Текст книги "Дитя порока (ЛП)"
Автор книги: Дж. МакЭвой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Дзинь.
Дзинь.
Взглянув на наручные часы, я усмехнулся прежде, чем протянуть руку и ответить на телефонный звонок.
– Брат.
– Что ты сделал?
– Ты звонишь впервые за пять лет, братец, и вот, о чем решил меня спросить? – Я попытался встать, дать ей отдохнуть, но Айви лишь крепче меня обняла, так что я сдался и остался на месте.
– Видел тебя сегодня утром, так что помилуй меня от этой чуши. У меня за этот вечер было пять пациентов с передозом. У двоих из них в организме обнаружили жидкий экстези, у третьего – ангельскую пыль, а двое других были на миксе кетамина с героином.
– Ты сказал пять? Что-то не сходится...
– Я знаю, как делать свою чертову работу. Когда ты начал сокращать темпы своей? Теперь ты мешаешь дерьмо?
– Надеюсь, ты в состоянии сделать свою работу, брат, – Я попытался не дать ему испортить мне настроение. – Я только что понял, что теперь количество умерших будет гораздо выше... видимо, мне нужно умерить свои ожидания.
Он промолчал, но я просто рассмеялся. Жидкий экстези? Ангельская пыль? Они смешали наркотики для изнасилования с примесями? От того, что просто перевозбудились или по глупости?
– Ты делаешь это специально...
– Работа доктора в этом роде в ближайшее время станет слегка напряженнее обычного, так что, удачи, братишка, – ответил я, вешая трубку, и когда сделал это, Айви передвинулась поверх меня.
– Думаю, это самый культурный разговор, который я слышала между тобой и твоим братом, – пробормотала она.
– Ты права, – ответил я. Девушка перевернулась, и я моментально стал скучать по ощущению ее тела поверх моего. Схватив ее за руку, я притянул девушку обратно к себе на колени. – Куда ты?
– Слегка непросто вести с тобой беседу, когда твой член в сантиментрах от моего лица, – произнесла она, передвигаясь так, чтобы ее попка оказалась верхом на моей талии. – Так лучше.
– Не для меня. Мне нравилось, когда там было твое лицо, – усмехнулся я, когда она скорчила мне рожицу. Я притянул ее ближе к себе, и Айви обняла меня за шею. – Дай угадаю... моя жена хочет знать, о чем была наша культурная беседа.
Она кивнула.
– О наркотиках.
– Что? – спросила она, удивившись ответу.
Кивнув, я повторил это снова.
– Очевидно, доктору не понравилось, когда его брат-наркодилер выбросил на улицы порченую партию наркотиков, так как теперь люди с передозом умирают до того, как успевают добраться до его больницы.
– Он не может винить тебя за каждого наркодилера на улицах, – ответила она, как будто это было очевидно, чем еще раз доказала, насколько невменяемой была.
– Вчера он мог, – признался я честно. – Потому что вчера я поставлял наркотики каждому наркодилеру на улицах Бостона. Но больше этого не делаю. Я сказал Киллиану, что Каллаханы уходят из Бостона, а это значит, что теперь он – поставщик. Однако за много лет куча людей на северо-востоке стали зависимы от героина. Спрос высок, а раз моя семья также контролирует 99% героина, приходящего в местный порт, это значит, что у братьев Финнеган его недостаточно, соответственно они смешивают все, что могут продать. Очень недолго деньги будут сыпаться дождем, и они подумают, что стали королями, но спрос будет лишь ухудшаться, когда кайф станет короче, и люди станут искать еще больше наркотиков.
– А я сомневаюсь, что семья Каллахан отдаст свои 99%, – сказала она, ставя точки над i. – И это значит, им придется смешивать все больше и больше, а люди начнут умирать все быстрее и быстрее.
– И тут придется вмешаться правительству, открыть уродливый секрет, который никто не хочет признавать... что в штате Массачусетс существует проблема с наркотиками. Наркоманов не волнует, откуда появляются наркотики, пока они удовлетворяют их. Правительство может игнорировать это, если нет высокой смертности. Люди не жалуются, если становятся богаче. Это система, которую мы отлично регулировали, давая всем желаемое, а теперь мы вышли из игры.
