашивала, – ответил Кардинал. – Надеюсь, у нее все в порядке.

– Похоже, это не очень-то приятная история. Она уже тридцать шесть часов как пропала, а ее машина на месте, около ее дома.

Кардинал вспомнил эту молодую женщину, ее энергичность, то, как она вела себя с его отцом – строго, но дружелюбно. Он снова увидел перед собой темные глаза, непокорные волосы.

– В понедельник я увидел ее впервые, – сказал он. – Привел отца к ней на прием. К ней в кабинет заходил какой-то молодой парень, блондин. Кажется, они с ней о чем-то спорили.

– Крейг Симмонс. Я с ним уже говорила. Это ее бывший. К тому же лошадник.

Кардинал щелкнул пальцами:

– Так вот где я его видел. Он работает у Масгрейва, верно? И что он тебе наплел?

– Пока могу только сказать, что если Кейтс в ближайшее время не появится, мне придется побеседовать с капралом Симмонсом еще раз. Совершенно бешеный тип. И никакого алиби.

Делорм поставила чашку, подошла к двери кабинета Шуинара и постучала.

У Кардинала зазвонил телефон. Он взял трубку, и раздавшийся в ней голос мгновенно изгнал все мысли о пропавшем докторе.

Мало кто может определенно назвать самый дурной поступок в своей жизни, Кардинал же мог даже точно указать дату и время, когда его совершил. Это было тринадцать лет назад, в последний год его службы в Торонтском отделе по борьбе с наркотиками. Они тогда проводили облаву в доме одного из трех самых крупных наркоторговцев провинции Онтарио – свирепого хряка по имени Рик Бушар. Пока коллеги Кардинала занимались самим Бушаром и его подручными – в том числе злобным троллем Кики Б., – Кардинал обнаружил в спальне, в стенном шкафу, спортивную сумку, набитую деньгами. И, к своему вечному стыду, он вышел из комнаты, взяв из этой сумки двести тысяч. Остальные пятьсот тысяч фигурировали на суде в качестве вещественного доказательства и вместе с найденными наркотиками убедили всех в виновности подозреваемых.

Сейчас ему как раз и звонил Кики Б.

– Надеюсь, ты получил открыточку от Рика. Не хочу, чтобы ты думал, будто мы про тебя позабыли.

– Кики, я еще раз повторяю: если ты или кто-то из твоих дружков еще когда-нибудь появится возле моего дома, ты будешь об этом жалеть всю оставшуюся жизнь. Понятно?

– Двенадцать лет, Кардинал. Это тебе понятно? Бушар двенадцать лет сидит в Кингстоне. Еще полгода – и он выйдет. Он хочет получить свои денежки обратно. Ему приятно думать, что ты просто сидел на них, как наседка, чтобы потом ему вернуть.

– Пусть не ждет процентов. Банковская сфера у нас в последнее время не процветает.

– Он хочет получить обратно свои двести кусков, Кардинал. Он знает, что ты их взял, и хочет получить их обратно. Лучше отдай сам. Или пиши завещание.

– У меня нет его денег, Кики. Может быть, тебе трудно это себе представить, но это так. – Кардинал старался, чтобы его голос звучал спокойно.

– Ага. И куда же ты их дел? Отдал на благотворительность?

– Именно так. Слышал о фонде «Восход»?

– «Восход»? Это которые насчет лечения наркоманов? Рик оценит твой юмор, Кардинал, не сомневаюсь. Он посмеется.

Остаток денег действительно пошел в этот фонд, но в основном Кардинал потратил эти деньги на оплату счетов из американских больниц, где Кэтрин лечили по настоянию ее родителей, и на учебу Келли в Йеле. В прошлом году он во всем признался жене и дочери, потому что больше не мог от них это скрывать. Он перестал оплачивать обучение Келли, и она вынуждена была уйти из Йеля перед последним семестром. Кардинал был уверен, что она ему этого не простила. Он даже пытался уволиться из полиции, но Делорм удалось перехватить его рапорт об увольнении, и шеф так его и не прочел. «Ты хороший полицейский, – заявила она ему тогда. – Если ты уйдешь, это принесет вред нашему управлению». Кардинал тогда валялся в больнице с двумя пулевыми ранениями, и у него не было сил возражать.

