Текст книги "Искушение Дэвида Армитажа"
Автор книги: Дуглас Кеннеди
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Эпизод четвертый
– Ты не волнуйся, – сказала Элисон.
– Как я могу не волноваться? – удивился я. – Он украл мой сценарий. Сама подумай, какой парадокс. Я лишился всего из-за пары случайно заимствованных строчек… а Мистер Миллиардер ставит свое имя на все сто восемь страниц, которые написаны мной.
– Ему это не сойдет с рук.
– Черт возьми, точно не сойдет, – сказал я.
– И я скажу тебе почему. Потому что сто лет назад, в середине девяностых, ты зарегистрировал свой сценарий в писательской ассоциации. Один звонок к ним, и мы получим подтверждение, что ты легальный автор этого сценария. Затем еще один звонок моему юристу, и против мистера Флека будет направлена ударная ракета судебного иска. Помнишь, как он предлагал тебе два с половиной миллиона за эту вещь несколько месяцев назад? Именно такую цену ему и придется заплатить сейчас, если он не хочет, чтобы известие о его воровстве стало новостью номер один, выставленной в прессе.
– Я хочу, чтобы ты прищучила эту сволочь, Элисон. Его карманы бездонны, так что для него два с половиной миллиона – это все равно что пачка жвачки. И не надо забывать, что у него хватает наглости надуть меня, когда я в таком плачевном положении!
Элисон засмеялась.
– Приятно слышать, что ты в хорошей форме, Дейв, – сказала она.
– О чем ты, черт возьми, толкуешь?
– Последние пару месяцев ты упорно изображал поклонника дзен-буддизма. Я склонна отнести это к твоей глубокой депрессии. Поэтому так приятно слышать, что ты наконец заговорил как нормальный мужик.
– Ну, а чего ты ожидала? Это же запредельно. Меня подвергли…
– Не беспокойся, – перебила Элисон, – этот говнюк заплатит.
На следующий день она мне не позвонила. Не позвонила и через два дня. На третий день я сам набрал ее номер, но ее помощница сказала, что ее нет, но что она обязательно свяжется со мной завтра. Но звонка я так и не дождался. Подошли выходные. Я оставил Элисон не меньше трех посланий на автоответчике, но она упорно молчала. Наступил понедельник, затем вторник. Во вторник утром раздался звонок.
– Что ты сегодня делаешь? – спросила Элисон.
– Спасибо, что отвечаешь на мои звонки.
– Я была занята.
– У тебя есть новости?
– Да. – Это прозвучало очень сдержанно. – Но нам лучше обсудить их лицом к лицу.
– Не могла бы ты только сказать мне…
– Ты свободен в обед?
– Конечно.
– Ладно, встретимся примерно в час в офисе.
Я принял душ, оделся, влез в свой BMW и полетел на юг. На дорогу у меня ушло меньше двух часов. В Лос-Анджелесе я не был почти четыре месяца, и когда ехал по Уилшир-стрит к офису Элисон, вдруг понял, как соскучился по этой помойке. Хотя остальной мир поносит город за никчемность и бросающиеся в глаза уродства (Нью-Джерси в красивых одежках, как высказался мой приятель-остряк из Нью-Йорка), мне всегда нравились его дешевый гламур, его простор, эклектика жилых и промышленных районов, порождавшие ощущение, что ты попал на задворки рая… но все же полон надежд.
Помощница Элисон сначала меня не узнала.
– Что я могу для вас сделать? – спросила она, подозрительно разглядывая меня, когда я вошел в дверь. Затем до нее дошло. – Бог мой, Дэвид… привет!
Даже Элисон, вышедшая из кабинета, на мгновение замерла, прежде чем сообразила, кто это. Моя борода отросла и опускалась далеко за подбородок, волосы я затягивал в хвостик. Она быстро чмокнула меня в щеку, еще раз оглядела и сказала:
– Если я когда-нибудь услышу о конкурсе двойников Чарли Мэнсона, я обязательно тебя запишу. Ты будешь лучше всех.
– И мне приятно тебя видеть, Элисон, – улыбнулся я.
– На какой диете ты сидел? На макроневротике?
Я пропустил мимо ушей ее замечание и уставился на пухлую папку у нее под мышкой:
– Что там у тебя?
