Текст книги "Долгожданный любовник (ЛП)"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 41 страниц)

Не смотря на то, что в карманах ничего не было, она улыбалась, покидая имение.

ГЛАВА 38

Наконец «мерседес» подкатил к главному входу в особняк Братства. Куин первым выбрался из машины и подошел к дверце со стороны Лэйлы. Когда он открыл ее, она подняла глаза и встретилась с его взглядом.

Он знал, что никогда не забудет, как выглядело ее лицо. Ее кожа была бела как бумага и так тонка, что казалось, красивое костное строение просвечивало сквозь нее. Глаза Лэйлы запали, губы сжались в тонкую полоску.

В этот момент, Куин поймал себя на мысли, что так Лэйла будет выглядеть, когда будет умирать, через десятки, а может сотни лет в будущем.

– Я тебя понесу, – сказал он, затем наклонился и осторожно подхватил ее на руки.

Отсутствие возражения, подсказало Куину, насколько ничтожно мало теплилось в ней жизни.

Когда Фритц распахнул двери вестибюля, словно дворецкий ожидал их прибытия, Куин пожалел обо всем случившемся: о мечте, на короткое мгновение вспыхнувшей в нем в период жажды Лэйлы, о пустой надежде, о физической боли, которую сейчас испытывала Лэйла, об эмоциональных страданиях, которые они оба переживали.

«Все это сделал с ней ты».

Услуживая ей во время жажды, Куин, полностью сосредоточился на положительном исходе, в котором был уверен на все сто.

Теперь же, Куин водрузил свои ноги на твердую, смердящую землю реальности? Все это того не стоило. Даже шанс обрести здорового малыша.

Самым худшим было наблюдать за страданием Лэйлы.

Неся ее в дом, Куин взмолился, чтобы у них не оказалось много зрителей. Он просто хотел избавить ее от всего, даже если это были бы только грустные, обеспокоенные лица.

Но рядом с ними никого не оказалось.

Куин поднимался по лестнице, перешагивая через две ступени, а добравшись до второго этажа, увидел распахнутые двери кабинета Рофа и выругался.

С другой стороны, король же был слеп.

Когда Джордж тявкнул в знак приветствия, Куин просто прошагал мимо, целеустремленно направляясь в спальню Лэйлы. Открыв ногой дверь, он заметил, что внутри побывал доджен, который привел все в порядок: кровать была застелена, простыни, без сомнения, сменены, а на комоде стоял букет свежих цветов.

Похоже, Куин, не единственный, кто всеми силами пытался помочь Лэйле.

– Хочешь переодеться? – спросил он, ногой закрывая дверь.

– Я хочу принять душ.

– Сейчас устроим.

– Вот только очень боюсь. Я не… хочу видеть это, если ты понимаешь о чем я.

Куин опустил ее на кровать и сел рядом. Положив руку на ее ногу, он начал круговыми движениями поглаживать ее колено большим пальцем.

– Мне так жаль, – хрипло произнесла она.

– Черт, нет, ни за что ни извиняйся. Никогда даже не думай и не говори об этом. Поняла? Это не твоя вина.

– А чья же?

– Не важно.

Дерьмо, он поверить не мог, что выкидыш будет продолжаться неделю или около того. Как такое возможно.

Гримаса, исказившая лицо Лэйлы, сказала Куину о том, что ее накрыла очередная волна боли. Оглянувшись, ожидая увидеть дока Джейн, Куин обнаружил, что они одни.

А это рассказало ему больше, чем все иное, что нельзя ничего поделать в сложившейся ситуации.

Куин опустил свою голову и просто держал ее руку.

Все началось с них двоих.

С ними двумя и закончится.

– Думаю, что я бы поспала, – нарушила тишину Лэйла, сжав его ладонь. – Да и ты выглядишь так, словно и тебе сон тоже не помешал бы.

Куин посмотрел на кушетку, располагавшуюся на другом конце комнаты.

