Текст книги "Друг твоего отца. Телохранитель для принцессы (СИ)"

Автор книги: Джас Риччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 39

Маргарита

Смотрю на него и снова становится трудно дышать. Я никогда не видела у мужчин такого взгляда, никто однозначно никогда на меня так не смотрел. Так возбуждающе горячо. Словно мысленно он уже отлюбил меня во всех позах, и наверное так и сделал бы, не будь ранен и слаб от потери крови.

Это тот самый случай, когда он действительно старается? Потому что было горячо и до этого. Теперь стало просто обжигающе, и я то и дело выпадаю из реальности, парализованная его взглядом.

Да соберись же ты, тряпка! Он ранен, ему уход нужен. На улице скоро ночь, из машины нужно вещи принести, пока не наступила кромешная тьма и упаси боже не стали ходить животные. И камин нужно разжечь, чтобы мы ночью не замерзли. Хотя что-то подсказывает, что ночью в этом домике будет очень жарко. Интернет не ловит, про его рану не погуглишь и не почитаешь. Знать бы наверняка, какой градус жаришки ему можно, а то перестараемся и кровотечение откроется.

– Так, – нервно смеюсь, упираясь ладонями в его грудь, – сначала дела, потом утехи, больной. Я пойду за вещами. А ты задержись на этой мысли, – хватаю легонько пальцами его нижнюю губу, но не целую. Потому что если он снова накинется так крышесносяще жадно, я уже никуда не уйду. А из холопов здесь только я.

Мне понадобилась вся сила воли, чтоб выползти из его рук на прохладный вечерний воздух. За дверью я сделала глубокий вдох и осмотрелась по сторонам. Кислород в лесу пьянит. Воздух свежий и пахнет соснами. На таком воздухе мой раненный мишка точно быстро пойдет на поправку. Это лучше любого санатория.

В лесу очень красиво, но мне страшно. Под каждой корягой гипотетически может скрываться змея, и из-за любого дерева выйти олень или волк. И здесь тихо. Странно тихо, тишина прямо давит на уши. Не поют птички, как на усадьбе, просто деревья и безветренная ночь, которая будет очень звездной. Должно быть как та, в которую мы уже ночевали в лесу с Матвеем, когда он увез меня от Марины. Которая оказалась не такой сукой, как я о ней думала.

Один день перевернул все с ног на голову.

Возвращаюсь в дом с его дорожной сумкой, бутылью воды и едой, которую нашла.

– Зря тащила, – тут же нахмурился Мот, – здесь есть запасы питьевой. И тебе не стоит таскать такие тяжести.

– Какая трогательная забота, – усмехаюсь, глядя на него, – это пуля повлияла? Нужно было выстрелить в тебя сразу по приезду, возможно быстрее бы поладили.

– Трахнуть тебя нужно было сразу по приезду.

Я рассмеялась.

– Ну неужели мы с тобой наконец приходим к согласию, папочка?

Матвей хмыкнул и покачал головой. Затем посмотрел очередным взглядом, от которого сердце забилось чаще, и приказал:

– Иди ко мне.

– Нет, дорогой, – усмехаюсь вновь, – сегодня мы будем играть по моим правилам. Сначала поешь, потом утехи.

– Хозяюшка, – прилетает саркастично мне в спину, пока я ставлю сумки и изучаю наш улов. Есть консервы, тушенка, быстрозавариваемая лапша и в целом довольно разнообразное питание для полевых условий. Даже вафли, сухарики и конфеты есть, чтоб горечь жизни в лесу заедать.

– Не говори только, что конфетам улыбаешься, – голос Матвея где-то совсем рядом.

Я оборачиваюсь и хмурю брови, обнаружив его за спиной.

– Ты зачем встал? Я же сказала тебе…

Ага, конечно, выслушал он меня. Вжал в свое сильное тело и снова присосался с поцелуем, от которого мозги выключаются. Я буквально чувствовала, как превращаюсь в желе под его напором. Как немеют кончики пальцев на ногах и их сводит от желания. Как бешено пульсирует внизу живота и ноет от нестерпимой необходимости прикосновений.

Но я не сдамся так просто.

– Мот, ты ранен, немедленно вернись… Ах!

Пока я пыталась вернуть здравый смысл в комнату, его рука беспардонно проникла в мои джинсы, как раз туда, где все изнемогало от необходимости прикосновений. И знает же этот черт толк в таких прикосновениях!