Ее глаза округлились, когда Айви осознала логический вывод.
– Все станет как в старые деньки! Как в фильмах с бандами в состоянии войны, в попытках заполучить лучшие наркотики. Погони полицейских. Люди умирают с иглами в руках. Полный хаос.
– Продолжай. Подумай, что происходит, когда большинство больниц не получают больше загадочных пожертвований?
Улыбка растянула ее губы, посылая озноб по моему телу.
– Ты – зло, мистер Каллахан.
– Я только начал, Айви, – ответил я, собирая в голове воедино свой план. – Всем нужно помнить свое место. Этот город. Те, кто ранил тебя. Братья Финнеган. Уайатт...
– Уайатт? – Ее глаза округлились. – Что ты собираешься сделать брату?
– А как много ты хочешь знать?
– Все, – произнесла она, пристально глядя мне в глаза. – Расскажи мне все. Ты обещал не использовать меня без моего разрешения.
Я опустил руку ей на щеку, нежно поглаживая.
– Как только ты проникнешь в мой разум, Айви, выхода не будет.
– Знаю.
Я усмехнулся... а затем рассказал ей.
Моя семья эволюционировала организованную преступность. Мы создали баланс. Мы заставили их нуждаться в нас, и им стало так удобно, что забыли, каково было без нас... что за кучка неблагодарных ублюдков. Я гадал, так ли бог поступил с израильтянами.
Если так, им нужно было покаяться.
Покаяться, они должно были сожалеть.
Сожалеть и, вероятно, чувствовать боль.
Так пусть будет боль.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Мой промах и ошибка не в увлечениях, а в недостатке контроля над ними.
Джек Керуак
ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ
ИТАН
Пока бежал вдоль улицы заметил, как рядом со мной остановилось авто.
Я точно знал, кто это. А как мог не знать, учитывая, что он звонил мне за последние два дня раз тридцать?
Очевидно, до него не дошло.
Побежав быстрее, я пропустил поворот к дому, вместо этого направившись вокруг квартала еще раз. Ветер бил мне в лицо, наполняя легкие воздухом с ароматом кофе и рогаликов. Сердце колотилось внутри груди, синхронно со звуками вокруг меня: поднимающихся с постели людей, тех, что выносили мусор, разговоров по телефону. По этой причине я предпочитал плаванье. Мне не хотелось никого слышать. Не хотелось ощущать запахи. И уж точно я не желал, чтобы меня преследовал чертов мэр города.
Остановившись, я перевел дыхание, глянул на наручные часы, а после направился в местный продуктовый на углу. Пожилой мужчина за прилавком оторвал взгляд от планшета, склонил голову в сторону и посмотрел на меня поверх маленьких очков. Осознав, что это я, он кивнул и поднял планшет, направившись к задней части магазина.
– Китти, где на этой штуке чертовы новостные газеты? – заорал он попутно. Несколько секунд спустя зеленые огоньки на камерах наблюдения сменились на красные.
Схватив корзину, я подошел к холодильнику с молоком. Но не успел и шелохнуться, как позади меня зазвенел колокольчик.
– Двухпроцентное или нормальной жирности? – поинтересовался у него, глядя на молоко.
– Жена обычно просит двух-, но я предпочитаю полноценное, – произнес его глубокий голос, но я потянулся к двухпроцентному.
– Нельзя выступать против жен, правда же, Такахаси? – Я взглянул на седовласого мужчину почти одного роста со мной, что стоял рядом, глядя на меня темными глазами. – Как дела у Киоко?
– Хорошо. Она занялась керамикой, – ответил он.
– Керамикой, – повторил я, перемещаясь к отделу круп, и он, конечно, последовал за мной. – Интересное хобби.
– Теперь ей помогает расслабиться только это... так как...
– Твой сын умер, – закончил я за него, беря пачку хлопьев и бросая ее в корзину. – Ну, это ей на пользу.
– Она нашла отдушину в искусстве. А я – в работе по защите людей Бостона. Чтобы убедиться, что больше никто не потеряет своих детей из-за наркотиков...
– Избавьте меня от нотаций, мэр, – перебил я его, глядя на курицу и консервированный томатный суп. – Я уже проголосовал за вас... вернее, я заработал для вас голоса. Томатный суп или курица?
