Текст книги "Одна дамочка с пистолетом"
Автор книги: Джанет Иванович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Газарра заявился в половине пятого. Он шлепнул новую коробку патронов на мой прилавок и занял соседнюю будку. К тому времени, когда опустели обе коробки, я уже славно расслабилась и освоилась со своим оружием. Зарядив все пять пуль в пистолет, я положила оружие в сумку. Потом похлопала Газарру по спине и сообщила, что закончила.
Он засунул свой «глок» в кобуру и вышел следом за мной. На парковке мы остановились переговорить.
– Слышал о звонке, – сказал Эдди. – Жаль, что не мог помочь тебе. Был по уши в деле. Видел Дорси в участке. Он заявил, что ты крутая. Рассказал, как ты включила запись, когда позвонил Рамирез.
– Видел бы он меня за пять минут до этого. Я не могла вспомнить 911.
– Не хочешь взять отпуск?
– Это приходило мне в голову.
– Ты держишь пистолет в сумке?
– Черт, нет, это же нарушение закона.
Газарра вздохнул.
– Только никому не показывай, ладно? И позвони, если тебе будут угрожать. Можешь остановиться у нас с Ширли столько, сколько захочешь.
– Я тебе признательна.
– Проверил номерной знак, что ты мне дала. Номер принадлежит автомобилю, конфискованному за неправильную парковку и никогда больше не востребованному.
– Я видела, как на нем ездит Морелли.
– Наверно, позаимствовал.
Мы захихикали при мысли о Морелли, водившем фургон, украденный со штрафной стоянки.
– Что с Кармен Санчез? У нее есть машина?
Газарра вытянул листок бумаги из кармана.
– Здесь марка и номер лицензии. Ее не забирали.
– Хочешь, довезу тебя до дома? Удостоверюсь, что в квартире безопасно?
– Нет необходимости. Половина жильцов здания, вероятно, уже разбили лагерь у меня на площадке.
Чего я в самом деле боялась, так это очутиться один на один с кровью. Мне придется вернуться домой и столкнуться с ужасающими последствиями работы Рамиреза. Кровь Лулы все еще была на телефоне, стенах, на кухонной стойке и на полу. Если вид этой крови вызовет новый приступ истерики, мне хотелось бы иметь дело с этим наедине самой с собой, без свидетелей.
Я поставила машину на стоянку и незаметно просочилась в здание. Удачное время, подумала я. Холлы были пусты. Все на обеде. Я зажала спрей в руке, а пистолет засунула за пояс. Чувствуя, как меня подташнивает, я повернула ключ в замке. Разберись с этим, сказала я себе. Пройдись, проверь под кроватью, не спрятался ли какой-нибудь насильник, натяни резиновые перчатки и убери беспорядок.
Только я шагнула в прихожую, как поняла, что в квартире кто-то есть. Некто хозяйничал на кухне, создавая уютный шум какой-то готовки, гремя кастрюлями и включая воду. Между громыханиями кастрюль я слышала, как еда шипит на сковородке.
– Привет, – позвала я, взяв пистолет в руку, еле расслышав себя сквозь биение сердца. – Кто здесь?
Из кухни, не спеша, вышел Морелли.
– Только я. Убери пистолет. Нам нужно поговорить.
– Господи! Ты, заносчивый засранец. Тебе не приходило в голову, что я могла застрелить тебя из этого пистолета?
– Нет. Нисколько не приходило.
– Я набила руку. Чертовски метко стреляю.
Он прошел позади меня, закрыл дверь.
– Да, готов поспорить, ты мастерски смотришься, вбивая дерьмо в этих бумажных мужиков.
– Что ты делаешь в моей квартире?
– Готовлю обед.
Он вернулся к готовке.
– Ходят слухи, у тебя был трудный день.
Мой разум был в смятении. Я голову сломала, как найти Морелли, а вот он здесь в моей квартире. Он даже повернулся ко мне спиной. Я могла бы прострелить ему задницу.
– Ты не выстрелишь в безоружного человека, – сказал он, читая мои мысли. – В Нью-Джерси не одобряют такого. Спроси, кого хочешь.
Ладно, я не буду стрелять в него. Я покончу с ним с помощью «Шур Гарда». Его нейротрансмиттеры еще не знают, что их ждет.
