Текст книги "Долгожданный любовник (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)
ГЛАВА 78
Кор соединил руки и положил их на блестящую поверхность стола. Рядом с ним тихо говорил Тро; сам же он молчал с тех пор, как они уселись в эти идентичные кресла темно-бурого цвета.
– Это, определенно, кажется убедительным. – Его солдат перевернул очередную страницу в подборке предложенных документов. – Действительно, весьма убедительным.
Кор глянул через комнату на хозяина. Поверенный из глимеры был сложен как в злой сатире, настолько тощий, что возникал вопрос – существовало ли вообще какое-то вертикальное измерение, когда он ложился плашмя. К тому же он говорил с изматывающей скрупулезностью, много, подробно и сложным языком.
– Скажи мне, в этих выписках найдутся все исчерпывающие ответы по нашему делу? – спросил Тро.
Взгляд Кора прошелся по книжным полкам. Они были заставлены томами в кожаных переплетах, и ему вполне верилось, что джентльмен прочел каждый из них. Может быть дважды.
Поверенный пустился в очередное хорошо-продуманное, как следует изложенное путешествие по английскому языку.
– Я не передал бы вам документы, не удостоверившись, что было сделано все возможное для…
«Другими словами – да», мысленно перевел, Кор.
– Чего я здесь не вижу…, – Тро перевернул еще несколько страниц, – так это хоть какого-то упоминания о контр-мнении.
– Это потому что я ничего не нашел. Термин «чистокровный» использовали в двух значениях – в отношении родословной, в качестве полнокровного отпрыска определенного отца или матери, и в отношении принадлежности к расе. С течением времени произошло незначительное разбавление разросшегося генофонда с людьми… и все же отдаленно связанные кровью с хомо сапиенс индивидуумы, признавались законными чистокровными только при условии, если проходили изменение. И, конечно же, не в случае прямого потомка человека и вампира. Это истинный полукровка. И к таким индивидуумам, даже если они проходили изменение, закон издревле относился по другим стандартам, с меньшими правами и привилегиями, чем у остальных граждан. Дело в том – если шелланкороля полукровка, есть вероятность, что их любой отпрыск мужского пола может не пройти изменение.
Тро нахмурился, словно прикидывая в уме последствия.
– Что ж, так или иначе, через двадцать пять лет и узнаем… к тому же, королевская чета всегда может попробовать завести много детей.
Кор сухо прервал:
– Хочешь сказать, что через два с половиной десятилетия мы все еще будем существовать на этой планете. С такими темпами, мы уже давно вымрем.
– Точно. – Поверенный склонил голову в сторону Кора. – С практической точки зрения, приходиться на четверть человеком вполне достаточно, чтобы не суметь пройти изменение– были задокументированы случаи этого, и я уверен, Хэйверс сможет предоставить вам еще больше примеров. К тому же, среди многих из моего поколения опасаются, что столь близкородственный с человеческой расой потомок вполне вероятно предпочтет себе в пару человеческую женщину… то есть пойти и найти кого-то, несвязанного с нашим видом, а это…, – мужчина покачал с отвращением головой…, – абсолютно недопустимо для защиты нашей расы.
– Итак, есть две проблемы, – подвел итог Кор и снова сел, кресло скрипнуло под его весом. – Законный прецедент и социальные последствия.
– Верно, – снова кивнул поверенный. – И думаю, страхами общества вполне можно заполнить пробелы в тех важных частях закона, что касаются королевского отпрыска.
– Согласен, – пробормотал Тро, закрывая бумаги. – Вопрос в том, каковы теперь наши действия.
Когда Кор открыл рот, чтобы заговорить, по нему прошла странная вибрация, от чего мысли сбились, а тело превратилось в камертон, стукнутый чьей-то невидимой рукой.
– Не желаете ознакомиться с документами? – спросил его поверенный.
