Текст книги "Дитя порока (ЛП)"

Автор книги: Дж. МакЭвой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Откуда мне знать, что вы не заставили его это сказать?

Она пожала плечами.

– Мы могли бы... но зачем бы он называл тебе тайное место, где спрятал заплаченные ему нами деньги, и почему не использовал код, чтобы сообщить тебе, будто его заставили?

– Это какая-то хитрость.

– Это правда, но так как очень долго ты убеждала себя, будто мы враги, твой разум не способен принять истину... Однако Айви, разве твой отец когда-то, хоть раз, лично говорил тебе в лицо, что Каллаханы виновны?

Я тут же захотела ответить «да», но ничего не приходило на ум. Ничего. Все разы, когда папа говорил что-то против Каллаханов, были на публике, он никогда не высказывался подобным образом дома.

– Думаю, нет. Ладно, а он подпускал тебя к дяде или кузенам?

Опять же, мне хотелось ответить «да», но голос меня не слушался. Я будто умирала, вся моя жизнь пронеслась перед глазами. Папа всегда вмешивался, когда дядя Киган разговаривал со мной. Или говорил идти заниматься, когда к нам приходили кузены. Как всегда, он списывал это на «мужские штуки», что бесило меня еще сильнее. Я думала, он пытался защитить меня от знаний против Каллаханов...

– Нет. – Я покачала головой. – Нет, – повторила снова, и она казалась искренне обеспокоенной. Не жалея меня.

– Семь лет назад ты приехала в Чикаго со сводной сестрой в поисках доказательств убийства твоего отца. – У нее не было нужды спрашивать, так как на экране появилось фото меня и Рори возле терминала для оплаты въезда на шоссе. – Ты кажешься удивленной. Почему? Вы заезжали почти в каждый магазинчик, СТО и парикмахерскую, ты думала, до нас не дойдут слухи?

– Да, – прошептала я, глядя на мои снимки, что один за другим появлялись на экране. От них по спине бежал холодок. Каллаханы могли это сделать. Могли шпионить за мной на улицах. – Я знала, что вы узнаете, и поняла...

– Бесстрашно спросить в лоб... последнее усилие, и оно не сработало. – Ей не нужно было мне напоминать. Те дни будут преследовать меня до конца жизни. – Тогда ты вернулась в бар, чтобы заглушить боль алкоголем, села за руль пьяной и сбила юную девушку, парализовав ее ниже талии. Потеряла стипендию в университете Бостона, твоя семья погрязла в долгах, пытаясь отмазать тебя, жених тебя бросил из-за твоего неуемного желания мести.

Горло жгло, челюсть сжалась. Глубоко вдохнув, я кивнула, признавая это.

– Да. Да, все так. Уверена, у вас есть полная стенограмма суда, и вы можете спросить личное мнение судьи. Я ошиблась и признаю это. И я не хотела отомстить. Я хочу. Настоящее время.

Закончив пить чай, она опустила чашку.

– Вот только ты признаешься в чужом преступлении.

Я замерла. Она не ответила. Я снова опустила взгляд на экран. На углу Бэнк и Пятой авеню я увидела несущийся по темной дороге черный «Мустанг», как раз когда Сара Фостер – никогда не забуду ее имя – переходила улицу, слушая музыку и читая.

– Ах... – ахнула я, когда врезалась в нее. Тело девушки повалилось на приборную панель, а затем скатилось, ударяясь о землю. Мне хотелось закрыть глаза, но я не могла, ожидая увидеть себя. Однако это были не мои светлые волосы... они были рыжими. Это была Рори. Она истерично выскочила из машины, подбежала к девушке, затем оглянулась... В ужасе, я наблюдала, как сестра потащила мое пьяное в доску тело с пассажирского сидения на водительское, захлопнула дверцу и забралась на мое место.

– Как теперь поживает твое чувство ответственности? – выпотрошила она то, что от меня осталось. – Твоя семья, кстати, вовсе не в долгах. Адвокат оказался другом семьи, и они едва ли ему платили. Твой бывший жених теперь женат на твоей сводной сестре.

– Что?

Она уставилась на меня, а затем просто усмехнулась и покачала головой.

