Текст книги "Искушение Дэвида Армитажа"

Автор книги: Дуглас Кеннеди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Элисон, Трейси, – взмолился я, – давайте немного остынем.

– Конечно, – сказала Элисон, – и мы сможем обнять друг друга и пустить слезу.

– Я вовсе не хотела тебя расстроить, Элисон, – изменила тон Трейси.

– Меня расстраивает вся эта дерьмовая ситуация… И… считай это за попытку извиниться.

– Ты сегодня вечером свободна? Как насчет ужина? – спросил я у Элисон, чтобы перевести разговор в другую плоскость.

– А где же твоя возлюбленная?

– Летит проверять пилотную серию, которую снимают в Сиэтле.

– Тогда с меня мартини. Нам надо примерно по шесть порций каждому. Заходи в мой офис около шести.

Когда она ушла, Трейси повернулась ко мне и сказала:

– Если не возражаешь, я хочу сказать, что Элисон – это нечто… Мне кажется, за тебя она готова покалечить или даже убить.

– Да, она крутая особа и… невероятно лояльная.

– Тогда ты везунчик. Слово «лояльность» исчезло из словаря в Лос-Анджелесе давным-давно.

– Но ведь я могу рассчитывать на твою лояльность, верно?

– Конечно, – быстро сказала она. – Это все в комплекте услуг.

– Так что мне теперь делать?

– Ждать и наблюдать, как будут развиваться события.

На следующий день к полудню возникло ощущение, что в глазах общественности мы выигрываем эту войну.

Небольшую заметку о колонке Макколла (и в тоне Макколла) опубликовала только «Лос-Анджелес Таймс», другие газеты эту историю не подхватили – явный признак того, что они отнеслись к ней как к обычной голливудской сплетне. Впрочем, чуть позже появилась довольно большая статья на второй полосе «Голливуд Репортер». Но она не могла принести мне большого вреда. Во-первых, в ней присутствовали мои извинения, и, во-вторых, автор вскользь упоминал о позиции Лэрри Латача. Еще лучше была статья Крейга Кларка. По его мнению, я был полностью честен во время нашего «эксклюзивного интервью» и не пытался найти оправданий для своей «непреднамеренной ошибки». Затем он процитировал высказывания пяти моих коллег-сценаристов (он явно разыскал их еще до интервью), которые дружно встали на мою защиту. Настоящим перлом был комментарий Джастина Уанамейкера, человека, который считался одним из наиболее выдающихся сценаристов за последние тридцать лет. В своем заявлении (которое, по словам Кларка, Уанамейкер переслал в редакции газеты по электронной почте) он не просто всадил нож в спину Тео Макколла, но еще и повернул его несколько раз:

«В индустрии развлечений работают серьезные журналисты, но есть и типы с сомнительной репутацией вроде Тео Макколла, который не задумываясь может попытаться поломать карьеру писателя на основании необоснованных обвинений в плагиате, выстроенных на шаткой предпосылке, что позаимствованная шутка есть нравственный грех, заслуживающий костра инквизиции. Воистину отвратительно наблюдать, как любитель помоек нападает на одного из самых талантливых и оригинальных комедийных авторов Америки…»

Трейси пришла в восторг от статьи Кларка. Равно как Элисон и, соответственно, Брэд и Боб Робинсон.

– Еще пять минут назад я считала Уильяма Уанамейкера напыщенным козлом, – сказала она. – Теперь я готова номинировать его на Нобелевскую премию. Цитата просто блеск, твою мать. Будем надеяться, что она уничтожит этого гребаного уродца.

Из Сиэтла позвонила Салли, которая тоже восхитилась статьей Кларка.

– Мне все утро звонят люди, предлагают поддержку, говорят, что возмущены тем, как ужасно с тобой обошлись, и вместе с тем как элегантно ты выглядел в интервью «Вераити». Я горжусь тобой, милый. Ты сделал все блестяще. Мы обязательно победим.