«Как будто он может, – мрачно подумал Кор. – Более того, интересно, чтобы подумал этот образованный тип, если бы знал, что тот, кто принимает здесь все решения – безграмотен».
– Вы меня убедили. – Он встал, подумав, что, возможно, небольшая разминка исцелит его от беспокойства. – И думаю, этими сведениями следует поделиться с членами Совета.
– У меня достаточно связей, чтобы созвать принцепсев 82вместе.
Кор подошел к окну и выглянул наружу, отпустив свои инстинкты на волю. «Не уж-то Братство?»
– Сделай это, – сказал он, отвлекшись на все возрастающее гудение в его нутре, перетекающее в такую крайнюю необходимость, что обнаружил, ее невозможно игнорировать…
Его Избранная.
Его Избраннаявырвалась из огороженной территории и была поблизости у…
– Мне срочно надо идти, – сказал он и в спешке направился к двери. – Тро, закончи здесь все дела.
За спиной послышалось волнение, ему вслед донесся оживленный разговор двух мужчин… который его совершенно не волновал. Сбежав через парадный вход, он оглядел фермерские земли вокруг…
И уловил ее.
Между двумя ударами сердца, он исчез, тело и воля потянулись к его женщине, неотвратимо, как умирающий вор к искуплению.
***
В центре города в «Железной Маске», Куин подошел к бару и устроился на одном из барных стульев с кожаным сиденьем. Вокруг повсюду громыхала музыка, запах пота и секса уже клубились в спертом воздухе помещения, вызывая чувство клаустрофобии.
Или, может, все дело в его головной боли.
– Давненько тебя не было видно. – Барменша, симпатичная грудастая женщина пододвинула к нему салфетку. – Тебе как обычно?
– Два.
– Будет сделано.
Ожидая свою «Эррадура Селексион Супрэма» 83, он чувствовал, что люди в клубе задерживают на нем взгляды.
«Признаться? В том, что я гей?!
Ты трахаешь парней. Что, черт возьми, ты думаешь это значит!»
Куин тряхнул головой, подумав, что ему действительно нужна передышка. Эта веселая короткая беседа засела у него в голове, проникла прямо в сознание, не смотря на то, что этот чертов разговор состоялся неделю назад. В общем и целом, Куин проделал выдающуюся работу по сдерживанию себя… только, к несчастью, эта победная серия, кажется, подошла к концу. Когда ему принесли текилу и Куин опрокинул в себя один стакан, а затем сразу второй, он понял, что не осталось никаких отвлечений, которыми он мог бы воспользоваться, больше никакого самоанализа.
Странно – или, все же, не очень – но Куин подумал о своем брате. Он так и не поделился с Лукасом новостью о ребенке. Все это казалось таким неважным. Даже, несмотря на то, что беременность протекала отлично, это было сродни дополнительному акту драмы, в которой парень в своем положении не нуждался.
И тем более Куин не упоминал о своей интимной жизни или Блэе. Во-первых, его брат был все еще девственником, или, по крайней мере, был таковым в понимании Куина. Глимера гораздо строже относилась к тому, что могли делать женщины до церемонии соединения, и, конечно, если бы Лукас случайно обрюхатил женщину, то к этому отнеслись бы терпимо, пока он официально не соединился бы с ней. Все кормления Лукаса после его измененияпроходили при свидетелях, поэтому заняться сексом возможности не представилось, а ночи парня были расписаны учебой и общественными мероприятиями. Так что, никаких шансов.
Куин не считал целесообразным вдаваться во все это дерьмо. К тому же, по словам Блэя, там даже не на что было смотреть.
Куин потер лицо.
– Еще две, – выкрикнул он.
Когда барменша занялась его заказом, Куин подумал, «черт, он и правда рассчитывал, что их с Блэем секс, был чем-то особенным. И Блэй не казался скучающим во время него…»
Как бы там ни было. Вернемся к Лукасу. Ко всей той болтовне у кровати, которую он вел с братом; темы про женщин – и тем более мужчин – в меню тоже не было. Еще до рейдов, Лукас был гетеросексуалом, как их отец… который, скажем прямо, имел женщину с которой его соединили только в миссионерской позиции и то лишь по своим дням рожденья и, может быть, раз в год после празднеств.