– Прошу прощения. Я думала, они тебе сказали, но забыла, что твоя семья не имеет понятия о значении слова «семья». От начала и до конца тебя подставили и бросили. Кузены даже тебя использовали, рассказывая, будто Каллаханы засунули Айви О'Даворен сюда, так как ты задавала много вопросов... твое чувство долга, кажется, тут неуместно... но, эй, никто из нас неидеален.

Я сидела молча, когда женщина поднялась на ноги.

– На сегодня достаточно. Я вернусь завтра.

Меня будто заморозили. Те слезы, что сдерживала семь лет, семь долгих болезненных лет, вытекли из моих глаз так быстро, что вызвали жжение. С каждой минутой мне становилось больнее и больнее, пока не захотела... Захотела умереть. Думаю, я умирала...

Даже не осознавала, что охранники ведут меня обратно, пока не подошла к комнате для звонков.

– Мой телефонный звонок, – прошептала я, вытирая слезы с лица скованными руками. – У меня не было этой возможности уже несколько месяцев. Мне необходимо сделать звонок.

Я взглянула на Джимми.

Он кивнул другим мужчинам придержать меня.

Мне хотелось побежать. Но я терпеливо ждала, настолько терпеливо, как только могла, пока надзиратели открывали двери, выдавали мне карточку и усаживали у стола. Я вытерла нос руками, после чего нажала кнопки... молясь, чтобы они не плюнули мне в душу, не взяв трубку.

– Айви? – голос Рори раздался в телефоне.

– Привет... – Я попыталась говорить бодро, но горло пересохло.

– Тебе невероятно повезло! Мы как раз собрались все вместе. Вся семья здесь. Хочешь поздороваться?

Облизав губы, я кивнула, хотя она и не могла меня видеть.

– Конечно. Можешь перевести меня на громкую связь?

– Ребята, это Айви!

– АЙВИ! – Я услышала хор радостных возгласов и проглотила всхлип, что так и угрожал сорваться с уст. Мое тело дрожало от ярости.

– Как там в большом доме? Ты получила...

– Заткнись, Элрой, – закричала Рори.

– Держись, ты в порядке? Все уже почти закончилось, – раздался глубокий голос Киллиана.

– Ага. Не можем дождаться твоего возвращения домой, – заговорила моя мачеха, Шей.

Я ждала и ждала... но он молчал.

– Айви? Ты тут?

– Ага, – ответила я, сильнее сжимая трубку. – Я ждала, когда заговорит Пирс.

Они все замолчали.

– Пирс, – позвала я. – Ты не собираешься поздороваться? Мне неловко за то, что так и не выразила свои поздравления вам с Рори в честь свадьбы.

Тишина.

– Христа ради, блять, возьми яйца в руки и заговори! – заорала я.

– Ай... ви... Айви. Мне жаль, – наконец-то произнесла его сучья задница.

– Айви, ничего не было раньше. Мы просто оба так грустили по тебе...

– Рори, окажи мне услугу и заткни свой ебаный рот, прекрати плевать мне в душу, маленькая пизда, – прошипела я.

– Айви! – заорала ее мать. – Мы не хотели, чтобы ты выяснила все вот так, но не веди себя подобным образом.

Я просто рассмеялась.

– Не вести себя подобным образом? Не злиться? О нет, Шей, я не разозлилась. Я вдохновилась. Настолько вдохновилась, что дрожу от предвкушения. Возможно, вы все забыли, кто, еб, вашу мать, я такая. Но не волнуйтесь, я напомню каждому из вас...

– Айви, я знаю...

– Я ЗНАЮ ВСЕ! – закричала я, пытаясь сохранять спокойствие. – Вы все в курсе, что сделали со мной. Как все вы предали меня. Мы были семьей, но вы меня предали и теперь... Я собираюсь прийти за всеми вами. Может, я и была слепа, когда попала сюда, но поверьте, теперь я вижу.

– И что ты можешь сделать из тюремной камеры в сотнях миль от нас? – спросил Киллиан. Они даже не испугались... Для них я была пустым местом. Ничего не значила.

– Семь лет назад, я сказала вам, что месть не знает границ и не имеет срока годности. Я все еще в это верю. Так что посмотрим, что принесет вам будущее. Очень скоро я выйду отсюда. – Хлопнув трубкой по телефону, я села ровно, сжимая руку в кулак.

Хочу, чтобы они сдохли.

