Текст книги "Убийство Серай (ЛП)"
Автор книги: Дж. А. Редмирски
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Язвительная улыбка мгновенно исчезает с моего лица.
Он наклоняется к моему уху и тихо произносит:
– Я не могу смириться с мыслью, что ты делаешь это, Изабель, но если придется, я заставлю тебя уйти.
Я ощущаю его дыхание на своей шее, от чего моя кожа покрывается мурашками.
– Я не поступлю так снова, – отвечаю я, поворачивая голову к нему так, что мой рот оказывается напротив его.
Я закрываю глаза, чтобы поцеловать Виктора и чувствую его губы так близко к моим, что почти ощущаю их вкус, но тут он отстраняется.
Когда я открываю глаза, то обнаруживаю, что рядом стоящие мужчины смотрят куда-то в сторону с глупым видом.
Из комнаты с фонтаном появляется Артур Гамбург в сопровождении четырех мужчин в костюмах, и всё внимание переключается на него.
Глава 35
Мужчина выглядит старше, чем на фото. И крупнее. По моим подсчетам ему далеко за 60, он среднего роста, но не более 180 см, и весит не менее 122 кг, большая часть из которых приходится на живот и щеки. Стоя у входа в комнату вместе со своими прихвостнями по сторонам, он не кажется мне обычным зрелым мужчиной с избыточным весом, я вижу перед собой злого человека, который сегодня умрёт. И это все, о чем я могу думать – он умрёт. Я должна быть свидетелем этого. Неожиданно всё внутри меня замирает, моя грудь сжимается, желудок затягивается в тугой узел, и мне кажется, что я не смогу сделать ни единого вдоха. Я втягиваю воздух через приоткрытый рот и очень медленно выпускаю его через ноздри.Спокойствие, Сэрай. Просто сохраняй спокойствие.
Я не ожидала, что знание его дальнейшей судьбы и практически всецелый контроль над принятием главного решения – умереть ему или же жить дальше – лишь по той причине, что я обладаю информацией, которая ему недоступна, повлияют на меня таким образом. Несмотря на волнение, реальность постепенно доходит до меня, и я не жалею, что пришла. Может, я и не знаю, что такого сделал Артур Гамбург, чтобы заслужить смерть, но доверю словам Виктора и знаю, что Гамбург далек от невинности, иначе нас бы здесь не было.
Артур Гамбург обращается к гостям со словами благодарности за то, что соизволили присутствовать на его скромном вечере, продолжая разглагольствовать о всевозможной чепухе, в ответ на которую гости кивают, соглашаются с улыбками на лицах и пытаются вставить свои опрометчивые реплики и мысли на этот счет. Он шутит и начинает смеяться прежде, чем она доходит до всех остальных, но все окружающие всегда смеются в ответ, естественно, ведь они не хотят невежливо проявить себя по отношению к хозяину дома. Даже я посмеиваюсь над шуткой, которая всем кажется забавной, хотя меня она вовсе не впечатлила.
Виктор заставляет меня встать перед ним, прижимая мою спину к своему торсу. Его рот изучает мои голые плечи, его руки остаются на моих бедрах. Но эта привязанность только для шоу, а затем его внимание вновь возвращается к Артуру Гамбургу, который время от времени бросает на нас взгляды с другого конца комнаты. В его глазах я вижу, что он что-то обдумывает, замечаю внезапное изменение в его поведении. После еще нескольких представлений он заканчивает свои разговоры и оставляет всех пообщаться и насладиться компанией друг друга, чем они и занимались до его появления.
И в следующее мгновение я замечаю, что он направляется прямо к нам.
Виктор
Артур Гамбург жмет мне руку, как только я представляю себя и Изабель.
– Мой ассистент сказал мне, что Вы столкнулись с проблемами в моём ресторане прошлой ночью.
На самом деле ему хорошо известно, что это были мы. Он наблюдал за нами из приватной комнаты, слушал наш разговор через маленький микрофон в центре стола.
– Да, – киваю я. – Прошу прощения, но я надеюсь, что Вы поменяете политику отбора нового персонала при приеме на работу.