Мужской пол, Женский пол, мужчины, женщины, в различных комбинациях, временами на глазах у других, редко дома в кровати? Все это ни коим боком не относилось к Лукасу.
Когда перед ним появились третий и четвертый бокалы, «Эррадуры», он кивнул в знак благодарности.
Заглядывая вглубь себя, несмотря на то, что Куин ненавидел этот оборот речи так же, как и то, что он означал, парень попытался увидеть, было ли что-то еще в его нежелании говорить о своей жизни с оставшимся членом своей семьи. Хоть какой-то стыд. Смущение. Дьявол, может небольшой бунтарский бзик, которым он не хотел причинить боль своему искалеченному брату.
Куин поежился под одеждой.
Что ж. Одно ясно точно.
Сказал ли Куин горькую правду? Да, он был немного уклончив. Но это скорее из-за того, что парень не желал, чтобы по еще одной причине на него смотрели, как на фрика… поскольку его консервативный, стопудово девственный братец, без сомнения, так бы и посмотрел, если бы он рассказал о мужчинах и мужском поле в целом.
Вот и все.
Точно, и на этом точка.
«Не могу объяснить. Просто в будущем я вижу себя только с женщиной».
Он сказал это Блэю как-то давно, и был серьезен в каждом слове…
В глубине зародилась какая-то эмоция, начав все крутить, будто меняя местами кишки с печенью.
Он сказал себе, что виной всему выпивка.
Вот только, внезапно простреливший его страх, подтвердил обратное.
Куин заглотил третий стакан в надежде избавиться от этого ощущения. Затем четвертый. Между тем, перед глазами проносились лица, титьки, и лона тех женщин, с которыми он спал…
– Нет, – сказал он вслух. – Не-е-ет. Нет.
«О Боже…»
– Нет.
Заметив странный взгляд сидящего по соседству парня, он замолчал.
Потерев лицо, Куин собрался заказать еще один дринк, но передумал. Нечто сумасшедшее отчаянно пыталось вырваться на свободу; он чувствовал, как оно дрожит где-то в недрах его психики.
«Ты не знаешь, кто ты есть, и это твоя вечная проблема».
Пиздец. Если он выпьет еще текилы, если продолжит свое избегание, то, то что сказал о нем Блэй, так и останется правдой. Проблема в том, что ему не хотелось знать. Ему просто действительно, чертовски не хотелось… знать…
Боже, не здесь. Не сейчас. Никогда…
Ругаясь сквозь зубы, парень чувствовал как в нем и впрямь начал бурлить гейзер осознания, звучный и чистый, исходящий из центра его груди, грозящийся вырваться на поверхность… и он знал, что стоит тому освободиться, и ему никогда уже не загнать его снова обратно.
Проклятье. Тот единственный, с кем ему хотелось об этом поговорить, не разговаривал с ним.
И понимал, что придется мужаться и разбираться с этим самостоятельно.
На каком-то уровне мысль о том, что он был… ну, вы знаете, как назвала бы его мать… не должна была бы его задеть. Он был выше «глимерзкого» высокомерия и, дерьмо, он жил в окружении, где не имело значения гей ты или гетеросексуал. Пока ты справлялся на поле боя и не был полнейшей задницей, Братство оставляло тебя в покое. Бля, да гляньте на историю половых сношений Ви. Черные свечи, применяемые как нечто иное, чем источник света? Черт, то, что он просто был с мужчинами – пара пустяков в сравнении с этой херней.
Плюс, он больше не жил в доме своих предков. Это больше не его жизнь.
«Это больше не его жизнь».
«Это больше не его жизнь».
