Текст книги "Тройное удовольствие или На счет «три» кайф лови"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Мозес Бидмайер.

– Дядюшка Мо?

– Он самый.

– Информацию о Дядюшке Мо я не стану тебе давать!

Я опять выдала эту сказку про белого бычка о пересмотре расписания, которая уже навязла в зубах.

В отдалении послышали клики клавиатуры.

– Если хоть один волос упадет с головы Дядюшки Мо, я никогда больше не дам тебе номер машины.

– Я не собираюсь причинить ему ничего плохого, – успокоила я, – я никого не обижаю.

– А что насчет того парня, что ты убила в августе? А как быть с похоронным бюро, что по твоей милости взлетело на воздух?

– Ты собираешься давать мне сведения или нет?

– У него девяносто-два «хонда цивик». Голубая. У тебя ручка есть? Я зачитаю номер.

– Черт возьми, – высказалась Лула, заглядывая мне через плечо. – Похоже, мы добыли целую уйму улик. Возьмемся искать эту тачку?

– Да.

А потом мы поищем ключ от квартиры. Всякий беспокоится, чтобы не оказаться у собственной запертой двери. Если у тебя нет соседей, которым ты мог бы доверить ключ, спрячь его поблизости. Предусмотрительно помести его над дверным косяком, положи под ближайший к фундаменту фальшивый булыжник или сунь под коврик.

Я не собиралась насильственно вторгаться, но если бы нашла ключ…

– Я еще не обедала, – заявила Лула. – А я не могу работать, если основательно не подкреплюсь.

Я вытащила пакет с пончиками из своей огромной черной кожаной сумки, и мы стали жадно поглощать их.

– Делу время, потехе час, – произнесла я чуть попозже, отряхивая сахарные крошки с рубашки, тайно мечтая, чтобы я остановилась на двух пончиках.

– Я пойду с тобой, – предложила Лула. – Только на этот раз я веду машину. У меня большое убойное стерео в машине.

– Только не веди слишком быстро. Не хочу, чтобы нас забрал офицер Гаспик.

– Ой-ей-ей, – догадалась Лула. – Ты, как и Дядюшка Мо, таскаешь недозволенное?

Не сейчас. Мой тридцать восьмой «Смит и Вессон» дома, сидит в кухонном столе, в коробке из-под печенья с бурым медвежонком. Пистолеты до смерти пугают меня.

Мы втиснулись в Лулин красный «файерберд» и отправились на Феррис с рэпом, оставляя за собой след из дребезжащих окон.

– Может, тебе стоит немного убавить, – проорала я Луле через пару кварталов. – Я заработаю аритмию.

Лула выбросила в воздух кулак.

– Ун ха, ха, хаа.

– Лула!

Она полоснула меня взглядом.

– Ты что-то сказала?

Я убавила звук.

– Ты оглохнешь.

– Мелкая зануда, – высказалась Лула.

Мы совершили путешествие вдоль по Феррис в поисках голубых «цивиков», но около магазинчика ни одного не было. Потом с обеих сторон осмотрели пересекающие Феррис улицы и параллельные к ней. «Цивиков» не обнаружили. Припарковавшись на углу Феррис и Кинг, мы прошли в переулок за магазинчиком, выискивая гаражи. Единственный гараж, который располагался на краю маленького дворика на задворках магазинчика сладостей, был пуст.

– Он смылся, – сделала вывод Лула. – Спорим, он уже в Мексике и надорвал животик, представляя, как мы тут танцуем тустеп среди кучи долбаных гаражей.

– А что случилось с твоей утренней версией «труп в ванной»?

Лула была одета в ярко розовую лыжную куртку и белые с искусственным пятнистым мехом сапоги до колен. Она подняла воротник куртки и взглянула вверх на крыльцо, ведущее на второй этаж в квартиру Мо.

– Поищем-ка сперва его машину. Если бы он был трупом, то к этому времени начал бы вонять.

Я тоже именно так и думала.

– Конечно, он мог закрыть себя в холодильнике для мороженого, – продолжила Лула. – Тогда он вонять не будет, потому что заморожен. Наверное, этого не случилось, хотя бы потому, что Мо должен был вынуть все мороженое прежде, чем там поместиться. А мы уже смотрели в окна магазина и что-то не видали кучу коробок с мороженым, разложенных вокруг и тающих сами по себе до следующего года. Наверняка, Мо мог бы сначала съесть все мороженое.