Как приятно было снова услышать это «мы»… И я не мог всерьез сердиться на Салли за ее вчерашнюю злость. А теперь она была права: нам удалось радикально повернуть потенциально опасную ситуацию… до такого состоянии, что моя электронная почта и автоответчик (дома и в офисе) оказались переполненными посланиями с поддержкой от друзей и коллег. Более того, в воскресенье направление атаки стало меняться: «Лос-Анджелес Таймс» опубликовала три письма с упоминанием случаев непреднамеренного плагиата, но главное – с порицанием грязной журналистской практики Макколла. Затем, в еженедельном выпуске этой же газеты, появился по-настоящему сокрушительный хук слева в форме статьи слов примерно на триста в разделе «Калейдоскоп искусств». В ней говорилось, что Макколл, до того как осчастливил редакцию «Голливуд Леджит», около пяти лет пытался добиться успеха на поприще телевизионной комедию, но ему не повезло. Один из продюсеров Эн-би-си якобы даже сказал, что в конце девяностых годов он нанимал Макколла на короткий период в качестве автора, но вынужден был уволить его – как вам нравится эта цитата? – потому что понял: «Ничтожный талант этого человека так и останется ничтожным».

– Хотелось бы, чтобы в жизни все так поворачивалось, – сказала Салли, прочитав статью. – Они открыли сезон охоты на эту сволочь.

– И не без оснований, ведь этот парень сделал карьеру, изображая голливудского цербера, которого все боятся. Теперь ему перекрыли кислород, вот каждый и считает, что может его лягнуть.

– Он этого заслужил. И самое замечательное: ты не проявил себя мстительным, ты вышел из этой истории обиженной стороной… и к тому же ты оказался в выигрыше.

И снова Салли попала в точку. В выходные мне позвонил Джейк Деккер, один из директоров на студии «Уорнер». Он уверил меня, что «Краже со взломом» дан зеленый свет. Затем, около полудня, последовал звонок Шелдона Фишера, главного исполнительного директора ФРТ. Он рассказал мне следующий анекдот:

– Примерно год назад, когда меня выбрали исполнительным директором года, на церемонии я поблагодарил жену Бабе, сказав (и это цитата): «Она всегда ждала меня в три часа ночи, когда весь мир спал». Потом все поздравляли меня с удачной речью, кроме Бабе, которая заявила, что эту злосчастную фразу я позаимствовал у недавно умершего драматурга, Огаста Уилсона. Огаст якобы произнес ее во время вручения премии «Тони» в начале девяностых. Я был на этом присуждении, и, видимо, строчка застряла в моем мозгу. Потом, много лет спустя, она вылезла наружу. На этот раз в качестве комментария Шелдона Фишера. – Фишер звучно расхохотался и добавил: – Я хочу сказать, Дэвид, что я переживал за тебя, когда появилось это ядовитое обвинение. И я знаю по своему опыту – то, что произошло с тобой, может случиться с каждым.

– Спасибо, мистер Фишер. Я получил необыкновенную поддержку со стороны всех на канале.

– Ну, семья есть семья, Дэвид. И пожалуйста, зови меня Шел…

Элисон едва не поперхнулась сигаретным дымом, когда я рассказал ей об этом разговоре на следующее утро.

– Знаешь, почему твой новоявленный друг Шел так заботится о семье? Он только что отчалил от своей жены номер три и переместился – нет, ты только подумай! – к своему врачу-проктологу, которая, на минуточку, двадцативосьмилетняя сербка с такими буферами, что рядом с ней покойная Джейн Мэнсфилд показалась бы плоскогрудой!

– Где, черт возьми, ты только узнаешь эти грязные сплетни?

– Из колонки Тео Макколла, разумеется.

– Это не смешно.

– Да нет, смешно, потому что сейчас он и стал всеобщим посмешищем. Шоу-бизнес распял этого ублюдка.

– Это сравнение в духе Голливуда – как будто ты лягнул громилу на улице в пах… и все пришли в восторг.

– Я ничего особенного не сделал. Только рассказал правду.

– Ну да, и ты заслужил награду за силу воли и характер, не говоря уже о том, что ты вообще отличный парень.

– Ты, часом, цинизмом не грешишь?

– Я? Цинизмом? Как ты можешь говорить такие вещи! Но вот что я тебе скажу, Дэвид: я, мать твою, почувствовала большое облегчение. Мне думается, что ты в этой ситуации победил.

– Мы еще не полностью выбрались из дерьма, – заметил я.