– Давай, малыш, кончи для меня, – раздалось хриплое у уха, и я подчинилась, громко простонав и хватаясь за его руку как за опору, потому что ноги меня слабо держали.

Сделала несколько шумных вдохов, встретилась взглядом с ним. Он улыбнулся, убрал прядь волос, выбившуюся из хвоста, мне за ухо, и провел большим пальцем по щеке.

– Расслабилась?

– Спрашиваешь? – хмыкаю хрипло, не до конца сумев совладать с дыханием.

– Ты была напряжена как струна, это вредно, так что…

– Так что теперь ты ляжешь в постель, как хороший мальчик, и дашь покормить себя? – ухмыляюсь, тут же взяв быка за рога.

– Дам оседлать себя. И запомни этот день навсегда, ибо этого больше не повторится. Я не фанат женского доминирования.

Всматриваюсь в его красивое бледное лицо и качаю головой. Нам предстоит много работы здесь, столько неправильных установок в этой буйной головушке. Но теперь, когда он идет на контакт, этого жеребца действительно пора объездить. К тому же я так безумно давно об этом мечтала, и будь я проклята, если упущу этот шанс.

Глава 40

Матвей

Внимательно наблюдаю за ней. Беспокойство за мое самочувствие выруливает на первое место, гася похоть, хотя раньше я убеждал себя в том, что девчонка лишь секса от меня хочет. Да вот плохо все, влюбилась все таки. Я бы хотел радоваться этому, но не могу. Не могу, когда мы скрываемся в лесу, и у меня прострелен бок. Не такого я ей желал, совсем не такой жизни. Больше всего на свете я хотел, чтоб она была в безопасности, пусть и вдали от меня. Но она, как и я, сделала свой выбор.

У меня, в отличие от нее, на уме одна похоть. Я не хочу есть, я ничего не хочу так сильно, как трахнуть ее наконец. У меня слюна собирается во рту от одной мысли, что я смогу увидеть ее сиськи и наконец уделить им должное внимание. И я прекрасно понимаю, откуда это неуместное желание. Адреналин, он всегда бешено вырабатывается, когда оказавшись на волосок от смерти ты остаешься в живых. И хочется продолжать чувствовать себя живым, получать удовольствие от жизни, вбивая всю свою страсть в женщину. Обычно даже не важно какую. А тут еще засада – такую вожделенную. Будь я в форме, я бы даже не троговался с ней насчет этого, уже давно нагнул бы и отлюбил так, чтоб про все на свете забыла. И меня раздражает, что я не в форме и не могу этого сделать. И она раздражает со своим здравым смыслом там, где он не нужен.

– Мот, вернись в постель, не заставляй меня толкать тебя туда.

– Ты специально бесишь меня, малыш?

И тут меня осеняет. Да конечно специально! Вертихвостка мелкая. Вижу по взгляду. Помню я все эти взгляды. Специально или нет, но она умеет одним взглядом поднимать что не надо.

– Ладно, черт с тобой! – фыркает девчонка, резко расстегивает замок байки и снимает ее с себя, бросив на пол. Следом туда летит ее футболка, и сразу же за ней бюстгальтер.

Мой взгляд сразу приковывается к ее груди, и я делаю шаг вперед, а она шаг назад, и эти глупые догонялки заканчиваются, когда мы оба упираемся в кровать. Я бы разнес ее маневр в пух и прах, ведь я был не прочь вернуться в постель и сам именно на таких условиях, но я не желаю говорить, когда можно заняться более важными делами. Например, наконец поцеловать эту атласную кожу и вобрать в рот аккуратные небольшие соски.

Слышу, как с ее губ слетает очередной стон. Присаживаюсь на кровать, не выпуская ее из рук, и усаживаю ее к себе на руки, наслаждаясь ее телом. Изучая и целуя, касаясь пальцами и проводя дорожки по коже. Она такая мягкая и гладкая, что я снова считаю прикосновения своих шершавых, огрубелых пальцев к ней чем-то неуместным. Но я не хочу больше слушать внутреннего моралиста. И я однозначно не выпущу эту малышку из своих рук больше. Такую нежную и дерзкую, сладко стонущую, идеальную для меня.

