Текст книги "Четыре палки в колесо"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Это торт, – пояснила я.

– Тебе стоит избавиться от таких тортов перед свадьбой, – посоветовала Бабуля. – Иначе придется тебе покупать одно из этих платьев в стиле ампир, которые не имеют талии.

– Я не собираюсь замуж, – заявила я. – Поэтому никакой свадьбы не будет.

Бабуля выпрямилась на стуле:

– А как же быть с залом?

– С каким залом?

– Мы решили, что вы устроите прием в Польском национальном зале. Это самое лучшее место для таких случаев, и Эдна Маевски сказала, у них кто-то отменил заказ, и тебе нужно быстро подсуетиться.

– Вы же не заказали зал!

– Ну, мы не отменяли задаток, – сообщила Бабуля. – Мы не были уверены насчет даты.

Я посмотрела на Джо:

– Объясни ты.

– Квартиру Стефани повредил пожар, и она снимает у меня комнату, пока в ее квартире ремонт.

– Как насчет секса? – спросила Бабуля. – Секс-то у вас есть?

– Нет.

По крайней мере, с субботы.

– Будь я на вашем месте, уж у меня был бы секс, – заявила Бабуля.

– Боже, – отозвался папаша со своего места во главе стола.

Матушка передала мне картофель.

– Я заполнила твои бланки по страхованию. Эд осмотрел твою квартиру и сказал, что в ней ничего не осталось. Сообщил, что осталась только одна вещь: банка для печенья. Он говорил, что она в прекрасном состоянии.

Я мысленно подзадорила Морелли высказаться насчет банки, но Морелли был поглощен разрезанием мяса. Зазвонил телефон, и Бабуля вышла на кухню, чтобы ответить.

– Стефани, это тебя, – заорала Бабуля.

– Я звоню всем подряд, пытаясь тебя разыскать, – произнесла Лула. – У меня кое-какие новости. Только мы собрались уходить, как Винни позвонила Джойс Барнхардт, и Конни их подслушала. Они лаялись почем зря, чтобы он вернул ее в дело, и догадываешься, чем кончилось?

– Могу догадаться.

– Ага, так вот дальше она стала говорить Винни, как достает наводки на Максин. И теперь мы знаем имя одного маленького придурка, помогавшего Джойс.

– Ура!

– Я вот думаю: может, мы с тобой нанесем ему визит?

– Прямо сейчас?

– А у тебя есть дела поинтереснее?

– Нет. Сейчас вполне подходит.

– Я заеду за тобой, чтобы мне не пришлось ехать на твоем «бьюике».

Все разом прекратили жевать, когда я вернулась за стол.

– Ну? – спросила Бабуля.

– Это Лула. Я поем и побегу. У нас появилась наводка по делу.

– Я тоже могу с вами пойти, – предложила Бабуля. – Как в прошлый раз.

– Спасибо, но тебе лучше остаться дома и развлекать Джо.

Бабуля подмигнула Джо, а у Морелли сделался вид змеи, проглотившей корову, которая застряла в глотке.

Десять минут спустя я услышала, как к тротуару подъехала машина. Дом сотрясся от рэпа, потом музыка резко смолкла, и через мгновение в дверях показалась Лула.

– У нас уйма жаркого, – обратилась к Луле Бабуля. – Хочешь присоединиться?

Матушка уже была на ногах и ставила лишнюю тарелку.

– Жаркое, – воскликнула Лула. – Черт возьми, обожаю жаркое.

Она отодвинула стул и развернула салфетку.

– Всегда хотела поесть с неграми, – заявила Бабуля.

– Ага, точно, а я всегда мечтала посидеть за столом с костлявозадой белой старушенцией, – не осталась в долгу Лула. – Так что все вышло, как надо.

И довольные собой Бабуля с Лулой изобразили какие-то замысловатые рукопожатия и хлопки.

– Потрясно, – добавила Бабуля.

* * * * *

Впервые я ехала в новеньком «файерберде» и чувствовала зависть.

– Как ты можешь позволить себе иметь такую машину, работая всего лишь конторской служащей? И как тебе удалось получить страховку, а я все еще жду?

– Во-первых, у меня низкие накладные расходы там, где я живу. А во-вторых, я просто беру в аренду у этих сосунков. Поджариваешь машину, и они дают тебе новую. Никаких проблем.

– Может, стоит и мне рассмотреть этот вариант.

