Текст книги "Друг твоего отца. Телохранитель для принцессы (СИ)"

Автор книги: Джас Риччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 43

Матвей

– С любимым мужчиной, – прерывает меня, открывшего рот, жестко и бескомпромиссно.

Фраза не успела слететь с моего языка, она прервала своей. Не менее шокирующей.

– Вот как? – смотрю, приподняв бровь. – А как же вся эта теория с неверием в любовь, и что лишь мать вынуждена любить своего ребенка и прочее?

– А как в неё не верить, когда она сидит прямо передо мной и ерничает в ответ на признание в любви? – склоняет голову в бок хищно, как кошка, и прищуривает свои красивые глаза, всматриваясь в мое лицо.

– Не знаю, – качаю головой, ухмыляясь, – не слышал три волшебных слова.

– Я люблю тебя. Доволен?

Я не просто доволен, я поражен. Ее слова прошли током по всем нервам, собравшись в тугой комок сперва в груди, потом горячей волной спустились в живот, приятно согрев все там, и наконец со всей силой вжарили в пах, где тут же мучительно быстро поднялся главный её фанат. Мы итак трахаемся непозволительно часто, и вот снова-здорова.

Поднимаюсь на ноги, наплевав на стояк. Пусть видит, что творит со мной. Что творила практически с первого дня, ворвавшись в мою жизнь маленьким ураганом. Теперь я не представляю своей жизни без неё.

– Я люблю тебя, – вполне возможно, я произношу эти три слова в одном предложении осознанно впервые в жизни. У меня не было родителей, с которыми я мог бы обмениваться этой фразой. Детский дом, армия, работа, бабы сугубо для утоления потребностей организма, и вот теперь она. Мое карманное солнышко. Такое вредное и бесячее по началу. И такое жизненно необходимое теперь.

Как хорошо, что в полной мере все это накрыло именно сейчас, когда мы с ней только вдвоем. И когда Титов далеко и в безопасности, и я не могу покалечить его, как требует ревнивое и собственническое животное внутри. Умом понимаю, что сам виноват. Но внутри все рычит, стоит лишь вспомнить, как она ему улыбалась. Моя теперь. Только моя, и я больше никому тебя не отдам.

И это делает поиски того, кто посмел неправильно смотреть в ее сторону, личной вендеттой. Я убью любого, кто вздумает причинить вред моей маленькой женщине. Знать бы только кого нужно убить.

– Эй, земля вызывает майора Тома, – слышу нежный голосок моей девочки.

Опускаю взгляд и понимаю, что отключился.

– Я думала ты собираешься меня поцеловать, – улыбается, – а ты завис.

– Я думал о тебе.

– Так вот она я, что тут думать, надо брать, – смеется, кладет ладони на мою шею и притягивает к себе в поцелуе.

Брать, да. Однозначно надо. И чем меньше меня беспокоит бок, тем больше мне нравится ее брать. Раскованная и сексуальная, она подхватывает все и отдается вся. У меня от этого башню рвет. И мы трахаемся слишком часто и слишком рискованно, потому что от ее поцелуев, ноготков на моей спине и сладких стонов я постоянно отключаюсь и боюсь одного – окончательно расслабиться и залить ее своим семенем. Случайные дети совершенно точно не вариант для нас. Она сама еще ребенок. И мы оба в бегах от непонятных бандитов.

Той ночью я выложил ей все. Все мои наблюдения, расследования, умозаключения и все, что мне удалось нарыть. Она слушала не перебивая, лишь направляя мои мысли в правильное русло, помогая сложить паззлы, которые не складывались. Первую половину ночи мы обсуждали возможные варианты того, кто мог вести охоту. Вторую – что нам делать. Как минимум дислокацию сделать придется. Пропитания и воды осталось плюс-минус на неделю. У меня с собой есть несколько тысяч долларов, что поможет нам на первых порах. Карточки и счета в банках светить нельзя, как и наши лица. Более чем уверен, нужные люди проинструктированы, кого искать, и обеспечены фотографиями, а что девчонка, что я люди заметные. Я слегка похудел и оброс, что радовало. Бороду решил оставить, а вот от волос придется избавиться. Маргарита то и дело пропускала завитки сквозь пальцы и скулила, что будет скучать по ним.

