Текст книги "Убийство Серай (ЛП)"

Автор книги: Дж. А. Редмирски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Сэрай? – слышу я голос, но кому он принадлежит, не скажу.

Все что могу видеть – это темноту. Я пытаюсь приподнять веки, но они слишком тяжелые.

Снова слышится голос и боль проносится по телу, когда меня поднимают на руках. Я пытаюсь кричать, но вряд ли кто-то может услышать меня…

Но я пытаюсь кричать…

Глава 41

Я чувствую себя так, словно проспала несколько дней. Серия одинаковых образов и голосов вокруг меня всегда звучат успокаивающе. И все эти образы нереальны, потому что все, кого я вижу, уже умерли. Хавьер, Изель. Лидия. Саманта. Моя мать. Они проходят мимо меня молчаливо и задумчиво, будто меня даже нет здесь. Я могу дотронуться до волос моей мамы, когда она проходит рядом. Должно быть, это сон.

Но сон медленно исчезает, и я начинаю отчетливо слышать странные незнакомые голоса. Я словно застряла в своем собственном разуме, а он забыл, что контролирует тело. Ведь я не могу пошевелиться. Ни глазами, ни губами, ни руками. Я даже не могу сказать дышу ли самостоятельно. Но больше всего думаю о голосах, насколько отчетливее они становятся. Я пытаюсь сконцентрироваться на произносимых словах, но дальше звука зайти не получается.

По крайней мере, пока в отдалении не слышу голос Виктора.

– Я сегодня ненадолго, – сообщает он кому-то.

Я пытаюсь очнуться, но усилия оказывают обратный эффект, потому что тут же проваливаюсь в темноту и все голоса исчезают.

Проходит еще немного времени. Снов. Голосов. А затем, словно в моем мозге щелкнул переключатель, веки раскрылись и я вижу, что лежу на больничной койке. Виктор сидит рядом со мной на кресле.

– Ты очнулась, – говорит он и улыбается.

– Как долго я так пролежала? – я пытаюсь собрать картинку воедино.

– Три дня, – отвечает он.– С тобой все будет хорошо. Они держали тебя в отключке большую часть времени.

Я пытаюсь приподняться, но боль в животе слишком сильна. Мои руки дрожат, пытаюсь удержаться в таком положении, но Виктор берет их и делает так, чтобы я снова легла.

– Тебе еще нельзя двигаться, – говорит он и встает. Виктор берет еще подушку с кресла и подкладывает под мою голову. Затем он нажимает кнопку сбоку кровати, чтобы позволить мне сидеть прямо. Капельница в руке прилипла к коже и там жутко чешется.

– Пуля не задела ни один орган, – сообщает Виктор, садясь обратно в кресло.– Тебе повезло.

В моей голове всплывает лицо Николаса.

– Или твой брат просто плохой стрелок.

Я смотрю на руки, спокойно лежащие на кровати. Мне хочется знать, что случилось с Николасом и вроде бы не стоит ожидать его смерти, но у меня не получается.

– Он?..

– Нет, – отвечает Виктор.– Одна часть меня хотела его убить, но другая не могла. Мне интересно, какая бы часть победила, если бы ты не осталась в живых.

Я вытягиваю руки, ища его. Он переплетает свои пальцы с моими.

– Я рада, что ты этого не сделал, – говорю, выдавливая на лице что-то вроде улыбки. – Я бы не смогла смириться с тем, что стала причиной убийства твоего брата. Мне никогда не стоило вставать между вами. Я не знала, что делала. Виктор, мне очень жаль.

Он сжимает мою руку.

– Ты сделала то, что никто другой бы не смог, – говорит он, и я с нетерпением жду, что же это могло быть. – Ты заставила меня вспомнить, что у меня есть брат, Сэрай. Мы вели себя словно двое незнакомцев последние двадцать четыре года. И я знаю, несмотря на все его ошибки, он ни разу меня не предал.

Он замолкает и отводит взгляд. Затем снова смотрит на меня.

– Конечно, он предал меня, когда пришел убивать тебя, – продолжает Виктор. – Он предал меня, когда обманул так, чтобы добраться до тебя. Да, это предательство. Но это другого рода предательство.

– Знаю, – соглашаюсь я. – Посмотри на меня.

Он выполняет.

– Ты поступил правильно. Независимо от того, что Николас причинил мне, ты все сделал правильно, и я никогда не хотела, чтобы ты чувствовал себя иначе.

Он молчит, но мне знаком этот взгляд. В нем идет борьба. Интересно, Виктор когда-нибудь избавится от него.

Затем Виктор говорит:

– Но сделала то, что никто не смог бы, – его черты смягчаются и мое сердце тает. – Ты заставила меня чувствовать. Ты заставила меня открыться.

