Текст книги "Убийство Серай (ЛП)"
Автор книги: Дж. А. Редмирски
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Я настороженно киваю.
– Так что ты выбрала? – спрашивает он. – Франция или Лос-Анджелес?
Мне и не нужно было думать об этом, потому что я знаю, чего хочу, но притворяюсь, что обдумываю варианты, дабы казаться менее иррациональной.
– Лос-Анджелес, – на выдохе отвечаю я.
Виктор некоторое время смотрит мне в глаза, на лице застыло выражение недоумения и сомнения.
Он встает и поправляет свой костюм.
– Тогда пакуй свои вещи, – говорит он, уходя. – Мы уезжаем через 10 минут.
Глава 30
Виктор
Я надеялся, что она выберет Францию, но прекрасно понимал, что она предпочтет лучше поехать со мной. Я все также мог тихо и спокойно доставить её во Францию, обеспечить всем необходимым, все это можно было бы осуществить без особых последствий. Но я совсем позабыл о мотивах Сэрай. Она может умереть в Лос-Анджелесе, но она была вправе выбирать свою дальнейшую судьбу сама. Я изложил все возможные последствия её выбора, хотя и не сказал всего, но это уже сугубо моя ошибка. Я не могу позволить себе обдумывать то, что она может или не может делать, потому что в этом бизнесе иногда вопрос жизни и смерти появляется совершенно неожиданно, когда меньше всего ждешь. И такого рода развития событий она должна испытать.
Возможно, часть меня надеется, что Сэрай не придется проходить через все это, и тогда я буду свободен от недостатков, когда речь заходит о ней. Но другая часть, та часть, с которой я до сих пор борюсь, которая привезла её с собой…
Это совершенно другая проблема.
Если она выживет, я найду необходимость противостоять этому.
Если она умрет… если она умрет я вернусь к моей обычной жизни и никогда не поставлю себя снова в подобную ситуацию.
– Его имя Артур Гамбург, – говорю я, кладя конверт на колени Сэрай, сидящей рядом со мной в частном самолете. – Он владелец «Гамбург и Шилдс», самого успешного агентства по недвижимости на западном побережье. Но чем более прибыльно предприятие, тем больше оно уходит в подполье.
Привлеченная моим молчанием, она смотрит на фотографию, которую она достала из конверта.
– Чем он помимо этого занимается? – спрашивает Сэрай, я прекрасно знал, что она это сделает.
– Это неважно, – отвечаю я.– Я рассказываю все, что тебе нужно знать.
Она качает головой.
– Но ты знаешь больше, – обвиняюще произносит она.
– Да, – признаюсь я, – но как твой наниматель. Никогда не спрашивай о личности, пока не выяснишь, как будешь её ликвидировать. Чем он занимается, кто его жена, дети, преступник ли он, это неважно. Чем меньше ты знаешь о личной жизни, тем меньше эмоций затрагиваешь. Я даю фото, рассказываю о частых местонахождениях и привычках, обозначаю то, каким образом я предпочитаю убивать: грязно и публично в целях передачи конкретного послания или же тихо и скрытно во избежание расследования, а затем ты уже заботишься об остальном.
Некоторое время она размышляет, фотография Артура Гамбурга зажата в пальцах.
– Подожди, – говорит она. – То есть ты имеешь в виду, что убиваешь не только плохих людей. Но также и невинных?
Мой рот расплывается в легкой улыбке, что для меня не свойственно.
– Невинных людей не бывает, Сэрай, – повторяю ей её же слова, сказанные однажды. – Дети, да, но остальные настолько же невинны, как ты или я. Если тебе станет лучше, то думай об этом так: если на тебя идет охота, то ты должна сделать что-то или же быть вовлеченной в нечто нелегальное или плохое, как ты это называешь.
– Я думала, что ты говорил, я невинна, – напоминает она. – И поэтому ты меня не убил.