Гамбург улыбается, скрывая свои намерения: изучать меня и Сэрай, получить больше информации о нас, чем он уже успел узнать еще в своем ресторане, представляя нас вместе с ним в его спальне. Ему нет особого дела до инцидента в ресторане или иска. Мы были приглашены на это мероприятие по совершенно иной причине.
– Вы из Лос-Анджелеса? – спрашивает он.
– Нет, – отвечаю я, притягивая Сэрай ближе к себе, одной рукой обнимая её за бедро. Взгляд Гамбурга блуждает по изгибу ее бедра вслед за моей рукой. – Стокгольм.
Он выглядит заинтригованным.
– У вас нет акцента, – замечает он.
Я отвечаю на шведском: «Я свободно говорю на семи языках». А затем повторяю на английском, чтобы он понял мою фразу.
Он согласно кивает, изумленно улыбаясь. Затем Гамбург обращает своё внимание на Сэрай.
– А что на счет вас?
– Она из Нью-Йорка, – отвечаю за неё я.
Сэрай на этот раз остается тихой.
Гамбург снова поворачивается ко мне и спрашивает:
– Она твоя… – он пытается подобрать правильное слово.
– Моя собственность? – заканчиваю за него я, позволяя ему понять приемлемость такого разговора. – Да. И большей ее части это нравится.
Он приподнимает густые седеющие брови.
– Большей части? – спрашивает Артур из любопытства. – А что остальная часть её думает по этому поводу?
Он всматривается в Сэрай, слегка усмехаясь.
– У остальной её части есть собственный ум, – отвечает Сэрай в образе Изабель.
Я выдыхаю и качаю головой, проводя пальцами по её тазовой кости.
– Есть такой момент, признаю, – говорю я. – Предпочитаю женщин, умеющих отстаивать свои принципы.
– Итак, я понимаю, вы уже бывали в таких местах? – спрашивает Гамбург, и я понимаю, что он имеет в виду ту полную покорность, присущую женщине, которая будет делать все, что ей сказано, без малейшего выражения дискомфорта или отказа.
– Однажды, – отвечаю я. – Я доволен Изабель, несмотря на то, что иногда исходит из её рта.
Гамбург пристально смотрит на неё, также как и я. Ему нравятся и женщины, и мужчины. И ему тем более нравятся сильные женщины, как Изабель. Единственное отличие заключается в том, что тех, кем он наслаждался здесь ранее, приводили против воли.
Неожиданно Гамбург гордо поднимает голову и говорит:
– Мне бы очень хотелось пообщаться с вами наедине. В моем кабинете. Если, конечно, вы заинтересованы в выгодном предложении. Вы же заинтересованы, не так ли? – Он улыбается и быстро проводит языком по губам.
На какое-то мгновение я задумываюсь над его предложением, заставляя его понервничать, одним взглядом давая ему понять, что заинтересован, но не безрассуден.
– По крайней мере, мне хочется услышать предложение, – отвечаю я.
Его глаза сияют. Он поворачивается к мужчине в костюме позади себя и шепчет что-то на ухо, а затем возвращается к нам. Мужчина тем временем уходит к стеклянному лифту и поднимается на верхний этаж.
– Пойдемте со мной, – предлагает Гамбург, мы следуем за ним.
Пока мы ждем возвращения лифта, Гамбург рассказывает нам о строительстве особняка. Он рассказывает о деньгах, которые вложил в постройку, словно намекая, что сможет перебить любую мою цену. Я ощущаю, что волнение Сэрай возрастает, пока мы поднимаемся на верхний этаж. Она берет меня за руку, и я обращаю внимание, как её мягкие пальцы обвивают мои. Я мягко сжимаю её руку, давая понять, что я рядом и сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить её. Я смотрю на неё и вижу лишь то, как Сэрай смело смотрит на меня в ответ. В ее глазах я узнаю все ту же беспокойную и трудную девчонку, которую я так пытался все это время трепетно оберегать.
Мы идем по огромному холлу, который упирается в вычурный и излишне украшенный вход в кабинет, впрочем, как и весь его дом. По обе стороны дверей стоит охрана. Как и охрана внизу, эти двое прячут под одеждой оружие. Но я нет. Не в этот раз. Потому что знаю, что нас проверят, прежде чем пустить внутрь. А находка подобных вещей у двух богатых людей, чей статус делает их свободными от мирских проблем и подразумевает под собой отсутствие необходимости таскать с собой огнестрельное оружие, заставит Гамбурга пересмотреть свое впечатление о нас. Он может почувствовать угрозу и не позволить нам войти.