–Только не рассказывай им о том, что твои машины постоянно взлетают на воздух. Эти типы могут решить, что ты дружишь с опасностью. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Лула направилась с Хай в сторону Гамильтон.

– Этот парень, Берни, работает в супермаркете на Роут Тридцать-три. Когда он не складывает груды апельсинов, то продает травку, вот это и служит связью между Барнхардт и мамашей Новики. Новики треплется с Берни, а Берни болтает с Барнхардт.

– Из слов Джойс как будто бы слабая связь.

– Полностью согласна.

– Из того, что Конни слышала по телефону, кажется, его можно узнать по внешности.

– Под кайфом, что ли?

– Просто урод.

Она свернула на стоянку супермаркета и, развернувшись, остановилась прямо перед входом. Немного народу совершают покупки в это время дня.

– Джойс назвала его сексуально озабоченным маленьким троллем, поэтому, если не хочешь дозу покупать, можешь делать ему намеки.

– Намеки сексуальные?

– Ты не обязана отдаваться, – пояснила Лула. – Можешь просто пообещать. Я бы сама этим занялась, но, думаю, он больше твоего типа.

– Что это еще за тип такой?

– Белый.

– Как я его найду?

– Зовут Берни. Работает в продуктовом. Выглядит, как сексуально озабоченный маленький тролль.

Я повернула зеркало вниз, взбила волосы и нанесла свежий слой помады.

– Как я выгляжу?

– Из того, что я слышала, этому парню наплевать, не лаешь ли ты и гоняешься за машинами.

Мне не составило труда отыскать Берни. Стоя ко мне спиной, он укладывал грейпфруты. На затылке и по бокам головы у него была копна черных волос, и ни волоска на макушке. Верх головы у него был похож на большое розовое яйцо. Берни был куда ниже пяти футов и сложен, как пожарный гидрант.

Я положила упаковку картошки в корзину и отправилась к нему.

– Простите, – обратилась я.

Он повернулся, отклонив голову назад, и воззрился на меня. Его толстые рыбьи губы слегка приоткрылись, но не раздалось ни единого слова.

– Прекрасные яблоки, – ляпнула я.

Он издал булькающий звук, и его глаза скользнули к моей груди.

– Итак, – произнесла я, – у вас есть косячок?

– Вы шутите? На кого, по-вашему, я похож?

– Моя подруга сказала, что у вас можно добыть косяк.

– Да неужели? И кто же эта ваша подруга?

– Джойс Барнхардт.

Что-то, вспыхнувшее в его глазах, подсказало мне, что Джойс, наверно, расплачивалась не наличными за свою марихуану.

– Я знаю Джойс, – подтвердил Берни. – Но я не говорю, что продавал ей косяк.

– У нас есть еще общий друг.

– Кто же?

– Ее зовут Новики.

– Я не знаю никого по фамилии Новики.

Я дала ему описание.

– Это, должно быть, Франсин, – сказал он. – Она – нечто. Я просто не знал ее фамилию.

– Хорошая клиентка?

– Ага. Покупает кучу фруктов.

– Давно ее видели?

Его голос приобрел вкрадчивые нотки:

– И что это мне будет стоить?

Мне не понравилось, как это прозвучало.

– А что вы хотите?

Берни почмокал губами, изображая поцелуй.

– Это слишком!

– Потому что я не вышел ростом?

– Нет. Конечно, нет. Мне нравятся невысокие мужчины. Они, хм, более старательные.

– Тогда дело в волосах? Вы хотите парня с волосами.

– Волосы к делу не относятся. Мне неважно, есть ли у вас волосы. И, кроме того, волос у вас полно, только не на макушке.

– Тогда что?

– Вы не можете вот так просто раздавать чмоканья женщинам направо и налево! Это… недостойно.

– Я-то думал с ваших слов, что вы с Джойс подруги.

– О да. Я понимаю ваши сомнения.

– Так как насчет того?

– По правде сказать, вы меня не привлекаете.

– Я так и знал. Я же сразу сказал. Это из-за моего роста.

Черт возьми, бедный придурок действительно имел проблемы с ростом. Я имею в виду, что он ничего не мог поделать с тем, что родился коротышкой или с тем, что голова у него была похожа на мяч для боулинга. Мне не хотелось усложнять его проблемы, но я не знала, что сказать. И тогда я вспомнила о Салли!