Он не ответил и даже не потрудился взглянуть на банки.
– К черту. Живем один раз, возьму оба, – ответил я, бросая банки в корзину.
– И в ответ за эти голоса я сделал так, что ваш бизнес шел гладко в и из города, – ответил он. Я замер посреди прохода. – Однако, чтобы не начало происходить, стало причиной слишком скорого нарастания количества трупов.
– Мэр, – я изо всех сил пытался сохранить спокойствие. – Вас приняли в лоно, чтобы распространять типичную хрень, а не чтобы вы ее сами начали есть.
– Этот новый наркотик, Итан, он...
– МИСТЕР. КАЛЛАХАН! – отрезал я, отворачиваясь от него. – Все забыли о своем месте, господин мэр, и я возьму на себя вину за это. Я позволил вам выдавать за свои мои достижения, достижения моей семьи, так долго, что вы начали верить, будто они ваши. До меня вы работали простым детективом, настолько задолжавшим, что готовы были сдаться и сыграть в мертвеца за несколько тысяч долларов, плюс ваша жена с маниакальной депрессией и сын-наркоман. Я подобрал вас из сточной канавы, отряхнул и подарил этот блестящий пьедестал, на котором вы сейчас так гордо восседаете. Вы не давали разрешения на мой бизнес, он шел перед вами! Что бы здесь не случилось, вы сделаете так, как вам скажут...
– Я не позволю людям гибнуть...
Уронив корзину, я схватил его за шею, толкая к стеклянной двери и сжимая.
– Никогда не перебивайте меня, мистер Такахаси. Я по уши погряз в неуважении и не потерплю его от вас. Вы вернетесь в свой офис, сядете в красивое большое кресло, вспомните, кто вас в него усадил, и терпеливо подождете, пока я свяжусь с вами и отдам приказ. Я ясно выразился? – Я крепче сжал его шею, вынуждая мужчину поднять подбородок. – Я. Ясно. Выразился?
– Д... да...
Когда я его отпустил, мэр закашлялся и попытался отдышаться, наклонившись в сторону, пока я поднимал свою корзину.
– Люди, вроде вашего сына, постоянно будут умирать. Не я подсадил вашего сына на наркотики. Йоширо подсадил себя сам. Люди, вроде вас, всегда будут болтать, будто они очистят города и придушат поставки наркотиков, забывая, что такие же, как они люди, в этих же городах позволяют грязи распространяться. Зачем же? – спросил я, наклоняясь за желе. – Потому что не могут справиться. Неважно, с физической или психической болью. Они так сильно хотят сбежать, что примут, что угодно. Вы не можете остановить наркотики, не остановив боль. А боль никогда не прекратится. Я думал, вы это понимаете. Думал, вы поняли, что мы поставляем безопасный яд, и поэтому уважал вашу роль. Но я ошибался. Вы тоже считаете, будто зло начинается и заканчивается Каллаханами. Так что внимательно наблюдайте и увидите, как этот город, город, который вам дал я, изменится, когда я прекращу все контролировать.
Я подошел к прилавку, опуская на него корзину и звоня в колокольчик. Я обернулся, когда услышал, как он идет к двери, поправляя галстук.
– Когда все закончится, мне просто нужно будет взять кольцо, и вы сможете преклониться, чтобы поцеловать его в знак благодарности.
Толкая дверь, он произнес:
– Хорошего вам дня, мистер Каллахан.
– У меня всегда хороший день.
Он обернулся, чтобы взглянуть на меня еще раз до того, как сесть в служебную машину и закрыть за собой черную дверцу.
– Как только услышал, что вы в городе, я отправил Китти и девочек к моей сестре во Флориду.
– Это вы к тому, что она не в кладовой и не помогла вам найти приложение с новостями? – ответил я, поворачиваясь к нему, пока мужчина суетился за прилавком.
– К счастью, нет. Я сказал им: видите, если Альфа Стаи приехал сюда лично, это значит, что некоторые люди лишатся головы, а мне не нужно стоять на перекрестке чьих-то интересов. Нет, сэр, – мужчина усмехнулся, пробивая продукты из корзины. – 41 доллар 97 центов.