Мы останавливаемся, я поднимаю руки вверх, давая секьюрити проверить себя.
Сэрай делает то же самое, но на этот раз не молчит.
– Это так необходимо? – недовольно спрашивает она, пока другой секьюрити её осматривает.
– Извини, дорогая, – говорит Гамбург, открывая дверь в кабинет. – Но да, всегда нужно быть осторожным.
Когда охрана ничего не находит, то отходит в сторону. Прежде чем закрыть дверь за нами троими, Гамбург просит их:
– Вы можете идти. Мне понадобиться более уединенная обстановка на следующие пару часов.
Два охранника понимающе кивают и покидают свой пост за пределами его кабинета.
Глава 36
Сэрай
За нами закрываются двойные двери, и я ощущаю, как сердце словно бухает где-то в район желудка. Но встряхиваюсь и пытаюсь поддерживать образ Изабель Сейфрид как можно лучше.
Не успеваю я удивиться широте кабинета, как Артур Гамбург уже переходит к делу.
– Я скажу вам, чего хочу и дам возможность обозначить цену. – Он жестом приглашает Виктора сесть в ближайшее кожаное кресло.
Виктор присаживается, а я остаюсь стоять одна.
Сейчас маски сброшены. Артуру Гамбургу не надо притворяться и быть очаровательным, как он это делал прежде на виду у всех гостей. Нет, теперь он именно тот злобный и больной ублюдок, которого Виктор должен убить. Меня он уже не видит гостем своего дома, заслуживающим бокала шампанского и уважения; теперь я просто пешка в его сексуальной игре, которая не стоит его внимания или общения с ним. Только Виктор достоин этой роскоши. Ему нужен только Виктор. Теперь я это понимаю. Но существует нечто гораздо выше моего понимания. И у меня совершенно нет времени для того, чтобы постичь все это до конца.
– Чего вы хотите? – спрашивает спокойно и лукаво Виктор.
Он облокачивается на спинку кресла и кладет ногу на ногу.
Артур Гамбург садится в кресло напротив Виктора, дьявольская улыбка проскальзывает по его суровым чертам лицам.
– Мне нравится наблюдать, – отвечает он. – Но все эти миссионерские позы чушь и скукота несусветная. – Он делает паузу и добавляет: – Ты займешься сексом с ней и будешь делать все, что я скажу. И если ты согласишься – естественно за кучу денег – я опущусь на колени перед вами.
Он ухмыляется и впервые с тех пор, как я вошла в кабинет, осматривает меня.
Пока у меня незаметно начинается приступ тревоги, Виктор обдумывает некоторое время, делая вид, что он размышляет о предложении.
Виктор смотри на меня.
– Ни за что, – говорю я твердо. – Он отвратителен, Виктор. Я на это не пойду.
Виктор встает и небрежно берет меня за локоть.
– Ты сделаешь все, что я тебе скажу, – говорит он.
Я киваю головой, словно глядя сквозь него, пытаясь не выйти из образа, но это становится все сложнее.
Я смогу, говорю я себе, и мое сердце громко стучит в груди.
Виктор не навредит мне. В любом случае. Я должна в это верить.
Почему он просто его не убьет сейчас? Не могу понять…
Держа мой локоть в руке, Виктор поворачивается к Артуру Гамбургу и говорит:
– Пятнадцать тысяч, – лицо Гамбурга сияет. – И еще пятнадцать, если я подпущу к себе.
Я чувствую, как мои глаза расширяются от шока.
– Идет.
– Нет, – говорю я и пытаюсь освободить руку, но Виктор пристально смотрит на меня, и я сдаюсь.
– Склонись над столом, – просит Виктор.
Что?
Он смотрит на массивный квадратный мраморный стол справа от меня, не двигая ничем, кроме глаз.
– Сейчас, Изабель! – требует он.
О мой Бог…
Я нерешительно шагаю к столу и ложусь туловищем на него. И тут же чувствую, как жаркий воздух пробирается сквозь ткань моих трусиков. Я тяжело сглатываю.