– Может быть, ты найдешь себе нового работодателя, Кики? – предложил он. – Составь резюме. Годы ведь не красят нас.

– Это последнее предупреждение, Кардинал. Думаешь, Бушару приятно будет выйти из тюрьмы банкротом? Он этого не потерпит.

– Не потерпит? Что ж, в таком случае…

– Ладно. Я старался тебе помочь. Ты не захотел меня слушать. Твои проблемы. Не думай, что Бушар с тобой не сможет управиться, пока сидит. Еще как сможет. В следующий раз это будет не открытка и не звонок.

Кардинал повесил трубку. Он протянул руку над столом и увидел, что она дрожит. В душе у него вновь пробудился стыд: да, он совершил проступок много лет назад, но и сейчас это прошлое несло в себе угрозу его семье. В тысячный раз он проклял себя за глупость.

Зажужжал интерком. Мэри Флауэр сообщила, что прибыл Келвин Сквайр. Кардинал вышел в общий зал.

– Рад снова встретиться, Джон, – сказал Сквайр, протягивая ему руку. – Как жизнь?

Только американцы так часто пожимают руки, подумалось Кардиналу. Американцы, проходимцы и Келвин Сквайр из канадской разведки.

– Вы уже вернулись из Нью-Йорка? Вы только вчера улетели.

– Не терпелось вернуться. Нью-Йорк – не то место, где я бы хотел побыть подольше.

Кардинал провел его в отдел. Несмотря на видавшие виды картотечные шкафы и запахи табачного дыма, пота и другие, еще менее приятные ароматы, помещение выгодно отличалось от тех, где ему доводилось работать раньше. Впрочем, Кардинал не сомневался, что этот Сквайр с его улыбкой бойскаута трудится в самом лучшем кабинете, какой только можно купить на закрытые ассигнования из федерального бюджета.

– А вы тут неплохо устроились, – заметил Сквайр, одним жестом охватывая столы и разделяющие их перегородки, стену с окнами, пластмассовый навесной потолок. Тут в комнату вошла Делорм. Какое-то время она смотрела на них, потом прошла к своему столу. Сквайр повернул голову.

Кардинал подкатил кресло Маклеода: тот все еще отдыхал во Флориде.

– Садитесь.

– Что касается Нью-Йорка, – начал Сквайр, – то он чересчур большой, грязный и вообще, черт возьми, чересчур американский. Я отлично знаю, что у них было это жуткое одиннадцатое сентября, но я к тому месту и близко не подходил. Во всем городе ни единого дерева. Никакой зелени. И дышать нечем. При том что посмотреть там есть на что. Это как Торонто, только в сто раз больше. Вы там были когда-нибудь?

Кардинал покачал головой.

– Вы поговорили с ближайшими родственниками Мэтлока?

Сквайр кивнул.

– Говорил с его женой. Она, конечно, в ужасном состоянии.

– Что вы от нее узнали?

– Она утверждает, что у Говарда Мэтлока не было ни единого врага на всем белом свете.

– Она вам так сказала?

– И не только его жена. Я поговорил с соседями, с прихожанами местной церкви, с парочкой его клиентов – он же бухгалтер, не забывайте. Клиенты на него не нарадуются: аккуратный, тщательный, поможет вам сэкономить деньги и при этом честный. ФБР о нем другого мнения.

– Вот как? И что же вам рассказали федералы?

– Они давно следят за одной антиправительственной организацией, действующей внутри страны. Называется она ВРР, сокращение от Вако и Раби-Ридж – это два города, где ФБР убивало американских граждан. ВРР – группировка сердитых белых людей, и главная ее цель – это, как они выражаются, «ослепить врага». Они хотят подорвать способность американских властей наблюдать за собственным народом. Поэтому они посылают самодельные бомбы в Агентство национальной безопасности – и прочее, и прочее.

– Это объясняет, почему они заинтересовались базой ПВО, но не объясняет, почему его убили и кто его убил.

– ФБР считает, что Мэтлок причастен к присылке взрывного устройства в их вашингтонскую штаб-квартиру. К счастью, оно не взорвалось. Так или иначе, Мэтлок был готов тогда пойти на сделку с правосудием, и, видимо, его подельники из ВРР об этом пронюхали.

