Текст книги "Четыре палки в колесо"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Мои родители владели домом целиком и полностью, папаша получал приличную пенсию от почтового ведомства. Ему не нужны были эти заработки на такси. Просто ему требовалось выбраться из дома подальше от матушки и Бабули.

Заскрипели ступеньки, и мгновением позже в дверях показался силуэт Салли. Волосы его торчали дыбом на голове, глаза были полузакрыты, а сам он стоял, ссутулившийся и босой, волосатые руки болтались из моего чересчур короткого махрового розового халатика.

– Боже, – произнес он. – Сумасшедший дом какой-то. Я хочу сказать: типа который час, чуваки?

– О, Иисусе, – помрачнев, сказал папаша, – он снова надел женские тряпки.

– Это было в шкафу, – оправдался Салли. – Полагаю, одежонку оставила мне одежная фея.

Папаша было открыл рот, чтобы еще что-нибудь сказать, но матушка зыркнула на него взглядом, и он захлопнул рот.

– Что вы едите? – спросил Салли.

– Хлопья.

– Круто.

– Хочешь присоединиться?

Он прошаркал к кофеварке:

– Просто кофе.

В кухню пропихнулась бабуля Мазур:

– Что тут происходит? Я ничего не пропустила?

Я сидела за столом и тут почувствовала, как она дышит мне в затылок.

– Что-то не так?

– Просто смотрю на твою новую прическу. Никогда не видела ничего подобного. Что это за большие выстриженные куски сзади?

Я зажмурила глаза. Это все то яйцо.

– Как плохо? – спросила я матушку. Будто сама не знала.

– Если у тебя найдется свободная минутка, могла бы сходить в салон красоты.

– Я-то думал, что ты постриглась под панка, – заметил Салли. – Круто, если выкрасить в фиолетовый. Будет совсем зашибись.

* * * * *

После завтрака мы с Салли предприняли еще одну прогулку к дому Морелли. Мы встали в переулке позади здания, и я набрала номер Морелли на сотовом.

– Я у тебя во дворе, – сообщила я ему. – Не хочу войти в твою заднюю дверь и взлететь на воздух.

– Все нормально.

Морелли стоял у раковины и споласкивал кружку из-под кофе.

– Я только что собрался выходить, – заявил он. – Нашли машину Кунца на стоянке грузовиков у фермерского рынка.

– И?

– И вот.

– Кровь? Дырки от пуль?

– Ни черта, – сообщил Морелли. – В превосходном состоянии. При первичном осмотре даже не видно, что что-нибудь украли. Никакого вандализма. Никаких признаков борьбы.

– Машина была закрыта?

– Ага. По моим предположениям ее оставили там сегодня рано утром. Оставь ее чуть раньше, и ободрали бы дочиста.

– Здесь что-нибудь происходило прошлым вечером?

– Ничего. Все было тихо. Куда ты сегодня собралась?

Я прихватила прядь волос:

– В салон красоты.

Уголки рта Морелли растянулись в усмешке:

– Собираешься испортить мою ручную работу?

– Ты ведь не отхватил волос больше, чем следовало, верно?

– Верно, – подтвердил Морелли, но ухмылочка не исчезла.

Обычно я делаю прически у мистера Александера в пассаже. К несчастью мистер Александер не смог втиснуть меня сегодня в свое расписание, поэтому я остановила свой выбор на салоне Бабули «Стрижка и Завивка» в Гамильтоне. Мне было назначено на девять тридцать. Не то чтобы время имело значение. Мой рейтинг по части поставки слухов был столь высок, что двери салона были открыты для меня в любое время дня и ночи, без необходимости ждать очереди.

Мы вышли через переднюю дверь, и я заметила припаркованный на противоположной стороне улицы фургон.

– Гроссман, – пояснил Морелли.

– У него в фургоне «Дук»?

– Нет. У него там приёмно-передающая радиоустановка, журнал с кроссвордами и банка с джемом.

Я задержала взгляд на «порше» с его гладкими, как масло, кожаными сидениями. Я ведь знала, что выгляжу круто в «порше».

– Забудь, – предупредил Морелли. – Бери «бьюик». Если попадешь в передрягу, то «бьюик» выручит, как танк.

– Я собираюсь в салон красоты, – напомнила я. – И не планирую попадать в передряги.

– Кексик, твое второе имя – неприятность.