Виктор подходит сзади и задирает мое короткое платье где-то до уровня талии. Одна из его рук сжимает мои щеки.
– Заставь её плакать, – говорит Артур Гамбург, сидя в кресле позади меня.– У меня есть кое-что, если нужно.
– Я смогу заставить её плакать и без этого, – отвечает Виктор, спуская мне трусы и позволяя им соскользнуть к лодыжкам. Мне становится трудно дышать. – Но я все равно могу их использовать. Прошло достаточно времени с тех пор, как я делал ей больно.
Артур Гамбург издал странный звук, который я раньше не слышала.
– О, да, я с удовольствием на это посмотрю.– Он потирает руками и с восторгом добавляет: – Насколько она узка там? У меня есть резиновый фаллоимитатор.
Я замираю, воздух уходит из моих легких.
Да вы, блядь, издеваетесь?
Я готова убить его сейчас. Он может быть моим первым трупом. Я готова сделать это!
Мои руки начинают дрожать под грудью.
Сохраняй образ, Сэрай… несмотря ни на что.
Затем неожиданно, как будто мы не находимся с этим больным ублюдком в одной комнате, я ощущаю пальцы Виктора во мне и сразу становлюсь мокрой. Я делаю резкий вздох, изо рта выходит теплое дыхание, которое оставляет небольшие следы на поверхности мраморного стола. Они появляются при каждом моем дыхании.
– Расставь ноги, – просит Виктор.
Сначала я не слушаюсь, но когда он использует свои руки в качестве клина между моими бедрами, то раздвигаю ноги, выставляясь вся напоказ. Я не сопротивляюсь, а просто хватаюсь за края стола и выпрямляю спину.
Мой разум борется с неправильностью всего происходящего. Я понимаю, что это неправильно и отвратительно, потому что Артур сидит и наблюдает за нами. Но другая часть меня, та часть, которая пытается вытеснить присутствие Артура Гамбурга на задний план, хочет, чтобы Виктор продолжал. Я стараюсь держать глаза закрытыми и представлять, что в комнате только Виктор. И какое-то время это работает, но ровно до тех пор, пока я снова не слышу голос Артура Гамбурга.
– Да, у нее там действительно узко, – сообщает Артур, и я стискиваю зубы.
Виктор начинает понемногу входить в меня.
– Знаете, – говорит Виктор, – может быть, Вы покажете, что имеете. Я начну понемногу, чтобы раскрыть её, и тогда…
– Ничего больше не говори, – произносит он с садистскими нотками в голосе.
Я слышу, как он встает с кресла и проходит по комнате. Его штаны уже расстегнуты, рубашка небрежно торчит. Он уже удовлетворяет сам себя. Как только он доходит до чего-то, напоминающего своим видом большой шкаф, то останавливается на полпути и поворачивается к Виктору. Казалось Артур увлечен зрелищем, до тех пор, пока не спрашивает:
– Ничего, если я приглашу свою жену сюда?
После короткой паузы Виктор отвечает:
– Этого не было в сделке. – Он обдумывает предложение. – Но я полагаю, в этом ничего страшного не будет. Она внизу?
– Отлично, – радуется Артур Гамбург, потирая руки. Он подходит к шкафу, открывая большие двери, где обнаруживается широкое пространство, словно целая комната. – Нет, я храню её здесь.
Что? Ты хранишь её там?
Почувствовав, что это определенно привлекло внимание Виктора, я провожаю его взглядом. Не имея понятия, что он делает, и не зная, как поступить в данной ситуации, я размышляю над тем, стоит ли мне остаться на месте в той же позе или же все-таки встать и прикрыть свою голую попу. Я решаю немного подождать.
– Не будьте слишком шокированы, когда увидите её, – просит Артур. Затем он, по всей видимости, набирает шифр на серебряной кнопочной панели на стене внутри шкафа. – В определенном смысле моя Мэри точно такая же, как твоя Изабель.
– Правда? – спрашивает Виктор, заходя вместе с Артуром в шкаф.
Еще одна большая дверь внутри шкафа открывает другую комнату.
– Да, – продолжает Артур. – Хотя она более послушна, чем твоя.