Ровным счетом так же как я по ее белокурым локонам. Она собиралась покрасить их в темный и обстричь. Думаю, назло мне. Хотя в этом есть здравый смысл и не мне с этим спорить. Это мне просто нравится наматывать их на кулак и выгибать ей спинку, когда беру ее сзади. Именно так я ее взял после того, как она призналась мне в любви. И именно в тот раз я едва опомнился и вышел, залив ее попу и спину, потому что она вдруг так резко и ярко кончила, что мне до одури хотелось финишировать с ней. А это чревато.

– Только не говори мне, что так привыкла к ланчуге, что не хочешь уезжать, – хмыкнул, закинув свою сумку в кабину, и вернувшись за девчонкой, которая каким-то мечтательным взглядом окинула дом.

– Я обожаю эту ланчугу, – широко улыбнулась и повернулась ко мне. – Обещай мне. Когда все закончится. Мы вернемся сюда. Ладно?

– Ладно, – целую ее в висок. – Пора, малыш. Впереди непростая дорога. И ланчугу новую придется подыскать.

Эта ланчуга нашлась за много километров от прошлого места проживания и оказалась вполне уютным домом. Да, в деревне на пять домов, три из которых были заброшены, туда редко приезжали дети и наследники, а в четвертом жил глуховатый дед Ефим. Его дети за границей, жена умерла, остался вдвоем с собакой, Бароном. Барон был смешной, потрепанной и очень дружелюбной дворнягой, которой сразу приглянулась моя девочка.

– Баб любит, – усмехнулся дед Ефим, – жену любил очень, неделю не ел как померла. Думал тоже за ней уйдет, но опомнился. С тех пор и кукуем вдвоем тутаки.

Я кивнул ему и взял Маргариту, гладившую собаку, за руку.

– Пойдем, малыш. Позже наведаемся еще.

Для новоиспеченного соседа мы пара молодоженов-экофриков, которые не переносят выхлопы города и перебрались на природу выращивать огород. Моя молодая жена всем рулит, а я, деревенщина, и рад подчиняться всем капризам своей молодой фифы.

Мы вошли в дом и огляделись.

– Не так плохо, – придирчивым взглядом окинула новый дом Маргарита и повернулась ко мне, – здесь-то задержимся?

Месяц мы перебирались с места на место, меняя съемные квартиры на сутки, хостелы, придорожные мотели и автомобили. Нигде не задерживались. Сбивали все возможные следы. Моя девочка покрасила волосы в какой-то холодный русый, настойчиво, даже слегка маньячески повторяя, что хочет стать серой мышью. Но подлецу, как известно, все к лицу, и она осталась все такой же красоткой. Только чем больше мы меняли места, тем более бледной и уставшей она становилась.

При этом она ни разу не пожаловалась. Каждый раз, когда я пытался завести шарманку, что такая жизнь не для нее и нужно было лучше выбирать себе мужчину, она придумывала сотню отговорок, почему я не прав.

– Мы можем быть кем угодно, это не важно, ведь они нас все равно не запомнят, – улыбалась в очередном небольшом городе, когда мы сидели в кафе и обедали.

И я лишь надеялся, что она права, и что нас не запомнят. Даже с измененными внешностями мы все еще колоритная пара. С густой бородой и коротким ежиком на голове я стал больше похож на бандита, чем на военного, и Маргарита постоянно смеялась и предлагала странные ролевые игры. В себе она тоже пробудила театралку и с удовольствием подыгрывала любым моим идеям.

– Задержимся, – отзываюсь на заданный вопрос и улыбаюсь, вынырнув из воспоминаний.

Ставлю сумку на скамейку у входа, наблюдаю за девчонкой, которая садится в кресло и с удовольствием расшнуровывает ботинки, массируя уставшие ступы.