– Иными словами, четкий мотив для убийства.

Где-то у них над головами заработала мощная дрель, и дальше им пришлось кричать, чтобы услышать друг друга.

– Очень четкий.

– А его жена? Она тоже входит в группировку этих психопатов?

– Нет. Насколько мы понимаем, это персональное хобби Мэтлока.

– Как они друг с другом живут?

– Более или менее. Родители у него умерли, но я поговорил с родственниками его жены. Они сказали, что у этих супругов бывали, конечно, свои напряженные периоды, как у всех, но дело ни разу не доходило до скандала или драки. Соседи никогда не слышали, чтобы они друг на друга кричали. А вам кажется, что это жена решила от него избавиться?

Дрель умолкла, и внезапная тишина показалась какой-то слишком глубокой.

– Я знаю только то, о чем вы мне рассказали.

– Во всяком случае, застрахован он был не на такую уж гигантскую сумму, если вы имели в виду это. Я первым делом проверил страховые дела. И потом, мне кажется, эта версия с группировкой ВРР выглядит куда более многообещающей, как по-вашему?

– Не исключено. Но все-таки скажите, Сквайр, почему они решили разделаться с ним именно в Канаде?

– Потому что так гораздо труднее проследить их связь с этим убийством. И, ради всего святого, зовите меня Келвин.

– Мне больше нравится Сквайр. Есть в этом какой-то древний дворянский отзвук. Сквайр, эсквайр.

Сквайр некоторое время задумчиво разглядывал его, потом наклонился вперед и заговорщицки спросил:

– Вы ведь не мучаетесь из-за вчерашнего вечера, а? Я лет на двадцать моложе вас, и потом, у меня было преимущество внезапности.

– Сквайр, вам кто-нибудь уже говорил, что вы слишком много болтаете?

Сквайр кивнул:

– Говорили. Да, врать не буду, есть такой грех. При моей работе это ни к чему.

– Да-да, – сухо подтвердил Кардинал. – Язык мой – враг мой.

Сквайр оглядел помещение; его взгляд чуть дольше, чем нужно, задержался на Делорм.

– А у вас с Масгрейвом есть какое-нибудь продвижение?

Кардинал поведал ему сагу о Брессаре и медведях. Сквайр делал заметки в своем наладоннике, нажимая кнопки металлическим карандашиком.

– И кто, он говорит, заплатил ему, чтобы он избавился от тела?

– Гангстер по имени Леон Петруччи.

Сквайр занес это имя в компьютер.

– Почему местная мафия вдруг заинтересовалась американским террористом? Не понимаю.

– Я тоже не понимаю. Вы спросили, есть ли у нас продвижение, и я вам рассказал, куда мы движемся.

– Возможно, эти ребята из ВРР его просто наняли.

– Петруччи – не Аль Капоне. Не думаю, чтобы о нем кто-нибудь слышал в Америке.

– Как ни крути, сейчас вы вряд ли найдете другое объяснение. Все концы сходятся к американской версии и к этой ВРР. Не волнуйтесь, я буду все время держать вас в курсе. – Сквайр засунул компьютер в кожаный чехол и убрал в карман. – Сообщите, если я вам могу еще чем-то помочь. Я уже говорил с Центром судмедэкспертизы насчет того, как и когда переправить останки обратно в Штаты. Если что, можете меня найти в мотеле «Хиллтоп», я там пока поживу.

– Вы очень много сделали. Если я когда-нибудь смогу вас чем-то отблагодарить за ваши услуги – пожалуйста, дайте мне знать.

– Можете не сомневаться, Джон. – Сквайр подкрепил свою рекламную улыбку поднятием больших пальцев вверх. – Уж будьте уверены.

Когда Кардинал провожал его к выходу, Сквайр спросил:

– Это была Лиз Делорм, да? Та женщина через два стола от нас?

– Детектив Делорм. Если вы будете к ней приставать, Сквайр, она может вам сломать руку.

– С чего бы? У нее нет обручального кольца.

– Она человек очень серьезный.

– Я тоже, Джон. Я тоже.