И пока он снова и снова говорил себе эти слова, ныне не существующее прошлое, стояло прямо позади него и заглядывало через плечо… судило и находило его не просто неполноценным и второсортным, совершенно и абсолютно никчемным.
Это было сродни фантомной боли конечности: гангрена исчезла, инфекцию вырезали, ампутацию завершили… но ужасные ощущения остались. Все еще, сука, болит. Тем не менее, ты уже хромоногий калека.
«Все те женщины… вообще женский пол… в чем заключается их истинный характер сексуальности, – внезапно задался вопросом он. – Что в них влечет?» Он трахал их, потому что хотел трахнуть. Он выбирал их в клубах и барах, черт, даже в том отделе в торговом центре, куда ребята отправились разжиться Джону Мэтью на какие-нибудь классные тряпки, после его изменения.
Он выбирал женщин, выделяя их из толпы, применяя что-то вроде фильтра данных, который отсеивал некоторых, а остальных подсвечивал. Раньше они ему отсасывали. Он им вылизывал. Нажаривал их сзади, сбоку, спереди. Хватал их за груди.
Он делал это все по собственному выбору.
Было ли с парнями иначе? А даже если и было, разве должен он вообще приклеивать на себя ярлык?
И если не шлепнул на себя бирку с определением, разве это означает, что он не является кем-то, кого его родители – которые, черт возьми, мертвы и все равно его ненавидели – не одобрили бы?
Пока вопрос выжигал Куину мозг, обрушиваясь на него именно с тем родом самоанализа, который парень всегда вырезал ножом из своего мыслительного процесса, он пришел к осознанию, которое потрясло его даже еще сильнее.
Каким бы важным не было все это дерьмо, открываемое им подобно Кристофору Колумбу, ничтоиз этого и близко не подходило к самому жизненно-важному вопросу.
Даже в самой гребаной малости.
Истинная обнаруженная им проблема, заставляла казаться всю эту чушь прогулкой по парку.
ГЛАВА 79
Эссэйл не потворствовал ругани. По его мнению, она была вульгарной и лишней. Но, даже не смотря на это, всю эту неделю не иначе, как просто хуевой, назвать было нельзя.
Внизу, в подземной части его дома, они с близнецами только закончили упорядочивать улов нескольких последних дней; купюры были сложены в пачки, пересчитаны машинкой, перетянуты резинкой, а затем разложены согласно эквиваленту ценности… и итог впечатлял, даже по его меркам.
Все указывало на то, что у них было около двухсот тысяч долларов.
Главный лессер и его веселая шайка убийц проделали неплохую работу.
И он должен бы быть счастлив.
Но не был.
На самом деле, он был жалким гребаным сукиным сыном… а поганое чувство юмора просто добавляло ему эксцентричности.
– Отправляйтесь к Бенлуису, – сказал он близнецам. – Заберите новую партию кокаина и возвращайтесь ее расфасовывать.
Близнецы мастерски бодяжили это дерьмо с добавками и расфасовывали его по пакетикам, что было на руку. Убийцы распространяли в три раза больше, чем продавалось прежде.
– Затем займитесь доставкой. – Эссэйл проверил свои часы. – Она назначена на три утра, так что времени у вас предостаточно.
Поднявшись из-за стола, он поднял руки над головой и потянулся, выгибая спину. Последнее время тело Эссэйла было одеревеневшим и он знал причину. Постоянное пребывание в полувозбужденном состоянии напрягало мускулы его бедер и плеч, не считая прочих физиологических аспектов… которые крайне плохо поддавались самоконтролю.
После того как Эссэйл годами не особо заботился об обслуживании собственной эрекции, у него развилась привычка самостоятельно себя удовлетворять.
Но, казалось, это лишь сильнее давало ему понять, чего он себя лишает.