Мы шли пешком через лес от города. Чтобы осмотреться и строить витиеватые отступные на случай облавы. И у меня была новость, которой не терпелось поделиться с ней. Потому что за полтора месяца с момента нашего побега с усадьбы у меня получилось добыть маленькую весточку от приятеля из столицы. И она была крутой.

– У меня новость есть, – сажусь рядом с ней на пол, и беру ее ступню в свои ладони, растирая.

Глава 44

Матвей

– Ммм? – мурлычет, откинувшись в кресле и позволяя мне позаботиться о ней.

– Людей, которые учавствовали в нападении на твоего отца нашли и допрашивают. Еще ничего не известно, но причастность к похищению и исчезновению Юрия доказана. Они понесут наказание однозначно, не отмоются.

Маргарита резко присела в кресле и уставилась на меня.

– Это значит, мы свободны?

– Боюсь, что нет, малыш. Даже если заказчики твоего отца и твои заказчики тоже, нам придется как минимум ждать, пока следствие это докажет. И всегда есть вероятность, что есть третий игрок. Открывать праздничное шампанское рано.

– Это будет Дом Периньон в моем любимом ресторане, и оно будет литься рекой в этот священный день, – цедит сквозь зубы, откинувшись назад в кресло.

– Так тебе надоел? – хмыкаю, легонько куснув вредную девчонку за икру.

– Дурак что ли, – фыркает беззлобно, тянет ладонь, чтоб запустить в волосы, но запускать ее с данной прической не во что. – Я просто скучаю по твоим кудрям. И мерседесу под жопой. Знаешь, кожаное кресло с массажером, кондей, а не пешком по осеннему лесу как молодая коза.

Улыбаюсь с ноткой грусти, киваю. Мне и самому хотелось бы возить ее на мерседесе как королеву. Она понесла достаточно лишений, выбрав меня в свои мужчины.

– Если заказчик один, все быстро закончится. Мой друг следит за этим делом, он будет стараться держать меня в курсе.

– Ты сказал ему где мы?

– Нет. Никто не знает где мы. Параноиками не становятся от хорошей жизни, малыш. А у меня слишком ценный объект охраны, чтоб доверять его местонахождение кому-нибудь еще. Остались силы на тренировку сегодня?

Как она и просила, мы всерьез занялись ее тренировками, и я показывал ей самые эффективные приемы самозащиты. Как вырваться из практически любого захвата, куда бить, чтоб оглушить противника и выиграть себе хотя бы минуты форы.

– Нет, – качает головой и зевает. – Я бы легла спать. Ты не против, любимый?

Я бросаю несколько удивленный взгляд на часы на стене, на которых семь часов вечера, и качаю головой. Не против, я же не изверг. Если хочет спать, нужно ложиться спать.

И она уже поднимается и почти подходит к спальне, когда с моих губ срывается вопрос, который атаковал мой мозг так непрошенно и резко, что я не успел его обдумать, а сразу задал.

– Маргарита, когда у тебя последний раз были месячные?

Я не оборачиваюсь к ней, так и сижу на полу, нахмурив брови, чувствуя, как напрягается одновременно каждый мускул в теле.

– Оу, – её ответ звучит на всю комнату так красноречиво, а мне он и не нужен. Прошло полтора месяца, каждый день из которых мы занимались сексом. Если бы они у нее шли исправно, такой трюк бы не прокатил.

Я сжимаю кулак и медленно прикрываю глаза.

Черт.

Я не вижу эмоций, пробегающий на ее личике, и не могу заставить себя оглянуться. Потому что это я во всем виноват. Я должен был держать член в штанах в домике без контрацептивов, а не совать в нее, по несколько раз подряд, дорвавшись, как дикарь. Это выехав из леса мы закупились презервативами и исправно их использовали. Молодцы, ага. Ответственные родители.

Блядь. Родители. Пиздец.

– Ты злишься? – слышу наконец ее голос из-за спины.

Тут же поворачиваю голову и смотрю в ее лицо. Бледная.

– Не на тебя, – отвечаю тут же, чтоб не начала накручивать себя. Ей нельзя нервничать.

Злюсь я только на себя.