Я тянусь и дотрагиваюсь пальцами до губ, мои руки поглаживают его подбородок. Тема разговора быстро меняется.

– Николас больше никогда не обидит тебя, – говорит Виктор. – Он дал мне слово. Кроме того, он знает, если попытается снова, я убью его, не задумываясь. – А затем добавляет: – Ты также дорога мне, как и он.

Я в шоке, но не показываю этого.

Виктор встает и подходит к окну, скрестив руки на груди и смотря на ярко-освещенный солнцем день. Я вижу, что ему многое хочется высказать, поделиться со мной. Но также многое поменялось с тех пор, как Николас стрелял в меня. Это чувствуется. И я больше не хочу бороться, понимая, что так должно и быть, все должно закончиться так, как должно.

– Я не ожидала снова тебя увидеть, Виктор и все понимаю, – я тяжело сглатываю. И мне не хочется произносить эти слова. – Знаю, так будет лучше.

– Да, к сожалению так и есть, – соглашается он, стоя ко мне спиной. – Я не могу защитить тебя, живя подобной жизнью. Хотел бы, но это конец. Мне лучше знать, но я…

Я тихонько выжидаю.

– …но я ошибался, – продолжает он, хотя мне кажется, Виктор собирался сказать что-то другое. – Мне жаль, но другого выхода нет.

Мое сердце разбито.

– Пообещай мне только одно, – прошу я, и он поворачивает ко мне только голову. – Не уезжай в Германию. Не иди к тому мужчине, нанимателю или кто он там. Николас рассказал, что произойдет, если ты там появишься. Пожалуйста, не делай этого.

Я слышу его тихий вздох, и он снова отворачивается к окну.

– Я не могу обещать этого, – отвечает Виктор, мое сердце рассыпается на кусочки.– Но обещаю, что не дам просто так себя убить.

Это не заставляет чувствовать себя лучше, но понимаю, что только это он и может мне предложить.

Виктор отходит от окна и достает пакет из кейса, лежащего рядом на столе. Затем подходит ко мне и кладет его мне на руки. В пакете находится удлиненная черная коробка, изодранный бумажный пакет и перевязанная лента поверх коробки. Я достаю коробку и открываю крышку. По длине коробки аккуратно сложена банкнота и еще несколько каких-то бумажек.

– Что это?

– Твое настоящее свидетельство о рождении, карточка социального страхования, список инъекций, которые ты должна вскоре сделать, – он указывает на запечатанный конверт, и я открываю его, чтобы посмотреть на содержимое.

Сначала я рассматриваю свидетельство о рождении. Сэрай Наоми Коэн. Родилась 18 июля 1990 года в Тусоне, штат Аризона. Я прокручиваю в голове свое полное имя три раза, чтобы почувствовать его реальность, как будто это привычное имя для меня. Не получается.

– Как ты это достал? – я смотрю на Виктора.

– У меня свои источники, – объясняет он с улыбкой. – Я также открыл тебе счет в банке. Другие детали в остальных документах в коробке.

– Спасибо, Виктор, – благодарю я, кладя свидетельство на колени. – За всё.

Я говорю совершенно серьезно. Смерть бы уже давно меня настигла, если бы рядом не было Виктора. Но, говоря ему до свидания, моё сердце разбивается на еще несколько мелких кусочков.

– Когда ты уезжаешь? – спрашиваю я.

Но ответ знать совсем не хочется.

Документы я снова прячу в конверт и кладу его в коробку.

– Через несколько минут, – отвечает он и смахивает мою слезу. Я стараюсь быть сильной ради него, ведь ему тоже нелегко. – Но прежде чем я уеду, есть еще одно дело.

Виктор подходит к двери и открывает её. Входит миссис Грегори. Все моё тело замирает, и только слеза катится по щеке. Руками прикрывая рот, я в недоумении верчу головой. Оба улыбаются, хотя Виктор поменьше, но тем не менее.

Миссис Грегори выглядит старше, чем я её запомнила. Она подходит к кровати и обнимает меня. От нее веет парфюмом Sand&Sable, которым она всегда пользуется.

– Оу, Сэрай, я так скучала, – она аккуратно обнимается меня, так чтобы не сделать мне больно. От нахлынувших эмоций ей трудно говорить, но она безумно рада.

– Я тоже, – говорю я, обнимая её в ответ. – Не думала, что снова вас увижу.

Она отстраняется, и садиться на кровать позади меня, запуская свои длинные пальцы в мои волосы.

Но затем моя улыбка исчезает и сердце окончательно умирает, когда мой взгляд ловит пустое место, там, где немногим ранее стоял Виктор. На длительно время все то, что говорит мне миссис Грегори звучит приглушенно, отходит на задворки сознания. Мне хочется выпрыгнуть из кровати и бежать за ним. Я тяжело сглатываю, задвигая все эмоции как можно дальше и пытаясь взять себя в руки ради миссис Грегори.