– Ты была, – говорю я. – У меня не было приказа убивать тебя. Предложение Хавьера было частным делом, оно не от моего нанимателя. Частные дела – это убийство невинных людей. Жены хотят смерти своих мужей из-за наследства. Мужчины убивают своих любовниц из-за ревности и мести. Я не берусь за такие дела, а мой наниматель никогда не предлагал подобного. Мое кредо – это преступность, правительственная коррупция и множество других вещей, что делают плохих людей плохими. И иногда мы устраняем людей, которые могут быть невинными, но представляют угрозу для множества ни в чем не повинных людей.
Её брови немного искривляются, пока она смотрит на меня, желая продолжения рассказа.
– Ты бы убила Роберта Оппенхаймера, если бы знала, что он изобретет атомную бомбу? Или устранила бы ученого, который закончив дело всей своей жизни, создал бы в своей лаборатории смертельный вирус, что должен быть использован только против врагов во время войны?
– Да, думаю, убила бы, – отвечает она. – Это своего рода игра в Бога с жизнями людей. Ты уличаешь кого-то в преступлении до того, как оно случится.
На это я не отвечаю, так как это и есть суть.
– И если они все заслуживают смерти, – продолжает она. – Какая разница, что я знаю об их личной жизни? Какая разница, что я знаю об этом Артуре Гамбурге? – она смотрит на фото.
– Потому что для некоторых средства не оправдывают цель.
– Ты имеешь в виду, что я могу переживать из-за кого-то, потому что их преступления это не смертный приговор?
– Верно, – говорю я. – Это не твое решение, чтобы его принимать.
– И что заставляет тебя думать, что я была бы такой мягкой? – спрашивает она, её глаза полны решимости и любопытства.
– Ничего, – говорю я. – Просто не уверен. Для тех, кто не вырос во всем этом, кто не должен был убивать людей, как только тебе исполнилось 13 лет, будет сложно привыкнуть.
Сэрай снова смотрит на фото, а потом на меня.
– Ты занимался этим так долго? – говорит она с сочувствием в голосе.– Я не могу представить…
– Я много тренировался, пока был маленьким, перед тем, как был послан на дело с моим наставником. В таком возрасте легко превратиться в то, что им надо. Мое первое убийство было чистым. И я хорошо спал той ночью.
Она смотрит в сторону, устремив свой взгляд в никуда, потерявшись в собственных мыслях.
И только я думаю, что она может начать пересмотр всей миссии, Сэрай удивляет меня.
– Хорошо. И что мне делать?
Я забираю фотографию из её рук.
– Убийство должно быть чистым, – начинаю я. – Но Артур Гамбург редко остается один в своем поместье. Он играет в игры три-четыре ночи в неделю, и только с богатыми людьми и только по приглашениям. Его телохранители самые лучшие. Гамбург лично их выбирал. Они не те неквалифицированные секьюрити, нанятые случайно. Это не как в фильмах, где я могу пробраться в частную собственность незаметно и вырубить всех охранников до того, как они начнут стрелять. В таких случаях подобное не сработает.
На её лицо ненадолго застывает выражение усталости и тревоги.
– Так как ты попадешь внутрь?
– Мы получим приглашение, – говорю я. – У Гамбурга есть слабость, как у всех мужчин, и мы используем это преимущество.
Теперь она выглядит немного нервной.
– Что за слабость?
– Секс, конечно, – говорю я, как будто она уже должна знать ответ. И я знаю, это так и есть. Она вздрагивает.
– Ты клонишь к тому, о чем я думаю?
– Вероятно, нет, – говорю я.– Но это по-прежнему будет неприятно.
Сэрай
Мой желудок завязывается в узел. Виктор кладет фото старого мужчины обратно в конверт. И я не могу избавиться от отвратительных образов голого мужчины, лежащего на мне, с очевидными проблемами с весом, словно слишком много желе на арахисовом масле. Я вздрагиваю. Конечно, Виктор не ждет, что я пересплю с ним, даже ради дела. Я не проститутка и буду проклята, если стану. Даже ради этого. Может я и спала с Хавьером годами, хотя и не хотела, но то было другим: то был мой путь выживания. И Хавьер, могу сказать, был привлекательным, несмотря на его непростительные недостатки. Определенно, то было совершенно иной ситуацией…
В данный момент, я не могу смотреть на Виктора, не потому что злюсь на него, хотя, кажется должна, но потому что….черт, я до сих пор думаю об этом. В этом должно быть что-то еще, что отличит проститутку от того, что он ожидает от меня. Он не позволит зайти настолько далеко, я решаю верить в это. Да и на этом все. Так должно быть. Самолет попадает в зону турбулентности и отвлекает меня от мыслей. Я хватаю подлокотники и поворачиваюсь к Виктору.