А она как-то ещё больше бледнеет и сжимается вся, что еще сильнее бьет мне по нервам. Она сама малышка еще. Двадцатилетняя девушка. О чем я, долбоеб, вообще думал?!

– Ты не хочешь его? – слетает с ее губ следующий вопрос и я вообще оторопел.

И снова пизданул не подумав.

– А ты хочешь ребенка?

Смотрю, как в красивых глазах мелькнуло что-то, чего я не видел никогда раньше и никогда не думал, что увижу. Что-то опасное, летальное, как у тигрицы, защищающей тигренка. Я окончательно оторопел и стал словно истукан, во все глаза глядя на свою малышку.

– Я не знаю. Я никогда не думала об этом, и я вообще представления не имею о младенцах и беременности, но… это же… наш ребенок.

Я очень заторможенно выхожу из состояния ступора. Но мозг почему-то подкидывает отголосок ее же фразы про любовь, про то, что у матери нет выбора. И я впериваюсь взглядом в ее скрытый под осенним свитером живот, к которому она автоматически подносит руку. Ее ладонь сжимает ткань свитера, и мы оба какое-то время молчим, каждый думая о своем.

Я преимущественно о том, что это полный пиздец и я уебок. Она, возможно, о чем-то похожем. Потому что она имеет полное право злиться. И за то, что я сделал это с ней. И за то, что я реагирую на это как кретин. Но эта проснувшаяся тигрица правда сбила меня с толку. Я редко паникую, но это тот самый случай, где я не прочь. И я удивлен тому, что она не желает присоединиться.

– Впрочем, рано еще об этом говорить. Возможно, это просто сбой от наших жизненных условий и нервов, бывает и такое, – жмет плечами абсолютно равнодушно, скользнув безразличным взглядом по моей напряженной фигуре. – Если поедешь в город, купи тест. Их продают даже в супермаркетах на кассах. Спокойной ночи.

Уходит, даже не прикоснувшись ко мне. Обиделась. И поделом мне. Сам виноват.

Сам все испортил.

Глава 45

Маргарита

Упала на кровать и уставилась раздраженным взглядом в потолок. Сон как рукой сдуло. Сейчас разорвет от переполняющих эмоций.

Я не могу даже осознать и принять мысль о том, что могу быть беременной. И эта мысль сама собой ушла как-то на второй план после его реакции. Так это или нет, он этого не хочет. И никогда не хотел.

Здравый смысл подсказывает, что он просто мыслит адекватно, а я нет. Он всегда так мыслил, во всем, я уже с этим смирилась. Он оперирует логикой, а не эмоциями. Смотрит в суть ситуации и в последствия, в то, что можно из нее извлечь. Он не из тех инстаграмных пап, которые красиво рыдают на камеру при виде теста с двумя полосками или карточки с узи, на которой ни черта не разобрать. Да и не видели мы еще никаких тестов. И узи мне не светит. Чтобы попасть на узи, нужно предъявить документы. И все, клетка захлопнулась, птичка там.

Черт.

Ворочаюсь и не могу себе места найти. Достаю планшет, подключаюсь к вай фаю, и начинаю гуглить и читать. Читать, читать и читать. Восполнять пробелы в образовании. Все, что я знаю о беременности, я почерпнула из сериалов и ромкомов. Первая же статья на википедии опровергла большинство фильмов – воды отходят в родах. Если они отошли все еще дома, нужно мчаться в роддом, у ребенка может наступить гипоксия, которая может быть летальной. Отлично просто. Мне девяти месяцев не хватит, чтобы изучить все это. Нужен учебник “беременность для чайников” или что-то в этом роде. Для самых тупых чайников причем. Если ты там, фасолинка, прости заранее. Тебе досталась “мать десятилетия”.

Я не знаю, сколько читала. Матвей не приходил, я слышала как хлопнула входная дверь и все на этом. И это выбесило. Потому что он должен быть рядом со мной. Сидеть и злопыхать друг на друга мы должны вместе.

Когда он вернулся, было уже начало одиннадцатого. Я отложила планшет в сторону и вышла из спальни, включила в комнате свет.

– Чего крадешься, как вор?