– Дело не в росте, – заявила я. – А во мне. Я лесбиянка.

– Вы меня за дурака держите!

– Нет. Это в самом деле так.

Он оглядел меня с ног до головы.

– Вы уверены? Боже, какая потеря! Вы не выглядите похожей на лесбиянку.

Полагаю, он представлял себе, что у лесбиянок на лбу написана большая буква «Л» или что-то в том роде. Хотя, поскольку я не знакома ни с одной лесбиянкой, то не могу являться точным авторитетом.

– У вас есть подружка? – спросил он.

– Да, конечно. Она… ждет в машине.

– Хочу на нее посмотреть.

– Зачем?

– Потому что я вам не верю. Думаю, вы просто пытаетесь быть со мной привередливой.

– Послушайте, Берни, мне нужна кое-какая информации о Новики.

– Ничего не получите, пока я не увижу вашу подружку.

Нелепость какая.

– Она стесняется.

– Ладно, я сам выйду тогда.

– Нет! Я схожу за ней.

Боже!

Я вышла на парковку и наклонилась к окну, за которым сидела Лула.

– Я тут в некотором роде застряла. Мне нужна твоя помощь. Мне требуется подружка-лесбиянка.

– Хочешь, чтобы я тебе нашла такую? Или хочешь, чтобы я ею стала?

Я объяснила ей ситуацию, и мы потопали назад к Берни, который перестраивал гору грейпфрутов.

– Эй, маленький чувак, – обратилась к нему Лула. – Что за разговор?

Берни оторвал взгляд от грейпфрутов и чуть не выпрыгнул из ботинок:

– Вот это да!

Полагаю, Берни никак не ожидал, что моя подружка окажется двухсотфунтовой черной женщиной, носившей розовый спандекс.

– Черт возьми! – повторял Берни. – Черт возьми!

– Тут Стефани сказала мне, что ты знаешь старуху Новики.

Берни энергично затряс головой:

– Ага.

– Видел ее недавно?

Берни только таращился на Лулу.

– Земля вызывает Берни, – позвала Лула.

– А?

– Ты видел старуху Новики недавно?

– Вчера. Она кое за чем приходила, ну знаете, за фруктами.

– Как часто она покупает фрукты?

Берни пожевал нижнюю губу:

– Трудно сказать. Она ходит не регулярно.

Лула по-приятельски обхватила рукой Берни и чуть не задушила его у своей правой груди.

– Послушай, тут такое дело, Берн, мы хотим потолковать с Новики, но мы ее обыскались и время теряем, поскольку она не живет дома. Так вот, если ты нам поможешь, мы будем благодарны. Действительно благодарны.

Бисеринки пота стекали по виску Берни, от лысого купола к уху.

– О, какая чепуха, – произнес он. И по тому, как он это сказал, я рассудила, что он захотел нас выручить.

Лула еще раз сжала его:

– Ну?

– Я не знаю. Не знаю. Она много не болтает.

– Она приходит всегда одна?

– Ага.

Я дала ему свою карточку.

– Если вспомните что-нибудь или увидите Новики, сразу же звоните мне.

– Конечно. Не беспокойтесь.

Мы вернулись в машину, и меня посетила одна из тех диких мыслей.

– Подожди здесь, – сказала я Луле. – Я сейчас вернусь.

Берни стоял в передней части магазина, наблюдая за нами через стекло.

– А сейчас что? – спросил он. – Что-то забыли?

– Когда Новики покупала у вас фрукты, она расплачивалась двадцаткой?

Вопрос его удивил.

– Ага.

– Деньги еще у вас?

С минуту он тупо глазел на меня.

– Думаю, да…

Он вынул бумажник и заглянул внутрь.

– Вот. Это единственная двадцатка, что у меня есть. Должно быть, она самая.

Я полезла в сумку и нашла деньги. Потом отсчитала две десятки.

– Меняю.

– Что это значит? – спросил он.

Я послала ему коварную улыбку:

– Да так.

– Знаете, я бы не отказался просто понаблюдать.

Я похлопала его по макушке:

– Лелейте эту мысль.

– Много мы не раскопали, – сказала Лула, когда я вернулась в машину.

– Мы знаем, что вчера она была в Трентоне.

– Не так уж много мест в Трентоне, где могут остановиться три женщины, – предположила Лула. – Здесь не побережье, где множество отелей и домов сдается в аренду. Черт, единственные отели, что мы имеем, сдаются по часам.

