Текст книги "Медовый месяц"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Спасибо, миледи. Очень хорошо, – наступила неловкая пауза.

– Извините меня, миледи. Я вот думал, – он неловко мял шляпу в руках, – мы с Полли Мейсон собираемся пожениться, не мог бы его сиятельство… Мы собирались купить гараж, но мои сорок фунтов пропали… Если бы его сиятельство смог занять нам денег, мы бы все вернули честь честью…

– Понимаю, Кратчли. Но я вам ничего не могу сказать. Вам нужно поговорить об этом с милордом.

– Да, миледи… Но, может, вы замолвите за нас словечко.

– Я подумаю над этим.

Как бы Харриет ни старалась держать себя в руках, она сказала это ледяным тоном. Ей очень хотелось спросить: «Почему бы вам не попробовать занять деньги у мисс Твиттертон?» С другой сторон» в его просьбе не было ничего необычного, ведь Кратчли не знал, что она так много о нем знает. Разговор был окончен, но молодой человек все не уходил, Я этому она обрадовалась, услышав, что к дому подъехала машина.

– Они вернулись. Быстрее, чем я ожидала.

– Похороны никогда не бывают долгими, миледи.

Кратчли еще немного помялся у двери и вышел.

Приехало довольно много народа. Если они все приехали в «даймлере», то это было забавное зрелище. Но нет, она увидела викария, значит, кто-то ехал в его маленькой машинке. Викарий был в сутане, в одной руке он держал молитвенник, другой поддерживал мисс Твиттертон. Харриет подумала, что по сравнению с вчерашним днем она выглядит гораздо лучше. Хотя глаза ее были красными, и маленькая ручка в черной перчатке судорожно стиснула носовой платок. Наверное, то, что в прошедшей грустной церемонии она была вторым по значимости лицом, вернуло ей потерянное самоуважение. Следом шла миссис Руддл. Ее старомодный пиджак довольно странного фасона был расшит большими блестящими бусинами, перышки на шляпке трепетали даже веселее, чем на дознании. Ее лицо сияло. Больше всех соответствовал моменту Бантер. В руках он держал целую стопку молитвенников с траурным котелком наверху. Лицо Бантера было таким сдержанно-печальным, что именно его можно было принять за ближайшего родственника усопшего. Процессию завершал Пуффетт в неопределенного возраста и цвета Рабочей куртке, надетой поверх кипы свитеров. Харриет была уверена, что он надевал эту куртку в день собственной свадьбы. Вместо скромного котелка, в котором он появился в первый день их знакомства, Пуффетт надел очаровательное нечто, которое, скорее всего, носил его дедушка на заре текущего столетия.

– Наконец-то вы вернулись, – сказала Харриет.

Она поспешила навстречу мисс Твиттертон, но по пути ее перехватил муж. Питер был в приподнятом настроении, видимо, благодаря чувству выполненного долга. Грустное впечатление, которое производили его траурный костюм, черный шарф, строгое пальто и темный зонт, несколько смягчалось лихо сдвинутой набок шляпой.

– Привет, привет, привет, – весело пропел его сиятельство. Он поставил в угол зонт, мягко улыбнулся и с удовольствием снял, наконец, ненавистную шляпу.

– Проходите, пожалуйста, садитесь, – сказала Харриет, подавив смех. Она усадила мисс Твиттертон, взяла ее маленькую ручку и тихонько ее пожала.

– Иерусалим, счастливый дом! – его сиятельство окинул взглядом владения и с чувством провозгласил: – И это прекраснейший из городов? Схватить грабителей! Вперед, сыны Израиля! Вперед, колесницы и всадники!

Харриет уже было знакомо это его неуравновешенное состояние, которое обычно следовало за посещением похорон и других печальных мероприятий. Поэтому она строго сказала:

– Питер, возьми себя в руки. – Потом поспешила к мистеру Гудекеру: – На похоронах было много людей?

– Очень много, – ответил викарий. – Так много, что я и не ожидал.

– Это так трогательно, – всплакнула мисс Твиттертон. – Последняя дань уважения бедному дяде. – Ее личико раскраснелось, она стала почти хорошенькой. – Целое море цветов! Шестнадцать венков, включая ваш прелестный веночек, дорогая леди Вимси.

– Шестнадцать! – сказала Харриет. – Подумать только! – Она почувствовала нечто, похожее на удар в солнечное сплетение.