– Улики.
– Что?
– Пойдем ко мне.
В ее кабинете я уселся в кресло напротив стола.
– Мы могли бы пойти в хорошее заведение, – сказала она, – но…
– Ты предпочитаешь поговорить здесь?
– Абсолютно точно.
– Все так плохо?
– Ужасно. Так нам заказать еду?
Я кивнул, Элисон сняла трубку и попросила Сьюзи позвонить в «Барни Гринграсс», чтобы они прислали свое фирменное блюдо: рогалики и сложный гарнир.
– Да, и еще пару бутылок содовой, чтобы мы могли сделать вид, что находимся в Нью-Йорке, – добавила Элисон.
Она положила трубку.
– Я так поняла, что ты не пьешь?
– Это заметно?
– Ты – образец хорошего здоровья на грани анорексии.
– Мне нужно выпить, чтобы выслушать то, что ты собираешься сказать?
– Возможно.
– И все-таки я пас.
– Впечатляет.
– Кончай с трепом, Элисон. Выкладывай.
Она открыла папку:
– Я хочу, чтобы ты вспомнил то время, когда закончил первый вариант своих «Ворчунов». По моим записям, это случилось где-то осенью 1997 года.
– Да, где-то в ноябре.
– И ты абсолютно уверен, что зарегистрировал сценарий в писательской ассоциации?
– Конечно. Я все мои сценарии регистрировал в ассоциации.
– И тебе выдали стандартную бумажку – свидетельство о регистрации…
– Угу.
– Она у тебя на руках?
– Сомневаюсь.
– Ты уверен?
– Понимаешь, я довольно небрежен со своими бумагами, выбрасываю все, что считаю ненужным.
– Разве бумага из ассоциации – это ненужный документ?
– Элисон, если я зарегистрировал сценарий, я точно знаю, что сделал это. Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– В журналах Ассоциации кино– и телесценаристов действительно есть вещица, которая называется «Три старых ворчуна». Но зарегистрирована она только в прошлом месяце, и имя автора – Филипп Флек.
– Подожди… но у них обязательно должны быть записи о регистрации 1997 года!
– Нет, ничего такого у них нет.
– Но этого не может быть! Я ведь его регистрировал.
– Слушай, я тебе верю, и это не голословное утверждение. Мне удалось раскопать твой оригинал.
Она полезла в стол и вытащила потрепанный, слегка пожелтевший экземпляр. На титульном листе значилось:
ТРИ СТАРЫХ ВОРЧУНА
Сценарий Дэвида Армитажа.
(Первый вариант, ноябрь 1997 г.)
– Какие еще нужны доказательства?! – сказал я, указывая на титульную страницу.
– Дэвид, но как ты докажешь, что ты не состряпал титул пару дней назад? Найдутся такие, кто скажет, что ты решил украсть сценарий у Филиппа Флека и поставил свое имя!
– В чем ты меня обвиняешь, Элисон?
– Ты не слушаешь, что я тебе говорю. Я знаю, что автор этого сценария – ты. Я знаю, что ты не плагиатор. И еще я знаю, что ты не более свихнувшийся, чем все остальные авторы, которых я представляю. Но также я знаю, что в ассоциации нет никаких следов регистрации «Ворчунов» под твоим именем…
– Откуда тебе это известно?
– Потому что, когда ассоциация на прошлой неделе сообщила мне, что этот сценарий зарегистрирован только на имя Филиппа Флека, я связалась со своим юристом, который, в свою очередь, познакомил меня с частным детективом…
– Ты наняла частного детектива? – изумился я.
– Черт, да! Пойми, тут речь идет о серьезном воровстве, цена которому два с половиной миллиона. Разумеется, я наняла сыщика. Ты бы его видел… Тридцать пять лет, а прыщавый, как юнец, и костюм на нем такой, будто он украл его где-то на помойке у мормонской миссии. Поверь мне, не красавчик, это точно. Однако парень оказался не менее въедливым, чем сборщик налогов. И то, что ему удалось нарыть…
Элисон открыла одну из папок, лежащих на ее столе, и вытащила бумагу с недавней регистрацией «Трех ворчунов» на имя Филиппа Флека. Затем она разложила веером официальные бумаги, касающиеся регистрации моих сценариев. Их было не так много – только на каждую из серий «Продать тебя» и на «Кражу со взломом». И ни одной на написанное мной в девяностые годы.