Всю прошлую неделю он ждал, когда Марисоль свяжется с ним, надеясь, что телефон зазвонит, и не по той причине, что у ее двери снова показался тот неизвестный. Женщина хотела его так же сильно, как он ее, поэтому и загадывать было него, что, в итоге, это приведет логическому завершению. Однако, не привело. А то, что она проявляла стоицизм и сопротивлялась, заставляло его подвергать сомнению не только свое самообладание, но и вменяемость.
На самом деле он боялся сломаться раньше нее.
Распрощавшись, Эссэйл поднялся по лестнице и прошел в кухню. Первым делом он подошел к телефону, на случай, если она звонила или ее «ауди», наконец, тронулась с места, после того как семь ночей никуда не ездила. С его последнего визита проклятая штуковина оставалась припаркована перед домом, как будто девушка знала, что он поставил на нее устройство слежения.
Глянув на экран телефона, он увидел, что ему кто-то звонил, но номер не числился в его списке контактов.
И ему оставили голосовое сообщение.
Его не радовала мысль о совершенных из-за ошибки в наборе номера человеческих звонках, но если существовала вероятность, что это нарушивший протокол лессер, Эссэйл должен был прослушать сообщение.
Выбрав команду «прослушать сообщение», Эссэйл двинулся к хьюмидору 84. В последнее время он много курил и, вероятно, злоупотреблял кокаином, что было крайне нелогично: если первое уже делало его нервным и раздражительным, то вкупе с химическими стимуляторами это было взрывной смесью…
– Hola 85. Это бабушка Солы. Я дозвонилась до… Эссэйла… правильно? – Эссэйл замер как вкопанный в центре гостиной. – Пожалуйста, перезвоните мне. Спасибо…
Испытывая сильный страх, он отключил сообщение и нажал на кнопку «перезвонить».
Один гудок. Второй…
– Hola?
Оказалось, он не знал ее имени.
– Мадам, это Эссэйл. Вы в порядке?
– Нет, нет… не в порядке. Я нашла ваш номер на ее тумбочке, поэтому и позвонила. Что-то случилось.
Эссэйл еще крепче сжал iPhone.
– Продолжайте.
– Она пропала. Сола приехала домой, но сразу же после возвращения его покинула… я слышала как она уходила. Вот только все ее вещи, рюкзак, машина – на месте. Я спала, а затем услышала, что внизу кто-то есть. Я окликнула ее по имени, но ответа не получила… затем я услышала шум – громкий звук – и спустилась. Входная дверь была открыта, и боюсь, что Солу похитили… Я не знаю, что делать. Она всегда говорила мне: «мы не звоним в полицию». Я не знаю…
– Ш-ш-ш, все хорошо. Вы все сделали правильно. Я сейчас буду.
Эссэйл кинулся к входной двери даже не потрудившись предупредить близнецов. В этот момент в голове не было ничего, кроме как можно быстрее добраться до небольшого строения.
Ему потребовалась всего секунда, чтобы дематериализоваться и принять форму на заднем дворике дома Марисоль, подумав, что из всех сценариев его возвращения в это место, которое все никак не желало выходить у него из головы, этот не значился в его списке.
Как и рассказала бабушка, «ауди» стояла припаркованной у начала подъездной дорожки. Там, где ее оставила Марисоль. Но что примечательно? На снегу были следы, вереница которых по диагонали пересекала лужайку.
«Следы похищения», подумал Эссэйл.
Проклятье.
Быстрым шагом оказавшись у входной двери, он нажал на кнопку звонка и отряхнул ноги. Мысль о том, что кто-то похитил его женщину…
Дверь открыли, и сделавшая это женщина, заметно дрожала. А затем, увидев его, отшатнулась.
– Вы… Эссэйл?
– Да. Мадам, позвольте войти, и я вам помогу.
– Вы не тот мужчина, который ранее сюда приходил.
– Как видите, нет, мадам. А сейчас, пожалуйста, позвольте мне войти.