Все они сдохли.

***

Когда она пришла, я уже сидела и ждала. Не могла заснуть. Просто ждала, сидя в темноте, без еды и воды. Все, кроме этого, казалось неважным.

– Доброе утро. – Она села напротив, облаченная в короткое серое платье с длинным рукавом, серое пальто и нить жемчуга.

– Что мне нужно сделать? – спросила я в лоб.

Она нахмурилась, принимая от охранника новую чашку чая.

– Во-первых, стоит вежливо приветствовать людей. Манеры не только для выступлений.

– Доброе утро... как прошел ваш вечер? Что мне нужно сделать?

– Теперь, зная правду, ты все равно не можешь извиниться. – Она усмехнулась, делая глоток чая. – И это делает тебя похожей на большинство членов моей семьи.

– Вы разрушили весь мой мир... простите, если не чувствую себя благодарной, – воскликнула я, невероятно желая, чтобы эти оковы сняли с моих рук. – Я просто ощущаю... такой злоебучий гнев!

– Ты – полнейшее месиво, Айви О'Даворен. – Она улыбнулась и кивнула мне. – Злости, импульсивности, безрассудства, потери и крайне запутавшейся женщины. Чья жизнь была разрушена не людьми, ненависти к которым ты себя посвятила, а собственной семьей. Если бы ты не злилась, я бы начала волноваться о твоей вменяемости.

– Уверена, вы могли бы сформулировать все в более приятной форме.

– Могла бы. Но не хочу, чтобы ты почувствовала себя лучше, пока заперта здесь, подобно животному. Я хочу увидеть, готова ли ты сделать все, чтобы выбраться из этой адской дыры и добиться справедливости. Потому что, Айви, я могу сделать тебя одной из самых властных женщин страны. Любой, кто причинил тебе боль в прошлом и настоящем, будет молить о пощаде. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Твой отец упокоится с миром, зная, что убившие его и разрушившие его семью люди настолько жестоко наказаны, что из этого вышла поучительная история. Но я могу сделать все это, если ты уверена.

– Уверена. Я уверена. Что мне нужно сделать? – спросила я в третий раз.

– Отдать свою фамилию.

И вот тогда я уверилась, что дьявол – это пожилая женщина с впечатляющим чувством стиля.

– Мне известен этот взгляд. – Она усмехнулась. – Но нет, дорогая, я не худшее. Я просто старая женщина, которой поручили подготовить тебя к худшему. Так что теперь можешь пугаться, пропустить это через себя, выбросить, если потребуется, а когда закончишь, мы начнем.

Я сглотнула собравшуюся во рту слюну, садясь ровнее.

– Я в порядке.

– Блестяще. – Она открыла сумочку, доставая телефон и нажимая на одну кнопку, прежде чем снова взглянуть на меня. – Все произойдет очень быстро. Тебе что-то нужно?

– Мне? – спросила я.

Она кивнула.

– Что-то, кроме очевидных потребностей, вроде душа, шампуня, кондиционера, депиляции и... многого другого. Я могу заставить их перевести тебя в личную камеру. По крайней мере, тогда ты сможешь помыться и избавиться от этой ужасной раскраски вокруг глаз, из-за которой похожа на енота. Еда? Может, что-то хочешь?

– Поесть?

– Пожалуйста, прекрати повторять каждое мое слово. – Дама нахмурилась и покачала головой. – Ладно. Ни о чем не волнуйся. Позволю твоему разуму все осмыслить до того, как задам тебе еще больше вопросов. Просто поешь и поспи... на этом все.

Она встала, и когда подошла к двери, Джимми подбежал к ней снова, будто лиса с болтающимся между ног хвостом.

– Айви. – Ее тон изменился... Став более пугающим и вежливым. – Это мистер Кили. Мистер Кили, это Айви. Я вновь представляю вас ей, потому что то, кем она была для вас раньше несравнимо с тем, кто она сейчас. Если она ударит большой пальчик, я обвиню вас. Если ей будет неловко по любому поводу, я обвиню вас. Если кто-то узнает, что я была здесь, я обвиню вас. Ясно?

– Да, мэм. – Он кивнул ей.

– Замечательно. Пожалуйста, не забывайте, мой внук плохо относится к напоминаниям о чьей-то небрежности. Даже не хочу себе представлять, как он разозлится, если что-то случится с его невестой.