В то же утро, позже, в мой офис с весьма довольным видом заглянула Трейси:

– Я только что проверила прессу, Дэвид. Упоминание о колонке Макколла, а также о том, что «Лос-Анджелес Таймс» разоблачила его как неудавшегося писателя, есть в «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост» и «США сегодня». «Сан-Франциско Кроникл» тоже дала маленькую статейку. Откликнулись местные газеты в Санта-Барбаре, Сан-Диего и Сакраменто. Но все эти публикации явно в твою пользу… благодаря Уильяму Уанамейкеру. Кстати, не стоит ли нам послать ему скромный презент от твоего имени в знак признательности?

– Он действительно любит оружие, чучела бегемотов и всю эту хрень в стиле позднего Хемингуэя?

– Да, есть у него такая страсть. Но если ты думаешь, что мы собираемся послать ему базуку…

– Как насчет ящика хорошего виски? Он ведь все еще здорово поддает?

– Ага, и обязательно закуривает «Лаки Страйк» во время каждого интервью, только чтобы показать, как он ненавидит всех этих калифорнийских радетелей за здоровье. Так что я согласна, что ящик виски будет очень кстати. Какую марку предпочитаешь?

– Пусть оно будет не меньше пятнадцатилетней выдержки.

– Будет сделано. А что ты хочешь, чтобы было написано на карточке?

Я немного подумал, потом сказал:

– Как насчет… «Спасибо»?

– Пожалуй, достаточно.

– Да, и пока мы в теме… спасибо тебе, Трейси. Ты все сделала блестяще. И действительно спасла мою задницу.

Трейси улыбнулась.

– Это моя работа, – сказала она.

– Но мы еще не совсем с этим покончили, верно?

– Давай скажем так: от своих шпионов в «Леджит» я слышала, что Макколла сильно потрясла статья, в которой он представлен бесталанным завистником, использующим свою колонку, чтобы отомстить за профессиональную неудачу. Кроме «Голливуд Леджит», Дэвид, на тебя не напала ни одна другая газета, а это означает, что они на твоей стороне. Однако ты прав: кризис спадет не раньше чем через пару дней. Вдруг кто-нибудь еще захочет высказаться на эту тему? С одной стороны, вроде все кончено. Но с другой… подожду до пятницы, прежде чем заявить об этом официально.

И Трейси действительно позвонила мне в пятницу утром. Я был дома, работал над первой серией третьего сезона «Продать тебя».

– Ты видел сегодняшний номер «Голливуд Леджит»? – спросила она.

– По некоторым причинам я выкинул эту газету из списка мною читаемых. Что, этот клоун снова швыряет дерьмо в моем направлении?

– Именно поэтому я тебе и звоню. Вся его колонка посвящена тому, как Джейсон Уондерли…

Она говорила о кумире подростков, которого поймали за употреблением наркотиков в туалете на съемочной площадке очень популярного сериала «Джек-шотландец». В нем он играл проказливого, но чистого парня, нападающего в футбольной команде средней школы, который бегает за девчонками и при всех своих выкрутасах остается достойным членом общества.

– …если верить Макколлу, Джейсон попался, когда его дилер пытался сунуть ему дозу…

– Но там нет ничего обо мне или о нашем сериале?

– Ни слова. Я заставила свою помощницу еще раз проверить все газеты. Никакого развития этой истории! Короче, с понедельника нигде и ничего. Так что, Дэвид, эта история – уже вчерашние новости, вчерашние новости – это мертвые новости. Поздравляю.

Позднее мне позвонил Джейк Деккер из «Уорнер Бразерс». Он сообщил, что Винс Нейджел, режиссер, в последнее время пользующийся большим спросом, наконец-то согласился прочитать первый вариант «Кражи со взломом», и ему очень понравилось. Поскольку всю следующую неделю Винс будет в Нью-Йорке, он хотел бы встретиться со мной через неделю… чтобы ознакомить меня со своими замечаниями и поговорить о следующем этапе.

– Да, и кстати, – сказал мне Джейк в конце разговора, – я просто счастлив, что этого мерзавца Макколла поставили на место за то, что он пытался сделать с вами. Этот тип – журналистский эквивалент вируса Эболы. Приятно видеть, как этот гад получил по заслугам, но еще приятнее, что вы выдержали эту пытку с честью.

