Текст книги "Сезон мошкары"

Автор книги: Джайлс Блант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

4

Полицейское управление в Алгонкин-Бей вовсе не похоже на ту помойку, какой на телевидении принято изображать нью-йоркские полицейские участки. С того времени как десять лет назад уголовная полиция Алгонкин-Бей переместилась в новое здание, обстановка здесь так и осталась холодно-стерильной, напоминавшей убранство небольшого морга. Выходившие на восток окна давали хорошее освещение, по крайней мере по утрам, и открывали прекрасный вид на парковочную площадку.

Кардинал, стоя в приемной, складывал папки с бумагами по делу, которым он плотно занимался последние шесть месяцев. Оно касалось третьего поколения семьи, известной преступными наклонностями. Возмутившись соседской жалобой на шум, парни ворвались к соседям на барбекю и учинили драку. Дело кончилось тем, что участвовавший в барбекю почтенный старец был найден лежащим лицом в вустерширском соусе. Он скончался от сердечного приступа. Скрупулезное следствие, в течение нескольких месяцев отнимавшее все силы у Кардинала, привело к заключению лишь о внезапной смерти.

Время от времени размышления Кардинала прерывались постукиванием в женских ручках молотка. Это Френсис, секретарь и подручная главы полицейского управления Кендалла, развешивала по стенам фотографии в новых рамках. В данный момент она вешала фотографию Кендалла, дающего присягу, и еще одну: Йена Маклеода, в полном обмундировании и совершенно мокрого, только что вытащившего из Форельного озера мать троих детей.

– А об этой что скажешь? – вопросила Френсис.

На черно-белом, восемь на одиннадцать снимке был запечатлен Джерри Комманда, когда он работал еще в городской полиции. На нем были солнечные очки и бейсболка и стоял он в каменных воротах, увенчанных чугунным орлом – когти подобраны, черные крылья распростерты – вот-вот взлетит.

– Это что, Игл-Парк? – спросил Кардинал.

– Угу.

– А-а, помню. Это был благотворительный матч с пожарниками.

– Вообразить невозможно, до чего худым был тогда Джерри!

– Он и теперь худой. За что, в частности, его и терпеть не могут.

– Да будет тебе! Джерри все любят!

– Еще одна причина относиться к нему с подозрением.

– Что ты такое говоришь, ей-богу…

Кардинал умолк, погрузившись в уютную тишину приемной. По сравнению с рабочими кабинетами здесь царила роскошь: пол был даже устлан ковром с пышным ворсом, и ковер этот приглушал как стук молотка Френсис, так и шумы канцелярии. Но поглотить шум, производимый Джаспером Колином Краучем, он был не в силах. Крауч, как все знали, был хорошо знаком полиции из-за своей неодолимой склонности бить жену, будучи трезвым, и давать волю рукам в отношении своего многочисленного потомства, будучи пьяным. Несколько дней назад детектив Лиз Делорм задержала его, обвинив в жестоком избиении двенадцатилетнего сына, который угодил в больницу со сломанной рукой. Мальчик и сейчас еще находился в детском отделении «Скорой помощи».

Грозный рев, похожий на громогласный клич лося, заставил Кардинала встрепенуться. Он сразу понял, откуда исходит шум. Сначала рев, а потом не менее громкий грохот.

– Господи! – воскликнула Френсис, хватаясь за сердце.

На полу разливалось настоящее море – Крауч ухитрился опрокинуть бачок с водой. Теперь ему противостояла Делорм, которая, несмотря на свои пять футов четыре дюйма, казалась крошкой по сравнению с горой мяса и жира по имени Джаспер Колин Крауч. Одно колено Делорм было в воде, бровь рассечена.

Боб Коллинвуд обхватил Крауча сзади, но тот ловким движением стряхнул с себя его руки, и Коллинвуд полетел на пол. Прежде чем Кардинал успел вмешаться, Крауч с силой пихнул ногой Делорм и нацелился ударить еще, но она, увернувшись, левой рукой схватила его за ногу и привстала.

– Прекратите немедленно, мистер Крауч, или я уроню вас на пол!

Он дернулся, но Делорм держала его крепко.

– Вот так, – сказала она и, уперев его ногу в свое плечо, встала в полный рост. Крауч треснулся головой о плиточный пол и вырубился, словно кто-то нажал кнопку на пульте. Свидетели зааплодировали.

