Текст книги "Медовый месяц"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Ага! – сказал Кирк. – Так вы подумали, что у него свои причины никому ни о чем не говорить?

– Может, были причины, а может, не было. Я так и подумала тогда. Конечно, он мне не заплатил, но тогда это было не к спеху. Я могла и подождать. Мне Агги Твиттертон заплатила бы, если бы я попросила.

– Конечно, – сказал Кирк. – И в воскресенье в церкви вы у нее ни о чем не спросили?

– Я? – миссис Руддл пришла в замешательство. – Я хожу к нонконформистам. Мы заканчиваем гораздо позже. Не то, чтобы я против нашей церкви… Но там, сами понимаете, сели – встали, сели – встали, будто ты не ползаешь целую неделю на коленках, а кости у тебя к дождю не болят. Я не имею ничего против мистера Гудекера. Он очень милый человек. Ничего не могу о нем плохого сказать. Но я всегда ходила в нашу секту, и мои родители ходили. А это на другом конце деревни. И когда я возвращаюсь, они уже все дома, а Агги Твиттертон еще раньше, потому что у нее есть велосипед. Так что, видите, я никак с ней не могла встретиться, даже если бы и захотела.

– Да, действительно, – согласился Кирк. – Ну, хорошо. Итак, вы не стали ничего сообщать мисс Твиттертон. Но кому-нибудь в деревне вы говорили, что мистер Ноукс уехал?

– Вообще-то да, – сказала миссис Руддл. – В этом ничего такого нет, поэтому я и сказала.

– Вы сказали, – вмешался Питер, – что он уехал десятичасовым автобусом?

– Это я так тогда думала, – ответила миссис Руддл.

– И это вам тогда не показалось странным. Скажите, кто-нибудь приходил к мистеру Ноуксу на той неделе?

– Только мистер Гудекер. Я его встретила в четверг утром. Он ходил вокруг дома, увидел меня и крикнул: «А где мистер Ноукс? Уехал?» «Уехал, – ответила я. – В Броксфорд». А он мне говорит: «Тогда я приду в другой день». И потом больше я никого не видела.

– Вчера вечером, – спросил Кирк, – когда вы вошли в дом вместе с леди и джентльменом, вы не заметили чего-нибудь необычного?

– Ничего. Кроме… мусора на кухне. Он всегда за собой убирал. И всегда ужинал в полвосьмого, а потом сидел на кухне, читал газету. До половины десятого. И так повторялось каждый день. У него всегда был строгий распорядок.

Кирк улыбнулся. Это была ценная информация.

– Итак, он поужинал. Но ведь спать он не ложился? Постель была не смята?

– Похоже, что не ложился. Но я, конечно, все равно постелила чистые простыни для их сиятельств. Я знаю, как нужно встречать гостей. Я в прошлую среду перестелила постель. Простыни были чистые, но лежали там целую неделю, – взволнованно оправдывалась миссис Руддл. – Понимаете, дом-то ведь был закрыт, поэтому я и не могла сменить постель. Поэтому я принесла простыни на кухню и хорошенько вытряхнула. И они стали, как новенькие. Хоть короля с королевой встречай!

– Вы нам очень помогли, – сказал Кирк. – Мистер Ноукс всегда ужинал в полвосьмого, поэтому можно предположить, что в это время он был еще жив. – Он вопросительно посмотрел на Питера, но Питер не стал развивать прежнюю тему об убийцах, съедающих ужины своих жертв. Поэтому инспектор повернулся к свидетельнице и продолжал:

– А не знаете ли вы, миссис Руддл, когда он обычно ложился спать?

– В одиннадцать, мистер Кирк, всегда в одиннадцать. Он выключал радио, шел в спальню и зажигал свечи. Из моего дома хорошо видно окно его спальни.

– Миссис Руддл! Постарайтесь вспомнить, в тот вечер в его спальне горел свет?

– Хорошо, что вы об этом спросили, мистер Кирк, – воскликнула миссис Руддл. – Я совсем забыла. Я тогда еще сказала Берту: «Если бы я вчера вечером посмотрела на его окна, я бы точно знала, уехал он или нет. Но в тот вечер я так устала, что моментально уснула, как только моя голова коснулась подушки.

– Ах, вот как! – разочарованно протянул Кирк. – Ну, ладно, это не столь важно. И так понятно, что он не ложился спать, раз постель не смята. Значит, он был внизу, когда…

(Слава Богу, подумал Питер, не в спальне миледи).

Громкий вопль миссис Руддл не дал инспектору договорить:

– О, Господи! Мистер Кирк! Вот еще что!

– Вы вспомнили что-то важное?

Испуганный взгляд миссис Руддл перебегал с Кирка на Селлона, с Селлона на Питера, потом опять на Кирка. Очевидно, то, что она вспомнила, было не только важным, но просто потрясающим.