– И такой великолепный хор! – продолжала миссис Твиттертон. – Такие трогательные гимны. И дорогой мистер Гудекер…

– И чудесная проповедь. Слова святого отца, – перебил ее Пуффетт, – если можно так выразиться, сэр, шли от сердца к сердцу.

Он достал огромный красный носовой платок в белую клетку и шумно высморкался.

– Да, – согласилась миссис Руддл, – все было великолепно. Я никогда не видела таких трогательных похорон, а я не пропустила ни одни похороны в Пэгглхэме за сорок лет.

Мистер Пуффетт подтвердил. Харриет улучила момент и тихо спросила Питера:

– Неужели мы послали венок?

– Бог его знает. Бантер, мы посылали венок?

– Да, милорд. Из лилий и белых гиацинтов.

– Лучшего и придумать нельзя было.

– Спасибо, миледи.

– Приехали абсолютно все, – сказала мисс Твиттертон. – Доктор Крейвен, мистер и миссис Совертон, Дженкинсы из Броксфорда и тот странный молодой человек, который нам сообщил, что у дяди финансовые проблемы. А мисс Грант привела школьников с белыми цветами…

– И полиция в полном составе, – добавил Питер. – Бантер, я вижу здесь бокалы. Налей нам чего-нибудь.

– Хорошо, милорд.

– Боюсь, что бочку с пивом уже увезли, – сказала Харриет, сочувственно посмотрев на Пуффетта.

– Очень жаль, – сказал Питер. Он снял черное Пальто, и вместе с ним сбросил с себя последние остатки траура. – Ладно, Пуффетт, думаю, один раз можно попробован, и пиво из бутылки. Открыть для себя, как говорится, что-то новенькое. Рассказывают, что Исаак Волтон как-то ловил рыбу на берегу…

Но закончить ему не дали. Грохоча тяжелыми башмаками, из спальни вышли Билл и Джордж. У одного в руках были большое зеркало и кувшин, другой нес букетик зубных щеток, бритв и расчесок. Они явно обрадовались, увидев в комнате такую большую компанию. Джордж, безошибочно определив, кто здесь главный, подошел к Питеру.

– Извините, босс, – сказал Джордж, неопределенно махнув букетом в сторону спальни, – там все эти лезвия и серебряные расчески…

– Тише, – сурово провозгласил его сиятельство, – поспешишь – людей насмешишь. – Он аккуратно сложил пальто и повесил Джорджу на протянутую руку. Туда же последовали шарф, шляпа, немного места осталось и для зонта. – Идите в коридор, найдите там дверь и спросите у нашего человека, что здесь чье.

– Понятно, босс, – сказал Джордж и медленно двинулся к выходу, боясь уронить шляпу, которая венчала пирамиду.

Из замешательства всех вывел викарий:

– Вы можете мне не верить, но, когда я учился в Оксфорде, мы надели шляпу на статую Мэртира.

– Неужели? – сказал Питер. – А мы как-то украсили зонтиками статуи цезарей. Каждому цезарю – по зонтику. Это были зонтики нашего братства. А вот и напитки!

– Спасибо, – сказала мисс Твиттертон, и крупная слеза капнула прямо в бокал. – Подумать только, когда в прошлый раз лорд Питер угощал нас шерри…

– Боже мой, Боже мой, – сказал мистер Гудекер. – Спасибо, достаточно.

Он подержал маленький глоток во рту и, очевидно, пришел к выводу, что это вино выгодно отличается от «лучшего шерри в Пэгфорде».

– Бантер, у тебя в кухне, кажется, есть немного пива для мистера Пуффетта?

– Да, милорд.

Мистер Пуффетт, вспомнив, что, образно выражаясь, оказался не в своей компании, надел шляпу и сказал:

– Спасибо, ваше сиятельство. Пойдем, Марта. Снимай шляпу, шаль и пойдем поможем ребятам во дворе.

– Да, – сказала Харриет. – Бантеру понадобится ваша помощь, миссис Руддл. Нужно приготовить что-нибудь к завтраку. Вы с нами позавтракаете, мисс Твиттертон?

– Большое спасибо, но мне пора домой. Вы так добры…

– Но зачем так торопиться? – сказала Харриет, когда Пуффетт и миссис Руддл удалились. – Я сказала это только для миссис Руддл. Она неплохая служанка, но иногда ей приходится напоминать об ее обязанностях. Мистер Гудекер, вам налить еще шерри?