Морелли добавил несколько свежих кусочков грибов на сковородку и продолжал готовить, распространяя райские запахи еды на моем пути. Он помешал красный и зеленый перец, лук, грибы, и мои инстинкты убийцы стали ослабевать в прямой пропорции к количеству слюны, наполняющей мой рот.
Я обнаружила, что приняла рациональное решение попридержать спрей, твердя себе, что нужно его выслушать для начала, но неприкрытая правда была в том, что мотивы мои были не столь достойны. Я была голодна и измучена, и меня больше пугал Рамирез, чем Джо Морелли. Фактически, по странной случайности, мне было безопаснее с Морелли в своей квартире.
Один кризис за раз, решила я. Поешь сначала. Отрубишь его газом на десерт.
Он повернулся и посмотрел на меня.
– Хочешь это обсудить?
– Рамирез почти убил Лулу и подвесил ее на моей пожарной лестнице.
– Рамирез, как грибок, который паразитирует на страхе. Ты видела его когда-нибудь на ринге? Фанаты обожают его за то, что он держится до конца боя. Он играет со своими противниками. Любит пустить кровь. Любит вроде как наказывать. А пока наказывает, обожает приговаривать своим жертвам этим мягким голосом, как он собирается еще больше достать их, что остановится только тогда, когда свалит их с ног. Любит такое проделывать и с женщинами. Обожает, когда они корчатся от страха и боли. Ему нравится оставлять на них свои метки.
Я бросила сумку на стойку.
– Я знаю. Он поднаторел в увечьях и молениях. В общем, можно сказать, помешался на этом.
Морелли уменьшил огонь.
– Стараюсь тебя запугать, но не думаю, что это работает.
– Я вся уже запугана. Во мне уже не помещается. Может, завтра. – Я осмотрелась, и до меня дошло, что кто-то отмыл кровь. – Ты отскреб кухню?
– Кухню и спальню. Тебе нужно отдать ковер в химчистку.
– Спасибо. Уже не могу сегодня на кровь смотреть.
– Было так плохо?
– Да. Ее лицо избито почти до неузнаваемости, и она истекала кровью… вся. – Голос мой сорвался, и слова застряли в горле. Я посмотрела вниз на пол. – Черт.
– У меня вино в холодильнике. Почему бы тебе не обменять оружие на пару стаканов?
– Почему ты так добр ко мне?
– Ты мне нужна.
– Черт возьми.
– Не в этом смысле.
– Я и не думала об этом смысле. Все, что я сказала, это « черт возьми». Что ты готовишь?
– Бифштекс. Положил его, когда ты въехала на парковку. – Он налил вина и подал мне стакан. – Живешь немного по-спартански.
– Я потеряла работу и не могла найти другую. Продала мебель, чтобы спасти свою жизнь.
– Это случилось, когда ты решила работать на Винни?
– У меня не было выбора.
– Поэтому ты охотишься на меня ради денег. Ничего личного.
– Вначале так и было.
Он хозяйничал на кухне, будто жил тут всю жизнь, ставя тарелки на стойку, наполняя миску салатом из холодильника. Должно было выглядеть захватнически и нахально, но на самом деле смотрелось очень уютно.
Он кинул бифштексы на ребрышках в каждую тарелку, положил сверху перец с луком и добавил запеченные в фольге помидоры. Выставил соус для салата, сметану и соус для бифштекса, выключил огонь и вытер руки кухонным полотенцем.
– Почему же личный интерес сейчас?
– Ты приковал меня к стержню от занавески в душе! Заставил лезть в мусорный бак за моими ключами! Каждый раз, когда я натыкалась на тебя, ты делал все возможное, чтобы меня унизить.
– Это были не твои ключи. Это были мои ключи. – Он сделал глоток, и наши глаза встретились. – Ты украла мою машину.
– У меня был план.
– Собиралась поймать меня, когда я приду за машиной?
– Что-то типа того.
Он принес свою тарелку на стол.
– Слышал, универмаг «Мейси» открыл курсы для женщин.
– Ты говоришь, как моя матушка.
Морелли хмыкнул и впился в мясо.
День был трудный, а вино и хорошая еда исправили мне настроение. Мы ели за столом, сидя напротив друг друга, поглощая пищу, как старая семейная пара. Я опорожнила тарелку и откинулась на стуле.
– Что тебе от меня нужно?