Как только он ушел, Кардинал вернулся к своему столу и, вызвав нью-йоркскую справочную, попросил дать ему телефон Говарда Мэтлока, проживающего по адресу: 91-я Восточная улица, 312. Потом стал думать, что он скажет убитой горем вдове, если она окажется дома.

– Алло? – Трубку взял мужчина.

– Алло, это квартира Говарда Мэтлока?

– Да.

Какой-нибудь родственник со стороны мужа, решил Кардинал. Приехал поддержать.

Но потом тот же голос в трубке произнес:

– Говард Мэтлок слушает.

Сержант Даниэль Шуинар разыскивал что-то под штабелем еще не установленных на место полок и резко вскинул голову, когда Кардинал сообщил ему, что хотел бы полететь в Нью-Йорк.

– Вам незачем туда лететь. Нью-Йорком занимается разведка.

– Разведка только что оттуда вернулась. Келвин Сквайр только что изложил мне очень правдоподобную версию убийства Мэтлока. Сквайр говорил, что Говарда Мэтлока задержали, когда он шпионил на базе ПВО, верно?

– Да. И что же?

– Я только что связался с этой базой. Руководитель их службы безопасности в жизни не слыхивал о Говарде Мэтлоке. И записей об этом инциденте у них нет.

– Возможно, разведка по какой-то причине попросила их засекретить эту информацию.

– А еще Келвин Сквайр умолчал об одной незначительной подробности.

И он рассказал Шуинару о звонке в Ню-Йорк.

– Вы хотите сказать, что Говард Мэтлок жив?

– Говард Мэтлок жив и, более того, никогда не слышал о существовании Алгонкин-Бей.

– Иными словами, мы не имеем представления, кто этот покойник.

– Ни малейшего.

Шуинар наконец вытащил из-под полок плеер «Сони» и кинул его в портфель.

– Да, придется вам лететь в Нью-Йорк. Несомненно. Не хотелось бы выставлять шефа в глупом свете.

13

Кардиналу уже утром удалось вылететь из Алгонкин-Бей. В Торонто он час ждал пересадки на другой рейс – и спустя часа два приземлился в Нью-Йорке. Катя на такси из аэропорта Ла-Гуардиа, он подсознательно оценивал громадность города, грубое величие силуэтов его небоскребов на фоне неба, а также опасные для жизни привычки его водителей. Впрочем, он старался сосредоточиться на том, что ему предстоит сделать, решив обращать на город не больше внимания, чем это необходимо.

Говард Мэтлок – настоящий Говард Мэтлок – никогда не слышал об охотничьей базе «Гагара». Если уж на то пошло, Говард Мэтлок не слышал и об Алгонкин-Бей. Более того, его нога не ступала на канадскую территорию с 1996 года, когда он провел выходные в Квебеке (чудный город! и такой европейский! и там все так дешево по сравнению с Америкой!). Кроме того, Говард Мэтлок совершенно не интересовался подледным ловом. С тем Мэтлоком, о котором Кардинал столько слышал, совпадали только имя, фамилия, адрес и профессия.

Мэтлок жил на втором этаже небольшого многоквартирного дома в Манхэттене, в районе Верхний Ист-Сайд.

– Слишком уж он верхний, – заявил он, встречая Кардинала в дверях. – Никакого стиля. Но сойдет, пока не заработаю первый миллион.

Это был худощавый человек лет пятидесяти с лишним. Очень короткая стрижка должна была замаскировать недостаточное количество волос. Кардиналу подумалось, что вряд ли он так уж скоро заработает миллион. Квартира была двухкомнатная, с немногочисленной мебелью из хрома и стекла. Скорее она напоминала офис, чем жилище.

– Такому гостю не помешает предложить кофе, – заметил Мэтлок. – Будете?

Кардинал сказал «да». Пока Мэтлок возился на крошечной кухоньке, он позвонил Масгрейву, чтобы рассказать о странном расследовании, которое Сквайр провел накануне вечером.

Масгрейв, как всегда, не стеснялся в выражениях:

– Вот мерзавец. Надо нам его прищучить.