Затем я слышу громкий удар и треск, как только они скрываются где-то внутри потайной комнаты. Я с трудом натягиваю трусы и прохожу к шкафу посмотреть, что там происходит, почти спотыкаясь по дороге туда из-за каблуков.
– Виктор!
– Иди сюда, Изабель, сейчас же! – слышу я его крик, и хотя он назвал меня Изабель, по ноткам в его голосу я понимаю, что разговаривает он со мной, как с Сэрай.
Как только я прохожу мимо высоких полок в шкафу и попадаю в потайную комнату, то увиденное повергает меня в шок. От смущения мне трудно не только собраться с мыслями, но и подобрать слова. Виктор держит Артура Гамбурга лицом к стене с галстуком, плотно обернутым вокруг его толстой шеи. Его лицо темнеет под влиянием туго затянутой петли. Женщина лежит на кровати у стены, одетая в длинное прозрачное хлопковое платье, которое испачкано мочой и кровью.
– В шкафу, – говорит Виктор, прижимая сопротивляющегося мужчину к стене, – есть портфель на полу с оружием внутри. Достань его.
Я быстро киваю и убегаю обратно в шкаф позади меня искать портфель, который тут же нахожу. Я достаю оружие и спешу вернуться.
Виктор освобождает одну руку, чтобы взять пистолет. Он подносит оружие к виску Артура и освобождает тело. Последний задыхается, выдавая отчаянный захлебывающийся звук, пытаясь вернуть контроль над дыханием. Виктор заставляет Артура опуститься на пол и проверяет его на наличие какого-либо оружия. Удостоверившись, что все в порядке, Виктор достает из кармана пару резиновых перчаток и бросает их мне, давая понять, чтобы я их надела, что быстро и выполняю.
– А теперь вот что произойдет, – говорит Виктор Артуру Гамбургу, – к несчастью ты будешь жить. Будь моя воля, я бы убил тебя еще в ресторане прошлым вечером или в любой другой вечер. Но ты нужен живым.
ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? Я не могу взять в толк все происходящее.
– Если ты здесь не для того, чтобы убить меня, – говорит Гамбург, голос которого дрожит от страха, но, тем не менее, в нем чувствуется интерес, – так какого черта тебе здесь надо? Деньги? У меня их много. Я отдам все, что хочешь.
Виктор пихает его на пол и продолжает держать под дулом пистолета. По лицу и шее этого ублюдка льется пот, который тут же впитывается его белой рубашкой. Затем Виктор достает из потайного кармана своего пиджака желтый конверт и дает его мне.
– Открой его, – просит он.
Пока я открываю, Виктор оборачивается к Артуру.
– Смерть будет выглядеть как самоубийство, – говорит Виктор, от чего я еще более растеряна. – Она написала записку. Все, что тебе следует сделать, это подождать час после нашего ухода и позвонить.
– О чем ты, черт побери, говоришь? – огрызается Артур, забывая про пистолет, приставленный к его голове. Я не могу решить, на ком лучше сфокусировать свой взгляд, на больном мужчине на полу или на бедной женщине на кровати. Вдруг она поднимает на меня печальные, слабые, измученные глаза и по телу пробегает холодок.
– Виктор, мы должны помочь ей, – я начинаю двигаться к ней.
– Нет, – отвечает он. – Оставь её в покое.
– Но…
– Раскрой конверт, – просит Виктор.
Я вынимаю свернутый листок бумаги.
– Читай, – говорит он.
Осторожно я разворачиваю письмо и смотрю на красивый размашистый подчерк. Как только начинаю читать, то к горлу подступает тошнота и мое сердце болит.
“Мой дорогой муж,
я так больше не могу. Я стала позором для своей семьи, наших детей, мы сами себя опозорили, Артур. Я тебя больше не люблю. Я не люблю себя. Вообще любить кого-либо не могу. Я практически не способна была ощущать настоящие эмоции в течение двенадцати лет из тех тридцати, что мы женаты. Так жить невозможно. Столько раз я хотела обратиться за помощью, может быть, хотя бы в виде лекарства. Не знаю, но после стольких лет ожидания помощи мне стало все равно.
Мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом вот так. Мне жаль, что я не смогла обратиться к тебе за помощью. Но мне больше не нужна рука помощи. Просто нужно покончить с этим.