Что соответствовало истине. Столица штата, а отелей фактически нет. Такое положение вещей могло пробудить в людях мысль, что в Трентоне никто не хотел останавливаться, но я уверена в несправедливости данного предположения. Трентон крутой город. В Трентоне есть все… кроме отеля.

Конечно, только из того, что Новики имела делишки с Берни, не означало ее нахождение в настоящий момент в Трентоне.

Мы напоследок еще раз проехались до дома Кунца, до жилища Новики и дома Марджи. Везде было темно и пустынно.

Лула высадила меня перед домом Морелли и покачала головой:

– У этого Морелли красивая задница, но не знаю, захотела бы я жить с копом.

В точности мои ощущения.

Окна были распахнуты, чтобы по дому гулял сквозняк, и с улицы был слышен телевизор Морелли. Морелли смотрел бейсбол. Я потрогала капот пикапа. Теплый. Морелли только что явился домой. Передняя дверь, как и окна, была распахнута, но дверь-ширма закрыта.

– Эй! – крикнула я. – Есть кто дома?

Вышел босой Морелли.

– Что-то ты быстро.

– Мне-то все это быстро не показалось.

Он открыл ширму и вернулся к телевизору.

Я бы не отказалась выбраться на бейсбольный стадион. Сиди себе на солнышке, попивай пивко, жуй «хот-доги», в целом – это стоящее событие. Бейсбол же по телевизору вгоняет меня в кому. Я пошарила в кармане, нашла двадцатку и передала ее Морелли.

– Я остановилась выпить содовой в северном Трентоне, и мне дали это на сдачу. Думаю, будет забавно проверить ее на подлинность.

Морелли оторвался от игры.

– Давай-ка, говори как есть. Ты купила содовую и получила двадцатку на сдачу. Что ты отдала за нее, полтинник?

– Ладно, просто я не хотела рассказывать, где я ее добыла, прямо сейчас.

Морелли изучил банкноту.

– Черт меня задери, – произнес он. Он повернул ее и подержал на свету. Затем похлопал рядом с собой по дивану: – Нам нужно поговорить.

Я села как можно дальше.

– Это ведь подделка?

– Угу.

– У меня было подозрение. Ее легко распознать?

– Только если знаешь, что искать. В верхнем правом углу маленькая линия, там, где пластина поцарапана. Мне также сказали, что бумага не совсем та, но я не вижу отличий. Узнаю только по отметке от царапины.

– Парень, которого ты пытался арестовать, из северного Трентона?

– Нет. Я точно уверен, что он работал один. Такая подделка денег обычно является семейным делом. В очень узком кругу. – Он положил руку на спинку дивана и стал пальцем поглаживать мой затылок: – Итак, насчет этой двадцатки…

Глава 13

Ситуация была безнадежной. Морелли собирался вытянуть все из меня силой.

– Двадцатка приплыла от Франсин Новики, мамаши Максин, – сдалась я. – Новики расплатилась ею вчера с продавцом травки.

Я поведала ему остальную часть истории, и когда закончила, у него на лице проступило странное выражение.

– Как ты натыкаешься на такие вещи? Просто… мистика какая-то.

– Может, у меня тоже есть глаз.

Лишь только я так сказала, как тут же пожалела об этом. Такой глаз был похож на чудовище под кроватью. Не из тех, что тянет выманить из укрытия.

– Я действительно думал, что это был мастер-единоличник, – признался Морелли. – Парень, за которым мы вели слежку. Он подходил по психологическому портрету. Мы наблюдали за ним пять месяцев. И никого при этом не опознали, как соучастника.

– Это бы многое объяснило насчет Максин.

– Да, но я все еще ничего не понимаю. За пять месяцев тот парень не имел никаких контактов с Кунцем или Максин.

– Вы своими глазами видели, как он передавал деньги?

– То-то и оно, что нет. В этом и была часть проблемы. У нас были только косвенные улики и случайное стечение обстоятельств.

– Тогда почему ты сделал ход?

– Позвонили федералы. Произошли кое-какие события, заставившие поверить, что он печатает деньги.

– А он не печатал.

– Да. Никаких денег нигде не оказалось.

Морелли снова взглянул на двадцатку.

– Очень возможно, что где-то ходит часть двадцаток, и одна из них нечаянно досталась матери Новики.