– Хорошо бы швы наложить, – сказал Кардинал, когда Делорм вернулась после умывания. Левую бровь ее рассекала царапина в четверть дюйма длиной.

– Ничего, переживу, – сказала она, усаживаясь в соседнем отсеке. – Как твоя мисс Имярек поживает?

Получив заключение баллистиков, Кардинал позвонил ей.

– Мисс Имярек все еще Имярек, – посетовал он сейчас. – Нейрохирург считает, что память восстановится, но о сроках речь не идет.

– Пуля в голову… Думаю, не стоит помещать в газетах объявление «Знаете ли вы эту женщину?».

– Конечно. Не стоит даже, чтобы стрелявшему стало известно, что мы нашли ее, а тем более что нашли живой. Насчет оружия ничего не откопала?

– Было ли задействовано в последнее время подобное оружие? – Делорм покачала головой. – Да это и не важно, – небрежно сказала она как о чем-то несущественном и не стоящем упоминания. – А вот наши рапорты об украденном оружии я просмотрела. Как это ни удивительно, три недели назад такой пистолет в рапорте упоминался.

– Шутишь! Тридцать второго калибра?

Делорм вытащила листок бумаги, на котором записала фамилию и адрес.

– Разыскивается. Пистолет калибра тридцать два. Марка – кольт. Модель: полицейский образцовый.

Род Мильчер жил в аккуратном разноуровневом домике в Пайндейле – районе, некогда очень престижном, но теперь застроенном бетонными коробками и потому населенном в основном, что называется, молодыми семьями.

В отличие от Джаспера Крауча, Мильчер был полиции плохо знаком. Вернее, совсем не знаком. И дом его с аккуратно подстриженным газоном и красивой живой изгородью из можжевельника не выглядел обиталищем преступника. По виду здесь мог обретаться зубной врач. Единственный необычный, привлекающий внимание предмет стоял на подъездной дорожке: приземистый, густо хромированный мотоцикл.

– Харлей-1400, – заметил, еще не успев вылезти из машины, Кардинал. – Серьезная штука.

– Приплати мне, я и то на них не сяду, – сказала Делорм. – У меня друг разбился на мотоцикле. В двадцать шесть лет. Столкнулся с бетоновозом.

– Мужского пола друг-то?

– Мужского. Считал, что круче его не бывает, а видно, ошибался.

Кардинал осторожно постучал в дверь черного хода. Было шесть часов – они выждали время, когда Мильчер должен был вернуться с работы. Дверь открыла женщина за тридцать, в деловом костюме. Как бы уравновешивая этот деловой облик, в руках у нее была кастрюля.

– Да не интересуюсь я религией! – сказала она через сетчатую дверь. – Сколько раз вам говорить!

Делорм показала ей свой полицейский знак.

– Род Мильчер дома? Нам надо задать ему ряд вопросов.

Женщина не шелохнулась, только чуть склонила голову набок и крикнула:

– Род! Тут полицейские! Зубную щетку тебе положить?

Она приоткрыла сетчатую дверь:

– Входите побыстрее. А не то мошкара влетит.

Дверь вела в прихожую, а оттуда в кухню. Кардинал и Делорм встали возле накрытого на две персоны кухонного стола из жаростойкого пластика, в то время как женщина азартно орудовала картофелечисткой.

– В чем дело, офицеры?

Тщедушный мужчина в клетчатой рубашке и штанах цвета хаки обратился к ним из коридора. В кухню он не вошел.

– Вы являетесь зарегистрированным владельцем пистолета тридцать второго калибра, модели «кольт полицейский образцовый», не так ли, мистер Мильчер?

– Да. Неужели нашли?

– Что вы можете сообщить нам об обстоятельствах кражи?

– Я уже все сообщил. Все записано.

– Нам хотелось бы услышать это снова, – сказала Делорм.

– Мы с женой на неделю уехали в Торонто, а когда вернулись, пистолета не было. Как и некоторых других вещей – стереосистемы и видеокамеры.

– Во-первых, почему вам разрешено иметь пистолет?

– Я работаю у Зеллера. Занимаюсь просроченными платежами. Часто приходится принимать большие суммы поздно вечером, когда бронированного фургона уже нет.

– Вы и сейчас там работаете?