– Нет, мне тоже пора домой.

– Не забудьте свои цветы, – напомнил Питер. – Мистер Гудекер убедил Макбрайда, и кактусы попадут теперь в хорошие руки.

– За неплохое вознаграждение?

– Конечно, конечно, – сказал викарий. – Я за них заплатил. Но это совершенно справедливо. Он должен думать о своих клиентах. Другой человек – по-моему, его зовут Соломон – возражал, но мы его уговорили.

– Как вам это удалось?

– Видите ли, – смущенно сказал викарий, – я ему тоже заплатил. Но совсем немного. Незначительную сумму. Намного меньше, чем эти кактусы стоят на самом деле. Я представить себе не мог, что они окажутся в каком-нибудь холодном магазине, и некому будет за ними присмотреть. Кратчли очень хорошо за ними ухаживал. Он вообще здорово разбирается в кактусах.

– Неужели? – мисс Твиттертон отреагировала так остро, что викарий посмотрел на нее в полном недоумении. – Рада слышать, что он хоть что-то делал хорошо.

– Да, святой отец, – сказал Питер. – Лучше вы, чем я. Я к ним совершенно равнодушен.

– Возможно, не все их любят. Но вон тот, вы должны признать, необыкновенный экземпляр.

Он близоруко прищурился в сторону висевшего на стене кактуса и подошел к нему в благоговейном восхищении.

– Этот кактус, – дрожащим голосом сказала мисс Твиттертон, – особая гордость дяди Вильяма.

Ее глаза наполнились слезами, и растерянный викарий поспешил к ней.

– Я знаю. Не беспокойтесь, мисс Твиттертон, ему будет очень хорошо у меня.

Мисс Твиттертон молча кивнула. Но осмотр экзотических растений все равно пришлось прервать, потому что вошел Бантер и сообщил:

– Извините, рабочие уже почти очистили чердак. Но они не знают, что делать с ящиками, на которых написано «Твиттертон».

– О, Господи! Совсем забыла! Передайте, что я лучше сама поднимусь и посмотрю. Как я могла забыть! Здесь довольно много моих вещей! – она подбежала к Харриет. – Надеюсь, вы не будете возражать. Я быстренько. Но лучше сейчас пойти отобрать свои вещи. Понимаете, мой домик очень маленький и дядя любезно согласился, чтобы некоторые вещи побыли у него. Все, что принадлежало моей дорого мамочке…

– Конечно, – ответила Харриет. – Может, в нужна помощь?

– О, большое спасибо! О, спасибо, мистер Гудекер.

Викарий вежливо открыл перед ней дверь и протянул руку.

– Я скоро ухожу. Поэтому хочу с вами попрощаться. И постарайтесь так уж сильно не расстраиваться. Держитесь, мисс Твиттертон. Будьте мужественной и, если сможете, мы ждем вас в воскресенье на воскресной службе, как обычно. Придете? Мы на вас так рассчитываем.

– Да, конечно. В воскресенье. Конечно, дорогой мистер Гудекер. Если вы хотите, я постараюсь…

– Я вам очень признателен.

– Спасибо большое, я… вы… все так добры ко мне.

Немного смущенная и бесконечно благодарная мисс Твиттертон убежала наверх.

– Бедная женщина! – воскликнул викарий. – Какой удар для нее! Эта нераскрытая тайна висит над нами дамокловым мечом…

– Да, – рассеянно согласился Питер, – ничего хорошего.

Харриет посмотрела на него и вздрогнула. Он холодно смотрел на дверь, за которой только что скрылась мисс Твиттертон. Харриет подумала о шоке на крышу и об этих ящиках. Интересно, осматривал ли их Кирк, подумала она. Если нет, то что тогда? Что может быть в этих коробках? Орудие убийства, а на Нем кровь и прядь волос жертвы? Ей показалось, что прошло уже много времени, когда мистер Гудекер, Который молча любовался своим новым приобретением, внезапно нарушил молчание:

– Да, но это очень странно! Очень странно!

Возглас святого отца будто вывел Питера из транса.

– Что странно, святой отец?

Озадаченный викарий вглядывался в уродливые ветки над головой. Питер тоже поднял голову, но, так как кактус висел примерно в четырех дюймах от него, ничего не смог рассмотреть.