– Конечно! Не знаю, как я это выпустила из памяти, но это и понятно после всего того ужаса, который мы здесь пережили. Я сейчас уверена, что, если он не уехал десятичасовым автобусом, в полдесятого он уже был мертв.

Рука констебля замерла над блокнотом. Кирк быстро спросил:

– Почему вы так думаете?

– Потому что молчало его радио. Я тогда сказала Берту…

– Минуточку. При чем здесь радио?

– Понимаете, мистер Кирк, если бы мистер Ноукс был жив, он ни за что не пропустил бы новости в девять тридцать. Что бы ни произошло, он всегда по вечерам слушал новости. Хотя что это ему, бедняге, дало. Я сейчас вспоминаю, что сказала Берту вечером в прошлую среду: «Странно, – сказала я. – Сегодня мистер Ноукс не слушает радио. Это на него не похоже».

– Но неужели вам слышно радио из дома мистера Ноукса? Даже когда все окна и двери закрыты.

Миссис Руддл облизнула пересохшие губы.

– Я вас не обманываю, мистер Кирк, – она помолчала и, вздохнув, продолжила дальше, стараясь не смотреть инспектору в глаза. – Я в это время выскочила на минуточку. У мистера Ноукса в сарае есть керосин. Я одолжила капельку. И если бы радио работало, я не могла бы его не услышать. Стены там не очень толстые, а он всегда включал радио на полную мощность, чтобы лучше слышать. Он ведь был глухой.

– Понятно, – сказал Кирк.

– У него там полно керосина, – продолжала миссис Руддл, осторожно двигаясь поближе к выходу. – Целая куча. Ничего страшного нет в том, что я позаимствовала самую капельку.

– Хорошо, – задумчиво сказал Кирк. – Новости в девять тридцать. По первому каналу.

– Да, новости в шесть часов он никогда не слушал.

Питер посмотрел на Кирка, подошел к радиоприемнику и поднял крышку.

– Настроен на первый канал.

– Если его не трогали после того вечера… – Питер отрицательно покачал головой, и Кирк продолжал: – Похоже, что он его тоже не включал. Хм! Ну, это уже кое-что. Картина проясняется. Ниточка за ниточкой, ниточка за ниточкой, там кусочек, здесь кусочек…

– Исайя, – сказал Питер, закрывая крышку. – Нет, больше похоже на Иеремию.

– Исайя, милорд. «Плач Иеремии» здесь ни при чем. Время мы приблизительно знаем. Он был мертв или лежал без сознания в девять тридцать. В последний раз его видели в шесть двадцать. Поужинал в…

– Шесть двадцать? – изумилась миссис Руддл. – Бросьте! Он был жив и здоров в девять!

– Что?! Откуда вы знаете? Почему вы раньше мне об этом не сказали?

– Да я думала, вы сами об этом знаете. Вы же меня не спрашивали! Откуда я знаю? Потому что я его видела, вот откуда. Что это вы тут со мной хитрите? Стараетесь выяснить, что мне известно? Вы это знаете так же хорошо, как и я. В девять он был жив. Он разговаривал с Джо Селлоном.

Кирк окаменел.

– Что? – спросил он у констебля.

– Да, – грустно пробормотал Селлон. – Так и было.

– Вы что думали, я вру? – гордо спросила миссис Руддл. В маленьких глазках светилась злобная радость отмщения, смешанная, однако, с немалой долей непритворного ужаса. – Ты ничего мне не сделаешь, Джо Селлон! Я тебя видела так же хорошо, как и сейчас. В девять часов я ходила за водой. И я видела тебя в этом самом окне. И я кое-что слышала. Ты говорил такие слова! Постыдился бы, Джо Селлон, порядочной женщине негоже слышать такие слова. Я вышла во двор, вы знаете, мистер Кирк, где у нас насос. Мы там берем воду для питья. Мистер Ноукс всегда разрешал брать воду. А для стирки и уборки я обычно брала дождевую воду. Она помягче и лучше отстирывает. Так вот, я брала воду, и услышала твой голос, Джо Селлон. Ты так орал, что даже насос не мог тебя заглушить. «Боже мой! – подумала я. – Что там происходит?» – И тогда я спряталась за углом и заглянула в окно. Я видела тебя, Джо, и твой полицейский шлем видела тоже! Поэтому ты не сможешь отвертеться!

– Хорошо, мэм, – сказал Кирк, переводя потрясенный, но все еще дружелюбный взгляд на констебля. – Большое спасибо. Теперь мы знаем время уже точнее. Вы говорите, девять часов?

– Около девяти. На моих часах было десять минут десятого, но они спешат. Да вы спросите у Джо Селлона. Если вам нужно знать точное время, спросите у полицейского!