Гараж Мо был деревянным, покрытым дранкой и со старинной двойной деревянной дверью, шатающейся на дверных петлях и оказавшейся приоткрытой. Добраться до гаража можно было из переулка, но имелась еще боковая дверь, ведущая к короткому тротуарчику, доходившему до задней стороны магазинчика.

Внутри гаража было темно и затхло, вдоль стен выстроились коробки с соломкой «Тасти Строуз», салфетками, очистительными средствами, сухим горючим, фруктовыми консервами, сиропом Херши и моторным маслом. В углу были свалены, ожидая очереди на макулатуру, газеты.

Мо был популярной личностью и, по-видимому, доверчивой душой, но оставить открытыми двери гаража, когда сам гараж полон запасов, казалось уж слишком чрезмерным грузом для человеческой природы. Была вероятность, что он оставил все в спешке и был слишком расстроен, чтобы думать о двери. Или, возможно, он не планировал вернуться. А, может, его силой заставили уехать, и у его похитителей на уме было совсем другое, помимо гаражных дверей.

Из всех предположений, последнее мне понравилось меньше всего.

Я вытащила фонарик и дала Луле указание искать в гараже ключ от дома.

– Я похожа на собаку-ищейку, когда дело доходит до ключей от дома, – высказалась Лула. – Не хлопочи ты об этом ключе. Найдется.

Миссис Стигер глазела на нас из окна. Я улыбнулась и помахала ей, и она скрылась из виду. Похоже, за тем, чтобы по телефону вызвать копов с целью снова натравить их на меня.

Между гаражом и магазинчиком находился маленький дворик, и было не похоже, что его использовали для развлечений. Никаких качелей, жаровен для барбекю, ржавеющих стульев. Только тротуар нарушал скучное однообразие низкорослой травы и слежавшейся грязи. Я проследовала по тротуару к заднему входу в магазинчик и заглянула в контейнеры для мусора, прислоненные к кирпичной стене. Все контейнеры были полные, мусор был аккуратно упакован в пластиковые пакеты. Несколько пустых картонных коробок были засунуты за контейнерами для мусора. Я обшарила место вокруг контейнеров и коробок в поисках ключа. И ничего не нашла. Потом пошарила по верху косяка задней двери магазинчика. Поднялась по лестнице и сунула руку под перила на маленьком заднем крыльце. Постучала еще раз в дверь и заглянула в окно.

Из гаража появилась Лула и пересекла дворик. Она взобралась на крыльцо и гордо вручила мне ключ.

– Ай да я, верно? – произнесла она.

Глава 2

Я вставила ключ в автоматический замок, и дверь открылась.

– Мо? – крикнула я.

В ответ тишина.

Мы с Лулой на всякий случай осмотрелись. Никаких копов поблизости. Никакой детворы. Никаких соседей, которые могли бы поднять шум. Наши глаза встретились, и мы молча проскользнули в квартиру. Я быстренько пробежалась, отметив, что в спальне, ванной, кухне и гостиной трупа Мо не было. Была только еда в холодильнике да одежда в шкафу в спальне.

В квартире было опрятно и чисто. Автоответчика у него не было, поэтому я не могла отследить его сообщения. Я пошарила в ящиках, но книжку с адресами не нашла. Нигде не валялось в спешке накарябанных записок, упоминающих о бронировании билетов на самолет или места в отеле. Никаких брошюр с рекламой Диснейлэнда.

Я уже, было, собралась спуститься вниз и обыскать магазинчик, когда на заднем крыльце появился Карл Констанца. Карл был одним из моих любимых копов. Помимо всего прочего, мы с ним ладили.

– Так и знал, – произнес Карл, твердо упираясь на всю стопу: видно, оружие и форменный ремень тянули его к земле. – Мне следовало сразу понять, когда поступил звонок, что это будешь ты.

– Я пошла, – произнесла Лула, проскальзывая мимо Карла и крадучись спускаясь по лестнице. – Вижу, вам двоим нужно поболтать. Не буду мешать.

– Лула, – крикнула я. – Не смей уезжать без меня!

Лула уже заворачивала за угол.

– Я могла бы уже свалиться от простуды и не хочу, чтобы вы все тут заразились.

– Ну, – продолжил Карл, – хочешь рассказать об этом?

