Текст книги "Убийство Серай (ЛП)"

Автор книги: Дж. А. Редмирски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Николас отворачивает голову.

Я встречаю его взгляд.

– Воннегут, конечно же, – продолжаю я, – не знал, что мы были братьями, и так как я был его №1, он был уверен, что я смогу выполнить работу, ведь мы были очень близки, у нас была особая связь. Отец хотел, чтобы я был тем, кто убьет тебя, потому что он считал, что это будет почетно и что если кто-то и должен забрать твою жизнь, то это должен быть я, так как мы – семья и больше никто не должен иметь этой привилегии.

Николас едва может собраться с мыслями. Он едва говорит, но когда он это делает, это ранит мое сердце так же сильно, как и его выражение лица.

– Отец хотел, чтобы ты убил меня?

– Да, – спокойно говорю я.

Он начинает ходить по комнате, затем поднимает руки к голове и резко проходит ими по своим волосам. Он смотрит сквозь меня, его глаза наполнены слезами. Я ни разу в жизни не видел, как мой брат плачет. Никогда. Он не проронил ни слезинки, даже когда мы были детьми или когда убили его мать.

Я трогаю свой подбородок, сдерживая собственные слезы. Я так сильно сжимаю челюсти, что отчетливо ощущаю давление в черепе. Но я изо всех сил пытаюсь сохранить серьезное выражение лица.

– Тогда почему ты этого не сделал? – набрасывается он.– Почему я все еще жив? Скажи мне, Виктор. – Его первая слеза стекает по щеке, и он инстинктивно тянется, чтобы смахнуть ее, злясь на то, что она предала его в этот момент. – Ты должен был меня убить!

– Я отказался, – говорю я. – Ты был единственным заданием, которое я не мог выполнить, Николас. И тогда отцу оставалось сделать только одно: он собирался выполнить это задание сам.

Тело Николаса резко замирает, раненое этой правдой еще больше, чем предыдущей. Из его глаз вылетает следующая слеза, но на этот раз он не сосредоточен на том, чтобы смахнуть ее.

– Я убил его, – наконец, говорю я. – Отец сказал, что мне придется это сделать, потому что только так он не закончит задание. Поэтому я пристрелил его на месте.

Он не может посмотреть на меня. Я чувствую в нем конфликт, где его разум и сердце стараются выбрать, какую эмоцию почувствовать, а какую отвергнуть: боль за то, что сделал наш отец или его любовь к брату, потому что оба события в один момент – это слишком.

Я продолжаю:

– Будучи №1 для Воннегута, я убедил его пощадить твою жизнь и заставил его поверить в то, что наш отец был психически неуравновешенным, параноиком, и поэтому мне пришлось его убить. Я сказал Воннегуту, что тебе можно доверять, и попросил, чтобы он дал мне шанс доказать это ему и всему Ордеру. Я пообещал взять тебя под свою полную ответственность...

– Полную отв... – он злобно смотрит на меня, – взять меня под полную ответственность? Я что, черт побери, какой-то ребенок? Все, что я делал с семилетнего возраста, я делал ради Ордера. Я всегда был единственным из нас, кто все делал так, как было сказано, кто никогда не подвергал сомнению задания Воннегута, кто ни разу не дал ему или кому-либо другому причины усомниться во мне! – Он сжимает руки в кулаки. – Я стремился стать таким, как ты, Виктор, чтобы меня уважали, чтобы мне доверяли и осыпали такой же славой, какой Воннегут осыпал тебя с тех пор, как повысил тебя до полноправного оперативника. Я не сделал ничего, чтобы...

– Ты лгал Воннегуту ради меня в течение многих лет, Николас. Что ни говори, ты бы восстал против меня, когда настало бы подходящее время. Ты притворялся верным солдатиком Воннегута, его посредником, выжидая, когда он повысит тебя до полноправного оперативника, обманывая его каждый раз, когда я тебя попрошу.

– Так вот в чем дело? – Он указывает вверх, а затем агрессивно склоняет голову набок. – Ты меня все это время проверял?!Вот, что ты делал! Не так ли?!

– Нет, – говорю я.– Я бы никогда тебя так не использовал, Николас. Я убил нашего отца, чтобы спасти твою жизнь. Зачем я бы рисковал твоей жизнью, подставляя тебя?