Салли стоял в задумчивости между «порше» и «бьюиком».

– Так, типа, что же взять? – спросил он.

– «Порше», – подсказала я. – Определенно «порше».

Салли пристегнул ремень.

– Эта тачка разгоняется от нуля до сотни миль за гребаную секунду.

Он повернул зажигание, и мы катапультировали от тротуара.

– Ой! – закричала я. – Здесь семейный район. Езжай тише!

Салли посмотрел на меня сквозь зеркальные очки.

– Я люблю скорость, мужик. Скорость – это круто.

Я вцепилась руками в приборную панель:

– Главная дорога! Главная дорога!(улица, на пересечении с которой любая машина должна сделать полную остановку, прежде чем продолжать движение – Прим.пер.)

– Щас тормознем, – заверил Салли и вдарил по тормозам.

Меня швырнуло на ремень.

– Ух.

Салли нежно погладил руль.

– В этой машинке собран весь инженерный прогресс.

– Ты что, на наркотиках?

– Да ничуть. Еще только начало дня, – возмутился Салли. – Я что, похож на болвана?

Он свернул на Гамильтон и направил колеса в «Стрижку и Завивку». Там припарковался и воззрился на салон поверх очков.

– Ух ты, ретро.

Долли переоборудовала первый этаж своего двухэтажного дома в салон красоты. Маленькой девочкой я, вся возбужденная, приходила сюда стричься, и с той поры ничего не изменилось. Будь сейчас середина дня или суббота, салон был бы битком набит. Поскольку было раннее утро, то под сушилками сидели всего две женщины. Мирна Ольсен и Дорис Зейл.

– Обожежмой, – произнесла Мирна, перекрывая шум сушильного агрегата. – Я только что услышала новость, что ты вышла замуж за Джо Морелли. Поздравляю.

– Я всегда знала, что вам двоим суждено пожениться, – добавила Дорис, подняв колпак сушилки. – Вы просто созданы друг для друга.

– Эй, я не знал, что вы, чуваки, поженились, – вмешался Салли. – Так и надо!

Все уставились на Салли, разинув рты. В «Стрижку и Завивку» не ходили мужчины. А Салли сегодня как никогда походил на мужчину… возможно, за исключением, губной помады и двухдюймовых дурацких хрустальных подвесок в ушах.

– Это Салли, – обратилась я ко всем.

– Крутяк, – сказал Салли, он поздоровался с каждой кулаком, изобразив рэперское приветствие. – А не сделать ли мне маникюрчик? Ногти у меня типа негодные.

Они пораженно таращились.

– Салли голубой, – внесла я ясность.

– Разве это не что-то? – произнесла Мирна. – Воображаю себе.

Дорис наклонилась вперед:

– Ты носишь платья?

– Больше юбки, – сказал Салли. – Для платьев у меня слишком длинная талия. Не думаю, что они мне идут. Конечно, парочка платьев у меня имеется. Платье – это дело другое. Всякий выглядит в платье здорово.

– Быть голубым, должно быть, так очаровательно, – предположила Мирна.

– Ага. Ну, все нормально до тех пор, пока в тебя не начинают кидать пивные бутылки, – согласился Салли. – Получить бутылкой по мозгам – гребаный кошмар!

Долли осмотрела мои волосы.

– Что, черт возьми, с тобой случилось? Выглядит так, словно кто-то тебе выстриг огромные клоки по всей голове.

– В волосах застряло яйцо, и оно не отдиралось, пришлось его выстричь.

Мирна с Дорис сделали друг другу круглые глаза и вернулись под колпаки.

Спустя час мы с Салли вернулись в «порше». Салли сделал маникюр цвета красной вишни, а я стала похожа на бабулю Мазур. Я взглянула на себя в откидное зеркало и почувствовала, как подступают слезы. Мои естественные волосы были коротко острижены, и идеальные кудряшки в виде "Тутси ролл" (мягкой карамели, закрученной в "рулончик", производства компании "Тутси ролл индастриз" – Прим. пер.) покрывали мою голову.

– Впечатляет, – высказался Салли. – Выглядят, как гребаные собачьи какашки.

– Надо было сказать мне, когда она их сооружала!

– Я не видел. Сушил ногти. Превосходный маникюр.

– Отвези меня к дому Джо. Я достану оружие и застрелюсь.

– Нужно немного взбить, – предложил Салли. Он потянулся ко мне. – Дай приведу в порядок. Я в этом деле мастак.