– Вы только посмотрите на это! – трагически шепотом произнес мистер Гудекер. – Вы видите, что это?

Он порылся в кармане, достал карандаш и ткнул в самый центр растения.

– Отсюда, – сказал Питер, отступая на шаг назад, – это выглядит, как пятно милдью. Весьма обычная для кактуса болезнь! Хотя мне плохо видно. Но, может, это просто молодой побег?

– Это милдью, – горько сказал викарий. Харриет поняла, что нужно выразить соболезнование, взобралась на стул и внимательно рассмотрела несчастный кактус.

– На листьях еще больше. Если это, конечно, листья, а не шипы.

– Кто-то, – сказал мистер Гудекер, – налил слишком много воды. – Он укоризненно посмотрел на обоих.

– Мы до него даже не дотрагивались, – попыталась оправдаться Харриет. Она вспомнила про Кирка и Бантера и замолчала. Но они вряд ли стали бы поливать кактусы.

– Я гуманист, – сказал Питер, – и хотя я не люблю эту колючую пакость…

Он тоже неожиданно осекся, и Харриет увидела, что выражение его лица изменилось. Она испугалась, у него было такое же выражение лица утром, когда ему снился кошмар.

– Что случилось, Питер?

Он полушепотом сказал:

– «И мы шли через колючие кусты, и они все кончались…»

– Уже осень, – сказал викарий. – Поэтому нужно поливать реже, намного реже.

– Конечно, – сказала Харриет. – Но все это мог натворить только ваш хваленый Кратчли.

– Думаю, это именно он, – сказал Питер, будто возвращаясь к ним из далекого путешествия. – Ты помнишь, Харриет, он сказал Кирку, что поливал их в прошлую среду, а потом еще подводил часы перед уходом?

– Да.

– А позавчера он опять его поливал.

– Да, конечно, мы все это видели.

Мистер Гудекер пришел в полнейшее негодование.

– Но, моя дорогая леди Вимси, он не мог этого сделать. Кактус – дитя пустыни. В холодное время года его нужно поливать не чаще одного раза в месяц!

Питер, стараясь разгадать свою маленькую тайну, мысленно опять вернулся в утренний кошмар. Вполголоса он пробормотал:

– Не могу вспомнить…

Но викарий не обращал на него никакого внимания.

– Кто-то его недавно трогал, – возмущенно сказал он. – Вы и цепь повесили совсем другую. Та была короче!

У Питера перехватило дыхание.

– Вот оно! Цепь! Мы все были скованы цепью.

Лицо Питера стало неподвижным, словно древняя маска.

– Расскажите-ка мне подробнее об этой цепи, святой отец.

Глава XX Если знаешь, Как, поймешь, Кто

Маленькие и большие потрясения стали такой же неотъемлемой частью повседневной жизни Тэлбойз, как завтрак или восход солнца. Поэтому Харриет ничуть не удивилась, когда в этот самый момент в комнату вошел Бантер. За его широкой спиной угадывались силуэты Пуффетта и Кратчли.

– Если ваше сиятельство не возражает, нужно вынести мебель из гостиной.

– Понимаете, – Пуффетт выступил вперед, они работают по контракту. И если бы мы сейчас помогли им вытащить хотя бы это… – он махнул пухлой ручкой в сторону огромного тяжелого шкафа.

– Хорошо, – сказал Питер. – Только быстро. Забирайте его и уходите.

Бантер и Пуффетт ухватились за один конец шкафа и с трудом сдвинули его на несколько дюймов. На стене повисли серые сети паутины. Кратчли подхватил другой конец, и они сделали еще одну попытку.

– Да, – продолжал мистер Гудекер. Если им овладевала какая-то идея, то она цепко держала его сознание, как актиния. – Да, думаю, старая цепь стала уже ненадежной. Может быть только одно объяснение. Да вы посмотрите, как разросся кактус!

Шкаф медленно двигался к выходу. А так как и занимались не профессионалы, а любители, он на секунду замер на пороге и прочно застрял в дверном проеме. Питер нетерпеливо снял пиджак.

– Терпеть не может, – подумала Харриет, – когда что-то делают спустя рукава.

– Ну еще разок, взяли, – сказал Пуффетт.

По счастливой случайности или по велению свыше, но, не успел Питер дотронуться, как громадное чудовище вздрогнуло и медленно поплыло через порог.