– Ты имеешь в виду, что мы с Лулой делаем в квартире Мо?

Карл состроил гримасу.

– Ты, поди, собираешься сочинить какую-нибудь нелепую историю?

– Мо является НЯС. Я пришла сюда, чтобы его поискать, а дверь была широко распахнута. Должно быть, от ветра.

– Угу.

– И тогда мы с Лулой забеспокоились. А что, если Мо ранен? Может, он лежит на полу в ванной, ударившись головой, и без сознания.

Карл поднял вверх руки.

– Стоп. Больше ничего не хочу слышать. Ты закончила свои поиски?

– Да.

– Нашла Мо без сознания на полу ванной?

– Нет.

– Сейчас собираешься домой, верно?

– Верно.

Карл хороший парень, но, думаю, вламываться в магазинчик Мо, пока Карл заглядывает мне через плечо, значило бы искушать судьбу, поэтому я закрыла дверь квартиры и убедилась, что замок защелкнулся.

Когда я вышла на улицу, Лулы с «фейербердом» нигде не было видно. Я повесила голову и поплелась в дом родителей, где совершенно точно могла разжиться поездкой за чужой счет.

Мои родители жили в самом центре Бурга в узком двухквартирном домике, который и в холодный зимний день будет пахнуть, как поспевающий в духовке шоколадный пудинг. Действовало это как песнь Лорелей (по преданию – прекрасная белокурая девушка, сидевшая на одноименной скале (что на Рейне, неподалеку от Кобленца) и своим сладким пением заманивавшая рыбацкие и прочие лодки прямо на камни, где лодочники погибали – Прим.пер.), зовущая всех этих моряков, плывущих на сладкие звуки и налетающих на скалы.

Я миновала три квартала по Феррис и повернула на Грин. Промозглый холод пробрался в башмаки и перчатки и стал кусать за уши. На мне была куртка из гортекса с меховой подстежкой и черный свитер, рекламирующий мою алма-матер Дугласский колледж. Я подняла капюшон куртки и затянула его шнурком. Вид совершенно дурацкий, но, по крайней мере, уши не отломятся, как сосульки.

– Какой приятный сюрприз, – произнесла матушка, открывая мне дверь. – А у нас на обед жареный цыпленок. И много подливы. Как раз, как ты любишь.

– Я не могу задерживаться. У меня планы.

– Какие планы? У тебя свидание?

– Нет, не свидание. Планы по работе.

В кухню заглянула бабуля Мазур.

– Черт возьми, ты при деле. Кто на этот раз?

– Ты его не знаешь, – ответила я. – Так, мелкий случай. Взялась в качестве одолжения Винни.

– Я слыхала, старину Тома Гейтса арестовали за то, что тот плевался в органах пенсионного обеспечения. Ты не его ищешь? – спросила Бабуля.

– Нет. Это не Том Гейтс.

– А как насчет парня, о котором пишут сегодня газеты? Тот, что вытащил того автолюбителя за галстук через окно из машины?

– Там простое недоразумение, – пояснила я. – Они не поделили парковочное место.

– Ладно, тогда кто? – поинтересовалась Бабуля.

– Мозес Бидмайер.

Матушка осенила себя крестом.

– Святая матерь Божья, ты выслеживаешь дядюшку Мо. – Она всплеснула руками. – Этот человек святой!

– Вовсе он не святой. Его арестовали за ношение недозволенного, а потом он не явился в суд. Поэтому сейчас мне предстоит найти его и установить новое расписание.

– Ношение недозволенного, – повторила матушка, закатывая глаза. – Что за идиот будет арестовывать такого славного человека, как Мо Бидмайер, за ношение недозволенного?

– Офицер Гаспик.

– Не знаю никакого офицера Гаспика, – сказала матушка.

– Он новичок.

– Вот что значит нанимать новых копов, – вмешалась бабуля Мазур. – Не говоря уже о том, что они могут натворить. Спорим, пистолет Мо подбросили. Как-то вечером я видела в телешоу, что, когда копы хотят выслужиться, они подбрасывают людям наркотики, чтобы можно было тех арестовать. Готова поспорить, здесь то же самое. Голову даю на отсечение, этот офицер Гаспик подбросил пистолет Мо. Все знают, что Мо никогда ничего плохого не сделает.