Это я и делаю. Все кончено.
Пока, Артур.
С уважением, Мэри.”
Мужчина не может отвести взгляд от жены. Его дряблый подбородок дрожит, когда он пытается сдержать слезы. Но мне все равно не жаль его. Не только потому, что до сих пор пытаюсь понять, как все это произошло, но потому что знаю, он не заслуживает жалости.
– Зачем вы здесь? – спрашивает Артур, его хриплый голос вздрагивает.
Виктор смотрит на меня.
– Дай мне карту памяти, – просит он.
Я достаю тонкую квадратную SD-карту из конверта и кладу её в руку Виктора. Он протягивает её Артуру Гамбургу, зажимая между большим и указательным пальцами.
– Вся информация с этой флешки уже есть у моего нанимателя. Имена из твоего длинного списка клиентов, места подпольных операций, видео-доказательства дел, о которых твоя жена ничего не знала. Все здесь, – он швыряет флешку в грудь Артура. – Если кто-то придет за мной или Изабель из-за смерти твоей жены, которая не будет квалифицирована самоубийством, вся информация попадет к ФБР. Мы уйдем отсюда целыми и невредимыми и через передние двери. Все ясно?
Я вся дрожу, растеряна, взволнована и не уверена. Не уверена во всем. Артур Гамбург кивает, пот сочится по его подбородку и бровям.
Женщина протягивает руку, но затем снова опускает. Два пустых шприца лежат рядом с её ногами. Она чрезмерно накачана наркотиками. Я осматриваю её, находя следы уколов на локтях и лодыжках. Я больше не могу ничего поделать с собой и просто намереваюсь ей помочь. Но Виктор хватает меня за локоть, тем самым останавливая. Он многозначительно смотрит на меня, оружие до сих пор направлено в сторону Артура Гамбурга.
– Она цель, – говорит он, притягивая меня ближе. – Иди в комнату, в тумбочке у окна в ящике есть еще оружие. Принеси его.
Я хочу сказать нет, что не сделаю этого, но намерения так и остаются намерениями. Повинуюсь и исполняю приказ, потому что часть меня до сих пор верит Виктору ровно настолько, насколько другая часть хочет прекратить все это, пока дело не зашло слишком далеко.
– Ладно, – отвечаю я и бегу в основную комнату. Оружие находится ровно там, где Виктор и говорил, и я нервно беру его в руки и с осторожностью возвращаюсь в потайную комнату, словно оно собирается взорваться. Может быть, все ощущается именно так, потому что я знаю, для чего он предназначен. Он ощущается тяжелее, смертоноснее, более угрожающе, чем любой другой пистолет, который я когда-либо держала в руках. Даже тот ствол, которым я стреляла в Хавьера, не навевал подобные ощущения.
Мое сердце бьется где-то в пятках.
– Я предлагаю сделку, – говорит Виктор.
Теперь на нем черные перчатки.
Я подхожу к нему, покачиваясь на трясущихся ногах, и отдаю пистолет. Сама беру другой и убеждаюсь, что он направлен прямо на Артура Гамбурга. Я едва могу держать его прямо. Ощущаю себя так же, как в то время, когда пряталась в машине Виктора. Оружие в руках кажется таким тяжелым, что хочется выбросить его и освободиться от всего этого.
Виктор смотрит на меня, сине-зеленые глаза отражают суть всего происходящего.
– Ты доверяешь мне?
– Да, доверяю, – медленно киваю я.
– Закрой уши, – инструктирует он, и я не колеблюсь.
Без лишних слов он подходит к жене Артура и наклоняется вперед, поднимая её с дивана. Она настолько слаба, что едва сама может держаться прямо. Её глаза открываются и закрываются, словно от истощения или наркотиков, когда Виктор сует пистолет ей в руку. Кажется, я сейчас потеряю сознание, но адреналин не позволяет моему организму отключиться.
Виктор встает перед ней, подставляет дуло к подбородку и нажимает на курок её пальцем. Я слышу выстрел, отзвук которого разносится по комнате, но мои глаза закрываются до того, как успеваю заметить кровь.
Упав на пол, Артур плачет над своей женой, его массивное тело содрогается от рыданий.