Он не отвечает. Просто смотрит на меня в замешательстве с болью, злостью и незнанием, что со всем этим делать. Он садится обратно на стул, его ноги расставлены, он ссутулился вперед, упираясь лбом в руки.

– Почему ты мне это говоришь? – спрашивает он, снова подняв на меня свой взгляд. – Что заставило тебя решить, что сегодня именно тот день, когда ты должен перевернуть мою жизнь вверх дном? Что, проснулся утром и сказал себе: "Думаю, сегодня я трахну мозг своего брата, потому что мне больше нечего делать?"

– Я просто обязан был сказать это тебе, – сказал я. – Ты должен узнать правду прежде, чем ты умрешь.

Он слегка ошеломлен, будто пытаясь понять, правда ли он это услышал.

Его рука падает со лба, и он выпрямляет спину.

– Что ты имеешь в виду?

– Николас, – прямо начинаю я, – я знаю, что ты рассказал Хавьеру Руису, где я прятал девушку. Где я с ней был.

Он сощуривает глаза от непонимания.

– О чем ты говоришь?

Я делаю пару шагов вправо, мои руки теперь спрятаны за спиной, будто там отдыхают. Пистолет надежно спрятан в задней части моих штанов.

– Когда ты позвонил мне во время моего полета в Таксон, ты сказал, что время последнего известного местонахождения Хавьера было в 15:12. – Я наклоняю голову в одну сторону. – Почему у тебя заняло 7 часов, чтобы сказать мне эту информацию?

Он до сих пор так и не вздрогнул. Я начинаю думать, что его способность играть определенную роль более эффективна, чем я предполагал.

Он несколько секунд размышляет над вопросом.

– Я позвонил тебе сразу же, как узнал сам. Виктор, ты знаешь, что мы не всегда получаем такого рода информацию сразу же, когда что-то происходит.

– Может быть и так, – говорю я. – Но ты и Саманта были единственными людьми, которые знали, где я был и где собирался оставить девчонку.

Он указывает на меня, его выражение лица скручено недоверием.

– Но ты сказал, что это была Саманта. Что девчонка сказала тебе, что Саманте позвонили...

– Я солгал.

Он все еще не вздрогнул.

Правду ли он говорит?

Я поднимаю на него свой пистолет.

Глаза Николаса расширяются, и он вытягивает руки по направлению ко мне.

– Виктор, я не предавал тебя. Клянусь своей жизнью, я ничего никому не говорил!

Мой палец осторожно нажимает на курок.

– Ты – мой брат! – выкрикивает он. – Я всегда делал то, о чем ты просил, хранил твои секреты, играл в твои игры между Воннегутом и заданиями, которые он тебе давал! Я бы умер прежде, чем смог предать тебя!

Когда Николас отводит взгляд на что-то позади меня, я знаю, что там стоит Сэрай.

– Я сказал тебе не выходить. – Я фокусирую свой взгляд на Николасе.

Он смотрит то на меня, то на нее. Его черты лица пронизаны шоком и предательством с моей стороны.

– Ты сказал, что она умерла.

– Об этом я тоже солгал.

Я чуть больше нажимаю на курок.

– Так кто кому теперь врет? Кто кого еще предает?!

Его взгляд мечется между нами.

– Виктор! Это. Был. Не. Я! – орет он. Он больше зол, чем напуган, его лицо скручено горем и неверием, руки сжаты в кулаки. – Я не буду молить оставить меня в живых! Не буду, брат. Если ты должен убить меня, то убивай, заканчивай с этим, но знай, что я не предавал тебя!

В последнюю секунду я опускаю пистолет и восстанавливаю дыхание, которое сдерживал последние несколько минут.

Затем я резко падаю в ближайшее кресло.

Комнату заполняет тишина. Я ни разу в жизни не был так сбит с толку.

– Думаю, он говорит правду, – мягко говорит Сэрай позади меня. Я чувствую, как она стоит позади меня, ее пальцы покоятся на спинке моего кресла. На какое-то мгновение я практически тянусь и дотрагиваюсь до них.

Наконец я поднимаю взгляд на Николаса и говорю Сэрай:

– Я тоже так думаю.