– Да.

– Не покажете ли нам, где стояла стереосистема? – спросил Кардинал.

Мильчер перевел взгляд с него на Делорм и обратно. Потом сказал:

– Она находилась вот здесь.

Они проследовали за ним в гостиную, почти сплошь выдержанную в белых тонах: белый ковер, белые шторы, белый под кожу диван и такое же кресло. Мильчер махнул рукой в сторону стеллажа – там стоял стереомагнитофон «Ямаха» с колонками.

Подойдя, Делорм разглядывала систему:

– Быстро вы восстановили пропажу.

– Это старая. Она у меня в подполе хранилась.

– А выглядит как новенькая.

– И слишком дорогая, чтоб храниться в подполе, – добавил Кардинал.

Мильчер пожал плечами:

– Не вижу связи с моим пистолетом. Так вы нашли его или нет?

– Где хранился пистолет? – спросила Делорм.

– Вот здесь, в шкатулке.

Мильчер указал рукой на стоявший на полке небольшой дубовый ящичек. Засов замка был сломан.

– Кому еще было известно местонахождение пистолета?

– Никому. Нет, жене конечно. А больше никому. Послушайте, вы так и не сказали мне, объявился мой пистолет или нет. Я ведь сделал заявление по всей форме, как положено. По-моему, я вправе знать.

– Ваш пистолет не найден, – сказал Кардинал. – Но мы подозреваем, что найдена одна из пуль к нему.

– Не понимаю, о чем вы.

– Вы и патроны хранили?

– Ах да. И их тоже украли. Надо сказать, они были очень старые и, по-моему, даже негодные.

– Вам знакома эта молодая женщина? – спросил Кардинал, показывая Мильчеру фотографию Рыжика, которую он снял утром. Пластыря на голове видно не было, и заметить, что снимок сделан в больнице, никто бы не мог. На снимке она казалась погруженной в мечтания.

– В глаза ее не видел, – сказал Мильчер. – А почему вы спрашиваете?

– Потому что пуля, которую мы обнаружили в ее голове, похоже, ваша.

– Но я не имею к этому ни малейшего отношения! Да я, господи ты боже, заявил о краже в ту же минуту, как понял, что пистолета нет на месте.

– А как можно быть уверенным, что вы не заявили, уже зная о том, как вскоре собираетесь использовать его?

– Послушайте, я никогда не видел эту женщину и совершенно непричастен ко всей этой истории. Я заявил, что пистолет мой украден, но понятия не имею о том, кто его украл. Все. Точка.

– В чем дело, Родчи? Что за ерунда такая?

Втроем они повернулись на голос миссис Мильчер, которая стояла в дверях, на этот раз в кухонной перчатке.

– Тебя это не касается, Лорейн.

Миссис Мильчер испустила театральный вздох:

– По правде говоря, господа полицейские, муж мой все никак не повзрослеет. Если вы заметили на подъездной аллее мотоцикл, так это потому, что он корчит из себя героя «Беспечного ездока» и все еще не изжил в себе желания погонять на мотоцикле в компании головорезов.

– Раньше я действительно частенько гонял с ними, – сказал Мильчер, – но уже десять лет как я это бросил. Да и тогда я к другим их делам касательства не имел, а на мотоцикле гонял – это правда.

– Так-так! А я со «Спайс герлз» когда-то пела!

– О ком это мы говорим? – вмешалась Делорм. – Кого вы называете головорезами?

– Да викинг-байкеров конечно, – сказала миссис Мильчер. – Я думала, все знают этих героев.

– Я вовсе не считаю их героями, – возразил Мильчер. – Просто кое-кто из них – мои старинные приятели.

– Вылези наконец из пеленок, Род, и протри глаза! Один из них был у нас в доме недели три назад, как раз перед тем, как пропал этот чертов пистолет. – Она с сокрушенным видом повернулась к Делорм: дескать, только женщина способна понять, каково это иметь в мужьях недоумка. – Наш умник решил пустить пыль в глаза дружку-викингу и показал ему свою игрушку.

– Полегче, Лорейн!

– Знаете, что мне приходит в голову? – Делорм повернулась к Мильчеру. – Что никто не крал вашей стереосистемы, что вы сказали так лишь для того, чтобы сделать вид, будто понятия не имеете, кто украл пистолет. Потому что, скажи вы иначе, что пропал лишь один пистолет, сразу станет ясно, что вор охотился именно за ним и знал, где он лежит. Другими словами, окажется, что вор вам знаком.