Когда он закончил, я посмотрела в зеркало.

– Бе-е-е-е!

Я выглядела, как Салли.

– Видишь, – сказал он. – Я знаю, как с этим справиться. У меня тоже от природы кудрявые волосы.

Я взглянула еще раз. Полагаю, это было все-таки лучше, чем собачьи какашки.

– Может быть, нам следует проехаться по северному Трентону, – предложила я. – Поискать Эдди Кунца. Удостовериться, что он не сидит в своей кухне и не лопает ланч.

Салли выжал ногой на газ, и мою голову дернуло назад.

– Скачет с места как заяц, – сказал он.

– Давно у тебя эта машина?

– Три недели.

Мой радар издал встревоженный писк.

– А права у тебя есть?

– А как же.

Черт возьми.

* * * * *

Перед половиной Гликов стоял «линкольн». Разумеется, на половине Кунца машины не было.

– У меня нехорошие предчувствия, – поделилась я с Салли.

– Похоже, старина Эдди стал кормом для рыб.

Я представила, как, узнав о брошенной машине Эдди, его дядя и тетя станут заламывать руки. Может, они так расстроятся, что позволят мне зайти в его квартиру и осмотреть ее.

Не успела я постучать, как Лео Глик уже открыл входную дверь.

– Увидел, что вы подъехали, – пояснил он. – Что это там за бредовая машина? Выглядит, как огромное серебряное яйцо.

– Это «порше», – ответил Салли.

Лео взглянул на него:

– А что это в ушах болтается?

– Захотелось сегодня принарядиться, мужик, – пояснил Салли, тряся головой, чтобы Лео оценил весь эффект. – Видишь, как они сверкают на солнце? Гребаный ужас, а?

Лео отступил на шаг назад, словно Салли мог быть заразным.

– Что вы хотите? – спросил у меня Лео.

– Полагаю, у вас нет вестей от Эдди?

– Полагайте, что нет. И скажу вам, меня уже тошнит от народа, который о нем выспрашивает. Сначала с утра копы тут болтались, чтобы рассказать нам о его машине. Подумаешь, велико дело. Где-то оставил свою машину. Потом какая-то девка справлялась о нем. А сейчас здесь вы на пороге с «Мисс Америка».

– Что за девка? Вы имя ее запомнили?

– Джойс.

Великолепно. Этого мне еще не хватало. Еще и Джойс в придачу.

– Кто там? – раздался голос Бетти из глубины дома. Она выглянула из-за плеча Лео.

– А, это вы. Зачем вы нам надоедаете? Почему бы вам просто не заняться своими делами?

– Меня удивляет, что вы не беспокоитесь о своем племяннике. А как родители? Они не беспокоятся?

– Его родители в Мичигане. Наезжают время от времени. У нас там родственники, – сказал Лео. – А мы не беспокоимся, потому что Эдди задница. Вечно слоняется без дела. Мы миримся с ним, потому что он родня. Мы по дешевке сдаем ему жилье, но это не значит, что мы должны с ним нянчиться.

– Вы не возражаете, если я осмотрюсь?

– Чертовски возражаю, – вскипел Лео. – Не желаю, чтобы кто-нибудь шастал и вынюхивал вокруг моего дома.

– У нас и так телефон звонит, не переставая, с тех пор, как здесь побывала полиция. Все хотят знать, что случилось, – вторила Бетти.

– Осталось только приехать бригадам телевидения, и появиться мне в вечерних новостях из-за того, что ее племянник задница.

– Он и твой племянник, – возразила Бетти.

– Только через брак с тобой, а это не считается.

– Он не такой уж плохой, – сказала Бетти.

– Он задница. Задница и все!

Глава 14

Салли и я стояли на тротуаре у «порше» и наблюдали, как Глики прогоняют нас, как надоедливых птиц, размахивая руками.

– Они похожи на… увечных, – определил Салли.

– Когда я в первый раз встретилась с ними, у меня создалось впечатление, что они любят Кунца. По крайней мере, Бетти. Сначала-то она приглашала меня на бисквитный торт. И была такой милой. Прямо мать родная.

– Может, они сами и убрали Эдди. Возможно, он не заплатил за квартиру. Или не оценил бисквитный торт Бетти.

