Текст книги "Денежки дважды имеют значение"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Морелли заверил нас, что может найти дом с закрытыми глазами, но чтобы удостовериться в нашей безопасности этим вечером, вызвался нас проводить.

– Разве не превосходно, – поделилась бабуля Мазур, когда мы остались вдвоем в машине, – представь, он беспокоится о нашей безопасности. Ты когда-нибудь встречала такого вежливого молодого человека? Настоящий красавчик. И он коп. Готова спорить, у него под курткой пистолет.

Что, что, а пистолет ему понадобится, когда моя матушка увидит его на своем крыльце. Матушка выглянет из-за дверной ширмы и не увидит Джо Морелли, мужчину, желающего поесть пудинга. Она не увидит Джо Морелли, который окончил школу и вступил во флот. Не увидит копа Джо Морелли. Моя матушка увидит Джо Морелли, шустрого, сексуально озабоченного восьмилетку, который затащил меня в гараж папаши, чтобы поиграть в поезд, когда мне было всего шесть лет.

– Хороший шанс для тебя, – заявила бабуля Мазур, когда мы подъехали к бордюру. – Ты бы могла подцепить мужика.

– Только не этого.

– А что с ним не так?

– Он не в моем вкусе.

– У тебя совсем нет вкуса, когда дело касается мужчин, – возмутилась бабуля Мазур. – Твой экс-муженек – не пришей кобыле хвост. Мы все это знали, когда ты выходила за него, но ты ведь не слушала.

Морелли подъехал за нами и вышел из своего грузовика. Моя матушка открыла дверь, и я даже на расстоянии увидела, как она решительно сжала рот и выпрямила спину.

– Мы все вернулись на пудинг, – сообщила бабуля Мазур, когда мы добрались до крыльца. – Мы притащили с собой офицера Морелли из соображений, что он давно не пробовал домашнего пудинга.

Матушка крепко сжала рот.

– Надеюсь, я не помешаю, – сказал Морелли. – Я понимаю, что вы не ждали гостей.

Это заклинание, которое позволит вам проникнуть в любой дом в Бурге. Никакая домохозяйка, ценящая свое хлебосольство, не допустит намека, что ее дом не способен принять гостей двадцать четыре часа в сутки. Джек Потрошитель легко получил бы доступ, если бы гнул эту линию.

Моя матушка коротко кивнула и нехотя отступила в сторону, давая нам пройти.

Из опасения нанесения тяжких телесных повреждений мой папаша никогда не был осведомлен о случае с паровозиком. Это означало, что он рассматривал Морелли с не большим и не меньшим презрением и опасением, чем любого другого попрошайку, которого мои матушка и бабуля Мазур притащили бы с улицы. Он бегло осмотрел Джо, провел необходимую короткую беседу и обратил свое внимание к телевизору, аккуратно игнорируя Бабулю, когда та пошла за пудингом.

– Хорошо, что они сделали для Муги Бьюза закрытый гроб, – сообщила бабуля Мазур моей матушке. – Я-таки рассмотрела его во время несчастного происшествия.

Моя матушка в тревоге распахнула пошире глаза.

– Происшествие?

Я снимала куртку.

– Бабуля зацепилась рукавом за крышку, и крышка имела несчастье упасть.

Матушка воздела вверх руки в молитвенном жесте.

– Весь день мне звонят люди и спрашивают о гладиолусах. И наверняка завтра я услышу о крышке.

– Не таким уж свежим он выглядел, – поделилась впечатлениями бабуля Мазур. – Я сказала Спиро, что он проделал хорошую работу, но это далеко от правды.

На Морелли был блейзер поверх черной трикотажной рубашки. Он взял стул, и его куртка распахнулась, явив миру оружие в набедренной кобуре.

– Лакомый кусочек, – заметила бабуля Мазур. – Это что? Сорок пятый?

– Девять миллиметров.

– Даже не мечтаю, что ты позволишь посмотреть не него, – пыталась подольститься бабуля Мазур. – Полагаю, приятно ощущать такое оружие.

– НЕТ! – завопили все хором.