– Почему она жива? – спрашивает Николас, более озадаченный ей, чем тем, что я решил не стрелять в него. И, кажется, сейчас он смотрит больше на нее, чем на меня. Не могу еще определить уровень его недовольства, но может быть, как только шок исчезнет с его лица, мне удастся что-то прочитать.

– Саманта тоже не говорила Хавьеру, где мы, – говорю я. – Я сказал тебе это ради того, чтобы ты приехал, потому что я был уверен, что это сделал ты. Потому что больше некому.

– Саманту убили, когда она пыталась защитить меня, – заговорила Сэрай.

Как бы я хотел, чтобы она перестала говорить и вернулась в комнату.

– Ее убил Хавьер, – добавила она с грустью в голосе.

– А Сэрай убила Хавьера прежде, чем я приехал туда, – сказал я.

Николас долго смотрит на нас обоих, пытаясь все собрать по кусочкам в голове и, вероятно, все еще задетый моим обманом, которым я его сюда заманил.

– Хорошо, – говорит он, срезав рукой воздух впереди себя. – Саманта этого не делала, но и я тоже.

Пальцы Сэрай перемещаются от спинки кресла и касаются моих плеч, скорее всего, невольно, потому что она очень нервничает. На секунду я ловлю себя на том, что хочу чувствовать ее пальцы, но быстро встаю, чтобы мой брат не понял все не правильным образом, если он этого еще не сделал.

– Что вообще происходит? – спрашивает Николас. – Скажи мне Виктор: что ты нашел в этой девчонке? – Он встает и начинает ходить по комнате, постоянно оглядываясь, чтобы посмотреть на меня, его разум работает с невероятной скоростью. – Ты поехал в Мексику, чтобы получить задание, посмотреть, чье достойно контракта: его или Гузмана. И потом по пути назад в своей машине ты находишь незнакомку, которая ясно принадлежала Хавьеру Рузу...

– Я никому не принадлежу, – едко говорит Сэрай. – И мое имя не девчонка, меня зовут Сэрай.

Я кладу свою руку поверх ее, и она перестает говорить, но ее суровый взгляд темнеет, глядя на Николаса. Она скрещивает руки.

Николас бросает ей ответный злобный взгляд, но мне говорит:

– Я уже доложил Воннегуту о той лжи, которую вы мне сказали, чтобы затащить меня сюда. – Он садится назад на стул.– Вы так же, как и я, знаете, что, если мы отречемся от этой истории, то появится множество вопросов. Ты не можешь прятать ее вечно. Ты также должен был официально запросить нового связного, потому что они назначат тебе кого-то другого просто из-за нашего «недопонимания», если это будет то, что мы решим ему рассказать. Он покачал головой, легкая улыбка неверия на его губах. – Ты все это сделал: ты лгал Ордену, ты подверг опасности всю миссию, фактически разрушил ее, все из-за этой девчонки… – Он усмехнулся. – Безопасное Убежище Двенадцать было подвергнуто риску из-за нее, – сказал Николас.

Николас смотрит прямо на Сэрай, стоя позади меня и даже не видя ее, я могу чувствовать, как негодование кипит в ней.

– Так много смертей из-за нее, – говорит Николас. – Саманта. Она вернулась в Аризону. В отчете было сказано, что ей было только шестнадцать лет. Мертва из-за… Сэрай. – ухмыляется он.

Я долго смотрю на Сэрай, ее рыжеватые волосы развеваются, когда она бежит мимо меня. Я могу догнать ее и остановить, но Николас заслуживает хотя бы тех ударов, какие она успеет ему дать до того, как он ее задержит.

Глава 25

Сэрай

Моё лицо выдавало презрение, из моих глаз градом текли слезы, когда я неслась все ближе к Николасу.

Неважно, что он выглядел удивленным и немного довольным, в то время как я хаотично размахивала руками перед его лицом.

В мгновение ока я оказалась на полу, лежа на спине, а Николас сел сверху и сдавил мне горло так, что стало трудно дышать. Вцепившись в его запястья, я пыталась освободиться, но в таком положении было трудно пошевелиться. Он смотрит сверху вниз на меня и перемещает руку от горла к щекам, схватив меня за челюсть, как плоскогубцами. Другой рукой он связывает мои запястья вместе, прижимая их к груди. Он поворачивает мою голову из стороны в сторону, и я чувствую остатки лосьона после бритья на его руках, поскольку его указательный палец прижимается к моим губам.