– Назови хоть один, – попросила Элисон.
– «В море», – сказал я, имея в виду обычный (не «мрачно-комический») боевик об исламских террористах, захвативших яхту с тремя детьми президента на борту.
Элисон пододвинула мне листок бумаги:
– Зарегистрирован на имя Филиппа Флека в прошлом месяце. Назови еще какой-нибудь.
– «Время для подарков», – сказал я (этот сценарий об умирающей от рака женщине я написал в девяносто шестом).
– Зарегистрирован на имя Филиппа Флека в прошлом месяце. – Она протянула мне еще одну официальную бумагу из ассоциации. – Давай проделаем фокус. Назови третий свой сценарий, который так и не был запущен…
– «Правильное место, неподходящее время».
– Это про путаницу во время медового месяца, так? Зарегистрирован на имя Филиппа Флека в прошлом месяце.
Я уставился на бумагу, протянутую мне Элисон:
– Он украл все мои сценарии, которые не были поставлены?
– Получается, так.
– И в ассоциации нет следов регистрации этих сценариев на мое имя?
– Абсолютно никаких.
– Как ему это удалось, черт побери?
– Ну, – сказала Элисон, копаясь в папке, – вот тут уже настоящий шедевр.
Она протянула мне ксерокопию небольшой статьи в «Голливуд Репортер», датированной четырьмя месяцами назад.
ФИЛИПП ФЛЕК ВНОСИТ ВОСЕМЬ МИЛЛИОНОВ В БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ФОНД АССОЦИАЦИИ СЦЕНАРИСТОВ
Филипп Флек объявил, что собирается внести восемь миллионов долларов в благотворительный фонд Ассоциации кино– и телевизионных сценаристов. Представительница Филиппа Флека Сибилл Харрисон заявила, что этот дар делается в качестве признания блестящей работы ассоциации по продвижению и защите работ драматургов, а также для помощи тем авторам, которые из-за серьезной болезни попали в сложное материальное положение. Исполнительный директор ассоциации Джеймс Лерой сказал: «Этот великолепный подарок указывает на одну простую вещь: когда дело доходит до искусства в Америке, Филиппа Флека можно рассматривать как Лоренцо Медичи. Каждый писатель должен иметь такого друга, как Филипп Флек»».
– Великолепная концовка, не находишь? – сказала Элисон.
– Поверить невозможно… Он купил всю ассоциацию!
– По сути, да. Точнее, он купил возможность зарегистрировать твои сценарии на свое имя.
– Но, Элисон, за исключением «Ворчунов» остальные сценарии ничего из себя не представляют!
– Но они, тем не менее, достаточно остроумны, верно?
– Разумеется, ведь это я их написал.
– Вот видишь. У Флека теперь есть четыре крепких сценария на его имя, причем один из них настолько хорош, что, если верить утренней «Дейли Вераити», ему удалось завлечь Питера Фонду и Дениса Хоппера на роли ветеранов вьетнамской войны, да еще и Джека Николсона в качестве…
– Ричардсона, их адвоката?
– Ты правильно догадался.
– Это же фантастически точное попадание! – сказал я, внезапно воодушевившись. – Все поколение «Беспечного ездока» потащится в кинотеатры.
– Без сомнения. И «Колумбия» согласилась запустить фильм.
– Надо же…
– Слушай, зеленый свет Флеку дали деньги, но все дело в том, что твоего имени в титрах не будет…
– Наверняка есть какие-то юридические тонкости, которыми мы можем воспользоваться…
– Мы с моим юристом уже крутили эту ситуацию в разные стороны. Он сказал, что Флек осуществил идеальную аферу. Твою старую регистрацию похерили. Флек теперь официальный владелец – автор – всех твоих старых работ. А если мы обратимся к прессе, то Флек и его люди разыграют карту под названием «свихнувшийся плагиатор». Прежде всего они раструбят о том, что, когда «твое истинное лицо еще не было раскрыто», ты побывал на острове Флека, который хотел обсудить с тобой написание сценария для фильма. Но Флек «случайно узнал», что с тобой опасно связываться, и отказался от этой мысли. А потом ты снова вернулся к своим старым штучкам и внушил себе мысль, что ты и есть настоящий автор «Ворчунов»… хотя нет никаких свидетельств, подтверждающих это. Зато есть официальное заявление ассоциации, что авторство принадлежит именно Флеку.