– Сотрудничество. А в обмен на сотрудничество, как мне это представляется, ты получишь свои премиальные.
– Я вся – внимание.
– Кармен Санчез была моим информатором. Однажды вечером я сидел дома и смотрел телевизор, она позвонила и попросила о помощи. Сказала, что ее избили и изнасиловали. Умоляла дать ей денег и надежное убежище, а взамен обещала дать некую важную информацию.
Когда я добрался до ее квартиры, дверь открыл Зигги Кулеша, а Кармен нигде не было видно. Другой парень, больше известный как пропавший свидетель, выскочил из спальни, узнал меня, Бог знает, откуда и запаниковал.
«Этот парень коп, – крикнул он Зигги. – Какого черта ты открыл дерьмовому копу».
Зигги наставил на меня пистолет. В ответ я открыл огонь и застрелил его почти в упор. Следующее, что помню, очнулся в камере. Другой парень исчез. Кармен исчезла. Пистолет Зигги исчез.
– Как он мог промахнуться по тебе со столь близкого расстояния? И если он промахнулся, то где пуля?
– Единственное объяснение, которое напрашивается, оружие дало осечку.
– И сейчас ты хочешь найти Кармен Санчез, чтобы она могла подтвердить твою версию.
– Не думаю, что Кармен собирается подтвердить чью-либо версию. Я догадываюсь, что ее избил Рамирез, а Зигги и его подручный были посланы закончить работу. Зигги делал всю грязную работу за Рамиреза.
Когда поболтаешься на улицах, как я, много чего услышишь. Рамирез любит наказывать женщин. Иногда женщины, которых видели в его компании, исчезают. Думаю, он отвозит их куда-нибудь подальше и убивает, или, может, калечит их до такой степени, что приходиться посылать кого-нибудь тайком доделать работу. Потом тела исчезают. Нет тела. Нет преступления. Полагаю, Кармен была уже мертва и находилась в спальне, когда я появился. Поэтому Зигги сорвался.
– Там только одна дверь, и никто не видел, как она ушла … живой или мертвой, – напомнила я.
– В спальне есть окно, выходящее на подсобную дорогу.
– Думаешь, ее выкинули в окно?
Морелли убрал свою тарелку в кухню и начал готовить кофе.
– Я разыскиваю парня, который узнал меня. Зигги уронил пистолет, когда ударился о пол. Я увидел, как он отскочил в сторону. Когда меня ударили сзади, приятель Зигги, должно быть, прихватил оружие, проскользнул в спальню, выкинул Кармен в окно и последовал за ней.
– Я там была. Там слишком высоко, если ты не труп.
Морелли пожал плечами.
– Может, он просочился сквозь толпу, которая слонялась около нас с Зигги. Потом подошел к задней двери, забрал Кармен и уехал.
– Хочу послушать, что там насчет моих премиальных $10,000.
– Ты поможешь доказать, что я застрелил Кулешу в целях самообороны, а я позволю тебе арестовать меня.
– С трудом понимаю, как я это собираюсь проделать.
– Единственная ниточка, что ведет к пропавшему свидетелю, – это Рамирез. Я за ним слежу, но толку никакого. К несчастью, я ограничен в своих действиях. Каждый мой шаг отслеживался. В последнее время я провел больше времени, прячась, чем наблюдая. Чувствую, что уходит время, а идеи исчерпали себя. Ты единственная можешь мне помочь, – подвел итог Морелли.
– С чего это мне помогать тебе? Почему бы мне не воспользоваться случаем и не вернуть тебя в тюрьму?
– Потому что я невиновен.
– Это твоя забота, не моя.
Дерьмовый ответ и не совсем правдивый. А истина была в том, что я на самом деле начинала чувствовать нечто вроде слабости к Морелли.
– Тогда давай услугу за услугу. Пока ты будешь помогать мне искать свидетеля, я обеспечу тебе защиту от Рамиреза.
Я чуть не сказала, что не нуждаюсь в защите, но это была бы чушь. Мне нужна любая защита, какую могу найти.
– Что станется, если Дорси схватит Рамиреза, и меня больше не нужно будет защищать?
– Рамиреза отпустят под залог, и он вдвое возжаждет отомстить. У него есть несколько влиятельных друзей.
– И как же ты собираешься меня защищать?