– Ты не обязан со мной оставаться, – прошептала Лэйла.

– А где еще, по-твоему, я должен оставаться?

В голове Куина быстро промелькнула картинка, где Блэй раскрывает свои объятия. Какая фантазия, однако.

«Не прикасайся ко мне так».

Куин тряхнул головой, избавляясь от этих мыслей.

– Я буду спать здесь.

– Ты не можешь оставаться здесь семь ночей к ряду.

– Повторюсь: где еще.

– Куин. – Голос Лэйлы стал резким. – У тебя есть свои дела. Ты же слышал Хэйверса. Этот процесс займет столько времени, сколько ему потребуется, и, вероятно, будет не быстрым. Я вне риска истечь кровью, и честно говоря, мне кажется, что я должна быть сильной перед тобой, а у меня на это нет сил. Пожалуйста, просто приходи и проверяй мое состояние, но если ты обоснуешься здесь на время этого процесса, я просто свихнусь.

Тихое отчаяние.

Это все, что Куин чувствовал, когда сидел на краю постели, держа Лэйлу за руку.

Вскоре после этого, он встал, чтобы покинуть комнату. Конечно, Лэйла права. Ей нужно как можно больше отдыхать, и действительно, вместо того, чтобы сидеть и глазеть на нее, и заставлять ее чувствовать себя как урод, он ничего не мог сделать.

– Я всегда рядом.

– Знаю. – Она поднесла его кулак к губам, и Куина ошеломило, насколько они оказались холодные. – Ты… большее, о чем я могла просить.

– Не-а. Нет ничего, что я…

– Ты делаешь все правильно и надлежащим образом. Всегда.

Зависит от точки зрения.

– Послушай, телефон всегда будет у меня под рукой. Вернусь через пару часов, проведать тебя. Если уснешь, я не стану тебя беспокоить.

– Спасибо.

Куин кивнул и отступил к двери. Когда-то он слышал, что к Избраннымне надлежит поворачиваться спиной и решил, что соблюдение этого протокола не повредит.

Он прикрыл за собой дверь и прижался к ней спиной. Единственным, кого он хотел видеть в этом доме – парень, незаинтересованный в…

– Что происходит?

Голос Блэя выражал такой шок, что Куин, было, подумал, будто ему померещилось. А затем парень вошел в дверной проем холла второго этажа, словно все это время ждал его тут.

Куин потер глаза, а затем начал расхаживать. Его тело искало то, о чем Куин молил.

– Она теряет ребенка, – услышал Куин свой мертвый голос.

Блэй что-то пробормотал в ответ, но Куин не обратил на это внимание.

Забавно, но выкидыш не казался чем-то реальным до этого момента, пока он не сказал о нем Блэю.

– Что? – спросил Куин, осознав, что парень ждет от него ответа.

– Могу я чем-нибудь помочь?

Как странно. Куин всегда чувствовал себя так, словно бы появился из утробы матери уже взрослым. Опять же, у него никогда не было дерьма вроде «уси-пуси» и «мой маленький дорогой мальчик», никаких объятий, когда он поранился, никто не баловал его, когда он был напуган. В результате, то ли такой у него был характер, то ли его так воспитали, он никогда не возвращался мыслями в прошлое. Туда незачем было ходить.

И все же, голос, которым он произнес вопрос, принадлежал ребенку:

– Остановить это?

Как будто только Блэй мог сотворить чудо.

А потом… парень сделал это.

Впервые на памяти Куина, Блэй, приглашающе развел руки.

***

– Остановить это?

Блэй содрогнулся, когда Куин произнес эти слова. За многие годы он видел парня во всевозможных настроениях и обстоятельствах. Однако ничего подобного не было. Никогда… парень не был целиком и полностью раздавлен.

Никогда он не выглядел как потерянный ребенок.

Несмотря на необходимость держаться подальше от всякой эмоциональной, связанной с парнем, херни, Блэй, непроизвольно развел руки.