– Милостивый боже…
– Просто диву даешься, что можно купить за деньги.
– Но… подожди… разве не подозрительно, что Флек зарегистрировал все четыре сценария в один месяц?
– Он может сказать, что никак не мог собраться, что это его творения за последние два года. И, мол, теперь, когда он решил запустить «Старых ворчунов», пришло время заодно зарегистрировать и другие сценарии.
– Но как насчет работников студии и прочих людей, которые читали мои сценарии?
– Ты имеешь в виду несколько лет назад? Будет тебе, Дэвид. У этих людей главное правило: забудь о том, что ты отверг тремя минутами раньше. Более того, если кто-нибудь вспомнит, что действительно читал такой сценарий, ты думаешь, они примут твою сторону против могущественного мистера Флека? Особенно учитывая твое теперешнее положение в городе! Поверь мне, мы продумали все возможные варианты борьбы. И ничего не нашли. Флек перекрыл все пути. Даже мой юрист восхитился изяществом, с которым это жульничество было осуществлено. Как говорится, тебя мастерски кинули.
Я сидел и тупо смотрел на бумаги. Мне казалось, что я попал в зал, полный зеркал, и из него нет выхода. Мои работы теперь принадлежат Флеку… Элисон права: что бы я ни сказал, что бы ни сделал, изменить ничего невозможно.
– Есть еще кое-что, что тебе нужно знать, – вздохнула Элисон. – Когда я рассказала частному детективу, как Тео Макколл разделался с твоей карьерой, он сразу заинтересовался и покопался дополнительно… – Она вытащила из папки еще пару ксерокопий: – Взгляни на это.
Я опустил глаза и увидел документ из Банка Калифорнии по поводу счета Теодора Макколла, проживающего по адресу: 1158, Кингз-роуд, Западный Голливуд, Калифорния.
– Как, черт возьми, твой парень добыл это?
– Это меня не касается, потому и не спрашивала. Но скажем так: если есть завещание, обязательно найдется родственник. Посмотри на кредитную колонку за четырнадцатое число каждого месяца. Сразу увидишь, что по этим дням регулярно поступали десять тысяч от компании под названием «Любич Холдингс». Мой частный детектив проверил эту компанию и обнаружил, что это пустышка на Каймановых островах, откуда следы ведут в никуда. Более того, он выяснил, что Макколл, зарабатывая тридцать четыре тысячи долларов в год в «Голливуд Леджит», умудрился сорвать пятьдесят тысяч в качестве внештатного корреспондента из Голливуда у какой-то британской газетенки. У него нет никаких семейных денег, никаких трастовых фондов, ничегошеньки. Но последние шесть месяцев он получает по десятке в месяц от таинственной компании под названием «Любич».
Пауза.
– Когда ты был на острове Флека? – спросила она.
– Семь месяцев назад.
– Ты вроде рассказывал, что он очумелый киноман?
– У него в коллекции практически все фильмы.
– Назови человека по фамилии Любич, которого ты знаешь.
– Эрнст Любич, постановщик комедий в тридцатые года.
– Только киноману может показаться забавным назвать подставную компанию на Каймановых островах именем легендарного голливудского режиссера!
Мы долго молчали. Потом я сказал:
– Флек заплатил Макколлу, чтобы тот нашел, чем можно меня уничтожить?
Элисон пожала плечами:
– У нас нет прямых улик, потому что Флек мастерски заметал следы. Но мы с частным детективом решили, что, скорее всего, это так.
Я откинулся в кресле и думал, думал, думал. Отдельные кусочки этой дьявольской головоломки неожиданно сложились в моей голове в четкую картину. Последние полгода я жил с уверенностью, что вся эта ужасная катастрофа, выпавшая на мою долю, была всего лишь происками судьбы. Что все случилось по теории катастроф под названием домино, когда падение одной фишки влечет за собой падение всех других.