– Я однажды застрелила цыпленка, – объяснила Бабуля Морелли. – Несчастный случай.

Я могла видеть, как Морелли не находит, что ответить.

– В кого же вы стреляли? – спросил он, наконец.

– В неуклюжего придурка, – похвасталась Бабуля. – Избавилась подчистую.

Спустя два куска пудинга и три банки пива Морелли оторвался от телевизора. Мы ушли вместе и задержались у бордюра перекинуться наедине парой слов. На небе не было ни звезд, ни луны, и большинство домов были темными. Улица была пуста. В других частях Трентона ночь могла таить опасность. В Бурге же ночью чувствуешь себя спокойно и в безопасности.

Морелли поднял мне воротник, защищая от холодного ветра. Костяшками пальцев он провел по шее, задержав свой взгляд на моих губах.

– Прекрасная у тебя семья, – заметил он.

Я сузила глаза.

– Если ты поцелуешь меня, я закричу, и мой отец выскочит и даст тебе в нос.

И прежде, чем любое из этих событий случится, я, вероятно, намочу свои трусики.

– Я мог бы справиться с твоим отцом.

– Но не будешь.

Морелли все еще держался за воротник.

– Нет, не буду.

– Расскажи мне еще раз о машине. Следов борьбы не было?

– Ни одного следа. Ключи были в гнезде зажигания, а дверца со стороны водителя была закрыта, но не на замок.

– Следы крови на тротуаре были?

– Я не обследовал за пределами места преступления, но криминалисты проверили все вокруг и не нашли ни одной физической улики.

– Отпечатки?

– Они в базе данных.

– Личные вещи?

– Ничего не найдено.

– Тогда в машине он не жил, – сделала я заключение.

– Ты становишься настоящим агентом, – заметил Морелли, – задаешь все правильные вопросы.

– Много смотрю телевизор.

– Давай поговорим о Спиро.

– Спиро подрядил меня взглянуть на похорониальную проблему (здесь игра слов mortuarial – matrimonial, по аналогии с матримониальной – Прим.пер.)

Лицо Морелли сморщилось от смеха.

– Похорониальная проблема?

– Не хочу об этом говорить.

– Это не имеет дела к Кенни?

– Клянусь всем сердцем, чтоб мне провалиться.

Окно на лестницу открылось. И моя матушка высунула голову.

– Стефани, – театрально зашептала она, – что ты там делаешь? Что подумают соседи?

– Не беспокойтесь, миссис Плам, – отозвался Морелли. – Я уже ухожу.

Рекс бегал по колесу, когда я вернулась домой. Я включила свет, и он замер на трассе, черные глазки выпучились, усики задергались от возмущения, что ночь вдруг исчезла.

Я скинула башмаки по дороге на кухню, закинув сумку на стойку, и нажала кнопку PLAY на автоответчике.

Там было только одно сообщение. Газарра позвонил в конце рабочей смены и сообщил мне, что никто о Морелли много не знает. Только то, что он работал над каким-то крупным делом, и что это связано с расследованием случая Манкузо-Бьюза.

Я нажала на кнопку и перезвонила Морелли.

Он ответил, слегка запыхавшись, после шестого гудка. Вероятно, только что добрался до своей квартиры.

Много слов для разговора мне не понадобилось.

– Ничтожество, – в сердцах заявила я.

– Черт возьми, а я гадаю, кто бы это мог быть.

– Ты врал мне. Я это точно знаю. Я чуяла это с самого начала, ты, мелкое ничтожество.

Между нами пролегло молчание, и я осознала, что мои обвинения могут включать в себя слишком большую область, поэтому решила ее сократить, уточняя.

– Я хочу знать об этом крупном тайном расследовании, над которым ты работаешь, и хочу понять, как оно связано с Кенни Манкузо и Муги Бьюзом.

– А, – протянул Морелли. – Это вранье.

– Ну?

– Об этом вранье я ничего не могу тебе сообщить.

Глава 4

Думы о Кенни Манкузо и Джо Морелли не давали мне покоя большую часть ночи. В семь я скатилась с кровати, чувствуя себя развалиной и замарашкой. Я приняла душ, облачилась в джинсы и футболку и сварила целый кофейник кофе.