Когда Куин подошел и встал напротив, тело бойца казалось меньше и хилее, чем в действительности. А руки, обвившиеся вокруг его талии, попросту лежали на ней, будто в мускулах не осталось сил.

Блэй удерживал их обоих.

Он ожидал, что Куин быстро отстранится. Обычно парень не мог выдержать любой интенсивный контакт, кроме сексуального, более полутора секунд.

Куин этого не сделал. Казалось, что он готов вечно стоять в дверном проеме гостиной.

– Иди сюда, – сказал Блэй, затягивая мужчину внутрь и закрывая дверь. – Ложись на кушетку.

Куин последовал за ним, его говнодавы шаркали вместо того, чтобы решительно вышагивать.

Добравшись до софы, они присели лицом друг к другу касаясь коленями. Взглянув на парня, в нем самом отозвалась вся печаль Куина, затронув настолько глубоко, что не в силах остановиться, он вытянул руку и погладил эти черные волосы…

Внезапно Куин попросту ослабел, его тело согнулось пополам и буквально рухнуло Блэю в объятья.

Часть Блэя осознавала, что он оказался на опасной территории. Секс – это одно дело, и с ним непросто справиться, после того, как парень его так хорошо оттрахал. Это тихое мгновение? Было всецело губительным.

Вот почему он вылетел к черту из той спальни днем раньше.

Однако, сегодня все было иначе, он мог контролировать это. Именно Куин искал утешения, а Блэй мог отказать в нем или же дать по своему усмотрению. Быть тем на кого полагаются, совершенно отличается от того, чтобы быть просителем… или нуждающимся в помощи.

На Блэя можно было положиться. В этом была некая безопасность, уверенность, стабильность. Это было не похоже на падение в бездну. И черт, если кто и знал что это такое, так это он. Богу известно, он провел там годы.

– Я бы все сделал, чтобы это остановить, – сказал Блэй, поглаживая спину Куина. – Мне жаль…

Ай, слова тут были дьявольски бесполезными.

Так они и сидели невообразимо долгое время; спокойствие этой комнаты завернуло их в своеобразный кокон. Периодически издавали звон антикварные часы на каминной доске, а затем, спустя много времени, на окна стали опускаться ставни.

– Хотел бы я, чтобы было хоть что-то, что я могу сделать – подал голос Блэй, когда стальные панели с лязгом встали на место.

– Тебе, наверное, пора уходить.

Блэй оставил это без внимания. Правда была совсем не тем, чем он хотел бы делиться: табун обезумевших мустангов, заряженные стволы, пожарные шланги, топающие слоны... даже приказ самого короля не смог бы оттащить его от Куина.

Какая-то часть его злилась на это. Не на Куина, а на его собственное сердце. Проблема в том, что с природой не поспоришь… и он начинал это понимать. В разрыве с Сакстоном. В признании матери. В этот момент, здесь.

Куин со стоном поднял туловище вверх и потер свое лицо. Когда он уронил руки, его щеки были красными, как и глаза, но не потому, что он плакал.

Несомненно, его десятилетняя норма слез вышла из него прошлой ночью, когда он рыдал от облегчения, что спас жизнь чьего-то отца.

Знал ли он тогда, что у Лэйлы так плохи дела?

– Знаешь, что самое тяжелое? – спросил Куин, звуча более похожим на самого себя.

– Что? – Бог знает, выбрать было из чего.

– Я видел малышку.

Тонкие волоски приподнялись на затылке Блэя.

– О чем ты?

– В ту ночь, когда Хранители Чести пришли за мной и я почти умер. Помнишь?

Блэй слегка кашлянул, воспоминание было таким чертовски живым, словно бы это случилось всего час назад. Тем не менее, голос Куин был ровным и спокойным, будто он ссылался на вечер в клубе или что-то в этом роде.

– О, да. Помню.

«Я делал тебе искусственное дыхание на обочине той проклятой дороги», подумал Блэй.