– Очень хорошо, – ответил инспектор. – Этот вопрос мы сейчас и уточним. Два свидетеля лучше, чем один. А пока достаточно, миссис Руддл. Вы можете идти. И, пожалуйста, держите язык за зубами.

– Понятно, – обиженно сказала миссис Руддл. – Вы мне не доверяете!

– Конечно, доверяем, – успокоил ее Питер. – Никто вам этого не говорил. Но, понимаете, вы очень важный свидетель. Вы и Селлон. И, наверное, найдутся люди – репортеры и другой сброд – которые захотят из вас что-то вытянуть. Поэтому вы должны молчать… Вот, как, например, Джо Селлон. И никому ничего не говорить. Иначе у мистера Кирка могут быть проблемы.

– Джо Селлон! Конечно, – презрительно сказала миссис Руддл. – Тоже мне пример! Я и сама знаю, как разговаривать с репортерами. Грязные подлецы и негодяи!

– Очень неприятные люди, – искренне согласился Питер. Он мягко взял ее под руку, проводил к выходу и открыл перед ней дверь. – Я знаю, на вас можно положиться, миссис Руддл. Вы дитя молчания и тишины. Но что бы вы ни делали, – добавил он, многозначительно глядя ей прямо в глаза, – ничего не говорите Бантеру. Он такой болтун!

– Ни слова, милорд, – твердо сказала миссис Руддл. Дверь за ней закрылась. Кирк выпрямился. Его дрожащий подчиненный сжался, как воробей перед бурей.

– Ну, Джо Селлон! Что все это значит?

– Понимаете, сэр…

– Ты меня разочаровал, Джо, – устало продолжал Кирк. – Я потрясен. Получается, что ты был здесь в девять часов и разговаривал с мистером Ноуксом. И ты мне ничего не сказал? А как же твой долг?

– Извините меня, сэр.

Лорд Питер Вимси подошел к окну и сделал вид, что все происходящее его мало интересует. Малоприятная вещь – слушать, как в твоем присутствии шеф распекает своего подчиненного.

– Извините? Это все, что ты можешь мне сказать? Ты офицер полиции! Утаиваешь важные сведения! И теперь говоришь: «Извините!?»

– Я и подумать не мог… – растерянно начал Селлон, а потом зло добавил: – Что эта старая кошка меня видела!

– Какая, к черту, разница, кто тебя видел?! – закричал, распаляясь, Кирк. – Ты мне сразу же должен был все рассказать… Боже мой, Джо Селлон, я не знаю, что с тобой теперь делать. Честное слово, не знаю… Ты понимаешь, что ты теперь тоже под подозрением?

Селлон беспомощно сжал руки, он ничего не мог сказать в свое оправдание, только жалобно причитал:

– Простите, сэр… Простите…

– А теперь слушай, – угрожающе сказал Кирк. – Что ты здесь такое делал, раз ты не хотел никому об этом говорить?.. Говори!.. Подожди-ка. Подожди-ка. (Он что-то вспомнил, понял Питер). Ты ведь у нас левша, да?

– О, Боже, сэр, о, Боже! Я не убивал, сэр! Клянусь, я его не убивал! Хоть у меня и была тысяча причин, я не убивал! Я его пальцем не тронул!

– Причины? Какие причины?.. Давай, выкладывай. Чем вы тут с Ноуксом занимались?

Селлон затравленно оглянулся. За его спиной невозмутимым видом стоял Питер.

– Я до него даже не дотронулся. Я ничего ему не сделал. Пусть меня гром поразит, сэр, я его не убивал!

Кирк резко тряхнул большой головой, как бык, отгоняющий муху.

– Что ты здесь делал в девять часов?

– Ничего, – упрямо наклонив голову, ответил Селлон. Силы покидали его. – Просто зашел поболтать.

– Поболтать?! – взревел Кирк так грозно, что Питер решил вмешаться.

– Послушайте, Селлон, – мягко сказал он. – Вам лучше облегчить душу. Лучше во всем признаться мистеру Кирку. Что бы там ни случилось.

– Нет, вы только послушайте, – бушевал Кирк. – Отлично! Офицер полиции…

– Полегче, инспектор, – сказал Питер. – Он просто глупый юнец, – он замолчал. Возможно, Селлону легче будет во всем признаться без лишних свидетелей. – Пойду пройдусь по саду. – Селлон умоляюще посмотрел на него.

– Нет, нет! Я все скажу. О, Господи, сэр! Не уходите, милорд! Не уходите, пожалуйста. Я свалял ужасного дурака!

– С кем не бывает, – мягко сказал Питер.

– Вы мне поверите, милорд… О Боже, я погиб!