Виктор встает позади меня так, чтобы защитить от ужасного зрелища. Этот жест я нахожу неожиданным и успокаивающим.
– У тебя час, – сообщает Виктор. – Вы, возможно, захотите все привести в порядок.
– Да пошел ты! Пошел ты! – кричит Артур, брызгая слюной. Он со всей холодностью смотрит на нас, приподнимаясь с пола. – Пошлы вы!
– Этого бы никогда не случилось, – добавляет Виктор.
Затем он берет меня за локоть и ведет из тайной комнаты, продолжая пытаться уберечь от страшной картины. Я хочу вырваться из захвата, вернуться и надавать еще этому ублюдку, но не могу, осознавая, что рядом с ним лежит мертвая женщина. Не то чтобы эта смерть леденила кровь – я была свидетельницей слишком многих подобных смертей – но самое ужасное, что она была невинной и это просто невыносимо.
Что ты наделал Виктор?
Глава 37
Виктор
Я останавливаю Сэрай в дверях в апартаменты и поворачиваю к себе лицом. Держа за руки, я встряхиваю её.
– Слушай меня, – говорю ей, и она поднимает взгляд. – Ты должна быть в образе, когда будем уходить отсюда. Действуй так же, как вела себя до произошедшего. Понятно? – Я снова встряхиваю её.
Она неуверенно кивает и делает глубокий вдох, проглотив комок в горле.
Мы выходим в холл, я защелкиваю замок в двери в апартаменты изнутри, прежде чем закрыть её. Насколько безопасно мы выберемся из особняка целиком и полностью зависит от Гамбурга. Если он решит, что хочет видеть нас мертвыми, больше, чем не оказаться в тюрьме и не потерять все свое состояние, тогда следующие минут пять будут очень сложными. У меня один пистолет, тот, что был в кейсе из шкафа. В обойме девять патронов. Я не уверен, что смогу справиться со всеми охранниками с девятью пулями в запасе. Если бы я не должен был защищать Сэрай, то у меня получилось бы.
– Выше голову, – резко говорю я Сэрай.
Она вздергивает подбородок вверх, а я кладу руку на её талию, пока мы, как ни в чем не бывало, подходим к стеклянному лифту. Двоих охранников, которых Гамбург выпроводил прочь из своих апартаментов, не было нигде видно, и только один стоит в конце холла. Как и у других, в его ухе микронаушник. Мы непринужденно проходим мимо, и Сэрай включает свой шарм, язвительно улыбаясь охраннику. Обольщенный ею, он как идиот ухмыляется, пока лифт не начинает двигаться дальше.
– Ах, вот вы где, – встречает нас Винс Шоу, ассистент Гамбурга, как только мы выходим из лифта. – Вы уже уходите? Вам стоит остаться подольше. Люсинда собирается для нас сыграть. – Он стоит с аккуратно сложенными перед собой руками.
Я улыбаюсь и качаю головой.
– Я бы с удовольствием, но мне необходимо попасть на ранний рейс.
– Но я хочу остаться, – говорит Сэрай в роли Изабель и в её голосе слышны жалобные нотки.
– Не в этот раз, – отвечаю я. – Ты же знаешь, я всегда пропускаю ранний рейс, если, по крайней мере, до этого часов шесть не посплю.
– Пожалуйста, Виктор? – она кладет голову на моё плечо.
Я игнорирую ее наигранные усилия и протягиваю руку Винсу.
– Был рад с вами познакомиться, – говорю я.
– Я тоже. Возможно, вы сможете насладиться вечеринкой чуть больше в следующий раз.
– Возможно.
Я провожу Сэрай к выходу. Как только мы проходим к высоким двойным дверям, то слышим голос Гамбурга с четвертого этажа, и холодок пробегает по коже.
– Виктор Фауст, – кричит он на весь особняк.
Я чувствую сердцебиение Сэрай сквозь ее ладонь, когда она вцепляется в мою руку.
Отойдя от двери и выйдя на свет, я могу лицезреть его полностью. Он быстро привел себя в порядок, рубашка заправлена в брюки, седые волосы мокрые от пота и зализаны назад, скорее всего, пальцами, а не расческой.