– Так каков план? Очевидно, ты взял меня с собой, потому что я отлично вписываюсь.
Он кивает.
– В подобных случаях, быть женщиной – это преимущество. Только помни те вещи, о которых я говорил ранее: ты подчиняешься мне, а то твой язык порой приводит к неприятностям. Ты богатая, заносчивая сучка и все, ты ничего не боишься.
Я улыбаюсь.
По твоим словам, я уже спрашиваю со страхом.
– Да, – говорит он, сохраняя серьезность. – Но ты можешь чувствовать себя иначе, пока ты там и опасность окружает тебя. Ты должна быть уверена, что ничего не нарушит обретенный контроль над страхом. Если Гамбург почувствует, что ты боишься, то тебе конец. Страх для него – это слабость, он любит сильных, безрассудных женщин и тем более сильных мужчин.
Я чувствую, как мое лицо искажается от отвращения и легкого шока, но не спрашиваю об очевидном. Просто стараюсь понять, что мы собираемся сделать и как. Потому что все то, что я предполагала раньше, было только что выброшено в окно.
Виктор говорил, что мои предположения могут оказаться неверными, но от этого полегчало совсем чуть-чуть. И это «слегка» будет продолжать быть мерой потому, что также он сказал, что это будет неприятно.
Глава 31
Сэрай
Мы прилетели в Лос-Анджелес около шести вечера и заселились в самый экстравагантный отель, который только мог предложить город, и Виктор был уже в образе, хотя мы даже еще не добрались до номера на верхнем этаже с видом на город. Он с полной уверенностью и прямотой требует самого лучшего номера и не меньше. Портье, запуганный темными, сверкающими глазами Виктора, аннулирует уже забронированный на сегодня номер и отдает ключи. Виктор настолько хорошо притворяется, что я начинаю верить, что он богатый урод, которого не волнуют нижестоящие люди, и так случилось, это все люди вокруг. Но делает он это так грациозно и хладнокровно, что высокомерное отношение не только не вызывает неприятие, а люди начинают его уважать.
Я всерьез начинаю сомневаться в своих способностях вести себя под стать ему. Мне приходилось делать это девять лет с Хавьером. Вся моя жизнь прошла в игре и мне нравится думать, что я обладаю достаточным опытом, но Виктор показывает иное.
Я выпрямляю спину и иду рядом с ним в своем платье от Валентино, плоских сандалиях и с высоко поднятой головой. Я сильна, влиятельна, богата и неприкосновенна. По крайней мере, надеюсь, что справляюсь.
– Все начнется сегодня, – говорит Виктор, раскладывая багаж на краю кровати, а чехол с одеждой с молнией посередине вешает на крючок на стене. – Если все пойдет по плану, то уже завтра ночью все и закончится. Тебе нужно накраситься и сделать прическу. Нужно выглядеть настолько же хорошо, как и сыграть роль и надень каблуки. – Щелкнув замками на чехле, он достает пистолет и устанавливает глушитель на конец ствола.
– Тогда каков план? – спрашиваю я, игнорируя желание пожаловаться на ту пару туфлей, которую он хочет, чтобы я надела.
– Сегодня мы идем в ресторан, – начинает он, продолжая проверять оружие. – Но прежде, чем мы попадем в особняк, нам необходимо получить приглашение, а ресторан в этом нам поможет. Я буду играть свою роль, а ты будешь Изабель, а не Сэрай. Всегда об этом помни, даже если думаешь, что никто не смотрит, – он бросает взгляд на меня, а затем снова возвращается к оружию. – Гамбург бывает в этом ресторане каждую пятницу, как по часам. Но мы не увидим его. Он скрывается в приватной комнате с двумя другими парнями: его ассистент и менеджер ресторана. Но Гамбург всегда наблюдает, что происходит в ресторане и оценивает гостей. Мы можем не увидеть его, но определенно он увидит нас.