– Его кем? – разом спросили мы с Джимми.

Она не ответила ему, просто нежно погладив меня по голове.

– Запомни: поешь, поспи... и, возможно, еще расчеши волосы, дорогая моя.

И вот так она ушла, стуча каблуками.

– Какого хрена только что произошло? – прошептала я.

– Каким хером... – он смолк, его глаза округлились, когда мужчина снова взглянул на меня. – Гм... Я устрою вашу комнату... мэ... мисс О'Даворен. Не хотите ли поесть? Мы можем что-то вам принести.

Да ну на фиг. Если бы Джимми не выглядел так, слово испытывает сильную физическую боль, произнося эти слова, я бы подумала, что сплю. Он не потрудился спросить о чем-то еще. Вместо того, расстегнул наручники на моих руках, а затем наклонился и сделал то же самое с наручниками на ногах. Потерев ноющие запястья, я не могла прекратить глазеть на него, гадая, какого рода пришельцы захватили его тело. Парень даже не стал поднимать меня силой со стула.

– Какой сегодня день? – спросила я.

– Вторник.

Я улыбнулась.

– День спагетти с фрикадельками.

– Тебе виднее, – пробормотал он перед тем, как заговорить в микрофон рации. – Двери.

Дверь открылась перед нами.

Я вышла первой и тут же прижала руки к бокам. Когда вошла в коридор, то убедилась... это, бля, какая-то сумеречная зона. Несколько часов назад троим мужчинам пришлось тащить меня в наручниках и цепях в эту самую комнату. И вот они были передо мной, по ту сторону стеклянного окна – мистер Башка, мистер Вонючка и ползучий гад с голубыми глазами. Все смотрели на меня так, будто я – незнакомка. Но ведь я не изменилась. Все та же Айви. Это они вели себя странно. Они глядели на меня, пока мы не встретились с ними взглядом, после чего мужчины притворились, будто чем-то заняты.

– Двери, – повторил Джимми, как только мы достигли конца коридора.

Я не осознавала, что мы оказались в другой части тюрьмы, пока двери не открылись, и перед нами не предстала пультовая.

– Иди быстро, – велел он, но не стал меня подталкивать.

Кивая, я быстро прошла через помещение, держа голову опущенной, пока не достигла металлической спиралевидной лестницы вниз и не спустилась до последней ступени.

– Дверь. Общий блок. На вход, – произнес Джимми, дверь открылась, и я наконец-то поняла, что оказалась... в столовой.

К счастью, охранник не последовал за мной. И здесь это было нормальным явлением. Никто не смотрел на меня, потому я быстро схватила поднос и направилась в очередь. Я поставила на край подноса молоко, когда пара коренастых рук забрала его.

– Ну, разве это не Психо-Айви, народ!

Ой, давай! У меня не было сегодня сил на драку.

– Кому пришлось отсосать, чтобы выйти из одиночки...

До того как она успела закончить предложение, кто-то схватил ее за запястье, и мы обе подняли взгляд на... женщину среднего возраста с оливковой кожей и волнистыми черными волосами.

– Кто ты на хрен...

Женщина сжала сильнее, и я оглянулась на охранников, они отвернулись...

– Non ho male a nessuno dal 1984...ma posso, – сказала она Даллас, и я, было, подумала, что это испанский, но судя по смущенному взгляду на лице моей оппонентки, ошиблась.

– Перевожу. – Другая женщина встала у Даллас за спиной. – Сядь и захлопни варежку, пока тебе не сделали больно, карлик.

– Для этого потребуется больше, чем две итальянки-ведьмы... – Даллас замерла, когда заметила, что две бой-бабы, которые обычно ее прикрывали... уже вовсе ее не поддерживали. Вместо этого, они ели в углу столовой. – Эй.

– Две? Попробуй снова посчитать, – сказала ей первая женщина, по-прежнему сжимая запястье Даллас.

Я не до конца понимала, что происходит, или как так вышло, но вся столовая погрузилась в молчание, а это было довольно ужасающе, если бы не сердитые взгляды... и очевидное предупреждение от по крайней мере дюжины женщин. Простое предупреждение: хочешь умереть?

