Текст книги "Друг твоего отца. Телохранитель для принцессы (СИ)"

Автор книги: Джас Риччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 47

Маргарита

Все прошло ровным счетом так, как Матвей сказал. Мы вернулись домой, на следующий день на территории появилась охрана и две большие собаки. Охранникак было три, все крупные, как сам Мот, вышколенные и выдрессированные. Их было не видно и не слышно, но при этом оставалось четкое ощущение, что ты с этими дикими ребятами как за каменной стеной.

Матвея я почти не видела. Он уезжал рано утром, приезжал поздно вечером и отрубался, уставший. Я его не винила, видно было, что он много работает. А еще, что радовало меня безумно, что он наконец решил воспользоваться своими полномочиями и показать, кто тут папка. Сначала он заявился в компанию отца, и заявил, что Маргарита Юрьевна болеет и все касающиеся меня вопросы решать нужно через него. Я едва в ладоши не хлопала, слушая его рассказ. Он так долго бежал от этой ответсвенности, которую с дуру на себя взял и до последнего не хотел во все это вникать, а тут одна осечка и передо мной совершенно другой мужчина. Жесткий, властный, уверенный в себе. Зрелище то еще. Я балдела от него такого. И хотела его до одури. А он вбил себе в голову, что пока мы не посетим врача, нам почему-то нужно воздержание от утех. Ага. Прошлое воздержание же закончилось без последствий.

Сегодня я была настроена решительно. К вечеру расставила свечи в гостиной, приготовила романтический ужин по рецепту из ютуба, надеясь, что это будет вкусно. Навела марафет и приоделась. Хорошо, что здесь сохранилась половина моего гардероба. Не лучшая, но на безрыбье…

Платье сидело идеально на моей пока еще точеной фигуре. Привезла его сюда за ненадобностью, потому что выгуливала его раз. Мысли о собственной избалованности и поверхностности теперь вызывали горькую ухмылку. Время, когда у меня голова болела о том, сколько платьев должно быть в моем гардеробе, и что я не могу надеть одно и тоже дважды, вспоминаю с иронией. Кажется, это было в другой жизни, с другой девушкой. Вероятно, влияет еще тот факт, что сейчас на меня в отражении тоже смотрит другая девушка. С дымчатыми волосами и спокойным взглядом холодных голубых глаз. Которую мне самой вдруг стало интересно узнавать.

Часы в гостиной отстучали одиннадцать, а моего ненаглядного еще не было. Обычно в это время он всегда уже был дома. И он, как и обещал, всегда возвращался. Я не нервничала первые полчаса. Нервничала следующие пол часа. И совершенно слетела с катушек, когда часы пробили двенадцать ночи и наступил новый день. Матвея так и не было.

Я схватила пальто, накинула его и распахнула дверь. Немедленно залаяли собаки. Непорядок, да. Обычно в это время дом уже спит. Но не сегодня.

– Где Матвей Викторович? – резко спрашиваю у кинувшегося ко мне охранника. Этот, кажется, Слава. Я все никак не могу запомнить их имена, хотя доверяю им свою жизнь.

– Я не знаю, Маргарита Юрьевна, но я уверен, что с ним все хорошо. Ложитесь спать. Матвей Викторович приедет и объяснит вам свою задержку.

– Что если он НЕ приедет?

Слава стоит и растерянно смотрит на меня. Конечно, на такой случай нет указаний. Потому что они не понимают, что с ним могло случиться что угодно. И я второй раз запрещаю себе даже думать о самом плохом.

За воротами какое-то оживление. Поднимаю взгляд туда и слышу команду.

– Маргарита Юрьевна, пройдите в дом и заприте дверь.

Ага, сейчас, только разгон наберу. Единственный человек, который может мне что-то указывать, сейчас не здесь. И лучше бы за воротами был он.