Джейк Деккер был прав: уходящая неделя была для меня нескончаемой пыткой. И помимо того, что кто-то ткнул в меня обвиняющим пальцем (ощущение еще то, можете поверить), я страдал от одной мысли о том, что все это могло окончиться гораздо хуже…

Но давайте не будем об этом. В конце концов я выбрался из всей этой грязи практически без царапин. Более того, как отметила Салли, мое положение даже упрочилось после кратковременной встряски.

– Толпе нравятся те, кто защищается и берет верх, – расставила Салли точки над «i».

– Я все еще чувствую себя полным идиотом, – признался я, укладывая свою голову ей на колени.

– Это не просто глупо, это бесполезно. Ладно, за последнюю неделю мы говорили об этом сотни раз. Это была мизерная ошибка, причем встречающаяся довольно часто. Тебе вынесли приговор: не виновен. Ты свободен.

Может быть, Салли была права. Но я не мог забыть, как передо мной за короткие дни пробежала вся моя профессиональная жизнь… Штамп, конечно, но это правда. И я все еще нетвердо стоял на ногах. Причем до такой степени, что большую часть выходных я проспал допоздна, а потом бездельничал, читая новый роман Элмора Леонарда и стараясь выбросить все остальное из головы.

Мне так понравилось такое времяпровождение, что я решил продлить его на начало недели, хотя, вероятно, мне следовало начать работу. Но вместо этого я собирался пошататься по кафе, встретиться с приятелями за ланчем, накупить кучу дисков и послушать их, побегать по дневным киношкам и навестить мое старое убежище, «Книжный суп». В общем, я хотел временно избавиться от профессиональных забот.

Понедельник перетек во вторник, вторник – в среду. Поздно вечером я убрал посуду после доставленного на дом ужина из японского ресторана и сказал Салли:

– Знаешь, а я могу привыкнуть к такой жизни.

– Ты так говоришь только потому, что никогда не ленился. У тебя в кармане лежит обратный билет в обычную жизнь. Не было бы его – ты бы испытывал совсем другие чувства. Кстати, а ты знаешь, что случается с писателями, которые начинают лениться?

– Они становятся счастливыми?

– Я бы сказала – невозможными. В смысле, что их невозможно читать.

– Ладно, уговорила, Я не буду слишком расслабляться.

– Приятно слышать, – сухо ответила она.

– Но заявляю тебе, в будущем я обязательно буду брать неделю отпуска каждый…

Зазвонил телефон. Я взял трубку. Это был Брэд Брюс. Он не поздоровался, вообще ничего не сказал – только спросил:

– Тебе удобно разговаривать?

– Что случилось, Брэд? – спросил я, заставив Салли настороженно взглянуть в мою сторону. – Ты звучишь плохо.

– Мне действительно плохо. И я расстроен.

– Что случилось?

Длинная пауза.

– Может быть, лучше сделать это при личной встрече? – сказал он будто в раздумье.

– Что лучше сделать при личной встрече?

Еще одна длинная пауза. Наконец я услышал:

– Трейси только что вошла в мой офис со свежим номером «Голливуд Леджит». И да, ты снова главный герой колонки Тео. По сути, она посвящена исключительно тебе.

– В самом деле? – спросил я. Возникшее беспокойство переросло в страх. – Но это невозможно. Я ничего плохого не сделал…

– Собранные им данные говорят о другом.

– Собранные им данные? Какие данные?

– Плагиат, Дэвид.

– Это безумие! Я не занимаюсь этим, повторяю в который раз!

Салли смотрела на меня широко открытыми глазами.

– Ты это говорил на прошлой неделе, – сказал Брэд угрюмо, – и я тебе поверил. Но теперь…

– Что теперь?

– Теперь… Он нашел еще три случая плагиата в твоих сценариях для телевидения. И не только это: он также нашел несколько заимствованных фраз в пьесах, написанных до того как… до того…

– До того как я стал знаменитым, вероятно? До того как у меня все это появилось? До того как меня обвинили в литературном воровстве… хотя я никогда ничего не крал. До того как… Как…

Я медленно опустился на диван. Комната кружилась перед глазами. На этот раз я знал, что падение будет настоящим – мне уже не проснуться на мягкой подушке, стряхивая остатки кошмара. Впереди меня ждал удар.