Ошеломленная, я взглянула на единственного человека, который вел себя со мной нормально, – на Даллас, что вот-вот собиралась обделаться от страха. И этого, кажись, хватило женщине-итальянке, чтобы отпустить руку Даллас.

– Извинись, – приказала вторая женщина.

– Прости, – обратилась Даллас ко мне.

– И ее молоко? – потребовала итальянка с волнистыми волосами.

– Верно, – пробормотала Даллас, опуская молоко на мой поднос. Когда они больше ничего не сказали, Даллас ушла к своему столу так быстро, как только могла. И она была не единственной. Итальянки сделали то же самое, не говоря мне ни слова.

Я не могла пошевелиться. Реально не понимала, что делать.

По-видимому, мне не нужно было ничего делать. Потому что в очереди передо мной уже никто не стоял. Вместо этого, несколько человек положили на мой поднос десерт, вынуждая снова двигаться, но скорее на автопилоте, не моргнув и глазом, когда женщина за прилавком насыпала мне больше, чем обычно, еды. Подняв поднос, я повернулась, чтобы посмотреть, где сесть, но в голове раздался настойчивый голос...

Ты можешь сесть где угодно, Айви.

Проверяя эту теорию, я подошла к столу, за которым сидело больше всего народу, и просто стала рядом. И секунды не прошло, как они встали, один за другим, абсолютно все... каждый встал.

Сев, я взяла соломинку и сунула в молоко до того, как снова оглянуться. Как и надзиратели, все присутствующие отворачивались и избегали моего взгляда.

И пока я пила, наблюдая за тем, как они наблюдали за мной, что-то щелкнуло.

Ааа... так это и есть власть, – подумала я.

Власть. Влияние. Люди боялись и уважали подобные вещи. Я знала это...

Просто... никогда не испытывала...

Нет. Лгу. Я испытывала подобное каждый раз, как меня бросали в темную камеру, каждый раз, как они обыскивали меня, или когда проигрывала борьбу, когда судья бросил меня сюда, или когда дерьмовый предоставленный мне адвокат отдал мое тело на съедение волкам, и когда папа лишился жизни.

Я испытывала власть и влияние.

Просто они были не у меня в руках.

А теперь все стало наоборот.

Так что меня утешал их страх. Потому что он означал, что... Каллаханы были по-настоящему властными, как все и говорили. Я могла сдержать обещание.

Они заплатят. Клянусь, папочка.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Она не знала всей силы гнета, пока не ощутила свободы!

Натаниел Готорн

АЙВИ

– Мисс О'Даворен.

– Мисс О'Даворен?

– Мэм?

– А? Я оторвала взгляд от неба у меня над головой и сосредоточилась на разодетом в костюм адвокате – он, вроде, представился Эйвери Барроу – пока тот стоял перед черным мерседесом.

– Я понимаю. Это просто небо... но когда несколько лет ты видишь его только через окно и решетку, оно тебе больше не кажется просто небом?

Я не ответила, суя руки в карманы возвращенной мне старой толстовки. Он отступил на шаг в сторону, и водитель открыл для меня дверцу. Оглянувшись на забор у меня за спиной еще раз, я закрыла глаза, сосчитала до пяти и снова их открыла...

Это не сон.

– Когда будете готовы...

– Я готова, – ответила я тихо, садясь на заднее сидение и ожидая, что адвокат последует за мной, но дверь тут же захлопнулась.

Вместо этого, он обошел машину и занял пассажирское сидение, тогда как белокурый водитель сел за руль.

– Может, вы что-то хотите послушать? – спросил он, а я взглянула на адвоката, пока тот набирал что-то на телефоне.

– Он обращается к вам, мисс О'Даворен.

Я снова повернулась к водителю, тот встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида, ожидая ответа. Покачав головой, я наблюдала за тем, как здание тюрьмы уходит на задний план... а заборы все тянутся. Мы проехали расстояние в четыре автобусных остановки, когда ограждение наконец-то закончилось, и я ощутила реальность...

– Да, мэм, – заговорил адвокат в трубку. – Спасибо ва...

Он резко смолк, так как очевидно на том конце положили трубку, и снова стал что-то листать в телефоне.

– Это была миссис Каллахан? – спросила я.

– Нет. Мисс Каллахан, – ответил он. – Миссис Каллахан не позвонит, пока вы не будете готовы.