Раздался стук в дверь, и Морелли пошел открыть.

Это оказался Салли.

– Он совсем рехнулся, – заявил Салли. – Попытался меня убить! Бедный тупой сукин сын пытался, твою мать, меня грохнуть.

Салли выглядел как безумная, доведенная до исступления тестостероном школьница-переросток. Юбка в складку, накрахмаленная белая блузка, неопрятные потные носки и разбитые кроссовки. Ни макияжа, ни парика, только двухдневная щетина и волосатая грудь, выглядывавшая из ворота блузки.

– Кто тебя пытался убить? – спросила я. Я предположила, что речь идет о соседе по квартире, но, судя по прикиду Салли, любой мог бы захотеть решиться на это.

– Да Сахарок же. Совсем сбрендил. Выскочил из клуба после концерта в воскресенье вечером и вернулся домой только час назад. Вошел в дверь с канистрой бензина и зажигалкой, сказал, что собирается поджечь квартиру, во всеуслышание заявив, что любит меня. Вы можете поверить?

– Ничего себе.

– Все трындел, как же было прекрасно, пока не появилась ты, и я не перестал обращать на него внимание.

– Разве ему неизвестно, что ты не гей?

– Он заявил, что если бы ты не вмешалась, я бы мало-помалу в него начал влюбляться. – Салли запустил пятерню в прическу аля Дикарь с острова Борнео. – Вот же везет, кто-то на хрен сходит по мне с ума, и это, оказывается, всего лишь парень.

– Может, стоит что-то сделать с твоей манерой одеваться.

Салли посмотрел на свою юбчонку.

– Я этим и пытался заняться, когда он ввалился. Подумываю об изменения имиджа в более здравую сторону.

Мы с Морелли разом закусили наши нижние губы.

– Так что случилось дальше? – спросил Морелли. – Он устроил пожар в квартире?

– Нет. Я вырвал канистру у него из рук и выкинул в окно. Он попытался устроить пожар, поднеся зажигалку к ковру, но ковер отказался гореть. Только образовались большие черные оплавленные пятна да вонь вокруг. Синтетика, знаете ли. Наконец он сдался и выбежал прочь, чтобы достать еще бензин. Я решил, что не стоит дожидаться, когда превращусь в угольный брикет, поэтому набил тряпками пару мусорных мешков и сделал ноги.

На лице Морелли проступило зловещее выражение:

– И ты пришел сюда.

– Ага. Вспомнил, как ты управился с ним тогда в клубе, и то, что ты коп и все такое. Так что здесь самое безопасное место, чтобы переждать. – Он поднял вверх ладони. – Только на пару деньков! Я не хочу навязываться.

– Дерьмо собачье, – выругался Морелли. – На что это похоже, на "дом на полпути" для потенциальных жертв опасных маньяков? (учреждение для реабилитации отбывших наказание заключённых, вылечившихся наркоманов, алкоголиков, психически больных – Прим.пер.)

– Может, не такая уж и плохая идея, – вмешалась я. – Если Салли даст знать, что обитает здесь, мы могли бы заманить Сахарка.

По правде говоря, узнав личность подозреваемого, мне стало гораздо легче. И я в некотором роде испытала облегчение, обнаружив, что это Сахарок. Уж лучше он, чем банда гангстеров. И уж точно лучше того парня, который резал пальцы.

– Две вещи вызывают сомнение, – сказал Морелли. – Номер один: я не в восторге от того, что мой дом превращается в ад. Номер два: арест Сахарка ничего не даст, если мы не поймаем его на месте преступления.

– Да без проблем, – заявил Салли. – Он рассказал мне, как сжег квартиру Стефани и как пытался поджечь этот дом.

– Ты готов дать показания?

– У меня припасено кое-что получше показаний. Я забрал из машины его ежедневник. Он полон смачных деталей.

Морелли прислонился к стойке, скрестив на груди руки.

– Я соглашусь лишь при одном условии: если реально никто из вас здесь обитать не будет. Оброните словечко, что живете со мной, дважды в день будете входить и выходить, так будет выглядеть натуральней. Потом на ночь я вас отвезу в безопасный дом.

– Отвези Салли в безопасный дом, – предложила я. – А я помогу со слежкой.

– Ни за что, – заявил Салли. – Не хочу пропустить все веселье.