Я не думала, что они убрали Эдди Кунца, но решила, что вели они себя странно. Если точно описать их эмоции, то я бы сказала, что Глики были испуганы и рассержены. И определенно не хотели, чтобы я совала нос в их дела. Что означало: либо им было что скрывать, либо я им не нравилась. Поскольку я не могла представить, как я могу кому-то не нравиться, поэтому склонна была предположить, что они что-то скрывают. И ясней ясного, если им есть, что скрывать, то это сведения об Эдди Кунце. Похоже, есть вероятность, что кто бы не похитил его, похититель вышел на контакт с дядей Лео и тетей Бетти и запугал их до чертиков.

Или возможна другая версия. Может, Кунц спутался с фальшивыми деньгами и ушел в подполье. Возможно, записка, переданная через бармена, обеспокоила его. И тогда Кунц велел говорить дяде Лео, что он в порядке, и Лео следует держать рот на замке и не разрешать вынюхивать никому… или еще чего. Боже, возможно, шкафы Эдди набиты фальшивыми двадцатками!

Бетти все еще говорила «Кшш!», но теперь к ее лексикону добавились слова «Пошли вон отсюда».

– Сейчас поведу я, – заявила я Салли. – Всегда мечтала поводить «порше».

Скорей уж жить хотелось.

Прозвонил мой пейджер. Я взглянула на номер. Он был мне незнаком. Я вытащила из сумки сотовый и набрала этот номер.

Голос на другом конце взволнованно ответил:

– Боже, вот это скорость!

Я взглянула на телефон. Будто его вид поможет мне лучше соображать.

– Кто это?

– Это Берни! Вы помните, парень из овощного. У меня для вас новости. Только что пришла Максин Новики. Она захотела купить кое-какой спецтовар, если вы улавливаете мою мысль.

– Да! Она сейчас там?

– Ага. Я настоящий ловкач. Сказал, что не могу ничего достать для нее, пока я на обеде, и тогда кинулся прямо сразу вам звонить. Помнится, ваша подруга сказала, что отблагодарит и все такое.

– Я уже в пути. Удостоверьтесь, что миссис Новики остается на месте, пока я не появлюсь.

– Ваша подруга с вами, да?

Я отсоединилась и запрыгнула в машину.

– Нам только что представился счастливый случай! – сообщила я, пристегиваясь и вставляя ключ в зажигание. – Мама Новики решила купить фруктов.

– Круто, – сказал Салли. – Фрукты – это колоссально.

Я не хотела ему говорить, какого рода фрукты продавал Берни. Боялась, что Салли подчистую опорожнит закрома Берни, и ничего не останется для мамаши Максин.

Я сорвалась с места, вжимая газ в пол.

– Вот это да! Суперскорость, мистер Сулу (персонаж сериала «Звездный путь» – Прим.пер.), – восхитился Салли. – Здорово.

Десять минут спустя, плюс минус несколько секунд, я уже въехала на стоянку супермаркета. Потом написала записку Берни, дав ему указания продать Франсин Новики «продукта» всего на один день, и проинструктировала, чтобы он сказал ей прийти завтра за остальным. На всякий случай сегодня я ее пропущу. Я приписала «С любовью и поцелуями, твой новый друг Стефани». А затем добавила, что Лула шлет свою любовь тоже.

– Там есть парень в продуктовом отделе, похожий на R2D2 (маленький робот в «Звездных войнах» – Прим.пер.), – пояснила я Салли. – Отдай ему эту записку и сваливай. Если увидишь мамашу Максин, не крутись рядом. Просто отдай Берни записку и ступай назад, тогда мы проследим за ней, когда она станет уходить.

Салли вприпрыжку пересек стоянку на длинных, как ходули, ногах, поблескивая сережками в ушах, потряхивая при ходьбе крысиным гнездом на голове. Он вошел в большие стеклянные двери и повернул в сторону продуктового отдела. На мгновение я потеряла его из виду, а потом он снова возник в поле зрения, направляясь обратно к выходу.

– Она там, – сказал он, втискиваясь в маленькую машину. – Я увидел ее. Стояла у яблок. Ее не пропустишь с этой толстенной повязкой на голове. Она прикрыла ее шарфом, но все равно повязка видна.

Я выбрала место стоянки в стороне за фургоном, чтобы нас было не так заметно. Мы молча наблюдали за дверью.

– Вот! – завопил Салли. – Она выходит!