Кардинал попросил Масгрейва использовать его старые знакомства, чтобы через ветеранов Конной полиции, работающих теперь в разведслужбе, выяснить, как на самом деле зовут фальшивого Мэтлока и где он проживает. Вероятно, разведка скрывает эту информацию по каким-то своим причинам.

– Я на это уже посадил одного парня, – сообщил Масгрейв. – Дайте мне еще часок-другой.

Кардинал повесил трубку, и Мэтлок поднес ему дымящуюся чашку кофе и тарелочку печенья. Под чайную ложку была аккуратно подложена свернутая салфетка.

– Полагаю, вы не из Конной полиции?

– Нет. Я из муниципальной полиции города Алгонкин-Бей.

– У меня есть друг, который умер бы от зависти, расскажи я ему, что познакомился с человеком из Конной полиции. Попробуйте, я их сам испек.

Это было овсяное печенье с изюмом.

– Неплохо. Можете предложить их в какую-нибудь сеть супермаркетов.

– Уже рассматривал такой вариант. Впрочем, я ненавижу сетевые супермаркеты.

– Послушайте, Говард. Вы проверяли свой бумажник? Может быть, у вас там не хватает каких-то кредитных карточек или удостоверений личности?

– Я проверил, пока вы говорили по телефону. Всё на месте. Не помню, было ли там водительское удостоверение: на Манхэттене никто не водит машину. Но мои кредитные карточки? Нет-нет-нет, с ними все в порядке. У нас с ними очень тесные взаимоотношения.

Итак, или покойник заказал новое удостоверение, используя информацию о Мэтлоке, или у него было поддельное. Очень качественная подделка.

– Человек, который выдавал себя за вас, выбрал вас, потому что вы примерно его возраста. Вы можете назвать кого-то, кто в течение последнего года имел доступ к вашим личным данным?

– Знаете, каждый, кому я помогаю с налогами, имеет мой социальный номер, он указывается в нижней строчке налоговой декларации. Таких клиентов у меня много.

– У вас ведь есть их даты рождения? Вы не могли бы поискать в своих записях мужчину вашего возраста? Плюс-минус три года.

– Наберитесь терпения, сейчас посмотрю в базе данных. А вы пока возьмите еще печенья.

Спустя несколько минут Говард Мэтлок вновь возник в дверном проеме, держа в одной руке компьютерную распечатку, а в другой – печенье.

– У меня есть три клиента-мужчины под шестьдесят, вот их фамилии, адреса и телефоны, но мне вам их не следует давать. Это было бы неподобающее поведение с моей стороны.

– Заставить вас я не могу, мои полномочия не распространяются на Нью-Йорк. Во всяком случае, не думаю, чтобы человек, который воспользовался вашими личными данными, дал вам свое настоящее имя и адрес. Вы хорошо знаете всех этих троих? Давно с ними работаете?

– С двумя из них – да. Один – режиссер-документалист, другой – специалист по выбору натуры для киносъемок, обычно я работаю именно с кинематографистами. Оба они имеют со мной дело вот уже больше десяти лет.

– А третий?

– Даже не знаю… – Мэтлок улыбнулся. – У вас есть какие-то определенные планы насчет обеда?

Кардинал не знал, что и сказать. Он почувствовал, что начинает краснеть.

– Ох уж эти канадцы. Вы не знаете в этом городе ни единой живой души, а я вам предоставляю возможность пообедать в чудесном ресторане с великолепным специалистом, то есть со мной. Господи помилуй, мне уже пятьдесят восемь, я совершенно безобиден.

– Очень любезно с вашей стороны, – выдавил из себя Кардинал. – Видите ли, у меня сейчас очень жесткий график.

– Понятно. Что ж, попытка не пытка.

– Вы назовете мне фамилию этого третьего человека?

– Это была просто маленькая хитрость. Никакого третьего человека нет. Их всего двое.

Кардинал позвонил Масгрейву со своего мобильного из кофейни «Старбакс» у станции метро «86-я улица».

– У меня есть старый друг в оттавской штаб-квартире разведки, – сообщил Масгрейв. – Ему лет шестьдесят пять. Всю жизнь в службах безопасности. Лягушатник, фамилия его Турель. Если бы не комиссия Макдоналда,[7]7
  Комиссия Макдоналда сделала в 1981 г. доклад, доказывавший необходимость создания в Канаде гражданской разведки, аналога ЦРУ.