Я поворачиваюсь к ней и наслаждаюсь нашим воссоединением.

Глава 42

Прошло шесть месяцев.

Сейчас все изменилось. Банковский счет, который открыл для меня Виктор, содержал два миллиона долларов. Мы сели в самолёт с миссис Грегори спустя четыре дня, после того как Виктор уехал, и только тогда я нашла в себе силы посмотреть другие документы из коробки. Один документ был с банковской информацией о моем счете, а сзади было подписано рукой Виктора: ''Твоё резюме для работы. С уважением, Виктор''.

Он отдал мне часть денег, которые Гузман заплатил ему за убийство Хавьера. Полагаю, это справедливо, ведь технически я убила его.

Но жизнь определенно изменилась. Я возвращаюсь жить в Лейк-Хавасу-Сити, Аризона, с миссис Грегори. У меня достаточно денег, так что нет необходимости работать, но чтобы занять свою голову и привести жизнью порядок, по ночам я работаю в круглосуточном магазине. Миссис Грегори не поощряет мою деятельность. Это её пугает. Она говорит, опасно работать в таком месте, которое открыто всю ночь.

Она оказалась права.

Меня ограбили на вторую неделю, а все, что я могла делать, так это просто смотреть в глаза мужчине, стоявший по ту сторону прилавка с пистолетом, направленным на меня. Когда он опустил взгляд на деньги, я оттолкнула пистолет в сторону, выбила деньги из рук и ударила его по лицу. Это было глупо, действительно глупо. Но действовала инстинктивно. Я не особо напугана наркоманами, грабящими молоденьких девочек в круглосуточном магазине.

Это так по-детски.

И определенно я даже не какая-то там преступница, созданная под влиянием нестандартного опыта. Просто спросите паука, который полз по мне однажды ночью, пока я читала в кровати книгу. У миссис Грегори чуть не случился инфаркт, так громко раздался мой крик. Два месяца назад я пошла в школу и сдала два теста, чтобы получить аттестат. Для меня это не было чем-то тяжёлым, ведь я дружу с математикой. Теперь я поступила в колледж и изучаю компьютерную технологию, хотя и не понимаю зачем. Мне действительно не интересна эта тема в реальном мире, но... ладно, в настоящей жизни. Сегодня это моё оправдание для всего, для общения с моими новыми друзьями, притворяясь, что мне интересны их жизненные цели. Ощущаю себя плохим человеком, ведь приходится притворяться, но я не могу заставить себя полюбить что-то только потому, что должна.

Но не все так невыносимо. Я люблю миссис Грегори и провожу большую часть времени с ней. У неё артрит, пальцы её не слушаются и она не может больше играть так, как раньше, но продолжает учить меня и я до сих пор часами играю, до тех пор пока мои пальцы не начинают отваливаться и спина не сгибается. Наконец-то мне поддалась "Лунная Соната".

И каждый раз, когда я играю эту композицию, то вспоминаю Виктора и вечер, когда он сидел рядом со мной за пианино.

Здоровье миссис Грегори становится все хуже. Я забочусь о ней, но понимаю, что она со мной не навсегда, и однажды мне снова придётся остаться одной. Мне нравится думать, что Виктор где-то там присматривает за мной, иногда я обманываю себя, что он действительно так делает. Но реальность такова, что даже не знаю, жив ли он. Я стараюсь не думать об этом, но получается наоборот, за исключением тех моментов, когда утопаю в пианино.

Я скучаю по нему. Очень скучаю. Некоторые верят, что разлука на время помогает излечиться от зависимости. Люди начинают искать другие интересы, других друзей. Они продолжают жить. Но не в моем случае. Я чувствую ещё большую пустоту, нежели когда жила в особняке. Сейчас это ещё более болезненно, более невыносимо. Я скучаю по всему, что связано с Виктором. И солгу, если скажу, что не думаю ежедневно о нем в сексуальном плане. Ведь думаю. Мне кажется, я одержима им.

Казалось, будет сложно подстроиться ко всему, но в конечном итоге шесть месяцев не такой уж и большой срок. Не сравнишь с девятью годами, что я находилась в особняке. Итак я надеюсь, что пройдут ещё полгода и все станет лучше. Я буду "нормальной". Мои друзья, хотя и не могу рассказать им о моей жизни – и полагаю поэтому трудно сблизиться с ними – просто замечательные. Далия на год старше меня. Обыкновенно красива. Обыкновенно умна. Обыкновенная машина. Обыкновенная работа. Мы похожи в обыкновенности, но во всем остальном мы абсолютно разные. Далия не подпрыгивает при каждом звуке, напоминающий выстрел. А я – да. Далия хочет выйти замуж и завести семью. А я не хочу. Далия никогда никого не убивала. А я бы сделала это снова.