Моей основной проблемой было то, что я была переполнена идеями насчет Джо Морелли, и с трудом наскребала хотя бы одну на Кенни Манкузо.

Я насыпала в чашку сухих завтраков, наполнила кружку с Утенком Даффи кофе и просмотрела содержимое конверта, который мне дал Спиро. Складские помещения располагались на Роут 1 в районе промышленных комплексов. Фото пропавшего гроба было вырезано из рекламного объявления или брошюры и демонстрировало гроб, который пребывал явно на дне похоронной иерархии. Он был меньше, чем ящик из сосны, лишенный резьбы и скошенных краев, обычно присущих гробам в Бурге. Зачем Спиро купил эти двадцать четыре гроба, было выше моего понимания. В Бурге люди выкладывают денежки на свадьбы и похороны. Быть похороненным в подобном гробу будет позорнее, чем возвестить миру о своем аресте. Даже наша соседка миссис Кьяк, которая жила на пособие и выключала свет каждый вечер в девять часов в целях экономии, припрятала тысячи долларов на свои похороны.

Прикончив сухие завтраки, вымыв чашку и ложку, я налила вторую кружку кофе и наполнила маленькую керамическую миску Рекса колечками с черникой. Рекс высунулся из своей банки из-под супа, подергивая от удовольствия носиком. Он стремительно добежал до миски, набил щеки и помчался назад к банке, где присел на свой задок, дрожа от счастья и радуясь фортуне. Такие уж они, хомяки. Немного нужно, чтобы сделать хомяка счастливым.

Я схватила куртку и большую черную кожаную сумку со всеми моими принадлежностями охотника за головами и направилась к лестнице. Через закрытую дверь мистера Уолески жужжал телевизор, а аромат жареного бекона просачивался в холл из квартиры миссис Каруот. Я в одиночестве покинула здание и на мгновение задержалась, чтобы насладиться бодрящим утренним воздухом. Несколько листиков еще крепко цеплялись за деревья, но по большей части ветви были голые и выглядели паукообразно на фоне яркого неба. У соседнего дома залаяла собака, и хлопнула дверь машины. Мистер Субурбия собрался на работу. А Стефани Плам, экстраординарный охотник за головами, вышла на поиски двадцати четырех гробов.

Движение транспорта в Трентоне выглядит незначительным по сравнению с плаваньем в туннеле Холланд (автомобильный туннель под рекой Гудзон, соединяет Нью-Йорк с Джерси-сити и находится в ведомстве Управления нью-йоркского порта – Прим.пер.) в пятницу в полдень, но все та же заноза в заднице. Я решила сохранить толику здравого смысла, что проявилась этим утром, и оставить безопасную, склонную к театральности, засоренную машинами Гамильтон. Я свернула на Линнерт через два квартала наискучнейшего развлечения в виде езжай-и-стой и проложила путь через запущенный район, который обступал центр города. Потом сделала круг вокруг железнодорожной станции, срезала через административный центр и заехала на Роут 1 через четверть мили, закончив путешествие на Оэтлэнд авеню.

«Складская компания Р энд Джей» занимала на Оэтлэнд пол-акра земли. Уже десять лет назад Оэтлэнд авеню представляла собой суровое исковерканное уродство одноразового имущества. Ее колкая трава была засорена разбитыми бутылками и крышками от емкостей, окурками сигарет с фильтром, использованными презервативами и мусором, гонимым ветром, как трава перекати-поле. Промышленность недавно обнаружила Оэтлэнд, и сейчас чахлый район поддерживался «Типографией Гэнта», «Службой Ремонта Водопроводных Сетей Кноблока» и «Складской компанией Р энд Джей». Колючие газоны отступали перед асфальтовыми парковками, но осколки стекла, крышки от бутылок и различные городские обломки крушения не исчезали, собираясь в канавах и неухоженных углах, куда не ступала нога дворника.