Слава бросается к коллегам, я медленно иду за ним. Держусь поодаль, но прислушиваюсь к тому, что происходит. Слышу голоса двух своих охранников, которые чаще всего повторяют два слова:

– Не положено.

Значит это не Мот, а кто-то чужой. Раздраженно и как-то судорожно вздыхаю, разворачиваясь к дому, чтоб убраться отсюда, как слышу голос, который сразу узнаю.

– Доложите своей хозяйке, кто приехал. Уверен, она будет рада меня видеть. И взгреет вас, если вы меня не пустите.

Этот нахальный, но при этом мягко-ленивый тембр трудно с чем-то спутать. Я снова резко разворачиваюсь и прохожу к калитке.

– Пропустите его. Он мой друг.

Тимур окидывает самодовольным взглядом охранников, которые поворачиваются ко мне, и объясняют как маленькой, что Матвей Викторович дал четкую команду никого не пускать, и нам всем стоит ее исполнять.

– Солов знает, что я здесь. Хватит сиськи мять и подвергать девчонку опасности, парни. Дайте пройти.

– Вы его слышали, – рычу, потому что после фразы о том, что Матвей в курсе я уже соображаю слабо. Если Матвей в курсе, где Тимур, то Тим должен быть в курсе, где Матвей, а это все что мне нужно знать.

– Парни, за мной может быть слежка, я не просто так пришел в ночи. Серьезно, включите соображалки уже. Даже ваш работодатель не такой тугой и понимает, что порой приходится отступать от инструкций. Время теряем. Привлекаем внимание.

– Пока Матвея Викторовича нет, вы исполняете мои приказания, – я уже просто опешила от этой наглости, – пропустите моего гостя!

Видимо, мне нужно было гавкнуть, чтоб изменения вступили в силу, потому что после моего крика ситуация стала развиваться. Слава посторонился, впустив Тимура, и быстро закрыл ворота, проверив замки.

– Под вашу личную ответсвенность, – буркнул мне недовольно, а мне нет дела до его довольства. Я схватила Тимура за руку и потащила в сторону дома. Мне не терпелось расспросить его о том, что происходит.

– Ох, не так быстро, цветочек, боюсь, в забегах я больше не участвую.

Я притормаживаю и только сейчас замечаю у него в руке трость. Стильную, но такую неуместную.

– Все так плохо? – спрашиваю и голос дрожит. Потому что мне стыдно. Потому что это случилось с ним из-за меня.

– Все замечательно, – усмехается лениво. – Просто пришло время немного замедлиться и заземлиться. Не грусти, я не за жалостью прорвался в ночи к прекрасной даме.

– Ты невозможен, – качаю головой, продолжая путь.

Уже внутри снимаю пальто, вешаю и поворачиваюсь к нему, когда слышу восхищенное.

– Вау.

Я совершенно забыла о своем внешнем виде. О свечах и романтическом ужине в гостиной. Обо всем забыла.

– Не ожидал такого приветствия, но должен признать – поражен. Ты выглядишь потрясающе, цветочек.

– Не льсти себе, Тим, – улыбаюсь уголками губ вымученной улыбкой. И тут же беру быка за рога, – где он, что с ним?

– Я не знаю, – качает головой Тимур, сняв свое пальто. Снова берет трость, опирается на нее. – Он вышел на связь с Еленой и попросил мчаться к тебе. Я примчался первым. Женщины будут позже.

– Женщины?

– С мамой Мара. Они должны прилететь утром. Мне повезло урвать горячий билет на вечерний рейс.

Я киваю, не спрашивая, откуда он прилетел. Откуда летят они. Почему с ними Марина. Мои мысли занимает один вопрос, на который я надеялась получить ответ у Тимура, и он не знает ответа.

Где, черт возьми, мой Матвей.

Глава 48

Маргарита

Киваю в сторону гостиной, в которой по-прежнему романтика и волшебство, благодаря гирляндам и свечам.

– Ты голоден?