Эпизод второй

Благодаря чудесам техники, Трейси исхитрилась отсканировать новую колонку Тео Макколла и переслать ее на мой компьютер в течение нескольких минут. Пока я открывал почту, Салли молча стояла за моей спиной. Она не сказала ни слова, после того как я повесил трубку. Но ее взгляд… Она смотрела на меня так, будто не верила своим глазам… Такое же выражение лица было у Люси в тот вечер, когда я вынужден был признаться, что полюбил другую женщину. Неверие, порожденное предательством…

Но я никого не предавал. Даже самого себя.

На экране появилась статья, о которой шла речь. Меня не столько поразила ее длина, сколько заголовок:

ГРЯЗЬ ИЗНУТРИ ОТ ТЕО МАККОЛЛА

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ «СЛУЧАЙНЫЙ ПЛАГИАТ» ТАК УЖ СЛУЧАЕН?

Далее шел текст:

«У меня в руках есть новые доказательства того, что творец сериала «Продать тебя» Дэвид Армитаж испытывает большую тягу к заимствованию. Как мы все знаем, Голливуд охотно закрывает глаза на любой грешок, совершенный «своим». Еще бы, ведь «свои» несут золотые яйца. К тому же они обросли связями, а связи в наше время – большое дело. Если простого смертного вроде меня или вас застукают с наркотиками или в пикантной ситуации с малолеткой, боюсь, в лучшем случае мы навсегда потеряем работу. Но «свои» – другое дело. Стоит возникнуть проблеме, в ход пускается тяжелая артиллерия. Любое уважающее себя печатное издание немедленно уволит автора, виновного в плагиате, но в Голливуде все наоборот: на защиту репутации литературного воришки брошены мощные силы. Ничего удивительного, ведь этот воришка – автор сценариев наиболее рейтингового сериала за последние годы.

Две недели назад я всего лишь указал на досадную оплошность мистера Армитажа, высокоталантливого лауреата премии «Эмми», литературного создателя «Продать тебя». Он допустил, что пара строчек из классической пьесы «Заглавная страница» оказались в одном из его сценариев. Но вместо того, чтобы признать свою ошибку и продолжать работать дальше, мистер Армитаж и его покровители пошли в наступление. Они нашли симпатизирующего им поденщика из «Вераити», чтобы тот изложил их версию этой неприглядной истории… Кстати, этот журналист в прошлом году имел романтические отношения с главой отдела по связям с общественностью известного вам телеканала. Достаточно было сказать «ату», как ведущие писаки Голливуда начали воспевать мистера Армитажа и проклинать журналиста, который посмел указать на перенос четырех строчек из одного сценария в другой!

Особенно воинственно в этом хоре прозвучал голос Хемингуэя Санта-Барбары – Джастина Уанамейкера, некогда острого, радикального писателя, который в свои сумеречные годы довольствуется написанием доходных сценариев средней руки. Кампанию травли против автора этой колонки, как ни странно, поддержала «Лос-Анджелес Таймс», пытаясь доказать, что я, пережив неудачу, теперь просто мщу первому попавшемуся успешному телевизионному автору, которого разглядел в прицел.

Однако позволю себе процитировать сержанта Джо Фрайдея из ироничного полицейского сериала «Бредень»: «Мы оперируем только фактами, мэм». А факты, увы, неприглядны… Активное сопротивление мистера Армитажа вынудило сотрудников газеты перелопатить все его творения, дабы убедиться, что упомянутая оплошность – всего лишь единичный случай.

Но сюрприз, сюрприз… Что же раскопали наши старатели?

В третьей серии последнего сезона «Продать тебя» Берт, дамский угодник и по совместительству главный экономист предприятия, рассказывает о своей бывшей жене, которая переехала в Лос-Анджелес, вытряхнув из него в суде большие деньги. «Знаешь, как правильно определить капитализм? – спрашивает он у своего помощника Чака. – Это процесс превращения калифорнийских девушек в калифорнийских женщин». Практически ту же фразу можно найти у драматурга Кристофера Гэмптона в пьесе «Сказки из Голливуда». Герой Гэмптона говорит: «Капитализм – это процесс превращения американских девушек в американских женщин»». Не думаю, что между этими двумя фразами такая уж большая разница.