Прочный цепной забор окружал самосохраняемые здания, и две подъездные дороги, обозначенные табличками с надписями «ВХОД» и «ВЫХОД», вели в пчелиные соты складов, похожих на скопище гаражей. Еще одна небольшая табличка на ограде извещала, что часы работы с 7:00 до 10:00 ежедневно. Ворота на въезде и выезде были открыты, а на стеклянной двери висела маленькая надпись «ОТКРЫТО». Здания были выкрашены в белый цвет, а фасад сиял голубым. Очень свежо и целесообразно. Как раз подходящее место уютно пристроить свеженькие гробы.

Я въехала в ворота и медленно поползла вдоль складов, считая номера, пока не досчитала до 16. Тут я припарковалась на бетонированной площадке перед складом, засунула ключ в замочную скважину, нажала на кнопку и привела в действие гидравлическую дверь. Дорога сворачивала под навес, и, будьте уверены, склад был пуст. Ни одного гроба или улики в наличии.

Мгновение я постояла там, мысленно представляя сосновые ящики, сваленные штабелями. Только что они были тут, и вот уже нет. Потом повернулась, чтобы уйти, и почти врезалась в Морелли.

– Черт возьми, – воскликнула я, приложив руку к сердцу, после того, как мне удалось подавить возглас удивления. – Ненавижу, когда ты подкрадываешься ко мне подобным образом. Что ты тут делаешь, все-таки?

– Преследую тебя.

– Не хочу, чтобы меня преследовали. Разве это не нарушение моих прав? Полицейское домогательство (аналогия с сексуальным домогательством – Прим. пер.)?

– Большинство женщин были бы счастливы заиметь меня в качестве преследователя.

– Я не большинство женщин.

– Расскажи мне об этом. – Он махнул в сторону пустого отсека. – Что за дела?

– Если хочешь знать… Я ищу гробы.

Это вызвало улыбку.

– Я серьезно! Спиро хранил здесь двадцать четыре гроба. И они исчезли.

– Исчезли? Как бы украдены? Он заявил на вора в полицию?

Я потрясла головой.

– Он не хочет вмешивать в дело полицию. Не желает, чтобы хоть слово вышло наружу, что он оптом купил партию гробов, а потом их потерял.

– Ненавижу портить тебе малину, но, считаю, это дурно попахивает. Люди, которые теряют вещи, стоящие кучу денег, пишут заявления в полицию, чтобы можно было вернуть страховку.

Я закрыла дверь и опустила ключ в сумку.

– Мне светит тысяча долларов за то, что найду гробы. И я не собираюсь принюхиваться к этому запаху. Нет у меня причин верить, что здесь какая-то подстава.

– А что насчет Кенни? Я думал, ты искала Кенни.

– В настоящий момент дело Кенни зашло в тупик.

– Сдаешься?

– Временное отступление.

Я открыла дверь джипа, села за руль и сунула ключ в гнездо зажигания. К тому времени, когда двигатель завелся, Морелли уже сидел рядом со мной.

– Куда мы собираемся? – спросил Морелли.

– Я еду в офис поговорить с управляющим.

Морелли снова улыбнулся.

– Это может стать началом новой карьеры. Если преуспеешь в этом деле, тогда, может, получишь повышение до ловли грабителей могил и разрушителей памятников.

– Очень забавно. Выметайся из моей машины.

– Я думал, мы партнеры.

Да, верно. Я сдала джип назад и сделала К-образный поворот. Потом припарковалась у офиса и выскочила из джипа, Морелли следовал за мной, почти наступая на пятки.

Я остановилась, повернулась к нему лицом и приставила руку к его груди, чтобы удержать его на расстоянии.

– Стой. Это не групповой проект.

– От меня может быть польза, – предложил Морелли. – Я могу придать вес твоим вопросам, и вызвать к ним доверие.

– С чего бы тебе захотелось это проделать?

– Просто я хороший парень.

Я почувствовала, как мои пальцы сгребли ткань его рубашки и сделала попытку расслабить их.

– Попытайся снова.

– Кенни, Муги и Спиро были практически «не разлей вода» в старших классах. Муги мертв. У меня такое ощущение, что Джулия, как подружка, роли не играет. Может быть, Кенни обратился к Спиро.