– 41 доллар 97 центов? Вы меня убиваете, МакНарди.
– Девочки, трое, Каллахан, знаете, сколько стоит сегодня обучение? И, конечно, они все хотят пойти в дорогие университеты. – Он застонал, поднимая толстый кошелек и опуская его на стол, пододвинув ко мне.
– Я думаю, вы имеете в виду Лигу Плюща, – ответил я, открывая кошелек, чтобы быстро пересчитать наличку, достать несколько двадцаток и положить их на прилавок.
– Я имею в виду охрененно дорого. И это не считая того, что одна из них имеет наглость заботиться только о макияже и мальчиках? – ворчал он, давая мне сдачу так, что я сунул ее обратно в кошелек, возвращая его мужчине.
– Держите это и кое-что еще вам накапает. И поделитесь с мальчиками. Какое-то время дела будут идти неважно. Уверен, это поможет и с вашими девочками.
Он улыбнулся так, словно воскрес из мертвых.
– Вы слишком добры, Каллахан.
– А то! – согласился я, направляясь к двери. – Если бы все думали, как и вы, я все еще был бы в Чикаго, пребывая в блаженном неведении о том, как дорого нынче стоит желе.
– Я покупаю его у амишей. Все любят эти штуки. Их нигде больше не продают, только в магазине МакНарди.
– Значит, дам вам знать, стоит ли оно того.
Я вышел на улицу, ощущая легкий ветерок, и, забросив сумку на плечо, направился домой.
АЙВИ
– О боже, что это? – спросила я, откусывая кусочек рогалика и протягивая руку за добавкой желе.
– Золото амишей, очевидно, – ответил он, читая сообщения на своем телефоне, при этом лежа на кровати рядом со мной почти что голышом, если не считать полотенца вокруг его талии. Он вернулся с завтраком для меня еще до того, как я приняла душ несколько минут назад. – Дай мне немного.
Он наклонил ко мне голову, и я, отломав кусочек рогалика, положила его Итану в рот. Наблюдая, как он жует, я подождала реакции, но парень лишь кивнул.
– Хорошо, но все же не стоит таких денег.
– Шшш, – шикнула я, прикрывая рукой желе. – А то оно тебя услышит.
Он наконец-то взглянул на меня, а затем на мои руки, после чего усмехнулся. Бросив телефон на прикроватную тумбочку, Итан сел и схватил нож, размазал им желе по моим губам, после чего слизал его языком.
– Теперь оно и мне нравится, – прошептал он. При этом его губы замерли в миллиметре от моих, пока пальцы скользили вниз к тонкой бретельке моей ночнушки, сдвигая ее так, чтобы моя правая грудь оказалась обнаженной. Взяв желе и нож, он намазал его на мой сосок, вынуждая слегка подпрыгнуть, когда лезвие коснулось моей кожи. Отбросив нож на поднос, Итан крепко сжал мою грудь, наклонился и слизал желе с соска. Мои губы приоткрылись, когда я схватила его за волосы, закрывая глаза и выгибая спину ему навстречу. В это время Итан целовал, сосал и покусывал мой сосок и грудь.
Его рот прокладывал влажную дорожку до самой шеи.
– О... – застонала я, облизывая губы. Он целовал мою кожу, пока не достиг губ, а затем отстранился, прижимаясь своим лбом к моему.
– Теперь оно бесценно, – прошептал он, поднимая руку, чтобы погладить меня по щеке.
– Я хочу, чтобы и для меня оно стало бесценным, – прошептала я в ответ, распахивая его полотенце и начиная поглаживать член; ощущая, как он становится тверже, гордо поднимается в моих руках.
– Угу... – Он закрыл глаза, снова взял нож, погрузил его в желе и медленно размазал сладость по своей длине, после чего повторил это движение вдоль толстой венки, что так и умоляла меня провести по ней языком. Как я могла этому сопротивляться?! Наклонившись, я облизала его, будто мороженое на ложке, созданная персонально для меня конфетка. Я так сильно сосала его член, что Итан вскрикнул, зарывая пальцы в мои волосы.
– Итан, ты... у тебя такой замечательный вкус. – Я облизала кончик его члена перед тем, как взять его в рот. Мое тело изогнулось, когда втянула в рот столько, сколько могла.