[Закрыть] он бы никогда не дослужился до инспектора. А теперь он типичный бюрократ. В общем, так или иначе, – продолжал Масгрейв, – у дядюшки Туреля нашлось что нам рассказать. Не знаю, известно ли вам, что разведка постоянно держит под наблюдением все важнейшие аэропорты. Их люди круглосуточно дежурят в Пирсоне, вместе с таможней и иммиграционной службой.

– И сколько у них там людей? Один-два?

– Побольше. Шесть. Турель не знает, давал ли им кто-нибудь информацию частным образом или нет, скорее всего – нет, но в таком случае это было просто потрясающее совпадение. В общем, они лениво пропускали мимо себя счастливых пассажиров, прилетевших нью-йоркским рейсом. И вместе с иммиграционной службой задержали на минутку этого так называемого Мэтлока. Он громко протестовал, ему надо было успеть на пересадочный рейс и все такое. Короче говоря, они не обратили внимания, чья у него там фамилия на водительском удостоверении, но отпечатки пальцев они не прозевали.

– У разведслужбы своя база?

– Общая криминальная база данных, они получают к ней доступ через нас или местную полицию, то есть через вас. Но у них заведены собственные досье – даже не совсем досье, потому что они обычно касаются скорее подозрений, чем преступлений. В общем, система безопасности, полная секретность, тяжелый случай паранойи, главное – напустить побольше туману, понимаете, о чем я?

– И отпечатки совпали с кем-то из их базы.

– Еще как совпали. Имя: Майлз Шекли. Место работы в настоящее время: неизвестно. Предыдущее место работы – внимание: сотрудник резидентуры ЦРУ в провинции Квебек.

– Где именно в Квебеке? Когда? Давно?

– Турель говорит – лет тридцать назад. В семидесятом. В Монреале.

– Тридцать три года назад. Так что его тогдашнее место работы, скорее всего, никак не связано с его убийством в Алгонкин-Бей, согласны?

– Видимо, не связано.

– Когда он ушел из ЦРУ?

– В семьдесят первом, судя по его служебному досье.

Кардинал буквально кожей ощутил поражение, полный разгром.

– Иными словами, тупик. По всем признакам.

– Согласен. Тридцать лет – срок немалый. За это время судьба человека может сто раз перемениться.

– Почему же тогда Сквайр лгал насчет личности Масгрейва? Почему разведка так тщательно скрывала, что на самом деле убитый – Шекли?

– Потому что Келвин Сквайр – заносчивый ублюдок с ноутбуком. Потому что его разведслужба – самая бесполезная на свете. Не знаю. Турель дал мне то, что сумел узнать из аннотации: к самому делу у него доступа не было. А в аннотации кратко указывают основные связи, место жительства, последнюю известную дату проявления активности и то, что Турель назвал «температурой». У Майлза Шекли температура была обозначена красным. Вот почему они следили за каждым шагом этого типа. Почему досье Шекли пометили красным, Турель не знает, и у него нет каналов, чтобы это выяснить. Но он старается разузнать что может. Уж поверьте, он будет только рад прищучить одного из этих пижонов, напичканных компьютерами.

– Значит, вы считаете, что нашего парня убили люди из разведки?

– Канадская разведка – это органы незнания, убийства не их специальность. Даже если бы они решили с кем-нибудь расправиться, они бы не стали поручать это Сквайру или другому действующему сотруднику. Они бы сделали это как минимум через третьи руки. Нет, я думаю, они проследили за Шекли до Алгонкин-Бей и, проявив свои обычные таланты, позволили, чтобы его у них под носом убили и скормили медведям.

– Тогда почему разведка не воспользовалась тем, что мы расследуем его убийство? Зачем было пускать нас по ложному следу?

– Очень хороший вопрос. Думаю, чем раньше мы его зададим нашему компьютерному умнику, тем лучше.

– А что за дело они завели на Шекли? Уголовное? Или нет?

– Кардинал, вы забыли, чем я зарабатываю себе на хлеб? Я уже созвонился со своими американскими информаторами. Как только они мне что-нибудь сообщат, я дам вам знать.