– А я работаю на Спиро, и ты, конечно, не веришь в историю с гробами.

– Я не знаю, что и думать по поводу этой байки про гробы. У тебя есть еще информация по этим гробам? Где они были куплены? Как выглядят?

– Они сделаны из дерева. Около шести футов длиной…

– Если есть вещь, которую я ненавижу, так это охотника за головами, строящего из себя эдакого умника.

Я показала ему фотографию.

– Ты права, – подтвердил он. – Они сделаны из дерева и имеют в длину шесть футов.

– И весьма уродливы.

– Да уж.

– И очень плоские, – добавила я.

– Ни в один из таких Бабуля Мазур ни за что не ляжет, – заметил Морелли.

– И никто, такой же разборчивый, как бабуля Мазур. Я уверена, у Стивы широкий выбор гробов в наличии.

– Тебе следует позволить мне допросить управляющего, – заявил Морелли. – Я в этом деле лучше управляюсь.

– Это уж слишком. Иди, посиди в машине.

Несмотря на все наши стычки, Морелли мне в некотором роде нравился. Трезвый ум подсказывал мне держаться от него подальше, но только я никогда не была рабыней трезвого ума. Мне нравилась его преданность работе, и как он преодолел свои дикие подростковые годы. Он был уличным мальчишкой, а сейчас стал копом, для которого улица – родная стихия. Правда, он являлся в каком-то смысле шовинистом, но это не совсем его вина. В конце концов, он был родом из Нью-Джерси, и, плюс ко всему, принадлежал клану Морелли. Учитывая все это, думаю, он еще хорошо держался.

Офис состоял из маленькой комнаты, разделенной надвое стойкой. За стойкой стояла женщина, одетая в белую футболку с логотипом компании «Р Энд Джей». На вид ей было около пятидесяти, у нее было приятное лицо и тело, уютно устроившееся среди округлостей. Она небрежно мне кивнула, сосредоточив взгляд на Морелли, который, не обращая внимания на мой приказ, стоял рядом со мной.

Морелли был одет в линялые джинсы, которые служили отличной формой для отливки впечатляющего пакета с намеком на непристойность спереди и самой лучшей задницы со спины. Его коричневая кожаная куртка скрывала только оружие. «Р Энд Джей»-леди явно сглотнула и подняла взгляд, с трудом оторвавшись от созерцания промежности Морелли.

Я поведала ей, что проверяю некоторые помещенные на сохранение вещи по просьбе своего друга и интересуюсь безопасностью.

– А кто ваш друг? – спросила она.

– Спиро Стива.

– Никакого нарушения, – сдерживая гримасу, сообщила она, – но он забил склад гробами. Сказал, что они пустые, но мне все равно. Я обхожу это место за пятьдесят футов. И я не думаю, что вам следует беспокоиться за их безопасность. Кто, черт возьми, будет красть гроб?

– Как вы узнали, что у него там гробы?

– Видела, как их привезли. Их было так много, что их доставили на грузовике с прицепом и разгружали с помощью погрузчика.

– Вы работаете полный день? – спросила я.

– Я работаю здесь все время, – пояснила она. – Мы с мужем владельцы компании. Я – Р в «Р Энд Джей». Роберта.

– За последнюю пару месяцев здесь не появлялись большие грузовики?

– Несколько настоящих тягачей. А что, какие-то проблемы?

Спиро взял с меня клятву о неразглашении, но я не видела иного способа, как можно получить информацию без привлечения Роберты к расследованию. Кроме того, у нее есть ключ, и есть гробы или нет, она, вероятно, проверит склад после нашего ухода, и обнаружит, что он пустой.

– Гробы Спиро исчезли, – сообщила я, – склад пуст.

– Это невозможно! Никто не сможет удрать, прихватив полный склад гробов. Их там целая куча. Они заполнили склад сверху до низу! У нас тут постоянно приезжают и уезжают грузовики, но я бы узнала, будь они нагружены гробами!