– Я думал ты давно спишь, – ответил он растерянно, вешая свою кожаную куртку на крючок.

– Угу, поспишь тут, – хмыкаю, скрестив руки под грудью.

Еще один растерянный взгляд голубых глаз по моей фигуре, и он прочищает горло, собрав себя воедино.

– Вот, их там три. Самый дорогой, самый дешевый и самый чувствительный.

– В интернете пишут, что лучше делать их с утра, так результат точнее.

– Да, это все до задержки, – поправляет меня вдруг и я понимаю, что он тоже образовывался. – У тебя срок 5–6 недель. Если ты беременна, он это в любом случае покажет.

Жму плечами и беру пакет из его рук. Не хочу признавать его правоту.

Но он, черт его дери, был прав. Все три теста показали четкий результат с первых капель. Четыре ярко алых полоски и один плюсик. Сомнений нет.

Я беременна.

Он понял все по моему лицу, когда я вышла из санузла. Опустил взгляд, негромко вздохнул. Потом вдруг сделал резкий шаг ко мне, схватил меня в охапку, вернулся в кресло и свалился в него, усадив меня к себе на руки. Я закинула ноги на стол и какое-то время мы оба молчим.

Я не могу найти слова, чтоб заговорить. Понять, что первое сказать, что важнее. Это уже свершившийся факт, фасолинка там, она выбрала нас. Мы станем родителями. Иронично. Ни у одного из нас толком не было родителей. Я слабо помню маму, она рано ушла. То есть я ее прекрасно помню, но она пробыла со мной слишком мало. Все хорошее, что во мне есть, я почерпнула от нее. С папой… все было сложно. И его тоже больше нет. У Матвея вообще не было родителей, и он понятия не имеет, как оказался в детском доме. Он был малышом. Возможно отказничком. Он не знает. И вот мы двое станем родителями маленького нового человечка.

Его голос прервал мои мысли. Он подобрал слова первым.

– Я должен извиниться перед тобой.

Я резко села и снова зыркнула на него хищным взглядом. Он приподнял брови слегка, словно пугаясь его, и вдруг добавил то, чего я, признаюсь, не ожидала услышать.

– Мне страшно, Маргарита.

– Почему?

– Потому что я не могу прогнозировать дальнейшие события. Мы скрываемся, в условиях, в которых детей не заводят. Даже если подтвердится, что заказчики твоего отца и твои заказчики тоже, на это уйдет время. А мы в глуши без врачей, где что-то может пойти не так… Да и если бы только твои враги были на повестке дня. Я не просто так жил у Елены на усадьбе, я тоже много лет скрывался. У меня тоже есть враги. Которые затаились и давно не давали о себе знать, но они не растворились в пространстве и не лопнули, как мыльные пузыри, с годами… И пока я отвечал лишь за себя, мне нечего было терять. Я запаниковал, когда появилась ты. Когда я понял, что могу потерять тебя, когда понял, что у меня появилось слабое место. У меня их не было и это чертовски помогало выживать. Теперь? От мысли о том, что ты беременна, и кто-то может навредить тебе, я чувствую приближение панической атаки и такую злость, что не выразить словами…

Чем дальше он говорил, тем больше я чувствовала напряжение в его теле, чувствовала, как оно наливается свинцом и превращается и сталь, и как апогей всего раздался громкий хруст. Я вздрогнула. Опустила взгляд и увидела, как его кулак сломал деревянный подлокотник кресла. Это, конечно, старое кресло. Но иногда мне становится страшно от того, сколько силы в этих руках.

– Я знаю, что я говорю это часто, но, любимый, расслабь это шикарное тело пожалуйста, ты меня пугаешь.

Он поднимает взгляд на меня, и он тут же проясняется.

– Прости. Ты не должна нервничать, мне не нужно ни пугать тебя, ни грузить.

– Будешь теперь на цыпочках мимо меня ходить? – усмехаюсь, понимая, что это похоже на его план. И это меня решительно не устраивает. – Не нужно. Мы должны быть в этом вместе. Я понимаю, почему ты психуешь. Честно. Я не понимаю, почему я не психую. Я должна. Это странно все так…

Он смотрит на меня слегка удивленно и впервые с тех пор, как мы узнали наши новости, его губы трогает легкая улыбка.

