Текст книги "Тройное удовольствие или На счет «три» кайф лови"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Я подумала, что мне не помешает выглядеть профессионально, когда отправилась повидаться с миссис Стигер, поэтому облачилась в английский черный костюм, белую шелковую блузку, шелковый шарф леопардовой расцветки, темно-серые чулки и туфли на каблуках. Пусть я не была мастером по части деления в столбик, но в подборе аксессуаров мне не было равных.

Предварительно я позвонила миссис Стигер и договорилась, что заскочу к ней. Потом провела несколько минут, читая себе лекцию на тему отношения к предстоящему событию. Я уже взрослая. И профессионал в своем деле. А еще чертовски здорово выгляжу в этом черном костюме. Просто недопустимо, что на меня так наводит страх миссис Стигер. В качестве предосторожности напоследок я убедилась, что мой .38-й заряжен, и сунула его в сумку. Ничто так не красит девичью походку, как припасенное оружие.

Я припарковалась на Феррис Стрит, вышла из машины и павой поплыла по тротуару к крыльцу миссис Стигер. Потом дважды авторитетно постучала в дверь и отступила назад.

Миссис Стигер открыла дверь и смерила меня взглядом.

– Ты носишь пистолет? Я не желаю видеть тебя в своем доме с оружием.

– У меня нет с собой оружия, – заверила я. Ложь номер один. Я себя убедила, что имею право соврать, раз уж миссис Стигер этого ждет. Да она даже разочаруется, если я скажу правду. И, черт меня возьми, не хотелось бы мне разочаровать миссис Стигер.

Она провела меня, шествуя впереди, в гостиную, уселась там в глубокое кожаное кресло и указала мне на соответствующий стул по другую сторону кофейного столика.

Комната была чистой до маниакальности, и сдается мне, что миссис Стигер ушла в отставку все еще полной жизненных сил и теперь не находила ничего лучше, как наводить блеск на глянец. Окна были украшены белым тюлем и тяжелыми цветастыми шторами. Вокруг стояла приземистая мебель. Обивка и ковер подобраны в благоразумных коричневых и желто-коричневых цветах. По краям – столики красного дерева, темно-вишневая кресло-качалка. Две тарелки в виде белых лебедей для орехов стояли на столике. Тарелки под орехи без орехов. У меня было чувство, что к миссис Стигер не захаживают большие компании.

Она посидела с мгновение, устроившись на краешке кресла, наверно, размышляла, требует ли этикет Бурга предложить мне подкрепляющее. Я спасла ее от решения, немедленно втянув в свою болтовню. Я особо подчеркнула, что Мо сейчас в опасности. Он внес сумятицу в фармацевтическую погоню за прибылями, и никто ему за это спасибо не скажет. Родственники убитых безутешны. Фармацевтическое руководство на грани бедствия. Потребители и наркоманы несчастливы.

– И Мо самому нехорошо из-за этого, – добавила я. – Он же не наемный убийца– профессионал.

Даже когда я говорила это, тоненький голосочек нашептывал: восемь трупов. Сколько же нужно прикончить народа, чтобы стать профессионалом?

Я поднялась и вручила миссис Стигер свою карточку, прежде чем она заставила меня перечислить столицы всех штатов или попросила написать сочинение по Джону Куинси Адамсу, на тему биографии политического деятеля.

Миссис Стигер держала карточку двумя пальцами. Так держат, когда бояться заразиться.

– Так что ты точно хочешь от меня?

– Мне хотелось бы поговорить с Мо. Посмотреть, смогу ли я что-нибудь для него сделать. Вернуть его в систему прежде, чем он себе навредит.

– Ты хочешь, чтобы он позвонил тебе.

– Да.

– Если услышу его снова, то передам ему это сообщение.

Я протянула руку.

– Спасибо.

На том визит и закончился.

Никто из нас не упомянул инцидент в лавке. Сей предмет доставлял нам слишком большие неудобства, чтобы его обсуждать. Миссис Стигер не разоблачила мою ложь насчет оружия и не угрожала послать меня к директору, поэтому я пришла к выводу, что в целом совещание имело потрясающий успех.

Я подумала, что не помешает еще раз навестить несколько соседних домов. В надежде на более теплый прием теперь, когда в подвале Мо были обнаружены холодные покойники.

Кандидатура Дороти Ростовски для начала показалась мне весьма подходящей. Я постучала в ее дверь, и подождала, пока внутри орал ребенок.