– Слезь с меня! – зарычала я под тяжестью его руки.

– Николас, – спокойно сказал Виктор позади него. – Оставь её.

Голубые глаза Николаса впились в мои, и он продолжал держать меня в таком положении ещё долгие мучительные три секунды, прежде чем сделать то, что велел ему Виктор.

Я старалась отдышаться, когда он отпустил меня, но пока он не отошел от меня, я не могла расслабиться.

Я приподнялась, но осталась сидеть на полу. Мне больно и обидно от слов, которые сказал Николас, но больше всего пострадала моя гордость. Потому что я понимала, что он прав.

Я опустила глаза, чтобы не смотреть на них. Мне не хочется, чтобы они видели стыд и чувство вины на моем лице, хотя она и так очевидна для всех нас.

– Николас, – спокойно говорит Виктор. – Я сожалею, что подверг тебя опасности.

Я мгновенно поднимаю свой взгляд. В комнате ощущается перемена настроения, хоть я и не знаю, что именно происходит, но в той паузе, что сделал Виктор, я чувствует нечто судьбоносное.

– Нам нужен план, – обращается Виктор к Николасу. – Пусть Воннегут считает, что Сэрай мертва…

– Или мы можем действительно её убить.

Я резко поворачиваю голову в сторону Николаса, смотрящего на меня с прежней снисходительностью.

Виктор качает головой, тем самым возражая этому едкому, но чересчур уж серьёзному предложению.

– Мы можем разработать план вместе, – продолжает Виктор в том же духе. – Или я сделаю все сам, а ты можешь уходить.

Глаза Николаса расширились, тело его напряглось. Кажется, он потерял дар речи. Так же, как и я. Я могу не понимать, как работает весь этот бизнес, но я знаю, что план Виктора очень опасен. Это – самоубийство.

Наконец мне удается встать с пола.

– У тебя есть выбор. – Говорит Виктор. – Или ты со мной, или иди к Воннегуту и расскажи ему правду, расскажи все и заслужи свое место в Ордере. Я не хочу быть против тебя. Я увезу её, найду безопасное место, где она сможет жить своей жизнью. А я пойду своей дорогой. Тебе выбирать, Николас. Но убивать её я не буду, и если Воннегут узнает, что она жива, то точно будет сомневаться в моей преданности. И ты не понаслышке знаешь, что происходит, когда преданность ставится под сомнение.

– Устранение в качестве меры предосторожности, – произношу я вслух, хотя по большому счету самой себе, вспомнив, что Виктор говорил о том, почему они заказали смерть Николаса.

Николас в шоке от всего происходящего. Он несколько раз качает головой, словно хочет вытрясти предательские слова Виктора из своей головы.

– Ты же такой же убийца, – наконец говорит Николас. – Я не понимаю, почему ты делаешь это, хочешь сбежать и спрятаться… – Он снова качает головой, не в силах закончить предложение.

– Это не впервые, когда я рискую своим положением и жизнью и иду на поводу у своей совести, а не следую приказам.

Николас глубоко вздыхает и отводит взгляд к потолку. Затем он смотрит на меня и в этот момент, несмотря на всю ложь, презрение и обиды, мы понимаем, что у нас нечто общее: нас обоих спас Виктор, в этом наша схожесть.

Одновременно, мы оглядываемся на Виктора.

Николас наконец прервал молчание.

– Брат, я всегда говорил тебе, что никогда тебя не предам.

Виктор кивает, и я вижу облегчение, скрытое в его сине-зеленых глазах. Интересно, что было бы, если бы Виктор убил Николаса, если бы Николас выбрал совсем другой путь.

– Я с тобой, – говорит Николас и бросает быстрый взгляд на меня. – Чтобы ты ни собирался делать. Но прежде, чем сделать что-то, мы должны понять, кто сказал Хавьеру, куда именно ты её забрал.

Когда взгляд Николаса снова останавливается на мне, я чувствую, что он обвиняет меня.

Нахмурив брови, я скрестила руки на груди.

– Ну, я чертовски уверена, что не делала этого, – выплюнула я. – Не смотри на меня так.

Виктор встает между нами и берет меня за руку, ведя к ближайшему стулу, на который я охотно сажусь. Мой желудок сводит. Я смотрю на них и крепко цепляюсь за подлокотники кресла.