Хмурясь, я поерзала на месте.

– Вы специально говорите так расплывчато?

– Нет. А вы хотите, чтобы что-то прояснил, мэм?

– Серьезно? Вы лет на тридцать меня старше. Просто называйте меня Айви. Достаточно этих мисс О'Даворен или мэм...

– Вы так и не поняли, – заявил он, все еще не поднимая взгляда. – Больше вы не просто Айви.

– Нет, я понимаю, семья Каллахан богата и влиятельна, а вы не хотите их злить. Но я не...

– Не хочу их злить? – Он наконец-то опустил телефон и взглянул на меня. Выглядя так, будто с минуту думал, а затем кивнул. – Вы правы. Их опасно обижать. Однако не поэтому я или Томас обращаемся к вам вот так. И не поэтому вас вдруг стали защищать в тюрьме другие заключенные... это не страх, а уважение.

– Уважение? – Мои губы скривились от смеси шока и веселья.

Он серьезно кивнул.

– Семь лет... Вот сколько вы были в тюрьме. Независимо от причин, в столь юном возрасте, это трагедия... Уверен, одна из многих в вашей жизни. И хотя вам может казаться, что вы пережили самое худшее, это не так. В мире много таких, как вы. Людей обманывают, на них нападают, насилуют, забывают – список длинный. Зачем? Потому что мир не черный и белый. Иногда вам нужно совершить что-то плохое и даже худшее, чтобы сделать мир лучше. Каллахан сделали из себя худших представителей человечества. Деньги, слава, власть были построены на крови и костях. Зачем? Потому что никто другой не мог этого сделать. И таким образом, выросший в неблагополучном районе Чикаго мальчик, которого оскорблял отец и воспитывала наркоманка-мать, вышел из тюрьмы, получил стипендию в университет и стал адвокатом. Чтобы так помогать другим детям – детям, на которых никто дважды не посмотрит, вынося строгие приговоры или даже обрекая на смертную казнь. Я даю им второй шанс жить. Так что когда говорю, будто вы не просто Айви, то пытаюсь донести, что теперь вы – часть семьи, которая, да, ранила множество народа, большинство заслужено, некоторых спорно, но эта семья определенно точно помогла еще большему количеству людей… Желаешь дополнить, Томас?

Водитель просто пожал плечами.

– Они не отправили меня в колледж или еще куда. И я всякое слышал... но... – Он снова встретился со мной взглядом в зеркале. – После того, что они сделали для моих детей, я умру, если им это потребуется.

– Похоже на секту. Они заботятся о вас и ваших семьях, а вы отдаете им свои жизни, – пробормотала я самой себе, чувствуя, будто восстаю против заговора. Каллаханы... Я тоже всякое слыхала.

– Если взглянуть на определение термина, то любое правительство в Америке тоже является сектой.

Я надулась, глядя на него.

– Вы точно адвокат, все верно.

Они оба улыбнулись на мой очевидный проигрыш и больше ничего не сказали. Я закрыла глаза, казалось, всего на секунду. Машина остановилась, и мистер Барроу снова обратился ко мне.

– Мисс О'Даворен.

Я поморщилась, открывая один глаз.

– Мы на месте. – Он кивнул влево.

Выглянув в окно, я увидела стеклянные двери очень модного отеля. Сев ровнее, адвокат вышел с пассажирской стороны, тогда как Томас уже стоял снаружи. Он не открывал мне двери до того, как мистер Барроу сделал это сам. Выйдя, я вдруг ощутила, как меня пронизывает суровый ледяной ветер. Обняв себя, я просто наблюдала, как парковщик взял ключи от «Бентли» и припарковал ее рядом с тремя «Ламборджини».

– Следуйте за мной. Не встречайтесь ни с кем взглядом, – заявил мистер Барроу, ступая на красный ковер, и я следовала его указаниям, но как только мы вошли в тепло мраморного лобби в кремово-золотых оттенках, с массивными люстрами на потолке, я не могла сдержаться и прошептала:

– Что мы тут делаем?

Он не ответил... вот тебе и ответы на мои вопросы.