– Я приблизился к Забвению… – Куин нахмурился. – Ты в порядке?

«О, конечно, все в норме».

– Прости. Продолжай.

– Я пошел туда. В смысле, это было похоже на то… что ты слышал. Белый свет. – Куин снова потер лицо. – Такой белый. Повсюду. Там была дверь, и я подошел к ней… я понимал, если поверну ручку, то окажусь внутри и никогда уже не вернусь обратно. Я потянулся к ней… и вот тогда увидел ее. В дверном проеме.

– Лэйлу, – уточнил Блэй, чувствуя себя так, словно в грудь вогнали клинок.

– Мою дочь.

У Блэя перехватило дыхание.

– Твою…

Куин посмотрел на него.

– Она была… белокурая. Как Лэйла. Но ее глаза… – Он прикоснулся к собственным. – Они были как у меня. Увидев ее, я перестал тянуться вперед… а затем, внезапно, я снова оказался на земле на обочине дороги. Позже, я понятия не имел, что все это было. Но затем, много-много времени спустя у Лэйлы наступил период жажды и когда она пришла ко мне, все встало на свои места. Я чувствовал… что так и должно было произойти. Как будто это судьба, понимаешь. Иначе я никогда бы не переспал с Лэйлой. Я сделал это всего лишь раз, потому что знал, что у нас должна появиться малышка.

– Господи.

– Хотя, оказался неправ. – Он в третий раз потер лицо. – Я оказался абсолютно, охуенно неправ… и действительно жалею, что скользнул на этот путь. Самое большое сожаление в моей жизни… ну, вообще-то, второе по счету.

Блэю пришлось задуматься о том, что же, черт подери, могло быть хуже того, что уже случилось с парнем.

«Что я могу сделать?» спросил Блэй самого себя.

Куин всмотрелся в его лицо.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ответил?

Видимо, Блэй задал вопрос вслух.

– Да, хочу.

Куин протянул руку и обхватил челюсть Блэя.

– Уверен?

Атмосфера мгновенно изменилась. Произошедшая трагедия по-прежнему давила на них, но в промежутке между двумя ударами сердца их накрыло мощное сексуальное возбуждение.

В глазах Куина вспыхнул огонь, веки опустились.

– Мне нужно… сейчас за что-то зацепиться. Не знаю, как это объяснить.

Тело Блэя мгновенно откликнулось, кровь дошла до точки кипения, член начал твердеть.

– Позволь поцеловать тебя, – простонал Куин, наклоняясь. – Знаю, что не заслуживаю этого, но, пожалуйста… именно это ты можешь для меня сделать. Позволь почувствовать тебя…

Куин потерся губами о губы Блэя. Затем еще раз. Задержался.

– Я буду умолять об этом. – Еще больше ласки его губительных губ. – Если потребуется, плевать, я буду умолять…

Так или иначе, в этом не будет необходимости.

Блэй позволил, чтобы его голову наклонили таким образом, чтобы дать больше пространства для маневра. Рука Куина на его лице была одновременно нежной и властной. А затем последовало еще больше губ одного парня на губах другого, медленных, одурманивающих, безжалостных.

– Позволь мне снова оказаться в тебе, Блэй…

ГЛАВА 39

Эссэйл появился дома за полчаса до рассвета. Он припарковал «рендж ровер» в гараже, но ему пришлось ждать, пока опустятся ворота, прежде чем выйти из машины.

Он всегда считал себя интеллектуалом, но не в том смысле, который в это слово вкладывала глимера, считая ими того, кто сидит и лопается от самомнения, вещая о литературе, философии или духовных материях. Эссэйл считал себя таковым, потому что мало что не мог постигнуть при помощи своего ума.

Какого черта женщина делала у Бенлуиса?