– Бля... ах... Айви... – прошипел он.
Я улыбнулась. Мне нравилось, когда он вот так терял самообладание. Подняв голову, я снова облизала его кончик и произнесла:
– Да, малыш?
Его глаза распахнулись, мерцая похотью. Он ничего не ответил. Вместо этого, схватил меня за ноги, потянул и расположил поверх своего тела, тогда как сам откинулся на спину.
– Я не знал, что ты настолько же голодна, как я сам... малышка, – произнес он, полностью ложась на кровать и устраивая мою попку и киску прямо у себя перед лицом. Одной рукой Итан крепко удерживал меня на месте, тогда как двумя пальцами второй раздвинул губы моей киски.
– О... мой... Итан. Аххх! – ахнула я, а мое тело задрожало, когда его язык щелкнул по клитору. Не в силах остановить себя, я толкнулась бедрами навстречу его рту, мои веки стали тяжелее, а температура тела поднялась.
– Ешь, малышка, – произнес он, и я почувствовала вибрацию его губ напротив моей плоти. Это было почти невыносимо приятно.
– Да, – вот и все, что смогла сказать, прежде чем снова взять его в рот, обеими руками массируя его яички, пока мы оба стонали.
Да!
Боже, да!
Еще!
Я хотела еще.
Всего его.
Хотела, чтобы это никогда не заканчивалось.
ИТАН
Блять. Почему она так охренительно прекрасна?
Ее стоны опьяняли.
То, как она выглядела во время секса, тонкий слой пота на ее белой коже, то, как ее светлые волосы прилипали к телу, все это казалось божественным.
Мне хотелось потерять счет времени, пока целовал каждый сантиметр ее тела. Хотелось увидеть, сколькими способами смогу превратить ее ноги в желе.
– Итан... ах... прошу... ох... – кричала он, ее ладони стали настолько потными, что скользили по кухонному полу.
Кухонному? Почему мы на кухне?
А, точно. Пришли за добавкой еды, но ей понадобилось искушать меня этим миленьким маленьким халатиком. Который даже не прикрывал ее задницу, когда Айви наклонилась за чем-то в холодильнике. В последствии мы оказались вот здесь. Она пыталась продолжать стоять на четвереньках, я вколачивался в ее задницу. Капельки пота скользили по моему лицу, скатывались с подбородка и падали на ее спину каждый раз, как я толкался вперед.
– Я не могу... – ее руки заскользили, и она завалилась вперед так, что грудь прижалась к кафельному полу, но я был не в силах остановиться. Нет, мне нужно было услышать еще больше ее криков. Я хотел быть в ней еще больше, намного больше. Так что полностью сел на колени и потянул ее к себе, удерживая девушку на месте за бедра, пока склонился вперед так, чтобы моя грудь прижималась к ее спине.
– Итан, – прошептала она, потерявшись в сексуальном оцепенении. – Так хорошо. – Она поцеловала мой подбородок, пока ее губы не достигли моих, после чего наши языки сплелись в танце.
– Ты – моя, – произнес, когда мы отстранились, одновременно с тем сжимая обеими руками ее шею. – Навсегда... скажи это.
– Я... – она попыталась закрыть глаза, вздрагивая, когда толкнулся в ее попку.
– Скажи это.
– Я... твоя...
Я слегка отстранился, она задрожала перед тем, как толкнулся вперед, сглатывая слюну и спрашивая у нее:
– Как долго? Сколько... ты будешь моей?
– Навсегда, – пробормотала она.
– Громче!
– Я твоя навсегда!
– Чья? – Моя хватка на ее шее стала крепче, а темп толчков быстрее.
– ТВОЯ! – прокричала она и в этот же миг сдалась напору удовольствия, похоти, дикости, и продолжала кричать: – Я твоя! Я твоя, Итан Каллахан! О, черт... да... малыш, да! ОХ! ИТАН!
Она кричала, пока ее накрывал мощный оргазм, ее ноги дернулись, и мы вместе повалились на пол. Упираясь локтями в пол, я поцеловал ее потную щеку.