Я чувствовала себя, будто крыса на кухне пятизвездочного отеля. Люди, нет, не просто люди, а те, что носят бриллианты размером с дверную ручку, пугающе глядели на меня всю дорогу до лифтов. Мистер Барроу ничего не сказал. Он даже не казался взволнованным, пока мы ждали лифт.

– Доброе утро. – Одетый в черное с элементами золота посыльный до чертиков меня напугал, когда двери открылись.

– Какой этаж? – спросил он, глядя на мистера Барроу, когда мы вошли, при этом притворяясь будто меня не замечает.

– Пентхаус, – ответил адвокат, вручая парню черную карту, которую тот смог использовать для считывателя перед тем, как нажать нужную кнопку.

– Спасибо, сэр. – Посыльный вернул карту.

Мистер Барроу не ответил.

Поездка прошла молчаливо и быстро. Мы прошли через лобби и поднялись наверх за несколько минут, и когда дверь открылась, оказались лицом к лицу с двумя мужчинами в черных костюмах перед дверью в номер.

Мистер Барроу вышел вперед и жестом пригласил меня следовать.

– Гм... наслаждайтесь пребыванием. Спасибо, что выбрали Тропосфера Хотел, – посыльный смущенно запнулся, но как только я вышла из лифта, закрыл за мной дверь.

Охранники, оказавшиеся азиатами, кивнули мне перед тем, как открыть двойные двери в люкс.

Все это так и кричит: «Подозрительно!»

– Святое дерьмо, – ахнула я при виде комнаты – нет, пространства – с самым потрясающим видом на город. Все сияло золотом. Кресла, стол, даже основания люстр.

– Святое дерьмо. – Я повернулась, когда из патио в комнату вошла женщина-азиатка, одетая в обтягивающую бордовую юбку, покрытый бриллиантовыми шипами пояс и голубую блузу с принтом. Ее волосы были зачесаны назад. На коже не было ни малейшего изъяна, словно ее отфотошопили в реальной жизни.

– Не худшая реакция из всех, что получал мой отель.

– Ваш отель? – повторила я.

– Спасибо, Эйвери. Дальше я сама, – сказала она ему.

– Без проблем, мисс Каллахан. – Он кивнул ей, а затем мне. – Мисс О'Даворен, был рад.

И вот так, прежде чем я смогла хоть что-то ответить, он вышел из номера, а я пыталась осознать происходящее. Когда вспомнила сказанное адвокатом в машине.

– Мисс Каллахан? – Моя голова резко повернулась в ее сторону.

– Я не похожа на Каллахан? – спросила она, присаживаясь на троноподобное кресло и элегантно скрещивая ноги.

– Нет... то есть, не это... гм. Простите, вас не затруднить рассказать, что я здесь делаю? Я думала, что еду увидеться с миссис Каллахан... ну, пожилой миссис Каллахан. Или... сколько там у вас мисс и миссис Каллахан?

– Мы до этого дойдем. А что касается моей бабушки, – она наклонила голову в сторону. – Неужели ты действительно полагаешь, что выглядишь подходяще для встречи с ней?

Тон ее голоса казался резким... и знакомым.

Став ровнее, я не отступила.

– Да. Я уже с ней встречалась...

– Неправильно. Бабушка решила встретиться с тобой, потому что была так мила и проигнорировала очевидные недостатки.

Я едва ли могла применить к ней прилагательное «добра».

– Простите, что? Недостатки? То, что я не нарядилась, как кукла, не значит...

– И опять неверно, – перебила она меня во второй раз, сердито глядя в ответ. – То, как ты себя преподносишь сейчас, означает все... для тебя это – единственно важная вещь. Когда бабушка познакомилась с тобой, ты была никем. Теперь ты на пути к тому, чтобы стать кем-то. А это значит, что прежде чем ты увидишь ее снова, тебе необходимо выглядеть соответственно, а не как голодная девочка-подросток из 1985 года. Даже я не могу прийти в себя от того, что ты здесь.

– Ну, простите, в тюрьме не принимают карту Блумингдейл!

– Ты прощена, вот почему тебя отправили сперва ко мне. – Женщина улыбнулась, даже при том, что я сердито смотрела на нее. – А теперь, ты не хотела бы присесть, чтобы мы могли приступить?

– Я постою.

– Я не просила, Айви.

– Все в порядке, мэм? – В комнату вошла девушка в нелепом наряде французской горничной.