Мы припали к сиденьям, но в этом не было необходимости. Миссис Новики припарковалась в другой стороне стоянки. И не соблюдала осторожность. Просто еще один день из жизни домохозяйки. Съездить за покупками, перехватить косячок у Бизнесмена Берни.

Она водила старый побитый «форд эскорт». Если у нее и была куча фальшивых денег, то она ее точно не потратила на приобретение транспорта. Я дала ей немного отъехать, а затем тайком отправилась следом. Спустя полмили у меня возникло смутное ощущение, что я догадываюсь, куда она направилась. Еще полмили спустя я уже была точно уверена. Она ехала домой. Максин не была Альбертом Эйнштейном, но я не думала, что она тупа настолько, чтобы спрятаться в доме матери.

Миссис Новики припарковалась перед домом и прошаркала внутрь. Думай я, что Максин в доме, то имела бы право, как охотник за головами, вышибить дверь и войти с пистолетом наизготовку. Но я не собиралась этого делать прежде всего потому, что оружия у меня с собой не было. А во-вторых, не хотела чувствовать себя идиоткой.

– Полагаю, не помешает поболтать с ней, – произнесла я.

Мы с Салли постучали в дверь, и показалась миссис Новики.

– Гляньте, что за грязные личности тут шляются, – поприветствовала нас она.

– Как ваша голова? – так я пыталась применить дружелюбный подход, предназначенный пробить защиту захмелевшей от травки миссис Новики.

Она затянулась сигаретой:

– Голова замечательно. Как твоя машина?

Вот и обменялись любезностями.

– Страховая компания прониклась ко мне сочувствием, поэтому они выделили мне вот этот «порше».

– Да иди ты, – произнесла она. – «Порше» принадлежит тому уроду.

– Максин недавно не видали?

– Только не с тех пор, как она слиняла с пляжа.

– Вы рано покинули домик.

– Вусмерть устала от песка, – подтвердила мамаша Максин. – Ну и чего вам надо?

Я двинулась мимо нее в гостиную.

– Не возражаете, если я тут осмотрюсь?

– Вы добыли ордер на обыск?

– А он не нужен.

Ее взгляд следовал за мной, пока я прохаживалась по дому.

– Это произвол.

Дом представлял собой небольшое бунгало. Все на одном этаже. Легко было увидеть, что Максин здесь нет.

– Похоже, вы пакуете вещи.

– Ага, избавляюсь от моего дерьма фирмы Диор. Решила с этого момента носить только Версаче.

– Если увидите Максин…

– Правильно. Я должна позвонить тебе.

У двери находились столик и стул. На столе лежал тридцать восьмой.

– Думаете, это вам понадобится? – спросила я.

Миссис Новики погасила окурок в пепельнице рядом с пистолетом.

– Осторожность не повредит.

Мы вернулись в машину, и тут запищал пейджер, высветив номер матушки.

На звонок ответила Бабуля.

– Мы просто хотели узнать, явишься ли ты домой к обеду, – сообщила она.

– Наверно.

– А что насчет Салли?

– Салли тоже.

– Я видела, он надел фальшивые бриллианты, когда выходил сегодня. Как ты думаешь, мне стоит нарядиться к ужину?

– Никакой необходимости.

Я выехала со стоянки и решила вернуться в супермаркет. Мне нужно было прояснить у Берни одну деталь.

Мы с Салли нетвердой походкой протащились по жаре в магазин с кондиционером. Берни обрывал листья с кочанов салата, когда увидел нас. Глаза его вылезли из орбит, и к тому времени, когда мы подошли к нему, он уже приплясывал на месте, не в силах устоять.

– Черт возьми, – приговаривал Берни, – вы вернулись! Ну и дела! – Он сверлил взглядом Салли, тряся ему руку. – Мне показалось, что я узнал вас, но не был уверен. А тут только увидел, так сразу узнал! Вы Салли Суит! Боже, я ваш большой поклонник. Просто большой фан! Все время хожу в ваш клуб. Люблю эти концерты, где выступают одни девочки. Черт возьми, ваши парни великолепны. А эта Сахарок. Она самая лучшая. Она так мне нравится. Самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел.

– Сахарок – гей, – сказала я.

– Да бросьте!

– Эй, – произнесла я. – Я-то такие вещи знаю.

– О, черт. Я и забыл. Вы выглядите такой нормальной.

– Франсин расплатилась еще одной двадцаткой?

– Ага. Вот она, прямо здесь.