После очередного поцелуя на ее коже остается небольшое пятно. Тело вторит моим мыслям и во мне проснулся собственник, который пометил эту вертихвостку. Тут-то, в лесу, переживать не о чем. Тут она себе поклонников не найдет. Хотя не удивился бы, если бы она поладила с волками и подчинила себе альфу стаи. Есть в ней это, способность подчинять себе. И я впервые в жизни подчиняюсь бабе в постели. Я настолько привык подчиняться на службе, а армейке, после на работе, что постель это место, где раздаю приказы я, и все происходит, как я хочу. Мне некомфортно сейчас делать то, что я делаю. Но я откидываюсь на спину и наблюдаю за ней. За ее действиями. Любопытство побеждает дискомфорт.

Маргарита расстегивает джинсы, не сводя взгляда с меня. Тянет ткань вниз, снимает их, освобождая длинные стройные ножки, которыми так часто красовалась передо мной. Поворачивается спиной и я не успеваю нахмуриться, как на лице появляется довольная усмешка. Чертовка.

– Умеешь себя подать, – отмечаю вслух, провожая взглядом ее трусики и рассматривая ее подтянутую попку.

Она стягивает резинку с волос, поворачивается ко мне, разметав по плечам свои прекрасные белокурые волосы, из-за которых столько проблем. Ничего не отвечает на мою реплику, молча принимается за дело. Как и в прошлый раз, сразу спешит к сути, расстегивая ремень. Я же расстегиваю пуговицы рубашки, вспомнив, что в прошлый раз она с ними не церемонилась, а одежды у нас с собой немного и всю, что есть нужно сохранить.

С моих губ срывается рык, когда она расстегивает ширинку и сжимает ствол. Как и в прошлый раз, горят к чертям все предохранители за раз, и включается бешенное желание взять ее. Забыться и оказаться в ней. Отлюбить так, чтоб ходить не могла, а лежала рядом и мурлыкала.

– Он огромный, – выдыхает, опаляя головку своим дыханием.

– Что ты задумала?

Как и я, не тратит время на болтовню и ответ, а сразу приступает к действиям, взяв его в свой маленький дерзкий ротик, а с моих губ срывается брань.

– Блядь, – выдыхаю, прикрыв глаза. Измором меня брать решила. Стриптиз, минет, знает как отсрочить секс. В ее ротике тепло и приятно, но не там я хочу быть.

– Маргарита, – пытаюсь потянуть ее на себя и она снова укладывает на лопатки одним взглядом. Взглядом из-за моего члена, который так эротично выпустила изо рта. – Прекрати издеваться. Иди ко мне.

– Ну разве это издевательство? – ладошка скользит по стволу, а губы касаются паха, низа живота, дорожка нежных поцелуев ведет вверх, к бинтам над раной.

Ты права, детка. Это не издевательство. Это пытка.

– Что ты делаешь?

– Расслабляю тебя. Все, чшшш. Ты сам сказал, что я главная сегодня. Поэтому заткнись и получай удовольствие.

Пытаюсь. Сцепил зубы и наблюдаю за ее действиями. За тем, с какой нежностью она старается изучить каждую клеточку моего тела, которое на грани взрыва. Ее пальцы гладят мои руки, мышцы, а губы и маленький нос тычутся в грудную клетку, заставляя меня пропахнуть ее цветочным запахом. Не тороплю, хотя хочу. Она права. Сам с дуру ляпнул, что она главная, теперь буду отдуваться. Чем ближе она поднималась с поцелуями, тем больше я ликовал. И вот она коснулась моих губ, и я моментально снова взял инициативу в свои руки, углубив поцелуй, выключая ее голову, ее тревогу за мое ранение. Она скользнула мокрой промуженостью по моему члену, и я тут же подался бедрами вперед, наконец оказавшись в ней. Девчонка вскрикнула и ее крик утонул в поцелуе.

– Не больно?

Она миниатюрная, в этой позе мой член может доставлять дискомфорт.

Покачала головой и вильнула бедрами, начиная двигаться и одним движением отключая мою голову. В ней не осталось мыслей, осталась только она. Ее плавные движения, тонкая талия, которую сжимали мои руки, красивая грудь, колышащаяся в такт ее движениям. Завораживающее зрелище и не менее завораживающее действо. Я не думал, что мне понравится. Но понравилось настолько, что я чуть не облажался, почти пропустив приближение оргазма. Кончать в нее нельзя, категорически нет, и никакой защиты у нас нет. Итак с огнем играем.