– Вот так! – сказал Питер. Он закрыл дверь и остановился в задумчивости. – Да, святой отец. Так что вы говорили о цепи? Раньше она была короче?

– Да, короче. Я совершенно уверен. Дайте-ка погляжу. Горшок висел примерно здесь.

Он поднял руку на несколько дюймов выше своей головы.

Питер подошел ближе.

– Примерно на четыре фута выше. Вы уверены?

– Абсолютно уверен. Да и…

Вошел Бантер со щеткой в руках. Он направился к Питеру и начал отряхивать пыль с его брюк. Мистер Гудекер с интересом наблюдал за происходящим.

– Да, – он отошел к окну, уступив дорогу Пуффетту и Кратчли, которые взяли одно из кресел, – вечно с этими шкафами проблемы. За ними так трудно вытирать пыль. Моя жена постоянно жалуется.

– Довольно, Бантер. Неужели мне нельзя немного походить грязным, когда хочется?

Бантер понимающе улыбнулся и принялся за вторую штанину.

– Боюсь, продолжал викарий, – я бы доставил вашему слуге много неприятностей, если бы он работал у меня. Жена говорит, что я ужасно неаккуратный. – Он проводил взглядом Кратчли и Пуффета тяжелым креслом в руках. И когда закрылась дверь, в его сознании, которое несколько отставало от зрения, родилась счастливая догадка.

– Послушайте, а может, это Кратчли заменил цепь? Давайте его об этом спросим.

– Бантер, – строго сказал Питер, – ты слышал что я сказал? Можешь почистить мистера Гудекера, раз ему это так нравится. Меня чистить не надо, я отказываюсь.

За внешней веселостью Харриет угадала настоящее раздражение, которого раньше никогда не слышала. И впервые после свадьбы он совершенно забыл о ее существовании. Харриет взяла брошенный на стул пиджак Питера и попыталась найти сигареты. Но от ее внимания не укрылись еле заметный кивок Питера и деловитый взгляд Бантера.

Ни слова не говоря, Бантер отправился чистить викария, а освобожденный Питер подошел к камину. Здесь он остановился и взглядом окинул комнату.

– Да, действительно, – мистеру Гудекеру, похоже, понравился новый жизненный опыт. – Приятно, когда за тобой кто-то ухаживает.

– Цепь, святой отец, – настойчиво повторит Питер, – Где?..

– Ах, да, – вспомнил викарий, – я хотел сказать, что это совершенно новая цепь. Старая была медной, такой же, как кашпо. А эта, смотрите…

– Питер! – невольно вскрикнула Харриет.

– Да, – сказал он. – Теперь все понятно, – он дотянулся до цепи и с легкостью вынул из нее запутавшиеся колючие ветки. Опять вошел Кратчли, но на этот раз с человеком по имени Билл. Они направились к другому креслу.

– Если вы не против, босс.

Питер выпустил из рук цепь и быстро уселся в кресло.

– Нет, – сказал он. – Мы еще не закончили. Пойдите пока, прогуляйтесь. Должны же мы хоть на чем-то сидеть. Я все улажу с вашим начальством.

– Хорошо, – сказал Билл. – Все правильно, босс. Но не забудьте, что мебель нужно увезти сегодня.

– Все будет в порядке, – успокоил его Питер.

Джордж, наверное, возразил бы, но Билл оказался более покладистым и уравновешенным, поэтому он примирительно сказал:

– Ладно, босс, – и удалился, прихватив с собой Кратчли.

Когда дверь за ними закрылась, он подошел к композиции, которую Бантер устроил рядом с камином на стене – старый вертел и тяжелая медная цепь, как большая спящая змея.

Харриет сказала:

– Это та самая цепь, которая выпала из камина. – Питер невидящим взглядом посмотрел на нее.

– Повесили новую цепь, а старую спрятали в камин. Почему? – Он взял в руки цепь и посмотрел на кактус. Заинтригованный мистер Гудекер не сводил с него глаз.

– Смотрите-ка, – сказал святой отец, взяв один конец цепи. – Это, похоже, та самая цепь. Она, конечно, вся в саже, но если ее немного почистить, она заблестит, как новая.

Питер отпустил свой конец цепи и повернулся к Харриет. Он посмотрел на нее, как на лучшую ученицу в классе со средними способностями.