– Послушайте, вы далее представить себе не можете, что сделают со мной эти парни, если подумают, что я настучал на них!

– Какой-то неизвестный выстрелил в голову молодой женщине, мистер Мильчер. Нам надо выяснить, кто это был.

5

Не слишком населенный Алгонкин-Бей не так давно был вторым (если иметь в виду территорию) городом Канады. В конце 60-х годов три маленьких населенных пункта слились воедино, образовав город, раскинувшийся на сто тридцать квадратных миль. Больше его был только Калгари.

Но с тех пор лихорадке объединения и слияния подверглось немало городов и городков, и Алгонкин-Бей уже не может претендовать на большую протяженность, чем Торонто, Оттава или Монреаль. Но даже и теперь, если ехать от центра в любом направлении в течение получаса, ты все еще оказываешься в черте города.

Уолтер Вомбат Гатри жил в подвальном этаже бывшего фермерского дома у южной границы города, то есть в нескольких милях от центра.

– Прозвать байкера Вомбатом, – говорила, сидя в машине, Делорм, – значит представлять вомбата каким-то жестоким хищником с острыми как бритва зубами. А я видела вомбатов в зоопарке Торонто. Они маленькие и пушистые. Хочется погладить, унести домой.

– Уолтер Гатри – не маленький и не пушистый, а список числящихся за ним преступлений длиннее, чем твоя рука. Тут и нападение, и вооруженный грабеж, и нанесение тяжких телесных повреждений. В банде викинг-байкеров он чуть ли не с рождения, а если б туда и зародышей принимали, не сомневаюсь, что он был бы в числе первых.

– Как это я сумела ни разу не столкнуться с ним?

– Потому что в то время, как они кучковались в городе, ты была занята раскрытием должностных преступлений, а Вомбат Гатри даже и слов-то таких толком не знает. – Кардинал свернул вправо, на Кеннингтон-роуд. – А потом мы ни разу не прищучивали Вомбата и его дружков, потому что штаб-квартиру свою они перенесли за пределы города. Счастье для нас, головная боль для полиции провинции Онтарио.

– Я считала, парням этим должно быть под шестьдесят. Так и видятся седые патлы, собранные в развевающийся по ветру хвост.

– И вовсе не всем им под шестьдесят. Только некоторым. Да и пожилые они могут быть нам как гвоздь в заднице. Ведь это из-за них Алгонкин-Бей стал теперь зоной героина. Они скостили цену и торговали себе в убыток, тем самым подсадив людей на героин, а потом, когда приучили к нему народ, цену взвинтили.

– Весьма эффективный способ, – заметила Делорм. – В бизнесе часто им пользуются.

– Эффективный – это точно. Потому мы и имеем сейчас от тридцати до сорока законченных наркоманов.

– Да, кое-кто из них мне попадался. Но полное представление сейчас получить затруднительно – ведь штаты урезали.

За последний год городской бюджет сэкономил на ставке вначале одного, а затем и еще одного детектива. Подразделение вместо восьми насчитывало теперь лишь шесть уставших и издерганных полицейских, вынужденных контроль за распространителями наркотиков почти полностью отдать на откуп провинции Онтарио.

Кардинал миновал Саноко, за которой следовал поворот на подъездную аллею. Машина встала возле деревянного, некогда белого строения. На окнах хлопали пластиковые ставни, и скос крыши висел, как увечная нога инвалида.

Делорм негромко присвистнула.

– Вот именно, – сказал Кардинал. – Ну и где эти пресловутые вредители?

– Мотоцикла на подъездной аллее нет. Я еще раньше заметила.

– Продолжайте в том же духе, сержант Делорм, и не успеете оглянуться, как станете лейтенантом.

Они подошли к черному ходу, где под звонком висела табличка: Гатри. Кардинал не стал звонить, а забарабанил в дверь кулаком. Подождав несколько секунд и поборовшись с мошкарой, они обошли дом, направившись к передней двери.

– Домовладелица, – прочел Кардинал краткую надпись. На этот раз он воспользовался звонком.