Я уже устала слышать, что Мо никогда ничего плохого не сделает. На самом деле, меня уже разбирало любопытство, что за личностью в действительности был этот самый замечательный Дядюшка Мо. Кажется, все его знали, и в тоже время не знал никто.

Матушка воздела в мольбе руки.

– Как я все это объясню? Что скажут люди?

– Они скажут, что я делаю свою работу, – успокоила я матушку.

– Твою работу! Ты работаешь на своего никудышного кузена. Мало тебе, что ты носишься вокруг и стреляешь в людей, сейчас ты еще взялась за Дядюшку Мо, словно он преступник какой.

– Я застрелила только одного человека. А Дядюшка Мо самый обычный преступник. Он нарушил закон.

– Вообще-то, это не тот закон, о котором мы сильно заботимся, – заключила Бабуля, взвешивая в уме преступление.

– Мо был когда-нибудь женат? – спросила я. – У него есть подружка?

– Конечно, нет, – ответила Бабуля.

– Что ты имеешь в виду под «конечно, нет»? С ним что-то не так?

Матушка с Бабулей переглянулись. Очевидно, до сих пор они не задумывались об этом.

– Полагаю, он что-то вроде священника, – наконец, выдала Бабуля. – Похоже, он был женат на магазине.

– Черт возьми, Святой Мо, давший обед безбрачия сладкий старикашка, также известный как Старина Носочлен.

– Не то, чтобы он был в не курсе, как хорошо провести время, – добавила Бабуля. – Как-то слышала от него один из этих анекдотов про лампочку (распространенная в Америке форма анекдота, которая начинается с вопроса: сколько нужно…. , чтобы вкрутить лампочку. Например, такой анекдот. Вопрос: сколько нужно полицейских, чтобы вкрутить лампочку. Ответ: не меньше двух. Один вкручивает, другой зачитывает ей права. – Прим.пер.). Ничего такого голубого. Он никогда не задевал этот цвет. Всегда вел себя, как джентльмен.

– Ты о нем что-нибудь знаешь? – продолжила я допрос. – Ходил ли он в церковь? Принадлежит ли к Обществу ветеранов американских зарубежных войн?

– Ну, я не знаю, – ответила Бабуля. – Знаю его только по магазинчику сладостей.

– Когда ты с ним последний раз говорила?

– Должно быть, пару месяцев назад. Мы останавливались купить мороженое по дороге за покупками. Помнишь, Эллен?

– Это было перед Рождеством, – подтвердила матушка.

Я сделала жест рукой, показывая, чтобы она уточнила.

– И?

– Ничего больше, – откликнулась она. – Мы вошли. Поговорили о погоде. Купили мороженое и уехали.

– Мо выглядел нормально?

– Выглядел как обычно, – удивилась матушка. – Может быть, волос поменьше, да больше округлился в талии. На нем, как всегда, была белая рубашка с надписью ДЯДЮШКА МО на кармашке. Так что насчет цыпленка? – сменила тему матушка.

– В другой раз, – отказалась я. – Мне нужно прокатиться до конторы Винни. Кто-нибудь может меня отвезти?

– Где твоя машина? – спросила Бабуля. – Снова угнали?

– Припаркована у конторы Винни. В общем, длинная история.

Матушка достала пальто из шкафа в прихожей.

– Думаю, я смогу тебя отвезти. Мне все равно нужно по пути заехать в магазин.

Зазвонил телефон, и ответила бабуля Мазур.

– Угу, – произнесла она. – Угу. Угу. Угу.

Лицо ее, нахмурившись, сморщилось.

– Я слышу тебя, – произнесла она.

– Ну, скажу вам, это было нечто, – начала она, повесив трубку. – Звонила Майра Биаблоки. Сказала, что она разговаривала с Эммой Роджерс, и Эмма поведала ей, что, будто, слышала о Стефани, как она устроила облаву на Мо. Майра добавила, что, по ее мнению, за несчастные времена, когда человеку больше нечем заняться, как только причинять беспокойство таким людям как Мо Бидмайер.

– Твоя кузина Морин только что устроилась на пуговичную фабрику, – обратилась ко мне матушка. – У них, наверно, еще есть вакансии.

– Я не хочу работать на пуговичной фабрике. Меня вполне устраивает моя работа.

Снова зазвонил телефон, и все переглянулись.

– Может, ошиблись номером, – предположила бабуля Мазур.