– Вот, и я ожидал чего-то подобного, но ты меня удивила. Я думал ты меня убивать будешь. Ты молоденькая девчонка, зачем тебе обременять себя подгузниками и ночными кормлениями, когда у тебя вся жизнь впереди? Я честно не понимаю, как ты можешь не психовать.

– Но разве с ребенком она будет позади? – смотрю на него, задумавшись. – То есть да, это рано. Да, я не осознаю в полной мере ответственности. Да, это скорее всего будет не просто. Но он есть, уже есть, он выбрал нас. Из всех людей, вот нас двоих, можешь себе представить? И я надеюсь у него будут твои кудряшки, потому что ну это же просто очаровательно – малыш с этими мягкими каштановыми кудряшками.

Матвей снова как-то сдавленно выдыхает и качает головой.

– Я не могу себе представить. Я потратил годы, чтобы выдрессировать себя не представлять себе что это такое – иметь семью. У меня ее никогда не было. Я привык. Я получил подобие семьи, оказавшись на усадьбе у Елены, и меня все устраивало, пока не появилась ты. Ты разрушила то, что я методично строил тридцать шесть лет, разбила всю мою броню и забралась под шкуру. И теперь ты ждешь моего ребенка.

– Нашего, – поправляю мягко и понимаю, что вот именно эта мысль – она как транквилизатор для меня.

Наш ребенок, мой и его. Его. Того, кого я так долго и зубодробительно хотела, и который так мучительно долго не был моим. Это моя награда и бонус за страдания. Теперь у меня будет не только Матвей, но и его продолжение, его маленькая копия. И я безумно хочу ее увидеть.

Глава 46

Матвей

Маргарита уснула, а я не мог как не пытался. В организме включился режим тревоги. И несмотря на то, что та, которую я считал несмышленым ребенком, поразила меня своей стойкостью, взрослостью и мудростью, я не мог усмирить своих демонов. Слишком много рисков, и на большинство я никак не могу повлиять. Я должен приложить все усилия, чтобы ни она, ни ребенок не пострадали. Закрыть ее дело, навести справки по своему, и обеспечить ей адекватный медицинский контроль беременности. Сидя в машине с тестами я много прочитал. Первое, что повторял себе для успокоения, это что чем моложе женщина, тем легче, как правило, она переносит беременность. Более гладко проходят все ее стадии и легче роды. Если верить интернету. Я ему слабо верю. Я бы хотел пообщаться с нормально квалифицированным врачом на эту тему.

Тема секса тоже закрылась, не успев раскрыться. Не начинали толком, и нечего, правильно. Сам виноват. Нужно было трахаться пока мы оба могли это контролировать. Сразу, как только проскочила искра. Презервативами, противозачаточными запастись. А не дорваться с голодовки в халупе посреди леса, где есть только я, она, кровать и похоть.

В одном Маргарита права. Дело сделано. Теперь нужно привыкать к тому, как жить с этой данностью. Но я все еще не мог. В отличие от нее, которая уже визуализировала себе, какие у ребенка будут кудряшки, я не мог даже представить ее с раздавшейся талией.

Ближе к утру в голове сложился план действий, единственное из которого бесило это очередная разлука с ней. Как оставить ее одну, беременную, в глуши – понятия не имею. Да хоть бы и не в глуши. Я не имею ни малейшего желания уезжать от нее больше. Теперь мне вдвойне нужно смотреть за ней, за ее благополучием, за тем, как она ест, спит и отдыхает. И одновременно с этим мне нужно навести справки в трех местах одновременно обо всех, кто мог желать выписать нам билет в один конец. Чтоб наконец воспользоваться тем, что у нас есть в избытке, и тем, что Юрий так хотел для нее – ресурсами, деньгами, лучшими врачами, которых она заслуживает. Потому что ее отец не узнал бы в этой собранной тигрице свою дочь. И я восхищался ей.