– Склад номер шестнадцать находится на задворках, – заметила я. – Вам его отсюда не видно. Может, они вывозили их не сразу.

– Как воры проникли туда? – захотелось ей знать. – Замок сломан?

Я не имела понятия, как они вошли. Замок был цел, а Спиро настаивал, что ключ не покидал своего владельца. Конечно, это могла быть и ложь.

– Мне хотелось бы увидеть список других арендаторов, – сказала я. – И будет полезно, если вы вспомните грузовики, которые появлялись в окрестности склада Спиро. Грузовики достаточно большие, чтобы утащить эти гробы.

– Спиро застрахован, – поделилась она. – Мы всех заставляем брать страховку.

– Он не может получить страховку без заявления в полицию, а на этой предварительной стадии расследования мистер Спиро предпочитает не поднимать шума.

– Сказать по правде, и меня заботит, не разнесется ли молва. Не хочу, чтобы люди подумали, будто наши склады не безопасны. – Она вступила в поединок с компьютером и выдала список арендаторов. – Здесь все зарегистрированные арендаторы на настоящий момент. Когда кто-то освобождает склад, мы держим его запись еще три месяца, а потом компьютер сбрасывает их.

Мы с Морелли просмотрели лист, но не нашли ни одного знакомого имени.

– Вы требуете удостоверение личности? – спросил Морелли.

– Водительское удостоверение, – ответила она. – Страховая компания заставляет нас сличать фото.

Я сложила список, сунула его в сумку и дала свою карточку Роберте с инструкцией позвонить, если что-нибудь найдет. И напоследок я попросила ее с помощью связки главных ключей проверить каждый склад на случай, если эти гробы предварительно не увезли сразу.

Когда мы вернулись к джипу, то вместе просмотрели список еще раз и вывели один огромный жирный ноль.

Роберта в спешке выскочила с ключами в руке, запихивая в карман портативный телефон.

– Великие поиски гробниц, – прокомментировал Морелли, наблюдая ее исчезновение в конце длинного ряда складов. Он ссутулился на сиденье. – У меня в голове не укладывается. Почему кто-то выбрал такое занятие – воровать гробы? Они большие и тяжелые, а рынок перепродажи ограничен и несущественен. Люди, наверное, припрятывают тут краденое, которое можно легко продать. Но почему крадут гробы?

– Может быть, это как раз то, что им было нужно. Может какой-нибудь неудачливый владелец похоронного бюро забрал их. Вроде Мозеля. С тех пор, как Стива расширился, дело Мозеля катится вниз. Мозель узнал, что Спиро припрятал здесь гробы, однажды темной ночью потихоньку прокрался и свистнул их.

Морелли взглянул на меня так, будто я свалилась с Марса.

– Эй, это возможно, – сказала я, – Странные вещи случаются. Думаю, нам следует порыскать по смотринам и поглядеть, не загрузил ли кто-нибудь один из гробов Спиро.

– О, черт возьми.

Я подтянула сумку повыше на плече.

– Прошлым вечером на смотринах был парень по имени Сэндимен. Ты его знаешь?

– Арестовывал его за хранение около двух лет назад. Он – мерзавец.

– Рейнжер сказал мне, что Сэндимен работал с Муги в гараже. Сообщил, что слышал, будто Сэндимен был там, когда Муги прострелили колено. Мне интересно, беседовал ли ты с ним.

– Нет. Еще нет. На сегодняшний день расследование ведет офицер Скалли. Сэндимен написал ему заявление, но оно много не дает. Стрельба имела место в конторе, а Сэндимен был в это время в гараже, возился с машиной. Работал с пневматическим гайковёртом и не слышал выстрела.

– Думаю, может, мне поглядеть, не водится ли у него идей насчет Кенни.

– Не подходи к нему слишком близко. Сэндимен – настоящий подонок. Неуравновешенный. Плохо идет на контакт. – Морелли выудил из кармана ключи от машины. – Отличный механик.

– Я буду осторожна.

Морелли выдал мне взгляд тотального недоверия.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я с тобой пошел? – спросил он. – Я хорошо управляюсь с тисками для больших пальцев (средневековое орудие пытки – Прим.пер.).