– Это не я!

– Я знаю, что это не ты, – говорит Виктор. – Но мне нужно, чтобы ты подумала, Сэрай. Разговаривала ли ты с кем-нибудь с тех пор, как мы оставили особняк? С кем-либо. Замечала ли ты что-нибудь странное, что угодно, даже самое незначительное?

Я качаю головой и нервно вывожу указательным пальцем круги по узорам на кресле.

– Я не знаю, – я пытаюсь отчаянно вспомнить хоть что-нибудь, что может помочь ему. Но я не могу.

– Виктор, я так не думаю.

Он отступает на шаг, а затем смотрит на Николаса. И тогда словно его вмиг осенило догадкой, он резко поворачивается ко мне.

– Снимай одежду! – требует Виктор.

Мое сердце остановилось.

– Что?

– Сэрай, снимай свою одежду. – Дернув меня за руку, он поднял меня со стула. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он еще больше давит.

– Я не разденусь. Почему ты просишь меня?.. – Я оставляю ему пощечину на левой щеке.

Он хватает мое запястье.

– Я хочу, чтобы ты доверилась мне. Я уже завел тебя так далеко, так что делай, что говорят и снимай свою чертову одежду.

Использование подобных сильных нехарактерных для него слов, заставляет меня уступить. Мои глаза снова мечутся между ними, челюсти сжались, мое дыхание тяжело и прерывисто.

– Отлично, – говорю я, вырывая свою руку. – Но не перед ним.

Виктор берет меня за запястье и ведет мимо Николаса прямо к двери его комнаты.

– Тебе мне нечего показать, – слышу я голос Николаса, пока Виктор еще не закрыл дверь.

Я уже чувствую себя голой, стоя в широкой просторной комнате Виктора с видом на океан, хотя я все еще не сняла с себя ни единой вещи.

Я надеюсь остаться в таком положении как можно дольше, пытаюсь потянуть время, насколько это возможно, и тем самым заставить его сменить свой план действий или, по крайней мере, вынудить его объяснить мне, зачем все это, но он не хочет больше терять ни минуты. И не позволяет мне тянуть кота за хвост.

– Снимай. Сейчас же.

Я начала с футболки, снимая её через шею и обнажая грудь. Я бросаю футболку на пол позади ног. Он смотрит на меня, но не с похотью в глазах, а с задумчивостью. Я наклонилась и сняла брюки. На мне остались только трусики. Он шагнул прямо ко мне.

Я смутилась. Между нами расстояние около двух шагов. Но по ощущениям оно составляет два дюйма. Я не хочу снимать и трусы, не потому что я боюсь его, а потому что… мне будет неловко, если он увидит меня в таком виде.

Когда он подходит ближе и не просит снять нижнее белье, я с облегчением выдыхаю.

– Ложись на кровать, – говорит он и дыхание у меня перехватывает, а потом и полностью исчезает.

Когда я медлю, он хватает меня за плечи и мягко толкает на его дорогое дизайнерское одеяло.

Я проглатываю комок в горле. Когда я стала поднимать руки к грудям, чтобы прикрыться, то почувствовала теплые руки Виктора на себе. Я застыла, мои глаза расширились и не моргали. Он поднял руки над моей головой и начал щупать каждый дюйм моей кожи, нажимая пальцами сначала на руки, а затем переходя от ребер прямо к грудям.

На секунду он ловит мой взгляд.

Может он хотел облегчить мой страх перед ним этим взглядом, но это только заставило хотеть продолжения его прикосновений.

Неуместность такой мысли прожгла всю меня. Но касание его рук, массирование груди меняло всю картину.

Я воображаю, его рот, целующий мой сосок.

Я с усилием отмахиваюсь от этой нелепой мысли и смотрю на него, на его нацеленные глаза и как ловко и в то же время агрессивно его руки двигаются по моему телу. Украдкой я вдыхаю аромат его кожи, его естественный запах заставляет хотеть поцелуя с ним. Он отстраняется и отходит от меня, но еще не закончив. Теперь он переходит на бедра, начиная с левого. Затем он перешел к правому бедру.

Когда его пальцы касаются чувствительной кожи моего внутреннего бедра, прямо рядом с трусиками, я делаю вдох.