Он с самолета. Конечно голоден. Человек бросил все и примчался, а я в свою раковину прятаться надумала. Хозяйка года.

– Присаживайся, я разогрею ужин, – говорю уверенно, кивая Тимуру в сторону удобного кресла у камина, в котором медленно горит огонь.

Это было любимое место отца во всем доме. Помимо его кабинета, конечно.

Когда возвращаюсь из кухни с едой, он сидит там, где указала, приняв удобную позу и вытянув ноги. Люблю людей, которые не скромничают где не нужно и умеют расслабляться. Протягиваю ему тарелку и бокал вина.

– Креветки, устрицы, спаржа, икра, вино… Вы пытаетесь меня соблазнить, мадам? – усмехается, разглядывая содержимое ужина.

Я тоже усмехаюсь, плюхнувшись в кресло напротив.

– Не тебя.

– Солова до сих пор нужно соблазнять? – смотрит на меня скептично. – Не поверю. Он и раньше тебя глазами жрал, а проведя столько времени тет-а-тет, я прям не верю что такая как ты до сих пор не добилась своего.

– Какая такая?

Я даже не осознаю, что увожу разговор на скользкую дорожку. Просто хочу отлвечься от тревожных мыслей и не сойти с ума от нервного напряжения.

– Заигрываешь, – улыбается довольно и кивает, – такая вот. Дерзкая и сексуальная.

Я ухмыляюсь. Знаю я, как сбить его пыл, если нужно. Дерзкая, сексуальная и беременная.

– Ешь давай, – киваю на еду и тоже вытягиваю ноги, принимая комфортное положение. Пытаюсь прислушаться к организму. Все тело сковано от напряжения. Но живот отдельно не ощущается, ничего там не тянет и не сжимает вроде. Надеюсь, это хорошо. Я пытаюсь вспомнить все дыхательные гимнастики с йоги разом и не нервничать. Матвей меня прибьет, когда вернется, если узнает, что я не смогла справиться со своей глупой головой и навредила фасолинке. Потому что вариант, в котором он ко мне не вернется, я не рассматриваю.

Тимур ест и наблюдает за мной. Отставляет тарелку, отпивает вино и делится впечатлениями.

– Ты поразительно хорошо держишь себя в руках. Твоему опекуну стоит поучиться выдержке у тебя. Я ожидал, что тебя как минимум придется привязывать к мебели, чтобы не рвалась спасать своего супермена.

– Считаешь, он нуждается в спасении? – прищурилась, тут же присев ровнее.

Тимур с досадой поджимает губы.

– Нет. Не считаю. Ты его видела? В спасении нуждаются только те, кто станет на пути этой махины. Ляг на место и дыши глубже.

– Можешь не разговаривать со мной как с пятилетней. Мы с тобой оба прекрасно знаем насколько плохо все может быть. Трость тебе идет, дополняя образ, но ты не должен был словить ту пулю. А я лично доставала пулю из бока Матвея, зашивала его рану и видела, как он восстанавливался. Я понимаю, насколько плохо все может быть. Но не могу побежать на все четыре стороны на поиски. Хочу. Но не могу.

– Ты здравомыслящая девушка, – хвалит он.

А я вновь мысленно поправляю. Не здравомыслящая. Беременная. И фасолинка внутри, видимо, спокойная и хладнокровная в своего папу. Потому что она меня гасит. Не будь ее, Тимуру пришлось бы меня привязывать.

– Как Марина оказалась с вами? Как Фил? – перевожу тему, усевшись поудобнее.

Тимур усмехается как кот, блестит взглядом, и я, кажется, понимаю без его ответа.

– Ты с ней? Да ладно!

Он поднимает на меня взгляд и жмет плечами.

– Я пытался хранить тебе верность до старости, цветочек, – хохмит, и я улыбаюсь, качая головой.

Дуралей.