Матушка протиснулась мимо Бабули и схватилась телефонную трубку.

– Да? – ее губы вытянулись в тонкую линию.

– Мозес Бидмайер не выше закона, – произнесла она. – Проверь сначала факты, прежде чем разносить слухи. А что касается этого дела, то на твоем месте я бы лучше вымыла передние окна, а не тратила попусту время на телефонную болтовню.

– Должно быть, Элеанора из соседнего дома дальше по улице, – предположила Бабуля. – Я тоже заметила ее окна.

Жизнь в Бурге проста. Грехи отпускались католической церковью, грязные окна вызывали омерзение у соседей, слухи смазывали колесо бытия, и вам лучше чертовски поостеречься говорить женщине в лицо что-нибудь о ее дочери. И неважно, насколько это правда.

Матушка повесила трубку, завязала вокруг головы шарф и прихватила сумку и ключи со столика в прихожей.

– Ты с нами идешь? – спросила она у бабули Мазур.

– Я собиралась посмотреть несколько телешоу, – ответила Бабуля. – И, кроме того, кто-то должен позаботиться о телефонных звонках.

Матушку передернуло.

– Боже милостивый.

Через пять минут она высадила меня у конторы Винни.

– Подумай о пуговичной фабрике, – напомнила она. – Я слышала, там хорошо платят. Ты получишь льготы. Медицинскую страховку.

– Я подумаю об этом, – пообещала я. Но никто из нас не придал значения моим словам. Мы обе уставились на мужчину, который стоял, прислонившись к моей машине.

– Это не Джо ли Морелли? – спросила матушка. – Не знала, что между вами все еще дружба.

– Нет, и никогда не было, – промолвила я, кривя душой. История наших отношений с Морелли простиралась от почти дружбы до устрашающей дружбы, вплоть до состояния на грани убийства. Он лишил меня девственности, когда мне было шестнадцать, а в восемнадцать я пыталась сбить его папашиным «бьюиком». Эти два инцидента замечательно отражают суть наших постоянных отношений.

– Похоже, он ждет тебя.

Я вздохнула.

– Везет же мне.

Морелли сейчас был копом. В обыкновенной штатской одежде. По отношению к Морелли употреблять сей термин неправильно, поскольку с его стройными бедрами и мощной мускулатурой не было ничего обыкновенного в том, как на нем сидели «левайзы». Он на два года старше меня, на пять дюймов выше, шрам не толще папиросной бумаги пересекает его правую бровь, а на груди татуировка орла. Орел остался от службы в армии. Шрам был недавнего происхождения.

Я вышла из машины и нацепила широкую фальшивую улыбку на лицо.

– Черт возьми, какой ужасный сюрприз.

Морелли хмыкнул.

– Ну, ты и врунья.

– Не могу представить, что ты имеешь в виду.

– Ты меня избегаешь.

Этот процесс был взаимный. Морелли сделал стремительный рывок в мою сторону в ноябре, а затем вдруг… ничего.

– Я была занята, – отговорилась я.

– Как я и слышал.

Я подняла бровь.

– Две жалобы на подозрительное поведение в один день плюс взлом и проникновение. У тебя, должно быть, своеобразный рекорд, – пояснил Морелли.

– У Констанцы длинный язык.

– Твое счастье, что это был Констанца. Если бы тебе попался Гаспик, ты бы сейчас выпрашивала у Винни залог.

Подул ветер, и мы поплотнее закутались в куртки.

– Могу я поговорить с тобой без протокола? – спросила я Морелли.

– Дерьмо, – произнес Морелли. – Ненавижу, когда ты с этого начинаешь разговор.

– С Дядюшкой Мо происходит кое-что странное.

– Черт возьми. Да неужто?

– Я серьезно.

– Ладно, – уступил Морелли. – Так что ты нарыла?

– Ощущение.

– Если бы кто-то другой сказал такое, я бы не стал слушать.

– Мо не явился в суд по вынесенному предписанию. Это грозит ему штрафом и взысканием. Как-то это лишено смысла.

– Жизнь вообще не имеет смысла.

– Я его обыскалась. Машины нет, гараж стоит с распахнутой дверью. В гараже лежат галантерейные товары. Вещи, которые он не хотел бы, чтобы их украли. Чую, это неспроста. Магазинчик его уже дня два закрыт. Никто не знает, где он. Ни сестра, ни соседи.