Теперь я все понял: все это было подстроено и хорошо оркестрировано. Для Флека я был всего лишь марионеткой, с которой можно играть как вздумается. Он решил меня уничтожить, возомнив себя высшим духовным существом, которому позволено дергать за все веревочки.
– Знаешь, что больше всего в этом деле приводит меня в недоумение? – спросила Элисон. – То, что ему требовалось раздавить тебя. Ведь если бы ему просто вздумалось купить сценарий, заменив имя на титуле… черт, мы бы сумели договориться. Но он вместо этого норовил перегрызть тебе аорту, сонную артерию и все другие сосуды. Как ты умудрился вызвать такую испепеляющую ненависть с его стороны?
Я пожал плечами. Не знаю, вот только с его женой мы очень подружились. Хотя… что вообще-то произошло между мной и Мартой? Пьяное объятие, не больше… причем все произошло вдалеке от бдительного ока персонала. Разве только предположить ночное наблюдение с пальм…
Стоп! Это уже полная паранойя. Если верить Марте, они с Флеком к тому времени уже практически разошлись. Так почему его должно волновать то, что мы невинно миловались на пляже?
Но его, по-видимому, это действительно волновало – иначе зачем тогда устраивать мне такую кошмарную жизнь?
Если только… если только…
Помнишь фильм, который он тебе показал? «Сало – 120 дней содома». Потом ты еще удивлялся, зачем он подверг тебя столь неприятному испытанию? И что он говорил в защиту Пазолини: «Все просто. То, что показал Пазолини, это и есть фашизм в его самой чистой, до-технологической форме: вера в то, что у тебя есть право – привилегия – осуществлять полный контроль над другими человеческими существами вплоть до абсолютного лишения этих существ чувства достоинства и человеческих прав; лишить их индивидуальности и относиться к ним как к функциональным предметам, которые можно отбросить, когда в них уже не будет необходимости…»
Не в этом ли заключалась цель всех его злобных упражнений? Не хотел ли он на деле доказать себе, что у него есть право – привилегия – осуществлять полный контроль над другими человеческими существами? Не вписывается ли фактор Марты в это уравнение? – ведь его общение с ней могло убедить его, что я и есть самая подходящая цель для его манипуляций… Или все дело в зависти, в необходимости разрушить чью-то карьеру, чтобы спрятать явное отсутствие таланта у себя самого? В его распоряжении безумные деньги. Наверняка рано или поздно таких людей одолевает скука. Скука, когда слишком много Ротко на стенах, когда «Кристалл» всегда под рукой, когда знаешь, что «Гольфстрим» или «Боинг-767» домчат тебя куда угодно, стоит только пошевелить пальцем. Неужели он почувствовал, что настало время использовать свои миллиарды, чтобы сделать что-то оригинальное, экзистенциально-чистое? Взять на себя роль, которую может взять на себя человек, у которого есть больше, чем всё. Конечный творческий акт: изобразить из себя Бога.
Я не знал ответа на эти вопросы. И мне было наплевать. Мотивы Флека были его мотивами. Все, что я знал, было: за всей моей бедой стоял именно Флек. Именно он руководил моим падением, как генерал руководит осадой замка: сначала бейте по фундаменту, затем смотрите, как рушится все сооружение. Его рука контролировала все, и меня в конечном счете.
– Дэвид, ты в порядке? – вывела меня из раздумий Элисон.
– Да…
– Я понимаю, трудно сразу с этим смириться. Настоящий шок.
– Могу я попросить об одолжении?
– Все что угодно.
– Попроси Сьюзи сделать ксерокопии всех этих документов… и оригинала моего сценария.
– Ты заставляешь меня нервничать.
– Ты должна мне доверять.
– Ты только скажи…
– Нет.
– Дэвид, если ты все запутаешь…
– Тогда я буду в еще более мерзком положении, чем сейчас. Что означает: терять мне нечего.
Она потянулась к телефону и вызвала помощницу:
– Радость моя, сделай ксерокс со всех этих бумаг, пожалуйста.
Через полчаса я смог все забрать. Еще я быстро соорудил себе бутерброд с копченой семгой и сунул его в карман пиджака. Затем поцеловал Элисон в щеку и поблагодарил за все.