Он вынул бумажку из кармана рубашки.

– И я сделал так, как вы сказали. Дал ей только пару ломтиков фруктов. Такая жалость, ей-богу, потому что мог бы сорвать настоящий куш. У нее с собой была куча денег. Она вытащила пачку двадцаток такую огромную, что впору лошади подавиться.

Я взяла у него двадцатку и рассмотрела. В уголке был след от царапины.

Берни встал на цыпочки, пытаясь разглядеть банкноту:

– Что там интересного в двадцатке? Она помечена или еще чего?

– Нет. Просто смотрю, настоящая ли.

– Ну и как? Настоящая?

– Ага.

Настоящая подделка.

– Нам нужно сейчас идти, – сообщила я. – Спасибо за звонок.

– Это вам спасибо.

Он снова вытаращился на Салли.

– Был рад с вами повидаться, – сказал он. – Даже не надеюсь на автограф.

Салли вытащил черный фломастер из кармана рубашки Берни и великодушно написал «С наилучшими пожеланиями от Салли Суит» на верхушке лысого купола Берни.

– Вот, получи, чувак, – добавил Салли.

– Боже, – восклицал Берни, казалось, он сейчас взорвется от счастья. – Боже! Это так здорово.

– Частенько этим занимаешься? – спросила я Салли.

– Да, но обычно, когда пишу на чьей-нибудь башке, то умещается гораздо меньше.

– Хмм.

Я прошлась между полок с печеньем, чтобы подобрать что-нибудь на ланч, и подумала, интересно, а Морелли все еще следит за «Севен-илевен»? Я могла бы спасти его от кучи проблем. Поскольку была сильно уверена, что фальшивые двадцатки поставляла туда мамаша Новики. Это был ближайший к ней магазин. И, кажется, она не стеснялась этих паршивых купюр. С одной стороны, расскажи я Морелли, что Франсин расплатилась еще одной фальшивой двадцаткой, и он, наверно, бросит магазин и отправится со мной повидать Франсин. Но с другой стороны, ежели что произойдет, я не уверена, что он привлечет меня. А если он арестует Максин, а я не окажусь поблизости, то ни Винни, ни я не получим наших денег.

Мы с Салли остановились на пачке печенья «Фиг ньютонс» и паре банок содовой. Расплатились на кассе и стали есть в машине.

– Ну и одурачили вы меня с этой женитьбой, – сказал Салли. – Всегда думал, что Морелли просто трахает тебя.

– Мы не женаты. И он не трахаетменя.

– Ага, точно.

– Ладно, раньше он в какой-то степени трахал меня. Ну, фактически, трахал короткое время. И это не совсем траханье. «Трахал меня» звучит так, словно мне делали пирсинг. Что у нас было, так это… э, секс по обоюдному согласию.

– Секс по обоюдному согласию – это здорово.

Я утвердительно кивнула и засунула еще одно печенье в рот.

– Думаю, однако, ты получаешь с Морелли что-то стоящее, а?

– Я не знаю. Что-то в этом есть. Я просто еще не определила, что именно.

Мы жевали печенье и какое-то время размышляли над этим.

– Знаешь, что я никак не пойму? – сказал вдруг Салли. – Не понимаю, на кой черт все так старались сбить нас со следа пять дней назад, а теперь старуха Новики возвращается в свой дом. Мы являемся прямо к ней, а она и в ус не дует.

Он был прав. Что-то явно изменилось. И боюсь, что Максин помахала нам ручкой. Если Максин в безопасности на пути к новой жизни, то миссис Новики могла позволить себе испытать судьбу. Так же, как и Марджи. Я не побывала у Марджи, но была уверена, что она пакует пожитки, объясняя коту, почему мамочка собирается уехать на долгое-долгое время. И, наверно, расплачиваясь с соседкой за сидение с котом фальшивыми двадцатками.

Впрочем, разумеется, она еще не готова уехать. У нее назначен поход к врачу. Как и у Франсин. Мне повезло, потому что меня напрягало следить за ними. Я ведь не федерал. У меня нет никакого крутого оборудования для слежки. В данном случае у меня не было даже машины. Серебристый «порше», «пятьдесят третий бьюик» и красный «файерберд» не справились бы с ролью супертранспорта-невидимки. Мне требовалось найти машину не столь заметную, чтобы я могла посидеть завтра перед домом Новики.