– Они с Филом отвезли отца в санаторий. И мама, она была со мной, но я видел, что вся эта ситуация сильно ударила по ней. Оба ее любимца словили по пуле, любимицу хотят убить, детище – их с отцом усадьба, осталось без хозяйки. Она не справлялась. И я отправил ее в тот же санаторий. А Марину они отправили ко мне без моего ведома.

– И она отпустила тебя ко мне? Одного, среди ночи?

– Девочка моя, не у всех созависимые и обсессивные отношения, как у тебя и твоего опекуна. Мы с ней взрослые люди. Она меня не отпускает, и я у нее не отпрашиваюсь. Я делаю то, что считаю нужным. Она мне либо доверяет, либо нет.

– Ты бы удивился, увидев Матвея сейчас, – хмыкнула я, услышав оценку нашим отношениям.

Обсессивные и созависимые. Крайне не согласна. Он вынужден идти на неприятные меры, и лишь ради того, чтоб сохранить мне жизнь. Будь мы в других условиях изначально, думаю, и складывалось бы все по-другому.

– Увижу, – говорит вдруг уверенно. И я заражаюсь этой уверенностью от него, повторяя довольно.

– Увидишь.

И точка. Не буду пускать в свою голову другие мысли.

– Я удивлен уже увидев тебя, сказать по правде, – улыбается, внов окинув меня взглядом. – Тебе идет все это, – кивает на гостиную, – богатство. На усадьбе у мамы ты смотрелась инородно, хотя и была усладой для глаз.

– Не слышит тебя Марина, – хмыкаю вновь, пытаясь представить их вместе.

Не получается как ни стараюсь. Но что гадать, увижу.

– Ревнуй, льсти мне, – смеется, вернув мне мои же слова, сказанные ранее.

Я улыбаюсь. С ним всегда легко. И Матвей знал это, я сама ему проговаривала. Меня вдруг осенило:

– Вот же жук, – говорю вслух и качаю головой.

– Я? – удивляется Тимур.

– Матвей. Я говорила ему, что мне было легко с тобой. Он явно направил вас сюда для этого. Чтоб я расслабилась, сидела в кресле ровно и не творила глупостей.

И не нервничала, изводя себя и фасолинку.

– Умно. Не такой уж дурень наш сельский дурень все таки?

Я испепеляю его взглядом, а ему хоть бы хны, широко ухмыляется.

– Ты такая прелесть, когда бесишься.

Прищуриваюсь и качаю головой. Невозможен просто. И неисправим.

– Спать, путник? За полночь уже.

А я в последнее время рано ложусь, и сплю как хомяк.

Тимур согласно кивает. Затем смотрит на меня с легкой долей подозрения.

– Привязывать к кровати точно не нужно?

– Оставь свои сексуальные фантазии при себе, – хмыкаю, поднимаясь на ноги, и жду, пока поднимется он, чтоб проводить его в гостевую спальню.

Уже на пороге комнаты он останавливается, вдруг улыбается своей красивой улыбкой, которая делает его лицо почти юным и по-мальчишески привлекательным, и заявляет:

– И все же я очень рад снова видеть тебя, цветочек.

– Не радуйся слишком сильно, а то у меня парень ревнивый, – кусаю намеренно, хотя понимаю что зря.

Тимур из тех мужчин, которые знают, чего хотят от жизни. Хотел бы он меня – не прохлаждался бы на скамейке запасных. А вот Мот прекрасно считывает людей, и чувствуй он в Тиме угрозу, не прислал бы его мне в няньки. Но он прислал. Значит, доверяет ему. И значит я в безопасности с ним.

Глава 49

Матвей

В кармане вибрирует телефон, оповещающий о вошедшей смс.

“Девчонка дома, в безопасности, спать пошла”.

Прочитываю текст и убираю мобильный назад в карман, пялюсь перед собой.

– Порядок? – спрашивает Глеб откуда-то со стороны.