Мои руки сжимаются на ее талии и я резко снимаю ее с себя, тут же присаживаясь и целуя. Палец нащупывает ее клитор и трет его, моментально доводя ее до оргазма, а вторая рука помогает ее ладошке нащупать мой ствол и сжать его, и он тоже выстреливает, заливая спермой наши тела. Я обессилено валюсь назад на кровать и тяну ее за собой, прижимаю к себе, утыкаюсь носом в ее волосы и восстанавливаю дыхание.

Глава 41

Маргарита

Прижимаюсь к нему, слушаю, как бешено колотится его сердце, и пытаюсь справиться со своим, бешено стучащим в унисон. Какая-то часть меня все еще не может поверить, что я могу так просто прижиматься к нему. Заниматься сексом с ним. Целовать его. Что этот мужчина наконец мой, со всеми потрохами. Это осознание бьет по нервам. Но сильнее бьет бинт на этом роскошном теле, который скрывает рану от пули, которую он словил из-за меня. И не он один.

– Как Тимур? – спросила я вдруг, совершенно не соображая, что ляпнула и когда.

Я мгновенно почувствовала, как напряглось все это шикарное тело, и мне тут же захотелось прикусить язык, но слишком поздно. Прозвучавшего не расслышишь.

Матвей молчит какое-то время прежде, чем ответить.

– Он в больнице. Мой друг устроил его в хорошие руки, но ранение было сложное. Впереди долгое восстановление.

Я смотрю на него виновато.

– Я просто посмотрела на твою повязку, подумала про то, что тебе прилетело из-за меня, и вспомнила…

– Я понял. Не оправдывайся.

Он пошевелился, разрывая наш телесный контакт, и мне захотелось удариться головой об кровать. Нельзя дать ему опять расставить стены, вот я идиотка непроходимая, ну нашла же время брякнуть!

– Мот, – хватаю его за руку, – пожалуйста, не злись. Я понимаю, как тупо это прозвучало, прости.

Он замирает. Оборачивается. Смотрит на меня внимательно.

– Я понимаю, что ты переживаешь за него, цветочек.

От прозвища я вся поморщилась и сжалась. Из его уст это звучит абсолютно инородно и неприятно.

Он вздыхает, кладет ладонь на мое бедро и сжимает его.

– Расслабься, малыш. Я сам толкал тебя в его руки. И я могу понять, почему тебе было приятно проводить время с ним. Он все облегчал для тебя, я же усложнял. Ты знаешь почему. Я хотел лучшего для тебя. Лучшего, чем любой из нас. И да, я бешено ревновал тебя к нему.

– Между нами ничего не было. Кроме той сцены в туалете. Я испугалась, когда он поцеловал меня. Я хотела, чтоб меня целовал ты. Только ты.

Матвей усмехнулся и кивнул. Погладил пальцами мое бедро.

– И с ревностью проблемы не только у тебя. Я так сильно ревновала тебя к Марине, что демонизировала неплохую девушку.

– Ого, – хмыкает вдруг. – Надо было раньше вас закрыть в чулане на пару часов, может и петух бы выжил.

– Не нужно напоминать про петуха, мне стыдно.

– Ух ты. Признаюсь, я поражен. Я-то думал ты у меня бесстыжая. Но хорошо, что ты свежевала петуха. Мы в лесу, здесь полно свежего мяса и дичи, которую нужно всего-то догнать, чтоб получилось жаркое. И ты, мой бесстыжий петушиный истребитель, прекрасный напарник в глуши.

– Говорила же, мы прекрасно подходим друг другу, – кусаю его, а сама крепко задумалась.

Мы и правда в глуши. Перепачкались во время утех, душа нет. У него ранение, чистой воды запасы ограничены. И мы здесь неизвестно насколько. Если он продолжит так же пренебрегать собой, рана не заживет быстро. И наши и без того скромные запасы быстро истощатся.

Впрочем, я ошибалась. Утолив жажду утех, мой пациент сразу слегка сбавил обороты и присмирел. Позволил обтереть себя влажным полотенцем и покормить. Постебался с того, что у нас быстозаваримаемая лапша на ужин после деликатесов, которые выготавливала Елена и ресторанов, в которых я привыкла питаться.

– Пфф, да ладно тебе. Я миллениал, залить кипятком лапшичку так, чтоб твой мужик остался сытым и довольным – это же вообще праздник.

– Я удивлен что тебя вообще это заботит. Не думаю, что твои одногодки переживают о том, чтоб мужик был сыт и доволен.

– Ты трахался с моими одногодками?!