Прижимаю девчонку к себе, зарываюсь носом в ее темные волосы, вдыхаю ее запах и от этого простого движения вдруг приходит успокоение, расслабление, и мне наконец удается уснуть.

Утро было поздним. Для меня. Маргариты не было рядом, ее я нашел на кухне, уплетающей круассан с чаем.

– Как самочувствие, малыш?

– Отличное, – пожала плечами.

Это хорошо. Отсутствие недомоганий уже пол пути к успеху. Пусть и дальше так будет.

– Рад слышать, – киваю, присаживаясь в кресло напротив. Которое вчера сломал. Нужно вынести его отсюда, чтоб она об него не поранилась.

Маргарита поднимается на ноги, берет кружку и заваривает мне чай, поставив ароматную чашку передо мной на стол. И говорит:

– Давай, выкладывай, что в этом котелке варится, – ее пальцы приятно касаются напряженной головы и массируют ее.

Мы отлично сработались в этом плане. Каждый раз, когда она видела, что я напряжен, она спрашивала в чем дело, а не дулась или обижалась, как часто делают девочки. Выслушивала меня внимательно и предлагала идеи и решения, когда могла. Мне даже жаль, что мы сразу не научились банально общаться. Весь наш путь тогда сложился бы по-другому.

– Мне нужно уехать. Я этого не хочу.

– Я тем более, – соглашается, присев на колени. – Куда и зачем?

– В столицу. Узнать о деле Юрия. Пробить своих старых знакомых. Сделать все, чтобы мы могли вернуться домой.

Я поднял взгляд и вдруг внимательно посмотрел на нее.

– Твоя квартира… Ты жила там одна?

– Да, – кивает, тоже сосредоточенно и внимательно глядя на меня.

– Где жил отец?

– В доме в частном секторе, который он купил после смерти мамы. Вернее до, он ее туда хотел перевести, и меня, но…

Я киваю, не развивая тему дальше.

– Забор имеется? Видеонаблюдение?

– Забор, за ним живой забор из туй, видеонаблюдение, сигнализация… Почему ты спрашиваешь? И что со взглядом?

– Пора вернуться домой, птенчик.

Это логично. Провести ее незаметно смогу. В доме видеонаблюдение, забор, охрану поставим, собак. Это лучше, чем прятаться в лесу, скрываясь, как мы скрываемся сейчас. Ей там будет комфортнее. Я не буду сходить с ума, оставляя ее одну. Она будет под присмотром, моим и команды профессионалов.

– Думаешь, это хорошая идея? Взять и заявиться туда, под нос ко всем? Они же сразу все будут как назойливые мухи лететь к нам в дом.

– Мы никого не будем принимать. Ты болеешь и не в состоянии уделять время гостям. Я наведу справки. Вернусь, и будем во всеоружии. Тебе будет лучше там, – говорю уверенно и начинаю соблазнять, – там наверняка есть роскошная ванная.

Эта русалочка во всех нашим пристанищах вечно именно на эту комнату больше всего злобит.

– Мягкая кровать, большой телевизор, все для релакса.

– Да, – соглашается, – все это там есть. И все это, оказывается, и на хрен не нужно, если там не будет тебя.

Губа того и гляди сейчас выпятится, как у ребенка, у которого отобрали конфету. Знаю уже ее как облупленную.

– Я там буду, – боднул легонько головой ее плечо. – Все мои дела там, я не буду уезжать надолго, как из этой глуши. И каждый вечер буду возвращаться домой. Согласна? Такой расклад устраивает?

Мне непривычно согласовывать свои действия и вылазки. Но теперь у меня нет выбора. Я должен быть уверен, что она будет в безопасности и не будет себя накручивать. Лишние нервы нам ни к чему, чем спокойнее и мягче ее будни, тем лучше. К врачу попадать пока не безопасно. А о ее безопасности я должен думать и как ее опекун, и как ее мужчина, и как отец ее ребенка теперь.

И меня до зубного скрежета бесит мысль, что я должен буду доверить охрану этого маленького, хрупкого, но такого соблазнительного тела кому-то ещё.