– Стану твоим телохранителем, Сладкая Булочка.
– В моей квартире ты не будешь спать.
– Буду ночевать в фургоне. Завтра поставлю тебя на прослушку.
– Что насчет сегодня?
– Тебе решать, – сказал он. – Возможно, ты в безопасности. Догадываюсь, что Рамирез хочет с тобой поиграть какое-то время. Для него это как бокс. Захочет провести все десять раундов.
Я согласилась. Рамирез мог бы пройти через окно в спальне, все сокрушая на своем пути, в любой момент, когда бы захотел, но предпочел выждать.
– Даже если захочу помочь тебе, не знаю, с чего начать, – заявила я. – Что ты еще не испробовал? Может, свидетель уже в Аргентине.
– Свидетель не в Аргентине. Он где-то тут болтается, убивая людей. Он убивает всех, кто мог видеть его на месте преступления. Двоих из здания, где жила Кармен, он уже убил и покушался на третьего. Я тоже в его списке, но он меня пока не вычислил. Я в розыске, и если покажусь на людях, чтобы выманить его, полиция меня сцапает.
В мозгу загорелась лампочка.
– Ты собираешься использовать меня как наживку. Хочешь помахать мной перед носом Рамиреза, и ждешь, что я вытащу из него информацию, пока он будет отрабатывать на мне свою технику палача. Бог мой, Морелли, я знаю, что ты кипятком писаешь из-за того, что я шарахнула тебя «бьюиком», но не думаешь, что месть зашла слишком далеко?
– Это не месть. Правда в том… ты мне нравишься.
Рот его смягчился в обольстительной улыбке.
– Если бы обстоятельства складывались по-другому, я мог бы даже постараться кое-что исправить из прошлого.
– Ну, надо же.
– Вижу, когда все это закончиться, надо будет что-то сделать с этой твоей приобретенной склонностью к цинизму.
– Ты просишь меня отдать жизнь в залог, чтобы спасти твою задницу.
– Твоя жизнь уже поставлена. Тебя преследует громила, насилующий и калечащий женщин. Если мы найдем моего свидетеля, сможем связать его с Рамирезом, и есть надежда устранить их обоих до конца их чудовищного существования.
Он был прав.
– Поставлю «жучки» в прихожую и спальню, – напомнил Морелли, – И буду слышать все в твоей квартире за исключением ванны. Если ты закроешь в ванну дверь, я, вероятно, ничего не услышу. Когда будешь выходить, будем прятать микрофон под твоей блузкой, я буду следовать за тобой на расстоянии.
Я глубоко вздохнула.
– А ты позволишь мне забрать за тебя плату, когда мы поймаем пропавшего свидетеля?
– Безусловно.
– Ты говорил, Кармен была информатором. Что за информацию она тебе поставляла?
– Да все подряд. Главным образом мелкая торговля наркотиками и имена членов некоторых вооруженных группировок. Не знаю, что у нее было для меня, когда она позвонила. Теперь уже не узнаю.
– Членов вооруженных группировок?
– Членов ямайской шайки. «Страйкер» – головная группировка, базирующаяся в Филадельфии. Они наложили свои лапы на каждого наркодилера в Трентоне. «Страйкер» образует банду, которая выглядит как союз группировок. Они завозят дерьмо быстрее, чем успевают его продать, и мы не можем вычислить, откуда они его достают. У нас двенадцать смертельных случаев от передозировки героином этим летом. Это дерьмо так доступно, что дилеры не заботятся, чтобы уменьшить дозы до стандартных.
– Думаешь, у Кармен была информация на «Страйкер»?
Моррели несколько мгновений таращился на меня.
– Нет, – наконец, сказал он. – Думаю, она хотела что-то сообщить о Рамирезе. Возможно, что-то нарыла, пока была с ним.
11
Телефон зазвонил в семь утра. Включился автоответчик, и я распознала голос Морелли.
– Проснись и пой, Крутая Задница, – сказал он. – Буду у твоих дверей через десять минут, нужно установить оборудование. Поставь кофейник.
Я поставила вариться кофе, почистила зубы и на бегу натянула шорты и блузку. Морелли появился на пять минут раньше, таща ящик с инструментами. На кармане его рубашки с короткими рукавами была официальная нашивка работника «Лонгс Сервис».
– Что такое «Лонгс Сервис»? – спросила я.