Киваю молча. И слышу, как он хмыкнул. Недоуменно сдвигаю брови и поворачиваю голову к нему.

– Да хуею я с тебя, Солов. Отправить к девчонке ее любовника. Ты, должно быть, действительно без ума от неё, раз так поступаешь.

– Я бы самого дьявола к ней отправил, если бы был уверен, что он будет хорошо развлекать. Она обмолвилась как-то, что ей легко с ним.

– Осторожно, Мот, а то нимб рога заденет.

Закатываю глаза и качаю головой. Понимаю его. Глеб мой самый давний и лучший друг. Единственный друг из детства. Мы вместе отбывали детство и юношество в детском доме, и мой товарищ был той еще шпаной. Потом армейка. А потом он раз и в органы подался. Я не раз шутил, что такому разбойнику как он, только тут и место. Среди своих он как рыба в воде. Напряженный, никому не доверяющий, все подозревающий, он раскрывал больше дел сам, чем весь остальной отдел вместе взятый. Мы с ним раньше постоянно шутили, что из психов получаются лучшие профессионалы. Он раскрывал преступления как одержимый. Я же…

Прочистил горло и парировал.

– Не изменит. Я доверяю ей.

– Ну и дурак, – выплевывает ядовито.

И я знаю почему. Он тоже доверял однажды. Но застал жену в кровати с любовником. И после этого не доверяет ни бабам, ни мужикам. Впахивает, находит женщин для секса и не обременяет себя серьезными отношениями.

– Возможно, – киваю в знак согласия.

Иногда проще согласиться с человеком, чем поспорить с оным. А я не в том положении, чтобы спорить с тем, в чьей помощи нуждаюсь сейчас.

– Почему так долго?

– Солов, не беси, – фыркает, – тебе вечно все вынь да положь в ту же секунду. Терпение. Ты знаешь, сколько бумажной волокиты мне нужно было проделать, чтоб организовать это свидание по твоей прихоти?

Не могу представить. Как и не думал, что это займет столько времени. Но сколько бы ни заняло, лишь бы получилось.

– Я уже говорил тебе, что мне необходимо убедиться в том, что он стоит за охотой на девчонку. Я устал шарахаться каждого угла и ждать, откуда вылетит пуля и какая станет последней.

Глеб ведет бровями и вздыхает. Кивает. Никто в своем уме не выберет такую жизнь. То, что ее выбрала Маргарита, выбрав меня, до сих пор ставит меня в ступор.

– С малой своей познакомишь хоть?

– Если ты не будешь рассказывать ей, какие бабы неверные суки, я подумаю, как это организовать.

– Конечно буду, – ржет, – не про жмуриков и висяки же мне ей рассказывать.

Бросаю на него взгляд, вспоминая, что сам являлся автором пары висяков. Не в его юрисдикции. Но тем не менее.

И в этот момент дверь за нашими спинами лязгает и к нам доставляют моего собеседника. Смотрю на него, и кровь быстрее гоняет по венам. Его причастность к смерти отца Маргариты доказана. И я вспоминаю Юрия. Синяки, открытые раны, которые украшали его тело, когда мы с Еленой делали все, пытаясь выхаживать его. И вот передо мной стоит его убийца. И мои руки помимо воли сжимаются в кулаки.

– Охота на Маргариту Одинцову твоих рук дело? – сразу берет быка за рога Глеб, пока я пытаюсь совладать с собой.

Смотрю на мужика напротив. Крепкий, коренастый, с синяками под глазами и явной алкогольной зависимостью в анамнезе, неприятный и отталкивающий. Чего ему могло быть нужно от моей малышки боюсь даже думать.

– Я уже все сказал следствию, чего еще вам нужно?