В первой серии нового сезона Таня, девушка крутого нрава, объявляет Джо, что больше не желает с ним спать, потому что у нее есть новый парень, который как две капли воды похож на Рикки Мартина. Позднее Джо встречает этого парня в офисе и говорит Тане: «Рикки Мартин? Ну ты даешь! Да он вылитый Рикки Прыщ!» Рикки Прыщ, как выяснялось, является одним из героев романа Элмора Леонарда «Блеск».

В той же серии основатель компании Джером, собираясь снимать рекламу для клиента, входит в конфликт со второсортным актером. Позднее Джером скажет Берту «Когда в следующий раз будем снимать рекламу, никаких актеров…» В классическом фильме «Режиссеры» Мела Брукса Зеро Мостел поворачивается к Джин Уайлдер и говорит: «Когда в следующий раз будем ставить пьесу, никаких актеров».

Но и это еще не все. Наши исследователи порылись в ранних пьесах мистера Армитажа, большинство из которых так и не были поставлены (дело ограничилось разовой читкой в театре), и обнаружили два любопытных факта.

В пьесе «Рифы», написанной в 1995 году, говорится о любовном треугольнике. Его вершины – джазовая пианистка, ныне домохозяйка, ее муж – врач, часто бывающий на вызовах, и лучший друг мужа – джазовый саксофонист. Как вы понимаете, домохозяйка с другом начинают вместе музицировать, и под воздействием страстных мелодий их любовь крепнет день ото дня. Затем, когда муженька не оказывается в городе, пара сливается в экстазе… но тут появляется муж. В борьбе с саксофонистом, в которую вмешивается жена, муж случайно попадает ножом ей в сердце. Что занимательно, сюжет этого творения напоминает знаменитую новеллу Толстого «Крейцерова соната», в которой скучающая пианистка, тоже домашняя хозяйка, влюбляется в лучшего друга своего мужа… и этот друг оказывается скрипачом. Когда они вместе играют «Крейцерову сонату» Бетховена, возникает романтическое настроение. Но когда они приступают к делу, врывается муж и в ревнивой ярости случайно убивает любимую жену.

В новом сценарии для фильма «Кража со взломом» (сейчас в работе на студии «Уорнер Бразерс» сделка, по некоторым данным, потянула на полтора миллиона) главный герой в самом начале произносит следующую фразу: «Когда я в первый раз ограбил Картье, шел дождь». Как же странно узнать, что рассказ классика Джона Чивера открывается такой фразой: «Когда я в первый раз ограбил Тиффани, шел дождь».

Из всего выше изложенного следует сделать вывод, что мистер Армитаж не просто «плагиатор по неволе», допустивший случайную оплошность. Скорее, он постоянно занимается воровством. И хотя он может утверждать, что приведенные примеры всего лишь одни заимствования, факт остается фактом – это плагиат. И нет никакой возможности опровергнуть утверждение: этот парень чертовски виноват!»

К концу статьи я так разозлился, что едва удержался, чтобы не ударить кулаком по монитору.

– Нет, ты веришь в это дерьмо? – сказал я, поворачиваясь к Салли. Но она уже сидела на диване, обхватив себя руками, – явный признак негативизма. Она отказалась смотреть на меня, когда я заговорил.

– Да, Дэвид, я могу в это поверить. К тому же все там доказывает, черным по белому, что ты закоренелый плагиатор.

– Да будет тебе, Салли, посмотри, в чем обвиняет меня этот урод? Строчка там, строчка здесь…

– А как насчет сюжета для пьесы? Взял взаймы у Толстого…

– Но он не упомянул, что в начале пьесы я признал свой долг Толстому.

– Какое начало? Пьесу всего лишь читали в театре, верно?

– Верно, но если бы ее запустили в производство, я бы должным образом оформил свой долг…

– Это ты сейчас так говоришь.

– Это правда. Неужели ты думаешь, что я могу сделать что-то столь идиотское, как украсть у Толстого?

– Я теперь не знаю, что и думать…

– Зато я знаю одно: этот засранец Макколл пытается сломать мою карьеру. Он хочет расплатиться со мной за то, что его разоблачили в «Таймс» как несостоявшегося писателя.