Она явно была профессионалкой, оборудованной по последнему слову техники и практикой в несанкционированных проникновениях. Эссэйл также подозревал, что либо у нее был план дома, либо она бывала там раньше. Она так решительно действовала со знанием дела. А он точно мог это сказать. Эссэйл следовал за ней все время, пока она находилась внутри, проникнув в окно и держась в тени.

Следуя за ней по пятам.

Но вот чего он не понимал: какой вор запарится взломом хорошо охраняемого дома, найдет сейф, взломает его, обнаружит достаточно богатства, которое можно унести с собой… но ничего не возьмет? Потому что он отлично видел, что у нее была такая возможность. Как только она покинула кабинет, Эссэйл задержался, открыл секцию в стеллаже, как делала женщина, и, посветив своим фонариком, заглянул в сейф.

Желая выяснить, что же она оставила после себя.

Когда же он покинул кабинет, избегая света, он наблюдал за тем, как женщина с минуту постояла в коридоре, уперев руки в бока и медленно вертя головой, словно просчитывая свои варианты.

А затем она подошла к статуе, которая, должно быть, была творением Дега… и сдвинула ее всего на дюйм или около того влево.

Это не имело смысла.

Возможно, она искала в сейфе нечто особенное, то, чего там не оказалось. Кольцо, безделушку, ожерелье. Компьютерную микросхему, флэшку, документ типа завещания или страхового полиса. Но задержка в зале отличалась от предыдущей расторопности… и она же зачем-то сдвинула статую?

Эссэйл мог объяснить это лишь тем, что она намеренно хотела позлить Бенлуиса.

В ее мести неодушевленным предметам не было никакого смысла. Эссэйл мог бы понять, если бы она уронила статую, прихватила ее с собой или написала на ней непристойности баллончиком с краской. Била бы по ней ломом до полного уничтожения. Но крохотный, еле заметный сдвиг?

На ум приходило только одно, что это своеобразное сообщение. И ему это совершенно не нравилось.

Видимо, она лично знала Бенлуиса.

Эссэйл открыл водительскую дверь…

– О, боже, – прошипел он, отскакивая.

– А мы думали, как долго еще ты просидишь внутри.

Когда до него донесся этот бесстрастный голос, Эссэйл выбрался из машины и с отвращением оглядел гараж на пять машинных мест. Запашок был чем-то средним между трупной вонью животного, сбитого машиной три дня назад, протухшим майонезом и просроченными дешевыми духами.

– Это то, о чем я думаю? – спросил он кузенов, стоявших на входе в дом.

Слава Деве-Летописеце, они вышли вперед и закрыли дверь. А то этот отвратительный запах пропитал собой бы все внутри.

– Это твои наркоторговцы. Ну, во всяком случае, часть их.

Какого. Хрена.

Длинные шаги Эссэйла привели его туда, куда указывал Эрик – в дальний угол, где были небрежно свалены три зеленых пластиковых мешка. Он опустился на колени и развязал желтые завязки одного из них, развел края в стороны и…

Встретил невидящие глаза человеческого мужчины, которого узнал.

Все еще живая голова, напрочь отрезанная от позвоночника приблизительно на три дюйма от нижней челюсти, повернулась, чтобы выглянуть из своего импровизированного гроба. Темные волосы и румяная кожа была выпачкана черной, блестящей кровью. Там, возле машины, запах казался отвратительным, но здесь, в непосредственной близости, от этого смрада у Эссэйла заслезились глаза, а желудок запротестовал, посылая рвотные позывы.

Но проигнорировал их.

Эссэйл открыл два оставшихся мешка и, защитив кожу большим куском пластика, перекатил другие головы в такое же положение.

А затем откинулся назад и уставился на три головешки, наблюдая за тем, как их рты тщетно пытались глотнуть воздуха.

– Расскажите, что произошло, – мрачно произнес Эссэйл.

– Мы появились в заранее оговоренном месте встречи.

– На катке, в парке возле берега или под мостом?

– Под мостом. Мы прибыли… – Эрик махнул рукой в сторону своего близнеца, который безмолвно стоял рядом с ним и наблюдал за происходящим, – одновременно с товаром. Спустя где-то пять минут появились эти трое.