– Оценивает их?
Виктор кладет пистолет на кровать и закрывает сумку.
– Да, – говорит он. – Он будет наблюдать за парой. Мы должны произвести впечатление.
Это все больше меня волнует.
– Что ж, уверена в ресторане будет много пар, – с сарказмом говорю я, но ему наплевать на это.
– Конечно, – отвечает он. – Но в отличие от других, я точно знаю, что ему нужно.
Виктор указывает на мою сумку.
– А теперь будь готова. Мы уходим через полчаса.
Я вытаскиваю набор косметики и одежду, которую приготовила Офелия и иду в ванную. Я немного взволнована. У меня не было такой роскоши, за исключением тех моментов, когда Хавьер брал меня с собой на разные вечеринки. И я всегда уделяла время себе в такие моменты, потому что хотела выглядеть великолепно. Мне хотелось насладиться моментом одиночества, когда я могла почувствовать себя среднестатистическим подростком, стоящим перед зеркалом, подготавливая себя перед очередным днем в школе. Я всегда притворялась, что готовилась именно к этому и хорошо убедила себя в этом. Так было до того, пока Изель не ворвалась в комнату без приглашения и не вытащила меня за руку, потому что я слишком долго собиралась.
Но на этот раз я не буду притворяться. Я сконцентрирована и настроена, и естественно взволнована. Я наношу макияж за рекордные сроки и расчесываю волосы до тех пор, пока они не ложатся по спине ровно, словно мягкий шелк и трачу больше времени, чем хочется, чтобы убрать их наверх. Через 15 минут, я, наконец, смогла уложить волосы в стиле «богатой сучки», приколов их милой серебряной заколкой.
Виктор одет в то, что обычно носит. Когда я появляюсь из ванны, он каким-то образом выглядит еще сексуальнее. Я безмолвно засматриваюсь на него, видя его высокого в костюме от Армани и лакированных туфлях. Я смотрю на мое платье, и даже не смотря на то, что оно, должно быть, стоит несколько тысяч долларов, чувствую, что неподходяще выгляжу рядом с ним. Может, это из-за сандалий и если хоть раз надеть каблуки, то они помогут ощутить себя в своей тарелке.
– Не верю, – говорит он, и я поднимаю взгляд. – Ты все еще Сэрай. Необходимо полностью измениться еще до того, как мы выйдем из этой комнаты. – Он подходит ко мне. От него исходит запах туалетной воды, и я глубоко вдыхаю этот аромат. – Ты же знаешь, что ты самая красивая и самая важная девушка, – произносит он, и на пару мгновений я теряюсь в этих словах, не желая принимать их как просто инструкцию. – Ты всегда соперничаешь с другими женщинами, доказывая всем, что их даже не стоит сравнивать с тобой, а если же кто-то попытается это сделать, то ты с легкостью, всего лишь одним взмахом руки, сможешь от него избавиться. Ты не улыбаешься, а ухмыляешься и усмехаешься. Ты не говоришь спасибо, это тебе должны быть благодарными за возможность услужить. Ты никогда не повышаешь голос, потому что нет необходимости объяснять свою мысль. И помни, что ты всегда безжалостна ко мне. Не смотря ни на что.
Я недоуменно уставилась на него.
– Я и так усердно работаю, – говорю я. – Я практически чувствую, как заставляю себя.
Виктор ухмыляется и от этого по моей спине пробегает дрожь.
Он поднимает палец.
– Еще одно, – говорит Виктор и роется в багаже. Он достает тонкую коробочку с бижутерией и протягивает её мне. Я дергаю защелку и заглядываю внутрь. В коробке обнаруживаются несколько потрясающих колец, располагающихся между бархатными складками, два ожерелья, золотое и серебряное, украшенные камнями и подходящие браслеты и серьги.
– Где ты все это достал?
Он прячет оружие под рубашку, расстегивая первые три пуговицы на ремне, чтобы повесить кобуру.
– Ты не хочешь этого знать.