– Что хочешь.
– Ах, ах, – съязвила я. – Маскируемся, значит.
Он бросил очки на кухонную стойку и приступил к кофе.
– Ремонтных рабочих люди не замечают. Запоминают только цвет спецодежды и тому подобное. И если ты сделаешь все, как надо, униформа обеспечит доступ почти в любое здание.
Я налила себе кофе и позвонила в больницу удостовериться, как продвинулись дела у Лулы. Мне сообщили, что состояние стабильное, и ее отключили от аппаратуры.
– Тебе нужно с ней поговорить, – заявил Морелли. – Убедись, что она выдвинет обвинение. Они взяли ночью Рамиреза и допросили насчет сексуального и физического насилия при отягчающих обстоятельствах. Его уже отпустили. Освобожден под собственное честное слово.
Он отставил кофе, открыл ящик с инструментами и вынул отвертку и две крышки для электрической розетки.
– Выглядят, как обычные розетки на стене, – стал объяснять Морелли, – но содержат вмонтированные подслушивающие устройства. Люблю их использовать, потому что они не требуют замены батареек. Питаются от местной проводки. Очень надежные.
Он снял в прихожей штепсельную розетку и разомкнул провода, орудуя щипчиками с резиновыми наконечниками.
– У меня есть возможность слушать и записывать в фургоне. Если Рамирез будет ломиться, или неожиданно объявится у твоих дверей, поступай в соответствии со своими инстинктами. Если думаешь, что можешь вовлечь его в разговор и вытянуть информацию без угрозы для тебя, то тебе следует дать этому ход.
Он покончил с прихожей и перешел в спальню, повторив процедуру.
– Ты должна запомнить две вещи. Если заиграет радио, я не смогу услышать, что здесь происходит. И если мне придется вмешаться, скорей всего полезу через окно спальни. Поэтому оставь свои шторы закрытыми, чтобы дать мне прикрытие.
– Думаешь, до этого дойдет?
– Надеюсь, нет. Постарайся достать Рамиреза разговором по телефону. И помни про запись.
Он положил отвертку обратно в ящик и вынул моток хирургической ленты и маленькую пластиковую коробочку размером с упаковку жевательной резинки.
– Это миниатюрный передатчик. Внутри девятивольтовые батарейки, рассчитанные на пятнадцать часов непрерывной работы. Он имеет внешний микрофон, весит семь унций и стоит около $1200. Не потеряй его и не носи в душ.
– Может, Рамирез начнет себя хорошо вести после того, как его привлекли за нападение.
– Не уверен, что Рамирез отличает хорошее от плохого.
– Какие планы на сегодня?
– Думаю, отправим тебя на Старк Стрит. Поскольку теперь тебе не нужно беспокоиться, чтобы свести меня с ума, можешь сосредоточиться на сведении с ума Рамиреза. Подтолкни его к следующим действиям.
– Черт возьми, Старк Стрит. Мое любимое место. И что мне полагается там делать?
– Поболтайся вокруг и выгляди посексуальней, поприставай с вопросами, в основном действуй всем на нервы. Все, что тебе обычно свойственно.
– Ты знаешь Джимми Альфу?
– Все знают Джимми Альфу.
– Что ты о нем думаешь?
– Он вызывает неоднозначные чувства. Мы с ним всегда были в нормальных отношениях. И, в общем-то, думаю, что он великий менеджер. Много хорошего сделал для Рамиреза. Устраивал ему хорошие поединки. Дал ему хороших тренеров.
Морелли взял свой кофе.
– Парни вроде Джимми проводят всю жизнь в надежде найти кого-нибудь масштаба Рамиреза. Большинство из них никогда даже близко не подойдут к своей мечте. Быть агентом такого боксера, как Рамирез, это как выиграть миллион долларов в лотерее … только лучше, потому что расплачиваться будет Рамирез. Рамирез – это золотая жила. К несчастью, Рамирез – дерьмовый чокнутый, и Альфа попал между молотом и наковальней.
– Я тоже так думаю. Догадываюсь, что обладание этим выигрышным билетом вводит человека в искушение закрыть глаза на некоторые персональные недостатки Рамиреза.
– Особенно теперь, когда они только начали получать большие деньги. Альфа поддерживал Рамиреза еще, когда тот был шатающимся по улицам подростком. Сейчас у Рамиреза титул, и он подписал контракт на телевизионные бои. В буквальном смысле будет приносить Альфе миллионы в будущем.