Я благодарна, несмотря на то, что мечтаю оказаться в другом месте. Мечтаю быть кем-то другим. Я благодарна, потому что убежала от всего. Благодарна, потому что дома. Хотя "благодарна" это далеко от "удовлетворена" и, несмотря на то, что у меня наконец есть нормальная жизнь, к которой многие стремятся, я далека от того, чтобы быть удовлетворённой.

Виктор сделал куда больше, чем просто помог мне сбежать от жестокой и раболепной жизни. Он изменил меня. Поменял направление моих устремлений, желаний жить обычной и свободно жизнью и только по своему усмотрению. Изменил цветовую палитру от первоначальной до разноцветной – как будто темнота может быть цветом радуги – и не проходит и дня, чтобы я не думала о Викторе или жизни, которую мы бы могли иметь с ним. Определенно она была бы опасной и в конечном итоге короткой, но это то, чего я хочу. Потому что такая жизнь мне больше подходит и, конечно же, это была бы жизнь с Виктором.

Я просто не готова отпустить его...

– Вот ты где, – произнесла миссис Грегори, стоя в дверях моей комнаты. – Ты собираешься выйти и поесть?

Я возвращаюсь в реальность.

– Да.Буду через секунду, только помою руки.

– Отлично, – констатирует она; на её лице расплывается улыбка.

Я как будто действительно её дочь. И полагаю, с уверенностью можно сказать, что она мама, которой у меня никогда не было.

Миссис Грегори или Дина всегда готовит острые хот-доги по вечерам пятницы. Мы садимся вместе за кухонный стол и смотрим телевизор, висящий на стене. Показывают новости. Они всегда в это время.

– Итак, вы с Далией решили, где будете отдыхать этим летом?

Я запиваю еду большим глотком содовой. Я хотела было ответить, как мой взгляд приковывают новости. Репортёр стоит перед очень знакомым особняком и разговаривает с очень знакомым мужчиной.

Я рассеянно вожу вилкой по тарелке.

– Уверена, что могла бы присоединиться к вам двоим, – продолжает Дина. – Но я уже слишком стара для таких вещей.

А я слишком поглощена телевизором, чтобы обратить на неё внимание:

– Да, мэм, – говорит в микрофон Артур Гамбург. – Каждый год я принимаю участие в благотворительности. Этим летом планирую провести мероприятие, чтобы заработать один миллион долларов для моего благотворительного проекта. Проект по профилактике, в память о моей жене.

Репортёр кивает и выглядит немного сочувствующим, возвращая микрофон к себе.

– Это профилактика наркозависимости или суицида?

– Профилактика наркозависимости, – отвечает Артур Гамбург. – Для меня моя Мэри не совершила самоубийства. Зависимость от наркотиков – вот, что убило её. Я хочу внести лепту в помощь другим, кто имеет такую зависимость, а также предупредить злоупотребление наркотиками. Ужасная болезнь этой страны.

А также ложь, насилие и убийство, ублюдок.

– Да, это так, мистер Гамбург, – соглашается с ним репортёр. – И к слову о болезни, я знаю также, что вы давали деньги на исследование рака, потому что...

– Да, – прерывает её Гамбург. – Я до сих пор чувствую себя ужасно по поводу того вранья о болезни моей жене и вряд ли когда-либо мои извинения будут достаточными. Но, как и говорил ранее, я просто её защищал. Люди могут принять рак, но они не приемлют наркотики и я делал все, чтобы защитить мою жену. И да, было правильным помогать исследованиям в области рака.

Ты кусок дерьма.

Я стискиваю зубы.

– Сэрай? – говорит Дина с другого конца стола. – Ты решила выбрать Флориду или Нью-Йорк?

Остальные слова Артура Гамбурга исчезают в глубине моего сознания. Я долго обдумываю вопрос Дины, смотря сквозь неё.

Наконец я фокусирую взгляд на ней и поднимаю вилку:

– Нет, вообще то думаю, мы поедем в Лос-Анджелес этим летом. – Я отрезаю кусок от хот-дога, поливаю его соусом чили и откусываю кусочек.

– Лос-Анджелес? – пытливо спрашивает Дина и сама откусывает кусок от хот-дога. – Будете покорять Голливуд, да?

– Да, – отстраненно отвечаю я. – Будет круто.

У меня там есть незаконченное дело.

Я улыбаюсь самой себе от мыслей об этом и скрываю свои эмоции новым глотком содовой.

Notes

[

←1

]

^{Е́внух – кастрированный мужчина.}

[

←2

]

^{Да (исп.).}

[

←3

]

^{Департамент автомобильного транспорта.}