Я оставляю эту тему и надеваю четыре кольца, по двое на каждую руку, а затем ожерелье, браслет и серьги. Потом я беру мою маленькую белую сумочку, и Виктор хватает меня за руку, перед тем как выйти за дверь.
Лос-Анджелес оказался точно таким, как его изображают в кино: обширная инфраструктура с известными небоскребами, дорогими машинами, дорогами с пальмами по обочинам и мультимиллионными домами. Мы отправимся в ресторан на черном кабриолете Мерседес-Бенц. Он был припаркован перед отелем, ожидая, когда мы выйдем. Полагаю, его работа заслуживает подобных привилегий. Не просто убивать людей ради денег, нужно еще и иметь все необходимое для выполнения этой работы.
Сразу после наступления темноты мы приезжаем в ресторан, без сомнения, в самой богатой части города. Камердинер открывает передо мной дверь. Я начинаю улыбаться и говорить спасибо, как только выбираюсь из машины, но быстро спохватываюсь и пытаюсь исправить ошибку, пока никто не заметил. Я поднимаю подбородок и не удостаиваю молодого человека даже взглядом, не говоря об улыбке или слов благодарности.
Виктор обходит машину, подходит ко мне и под руку ведет внутрь.
Ресторан двухэтажный с балконом наверху с видом на первый. Разговоры вокруг меня звучат словно постоянное гудение, но все же свободные столики есть. Не считая голосов, здесь тихо, свет приглушен и стены окрашены в темные тона, что делает атмосферу более спокойной. Виктор ведет меня, следуя за официантом, который ведет нас к полукруглому столику с блестящими черными креслами. Я сажусь первой и Виктор вслед за мной.
Официант предлагает нам меню в кожаном переплете, но до того, как он успевает положить меню передо мной, я протягиваю руки к нему, делая жест уйти.
– Я не хочу есть, – говорю я, словно еда помешает мне наблюдать за происходящим. – Но я выпила бы вина.
Официант смотрит на меню в руках, а затем в замешательстве бросает взгляд на меня.
Виктор смотрит на меня, и я не могу разгадать, что в его взгляде, но определенно ничего хорошего. Он открывает меню и после недолгого изучения возвращает его официанту и говорит:
– Бутылочку вина La Serena Brunello di Montalcino.
Официант отмечает это, забирает меню, которое, по-видимому, и было винной картой, и уходит, а я умираю от смущения.
– Прости, – шепчу я.
Глаза Виктора предупреждающе остановились на мне. Это заняло некоторое время, но я поняла, что именно я делаю не так и быстро убираю с лица следы смущения, выпрямляя спину и скрещивая ноги под столом. Свою сумочку кладу справа. Оставаться в образе оказалось сложнее, чем я думала, но облажавшись уже дважды за последние несколько минут, я всецело нацелена исправить эту ситуацию.
В считанные секунды я полностью превращаюсь в Изабель Сейфрид.
Я достаю из сумки компактное зеркало и розовую помаду. Долго осматривая себя, я незаметно верчу головой в разные стороны и мягко поджимаю губы.
– Убери помаду, – произносит Виктор в роли богатенького козла, а не того человека, которого знаю я.
Я настороженно смотрю на него и делаю, как говорит он, но по-своему.
Официант возвращается к нашей кабинке с бутылкой вина и дает её на осмотр Виктору. Тот в свою очередь визуально проверяет бутылку и кивает официанту, который затем вытаскивает пробку и ставит бутылку на стол перед Виктором. Он повторяет осмотр и пока мне любопытно, зачем столько усилий, я молчу и притворяюсь, что мне наплевать. Официант наливает немного вина в бокал Виктора и делает шаг назад. Виктор сначала закручивает вино по кругу в бокале, затем подносит его к носу и вдыхает аромат, прежде чем сделать глоток. После его одобрения, официант наливает вино сначала мне, потом Виктору.
Я не смотрю в глаза официанту, потому что, будучи здесь служащим, он не достоин моего драгоценного внимания. Виктор отказывается от еды за нас обоих и официант уходит.
– Мне никогда здесь не нравилось, – говорит Виктор, делая глоток.
Я изящно беру бокал в руку и делаю то же самое, а после аккуратно ставлю его на стол.