– Никто из вас не участвует в слежке, – возразил Морелли. – Это не обсуждается. Или будет по-моему или никак.

– Что это за безопасный дом у тебя на уме?

Морелли на минуту задумался:

– Я мог бы на время поселить вас у одного из моих родственников.

– О нет! Твоя бабушка отыщет нас и наложит сглаз.

– Что это еще за сглаз? – заинтересовался Салли.

– Порча, – пояснила я. – Одна из этих итальянских штучек.

Салли поежился.

– Всякое дерьмо с порчей я не люблю. Однажды был я на островах и случайно наткнулся на одну трусливую колдунью-вуду, так эта ведьма заявила, что сделает так, что мой член отсохнет.

– Ну? – спросил Морелли. – И как, он отсох?

– Пока нет, но думаю, возможно, он становится меньше.

Морелли поморщился.

– Не хочу об этом слышать.

– Я перееду к родителям домой, – предложила я. – А Салли может поехать со мной.

Мы оба воззрились на Салли в юбке.

– У тебя какие-нибудь джинсы в машине есть? – спросила я.

– Понятия не имею, что у меня есть. Я дико спешил. Не хотел там оставаться, пока не вернулся Сахарок с бензином.

Морелли позвонил, чтобы арестовали Сахарка, а потом мы потащили одежду Салли, вынув ее из машины. Мы оставили «порше» припаркованным у тротуара сразу за «бьюиком» и задернули жалюзи на всех окнах первого этажа, выходивших на улицу. Потом Морелли позвонил своему кузену Бездельнику Морелли, чтобы он приехал забрать меня и Салли в девять в переулке за домом.

Тридцать минут спустя Морелли получил звонок от диспетчера. Двое патрульных отправились проверить квартиру Салли и обнаружили в ней пожар. Людей из здания эвакуировали без потерь. И диспетчер передал, что огонь взят под контроль.

– Он, должно быть, сразу же вернулся, – предположил Салли. – Не думаю, что он там сжег все, если я ушел. Для него, должно быть, хуже смерти спалить все эти тортики и пироги.

– Я искренне сочувствую, – сказала я. – Может, я с тобой туда съезжу? Хочешь посмотреть на квартиру?

– Я и близко к этому месту не подойду, пока Сахарка не привяжут ремнями к кровати в психушке. И кроме того, это даже не мое гнездышко. Я снимал его у Сахарка. Вся обстановка там его.

* * * * *

– Вот видишь, так гораздо лучше, – заявила матушка, открывая мне дверь. – Я уже приготовила твою спальню. Как только ты позвонила, мы постелили свежие простыни.

– Замечательно, – одобрила я. – Если ты не против, пусть в моей комнате поспит Салли, а я лягу с бабулей Мазур. Это только на денек-другой.

– Салли?

– Он сейчас подойдет. Ему пришлось вытаскивать сумки из машины.

Матушка посмотрел поверх моего плеча и оторопела при виде Салли, ввалившегося в прихожую.

– Йо, чуваки, – поздоровался Салли.

– Что происходит? – прочирикала на заднем плане Бабуля.

– Боже Святый, – подал голос папаша со своего кресла в гостиной.

Я перенесла Рекса в кухню и поставила его клетку на стойку.

– Никто не должен знать, что мы с Салли живем здесь.

Матушка побледнела.

– Не скажу ни единой живой душе. И убью всякого, кто посмеет проболтаться.

Папаша был уже на ногах.

– Во что это он вырядился? – спросил он, указывая на Салли. – Это что, килт? Ты шотландец?

– Черт возьми, нет, – вмешалась Бабуля. – Он не шотландец. Он трансвестит… только он не подвязывает свои бубенчики, поскольку у него от этого появляется сыпь.

Папаша присмотрелся к Салли.

– Так ты, значит, один из свихнувшихся парней, у которых вместо мозгов труха?

Салли выпрямился и, казалось, стал еще выше:

– У вас с этим проблемы?

– Какую машину ты водишь?

«Порше».

Папаша воздел руки верх:

– Нет, вы слышите? «Порше». Даже машина не американская. Вот это и есть, что не так с твоими извращениями. Вы даже не хотите ничего делать, как полагается. С этой страной не происходило ничего плохого, когда все покупали американские машины. А теперь повсюду вокруг эти японские куски говна, и посмотрите, куда мы катимся.