Дороти появилась с ложкой в руке.

– Готовлю ужин, – пояснила она. – Хочешь войти?

– Спасибо, но я только на минутку. Просто хотела, чтоб ты знала: я все еще разыскиваю Мо Бидмайера.

Я почувствовала, как погода переменилась, вышел муж Дороти и встал рядом с ней.

– Множество народа в этом районе предпочитают, чтобы Мо не нашли, – заявил Ростовски.

Желудок у меня сжался, и в какой-то ужасный момент я подумала, что он мог бы вытащить пистолет или нож, или закурить сигарету и прижечь ею меня. Моя память бегом вернулась к телефонному звонку, который заманил меня тогда в лавку. Узнала бы я голос Дороти по телефону? Или племянницу миссис Молиновски, Джойс, или Лоретту Бибер, или свою кузину Марджори? И кто были те мужчины, что готовы были меня жечь и, возможно, убить? Отцы семейств наподобие этого? Соседи? Бывшие одноклассники? Может, одним из них был и муж Дороти.

– Чего мы на самом деле хотели, так чтобы это поскорей все закончилось, чтобы Мо вернулся домой и открыл лавку, – произнесла Дороти. – Дети скучают по нему.

Я с трудом скрыла изумление.

– Предполагается, что Мо убил восемь человек!

– Наркодилеров, – уточнила Дороти.

– От этого ситуация не становится нормальной.

– Она становится лучше, чем просто нормальной. Мо следует дать медаль.

– Убивать людей неправильно.

Дороти вперила взгляд в пол, изучая пятно как раз у нее под ногами. Голос ее стал тише.

– Теоретически я знаю, что это правда, но мне до чертиков надоели эти наркотики и преступность. Если Мо хочет взять дело в свои руки, я не собираюсь вставлять ему палки в колеса.

– Мне не надеяться, что ты позвонишь, если увидишь в районе Мо?

– Не надейся, – подтвердила Дороти, все еще избегая глядеть мне в глаза.

Я перешла улицу, чтобы поговорить с миссис Бартл.

Она встретила меня в дверях со скрещенными на груди руками. Не очень хороший признак, подумала я, мысленно идя на попятную.

– Это насчет Мо? – спросила она. – Потому что я собираюсь заявить тебе, что выставь Мо свою кандидатуру в президенты, я бы за него проголосовала. Давно пора, чтобы кто-нибудь хоть что-нибудь сделал с проблемой наркотиков в этой стране.

– Предполагается, что он убил восемь человек!

– Жаль, что не больше. Пора избавиться от всех до единого торговцев наркотиков.

* * * *

По дороге домой я сделала остановку, чтобы повидаться с Конни и Лулой. Конни сидела за своим столом. А Лула отключилась, как лампа, на диване.

– У нее был трудный день, – пояснила я Конни. – Бегала с Рейнжером и со мной. А потом тренировалась с особым соусом при участии цыпленка.

– Наслышана уже.

Лула открыла один глаз.

– Хм. – Потом открыла другой глаз и засекла костюм. – Ради чего это ты так вырядилась?

– Ради дела. Маскировка.

– Как движется охота на Мо? – поинтересовалась Конни.

– С переменным успехом. Рейнжер вернул свою машину.

Эта новость подняла Лулу на ноги.

– Да что ты говоришь?

Я рассказала им о двух визитах к миссис Стигер. Потом описала контору Рейнжера.

– Вот видишь, – произнесла Лула. – В точности Брюс Уэйн (в миру имя Бэтмена – Прим.пер.). У Брюса Уэйна тоже была контора.

Конни послала Луле один из своих «о чем, черт возьми, ты мелешь» взглядов, поэтому Лула взялась ей объяснять свою теорию «Рейнжер – супергерой».

– Во-первых, – возразила Конни. – Брюс Уэйн – это Бэтмен, а Бэтмен не настоящий супергерой. Бэтмен – просто какой-то невротический парень в резиновом костюме. Чтобы быть супергероем, ты должен побывать под ядерным взрывом или прилететь с другой планеты.

– У Бэтмена собственные комиксы, – резонно заметила Лула.

На Конни этот довод не произвел впечатление.

– У Утенка Дональда тоже есть свои комиксы. Ты считаешь, что Утенок Дональд тоже супергерой?

– И на что похожа его контора? – спросила Лула. – У него есть секретарша?