– Никогда не забывай этого, – прошептал я, медленно успокаиваясь, так как и сам дошел до края. – Никогда не забывай, что принадлежишь мне и только мне. Я ждал только тебя, Айви, мечтал лишь о тебе, и теперь ты моя. Я собираюсь трахать тебя вот так, пока... гм... пока не пойму, какого хрена ты со мной сделала. ФУХ! – выдохнул я, сжимая ее талию, пока кончал в нее.
Я держал свой вес на руках, опираясь по обе стороны от ее тела.
Закрыл глаза, пока мы оба пытались перевести дыхание и успокоиться.
Не знаю, как долго мы находились здесь, голые, потные, прижатые друг к другу, тяжело дыша. Да мне и без разницы.
Лишь когда обнаружил в себе желание и силу снова двигаться, я медленно приподнялся и осторожно вышел из нее, продолжая обнимать. Встав на ноги, я почувствовал, что на мгновение мир пошел кругом. Подойдя к холодильнику, потянулся за молоком и выпил его из бутылки, прислонившись к кухонной столешнице.
– Итан, – ее голос был настолько нежным, что показался мне иллюзией.
Я повернулся к Айви лицом, она перевернулась на спину, закрыв руками глаза. И я не осознавал почему, пока она не заговорила:
– Гммм… пиздец... то есть... я... что бы я ни сделала... что бы я ни сотворила... не выясняй этого.
Она плакала.
Не рыдала.
Просто с ее глаз струились слезы.
– Почему ты закрываешь лицо?
– Потому что у меня глаза слезятся, а не должны! – заорала она в отчаянии. – Я должна плакать, когда грущу. А сейчас это не из-за грусти... это было лучшее... я никогда раньше не чувствовала себя так.
Опустив молоко на стол, я подошел к ней, и, даже когда взял на руки, она не позволила мне взглянуть на свое лицо, хотя я чувствовал ее слезы на своей груди.
– Скажи это, – прошептала она.
– Что?
– Скажи, что никогда не попытаешься выяснить, почему я?
– Я никогда не стану задаваться вопросом, почему влюбился в тебя.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит.
Джоан Роулинг
СЕМЬ ДНЕЙ СПУСТЯ
АЙВИ
– Этим утром умерли еще двадцать человек. Члены городского совета и врачи предупреждают о том, что еще больше людей погибнут из-за распространения героина с различными добавками. Доктор Риоха, главный хирург-травматолог Бостон Медикал, сообщает, что за последнюю неделю они стали свидетелями большего количества смертей от передозировки героина, чем за период в последние восемнадцать месяцев...
Переключив канал и убавив громкость, Итан откинулся на спинку кресла, и как только светофор сменил свет, газонул.
– Хочешь, по дороге купим что-то поесть?
– По дороге куда?
– Кое-куда, – ответил он, и мне захотелось на него наброситься, но парень просто положил свободную руку поверх моего бедра.
– Ты... аррр, – вздохнула я, скрещивая руки и откидываясь назад. Я могла сказать, что его это веселило... нет, не просто веселило. Еще он казался довольным. Довольным состоянием города, тем, как мы жили.
На прошлой неделе мы почти все время оставались в доме, погрязнув в собственной рутине на столь недолгий отрезок времени. Итан просыпался в неприлично поздний час, целовал меня в лоб и говорил, чтобы спала дальше, а затем шел на пробежку. Лишь потому, что знал, насколько это опасно. Потому что знал, они за ним наблюдали. А так как я начинала параноить в его отсутствие, то глазела на видео с камер наблюдения, пока не замечала, что он возвращается из-за угла, после чего шла в душ. Мы завтракали вместе, ели, занимались любовью, говорили и смотрели фильмы, после чего возвращались в постель, где он либо трахал меня, будто персональную шлюху, либо трепетно занимался любовью, словно я была его женой. Все зависело от его настроения. К счастью, я больше не плакала! О боже, это было неловко. Хорошо, что он не поднимал данный вопрос.