– Ты явно не понял, как пойдет этот разговор, – хмыкает Глеб, отталкиваясь от стола. – Я задаю вопросы – ты отвечаешь. Не отвечаешь, мой приятель тут пускает в ход свои кулаки разукрашивает тебя, как ты и твои красавцы разукрасили Одинцова в лесу. Размер кулака видел? Парниша им убить может. Не испытывай судьбу. Отвечай на поставленные вопросы.

– И куда вы труп денете?

– Это уже будет моя головная боль, а не твоя. Как вариант пойдем по тому же сценарию, что ты с Юрием Одинцовым. В лес на растерзание волкам вывезем.

Мужик сглатывает, бросает беглый взгляд на меня, и снова на Глеба.

– Я раскаялся в совершенном поступке!

– Хочешь, чтоб мы тебе за это сочувственно поаплодировали? Засунь свое раскаянье себе в задницу. Человек мертв. Его дочь жива не твоими молитвами.

– Мы не собирались убивать ее! – вдруг протестует с жаром, а я сажусь удобнее, готовый слушать во все внимание. – Ее планировали привести назад домой, заставить подписать документы и отправить на все четыре стороны.

– С чего госпоже Одинцовой подписывать отказную от папиных денег добровольно?

– Да она же просто маленькая девочка. Напугали бы групповым изнасилованием и сломалась бы.

Хруст моих пальцев, сжавшихся в кулак, прозвучал на всю переговорную.

– Тише, мой друг, это летальное оружие пускать в ход рано. Видишь, человек сотрудничает. Ты рассказывай дальше. А не испугалась бы девчонка, что тогда?

Маленькие черные испуганные глазки смотрят на меня. У меня во взгляде лед. Я сижу как изваяние, потому что стоит шевельнуться и рванет. И я убью его. Убью, потому что знаю, что он сейчас скажет.

– Пустили бы по кругу разок, – говорит, сглотнув, тихо совсем, – после стала бы посговорчивее.

У меня внутри все горит адским огнем. Знал он все. Видел Маргариту, слышал, какая она дерзкая хамка, знал прекрасно, что не робкая испуганная лань перед ним. И явно думал членом больше, чем головой. Потому что убив наследницу, можно было пустить в ход поддельные документы, которые нашли у них, по которым Юрий якобы за неимением наследников доверяет все свое состояние сидящей напротив меня мрази. Но эта мразь слишком сильно хотела вкусить молодого тела, прежде, чем получить деньги.

– А потом что ждало бы гражданку Одинцову?

– Да ничего. Отпустили бы. Мы же не звери.

Глеб хмыкнул, а я почувствовал, как кулак наливается свинцом, в потребности вписаться в эту мерзкую рожу напротив.

– В лес, как ее папу? На растерзание волкам? Не домой же, где она могла бы прийти к нам, заявить за групповое изнасилование, угрозу жизни и шантажем переписанное завещание.

– Не жилец девка, да. Все услышал? Доволен?

– Очень доволен. Добавим к твоему делу статью об угрозе жизни гражданки Одинцовой и выбьем максимально тяжелое наказание за нее, пойдет плюсом к твоему сроку. Годиков на двадцать общака ты уже собрал. И подельники признаются с удовольствием. Хотел бы сказать, что присядете вместе, будет веселее срок мотать, но мой дружище здесь будет выбивать для тебя номер люкс на одного, где тебя ждут двадцать лет наедине со своей совестью.

– Да кто он такой?!

– Друг ее отца, – открываю рот впервые с тех пор как нас стало трое. – Ее опекун и телохранитель.

Мой голос звучит хрипло, надтреснуто и опасно.

– Глеб, не оставишь нас ненадолго? Нужную информацию для следствия мы выяснили. Теперь пришел черед поговорить по-мужски.

Глеб кивает, бросает хладнокровный и безэмоциональный взгляд на моего собеседника, и говорит.

– Развлекайся, брат.

Я прожигаю ледяным взглядом мужичонку, который бледнеет на глазах, с опаской пялясь на меня. А потом дверь негромко хлопает и мы остемся тет-а-тет.