– Что ты обнаружила в квартире?

– В шкафах одежда. В холодильнике еда.

– Признаки борьбы?

– Никаких.

– Может быть, ему нужно было уехать, чтобы поразмыслить, – предположил Морелли. – У него был адвокат?

– От адвоката он отказался.

– Полагаю, ты спешишь с выводами.

Я пожала плечами.

– Может быть, но ощущение все еще странное.

– Не в характере Мо.

– Ага.

Из «Деликатесов Фирелло» вышла с пакетом продуктов миссис Туркевич.

Я кивнула ей.

– Прекрасный морозный денек.

– Хмммф, – ответила она.

– Послушайте, это не моя вина! – обратилась я к ней. – Я только делаю свою работу.

Усмешка расплылась по лицу Морелли.

– Борцы с преступностью в США ведут трудную жизнь, а?

– Ты все еще работаешь в нравах?

– Сейчас я в убойном отделе. Временно.

– Это что, продвижение вверх по службе?

– Более похоже на продвижение в сторону.

Не уверена, что могла бы представить Морелли копом убойного отдела. Морелли любит устраняться и позволять событиям идти своим чередом. А убийство – ситуация, которая требует быстро соображать и тотчас реагировать.

– Какова причина этого визита? – спросила я.

– Был в этом районе. Дай, думаю, взгляну, что происходит.

– Ты имеешь в виду случай с Мозесом Бидмайером?

– Тебе нужно поостеречься. У Мо очень заботливые, но крайне шумливые соседи.

Я плотнее запахнула воротник куртки.

– Не понимаю я этого. Что такого примечательного в этом парне?

Морелли поднял вверх ладони.

– Полагаю, он из тех милых типов, что дружат со всеми.

– А я вот обнаружила, что он не дружит ни с кем. Очень замкнутый тип. Даже сестре не доверяет. Моя бабушка выразилась как-то, что, похоже, он женат на магазине. Как священник.

– Куча народа позволяет своей работе взять верх над личной жизнью. Это же так по-американски, – заметил Морелли.

Тут у Морелли запищал пейджер.

– Черт, – выразился Морелли. – Надеюсь, что-нибудь жуткое. Обезглавливание или, может, изрешеченный пулями труп в мусорном баке. Ждать убийства в Трентоне – то же самое, что наблюдать, как растет трава. У нас никогда не происходит ничего настолько интересного, чтобы ради этого мчаться куда-то, сломя голову.

Я открыла дверцу машины и скользнула за руль.

– Дай мне знать, если это окажется Мо.

Морелли поигрывал своими ключами. Его черная полноприводная «тойота» стояла сразу за мной.

– Постарайся держаться подальше от неприятностей.

Я поехала, размышляя на ходу, что делать дальше. Я проштудировала уже всю информацию, которую выудила из залогового соглашения. Проверила соседей, обыскала квартиру, поговорила с единственной сестрой.

После десятиминутного круиза, я обнаружила себя на стоянке у собственного дома. И здание, и парковка в январе были стерильными. Кирпич и щебень, не смягченные видом летних кустиков. Свинцовое джерсийское небо, довольно темное, чтобы уже заставить замигать фонари.

Я вышла из машины и направилась к заднему входу в дом, толкнула двойные стеклянные двери и с благодарностью ощутила неожиданное тепло.

Потом вошла в лифт и нажала кнопку второго этажа, раздумывая, что же я пропустила в поисках Бидмайера. Обычно на начальных стадиях расследования что-нибудь да наклевывается… подружка, хобби, любимая булочная или винный магазин. Сегодня же ничего не всплыло.

Двери лифта открылись, и я, пока делала короткий переход по холлу, распланировала звонки. Я могла бы проверить счет Мо в банке, не снимал ли он недавно деньги. Можно было провести оценку кредитоспособности. Иногда кредитные проверки таят в себе скрытые проблемы. Могла, например, наткнуться на коммунальные платежи за вероятное второе место обитания. И еще можно было позвонить Сью Энн Гребек, которая знала все обо всех.

Я открыла дверь квартиры, ступила в тихую прихожую и провела инвентаризацию своего жилища. Мой хомячок Рекс спал в банке из-под супа в своей стеклянной клетке. На автоответчике не мигала лампочка, оповещающая о новых сообщениях. И не слышно было ни звука, свидетельствующего о том, что под кроватью скребется какой-нибудь большой волосатый кривозубый парень.