– То есть твое мнение об Альфе потеряло блеск.
– Думаю, что в смысле закона Альфа не несет ответственности.
Он посмотрел на часы.
– Рамирез сначала с утра делает пробежку, потом завтракает в закусочной через дорогу от гимнастического клуба. После завтрака тренируется и обычно затягивает это до четырех.
– Много тренируется.
– На скорую руку. Если ему придется биться с кем-нибудь приличным, у него будут проблемы. Последние два его противника были отборные неудачники. У него бой через три недели с очередным бездельником. После этого он начнет серьезно готовиться к матчу с Лайонелом Ризи.
– Ты много знаешь о боксе.
– Бокс – спорт предельный. Мужик против мужика. Древний поединок. Как секс… ставит тебя на уровень животного.
Я подавилась.
Он выбрал апельсин из вазы для фруктов на стойке.
– Ты злишься, потому что не можешь вспомнить, когда в последний раз видела такое животное.
– Я наблюдаю достаточно животных, благодарю.
– Милая, ты совсем животных не видишь. Я поспрашивал. У тебя нет общественной жизни.
Я выставила ему средний палец.
– Неужели? Вот тебе лучшая общественная жизнь.
Морелли усмехнулся.
– Ты чертовски находчива, когда упрямишься. Как только захочешь, чтобы я спустил животное с привязи, дай мне знать.
Ну, все, с меня хватит. Я все-таки отравлю его газом. Может, не смогла бы его притащить и сдать, но с наслаждением бы понаблюдала, как он отрубится и сверзится на землю.
– Мне нужно сматываться, – объявил Морелли. – Один из твоих соседей меня застукал, когда я входил. Не хочу портить тебе репутацию слишком долгим визитом. Тебе следует заявиться на Старк Стрит примерно в полдень и пошататься там час или два. Нацепи микрофон. Буду следить и прослушивать.
Мне нужно было как-то убить утро, поэтому я вышла на пробежку. Было нисколько не легче, но, по крайней мере, не появился Эдди и не заявил, что я похожа на неостывший труп. Позавтракав, долго принимала душ и мысленно планировала, как потрачу деньги после того, как сграбастаю Морелли.
Я надела босоножки на ремешках, узкую черную трикотажную мини-юбку и обтягивающий красный топ с таким глубоким вырезом, что демонстрировал ложбинку настолько, насколько позволял размер моего бюстгальтера. Истратив непомерное количество мусса и спрея на волосы, я получила приличную копну на голове. Подвела глаза подводкой полночного синего цвета, нанесла тушь, накрасила губы красной шлюшной помадой и навесила самые огромные металлические серьги из тех, что у меня имелись. Я покрыла лаком в тон помаде ногти и проверила себя в зеркале.
Черт меня подери, если из меня не получилась знатная потаскушка.
Было одиннадцать часов. Немного рано, но мне нужно было где-то провести время до этого болтания на Старк Стрит, поэтому я могла бы навестить Лулу. После Лулы я поняла, что необходимо пострелять, а затем отправляться домой и ждать звонка.
Я оставила машину в квартале от гимнастического клуба и начала спускаться по улице с сумкой через плечо и с баллончиком «Шур Гарда» в руке. Я обнаружила, что микрофон виден под обтягивающим топом, потому спрятала его в нижнюю часть бикини. Обзавидуйся, Морелли.
Фургон стоял прямо напротив клуба. Между фургоном и мной торчала Джеки. Выглядела она еще более мрачно, чем обычно.
– Как Лула? – спросила я. – Видела ее сегодня?
– Утром у них нет часов для посещения. У меня не было времени навестить ее. Должна зарабатывать на жизнь, знаешь ли.
– В больнице сказали, ее состояние стабильное.
– Да. Перевели ее в палату. Побудет там немного из расчета, что она еще внутри кровоточит, но думаю, с ней все будет в порядке.
– Есть у нее безопасное убежище?
– Не найдет она безопасного места, если не поступит по-умному. Она собирается рассказать полиции, как какой-то белый ублюдок порезал ее.
Я взглянула в направлении фургона и на расстоянии почувствовала недовольное ворчание Морелли.