– Когда Кратчли в прошлую среду поливал кактус, который он уже полил неделю назад и который нужно поливать всего один раз в месяц…

– В холодное время года, – сказал мистер Гудекер.

– Он стоял на стремянке здесь. Потом он протер кашпо и спустился. Затем Кратчли отнес стремянку сюда к часам. Рядом с радиоприемником. Ты не понимаешь, что он делал дальше?

Харриет закрыла глаза и попыталась вспомнить, как выглядела комната в то странное утро.

– Мне кажется…

Она опять открыла глаза. Питер положил руку на радиоприемник.

– Да, действительно. Теперь я вспоминаю. Он немного сдвинул приемник, чтобы цветок висел прямо над ним. Я заметила, потому что сидела совсем близко.

– Я тоже заметил. И именно это я все время пытался вспомнить.

Он осторожно передвинул приемник. Теперь цветок висел прямо над его головой, примерно в трех дюймах от нее.

– Боже мой! – воскликнул мистер Гудекер, который начал понимать, что происходит что-то очень важное. – Все это так таинственно!

Питер ничего не ответил. Он осторожно поднял и потом опустил крышку радиоприемника.

– Все было именно так, – тихо сказал он. – Именно так… Лондонская радиостанция.

– Боюсь, что я абсолютно ничего не понял, – робко сказал викарий.

Питер посмотрел на него и улыбнулся.

– Смотрите! – сказал он. Потом поднял руку и легонько дотронулся до цветка. Колючий уродец медленно и зловеще качался на длинной цепи. – Это вполне возможно! – сказал он. – Боже мой! Вполне возможно. Мистер Ноукс был примерно такого же роста, как и вы, святой отец?

– Примерно такого же. Может, я был повыше на дюйм, но не больше.

– Если бы у меня было побольше дюймов, – грустно сказал Питер (рост был его больным местом), может, у меня и мозгов было бы побольше. Но лучше позже, чем никогда. – Его взгляд рассеянно обежал комнату, не задержавшись ни на викарии, ни на Харриет. – Понимаешь, – сказал он Бантеру, – У нас есть начало и конец арифметической прогрессии. Осталось восстановить промежуточные числа.

– Да, милорд, – без всякого выражения согласился Бантер. Его сердце готово было вырваться из груди. На этот раз Питер обратился не к своей молодой жене, а к нему, старому, испытанному боевому товарищу, с которым раскрыто столько дел. Он откашлялся. – Если вы позволите, милорд, нужно первым делом измерить разницу в длине обеих цепей.

– Совершенно верно, Бантер. Бери лестницу и выполняй.

Бантер взобрался на стремянку и снял цепь. Вторую молча протянул ему викарий.

Питер первым услышал шаги на лестнице. Не успела мисс Твиттертон открыть дверь, как он уже стоял рядом, закрывая спиной Бантера.

– Так, там я уже все посмотрела, – весело сказала мисс Твиттертон. – Мистер Гудекер? Думала, сегодня вас больше не увижу. Как хорошо, что дядин кактус достался именно вам.

– Бантер как раз помогал его снимать, – сказал Питер. Его пять с половиной футов были надежным экраном для ее четырех сорока. – Мисс Твиттертон, если вы уже закончили, не могли бы вы мне немного помочь?

– Ну, конечно, если только смогу!

– Мне кажется, я выронил ручку. Где-то в спальне. И мне не хотелось бы, чтобы на нее наступил один из этих ребят. Если бы вы были так любезны…

– Конечно, с удовольствием! – воскликнула мисс Твиттертон, обрадованная тем, что просьба не выхода за пределы ее возможностей. – Я сейчас сбегаю посмотрю. Все говорят, что я очень быстро нахожу потерянные вещи.

– Вы так добры, мисс Твиттертон, – сказал Питер, ловко препроводил ее к выходу, открыл передней дверь и, когда она вышла, плотно закрыл. Харриет не сказала ни слова. Она знала, где лежит ручка Питера, потому что собственными глазами видела ее во внутреннем кармане его пиджака, когда искала сигареты. Она почувствовала в груди легкий холодок Бантер быстро соскочил с лестницы и стоял, держа цепи в руках, готовый заковать любого по первому слову хозяина. Питер быстро подошел к нему.

– На четыре дюйма длиннее, милорд.

Питер кивнул.