– Пожалуйста, не делай глупостей, – попросила она.
– Если сделаю, ты узнаешь первой.
Сев в машину, я положил пухлую папку на сиденье рядом. Затем похлопал себя по карманам, чтобы убедиться, что не забыл записную книжку. Сначала я поехал в Западный Голливуд, остановился у книжного магазина и нашел то, что мне было нужно. Потом заскочил в интернет-кафе, которое находилось рядом. Открыв записную книжку, я набрал электронный адрес Марты Флек. В графе с пометкой «от» я проставил адрес кафе, но намеренно не указал своего имени. Затем набил восемь строчек из книги, которую только что купил:
И кстати, было бы очень приятно получить от тебя записку. Твой друг, Эмили Д.», – добавил я в конце и нажал на «отправить», надеясь, что это все-таки ее личный адрес.
Если нет, если Флек контролирует каждый ее шаг, тогда – я рассчитывал на это – он может принять записку за невинное послание от приятельницы… или – в самом худшем случае – Марта успеет связаться со мной раньше, чем он успеет прочитать текст.
Я немного поболтался по улице, попил латте в открытом кафе, сел в машину, проехал мимо дома, где когда-то жил вместе с Салли, и внезапно поймал себя на мысли о том, что перестал тосковать о ней очень быстро… если я вообще тосковал по женщине, которую считал любовью всей своей жизни. После нашего разрыва Салли ни разу не попыталась связаться со мной. Вне всякого сомнения, она записала на автоответчик: «Дэвид Армитаж здесь больше не живет». Но вид этого здания все-таки разбередил рану. Слегка… И я снова повторил стандартную фразу многих мужчин среднего возраста: о чем я вообще думал?
И снова у меня не нашлось ответа.
Переключив скорость, я выехал из Западного Голливуда и направился в сторону побережья. К шести часам я уже был в Мередите. Лес стоял за прилавком. Он удивился, увидев меня.
– Ты не любишь выходные? – спросил он.
– Я жду письма по электронной почте. Ты не обратил внимания…
– Не проверял эту чертову штуку весь день. Смотри сам.
Я включил «Макинтош», затаил дыхание и…
«Послание для Эмили Д.», – увидел я и открыл текст.
Я полагаю, ты знаешь, чьи это стихи. Еще я думаю, что твой корреспондент будет счастлив возобновить знакомство. Что за адрес ты дал? Я заинтригована. Позвони мне по сотовому: 555 37 39. Этим телефоном пользуюсь только я, так что это лучший способ связи, если ты понимаешь, о чем я. Позвони поскорее. С наилучшими… Красавица Амхерста».
– Ты не будешь возражать, если я воспользуюсь телефоном? – крикнул я Лесу.
– Действуй, – ответил он.
Я закрыл дверь и набрал номер. Марта ответила сразу. И знаете, мой пульс забился чаще, когда я услышал ее голос.
– Привет, – сказал я.
– Дэвид? Где ты?
– В книжном магазине в Мередите. Ты знаешь, где Мередит?
– Где-то на Тихоокеанском побережье?
– Точно.
– Ты купил книжный магазин?
– Это длинная история.
– Могу себе представить. Слушай, я должна была позвонить раньше, когда все это дерьмо свалилось тебе на голову. Но позволь мне сказать сейчас: то, что ты сделал… в чем тебя обвиняют… такие пустяки. И я сказала Филиппу, что если бы мне платили по доллару за каждый прочитанный мной сценарий, в котором присутствовали заимствованные строчки, я бы…
– Ты бы была такой же богатой, как он.
– Ну, боюсь, Филипп недосягаем. Но я хочу сказать следующее: мне жаль, что тебе пришлось пройти через все эти неприятности… особенно через оскорбления этого ублюдка Макколла. Но… Филипп подложил тебе мягкую подушку, на которую можно было упасть – я имею в виду сценарий.
– Верно, – сказал я беспристрастно.
– Кстати, твой сценарий мне очень понравился. Такой умный, такой подрывной! Когда мы встретимся, я попытаюсь отговорить тебя от того, чтобы его единственным автором числился Филипп…
– Ну, ты знаешь, как бывает… – так же беспристрастно сказал я.