– Кто-то должен остановить Рамиреза.
– Только не Лула, – отозвалась Джеки. – Где она добудет свидетелей, как ты себе это представляешь? Думаешь, люди поверят проститутке? Скажут, что она это заслужила и, скорей всего, старик избил ее и оставил тебе полюбоваться. Может быть, заявят, что ты сама занималась проституцией и не заплатила сутенеру, а это тебе в назидание.
– Ты сегодня Рамиреза видела? Он в клубе?
– Не знаю. Эти глаза Рамиреза не видят. Для меня он невидимка.
Именно этого я и ожидала от Джеки. И она, наверно, права насчет Лулы. Рамирез наймет лучшего в штате адвоката, и ему не составит труда опровергнуть показания Лулы.
Я продвигалась по улице.
– Кто-нибудь видел Кармен Санчез? – спрашивала я. – Верно ли, что она виделась с Бенито Рамирезом в ночь, когда застрелили Зигги Кулешу?
Никто ее не видел. Никто ничего не знал о ней и Рамирезе.
Я демонстративно прогуливалась целый битый час и завершила свое путешествие, перейдя улицу с намерением посыпать немного соли на раны Джимми Альфе. На этот раз я не стала врываться в его кабинет. А терпеливо подождала, когда его секретарша пригласит меня.
Он, казалось, не был удивлен. Наверно, наблюдал из своего окна. Вокруг глаз у него были темные круги, как у человека, страдающего бессонницей от неразрешимых проблем. Я встала перед его столом, и с минуту мы таращились друг на друга в полном молчании.
– О Луле знаешь?
Альфа кивнул.
– Он ее почти укокошил, Джимми. Избил, порезал и подвесил на моей пожарной лестнице. Затем позвонил мне и осведомился, получила ли я подарок, и сообщил, что это мне в назидание на будущее, буду, де, знать, что меня ждет еще худшая участь.
Альфа снова покачал головой. В этот раз отрицательно.
– Я говорил с ним, – сказал Альфа. – Бенито признал, что провел какое-то время с Лулой, может, даже был немного груб с ней, но, по его словам, и только. Он предположил, что кто-то, должно быть, добрался до нее уже после. Уверяет, что кто-то выставляет его в черном свете.
– Я говорила с ним по телефону. И знаю, что слышала. У меня есть запись.
– Клянется, что это не он.
– И вы ему верите?
– Я знаю, Бенито слегка помешан на женщинах. Строит из себя крутого парня. Все хочет, чтобы его уважали. Но не могу представить, чтобы он подвесил женщину к пожарной лестнице. И чтобы он такие звонки делал по телефону, тоже не представляю. Ясно, что он не Эйнштейн, но не настолько же тупой.
– Он – не тупица, Джимми. Он – просто больной. Творит ужасное зло.
Он провел рукой по волосам.
– Я не знаю. Может, вы правы. Послушайте, сделайте одолжение, на время держитесь подальше от Старк Стрит. Полицейские собираются расследовать, что случилось с Лулой. Что бы они ни обнаружили… мне придется жить с этим. Между тем, мне нужно готовить Бенито к поединку. Через три недели он выступает против Томми Кларка. Кларк не сильный противник, но, тем не менее, ко всему нужно относиться серьезно. Фанаты скупают билеты, они заслуживают достойного матча. Боюсь, Бенито, увидит вас и слетит с катушек, знаете ли. И так довольно трудно заставить его тренироваться…
В кабинете было прохладно, но у Альфы под мышками выступили темные круги. На его месте я бы тоже вспотела. Видеть, как твоя мечта превращается в кошмар, и не иметь мужества признать это.
Я заявила, что из-за работы не могу удрать со Старк Стрит. Потом соизволила удалиться и спустилась на один лестничный пролет. Здесь я села на нижнюю ступеньку и обратилась к своей развилке между ног со словами:
– Черт, что за хреновый депрессняк.
Морелли слушал в своем фургоне через улицу. Не могу представить, что он подумал.
* * * *
Вечером в десять тридцать Морелли постучал в дверь. Он явился с упаковкой пива, пиццей и переносным телевизором под мышкой. Униформу он сменил на джинсы и футболку темно-синего цвета.
– Еще день в фургоне, и я буду рад отправиться добровольно в тюрьму, – заявил он.
– Пицца от Пино?