– Лессеры.

– У них были деньги. И были готовы совершить сделку.

Эссэйл резко повернул голову.

– Они не собирались на вас нападать?

– Нет, но мы поняли это, когда стало уже слишком поздно. – Эрик пожал плечами. – Они были, появившимися, откуда ни возьмись, убийцами. Мы понятия не имели сколько их там, и не собирались рисковать. Пока не обшарили тела и не нашли точную сумму денег, мы не понимали, что они просто пришли вести с нами дела.

Лессеры в торговле? Это что-то новенькое.

– Вы закололи тела?

– Мы взяли головы и спрятали то, что осталось. Деньги были в карманах вон того, слева. Само собой, мы принесли наличку домой.

– Телефоны?

– У нас.

Эссэйл потянулся в карман, чтобы достать сигару, но решил не переводить добро зазря. Снова закрыв мешки, он поднялся от результатов кровавой расправы.

– Уверены, что они не собирались напасть?

– Они были слабо вооружены и не могли защищаться.

– То, что у них было мало оружия, не означает, что они не собирались вас убивать.

– А зачем тогда приносить деньги?

– Они могли вести дела где-то еще.

– Как я уже говорил, там была точная сумма сделки и ни пенсом больше.

Эссэйл резким жестом предложил всем пройти в дом. О, какое облегчение вдохнуть чистый воздух. Когда экраны медленно опустились на все окна, скрыв их от приближавшегося рассвета, он подошел к бару и достал трехлитровую бутылку «Бушар и сын», Монраше, урожая 2006 года, и вынул пробку.

– Не желаете присоединиться?

– Естественно.

Захватив с собой три бокала и бутылку, он присел за круглый стол на кухне, разлил шардоне и выпил со своими партнерами.

Он не предложил кузенам ни одну из своих кубинских сигар. Слишком ценные.

К счастью, появились сигареты, и они сели рядом куря и блаженно потягивая вино.

– У тех убийц не было агрессивных намерений, – пробормотал он, откидывая голову назад и выпуская облачко дыма.

– Зато у них была точная сумма.

Спустя много времени он вновь посмотрел на кузенов:

– Какова вероятность, что Общество Лессенинг пытается влезть в мой бизнес?

***

Кор сидел в одиночестве при свете свечи.

Склад был тих. Его солдаты еще не вернулись, над головой не ходили ни люди, ни Тени, или вообще кто бы то ни было. Воздух был холодным, так же как и бетон под ним. Везде, за исключением маленького озерца золотистого света, внутри которого он сидел, было очень темно.

Какая-то мысль на задворках его мозга напомнила ему о том, что рассвет опасно близок. Было и еще кое-что, о чем бы ему следовало вспомнить.

Но его затуманенные мозги отказывались соображать.

Его глаза остановились на одиноком огоньке перед ним. Он вновь и вновь прокручивал события ночи.

Сказать, что он обнаружил местоположение Братства, пожалуй, было преувеличением… но в то же время в этом была и доля правды. Он миля за милей следовал за «мерседесом», пока тот покидал город и углублялся в сельскую местность. Кор не успел обдумать, что станет делать или, что ему следует сделать после того, как машина остановится… а затем, словно по волшебству, сигнал, подаваемый кровью его Избранной, текущей в его теле, не просто исчез, а странным образом изменил направление, так же как брошенный о стену мячик, резко изменяет свою траекторию.

В замешательстве он метался по окрестностям, дематериализовываясь туда и сюда, возвращаясь назад и забегая вперед… и все это время его охватывало странное чувство ужаса, так, словно его кожа была антенной, принимавшей сигнал тревоги, в котором говорилось о неизбежном причинении вреда. Вернувшись назад, Кор очутился у подножия горы, чьи очертания были расплывчатыми, неясными и нечеткими, даже в ярком свете луны.