– Что ж лично я бы предпочла Нью-Йорк или Францию, – говорю я, не имея понятия, куда меня это заведет.
–Я не спрашивал, что предпочла бы ты, – он не смотрит на меня и опускает бокал.
– Зачем тогда взял меня с собой? – спрашиваю я, наклонив голову. – Я просто пыталась вовлечь тебя в разговор. – Я отворачиваюсь, скрещивая руки на груди.
Виктор смотрит прямо на меня.
– Изабель, не делай так руками. Ты выглядишь, как обиженный ребенок.
Медленно мои руки опускаются, и я складываю их вместе, выпрямляя спину.
– Иди сюда, – зовет он мягким тоном.
Я преодолеваю несколько разделяющих нас дюймов и сажусь рядом с ним.
Его пальцы берут меня за шею, и он тянет мою голову ближе к себе. Мое сердце беспорядочно колотится, когда его губы касаются моего лица. Неожиданно, я чувствую другую его руку между бедер, поднимающую платье. Дыхание замирает. Неужели я часть этого? Неужели я застыну на месте? Я знаю, чего хочу, но не знаю, следует ли, и мой мозг также отказывается думать.
– У меня для тебя сюрприз, – шепчет он мне в ухо.
Его рука двигается ближе к теплу между ног.
Я тихо выдыхаю, стараясь не дать ему понять, хотя и уверена, что он знает.
– Что за сюрприз? – спрашиваю я, моя голова наклонена назад, находясь в его руке.
И тут к столику подходит другая пара, высокая блондинка с длинными обнаженными ногами и такой же высокий мужчина.
Виктор встает поприветствовать их. Я остаюсь на месте, находясь в образе и в то же время мне нет необходимости изображать разочарование от их присутствия, потому что мне понравился этот момент с Виктором, до того как нас прервали; на мгновение я забыла зачем мы вообще здесь.
– Арья, – девушка представилась сама.
– Очень приятно, – говорю я с очевидной неприязнью.
Она садится на другой стороне круглой кабинки. Мужчина занимается место рядом.
– Долго не виделись, Виктор, – мужчина говорит с акцентом, который я не могу определить.
Откуда они знают друг друга?
– Да, есть такое дело, – говорит Виктор, подзывая официанта.
Тот подходит к нам и берет заказ.
– Изабель, – обращается ко мне Виктор. – Это мой старый друг Фредрик из Швеции. Он будет управлять моим офисом в Стокгольме, когда он откроется в следующем месяце.
– Ясно, – произношу я, делая еще глоток вина и изучая Арью из-под стекла моего бокала.
Её грудь практически вылетает из платья, и внезапно я ощущаю неадекватность всего происходящего. Но не показываю этого. Я самая красивая и самая важная девушка в ресторане, напоминаю себе. И неважно, что у неё размер 2D против моего С или что она невероятно красива и у неё самые манящие голубые глаза, которые я когда-либо видела у женщин.
Я гордо поднимаю голову и отвожу взгляд.
– Что за подарок мне, Виктор?
Губы Виктора превращаются в тонкую линию, и он ставит свой бокал на стол.
– Фредрик и Арья, конечно, – отвечает он. – В последнее время вы так хорошо справлялись, чем я пренебрегал, пока вы были в Швеции, и это надо отпраздновать.
Фредрик чарующе улыбнулся мне. Он великолепен с темными волнистыми волосами и сильными скулами.
– А не могли бы мы отпраздновать одни? – спрашиваю я, не удостаивая Фредрика ни капли внимания. – Я не понимаю, чего ты добиваешься. Ты же не хочешь сказать, что мой подарок состоит в том, чтобы трахнуть их?
Улыбка Виктора хитра, но на самом деле он горд от того, как легко я влилась в план. Я только надеюсь, что игра не зайдет дальше этого стола…
Он убирает руку у меня между ног и кладет обе на стол, сгибая в локтях.
– Конечно, нет, – отвечает он, чем удивляет меня. – Я не буду тебя ни с кем делить, ты же знаешь.
Арья улыбается мне, продолжая пытаться установить со мной зрительный контакт, что заставляет меня еще меньше хотеть смотреть на неё. Левая рука Фредрика исчезает под столом, вероятно между её ног, как недавно Виктор держал свою руку между моих ног.