– Секретарши нет, – ответила я. – Контора на одного со столом и парой стульев.

– Нам стоит поболтаться поблизости и пошпионить, – предложила Лула. – Глядишь, что-нибудь разнюхаем.

Шпионить в окрестностях личных угодий Рейнжера было бы сродни самоубийству.

– Не очень хорошая идея, – сказала я Луле. – И не только из-за того, что он нас прибьет, но и в принципе это некрасиво. Он нам не враг.

Лула не выглядела впечатленной.

– Так-то оно так, но я все равно хочу заняться слежкой.

– На самом деле ты не думаешь, что он супергерой, – обратилась Конни к Луле. – Просто ты думаешь, что он крут.

– Черт побери, разумеется, думаю, – согласилась Лула. – Но это не значит, что он ничего не скрывает. У этого мужика полно секретов, скажу тебе.

Конни наклонилась вперед.

– Секреты могут означать много чего. Его могли бы разыскивать за убийство в двенадцати штатах, и он может скрываться под новым именем. А еще лучше… он мог бы оказаться голубым.

– Даже думать не хочу, что он гей, – заявила Лула. – Кажется, куда не глянь, всюду эти мускулистые парни являются геями, а все вонючие тощие мужики – гетеросексуалами. Если выясню, что Рейнжер голубой, то отправлюсь прямо в морозильный отдел супермаркета. Единственными мужиками в наши дни можно считать Бена и Джерри (основатели известной фирмы мороженого «Бен и Джерри» – Прим.пер.)

Мы с Конни кивали в знак подтверждения. Раньше я беспокоилась, что у меня уведет парня Джойс Барнхардт. А нынче приходится переживать, как бы не потерять дружков из-за ее братца Кевина.

Рейнжер вызывал у меня любопытство, но мне и близко не было так интересно, как Луле. У меня на примете была более крупная рыба. Я обязана найти Мо. И должна достать свой пикапчик. Еще придется прижать к стенке Джо Морелли, чтобы выяснить, почему он вдруг потерял ко мне интерес. Я была совершенно уверена, что это не имеет ничего общего с недостатком Y-хромосом.

Я заехала домой к родителям, чтобы завербовать папашу отвезти «бьюик» домой и запихнуть тем самым его навечно в гараж.

Папаша ничего не сказал на это оскорбление, но на лице у него было написано все, что он думает по этому поводу.

– Да знаю я, – вспыхнув, произнесла я. – У меня не было бы хлопот, купи я «бьюик».

«Ниссан» был припаркован на размеченной пронумерованной стоянке. Мы с папашей с подозрением осмотрели его.

– Хочешь, чтобы я подождал? – спросил папаша.

– Не надо.

Папаша уехал. Мы уже проделывали эту рутину прежде.

Эрни, менеджер по сервису, сидел в небольшой конторке, прилепившейся к складу с отсеками. В очередной раз узрев меня, он выступил из-за стола, снял мои ключи с крючка на стене и вытащил мой счет.

– Вы говорили со Сликом насчет карбюратора?

– Да.

Эрни улыбался.

– Нам нравится делать клиентов счастливыми. Не хочется, чтобы вы уехали, не получив полную консультацию.

Я была так счастлива, хоть вешайся. Если бы я еще немного поговорила со Сликом, то перерезала себе горло.

– Мне некогда, – заявила я, передавая Эрни свою кредитную карточку. Еще одна ложь. Мне абсолютно нечего было делать. Я напрасно вырядилась, пойти мне было некуда (опять цитата из песенки Хичкока – Прим. пер.).

Будь я лихим детективом, то припарковалась бы в фургоне за пару домов от лавки сладостей и понаблюдала бы за миссис Стигер. К несчастью, детектив из меня никакой. К тому же у меня нет фургона. Я не в состоянии его себе купить. Даже не в состоянии арендовать. А поскольку в Бурге все поднимут шум по этому поводу, наверно, и фургон не пригодится.

Только ради прикола я поехала к дому Морелли. Якобы пробная поездка на пикапчике. У тротуара была припаркована машина Морелли, а в доме горел свет. Я пристроилась в хвосте полноприводного и заглушила двигатель. Потом проверила себя в зеркальце заднего обзора. Когда у человека оранжевые волосы, то проводить оценку внешности лучше всего в темноте.

– Ладно, какого черта, – сказала я себе.