Прояснив то, как мы были связаны с детства, он рассказал мне еще чуть-чуть, но не так много, как мне бы хотелось. Итан жил у себя в голове. Сперва мне хотелось забраться ему в голову, но там скрывался полнейший лабиринт, в котором он сам давно заблудился, так что мне оставалось лишь пытаться вытащить его оттуда, заставляя мне читать, смотреть старые фильмы или рисовать меня – его скрытый талант. Он был художником, одержимым классическими произведениями литературы, искусства и людьми. Я задавала ему вопросы, лишь чтобы удержать от падения в пропасть его разума. Уверена, он понимал это, но не спорил. Единственное, о чем Итан отказывался говорить, так это о своем детстве и родителях. Он рассказал лишь, что родители любили друг друга, его и брата с сестрой, плюс никогда не желали, чтобы они стали слабыми. Вот и все.
Каждый день я пыталась вытянуть из него больше, и каждый день он менял тему. Сегодня я была полна решимости поговорить с ним об этом. Однако, конечно, прямо сейчас мы направлялись кое-куда... вместе.
Я бросила на него взгляд, пока Итан вел машину через дождливый город, а его рука согревала мое бедро, осторожно поглаживая вверх-вниз.
– Да? – спросил он, не нуждаясь в том, чтобы взглянуть на меня. Он и так знал, что я глазею.
– Ты так и не сказал, куда мы едем. – Он просто сказал «прогуляемся», когда спросила об этом ранее. – Или ты сам не знаешь, пока не приедем?
– Мы на месте, – ответил он, паркуясь перед парикмахерской, над окнами которой красовалась элегантная вывеска «Карофидлио».
– Я думала, ты сам себя стрижешь?
Я наблюдала, как он отлично постриг и уложил свои волосы вчера, используя лишь ножницы и бритвы парикмахера.
Конечно, он мне не ответил, вместо этого выйдя из авто и направившись к пассажирской стороне, чтобы открыть для меня дверцу. Выбравшись из машины, я пристально на него взглянула.
– Ты очень интересовалась моим детством, а я предпочитаю не говорить о нем, – произнес он, закрывая за мной дверцу и беря за руку. – Это компромисс.
Я не понимала ничего до тех пор, пока не вошла в здание с клетчатым полом и деревянными стенами с десятками, если не сотнями, снимков, некоторые из которых были черно-белыми и уже выцвели от времени.
– Итан! – Пожилой мужчина, у которого морщинок было больше, чем на помятой рубашке, с седыми волосами, уложенными волнами в две стороны от пробора, положил ножницы на стол и подошел к Итану, так, что мой муж в ответ наклонился и поцеловал его в обе щеки. Когда они отстранились, мужчина схватил Итана за плечи. – Mio caro! Che piacere vederti. Mi sei mancato molto! Come sta?
Итан искренне улыбнулся старику.
– Non posso lamentarmi con una bella moglie così.
Карие глаза мужчины наконец нацелились на меня.
– Una vera bellezza! – сказал он перед тем, как притянуть меня в объятия и поцеловать в обе щеки так быстро, что даже не успела понять, что он делает до того, как старик отстранился.
– Айви, – позвал Итан, наконец-то переходя на понятный мне язык. – Это Джованни Карофидлио, мой бывший босс. Джованни, это Айви Каллахан, моя жена.
– Рад знакомству, дорогая. – Джованни улыбнулся нам, скрещивая руки и глядя на нас обоих. – К сожалению, ваша свадьба была очень частной.
– О, да, к сожалению, ты пропустил бесплатную еду и вино, – усмехнулся Итан, а затем кивнул на его живот. – Хотя, вижу, вы готовитесь к двум...
Джованни втянул воздух через зубы и поднял руку.
– Не забывай, что твоя мать дала мне разрешение врезать тебе, если потребуется.
– Как я мог забыть? – Итан закатил глаза. – Ты находишь способ упоминать об этом при каждой нашей встрече.
– Бывший босс? – перебила я, глядя на них до того, как они продолжат погружаться в воспоминания.
– О, да. – Он кивнул на седьмое и единственное свободное кресло в парикмахерской. Оно стояло в углу, будто отлично натертый кожаный трон. В верхнем углу зеркала перед кресло, рядом со снимками, было выгравировано имя Итан К. Как завороженная, я подошла поближе. Конечно, тут было достаточно и его снимков в подростковом возрасте. Итан казался высоким, его волосы были чуть короче, чем сейчас, но все так же красивы. На фото он стриг волосы маленьким детям, пожилым мужчинам и даже женщинам. Самым шокирующим был снимок Уайатта, на котором они вместе смеялись. Итан, казалось, был готов лопнуть со смеху, тогда как Уайатт использовал клок волос, имитируя усы над своей верхней губой.