– Виктор рассказывал нам, – Фредрик немного наклоняется вперед и понижает голос. – Ты предпочитаешь публику. Арья и я с удовольствием посмотрели бы, если ты позволишь.
Я не знаю, когда эта игра закончится, но сейчас мне необходимо пройти этот путь через ощущение похоти и наслаждения, чтобы вернуться в реальный мир. Долгие несколько секунд, я ничего не говорю. Все, о чем могу думать, так это, как Виктор позволяет всем присутствующим видеть то, что он делает. Внезапно я чувствую покалывание между ног. Но мне стыдно от собственных мыслей и силой пытаюсь отогнать их из головы.
– Изабель? – слышу я голос Виктора.
Я возвращаюсь в реальность, но полностью не уверена, как мне вести себя теперь. Возможно, Виктор должен был лучше подготовить меня, более подробно рассказать о подобных деталях. Я роюсь в собственных мыслях, используя бокал вина в качестве отвлекающего момента, который я тереблю, пока пытаюсь изображать выдержанную личность Изабель Сайфрид, которую я больше не ощущаю в себе.
– С удовольствием, – говорю я. Но затем холодно смотрю на Арью и добавляю. – Но только не она. Только Фредрик.
Лицо Арьи меняется и превращается в печальную маску.
Выражение лица Виктора остается неизменным, и я воспринимаю это, как одобрение моего решения об её исключении.
До того, как потеряю уверенность, я продолжаю диалог.
–Тебе следовало лучше знать, прежде чем приглашать её, Виктор.
Он дотрагивается до моего запястья.
– Очень хорошо, – говорит он и смотрит на Фредрика. – Приходи к нам в отель через два часа. Один.
Арья собралась встать и зло уставилась на Фредрика, желая, чтобы они ушли. Он встает, но когда он протягивает руку, чтобы помочь ей, она орет на него: «Не трогай меня», – и спешит уйти от нас на своих 6-дюймовых каблуках.
Фредрик садится обратно и настроение за столиком меняется, как только он и Виктор начинают разговаривать о расширении компании в Швеции, о чем я не имею никакого понятия. Но что больше сбивает меня с толку, так это то, как легко льется вымышленный диалог между ними о вымышленных вещах. Выглядит так, как будто они обсуждали тему по сценарию или даже у них было время для репетиции до того, как все мы пришли сюда. Но я все время была рядом с Виктором, и у него не было возможности пойти с кем-нибудь поговорить, кроме меня. Кажется, Фредрик больше знал о происходящем, чем я.
И откровенно говоря, это немного выводит меня из себя.
– Я готова идти, – произношу я ледяным тоном и, как Изабель и как Сэрай.
– Что ж, уйдем, когда буду готов я, – отвечает Виктор.
– Но я хочу уйти сейчас, – кричу я. – Мне не нравится этот ресторан. Здесь чертовски темно. Находишься, как будто в подземелье. – Я беру сумочку со стола и собираюсь встать.
Виктор хватает меня за руку и тянет сесть обратно в кресло.
– Я сказал, что уйдем, когда буду готов. И перестань разговаривать или можешь сесть под стол на коленях между моими.
Я тяжело сглатываю, на лице застывает выражение шока. Видя Фредрика боковым зрением, я быстро беру себя в руки.
Положив сумочку обратно на стол, я полностью уступаю Виктору.
И снова пытаюсь избавиться от грязных мыслей.
Глава 32
Официант снова возвращается к нашему столику, чтобы предложить еще вина и проверить все ли у нас хорошо. Виктор жестом просит наполнить бокалы. Пока официант наливает вино в мой бокал, я наблюдаю за тем, как рука Виктора еле уловимо движется по краю стола прямо ко мне, и как только официант убирает бутылку, мой бокал падает, а вино тут же разливается мне на платье. Все это происходит так быстро, что, если бы я не следила за Виктором, я бы так и не узнала о том, что это сделал именно он, а не официант.
Я выдыхаю и открываю рот. И как только я превращаюсь в Изабель, официант тянется, чтобы очистить стол от вина, бесконечно извиняясь в процессе.