– Меня еще не зажали в тиски, но спасибо за предложение.

Его «фэрлейн» был припаркован за моим джипом.

– Мне нравится гавайская куколка на заднем стекле, – сказала я. – Замечательный штрих.

– Это была идея Костанцы. Она закрывает антенну.

Я присмотрелась к голове куклы, и, точно, из нее торчал кончик антенны. Я скосила на Морелли взгляд.

– Ты же не собираешься следить за мной, не так ли?

– Только если ты скажешь «пожалуйста».

– Только не в этой жизни.

Морелли выглядел так, будто говорил, что ему лучше знать.

Я пересекла район и свернула на Гамильтон. Спустя кварталов семь я сунула нос на парковку рядом с гаражом. Ранним утром и вечерами колонки постоянно использовались. В этот час активности не наблюдалось. Дверь конторы была открыта, но внутри было пусто. На некотором расстоянии от офиса находились двери в гаражные отсеки. В третьем отсеке была подвешена машина.

Рядом работал Сэндимен, правя балансировку. На нем была надета черная выгоревшая безрукавка с Харлеем, которая на два дюйма не доставала до низких заляпанных масляными пятнами джинсов. Руки и плечи его были сплошь покрыты татуировкой из змей, скалящих клыки и высовывающих раздвоенные языки. Между змеями было втиснуто красное сердце с надписью Я ЛЮБЛЮ ДЖИН. Счастливая девочка. Я решила, что рот, полный гнилых зубов, и гнойные прыщи на физиономии Сэндимену только шли.

Он выпрямился, когда увидел меня, и вытер руки о джинсы.

– Да?

– Вы Перри Сэндимен?

– Вам повезло.

– Стефани Плам, – представилась я, игнорируя обычную процедуру рукопожатия. – Я работаю на залогового поручителя Кенни Манкузо. Стараюсь определить местонахождение Кенни.

– Не видал его, – сообщил Сэндимен.

– Я так понимаю, они с Муги были друзьями.

– Так и я слышал.

– Кенни много околачивался в гараже?

– Нет.

– Муги когда-либо говорил о Кенни?

– Нет.

Теряю ли я напрасно время? Да.

– Вы были здесь, когда Муги прострелили колено, – напомнила я. – Как вы думаете, стрельба была несчастным случаем?

– Я был в гараже. И не знаю ничего об этом. Разговор окончен. Мне нужно работать.

Я дала ему мою карточку и попросила выйти на связь, если вспомнит о чем-нибудь полезном.

Он разорвал карточку надвое и пустил куски в свободный полет на цементный пол.

Любая интеллигентная женщина с достоинством бы спаслась бегством, но это был Нью-Джерси, где гордость всегда за какую-то несчастную секунду переходит в удовольствие дать кому-нибудь в морду.

Я подалась вперед, уперев руки в бедра.

– Какие-то проблемы?

– Не люблю копов. Включая копов-кисок.

– Я не коп. Я агент по возвращению сбежавших из-под залога.

– Ты – дерьмовая киска-охотница за головами. Я не разговариваю с дерьмовыми кисками. (киска здесь в вульгарном смысле – Прим.пер.)

– Назовешь меня еще раз киской, и я приду в ярость.

– А мне полагается беспокоиться?

У меня был перцовый баллончик в сумке, и у меня руки чесались от желания брызнуть Сэндимену в морду. А еще у меня был электрошокер. Леди, владелица собственного оружейного магазина, уговорила меня купить его, и до сих пор это оружие я не опробовала. Мне было любопытно, как скажется на его Харлеевском логотипе 45,000 вольтовый удар электрошокера.

– Только убедись, что не придержал информации, Сэндимен. Твой полицейский надзиратель может найти это весьма досадным.

Он толкнул меня в плечо, что заставило меня отскочить на фут назад.

– Когда-нибудь эту цепь с полицейским надзором снимут. И кто-то может обнаружить, почему люди кличут меня Сэндменом. Может тебе захочется поразмыслить над этим.

Никогда и ни за что.