Дверь открыла костлявая особа в банном халате. Ее черные с проседью волосы были еще влажными после душа. Кроме того, в глаза бросались внушительный нос и сигарета.

– Ищем вашего квартиранта, – сказал Кардинал. – Уолтера Гатри.

– Не вы одни его ищете, – отвечала женщина. – Уже две недели как его не видно, а он мне денег должен.

– А где он может быть, как вы думаете?

Передернув плечами, она обратила руль своего носа в сторону шоссе:

– Там же, где всегда они гужуются. Иной раз он неделю дома не показывается, но чтоб две недели – такого не бывало.

– Будьте так любезны, – попросил Кардинал, вручая ей визитку, – как только он вернется, позвоните нам.

– Всенепременно! – фыркнула женщина. – И потом ищите меня в морге!

Кардинал хотел было возразить, но женщина захлопнула дверь.

– Грандиозно, – заметила Делорм, когда они шли к машине. – Умеете же втереться к женщине в доверие!

Не считая некоторых колоритных исключений, байкерские банды северного Онтарио научились не мозолить глаза, поняв несомненную выгоду такого образа действий. По этой причине викинг-байкеры и перенесли место своих сборищ с Траут-Лейк-роуд в более отдаленное место, недалеко от съезда с Одиннадцатого шоссе возле Повассана. Квадратное краснокирпичное здание ничем не выказывало своей функции – служить пристанищем шумным и непоседливым укротителям стальных коней. Даже напротив – случайно оказавшийся здесь проезжий, взглянув на линялую вывеску на уровне второго этажа и ощутив въедливый запах джута, решил бы, что здесь до сих пор располагается канатная фабрика, хотя на самом деле ее прикрыли еще в 1987 году. Здание и раньше не могло похвастаться обилием окон, теперь же многие из них были по большей части заложены кирпичом и напоминали бойницы, из которых вот-вот полетят стрелы средневековых лучников, готовых отразить атаку тех, кто имел неосторожность осадить эту твердыню.

Кардинал постучал в стальную дверь, одновременно демонстрируя щит своего полицейского знака камере видеонаблюдения. То же самое проделала и Делорм.

Дверь открыл человек, вовсе не похожий на байкера: лет тридцати пяти, среднего роста и некрупный, с аккуратным пробором и в очках с круглой оправой – Стив Лассаль, главарь местного сообщества викинг-байкеров. Он был лет на двадцать моложе своих сообщников, но Кардиналу и раньше доводилось иметь с ним дело.

– Чем могу быть полезен? – осведомился Лассаль. – Я бы пригласил вас войти, но у нас жуткий беспорядок.

– Мы ищем Уолтера Гатри, – сказала Делорм. – Он здесь?

– Простите. Его у нас нет.

– Но и дома его нет тоже. Его квартирная хозяйка не видела его уже две недели.

– Странно, странно. Но и я не видел.

– А когда вы его видели в последний раз?

Дверь с грохотом распахнулась, и Лассаль превратился в пигмея рядом с громилой, выросшим у него за спиной, – Харлан Калхун, пятидесятилетний человек-гора в 250 футов весом, воплощение грозной опасности; товарищи прозвали его Сноп. Если б он имел шею, она была бы двадцатого размера, под стать размеру его ковбойских, змеиной кожи сапожек.

– За каким чертом явились сюда эти кретины? – Тон, каким это было сказано, не сулил ничего хорошего.

– Ладно, Сноп, – проговорил Лассаль. – Я сам разберусь.

– Я детектив Кардинал, а это детектив Делорм из полиции Алгонкин-Бей.

– Новое дело! – воскликнул Сноп. – Мы не ваш участок, и проваливайте, пока я не повыдергал вам руки и не пришиб вас ими же!

– Кто этот здоровяк? – спросил Лассаля Кардинал.

Калхун выступил из дверного проема так, что его грудь была теперь в дюйме от лица Кардинала.

– Отвали, Сноп, – сказал Лассаль.

– Кардинал, – сказал Калхун, – ты что, индеец, что ли?

– Пока что вроде не был, – сказал Кардинал, – но спасибо за комплимент.

– Может, хочешь обратно в вигвам? Могу отправить. Легким пинком.

– Слушай, ты, Сноп вонючий, почему бы тебе действительно не отправиться отсюда подобру-поздорову? Можешь подровнять ножницами этот свой козлиный хвост на роже, который служит тебе вместо бороды.