– Бантер… Нет, останься, ты мне нужен. – Он повернулся к Харриет, словно теперь она стала у него девочкой на побегушках. – Лучше ты сходи и запри двери. Постарайся, чтобы тебя не услышала мисс Твиттертон. Вот ключи. Закрой обе входных двери. Только сначала убедись, что Кратчли, Пуффетт и миссис Руддл в доме. Если кто-то о чем-то спросит, скажи, что это я приказал. А потом принесешь ключи мне. Ты меня поняла?.. Бантер, возьми лестницу и посмотри, нет ли на потолке второго гвоздя или чего-то похожего на крючок.

Харриет тихо вышла и на цыпочках прошла по коридору. По голосам на кухне и звону посуды она поняла, что завтрак уже готов и, возможно, часть его уже съедена. Через полуоткрытую дверь она увидела спину вытиравшего рот Кратчли и Пуффетта с набитым ртом. Миссис Руддл в кухне не было, но через секунду ее голос донесся из бойлерной: «…Видела Джо, как кончик твоего носа. Стояли и разговаривали. Чего еще от него ждать? Связался с такой женщиной!» Кто-то засмеялся. Харриет показалось, что Джордж. Она проскользнула мимо кухни, взбежала на боковую лестницу, закрыв по пути заднюю дверь. И через секунду очутилась перед своей комнатой. Харриет задыхалась, скорее от волнения, чем от спешки. Ключ был внутри. Она тихо повернула дверную ручку и вошла. Комната была совершенно пустой. Посреди стояли их чемоданы, аккуратно упакованные и сложенные. В углу стояла разобранная и готовая к отправке кровать. Из соседней комнаты доносился тихий шорох и голос мисс Твиттертон. Мисс Твиттертон причитала (как Белый кролик, подумала Харриет): «О, Господи! Что же со всем этим стало?» (или «Что будет со мной?»). Секунду Харриет стояла, готовая открыть дверь, войти и с порога заявить: «Мисс Твиттертон, он знает, кто убил вашего дядю, и…» Как Белый кролик – кролик в клетке…

Потом она вышла и закрыла за собой дверь.

Опять коридор… и тихо мимо полуоткрытой двери. Кажется, никто ничего не заметил. Она закрыла переднюю дверь. Теперь дом был заперт наглухо, как в ночь убийства.

Харриет вернулась в гостиную. Оказалось, что она сделала все так быстро, что Бантер не успел даже убрать лестницу. При свете карманного фонарика он внимательно изучал потолок над цветком.

– Небольшой крючок, милорд. Черный. Вбит прямо в балку на потолке.

– Ага! – Питер на глаз пытался определить расстояние от крючка до приемника. Харриет отдала ему ключи, и он рассеянно сунул их в карман, не обратив на нее никакого внимания.

– Улика, – сказал он. – Это уже улика. Но где же…

Викарий, который наконец-то сообразил, в чем дело, откашлялся и сказал:

– Насколько я понимаю, вы только что нашли разгадку всей этой таинственной истории?

– Нет, – ответил Питер. – Мы ее ищем. Есть только ниточка. Нить Ариадны, которая поможет выйти из лабиринта. Тоненькая веревочка… Да, веревочка. Кто у нас специалист по веревочкам? Пуфетт, конечно. Именно он, черт возьми!

– Том Пуффетт? – воскликнул викарий. – Никогда бы не подумал, что Пуффетт…

– Тащите его сюда, – скомандовал Питер. Бантер кубарем слетел с лестницы.

– Да, милорд, – сказал он и исчез с быстротой молнии. Взгляд Харриет упал на цепь. Бантер так и оставил ее на приемнике. Она взяла ее в руки. Питер услышал звон и обернулся.

– Лучше пока ее спрятать, – сказал он. – Дай-ка мне. – Он окинул комнату взглядом в поисках подходящего места и, хмыкнув, направился к камину.

– Пусть отправляется туда, откуда пришла, – сказал он и нырнул в темноту. – Повиси пока здесь. Подальше положишь – поближе возьмешь. Наш Пуффетт – такая проныра. – Через несколько секунд он уже выбрался наружу, вытирая руки.

– Там должен быть выступ, – сказала Харриет.

– Да, он пристроил цепь именно туда. А когда мистер Гудекер выстрелил, она выпала. Если бы не чистили трубы, убийца мог бы спать спокойно. Как там, падре, насчет зла, которое порождает добро?