К тому времени, когда я стучала в дверь Морелли, сердце вовсю трепыхалось в груди.

Морелли открыл дверь и скривился.

– Если у тебя еще один мертвец в машине, я ничего не хочу об этом слышать.

– Это частный разговор.

– Еще хуже.

Трепыхавшееся сердечко замерло.

– И что это за «наезд»?

– Ничего. Забудь. Выглядишь так, будто замерзла. Где твое пальто?

Я ступила в прихожую.

– Я не надела пальто. Когда я выходила днем, было теплее.

Я проследовала за Морелли в кухню и теперь созерцала, как он наполняет стакан янтарной жидкостью.

– Вот, – произнес он, вручая стакан. – Самый быстрый способ согреться.

Я принюхалась.

– Что это?

– Самогон. Дядюшка Лоу гонит его в своем подвале.

Я чуток попробовала, и у меня онемел язык.

– Ну не знаю….

Морелли поднял брови.

– Трусишь?

– Я не вижу, что ты сам пьешь эту дрянь.

Морелли забрал у меня стакан и опрокинул содержимое в рот. Потом снова наполнил его и отдал обратно мне.

– Твой ход, кексик.

– Ну, с Богом, – произнесла я и осушила стакан.

– Ну? – спросил Морелли. – Что думаешь?

Я закашлялась и, открыв рот, со свистом глотнула воздух. Горло жгло, жидкость огнем завращалась в желудке и тут же отдалась в каждой отдаленной конечности тела. Кожа на голове начала потеть, а влагалище свело спазмом.

– Здорово, – наконец, ответила я Морелли.

– Еще будешь?

Я отрицательно покачала пальцем.

– Может, позже.

– По какому случаю костюмчик?

Я поведала ему историю машины Рейнжера и моего повторного визита с целью поговорить к миссис Спигер. Потом рассказала о Дороти Ростовски и миссис Бартл.

– Народ совсем чокнулся, – посочувствовал Морелли. – Долбанные сумасшедшие.

– Так почему ты не хочешь, чтобы это был частный визит?

– Забудь.

– Это из-за волос, да?

– Нет, не из-за волос.

– Ты тайно женат?

– Нет у меня ничего тайного.

– Ладно, тогда что? Что?

– Из-за тебя. Ты – ходячее бедствие. Мужику нужно быть мазохистом, чтобы интересоваться тобой.

– Ладно, – сказала я. – Может, я выпью еще стаканчик самогона.

Он налил еще по маленькой, и мы махом опрокинули. На этот раз пошло легче. Меньше огня. Больше света.

– И вовсе я не ходячее бедствие, – возмутилась я. – Даже представить не могу, почему ты так думаешь.

– Всякий раз, когда я решаюсь на частное дело с тобой, то оказываюсь наедине с собой, голый, посреди дороги.

Я округлила глаза.

– Да это всего-то раз произошло… и не был ты голым. На тебе были рубашка и носки.

– Я выражаюсь фигурально. Если ты хочешь уточнить, то, как насчет того раза, когда ты заперла меня в холодильнике рефрижератора в компании с тремя трупами? А еще того раза, когда переехала меня «бьюиком»?

Я воздела вверх руки.

– О, конечно, приплети туда еще и «бьюик».

Он потряс головой, видимо, от отвращения.

– Ты просто невозможна. Не стоишь ты усилий.

Я подцепила его спереди за край футболки и притянула поближе.

– Ты даже в своих снах представить не можешь, насколько невозможной я могу быть.

Мы стояли носок к носку, бюст мой упирался в его грудь, а мы пристально сверлили друг друга взглядом.

– Я должен выпить, – произнес Морелли.

Третий стаканчик проскользнул гладко, как шелк. Я отдала пустой стакан Морелли и облизнула губы.

Морелли увидел это облизывание, и у него потемнели глаза, и замерло дыхание.

Ага! Подумала я. Вот это уже другой разговор. Вызовем-ка его интерес с помощью старого доброго трюка с облизыванием губ.

– Дерьмо, – высказался Морелли. – Ты это специально делаешь.

Я улыбнулся. Он тоже заулыбался.

Мне показалось, что это его типичная улыбка «я тебя поймал». Как у кота, только что слопавшего канарейку. Словно меня поимели… снова.

Потом он сократил между нами расстояние, взял мое лицо в ладони и поцеловал.