Я бросила сумку на кухонную стойку, а куртку сложила на стул. Налив в кружку молока, пару минут подвергла его быстрому нагреву и бросила в горячее молоко две ложки растворимого какао. Присовокупила парочку кусков маршмэллоу, и пока они превращались в клейкую массу, сделала себе бутерброд с арахисовым маслом на мягком бесполезном ломте белого хлеба.

Собрав все в кучу и прихватив радиотелефон, я отнесла все в столовую и позвонила Сью Энн.

– Ах, Стефани, Стефани, Стефани, – начала Сью Энн. – У меня телефон звонит, не переставая. Все болтают о том, как ты преследуешь Дядюшку Мо.

– Я не преследую Дядюшку Мо. Ему необходимо переназначить дату суда. Подумаешь, мелочь какая!.

– Так почему все исходят на дерьмо?

– Это ты мне скажи.

– Я не знаю, – призналась Сью Энн. – Еще бы не говорили. Все его любят. У него свое собственное дело. Он хорошо относится к детям.

– Должно что-то быть. Ты не слышала каких-либо слухов?

– А тебя волнует, правдивы ли они?

– Не совсем.

– Итак, другими словами, ты ищешь необоснованную грязь.

– Точно.

Наступило молчание.

– Ну? – спросила я.

– Моя племянница говорила, что иногда в магазинчике Мо воняло мерзким дерьмом.

– Фу-у-у.

– Пожалуй, все, – закончила Сью Энн.

– Не густо.

– Он святой. Что тут скажешь?

– Святые не воняют, как мерзкое дерьмо, – напомнила я ей.

– Может, только старые.

После разговора со Сью Энн я съела сэндвич, выпила какао и стала думать о Мозесе Бидмайере. Квартирка у него была опрятная, мебель подержанная, но удобная. Наподобие моей. Центром гостиной был телевизор. Телевизионная программа на кофейном столике была недельной давности. Еда в холодильнике была самая простая. Мясо для бутербродов, хлеб, сок, молоко.

Долгие годы Мо жил один, и я предполагала, что жизнь его в большей степени текла по заведенному распорядку. Ни единого сюрприза в квартире. Единственной причудой были журналы о кино. В спальне лежала стопа таких журналов. Должно быть, Мозес Бидмайер читал на сон грядущий сплетни из «мыльных опер».

Я сделала звонок кузену Бунни в кредитную контору и потерпела неудачу. Не было ничего уничижительного ни по части личного, ни относящегося к бизнесу.

Я откинулась на спинку стула и бесцельно уставилась в пространство. Оконное стекло было темным и отражало, как зеркало. Изредка внизу парковку освещали фары. Хлопали двери автомобилей. Со всех концов после трудового дня возвращались мои соседи.

Мо пропал, у меня не было ни единой зацепки, и я не представляла, откуда мне плясать. Я проделала все обычные манипуляции. Единственное, что оставалось, только ждать. А ожидание не было моей сильной стороной.

Я отволокла посуду обратно на кухню и снова стала размышлять о Дядюшке Мо. Проблема в поисках пропавших людей в том, что они могут пропасть где-нибудь очень далеко. Я тут обшариваю весь Трентон в поисках Мозеса Бидмайера, а он, может, в Гваделупе нацепил толстые линзы и фальшивый нос. Так что, если он на мое несчастье в Гваделупе, мне вообще лучше не стоит об этом думать. Лучше предположить, что Мо близко от дома, вот тогда я могу еще надеяться.

Большую часть времени люди, так или иначе, стараются держаться поближе к дому.

Им гораздо лучше сбежать подальше, но вдали не чувствуешь себя в безопасности. Только дом дает это ощущение. Рано или поздно все НЯС связываются со своими родными, подружками, закадычными дружками. И обычно раньше, чем позже.

Я сменила фланелевую рубашку на трикотажную футболку с надписью «Рейнджерс» и стала переключать телевизионные каналы. Наверно, следовало еще кому-нибудь позвонить, но сегодня играли «Рейнджерс». А приоритеты есть приоритеты.

Будильник зазвонил в семь утра. Я протянула руку, чтобы прихлопнуть кнопку и взглянула на часы, удивляясь, зачем установила будильник на такое безбожное время. Не было никакого признака солнца, и дождь стучал в оконное стекло. Даже в лучшие времена утро не было моим любимым временем дня, а сейчас и близко не были лучшие времена.