– «Порше» – немецкая машина.

Папаша закатил глаза:

– Немецкая! Разве это сейчас страна? Деревня. Они даже войну не могут выиграть. Вы думаете, они собираются помочь мне получить то, что причитается мне от Пенсионного фонда?

Я подхватила один из мусорных мешков:

– Дай помогу тебе поднять это на лестницу.

Салли последовал за мной.

– Ты уверена, что все в порядке?

Я уже протащила мешок половину пути на второй этаж.

– Ага. Ты понравился моему папе. Точно говорю.

– Нет. Не понравился, – отозвался папаша. – Думаю, он псих. И любой мужик, который выглядит как ходячее несчастье в юбке, обязан как патриот своей страны запереться и сидеть в клозете, там, где никто его не видит.

Я, толкнув, открыла дверь спальни, втащила мешок и дала Салли свежие полотенца.

Салли стоял перед зеркалом, висевшим на обратной стороне двери.

– Думаешь, я выгляжу, как ходячее несчастье в юбке?

Я осмотрела юбку. Мне не хотелось затрагивать его чувства, но он выглядел как мутант с Планеты Обезьян. Наверно, он самый волосатый трансвестит, который когда-либо носил пояс с подвязками.

– Не так уж ужасно, но думаю, ты из тех парней, кому больше идут прямые юбки. Кожа на тебе хорошо сидит.

– Как на Долорес Доминанта.

Больше похоже на Ванду Оборотень.

– Это может еще более здорово выглядеть, – сказала я, – но потребуется многое побрить.

– Пошло оно на хрен, – не одобрил Салли. – Ненавижу бритье.

– Ты мог бы удалить волосы воском.

– Боже, я уже делал это однажды. Черт, это дьявольски больно.

Ему повезло, что он родился не женщиной.

– Что сейчас? – спросил Салли. – Я не могу так рано ложиться спать. Я ведь ночная пташка.

– Поскольку у нас нет машины, то возможности у нас в некотором роде ограничены, но жилище Морелли всего лишь в полумиле отсюда. Можно прогуляться туда и понаблюдать, не происходит ли чего. Поройся в своих тряпках и посмотри, нет ли чего темного.

Пять минут спустя Салли спустился с лестницы в черных джинсах и мятой черной футболке.

– Мы собираемся прогуляться, – сообщила я семейству. – Не устраивайте ночные бдения и не ждите нас. У меня есть ключ.

Ко мне бочком подобралась Бабуля.

– Косячок не требуется? – украдкой спросила она.

– Нет, но за предложение спасибо.

* * * * *

Мы с Салли держали глаза наготове и уши на макушке всю дорогу до района проживания Морелли. Не в пример Луле, которая никогда не признавалась, что боится, мы с Салли совершенно спокойно свыклись с мыслью, что готовы выпрыгнуть из кожи из-за Сахарка.

На углу квартала Морелли мы остановились и осмотрелись. По обе стороны улицы стояли машины. Фургонов не было. Пикап Морелли стоял на месте, из чего я заключила, что он дома. Кругом вытянулись тени, и горели фонари. У меня возникло предположение, что кто-то следит за домом с обратной стороны, но я могу его не различить.

Это был хороший район. Похожий на тот, где жили мои родители. Не такой уж процветающий. Дома в основном были заселены стариками, которые обитали здесь всю сознательную жизнь, или молодыми парами, только начинающими жить. Старики существовали на фиксированные доходы, вырезали из газеты купоны, покупали на распродаже в «Кей-марте» (корпорация, контролирующая вторую в США (после «Уолмарт») сеть недорогих магазинов – Прим.пер.) теннисные туфли, делали только самый необходимый ремонт в доме, вознося благодарность, что ипотека выплачена, и они могут оставаться в своих домах и платить только налоги. Они выжидали в надежде, когда восторжествует справедливость, и их имущество возрастет в цене, тогда они смогли бы купить дома побольше в центре Гамильтона.

Я повернулась к Салли.

– Так ты думаешь, Сахарок придет сюда искать тебя?

– Если не придет за мной, значит, придет за тобой. У него на хрен крышу снесло.

Мы прошли вглубь квартала и стали наблюдать через улицу за домом Морелли. На крыльце позади нас прошаркали башмаки, и из полумрака показалась фигура. Морелли.

– Гуляем? – спросил он.