Видимо, там они и находились.

Возможно на вершине. Возможно внизу, на противоположном склоне.

Ничем иным этого не объяснить… В конце концов, Братство проживало с королем, чтобы обеспечивать его защитой… поэтому они, несомненно, приняли такие меры предосторожности, на которые остальные попросту не способны. Возможно, у них были технологии и мистические резервы, недоступные чужакам.

Он в бешенстве описывал круги по окрестностям, обогнул подножие горы несколько раз, но почувствовал лишь искажение сигнала Избраннойи странный ужас. Сперва, Кор подумал, что она в каком-то обширном помещении с толстыми стенами. Он бы обязательно ощутил, как она перемещается за его пределами, если бы ей пришлось выйти на поверхность на другой стороне. К тому же, казалось разумным предположить, что если бы она ушла в свой священный храм на другом уровне существования или – храни ее судьба – умерла, отголоски ее крови в нем исчезли бы.

Его Избраннаябыла где-то там.

Вернувшись на склад, в настоящее, туда, где он был сейчас, Кор медленно потирал ладони, шуршание мозолей нарушало тишину. Там, слева, на границе круга света от свечи, в ряд было выложено его оружие, одно за другим: кинжалы, пистолеты и его излюбленная коса, заботливо устроенная рядом с беспорядочным ворохом верхней одежды, которую он снял, когда решил устроиться здесь, на полу.

Он сосредоточился на своей косе и ждал, пока та с ним заговорит. Она часто это делала, ее кровожадность соответствовала той агрессивности, что кипела в его венах, определяла его мысли и побуждала Кора к действиям.

Он ожидал, когда она прикажет ему атаковать Братство в их логове. Там, где были их женщины. Там, где спали их дети.

Молчание его беспокоило.

Как бы то ни было, его прибытие в Нью-Йорк было вызвано желанием отвоевать власть. Низвержение престола было самым крупным и наглым выражением этого порыва, почему он и избрал этот путь. И Кор действовал в данном направлении. Осеннее покушение на короля, несомненно, приведшее к смертному приговору для него и его солдат, было тактическим ходом, который почти закончил войну до того, как она началась. А его непрекращающиеся усилия с Эланом и глимерой продвигали его заговор и укрепляли его поддержку представителями аристократии.

Но то, что он узнал этой ночью…

Боги, почти годовая работа, жертвоприношение и планирование бледнели в сравнении с тем, что он обнаружил этой ночью.

Если его догадка была верна… а как могло быть иначе? Все, что ему нужно сделать – это с приходом ночи подвести своих солдат и начать осаду. Битва будет легендарной, а Братство и Первая семья навечно окажутся под угрозой, вне зависимости от исхода битвы.

Это стало бы достойным учебников истории столкновением. В конце концов, последний раз королевские владения были атакованы тогда, когда отец Рофа и его мать были убиты, незадолго до перехода их сына.

История повторялась.

К тому же, у Кора и у его солдат было серьезное преимущество, которым не обладали те давние убийцы. В Братстве было несколько связанных членов. На самом деле, он верил, что они все были связаны… а это, как ничто другое, разделит их внимание и преданность. Хотя их первоочередной задачей, как личной стражи короля, и была защита Рофа, их сердца будут разрываться, и даже самые сильные из бойцов с самым лучшим вооружением могут ослабеть, если их приоритеты находятся в разных местах.

Более того, если Кору или одному из его ребят удастся захватить хотя бы одну из их шеллан, Братство прекратит существование, потому что для них верно следующее: боль их Братьев – их собственная агония.

Всего одна принадлежащая одному из них женщина, стала бы всем, что потребуется, главным оружием.

В душе он знал это.

Сидя при свете свечи, Кор, потирал кисть, которой обычно держал кинжал, о ладонь второй руки: туда-сюда, туда-сюда.

Одна единственная женщина.

Все, что ему нужно.

И он сможет заявить права не только на свою пару, но и на трон.