Матвей чуть лапшей не подавился от того, как прилетело. А у меня аж мягкое место полыхнуло от одной лишь мысли.

Мот отставил тарелку и окинул меня внимательным взглядом. А я перестала чувствовать, что в тарелке горячее, так как мои ладони и щеки полыхнули от того, что мозг вдруг стал пытаться себе визуализировать.

– Нет, – ответил наконец, – не то, чтобы я спрашивал паспорта… Но я всегда предпочитал женщин постарше, с ними головной боли меньше.

– Почему это?

– Они четко знают, чего хотят. И чего ждать от таких связей.

– Ага, – хмыкнула я, перебивая его, – это вам, мужикам, удобно себя этим тешить. Я вот тоже знала чего хочу с первого дня, и хотела только тебя. Но тебе этого было мало. Зато бедная Марина год переживала твой “секс по расчету с взрослой и адекватной” и до последнего надеялась на что-то.

– Мой косяк. Не рассмотрел, что там был намек на чувства. Надеялся, что Мара умнее.

– Ой, ты невозможен! Умнее. Ты в зеркало себя видел? Ходишь, весь такой огромный и красивый как бог, и ждешь от дам какого-то здравого смысла и ума. Ну ага.

Он рассмеялся, и я улыбнулась. Как же я обожаю его смех.

– Не напрягай бок, – все же шиплю, шлепнув его по ноге, а мне вдруг прилетает в ответ и он шикает.

– Все, выключай наседку. На мне все как на собаке заживает. И я недолго буду твоим плюшевым мишкой.

– Улала, – играю бровью, – я уже предвкушаю секс с грозным медведем.

– Извращенка.

– Не была ей до встречи с тобой, – мило улыбнувшись, пожала плечами.

– Теперь станешь, я позабочусь, – смехотворно угрожает в ответ.

Глава 42

Маргарита

Следующим утром зарядил ливень. Сильный, затянутый, лило как из ведра весь день.

– Погодка выдалась… – начала я, но Матвей меня перебил.

– Идеальная. Дороги размоет, следы машины вместе с ними, никто нас не отследит. Видимо, кому-то наверху мы все же нравимся.

Я немного удивленно посмотрела на него и подумала, насколько по-разному работают наши головы. Для меня дождь это просто дождь. Матвей во всем видит возможности, извлекая плюсы и минусы. И то, что он озвучил, однозначно плюс.

– Что уставилась? – усмехнулся мужчина, поймав меня на том, что пялюсь.

– Думаю. Какие мы с тобой разные.

– Только теперь поняла? – играет бровью. – Ох и не зря все эти шутки про недалекий ум блондинок ходят-то.

Я ехидно прищурилась и фыркнула.

– Дурак. Но, не волнуйся. Блондинку тебе осталось недолго терпеть.

– Ты о чем? – Матвей как-то моментально напрягся и присел на кровати.

– Не надо скакать, – тут же запротестовала я, подходя и укладывая его на место. Сама прилегла рядом. – Ну включи сам логику. Если ищут блондинку то первое, что стоит сделать, это избавиться от белокурых волос.

– Мне нравятся твои волосы, – одна из прядей оказалась у него в пальцах, а затем он запустил в голову всю пятерню, почти побуждая меня замурлыкать.

– Я знаю, я вся тебе нравлюсь, – заявляю бахвальски и целую его.

Бабочки в животе запорхали во все стороны. Это все еще происходит в каждый наш поцелуй. Мой зоопарк до сих пор не может поверить в то, что этот жеребчик теперь наш.

Сильные руки тем временем нахально укладывают меня на себя, а затем сжимают ягодицы.

– Я думала тебе не нравится, когда женщина сверху, – играю бровью, глядя на него сверху вниз, и это очень непривычно.

– Ты мне нравишься, – повторяет, ухмыляясь, мою фразу, и сдвигает меня чуть выше, на свой бугор в плавках.

– Неугомонное чудовище, – смеюсь, – что-то подсказывает мне, что ты рад дождю не только потому, что дороги размыло. Но и потому, что можно не выползать из постели целый день, и меня не выпускать.

– Ты сама выпустила кракена, – жмет плечами без капли стеснения. – Я достаточно долго сдерживал себя, пока мои очи срамила одна вертихвостка в коротких платьях и без тормозов.

– Нужно было не сдерживать, – мурлычу в ответ, целуя его подбородок.