В следующий раз я проснулась в восемь тридцать. За окном все еще шумел дождь, но, по крайней мере, небо сменило цвет с черного на серый. Я с трудом выволокла себя из кровати в ванную и некоторое время стояла под душем. Думала я о Меле Гибсоне и Джо Морелли и пыталась решить, у кого из них лучшая задница. Потом вспомнила о Майке Ричтере, вратаре «Рейнджерс», что же он такой мазила.

К тому времени, когда я вытирала волосы полотенцем, с Ричтера я переключилась на Дядюшку Мо. И пришла к заключению, что это тупик. Интуиция подсказывала мне, что Мо недалеко сбежал и, в конце концов, всплывет на поверхность. К несчастью для словаря охотников за головами слова «в конце концов» не являлись желательными. В конце концов, рента за квартиру сама собой не заплатится.

Побрызгав волосы лаком самой сильной фиксации, я надела свою обычную униформу из джинсов и фланелевой рубашки и рывком раздвинула занавески.

Я пропела «Дождик, дождик, прекрати, в день другой к нам приходи». Но дождик не прекратил, и пришлось нанести повторный визит шкафу и добавить теплые носки и свитер к моему снаряжению.

Не придумав ничего лучшего, я поехала в контору. По дороге я завернула в «Голубую Ленту», прокат и продажа подержанных автомобилей, и страждущим взглядом окинула стоянку. Каждое утро я вставала в надежде, что автомобильная фея посетила меня ночью. И каждое утро меня ждало разочарование. Может, настало время взять дело в свои руки.

Я припарковалась к тротуару и осмотрела украдкой ряд выстроившихся машин. Все выглядели весьма прозаично… кроме маленького синего пикапа «ниссан» в конце стоянки. Маленький синий пикапчик был ПРЕЛЕСТЬ. Я вышла взглянуть поближе. Новая краска. Сплошное сиденье, слегка потертое, но не рваное. Стандартный привод.

Ко мне прибежал мужчина в желтом плаще.

– Желаете купить машину?

– Сколько стоит?

– Для вас? Сможем договориться. Восемьдесят четыре. Бегает как игрушка.

Я заглянула в чековую книжку.

– Наверно, не смогу ее себе позволить.

– Эй, – заверил он. – Ваша кредитоспособность у нас на хорошем счету. Можем для вас профинансировать ее. Вы даже не заметите выплат.

– Мне нужно на ней проехаться для проверки.

– Подождите минуту, я повешу номер.

Я проехала четыре квартала, и меня купили с потрохами. Я откажусь от апельсинов и урежу прокат фильмов. Но жертвы стоят того. У меня будет пикапчик!

Лула подняла взгляд, оторвавшись от своих папок, когда я ввалилась в дверь, роняя капли на ковровое покрытие.

– Надеюсь, ты не потратила уйму времени на свою прическу сегодня утром, – заметила она.

Я стойко приняла удар в адрес моей влажной лохматой головы.

– Красота в глазах смотрящего.

– Ха, – откликнулась Лула. – Если это не какая-нибудь куча наглых какашек.

– Этот человек у себя? – обратилась я с вопросом к Конни.

– Еще нет.

Я плюхнулась на диван из коричневой искусственной кожи.

– С Дядюшкой Мо мне не везет, а мне нужны деньги. Не найдется ли у тебя какой-нибудь халтуры?

– Вчера поступил только один Не Явившийся в Суд. И это точно плевое дельце. Стюарт Баггет. – Она достала желто-коричневую папку из ящика «входные» и раскрыла бумаги. – Возраст двадцать два года. Белый. Пол мужской. Пять футов семь дюймов. Развлекался ездой в пьяном виде с тремя приятелями поздно ночью три недели назад и расстрелял четырнадцать машин на стоянке. Сделал это из пневматического ружья. Пропустил суд и сейчас числится как беглец… не говоря уже о том, что он болван. Две машины, из тех, что он расстрелял, были полицейскими.

Я только удивилась, что кто-то смог заметить повреждения на полицейской машине. Трентоновских «сине-белых» не так-то легко ночью рассмотреть. Все «сине-белые» в Трентоне выглядят так, будто служили где-нибудь в Боснии.