Женщина взглянула на меня в ожидании, так что я сделала, как велели, сев на диван.

– Да, передай всем, что мы готовы, – проинструктировала она горничную.

– Назовите мне свое имя или мне тоже называть вас мэм? – спросила я, потянувшись за яблоком в миске с фруктами на столе.

– Не смешно, – она улыбнулась, поправляя кольцо на пальце. – Мы вскоре станем семьей. Ты можешь звать меня Нари. Я – кузина Итана.

– Итана? – повторила я. – Это тот самый внук, за которого я типа должна выйти замуж или как?

Она посмотрела на меня так, будто я безумна, а затем просто покачала головой.

– По шагу за раз.

Не прошло и секунды, как зазвонил дверной звонок, о существовании которого в отелях я раньше даже и не подозревала. Горничная подошла к двери и открыла ее, пропуская не менее десяти человек в комнату. Они шли, словно солдаты, остановившись перед нами для инструктажа.

– Первые трое позаботятся о твоих ногтях, депиляции и коже лица. – Она указала на трех женщин – те кивнули, и Нари начала их инструктировать. – Хочу, чтобы у нее на ногтях был непрозрачный молочный цвет. Нужно добавить длину, но не сильно, овальная форма. Что касается депиляции и лица...

Она оглянулась на меня, в ответ я уставилась на нее, сомневаясь в значении и половины исходящих с ее уст слов. Потому просто грызла яблоко... злясь на его замечательный вкус и то, как сильно я им наслаждалась. Это же было простое чертово яблоко.

– У нее полные брови. Сохраните их такими, только добавьте изгиб. Ничего драматичного и сверхзаметного. Все остальное удаляем. К счастью, у нее не худший вариант кожи, спасибо Иисусу. Так что понадобится лазерная чистка и сглаживающая маска. У тебя есть где-то бугорки?

– А? – Я облизала губы, глядя на нее.

– Бугорки? Акне? Прыщи? Что-либо где-либо? – спросила она снова. – Не трать время на смущение и просто скажи. Они – никто.

Черт, они стоят прямо здесь. Тем не менее, когда я взглянула на женщин и мужчин, они казались равнодушными, просто ждали.

– Гм, у меня есть вросшие волоски под подбородком... – произнесла я. И даже не успела закончить предложение, как она схватила меня за подбородок и, подняв его, кивнула.

– Позаботьтесь об этом, – приказала Нари женщинам, и те кивнули. – Что-то еще?

– Синяки считаются?

Ее глаза округлились.

– Где?

– На ребрах и несколько на ногах.

– Сделайте лазер всего тела и еще добавьте пахту в ее ванну, – сказала она прислуге. – Делайте это каждый день, пока она здесь, а еще отправьте сообщение главной горничной поместья о том, что такое же лечение должно быть готово к ее приезду.

– Да, мэм, – заговорила одна из них.

Когда Нари кивнула, все они отступили вправо, переключая наше внимание на следующую высокую девушку.

– Ее зубы...

– Мои зубы? – Я подняла руку ко рту. – Ненавижу стоматологов.

– Я и вижу, – ответила сучка и затем перевела взгляд на женщину.

– Отбеливание, и хотя я не вижу ничего плохого в совершенстве, ирландцы... ну, им не нужно, чтобы она была идеальной. Не срезайте ей зубы до безупречно ровного ряда... но приблизиться к этому варианту было бы неплохо.

Эта женщина только что сказала срезать? Зубы? Какого черта?

Следующим был низкорослый мужчина, ожидающий дальнейших указаний.

– Сними толстовку, – сказала мне Нари.

Сделав то, что она попросила, я наблюдала, как они вместе скривились.

– Что? – спросила, проводя руками по своим светлым волосам.

– Ты же не серьезно. – Нари глубоко вздохнула. – Что ты делала со своими волосами?

– Мыла, сушила и так по кругу... опять же, тюрьма...

– Это не оправдание. Уверена, там по крайней мере выдают расческу. – Она покачала головой и взглянула на низкого мужчину. – Очевидно, нам нужно позаботиться об узлах и длине. Если необходимо, обрежь их и добавь длины, но я бы предпочла обойтись без этого. Ей потребуется любое из возможных чудес с твоей стороны, чтобы сохранить длину.