Он останавливается и смотрит на меня и вдоль моего голого тела. Я могла только догадываться, о чем он думает, но на этот раз я чувствовала, что его взгляд не направлен на меня для того, чтобы уменьшить мой страх. Его взгляд изучающий, сейчас ему интересно узнать мою реакцию на его прикосновения ко мне, к самой интимной части меня. Мне любопытно, почему, изучив моё лицо, он не прекратил и не убрал руки, как я того ожидала. А он, наоборот, оставил руки на месте, одним пальцем гладя ногу, совсем рядом с линией трусов, обдумывая то, что ему следует сделать. Что он может захотеть сделать.

Он отстраняется и неожиданно переворачивает меня на живот.

– Что ты вообще делаешь? – спрашиваю я, адаптируясь к быстрой смене момента. Он стягивает мои трусы на половину, гладит мои ягодицы, а затем возвращается к бедрам.

– Я ищу кое-что.

– Что? – спрашиваю я.

Затем он неожиданно останавливается, его большой палец совершает круговые движения прямо над моей правой ягодицей. На том же месте, где я удаляла ему пулю.

– Я ищу маячок, – говорит он. – На тебе есть один.

Я пытаюсь повернуть голову так, чтобы лучше видеть его, но становится больно шее.

Мой глаз уловил отблеск серебряного клинка. Я запаниковала, когда увидела нож в его руке и начала неловко двигаться. Но он прижимает меня, держа мою шею одной рукой, а другой с ножом выворачивает мое левое плечо.

– Что ты собираешься делать? – кричу я.

– Я должен его вырезать.

– Нет, Виктор.

Я яростно вырываюсь, пытаясь перевернуться на спину, чтобы потом встать. Неожиданно он полностью ложится на меня и от его близости, теплоты дыхания у меня перехватывает дыхание. Все мое тело застывает под ним и расслабляется, растекаясь под тяжестью его тела, в то время как его голос шепчет мне на ухо.

– Я буду мягок, – шепчет он и по моей спине начинают бегать мурашки.

Он давит на меня и в его штанах все напряглось.

– Я обещаю, – говорит он мне в ухо. – Но его необходимо вытащить. Ты понимаешь? Ты доверяешь мне?

Он давит на меня своим бедром, и я невольно двигаюсь против него. Я закрываю глаза, когда покалывающее ощущение между ног двигается через спину к глазам.

– Да, – шепчу я. – Я доверяю тебе.

– Хорошо, – говорит он мягко и медленно поднимается с меня.

Я спокойно лежу, думая все больше о Викторе и об опасности его намерений. Часть меня даже не беспокоится о том, что он собирается делать, порезать меня ножом, боль от чего будет адской. И возможно это единственная причина того, что он делал, каким-то образом зная, что может контролировать мое настроение, мои эмоции, имея надежду, что он может больше прикасаться ко мне. Я чувствую себя игрушкой, и Виктор знает, на какие кнопки нажать, чтобы я делала все, что он хочет, чувствовала все, что он хочет, чтобы я чувствовала. Я не знаю, как он это делает, но не возражаю.

– Прикуси подушку, если нужно, – говорит он.

Я потягиваюсь и притягиваю к себе ближайшую подушку, вдавливаясь в неё грудью. Я плотно сжимаю глаза.

Лезвие начинает входить, и я кричу от боли, утыкаясь лицом в подушку, мое тело застывает, словно блок цемента.

Через секунду все заканчивается и Виктор уже в шаге от кровати, смотрит на свои окровавленные пальцы и на маленькую, словно рисовое зерно, вещь между ними.

Свободной рукой он берет полотенце, которым он пользуется после душа. Он вручает его мне.

– Прижми здесь, чтобы остановить кровотечение, – говорит он и направляется в ванную.

Пока я прижимаю полотенце к задней части бедра, я слышу звук воды в кране и звук, как Виктор роется в аптечке. Одной рукой держа полотенце на месте, я поднимаюсь с кровати, чтобы найти мою футболку и убираю полотенце только, чтобы одеться.

Виктор выходит из ванной с оранжевой бутылкой с таблетками в руках и проходит прямо мимо меня к двери.

Глава 26

Виктор

– Николас, – говорю я, выходя их комнаты.– Это тебе знакомо? – я подхожу прямо к нему с бутылочкой из-под таблеток с маячком внутри.