– Дело не в этом, Дэвид. Дело в том, что ему снова удалось тебя прищучить. И на этот раз тебе не удастся так легко отделаться.

Зазвонил телефон. Я схватил трубку. Это был Брэд.

– Прочел? – спросил он меня.

– Конечно. Но я думаю, что он взял несколько микроскопических примеров и…

Брэд перебил меня:

– Дэвид, нам нужно поговорить.

– Разумеется, – сказал я. – Мы будем бороться. Точно как…

– Нам нужно поговорить немедленно.

Я взглянул на часы. Начало десятого.

– Сегодня? Уже довольно поздно.

– У нас кризис. Мы должны отреагировать быстро.

Я с некоторым облегчением вздохнул. Он хочет поговорить о стратегии. Он все еще на моей стороне.

– Совершенно согласен, – сказал я. – Где ты хочешь встретиться?

– Здесь, в офисе. В десять, если это тебя устроит. Боб Робинсон уже едет.

– Да, я доберусь как можно быстрее. И я хотел бы взять с собой Элисон.

– Конечно.

– Ладно, увидимся в десять, – сказал я и повесил трубку. Затем повернулся к Салли: – Брэд на моей стороне.

– В самом деле?

– Он сказал, что мы должны как можно быстрее отреагировать, и попросил меня немедленно приехать в офис.

– Тогда поезжай, – сказала она, глядя вбок.

Я приблизился к ней и попытался обнять, но получил отпор.

– Салли, радость моя, – сказал я, – все утрясется.

– Ничего подобного, – отозвалась она и ушла.

Я замер на месте, потом хотел пойти за ней, чтобы уверить ее в своей невиновности. Но инстинкт подсказал мне: лучше уйти. Поэтому я схватил пиджак, телефон и ключи от машины и вышел из квартиры.

По дороге в офис я позвонил Элисон на сотовый. Но автоответчик сообщил мне, что она в Нью-Йорке, где пробудет до четверга. Я еще раз взглянул на часы. На Восточном побережье было далеко за полночь… именно поэтому мне и пришлось прослушать запись. Поэтому я оставил следующее короткое послание: «Элисон, это Дэвид. Дело срочное. Позвони мне на сотовый, как только прочтешь это».

Затем я вдавил педаль газа в пол и полетел вперед, прокручивая в уме все те аргументы, которые мог выдвинуть против кампании очернительства, развязанной Макколлом. Заодно я сочинил разгневанную записку в адрес студии «Уорнер Бразерс», где, как выяснилось, завелся предатель, сливший мой сценарий репортеру.

Когда я прибыл в офис, Брэд и Боб были мрачнее тучи, а глаза у Трейси – красными, что наводило на мысль о слезах.

– Жаль, что так получилось, – сказал я. – Но послушайте, этот маньяк нанял парочку дознавателей, чтобы рассмотреть все мои сценарии под микроскопом. И что они нашли? Пять строк, которые можно приписать другим писателям. Вот и все. А что касается идиотского обвинения насчет Толстого…

Боб Робинсон перебил меня:

– Дэвид, мы прекрасно слышим, что ты говоришь. И если честно, когда я прочитал текст, я подумал то же самое: это всего лишь пара строк – то там, то здесь, какая разница. Что же касается старой пьесы, то Толстой тут ни при чем. Любой человек, будь у него хоть одна извилина, поймет, что ты умышленно интерпретировал этот рассказ, привязав его к нашему времени…

– Спасибо, Боб, – сказал я. Чувство облегчения окатило меня, как струя мощного душа.

– Я еще не закончил, Дэвид.

– Прости.

– Как я уже сказал, я не считаю, что обвинения Макколла справедливы. Но перед нами встает проблема надежности. И нравится это тебе или нет, с выходом новой колонки ты переходишь в разряд подпорченного товара.

– Но, Боб…

– Дай мне закончить, – резко сказал он.

– Извини…

– Таковой нам представляется ситуация. Ты мог объяснить один случай непреднамеренного плагиата, и ты сделал это. Но еще четыре случая…

– Несколько проклятых строк, – сказал я. – И только.

– Несколько проклятых строк, которые Макколл привел в своей колонке, плюс еще несколько из «Заглавной страницы»…

– Но разве вы не видите, что этот урод хочет изобразить из себя Кеннета Стара [29]29
  Стар, Кеннет – федеральный прокурор, прославившийся расследованием скандала с Моникой Левински.