Мистер Гудекер собрался детально развить предложенную тему, но ему помешал Бантер. Он, как было велено, «притащил» Пуффетта.

– Вы меня звали, милорд?

– Да, Пуффетт. В среду утром мы прочищали дымоход. Потом вы убирали в комнате. Вы не находили на полу веревку?

– Веревку? – Пуффетт наморщил лоб. – Если вы ищете веревку, то вы обратились прямо по адресу. Когда я вижу кусочек проволочки или бечевки, то сразу аккуратно сворачиваю и кладу туда, откуда ее легко и быстро можно достать. – С этими словами, он поднял свитера и вывалил из кармана целую кучу разноцветных шнурков, бечевок и веревочек, как фокусник – цветное конфетти. – Здесь вы найдете, что ищете. Нужной длины и толщины. На любой вкус. Я только что сказал Фрэнку Кратчли: «Подальше положишь – поближе возьмешь…»

– Вы это говорили о веревке?

– Вот именно, – сказал Пуффетт, с трудом вытаскивая из кармана очередной моток тонкой проволоки. – Их я нашел на этом самом полу. Мы говорили с Фрэнком о его сорока монетах, я ему сказал, подальше положишь…

– Я видел, как вы вчера что-то подобрали с пола. Вы можете сказать, какой именно моток лежал на этом месте?

– Вот оно что, милорд! – лицо Пуффетта озарилось. – Теперь я вас понял. Вам нужен тот грязный кусок веревки. Ну, боюсь, что сейчас я точно сказать не смогу. Это была не очень хорошая веревка. Она была крепкая и толстая, длиной примерно в ярд. Но уж очень грязная. Но был ли это тот кусок или этот, сейчас уже не решусь сказать.

– Длиной в ярд? – спросил Питер. – Она должна быть длиннее.

– Нет, – сказал Пуффетт. – Только не веревка. Веревка была в длину не более четырех футов. Там был еще отличный кусок черной лески, где-то двадцать футов, но вы же ищете веревку…

– Я ошибся, – сказал Питер. – Я хотел сказать, леска. Естественно, это должна была быть леска. И, конечно, черная. Она у вас с собой?

– А. – сказал Пуффетт, – если вам нужна леска, так бы сразу и сказали. Подальше положишь…

– Спасибо, – сказал Питер. Он вырвал моток червой лески из медлительных руте Пуффетта. – Да. Это она. Здесь будет футов двадцать. Она очень прочная. И по грузилу с обоих концов. Я так и думал. Да, она самая!

Питер продел леску в кольца на кашпо, соединил оба конца с грузилами, крепко зажав их в руке, и вручил середину Бантеру. Бантер молча зацепил ее за крючок на потолке.

– О, Боже! – воскликнула Харриет. – Теперь я поняла. Какой ужас!

– Тяни вверх! – не обращая на нее внимания, скомандовал Питер. – Смотри, чтобы она не запуталась!

Бантер потянул вверх, потом немного ослабил, чтобы не резало пальцы. Горшок шевельнулся в руках Питера, поплыл вверх и, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, замер.

– Вот так, – сказал Питер. – Цветок не вывалится. Он наглухо вбит в кашпо. Тяни потихоньку.

Тяжелый горшок медленно раскачивался на стене, раскинув колючие ветки, как огромный зловещий краб.

Викарий, ошеломленно смотревший на сложные манипуляции Питера, воскликнул:

– Умоляю, будьте осторожны. Если эта штука соскользнет, то запросто убьет вас!

– Совершенно верно, запросто, – ответил Питер. – Именно об этом я и подумал.

Зажав свой конец лески в руке, он вернулся к приемнику.

– Цветок весит добрых четырнадцать фунтов, – сказал Бантер.

– Мне тоже так показалось, – усмехнулся Питер. – Почему вы с Кирком не обратили на это внимания, когда его осматривали? Похоже, все это задумали очень давно.

– И так хитро сделано, – сказала Харриет, – что справилась бы даже женщина, женщина с сильными руками.

– Или еще кто-то, – сказал Питер. Он рассеянно посмотрел на Харриет, и она поняла, что его мысли витают где-то очень далеко. – Кто-то с железным алиби. Бог создал силу, святой отец, а человек придумал, как ее использовать.