Поцелуи становились жарче, я пылала жарче, и Морелли воспламенялся жарче. И вскоре нам всем стало так жарко, что потребовалось избавиться от кое-какой одежды.

Мы уже наполовину разделись, когда Морелли решил, что мы отправимся наверх.

– Хммм, – проговорила я, опустив веки. – Ты меня за кого принимаешь?

Морелли пробормотал несколько соображений на этот счет и снял мой лифчик. Рука его накрыла обнаженную грудь, и пальцы принялись играть с верхушкой.

– Тебе нравится? – поинтересовался он, нежно перекатывая сосок между указательным и большим пальцами.

Я сжала крепко губы, чтобы не вонзиться зубами в его плечо.

Он попробовал произвести другую вибрацию перекатывания соска.

– А вот так?

О да. И это тоже.

Морелли снова меня поцеловал, и в следующий момент мы были на линолеумном полу, нащупывая молнии и колготки.

Его палец прочертил маленький кружок на моих шелково-кружевных трусиках, прямо над точкой взрыва. Мозги мои съехали, а тело сказало ДА!

Морелли передвинулся ниже, проводя некоторые маневры кончиком языка, еще раз обнаружив идеальное местечко без помощи карты сокровищ или детальных инструкций.

А вот сейчас это было достойно супергероя.

Я была на грани того, чтобы запеть «Аллилуйя», когда что-то обрушилось за кухонным окном. Морелли поднял голову и прислушался. Там раздавались звуки потасовки, и Морелли уже был на ногах, натягивая джинсы. Когда он открывал дверь, в руках у него был пистолет.

Я находилась прямо позади него, моя блузка болталась на одной пуговице, колготки валялись на кухонной табуретке, пистолет был наизготовку.

– Что это? – спросила я.

Он потряс головой.

– Я ничего не вижу.

– Кошки?

– Может быть. Опрокинулся мусорный бак. Может, это соседская собака постаралась.

Я оперлась рукой о стену.

– О-ой-ой, – сказала я.

– Что «о-ой-ой»?

– Не знаю, как тебе это сообщить, но пол двигается. Либо мы попали в землетрясение, либо я пьяна как сапожник.

– Ты же выпила всего-то три стаканчика самогона!

– Из меня не ахти какой выпивоха. И я не ужинала.

Мой голос звучал, словно резонируя из маленького сосуда, все более и более издалека.

– Черт возьми, – чертыхнулся Морелли. – Насколько ты пьяна?

Я поморгала и уставилась на него. У него было четыре глаза. Ненавижу, когда такое случается.

– У тебя четыре глаза.

– Не очень хороший признак.

– Может, мне лучше пойти домой, – сказала я. Потом меня стошнило.

* * * *

Проснулась я со слепящей болью и с языком, прилипшим к небу. На мне была надета ночная рубашка, в которую, как мне смутно помниться, я вползла. Я была совершенно уверена, что на данный момент одна, хотя вечер запомнился в пьяном угаре после трех стаканчиков самогона.

Что я ясно помнила, так это то, что простимулированный Морелли оргазм еще раз ускользнул от меня. И до некоторой степени была убеждена, что и Морелли как-то в этом не преуспел.

Он взвалил на себя ответственность и настоял, чтобы я хоть сколько-нибудь протрезвела, прежде чем отправилась домой. Мы протащились пару миль на свежем воздухе. Он влил в меня кофе, силком запихнул взбитые яйца и тост, а затем отвез домой. Доставил в квартиру, и, думаю, пожелал спокойной ночи, прежде чем произошло облачение-вползание в ночную рубашку.

Я переместилась в кухню, предприняла действия в отношении приготовления кофе, и использовала его, чтобы запить аспирин. Потом приняла душ, выпила стакан апельсинового сока, почистила на три раза зубы. Взглянула на себя украдкой в зеркало и застонала. Темные круги под налитыми кровью глазами, одутловатый с похмелья вид. Неприглядное зрелище.

– Стефани, – укорила я себя. – Ты совершенно не умеешь пить.

К разгару утра головная боль прошла. К полудню я чувствовала себя почти человеком. Собравшись с силами, я уже стояла перед холодильником, уставившись на ящик с продуктами, созерцая рождение вселенной, когда прозвонил телефон.

Моей первой мыслью было, что звонит Морелли. Второй – что точно не хочу с ним разговаривать. Пусть за меня скажет машина, решила я.

– Я знаю, что ты дома, – заявил Морелли. – Могла бы и ответить. Тебе рано или поздно придется со мной говорить.