– Невероятно, – вскрикиваю я, стоя в стороне от кабинки, с поднятыми руками, открытым ртом и глазами, полными гнева. – Ты идиот, смотри, что ты сделал с моим платьем.
– Прошу прощения, – извиняется официант.
– Я хочу поговорить с владельцем, – требует Виктор, также вставая в сторону от кабинки. По крайней мере, у нас получилась вызывающая сцена.
– Конечно, сэр, – отвечает официант. – Я сейчас же позову менеджера.
Он собирается уйти, но Виктор его останавливает:
– Нет, я сказал, с владельцем. Я не желаю тратить свое время на кого-то другого.
Находясь немного в ужасе от всего происходящего, официант откланивается и бежит через весь ресторан.
Оставаясь в образе, я игнорирую свое желание узнать, что происходит. Фредрик так и сидит с нами, и после всего, насколько я знаю… Да кого я обманываю? Ничего я не знаю.
– Посмотри на мое платье, Виктор.
Он берет салфетку со стола и начинает вытирать мое платье.
– Оно испорчено, – сквозь зубы рычу я.
– Я куплю тебе новое, – говорит он. – Или даже лучше – это сделает владелец ресторана.
Фредрик сидит, спокойной потягивая вино.
Меньше, чем через две минуты, официант снова подходит к нам с высоким широкоплечим мужчиной позади себя с ямочкой на подбородке. Он подступает к нам с высоко поднятой головой и скрещенными перед собой руками.
– Я прошу прощения за этот случай с официантом, – говорит он. – Все заказанное вами за ужином за счет заведения.
– Отлично, но этого недостаточно, – заявляет Виктор, вставая перед мужчиной. – Мне не понравилось, что Вы не предложили заплатить и за испорченное платье. Что это за ресторан? Определенно я сюда больше не приду. Вы владелец этого заведения?
Мужчина протягивает руку для рукопожатия, но Виктор отказывается.
– Меня зовут Уильям Стефенс, – представляется мужчина, убирая руку. – Я управляющий этого ресторана.
– Итак, Вы просто менеджер? – упрекает Виктор.
Официант смотрит на пол, избегая гневного взгляда Виктора.
– Я просил владельца, – оправдывается он.
Уильям Стефенс соглашается.
– Да, Маркус проинформировал меня о Вашей просьбе, но боюсь сегодня вечером это невозможно. Мистера Гамбурга нет на месте.
Фредрик встает, и наши глаза устремляются на него. Он делает последний глоток вина.
– Прошу прощения, – говорит Фредрик Виктору. – Мне уже пора идти. – Он бросает на меня быстрый взгляд. – Через два часа встретимся в отеле.
Я не удостаиваю его какого-то тайного взгляда или легкой улыбки, а просто киваю и возвращаю все свое внимание к Виктору и проблеме с платьем.
Фредрик и Виктор быстро прощаются, а затем швед уходит, оставляя нас наедине с менеджером.
– От имени мистера Гамбурга, – продолжает Уильям Стефенс. – Платье будет оплачено и вся еда за счет заведения.
Виктор рукой бьет по столешнице и неожиданно, словно ниоткуда рядом с Уильямом Стефенсом появляется вышибала. Тощий официант использует эту возможность и делает несколько шагов назад, увеличивая дистанцию между ним и нами.
– Пожалуйста, сэр, – говорит Уильям, стараясь разрядить ситуацию. – Не нужно сцен. Не могли бы мы поговорить в более укромном месте?
Виктор встает прямо перед ним, излучающий каждой клеточкой своего тела непоколебимую уверенность и нетерпимость. Вышибала также встает ближе к Виктору. Проходит несколько напряженных секунд, но ни один из них так и не пошевелился. Я знаю, Виктор может справиться с ними без особых усилий, а это напряжение, повисшее в воздухе, лишь часть его плана.
– Я хочу, чтобы за платье компенсация была предоставлена сегодня же, – требует Виктор. – Триста пятьдесят долларов. Наличными. И я подумываю засудить Вас и мистера Гамбурга за платье и за моральный ущерб, причиненный моей девушке.