* * * * *

– Нет! – заявил Морелли. – Ты не одолжишь мой пикап. Ты ходячая смерть для машин.

– Я не ходячая смерть для машин!

– Последний раз, когда ты брала мою машину, она взлетела на воздух! Помнишь такое?

– Ну, если ты будешь постоянно мне тыкать этим…

– А что насчет твоего пикапа? А твоего «CRX»? Бах и нет его!

– Технически «CRX» сгорел.

Морелли крепко зажмурил глаза и шлепнул ладонью по лбу:

– О нет!

Было начало пятого. В гостиной смотрел телевизор Салли, а мы с Морелли были в кухне. Морелли только что пришел, выглядел он так, будто у него прошел еще один из тех не принесших ничего дней. Наверно, мне следовало подождать до лучших времен, чтобы попросить пикап, но я должна была успеть на обед к матушке через час. Может, стоит попытаться подойти с другой стороны. Я прошлась пальчиком по его потной футболке и очень близко наклонилась:

– Ты выглядишь… таким горячим.

– Милая, я горячий дальше некуда.

– Может, я бы могла как-нибудь разобраться с этим.

Он сощурил глаза.

– Давай говорить прямо. Ты предлагаешь секс в обмен на пикап?

– Ну, не совсем.

– Тогда чтоты предлагаешь?

Я не знала, что я предлагала. Я пыталась в некотором роде заигрывать, но Морелли не поддавался.

– Мне нужно пиво, – сказал Морелли. – У меня был воистину длинный день, и он намерен продлиться еще дольше. Через час мне предстоит сменить Гроссмана.

– Что-нибудь новое добавилось к машине Кунца?

– Ничего.

– В «Севен-Илевен» что-нибудь случилось?

– Ничего.

Он вытащил пиво.

– А как у тебя прошел день?

– Так себе. Особенного ничего не произошло.

– За кем хочешь понаблюдать?

– За миссис Новики. Она вернулась домой. Я ездила поговорить с ней, а она паковала пожитки.

– Вовсе не значит, что она собирается привести тебя к Максин, – заметил Морелли.

Я пожала плечами:

– Это все, что у меня есть.

– Нет, не все, – возразил Морелли. – Ты что-то скрываешь.

Я подняла бровь, как бы говоря «О, неужели?»

Морелли швырнул пустую бутылку из-под пива в мусорную корзину.

– И лучше бы этому не иметь ничего общего с тем делом о подделке денег, над которым я работаю. Мне ненавистна мысль, что ты придерживаешь улики.

– Кто? Я?

Он шагнул вперед и припер меня к кухонной стойке:

– Итак, как сильно ты хочешь получить мой пикап?

– Очень сильно.

Его взгляд упал на мой рот:

– Насколькосильно?

– Не настолько.

Морелли издал вздох от досады и отступил:

– Ох, эти женщины.

Салли смотрел MTV, подпевая рок-группам, неистово тряся головой в своем пароксизме увлечения «тяжелым металлом».

– Боже, – произнес Морелли, заглянув в гостиную, – удивительно, что у него еще ничего не отвалилось.

* * * * *

– Я не могу одолжить тебе машину, – сказал папаша. – Завтра собираюсь на службу. У меня предписание. А что не так с «бьюиком»?

– «Бьюик» не годится для слежки, – поделилась я. – Народ на него пялится.

Мы сидели за столом, и матушка раскладывала всем голубцы. Плюх, четыре голубца на моей тарелке. Я расстегнула пуговицу на шортах и потянулась за вилкой.

– Мне нужна новая машина, – заявила я. – Где мои страховые деньги?

– Тебе нужна постоянная работа, – заявила матушка. – Там, где есть льготы. Ты не становишься моложе, знаешь ли. Как долго ты собираешься гоняться за хулиганами по всему Третону? Будь у тебя постоянная работа, ты могла бы выделить деньги на машину.

– Большую часть времени моя работа постоянна. Мне просто сейчас не везет.

– Ты перебиваешься с хлеба на воду.

Что я могла сказать; она была права.

– Я могу устроить тебя водителем школьного автобуса, – предложил папаша, копаясь в своей тарелке.

– Как-то в одном из их дневных шоу показывали водителей школьных автобусов, – встряла Бабуля. – И двое из них заработали геморрой из-за неудобных сидений.

Мой глаз снова стал подергиваться. Я приложила к веку палец, чтобы его успокоить.