Лучше поздно.

– У меня новости об адвокате Мо.

Я схватила трубку.

– Алло?

– Тебе это должно понравиться, – предупредил Морелли.

Я закрыла глаза. У меня было дурное предчувствие относительно личности адвоката.

– Не говори мне.

Я прямо чувствовала, как Морелли скалится на другом конце провода.

– Дикки Орр.

Дикки Орр. Мой бывший. Лошадиная задница. Мне словно всадили гарпун в мозги в этот день, который и так уже был хуже некуда.

Дикки окончил Нью-Аркскую адвокатуру. Он обитал в фирме «Крейнер и Крейнер» в старом Доме Шумана и недостаток таланта компенсировал созидательной рекламой. Дикки обзавелся репутацией лихого адвокатишки. По моему убеждению, это произошло потому что он выписывал вздутые счета быстрее, чем протоколы своих судебных заседаний. Люди хотят верить, что они получают то, за что платят.

– Когда ты узнал новость?

– Около десяти минут назад.

– А сам Мо сдался?

– Пока что подумывает об этом. Полагаю, он нанял себе сделкодельца.

– Предположительно он убил восемь человек. Какую сделку он хочет? Омары каждую пятницу, стоя в очереди на смертную казнь?

Я взяла коробку "Фростед флейкс" (сухие завтраки – Прим.пер.) из кухонного буфета и запихала несколько хлопьев в рот.

– Что ты лопаешь? – поинтересовался Морелли.

– "Фростед флейкс".

– Что за детская кашка.

– Так что хочет Мо?

– Не знаю. Я собираюсь потолковать с Дикки. Может, ты захочешь ко мне присоединиться.

Я съела еще горсть хлопьев.

– А цена?

– Цена всегда есть. Жду тебя в кофейном магазине в Доме Шумана через полчаса.

Я обозрела состояние своих волос.

– Может, я опоздаю на несколько минут.

– Я подожду, – заверил Морелли.

При сплошь зеленых огнях светофоров я могла бы добраться до Дома Шумана минут за десять. По меньшей мере минут двадцать уйдет на прическу и макияж. Если я надену шапку, то на волосах можно сэкономить, и это сократит время наполовину. Я решила, что шапка будет то, что надо.

Я толкнула на бегу заднюю дверь, имея в запасе еще несколько минут. Перед этим я провела время с темно-коричневой подводкой, румянами бронзового оттенка, натуральным блеском для губ и большим количеством черной туши. Ключевой составляющей похмельного макияжа является зеленый скрыватель мешков под глазами с увлажняющими свойствами. Я надела мою кепку с «Рейнжерами», и ореол оранжевых волос образовал рамку вокруг моего лица. Сиротка Энни удавилась бы от зависти (рыжая девчонка, персонаж комиксов «Маленькая Сиротка Энни» – Прим.пер.) .

Я задержалась на светофоре на перекрестке Гамильтон и Двенадцатой и обратила внимание, что «ниссанчик» паршиво ведет себя на холостом ходу. Два квартала спустя он запукал и заглох. Я со всяческими уговорами повела его в центр города. Ффуть, ффуть, ффуть, КА-ПУ! Ффуть, ффуть, ффуть, КА-ПУ!

На светофоре рядом со мной остановился автобус. Он был битком набит старшеклассниками. Один из них высунул в окно голову.

– Эй, леди, – воскликнул он. – Звучит так, словно вы добыли пукмобиль.

Я выставила ему итальянский жест истинной благожелательности и пониже натянула на лоб шапку. Когда я нашла место, где припарковаться, перед Домом Шумана, я оживила двигатель, ударила по сцеплению и въехала задом на место стоянки с неположенной скоростью. «Ниссанчик» прыгнул на бордюр и врезался в счетчик. Я заскрежетала зубами. Стефани Плам, безумная женщина. Потом вышла из машины и и осмотрела ее. На заднем бампере наблюдалась вмятина. Отлично. Теперь зад сочетался с передом. Пикапчик выглядел так, словно какое-то гигантское ракообразное вонзило в него клешни.

Я ворвалась в кофейный магазинчик, заметила Морелли и протопала к нему. У меня, должно быть, все еще был безумный видок, поскольку Морелли, завидев меня, весь подобрался и сделал один из этих неосознанных жестов бывалого копа, исподтишка проверив, на месте ли пистолет.