– Спасибо.

– И еще. Раз уж вы расширяете свой кругозор в этой столице мирового упадка… Мне удалось добыть для вас кое-что ценное.

– Настоящий адрес Шекли?

– Угадали. Нью-Йорк-сити, Шестая Восточная улица, пятьсот четырнадцать.

Кардинал записал.

– Отлично. Я уже говорил с ребятами из полицейского управления Нью-Йорка. Похоже, им вообще наплевать на мои действия.

– Поосторожнее с этими парнями. Они очень ревниво относятся к своей территории.

– Ну, я был с ними предельно обходителен.

– Знаете, Кардинал, я с вами не первый год работаю. Не замечал в вас особой обходительности.

Гектор Роблес, управляющий дома 514 по Шестой Восточной улице, оказался очень милым сорокалетним латиноамериканцем, который, судя по всему, практически ничего не знал о мистере Шекли. Он вещал, поднимаясь вместе с Кардиналом по вызывающей головокружение лестнице и то и дело протыкая воздух пальцем или рубя его ладонью, чтобы подчеркнуть особенно важные детали.

– Он никогда не жаловался, не то что некоторые, вот что я вам скажу. Нет, то есть он все время жаловался – на соседей, на малолетних хулиганов, на шум, на планировку, на сам город. Но на содержание дома он не жаловался никогда, вот что я вам скажу. У меня с ним не было никаких проблем, и я на него особо не обращал внимания. Вот у других – да, у них каждые пять минут какие-то проблемы: водопровод, канализация, штукатурка… Как будто я их слуга или еще кто-нибудь в этом роде.

– Какие у него были отношения с соседями? Кто-нибудь на него жаловался?

– Не то чтобы какие-то жалобы… С соседями он не ссорился, но пару раз сцепился с разносчиками рекламы. Они просовывают меню всяких заведений под каждую дверь в здании. Никому это не нравится, но Шекли это просто доводит до белого каления, вот что я вам скажу. Он даже объявление на дверь повесил: «Никаких меню», но многие из этих ребят, который разносят рекламу, вообще не говорят по-английски. И потом, они же не сами это придумали, их нанимают рестораны. Короче говоря, он два раза вылетал из своей квартиры просто в бешенстве, весь красный, лицо перекошено, – и орал на этих бедных китайских мальчишек, и даже их бил, вот что я вам скажу. Я ему говорил, что этого не потерплю. Не потерплю насилия в своем доме.

– И что же он на это отвечал?

– Что это не мое дело. Я очень рассердился. Но на следующий день он пришел ко мне и извинился. Мол, ему просто до смерти надоели все эти листовки на полу и на улицах, весь этот мусор. Конечно, все согласятся, что это неприятная штука, но он слишком уж бурно реагировал, вот что я вам скажу. А когда это случилось во второй раз, меня при этом не было. Один из жильцов рассказал мне, как этот тип гнался за парнем, выбежал за ним на улицу и стал его колошматить и душить, пока жилец его не оттащил. Если бы там был я, то я бы вызвал полицию, вот что я вам скажу. А что с мистером Шекли?

– Его съели медведи.

– Вы что, шутите? Где, в Нью-Йорке?

– В Канаде. Не беспокойтесь за себя.

– Медведи. Матерь Божья, а я-то думал, самый страшный зверь на свете – таракан.

– Сколько Шекли здесь жил?

– Он уже тут жил, когда я пришел на эту работу, а работаю я тут двенадцать лет.

Они добрались до третьего этажа. Кардинал проследовал за Роблесом в конец коридора. По пути управляющий достал из кармана ключи и стал их близоруко рассматривать. На двери квартиры 3Б висел лист бумаги тридцать на тридцать, где было крупно написано от руки: «Никаких меню». Роблес нашел нужный ключ и отпер дверь.

– Если вам еще что-то понадобится, вы знаете, где меня найти.

Кардинал распахнул дверь, вошел и сразу остановился. Здесь пахло пыльными коврами. Все жилища недавно умерших вселяют печальное, безнадежное ощущение. Кардинал бывал во многих и знал, что такие места никак не поднимают настроения. Но однокомнатная квартира Шекли наводила какую-то особенную тоску.