Лассаль загородил Кардинала, пресеча удар в дюйме от его скулы. Пальцы, которыми он схватил Калхуна за кисть, побелели.

– Говорю тебе, отвали.

Кардинал вытащил наручники и позвенел ими в воздухе:

– Видал, парень? Может, прокатимся?

– В другой раз, Кардинал, в другой раз.

– Заметано.

Калхун исчез, и Лассаль пожал плечами – дескать, ну что с него взять.

– Вы не ответили на мой вопрос, – сказала Делорм. – Когда вы в последний раз видели Уолтера Гатри?

– А по какой такой причине я обязан отвечать на ваш вопрос?

– Могу изложить вам сразу несколько причин. – Делорм обдала его изысканнейшим дуновением лютого франко-канадского холода. – Первая – это то, что, ответив, вы ничего не теряете. Вторая – из дипломатических соображений: ссориться с местной полицией себе дороже. А третья – потому что здание вы занимаете незаконно.

– Какой же закон мы нарушаем, можете сказать?

– Это разъяснит вам инспектор. Как разъяснит вам и инспектор по охране окружающей среды, что у вас проблема по части вывоза мусора, а санитарный инспектор – что мусорные баки у вас в ненадлежащем состоянии. А также…

Лассаль покосился на Кардинала:

– Она всегда у вас такая злая?

– Вы еще не видели ее злой!

– Послушайте, леди, – сказал Лассаль. – Парня этого я не видал. И никто вот уже который день его не видал. А вообще-то, если вам случится невзначай напасть на его след, вы, когда уладите с ним все свои дела, пришлите его сюда.

– А я-то думал, что вы все здесь как братья, – сказал Кардинал. – Неужели он и вам где-то перебежал дорогу?

– Вернее будет сказать, что старине Вомбату придется с нами, как бы это выразиться… побеседовать, что ли…

– Возможно, поэтому он сюда и носа не кажет. Наверно, вы уже растолковали ему что к чему, и ждать его возвращения бессмысленно.

– Где же в последний раз вы с ним виделись? – спросила Делорм. – Вы мне так и не ответили.

– Хотите верьте, хотите нет, но учета его появлениям и исчезновениям я не веду. В последний раз, помнится, я видел его в компании. Мы смотрели видео. А потом Вомбат плюхнулся на диван и отключился. С ним такое бывает. Наутро я надеялся вновь его увидеть, но когда мы заявились туда, он исчез. Сотовый его не отвечает, дома его, похоже, нет, и где он – ума не приложу: не пишет, не звонит, так что мы все жутко волнуемся.

– Вы ищете его, – сказала Делорм. – Видать, он сильно вам чем-то насолил.

– Вы что, стать моим психотерапевтом намылились? Так чтобы копаться в моих чувствах, надо заранее договариваться о сеансе, а не колотить в дверь, как безумная.

– Ну, а куда бы мог направиться этот Вомбат?

– Вы впускаете мошкару, – сказал Лассаль и захлопнул дверь.

Кардинал и Делорм поспешили к машине, мошкара облаком вилась вокруг. Делорм включила двигатель:

– Здорово ты поиграл мускулами с этим Снопом!

– С такими парнями, как он, надо как с собаками – пожестче.

– Поверю тебе на слово. Как бы там ни было, мне показалось, что викинги здорово злы на Вомбата.

– Возможно, поэтому они от него и избавились. – Кардинал поскреб укус на шее.

– Не чеши. Расчесывать – только хуже.

Уже на шоссе Делорм сказала:

– Знаешь, этот Лассаль выглядит очень прилично для байкера.

– Ну а мы очень прилично выглядим для копов.

Остаток пути они ехали молча. Тишину нарушали лишь вой ветра, скрип шин и странное повизгивание радиоприемника. Кардинал думал об утратившей память молодой женщине. Ее зеленые глаза глядели так искренне, и все в ней было таким милым, располагающим, что трудно было себе представить, что кто-то вознамерился ее убить. Но с другой стороны, кто может знать ее прошлое? Вдруг она и есть само зло, вдруг она порочна до мозга костей? Единственное, в чем он был точно уверен, что теперь, бездомная, потерявшая память, она совершенно одинока, и Кардиналу очень хотелось найти того, кто сотворил с ней это.