– Знаю. Филипп объяснил мне, что ты боишься дурной огласки, если будет стоять твое имя. Но после того, как фильм выйдет на экран, я поговорю с ним: пусть признает, что настоящим автором был ты.
– Только если отзывы будут потрясающими…
– В этом не сомневайся, потому что на этот раз у Филиппа по-настоящему сильный сценарий. И ты наверняка слышал насчет Фонды, Хоппера и Николсона.
– Я всегда мечтал о таком составе.
– Мне приятно, что ты объявился, мистер Армитаж. Тем более что я после недоумевала…
– Мы не сделали ничего особо противозаконного.
– Салли… – сказала она. – Как твоя подруга?
– Понятия не имею. Это было одно из тех нелучших событий, которые произошли, когда…
– Мне очень жаль. А как дочка?
– Замечательно, – ответил я, – вот только после фотографий, запечатлевших мое столкновение с Макколлом, ее мать юридически запретила мне видеться с ней… на том основании, что от меня можно ожидать чего угодно.
– Господи, Дэвид, это ужасно!
– Верно.
– Слушай, сдается мне, что тебе пойдет на пользу хороший обед.
– Было бы неплохо. Если будешь недалеко от Мередита…
– Ну, сейчас я в нашем доме в Малибу, пробуду там с неделю.
– А где Филипп?
– Ищет натуру для съемки в Чикаго. Съемки должны начаться через два месяца.
– У вас что, все в порядке? – спросил я, стараясь выглядеть равнодушным.
– На короткое время была приятная перемена. Но недавно и ей пришел конец. А сейчас… наверное, все как раньше.
– Жаль.
– Comme d'habitude [33]33
comme d'habitude (фр.) – как обычно.
[Закрыть]…
– …как говорят в Чикаго.
Она засмеялась:
– Послушай, а ты не свободен завтра в обед?
И мы договорились встретиться в час дня в книжном магазине.
Закончив разговор, я спросил Леса, не мог ли кто-нибудь подменить меня завтра днем на пару часов.
– Да ладно, завтра среда, город мертв. Можешь вообще не выходить во второй половине дня.
– Спасибо, – сказал я.
Чтобы заснуть, мне понадобились три таблетки. Я продолжал слышать ее слова: «Филипп объяснил мне, что ты боишься дурной огласки, если будет стоять твое имя. Но после того, как фильм выйдет на экран, я поговорю с ним: пусть признает, что настоящим автором был ты».
Теперь я понял жестокую логику, с помощью которой этот фрукт сделал свои миллиарды. Если доходило до войны, он был настоящим художником. Это был его единственный большой талант.
Марта приехала точно в час. Должен признаться, выглядела она сияющей. Одета просто: черная футболка, черные джинсы и синяя джинсовая куртка. Но в ней явно было что-то от патрициев Восточного побережья. Возможно, ее длинные темные волосы, стянутые в пучок сзади, возможно, ее длинная изящная шея и высокие скулы… Она напоминала один из портретов Джона Сингера Сарджента, рисовавшего светских дам Бостона в конце XIX века. Или загадка крылась в простых очках, которые она носила. Очки забавно сочетались с байкерским прикидом, не говоря уже о деньгах, которые она теперь представляла. Особенно если вспомнить, что прямоугольная оправа стоила от силы полтинник, к тому же слева можно было разглядеть маленький кусочек скотча, придерживающий дужку. Я понимал, о чем говорит эта клейкая лента: стремление к независимости и высокий интеллект, который, даже месяцы спустя, я находил чрезвычайно привлекательным.
Войдя в магазин, она посмотрела мимо меня – как будто я был Мертвой головой, которую нанял хозяин.
– Привет, – сказала она, – а Дэвид Армитаж…
Затем до нее дошло.
– Дэвид? – спросила она с неподдельным изумлением.
– Привет, Марта.
Сначала я хотел поцеловать ее в щеку, но потом передумал и просто протянул руку. Она взяла ее, таращась на меня со смесью изумления и доброй насмешки.
– Скажи, за всем этим действительно ты?
– Борода слегка растрепалась.
– Равно как и волосы. Я слышала о принципе «назад к природе». Но возвращаться в книжный магазин?
Я засмеялся:
– Зато ты выглядишь великолепно.