Он берёт её в руки.

Я слышу позади мягкие шаги, когда Сэрай появляется из моей комнаты, но внимание оставляю на Николасе.

Сначала он вглядывается внутрь тюбика, затем отвинчивает колпачок и вытряхивает маячок на ладонь. Он поднимает взгляд на меня.

– Такой же они использовали на девчонке в Дубае, – говорит он и смотрит на Сэрай.– Ты обнаружил его в ней? – он бросает маячок обратно в бутылочку и закрывает крышкой. – Я даже не желаю знать, где он был.

Он вытирает руки о свой пиджак.

– Если это их, – говорю я, – это означает, что Хавьер Руиз обладает большей властью, чем мы думали. Я и не предполагал, что такой наркобарон, как Руиз, имеет доступ к подобным технологиям.

– Их не волнуют технологии. – Говорит Николас.– Все, что их интересует, – это наркотики, оружие и девушки.

– Имел, – произносит Сэрай и я поворачиваюсь к ней.– Хавьер имел власть. Он мертв, помните.

– Да, – отвечаю я. – Но это не означает, что его дело умерло. Бизнес будет передан по наследству.

– Какое отношение это имеет к нам? – спрашивает Сэрай.

Я чувствую, что должен сказать ей надеть брюки, но останавливаюсь.

– Нет никаких нас, – говорит Николас.

Сэрай смотрит на него и оборачивается кровавое полотенце вокруг бедер.

– Тогда какое отношение это имеет ко мне? – рявкает она. – Или к кому-нибудь из вас?

– Это не имеет никакого отношения к тебе, – говорю я. – Больше нет. Ты принадлежала Хавьеру, и если он продал или пообещал тебя другому покупателю, ты не была бы в его распоряжении настолько долго. У него не было намерения позволить кому-нибудь обладать тобой. Сейчас он мертв, и тебе нечего бояться. – Я делаю паузу. – По крайней мере, это имеет отношение к нам. – Я останавливаюсь, раздумывая над тем, рассказать ли ей больше того, что она уже знает, и тем самым подвергнуть её ещё большей опасности перед Ордером.

По мнению Николаса, я и так рассказал уже слишком много.

Он положил бутылочку в карман пиджака.

– Я избавлюсь от него, – говорит он, и тогда я вижу, как он бросает взгляд исподлобья на Сэрай. Под его спокойным и дисциплинированным видом кипит ненависть. – Так какой твой следующий шаг? Я буду прикрывать тебя от Воннегута или ты собираешься спасаться бегством?

Я знаю, какой ответ он от меня ждет, сейчас это именно то, что я выбираю.

– Скажи Воннегуту, что я готов приступить к следующей миссии, – говорю я. – Я выставлю этот дом на продажу. Мы уедем утром.

Сэрай смотрит на меня с замешательством. Николас кивает и соглашается, потому что дом был скомпрометирован маяком, который находится в его кармане. Хавьер Руиз может и мертв, но маячок работает до сих пор, а значит кто-то мониторит его с тех самых пор, как Сэрай сбежала из особняка. Так Изель нашла нас быстро в мотеле в Мексике. Когда я связался с Хавьером и дал ему наши координаты, Изель приехала через полчаса. Это куда быстрее, чем могло бы потребоваться на дорогу от особняка к тому мотелю. Тогда я предположил, что она уже была в пути вместе с теми, кто ищет нас, а по факту так оно и было. Но до сих пор я не думал, что тогда она уже прекрасно знала, где мы находимся.

Именно из-за этого устройства двое мужчин вошли в магазин, притворяясь клиентами, и разговаривали с владельцем, используя шифр. Учитывая тот факт, что я убил всех мужчин, что пришли вместе с Изель в первый раз, я полагаю, что Хавьер Руиз на этот раз хотел обойтись меньшими потерями, посылая лишь двоих парней. Они были посланы просто для сбора информации и слежки, пока Хавьер не придумает лучший план.

Когда я вывез Сэрай за границу, следить за нами стало намного труднее. Я догадываюсь, что он посылал больше человек для слежки, возможно даже пытался устроить нам засаду, но этого так и не случилось. Мне нужно верить, что этого не произошло из-за того, что мы уже были в США. Хавьеру, безусловно, сложно пройти паспортный контроль, даже если не учитывать тот факт, что у него и есть рычаги влияния на одного коррумпированного американского офицера.