– Откуда же еще?
– Как ты ее добыл?
– Пино доставляет пиццу преступникам. – Морелли огляделся вокруг. – Где у тебя кабель?
– В гостиной.
Он подсоединил телевизор, сел с пиццей и пивом на пол и нажал дистанционное устройство.
– Были еще звонки?
– Ни одного.
Он открыл банку с пивом.
– Рано еще. Лучшую работу Рамирез делает ночью.
– Я поговорила с Лулой. Она не собирается давать показания.
– Большой сюрприз.
Я уселась на пол по другую сторону коробки с пиццей.
– Слушал разговор с Джимми Альфой?
– Да, это я слышал. Что это за чертова фигня, в которую ты вырядилась?
– Это моя шлюшная амуниция. Хотела ускорить дело.
– Боже, парни на машинах в бордюры вляпывались, глядя на тебя. А куда ты дела «мика»? Ты бы не спрятала его под этим топом. Под ним даже скотч виден.
– Приколола к трусикам.
– Черт, – ухмыльнулся Морелли. – Когда получу его обратно, покрою бронзой.
Я откупорила пиво и угостилась куском пиццы.
– Что делать с Альфой? Думаешь, на него можно надавить, чтобы дал показания против Рамиреза?
Морелли прошелся по каналам, кликнул на новости и смотрел их несколько секунд.
– Зависит от того, что ему известно. Если он зарывает голову в песок, то голых фактов у него нет. После тебя ему нанес визит Дорси, и он пребывал в кабинете меньше тебя.
– У тебя в конторе Альфы прослушка?
– Нет. Просто говорили у Пино в баре.
Оставался последний кусок пиццы. Мы оба с вожделением уставились на него.
– Отложится на твоих бедрах, – предупредил Морелли.
Он был прав, но, так или иначе, я этот кусок заграбастала.
Выставив его в начале первого ночи, я потащилась в постель. Всю ночь я проспала, а утром на автоответчике сообщений не было. Я уже приступала к кофе, когда на парковке сработала сигнализация. Я схватила ключи и выбежала из дома, перепрыгивая через три ступеньки. Дверь в машине была открыта, когда я добежала до джипа. Сирена завывала вовсю. Я отключила и снова поставила на сигнализацию, закрыла машину и вернулась в квартиру.
Морелли был на кухне, и, я бы сказала, его попытки сохранить спокойствие жутко подняли ему кровяное давление.
– Не хотела, чтобы кто-нибудь украл твою машину, – стала защищаться я. – Потому установила сигнализацию.
– Это не о ком-нибудьты беспокоишься. А обо мне. Ты установила дерьмовую сирену в моей чертовой машине, чтобы я не стащил ее у тебя!
– Заодно тоже. Что ты делал в нашей машине?
– Это не нашамашина. Это мойавтомобиль. Я позволяю тебе его водить. Я собирался позавтракать.
– Почему не взял фургон?
– Потому что хотел посидеть за рулем своей машины. Клянусь, когда эта неразбериха кончиться, я сбегу на Аляску. Неважно, чем придется пожертвовать, хочу, чтобы между нами пролегли мили, потому что, если останусь, задушу тебя, и меня тогда точно возьмут за убийство.
– Боже. Морелли, визжишь, будто у тебя скоро месячные. Приободрись немного. Это всего лишь сигнализация. Тебе следует меня поблагодарить. Я установила ее за свои деньги.
– Кусок дерьма, о чем мне больше думать?
– В последнее время ты очень напряжен.
Тут раздался стук в дверь, и мы оба подпрыгнули на месте.
Морелли обогнал меня на пути к дверному глазку. Он отступил на несколько шагов и потянул меня за собой.
– Это Морти Байерс, – сообщил он.
В дверь еще раз постучали.
– Он тебя не получит, – заявила я. – Ты мой, и я не собираюсь делиться.
Морелли состроил гримасу.
– Ищи меня под кроватью, если буду тебе нужен.
Я подошла к двери и сама глянула в глазок. Прежде я не встречала Морти Байерса, но этот парень выглядел так, что ему точно вырезали аппендицит. Ему было на вид около сорока, с избыточным весом, лицо его имело пепельный оттенок, и он стоял, держась за живот. Слипшиеся от пота поредевшие волосы песочного цвета он зачесал на лысеющий купол головы.