– Дэвид, я не сказала, что ты выглядишь плохо. Просто… не знаю… ты не только изменился, ты… трансформировался… Как одна из этих детских игрушек…
– Тех, в которых сержант Джо после некоторых манипуляций прекращается в динозавра?
– Вот именно.
– Считай, что этот новый я – динозавр.
Теперь пришла ее очередь смеяться.
– Не у каждого динозавра есть книжный магазин, – сказала она, оглядывая стопки книг и проводя рукой по полированному дереву полки. – Знаешь, впечатляет. Здесь очаровательно. И… книжно.
– Да, согласен. Здесь нет кафетерия «Старбакс», что делает его некой диковинкой из позапрошлого века.
– Как ты умудрился его разыскать?
– Это целая история.
– Ну, я рассчитываю, что ты расскажешь мне ее за ланчем.
– Не волнуйся, обязательно.
– Я удивилась, когда получила твое письмо. Я думала…
– Что?
– Ну, не знаю… Что после той ночи ты списал меня как дуру…
– Твое дурачество было замечательным…
– Правда?
– Точно.
– Ну, просто гора с плеч. Потому что… – Она передернула плечами. – Потому что потом я чувствовала себя порядочной идиоткой.
– Я тоже, – кивнул я.
– Итак, – сказала она, меняя тему, – куда я везу тебя на обед?
– Мы можем поехать в коттедж, где я сейчас живу…
– Ты снимаешь здесь жилье?
– Дом принадлежит клиенту моего агента, Уилларду Стивенсу.
– Драматургу?
– Да.
Она внимательно посмотрела на меня, стараясь разгадать подкинутую загадку.
– Выходит, когда ты нашел этот город и этот магазин, ты также нашел жилье, случайно принадлежащее Уилларду Стивенсу… который случайно оказался клиентом твоего агента?
– Правильно. Так пойдем…
Мне пришлось потратить несколько минут, чтобы закрыть магазин. Попутно я объяснил Марте, что в честь ее появления в городке я решил не работать вторую половину дня.
– Очень тронута, – сказала она, – но я не хочу, чтобы из-за меня ты терял свой бизнес.
– Об этом не беспокойся. По средам у нас затишье. Да и Лес ничего не имеет против…
– Кто такой Лес? – перебила она меня.
– Он владелец этого магазина.
Теперь она, похоже, совсем запуталась.
– Но я решила, что это твой магазин…
– Я такого никогда не говорил. Я только сказал…
– Помню. Что это длинная история.
Марта приехала на большом черном сверкающем «рэнджровере».
– На моей машине поедем? – спросила она меня.
– Лучше на моей, – сказал я, показывая на мой престарелый BMW. При виде такой скромной машины она застыла, но ничего не сказала.
Мы сели. Как обычно, с первого раза стартер работать отказался (один из пороков, которые я очень быстро обнаружил в этой груде хлама). Но с четвертого раза он завелся.
– Ничего себе машинка, – заметила она, когда мы отъехали от магазина.
– Она доставляет меня из точки А в точку В, только и всего, – сказал я.
– Полагаю, все это соответствует образу стареющего студента, который ты сейчас культивируешь.
Я ничего не ответил. Только пожал плечами.
Мы добрались до коттеджа за двадцать минут. Вид на море ее потряс. Понравились ей и дизайнерская простота, воплотившая идею белого на белом, огромные мягкие кресла и ряды книжных полок.
– Могу понять, почему ты здесь счастлив, – сказала она. – Настоящее убежище писателя. Кстати, а где ты работаешь?
– В книжном магазине.
– Очень смешно. Я имею в виду настоящую работу.
– Ты имеешь в виду писательство?
– Дэвид, только не говори, что этот твой конский хвост лишил тебя рассудка. Так вышло, что ты писатель…
– Нет, я был писателем.
– Не смей говорить о своей карьере в прошедшем времени!
– Почему нет? Это правда.
– Но ведь Филипп собирается поставить фильм по твоему сценарию с великолепными актерами. И как только все узнают, что это твой сценарий – помнишь, мы говорили об этом по телефону, – на тебя посыплются заказы. Ведь Голливуд обожает триумфальные возвращения. Ты будешь называть семизначную цену и отрабатывать ее за компьютером.