Он осмотрел дешевый крашеный сосновый стол, на котором помещались телефон, треснувшая кружка с карандашами и ручками и календарь, где был кружком обведен прошлый четверг – день, когда Шекли вылетел в Торонто. Стол занимал почти всю комнату. Здесь было аккуратно, но грязно; под ногами похрустывал песок. Рядом с настольной лампой обнаружился свободный от пыли прямоугольник размером с ноутбук. Либо Шекли взял его с собой, а потом компьютер пропал, либо Сквайр пришел сюда первым.

Кардинал открыл средний ящик стола: еще карандаши и ручки, всякие канцелярские мелочи. В боковом ящике обнаружились только дешевые конверты и блок марок, а также отрывной блокнот, в котором осталась лишь половина листов. Он поднес его к свету, но на верхнем листе не обнаружилось никаких следов букв. Корзина под столом была пуста. Он приподнял настольную лампу, приподнял телефон, приподнял кружку с карандашами и ручками. Под ними ничего не оказалось. Поиски в нижней части стола и его нижнем ящике тоже ничего не принесли.

Быстрый обыск в ванной тоже ничего не дал, как и осмотр буфета в крошечной кухне. Похоже, Шекли питался главным образом кашей. В буфете стояли четыре коробки крупы, по углам обгрызенные мышами.

Кардиналу редко приходилось сталкиваться со столь бесцветной жизнью. Разумеется, такая бесцветность могла быть намеренной – что-то вроде прикрытия, каким пользуются шпионы в детективах, – но он в этом сомневался: слишком убедительным было ощущение безнадежности, которое здесь царило. Он постоял неподвижно, прислушиваясь. Кто-то прошел по ближайшей лестнице на высоких каблуках. В какой-то из квартир на этом же этаже истерически завывал Ван Моррисон.[8]8
  Ван Моррисон (р. 1945) – ирландский композитор, музыкант, актер.


[Закрыть] Где-то вдалеке тявкала собачонка.

Кардинал перешел к шкафчику для бумаг. Бумаг в двух ящиках, впрочем, оказалось мало: налоговые декларации (которые, как он заметил, оформлял не Говард Мэтлок), анкеты службы социального обеспечения, банковские выписки. По-видимому, социальное пособие составляло единственный доход Шекли – несколько сотен долларов в месяц. Счета: за кабельное телевидение, за электричество, за телефон. Кардинал просмотрел телефонные счета за последние три месяца и обнаружил звонки на три разных номера с кодом Монреаля: раньше Шекли работал в тех местах. Кардинал положил телефонные счета к себе в портфель.

Целый час он подробно изучал все книги, бумаги и письма, какие ему удалось найти. Ничего примечательного. Он снял заднюю крышку с телевизора, с радио, даже заглянул в холодильник. Потом он встал посреди комнаты и попытался понять, какая деталь не вписывается в обстановку. Наконец его взгляд упал на вентиляционную решетку – небольшой прямоугольник над плитой. В отличие от всех прочих предметов в комнате, решетка оказалась идеально чистой. В таком старом доме она была бы вся в жиру и копоти, подумалось Кардиналу.

Он нашел отвертку, отвинтил несколько винтов и снял решетку. За ней потянулся пластиковый конверт, привязанный рыболовной леской. В нем обнаружился конвертик поменьше. Кардинал открыл его и увидел вогнутый кусочек фотопленки. Он включил настольную лампу и посмотрел пленку на свет: на снимке была группа людей, три мужчины и женщина, больше ничего разглядеть не удавалось. Он убрал кусочек пленки в портфель, где уже лежали телефонные счета.

И вот Кардинал уже снова стоял на Шестой улице, закончив свои здешние дела гораздо быстрее, чем предполагал. Ему пришло на ум позвонить Келли, и он даже достал телефон и хотел набрать номер. Но дочь здорово натерпелась от отца в прошлом году, когда у него был кризис, муки совести и прочее. Он думал тогда, что поступает правильно, не воспользовавшись остатком денег Бушара, но от этого пострадала Келли. Он вспомнил, как они с ней сидели друг напротив друга в мертвом молчании, и у него защемило сердце.