– Я свяжусь с тобой, как только получу новые приказы от Воннегута, – Николас подошел ко мне.

Он сбрасывает с себя маску бесстрастного вида и теперь выглядит больше похожим на моего настоящего брата.

– Мне жаль, что наш отец так поступил, – говорю я ему.

Николас ненадолго опускает глаза.

– Я сделаю все, чтобы защитить тебя, потому что ты мой брат, – говорит он. – Так же, как это сделал ты.

Мы на мгновение делим момент взаимопонимания, киваем и расходимся.

– Как я уже говорила, он меня ненавидит, – высказывается Сэрай позади меня.– Но он предан тебе.

Я уставился в окно, погрузившись в прослушивание звука волны, бьющейся о скалу.

– Да, – говорю я. – Он предан.

Она подходит ко мне и кладет свою руку на мою ладонь.

– Ты не можешь знать, – произносит она, – что это точно был не он. Но сейчас это не важно. Мне кажется, вы уже нашли путь к решению проблемы между собой.

– Возможно, – говорю я и выхожу. – Но я не буду забивать себе этим голову в данный момент.

Она следует за мной в комнату.

– Мы должны обсудить тебя.

Я вхожу в ванную, а она встает у двери, полотенце так и обернуто вокруг её бедер.

– Иди сюда, – зову я.

Она без вопросов делает это.

Я кладу руки на талию и поворачиваю её лицом к зеркалу. Инстинктивно она хватается за край тумбочки, позволяя кровавому полотенцу упасть на пол. Засовывая пальцы под резинку её трусов, я стягиваю их с её бедер, давая им опуститься к ступням.

– Куда бы ты уехала? – спрашиваю я, открывая шкаф справа. – Я пошлю тебя туда, куда пожелаешь. Я ожидаю новых приказов к концу завтрашнего дня, так что у меня не будет достаточно времени, чтобы отвезти тебя и выполнить задание.

Я возвращаюсь к ней с аптечкой и ставлю её на тумбочку.

Сэрай поначалу ничего не говорит, возможно, размышляя о месте, но нутром чувствую, что дело не в этом.

Я могу видеть её отражение в зеркале, но она не поднимает головы, чтобы посмотреть на меня.

– Но я хочу остаться с тобой, – говорит она осторожно. – Я уже говорила тебе, мне некуда идти, нет документов…

– И я говорил тебе, – напоминаю я ей, – что все можно исправить. Ты выбираешь место, а я возьму на себя остальное. Сейчас у тебя есть водительские права, что я тебе дал.

Я промыл рану от ножа перекисью и помазал её йодом.

Она чуть-чуть морщится от жжения.

– Мне не нужна твоя помощь с предложением жизни, которую я больше не хочу, – говорит она. Я делаю укол и зашиваю рану. Даже боль, которая вполне очевидна, не удерживает её от высказывания тех вещей, которые ей нужно высказать. Я надеялся на это, но она полна решимости.

– Я мечтала об этом, – говорит она, поднимая глаза к зеркалу, но все что в них можно прочесть – это грёзы. – Хотя я едва помню, как выглядит Аризона, но мне привычно представлять себя живущей в том ужасном трейлере с парнем и друзьями по соседству. Очень вдохновляющая мечта, я знаю, – дразнит она себя. – Но это именно то место, которое я смогла вспомнить после всего произошедшего. Я бы все отдала, чтобы вернуться к той жизни, которую у меня отняли. Но после трех лет или около того с Хавьером, я перестала мечтать. Я сдалась, и перестала думать о побеге. Медленно, но я приняла ту жизнь, что у меня была. Поначалу я её ненавидела, ненавидела Хавьера. Я ненавидела его, хотя он не насиловал меня, по крайней мере, не в том смысле, как вы могли подумать. Он прекрасно знал, что я не желаю с ним спать и что я делаю это с ним лишь потому, что боюсь, но этот факт никогда не мешал ему и дальше использовать меня для утоления своих сексуальных желаний, а вот это уже изнасилование. И я ненавидела его и ненавидела то, что отдаюсь мужчине, которого не хочу.