– Когда это снято? – прошептала я, разглядывая каждый снимок в углу зеркала.
– Итан начал работать в моем салоне, когда я жил в Чикаго. Ему было двенадцать, – ответил Джованни, теперь стоя рядом со мной и с гордостью разглядывая снимки. – Когда начал, он просто подметал салон.
– Но спустя совсем немного времени, у меня было больше клиентов, чем у тебя, – ответил Итан, подойдя к противоположной стороне кресла, снимая кожаную куртку и поднимая серую рубашку-униформу. На ней было вышито его имя.
– Худшая часть меня хочет винить в этом твою фамилию, – сердито заявил Джованни. – Конечно, люди хотели постричься у Каллахана...
– Но мои навыки говорили сами за себя, – заметил Итан, доставая коробку с идеально блестящими инструментами парикмахера.
– У смирения долгий путь, мальчик, – ответил Джованни.
– В словаре Каллаханов нет слова «смирение», – заявил Итан, смеясь. Это было удивительно. Кто бы подумал, что мистер Богатенький Богач с серебряной ложкой во рту, работал в подростковом возрасте?
– Ой, точно, – кивнул Джованни, глядя на меня. – Еще бы помогло, не будь они столь хороши во всем. Твой муж не рассказывал тебе, что он – мой лучший ученик?
– Кхххм!
Мы оба повернулись, и только тогда я осознала, сколько народу набилось в парикмахерскую. Несколько мужчин и даже мальчиков сидели, ожидая на скамьях у обшитой деревом стены. Они все глазели на Итана. Однако тот, что притворился, будто громко кашляет, оказался мужчиной моего роста, с каштановыми волосами, падающими ему на лицо и кажущимися более густыми и гладкими на макушке. Он оторвал взгляд от работы над бакенбардами мужчины в кресле и взглянул на нас.
– А я-то думал, что я являюсь твоим лучшим учеником, пап, – произнес он.
– Он имеет в виду, лучший ученик, которого он не учил, Марко, – ответил Итан, протирая свои бритвы. – Верно, Джованни?
Джованни застонал.
– Я забыл, что ты был умником. Может, я не тренировал твои руки, но ты научился, наблюдая за мной, так ведь? Хммм... а то говоришь так, будто просто в одно утро проснулся парикмахером.
Это вызвало у Итана и Марко смех.
– Хорошо, что у тебя была страховка, Итан, а теперь помоги и нам разбогатеть, – засмеялся Марко, кивая на очередь ожидающих людей.
– Насколько разбогатеть? – Итан повернул свое кресло.
– На много, – ответили хором Джованни и Марко.
– Жадные ублюдки, – пробормотал Итан, хотя могу сказать, наслаждался этим.
– Так оно и будет, – произнес Джованни, возвращаясь к своему креслу и, видимо, очень, очень терпеливому клиенту. – Габби, вынеси табурет для миссис Каллахан! И поздоровайся со своим крестным! – крикнул он, и девочка не старше восьми или девяти лет высунула кудрявую светловолосую голову из-за задней двери салона. Ее карие глаза уставились на меня, а затем она повернулась к Итану. Огромная усмешка озарила ее лицо, когда она полностью вынырнула из-за двери и обняла его.
– Дядя Итан!
– Она все еще любит обнимашки, – сказал Итан Марко.
Марко нахмурился.
– Кажется, только с тобой. Никакой верности.
– Я не видела дядю Итана вечность! – Она обняла его сильнее, и Итан поднял руки, глядя на нее.
– Так вот почему твой список подарков на Рождество с каждым годом становится все длиннее? – спросил он у нее.
Она улыбнулась ему во все зубы, в нижнем ряду, к слову, одного не хватало.
– Ага!
– То есть, раз ты меня видела и заобнимала до смерти, в этом году тебе ничего не нужно?
Ее руки упали по бокам, улыбка увяла, и все мужчины в парикмахерской засмеялись, тогда как девочка казалась убитой горем.