Бабушка Марисоль отступила в сторону и запричитала:
– О, я не знаю где она. Mãe de Deus 86, она пропала, пропала…
Мужчина огляделся по сторонам в маленькой опрятной комнатке, а затем решительным шагом направился в кухню, чтобы проверить заднюю дверь. Нетронута. Широко ее распахнув, он выглянул наружу. Кроме тех следов, что он оставил неделю назад, больше никаких не было. Снова закрывая дверь и запирая дверной засов, он вернулся к пожилой женщине.
– Вы были наверху?
– Sí 87. В постели. Как уже сказала раньше, я спала. Я услышала, как она пришла, но это было в полусне. Потом я услышала такой звук, как будто кто-то упал. Я сказала, что сейчас спущусь, потом послышался звук открываемой входной двери.
– Вы видели отъезжающую машину?
– Sí. Но это было очень далеко, и я не рассмотрела номера – ничего.
– Как давно это произошло?
– Я позвонила вам спустя пятнадцать, может, двадцать минут. Я отправилась в ее комнату и огляделась… вот там-то я и нашла салфетку с вашим номером.
– Кто-нибудь звонил?
– Нет
Он глянул на часы, а затем забеспокоился, увидев, насколько бледной была старушка.
– Сюда, мадам, присядьте.
Когда он усадил женщину на обтянутый тканью с цветочным рисунком диван, она вынула изящный носовой платок и прижала его к глазам.
– Она вся моя жизнь.
Эссэйл попытался припомнить, как люди обращались к членам старшего поколения.
– Миссис… э-э, миссис…
– Карвальо. Мой муж был бразильцем. Я Есения Карвальо.
– Миссис Карвальо, мне нужно задать вам пару вопросов.
– Вы можете мне помочь? Моя внучка…
– Посмотрите на меня. – Когда женщина так и сделала, он произнес низким голосом: – Нет ничего, что я не сделаю, чтобы вернуть ее. Понимаете.
Когда он дал ей понять о своих намерениях, глаза миссис Карвальо сузились. Затем, спустя минуту, женщина успокоилась и кивнула… будто одобрив его методы, хотя существовала большая вероятность, что они будут жестокими.
– Что вы хотите знать?
– Можете кого-нибудь припомнить, кто желал причинить ей вред?
– Она добрая девочка. Работает в офисе по ночам. Сола очень сдержанна.
«Значит, Марисоль не сказала бабушке, чем занимается на самом деле. Оно и к лучшему».
– У нее есть имущество?
– Вы имеете в виду деньги?
– Да.
– Мы простые люди. – Она оглядела его ручной работы, пошитый на заказ костюм. – Кроме этого дома у нас ничего нет.
Почему-то Эссэйл в этом сомневался, хотя почти нечего не знал о жизни женщины. Ему с трудом верилось, что Сола не заработала денег, занимаясь тем, что делала… и ей несомненно не приходилось платить налоги от дохода того рода, что получала от Бенлуиса и ему подобных.
Но он боялся, что звонка о выкупе не последует.
– Я не знаю, что делать.
– Миссис Карвальо, я не хочу, чтобы вы беспокоились. – Он поднялся на ноги. – Я немедленно этим займусь.
Ее глаза снова сузились, демонстрируя сообразительность, заставившую Эссэйла подумать о ее внучке.
– Вы знаете, кто это сделал, да?
Эссэйл низко поклонился в знак уважения:
– Я верну ее вам.
Вопрос был лишь в том, сколько людей ему придется для этого перебить – и останется ли Марисоль в живых к концу этой эпопеи.
Малейшая мысль о том, что ей могли причинить вред, вызывала у него в глубине рычание, клыки обнажались, цивилизованная часть его слетала, как кожа с кобры.
Покидая скромный обитель, у Эссэйла появились догадки с чем все это могло быть связано, и если он прав? Возможно, он опоздал, даже спустя двадцать минут после ее похищения.
В таком случае, одного его делового партнера ожидал урок боли.
И Эссэйл лично собирался ему его преподать.