Я скинула сумку на пол и бросилась на стул напротив него.

– Клянусь, я не пытался тебя умышленно напоить, – заверил Морелли.

Я крепко зажмурила глаза.

– Ха.

– Ну, ладно, хотел, – признался он. – Но не собирался упоить тебя до такой степени.

– Одно к одному.

Он улыбнулся.

– У тебя еще какие-то проблемы?

– Моя машина одержима дьяволом.

– Тебе нужно обратиться к моему механику.

– У тебя есть на примете хороший механик?

– Лучший. Баки Сидлер. Ты помнишь его со школы?

– Его исключили за то, что он напустил стаю крыс в девчоночью раздевалку.

– Ага. Тот самый Баки.

– Он как-то утихомирился?

– Нет. Но он механик от Бога.

– Я над этим подумаю.

Морелли просмотрел пачку визиток, которые водились в его бумажнике.

– Вот, – сказал он, протягивая мне карточку. – Мистер Почини-ка Что-нибудь. Можешь оставить себе карточку.

– Баки Сидлер, владелец.

– Ага, – подтвердил Морелли. – Сумасшедший тип с постоянным местом жительства.

Я заказала кока-колу и картофель-фри, а Морелли кока-колу и чизбургер.

Когда официантка отошла, я положила локти на стол.

– Думаешь, Мо может на самом деле что-то предложить в качестве сделки?

– Слухами земля полнится, будто бы Мо утверждает о своей непричастности к убийствам.

– В Бурге быть сообщником преступника – то же самое, что самому спустить курок.

– Если же он с кем-то скооперировался, и у него есть что важное, чем бы нас снабдить… – Он воздел вверх руки в жесте «кто знает».

Официантка принесла на пластиковый столик тарелки и вернулась за напитками.

Морелли стащил один из ломтиков моей картошки.

– И что ты нашла когда-то в Дикки Орре?

Этот же вопрос я миллион раз задавала самой себе и так никогда и не получила удовлетворительного ответа.

– У него была красивая машина, – отговорилась я.

У Морелли скривился рот.

– Похоже, логичный повод для женитьбы.

Я полила картофельные ломтики кетчупом и занялась ими вплотную.

– Ты сам когда-нибудь задумывался о женитьбе?

– Было дело.

– Ну и?

– По моим неутешительным наблюдениям из копов не выходят прекрасные мужья. По совести говоря, мне придется жениться на ком-то, кто не особенно нравится, чтобы не почувствовать себя жалкой личностью, что испортил ей жизнь.

– Так тебе придется жениться на ком-нибудь типа меня?

Физиономия Морелли расплылась в широкой улыбке.

– Досадно признаваться, но на самом деле ты мне нравишься. Ты в гонке не участвуешь.

– Черт побери, – произнесла я. – Какое облегчение.

– Расскажи мне о Дикки.

Я ополовинила стакан коки.

– Это цена?

Он кивнул.

– Я видел Орра в суде. Лично не знаком.

– Ну, и каково твое впечатление?

– Ходит к хорошему парикмахеру. Вшивый вкус по отношению к галстукам. Огромное самомнение. Маленький член.

– Насчет члена ты неправ.

Этим заработала еще одну улыбку.

– Он мошенничает со всем, начиная с таксы, которую сшибает с клиентов, и кончая своей подружкой, – поделилась я с Морелли.

– Что-то еще?

– Наверно, не платит за парковку. Понемногу балуется кокаином. Не уверена, правда, что все еще этим занимается. Совершал сие действо с женушкой Мэллори.

Мэллори был полицейским, который знал, как сшибить выше-чем-нормальный процент на случайных ущербах в своих досье на арест. А те арестованные, кто не хотел сотрудничать, имели привычку пересчитывать все пролеты лестниц с легкой заботливой руки Мэллори.

– Ты уверена насчет женушки Мэллори?

– Слышала от Мери Лу, которая подслушала в салоне красоты.

– Тогда это, должно быть, правда.

– Полагаю, это как раз тот сорт дерьма, что ты разыскивал?

– Сойдет.

Морелли прикончил чизбургер с кокой и бросил на стол десятку.

– Закажи себе кусок пирога. Я вернусь, когда закончу с Дикки.

Я вскочила со стула.

– Ты же сказал, что возьмешь меня с собой!

– Я соврал.

– Ничтожество.

– Бранись, детина – мне все едино…