Мгновение тишины, хотя и короткое, вносит определенное напряжение. Мне кажется, Сэрай перестала дышать.
Гамбур улыбается, держась за перила балкона.
– Надеюсь на скорую встречу, – говорит он.
Я киваю.
– До скорого.
Швейцар открывает перед нами дверь, как только мы собираемся выходить. Никто из нас не ощущает себя в безопасности, пока мы не проехали по длинному подъездному пути и не миновали ворота, не будучи при этом остановленными или застреленными.
Я кружу по городу еще минут тридцать, прежде чем вернуться в отель, чтобы убедиться, что за нами нет слежки. Сэрай молчит все это время, уставившись в лобовое стекло. Она не выглядит травмированной. Сэрай во мне сомневается. Ей уже не нравится принятое решение быть частью случившегося.
– Сэрай…
– Что это было? – кричит она, смотря на меня. – Почему целью была эта женщина? Она была безобидна, Виктор. Ей нужна была наша помощь. Она была невинной. Это так очевидно!
– Ты уверена в этом? – спрашиваю я, сохраняя спокойствие.
Сэрай начинает кричать на меня, но затем останавливается и открывает рот.
– Может и нет, – говорит она. – Но он держал её в той комнате, накаченной наркотиками. Беспомощной. Узницей. Я не понимаю… – Она снова смотрит в лобовое стекло.
– Так только выглядит, – отвечаю я. – Но Мари Гамбург заслужила такую участь, как и сам Артур.
– Тогда кто заказал убийство? – спрашивает она, её взгляд сфокусирован на мне. – Зачем убивать её, а его нет?
– Мари Гамбург сама заказала свое убийство, – отвечаю я, и Сэрай смотрит на меня с недоверием. – Они оба была вовлечены в бесчисленное количество случаев насилия и убийств, случайные смерти по причине сексуальной асфиксии, однако убийства покрывались огромными банковскими счетами. Большую часть брака они провели в таком стиле. Год назад Мари Гамбург, если верить ей, решила, что хочет покончить с такой жизнью. Её одолели собственные демоны. Когда она попыталась поговорить с Артуром о том, чтобы выйти из дел, прося о помощи и исправлении их жизни, он отвернулся от неё. Короче говоря, он использовал её пристрастие к героину и держал запертой в той комнате, чтобы она не смогла разрушить все, что у них было. Но Артур любил её. Своим извращенным способом, но любил. Это стало очевидно по его реакции на её смерть.
Сэрай медленно качает головой, пытаясь принять правду.
– Как ты обо всем этом узнал?
– Я прочитал файл, – объясняю я. – Я так обычно не поступаю, но в данном случае посчитал необходимым.
– Потому что я была рядом, – понимает она, и я киваю в знак согласия. – Ты знал, что я начну задавать вопросы.
– Да.
Она отворачивается.
– Как она смогла так долго скрываться от общественности. Кто-то же должен был что-то знать. Их дети. В письме сказано, что у них были дети.
– Есть, – отвечаю я. – Двое детей живут где-то в Европе и не хотят иметь ничего общего со своими родителями. И Гамбург не держал Мари полностью скрытой от общественности. Он утверждал, что сидел рядом с её кроватью, так как у неё был рак в терминальной стадии. И каждый раз, когда появление на публике было необходимым, чтобы избежать всяких подозрений, он одевал её, накачивал и сажал в инвалидное кресло позади себя на несколько минут. Этого было достаточно для людей. Все видели, что Мари Гамбург выглядит так, как будто действительно умирает от рака из-за её веса и влияния героина. Никто не задавал вопросы.
Я проезжаю мимо швейцара по парковке отеля и выключаю двигатель. Некоторое время мы молча сидим, окутанные тусклым серо-голубым светом, что исходит от встроенных в потолок над нами светильников.
– Но как она заказала свое собственное убийство? – Сэрай проводит рукой по волосам. – Я просто не…
– У некоторых лиц был доступ в ту комнату, где её скрывали. Горничные. Нелегальные иммигранты. Артур Гамбург знал, что они будут молчать, опасаясь быть выдворенными на родину и вполне довольствуясь своими жизнями. По крайней мере, так он думал, потому что одна их горничных все-таки помогла Мари Гамбург.