– До сих пор приходится. Эта милая возня совсем не то, что мне на самом деле хочется делать с тобой. Совсем.

Его жаркие слова отдаются ответным жаром в моем теле. Мне тоже хочется большего, и даже чего-то совершенно иного. Мне хочется приехать с этим роскошным мужчиной к себе домой, расфуфырится в пух и прах и поехать в ресторан, а потом гулять по ночному городу. Чтоб мои так называемые подруги увидели его и лопнули от того, что у них такого нет и не будет. Мне много чего хочется. Но этого не будет. И в нашей ситуации то, что уже есть, это много. Каждого из нас может не быть в живых.

– Ладно, я, кажется, понимаю, почему тебе постоянно хочется секса. Чем больше думаешь о неминуемой кончине, тем больше хочется чувствовать себя живым.

Матвей даже не улыбнулся, он напротив нахмурил брови, прижал меня к себе обоими руками и поцеловал в висок.

– Я не хотел, чтобы ты тоже об этом думала. Но… да. Издержки такого образа жизни.

– Издержки? Много секса? Ужас то какой! – притворно закатываю глаза и беру его лицо в ладони. Склоняюсь с поцелуем, жадным. Опять проснулся разом весь зоопарк внутри. Мне это никогда не надоест.

Ладонь тем временем нащупывает свой трофей и я сжимаю его.

– Знаешь, а мне даже нравится. Уж не знаю, что ты будешь делать со мной потом, но пока я буду наслаждаться своим плюшевым мишкой.

Лениво улыбается, и я запомню навсегда эту улыбку. Расслабленную, на этом обычно напряженном лице. И не спорит даже. Сдался наконец полностью мне на милость.

Мы занимались сексом несколько раз под звуки дождя на улице. Прерывались на еду. И это был хороший день. Спать тоже легли рано, и это было прекрасно – засыпать в его сильных руках и просыпаться в них же. Не выпускал ни на минуту, ночью, когда я пыталась повернуться, тут же ловил и прижимал к себе снова.

На следующий день ему стало немного лучше. Мы все еще были дома, потому что было грязно после вчерашнего ливня. Обосновались слегка в своей хижине. Когда погода улучшилась, стали делать вылазки.

Очередным вечером вышли погулять по окрестностям. Лес был красивым, хотя по-прежнему не вызывал доверия. Я старалась скрывать это, но все еще шарахалась каждого куста. А он все равно видел и ухмылялся.

– Я хотела попросить, – сказала, когда мы вернулись домой, разожгли камин, чтоб нагреть слегка перед сном дом, – когда ты поправишься… Научи меня самообороне.

Он поднял на меня вопросительный взгляд.

– Вдруг тебя не будет рядом, и мне придется отбиваться самой… Я должна быть уверена, что смогу, понимаешь?

– Я всегда буду рядом, – заверяет, схватив и резко усадив к себе на руки.

Чем лучше ему становилось, тем более дикие повадки проскальзывали в его действиях.

– Но это хорошая просьба. Я научу. Еще я хотел бы научить тебя стрелять, но лишний шум нам не нужен, и тренировочных пуль нет. Только боевые, и те под счет.

И это привело меня к еще одному разговору, который я давно не знала как начать. Я выспросила все про судьбу Тима, Елены, Марины, Фила и их отца. Матвей подробно рассказал мне, как, куда и на каких условиях они сбежали и свои спекуляции относительно их дальнейшей судьбы.

Я никогда не спрашивала, как он остановил стрельбу в ту ночь. И, кажется, глубоко внутри я знала ответ. Потому что ему часто снились кошмары. И в этих кошмарах он иногда разговаривал, чаще стонал. Картина из обрывков разговоров вырисовывалась крайне мрачная.

– Мот, в ту ночь, перед нашим побегом…

Он замер и выровнялся как только я начала говорить. Лицо превратилось в маску, хотя я видела, что он борется с собой, чтоб не пугать меня такими лицами больше. Старается быть расслабленнее, спокойнее. Хотя вижу, что это не легко ему дается. Действительно он расслабляется только после секса, и чем лучше секс, тем дольше рядом со мной потом держится расслабленная вальяжная версия моего медведя.

– Ты знаешь, неважно. Забудь, – вдруг дала заднюю сама же, понимая, что глупо было поднимать даже эту тему.

– Ну почему же не важно, – сканирует меня внимательным взглядом. – Ты имеешь право знать, с кем делишь постель.