– Что с твоим глазом? – спросила матушка. – У тебя снова тик?

– О, чуть не забыла, – сказала Бабуля. – Одна из твоих подружек приходила и искала тебя сегодня. Я сказала, что ты на работе, и она оставила записку.

– Мери Лу?

– Нет, не Мери Лу. Какая-то незнакомая. Настоящая красотка. Должно быть, одна из этих дамочек из отдела косметики в пассаже, потому что на ней была тонна краски.

– Только не Джойс!

– Да нет же. Я ведь сказала, что кто-то, кого я не знаю. Записка в кухне. Я оставила ее на стойке у телефона.

Я выбралась из-за стола и пошла за запиской. Это оказался небольшой запечатанный конверт. На лицевой стороне конверта было напечатано четкими буквами «СТЕФАНИ». Похоже было на приглашение на «младенческий душ» или на вечеринку по случаю дня рождения. Я открыла конверт и схватилась за стойку, чтобы не упасть. Записка была короткой. «УМРИ, СУКА». А маленькими прописными буквами говорилось, что он сделает свой ход, когда я меньше всего буду этого ждать. Написано все было на карточке для рецептов.

Но больше всякого послания пугало, что Сахарок с легкостью проник в дом родителей и вручил этот конверт Бабуле.

Я вернулась за стол и махом проглотила три голубца. Я не знала, что предпринять. Мне нужно было позаботиться о семье, но я не хотела пугать их по полусмерти.

– Ну? – поинтересовалась Бабуля. – Что за записка? Похоже на приглашение.

– Это кое-кто, кого я знаю по работе, – пояснила я. – В общем-то, она не очень хороший человек, поэтому если увидите ее снова, не впускайте в дом. На самом деле, даже не открывайте ей дверь.

– Обожежмой, – забеспокоилась матушка. – Еще одна сумасшедшая. Только не говори мне, что она хочет застрелить тебя.

– В общем-то…

Матушка перекрестилась:

– Святая Мария, Матерь Божья.

– Не упоминай Матерь Божью всуе, – посоветовала я матушке. – Не настолько плохо.

– Так что я должна делать, если увижу ее снова? – поинтересовалась Бабуля. – Ты хочешь, чтобы я проделала в ней дырку?

– Нет! Просто хочу, чтобы вы не приглашали ее на чай!

Папаша положил себе добавки.

– В следующий раз кладите меньше риса, – произнес он.

– Фрэнк, ты это слышал? – обратилась к нему матушка.

Папаша поднял голову:

– Что?

Матушка хлопнула себя по лбу.

Салли склонился над тарелкой и уминал голубцы так, словно завтра не наступит никогда. Он прервался и взглянул на меня, я даже слышала, как у него в голове вращаются шестеренки. Красотка. Куча макияжа. Записка. Плохая девочка.

– Ох! – дошло до Салли.

– Я поем и побегу, – предупредила я матушку.– У меня вечером работа.

– На десерт шоколадное рассыпчатое печенье.

Я положила салфетку на стол:

– Возьму-ка его с собой в пакете.

Матушка тут же вскочила на ноги:

– Я сама.

У нас в Бурге свои рабочие законы. Матери сооружают коричневые пакеты. Вот так. И без исключений. По всей стране народ выискивает способы, как бы отлынить от работы. В Бурге же домохозяйки по-военному несут службу на страже своих обязанностей. Даже работающие матери отказываются отступиться от укладывания завтраков или упаковки остатков еды. И пока другие члены семьи, как зеленые новобранцы, могли время от времени драить шваброй кухонные полы, стирать, полировать мебель, никто не смел выполнять эту задачу, утвержденную как стандарт для домохозяек.

Я прихватила пакет с печеньем и вывела из дома Салли. Было слишком рано, и в принципе не было необходимости уходить, но не думаю, что стоило задерживаться, чтобы подвергнуться допросу с пристрастием. Моей матушке не растолкуешь, что меня преследует одержимый смертоубийством гей.

Бабуля с матушкой стояли в дверях и наблюдали, как мы усаживаемся в машину. Спины выпрямлены, руки сложены на груди. Губы крепко поджаты. Достойные венгерки. Матушка поди размышляла, что она сделала не так, почему я раскатываю с мужиком, носившим серьги с фальшивыми бриллиантами. А Бабуля в душе желала к нам присоединиться.