Я посмотрела мимо него на мотоцикл, припаркованный в маленьком дворике.

– Это «Дукати»?

– Ага. Сто лет на нем не ездил.

Я подошла ближе. Это был «супербайк 916». Красного цвета. За такой мотоцикл умереть не жалко. Разумный выбор для того, кто следит за кем-то, собравшимся поджечь твой дом. Быстрее и мобильнее, чем машина. Я поняла, что Морелли теперь нравится мне еще больше, когда я узнала, что он владелец «Дука».

– Ты здесь один? – спросила я.

– Пока да. В два подъедет Ройс.

– Догадываюсь, что полиция не смогла поймать Сахарка.

– Мы ищем машину, но до сих пор по нулям.

В конце улицы показался свет фар, и мы все отпрянули к дому. Машина проехала мимо нас и завернула через два квартала. Мы облегченно вернулись на прежние позиции, выйдя из укрытия.

– У Сахарка есть приятели помимо ребят из рок-группы? – спросил Морелли у Салли.

– Куча случайных друзей. Близких немного. Когда я впервые пришел в группу, у Сахарка был любовник.

– К нему Сахарок обратился бы за помощью?

– Вряд ли. Расставание не было счастливым.

– Как насчет группы? У вас есть какое-нибудь расписание?

– В пятницу репетиция. В субботу – концерт в клубе.

Миновала, казалось, тысяча лет. И Сахарок был бы дураком, если бы высунулся. С его стороны было глупостью напасть на Морелли. Копы болезненно воспринимают, когда кто-то кидает зажигательную бомбу в дом парня-полицейского.

– Свяжись с другими членами группы, – предложил Морелли Салли. – Пусть они знают, что ты находишься со Стефани и мной. Спроси, не видели ли они Сахарка.

Я вперила взгляд в Морелли:

– Ты мне позвонишь, ежели что произойдет?

– Конечно.

– У тебя есть мой номер пейджера?

– Знаю наизусть.

Я уже это проходила. Он не позвонит. Не раньше, чем все закончится.

Мы с Салли перешли улицу, вошли в дом Морелли, прошли его на проход и вышли через заднюю дверь. Я постояла секунду во дворе и подумала о Морелли, снова затерявшемся в тени. Улица его выглядела пустынной. От этого у меня побежал мороз по коже. Если Морелли мог спрятаться, то и Сахарок тоже.

* * * * *

Раз в неделю бабуля Мазур посещала салон красоты, где ей мыли голову шампунем и делали укладку. Иногда Долли использовала краску, и Бабуля приобретала волосы цвета анемичного абрикоса, но по большей части она ходила с натуральной сединой цвета стали. Бабуля делала стрижку и перманент, укладывая волосы в аккуратные ряды колбасок, марширующие через ее блестящий розовый череп. Завитки-колбаски чудесным образом оставались опрятными до конца недели, и только потом начинали разглаживаться и спутываться вместе.

Я всегда удивлялась, как ухитряется Бабуля совершать сей подвиг. А сейчас я узнала. Бабуля свертывала валиком подушку и подкладывала под шею так, что голова едва касалась кровати. И потом Бабуля спала, как покойник в гробу. Руки сложены на груди, тело вытянуто как доска, рот отрыт. Ни один мускул не дрогнет, а храпела она как пьяный лесоруб.

Я выползла из кровати в шесть утра с затуманенными глазами и ошалевшая от прошедшей ночи. В общей сложности проспала я минут тридцать и то урывками. Я схватила какую-то одежонку и оделась в ванной. Потом сползла по лестнице и стала готовить кофе.

Спустя час наверху послышалось какое-то движение, и я узнала поступь матушки, спускавшейся с лестницы.

– Выглядишь ужасно, – сообщила она. – Ты себя нормально чувствуешь?

– Ты когда-нибудь пыталась спать в одной комнате с Бабулей?

– Она спит, как покойник.

– Ты меня поняла.

Наверху открылись и со стуком хлопнули двери, и Бабуля стала вопить на папашу, чтобы он выметался из ванной.

– Я старая женщина, – орала она. – И не могу ждать весь день. Что ты вообще там делаешь?

Снова захлопали двери, папаша протопал в кухню и занял место за столом, приготовившись позавтракать.

– Собираюсь сегодня утром вывести такси, – сообщил он. – Джонс уехал в Атлантик-Сити, и я пообещал прикрыть его смену.