[Закрыть]… Он вытаскивает пустяк и трансформирует его в Содом и Гоморру.

– Ты прав, – сказал Брэд, наконец присоединяясь к разговору. – Он урод. Он мастер губить репутацию. Теперь он решил покончить с тобой. И боюсь, твои сценарии снабдили его достаточным количеством мизерных примеров, чтобы замазать тебя кистью плагиата.

Тут вступил Боб:

– Обещаю тебе, что эта его статья будет подхвачена всеми печатными изданиями Америки. В результате не только ты будешь выглядеть подпорченным товаром, но и наш сериал окажется замаранным.

– Это чушь, Боб…

– Не смей указывать мне, что чушь, а что нет, – отрезал Боб, уже не скрывая злобы. – Ты хоть представляешь, какой вред эта история уже принесла? И я имею в виду не только тебя и твой сериал, я говорю о Трейси. Из-за этого слизняка Макколла ее надежность тоже подверглась сомнениям… причем до такой степени, что мы вынуждены принять ее отставку.

– Ты уходишь с канала? – сказал я, изумленно глядя на Трейси.

– У меня нет выбора, – тихо призналась она. – То, что мой давний роман с Крейгом стал достоянием общественности…

– Ты же не сделала ничего плохого, Трейси, – сказал я.

– Может быть, но создалось впечатление, что я попросила своего бывшего бойфренда написать статью в твою пользу.

– Но ведь это он позвонил тебе…

– Не имеет значения – важно, какое создалось впечатление.

– А что говорит по этому поводу Крейг? – спросил я.

– У него свои проблемы, – ответила Трейси. – Его тоже только что уволили.

– Тебя никто не увольнял, – резко заметил Боб.

– Нет… мне просто дали бутылку виски, пистолет с одной пулей и велели поступить, как требует честь.

Казалось, она вот-вот снова расплачется. Брэд сжал ее руку, пытаясь изобразить поддержку, но она отмахнулась:

– Я не нуждаюсь в сочувствии. Я сглупила, позвонив Крейгу, теперь я за это расплачиваюсь.

– Я возмущен до глубины души, – сказал я.

– Что еще тебе остается, – заметила Трейси.

– Не могу выразить, как мне жаль. Но как я уже говорил, я вовсе не хотел…

– Понятно, понятно, – перебил меня Боб. – Но ты также должен понять, в какой мы сейчас сложной ситуации. Если мы тебя не отпустим…

Хотя я ожидал этого, слова подействовали на меня как пощечина.

– Вы меня увольняете? – тихо спросил я.

– Да. С большим сожалением, должен добавить, но…

– Это несправедливо!

– Может быть, – сказал Брэд, – но мы должны позаботиться о своей репутации.

– У меня с вами контракт…

Боб покопался в бумагах на столе и протянул мне документ:

– Верно, но я уверен, что Элисон объяснит тебе… В контракте есть статья, позволяющая досрочно расторгнуть наши отношения, если окажется, что ты обманным образом исказил свою работу. Плагиат, вне сомнения, подпадает под эту категорию…

– Вы поступаете неправильно, – сказал я.

– Нам и самим не нравится то, что мы делаем, но это необходимо, – вмешался Брэд. – Ради блага сериала ты должен уйти.

– А если, скажем, мы с Элисон подадим на вас в суд?

– Делай что хочешь, Дэвид, – сказал Брэд, – но наши корпоративные карманы куда глубже твоих. Ты этого дела не выиграешь.

– Еще посмотрим, – сказал я, вставая.

– Ты думаешь, нам это приятно? – спросил Брэд. – Думаешь, кому-нибудь в этой комнате нравятся возникшие обстоятельства? Я знаю, что ты – создатель этого сериала… И поверь мне, ты получишь все, что тебе причитается как создателю, включая часть бюджета. Но дело в том, что над сериалом работают еще семьдесят человек, и я не собираюсь ставить под угрозу их положение, защищая тебя. Твоя нынешняя ситуация проигрышная. Тебя не только поймали с дымящимся пистолетом, Дэвид, на этот раз это дымящаяся базука…