– Не сомневаюсь, – зло хмыкнул Кирк. Питер посмотрел на инспектора. Тот, видимо, понял, что немного переборщил и немного смягчился. Питер сел на край стола.

– Соберитесь, Селлон. Мистер Кирк вас не обидит. Не такой он человек. Ну, рассказывайте, что тогда случилось?

– Понимаете… Тот кошелек мистера Ноукса… который он потерял…

– Два года назад. И что с ним произошло?

– Я его нашел… Я… Он его потерял на дороге. В нем было десять фунтов. Я… Моя жена тогда только что родила, она была в ужасном состоянии. Доктор сказал, что нужны дорогие лекарства. А у меня ничего не было. Платят нам очень мало. Я тогда свалял дурака. Я собирался вернуть деньги. Думал, для него это такая мелочь. Он так богат. Я знаю, нельзя брать чужого, но на каждом шагу нас подстерегают искушения.

– Да, – сказал Питер. – Щедрая страна требует великой честности за два или три фунта в неделю. – Кирк потерял дар речи, поэтому Питер продолжал: – И что случилось потом?

– Он об этом узнал, милорд. Я не знаю, как, но он обо всем узнал. Угрожал, что донесет на меня. Мне тогда конец. Без работы, да и кто бы дал мне работу после всего, что случилось? Поэтому я вынужден был платить ему, чтобы он держал язык за зубами.

– Платить ему?

– Это шантаж, – Кирк постепенно выходил из состояния шока. Он выразительно произнес слово «шантаж», будто оно было решением всей этой невероятной ситуации. – Это уголовно наказуемо. Шантаж. Причем должностного лица. Поэтому с отягчающими обстоятельствами.

– Называйте это, как хотите, сэр. Для меня это был вопрос жизни и смерти. Он высасывал у меня пять монет в неделю. Все эти два года.

– Это омерзительно! – поморщился Питер.

– И поэтому, милорд, когда сегодня утром я сюда пришел и услышал, что случилось, я совсем голову потерял… Но я его не убивал, клянусь, не убивал. Вы мне верите? Милорд, вы мне верите? Я этого не делал.

– Не знаю, кто смог бы вас осудить, если бы вы даже и убили эту грязную свинью.

– Но я не убивал, – со слезами повторил Селлон. Питер молчал, поэтому он повернулся к Кирку. – Я знаю, сэр, я совершил непростительную ошибку. И готов понести наказание. Но, клянусь Господом, я не убивал мистера Ноукса.

– Ладно, Джо, – мрачно сказал Кирк. – Плохи твои дела. Ты прав, ты свалял дурака. Поговорим об этом позже. А сейчас расскажи, что случилось тем вечером.

– Я пришел к нему и сказал, что у меня нет денег. Он рассмеялся мне прямо в лицо, старый черт. Я…

– Во сколько ты пришел?

– Я шел по дорожке и заглянул в это окно. Шторы не были опущены, в комнате уже было темно. Потом я увидел, как он выходит из кухни со свечой в руках. Он поставит свечу там, и я увидел, что было пять минут десятого.

Питер быстро спросил:

– Вы увидели часы через окно? Вы уверены, что было пять минут десятого?

Свидетель не заметил опасности, таившейся в этом вопросе, и, нервно облизнув губы, быстро повторит:

– Да, милорд.

– Я постучал в окно, он открыл, и я ему сказал, что у меня нет денег. Потом он рассмеялся мне в лицо. «Ладно, – сказал он. – Утром я обо всем сообщу в полицию». Я разозлился и сказал: «Ты Ничего не расскажешь. Это шантаж. Все эти деньги, которые ты из меня вытянул, – это шантаж. И тоже увижу тебя в тюрьме». А он отвечает: «Деньги? Какие деньги? Ты ничего не сможешь доказать. У тебя что, есть расписки? У тебя ничего нет». Потом я его обругал.

– Ничего удивительного, – сказал Питер.

– Он сказал: «Убирайся!» А потом захлопнул окно. Я попытался открыть дверь, но все было заперто. Поэтому я ушел, и это был последний раз, когда я его видел.

Кирк глубоко вздохнул.

– Ты не входил в дом?

– Нет, сэр.

– Ты мне все рассказал?

– Клянусь Богом, все, сэр.

– Селлон, вы уверены?

На сей раз угроза была более явственной.

– Честное слово, милорд.

Питер нахмурился. Он встал и медленно подошел к камину.

– Хм! – протянул Кирк. – Я, правда, не знаю, что и сказать. Тебе сейчас лучше отправиться в Пэгфорд. Проверишь алиби Кратчли. Встретишься с этим парнем, Вильямсом, и возьмешь у него показания.

– Хорошо, сэр, – покорно сказал Селлон.

– Когда вернешься, поговорим.

Селлон повторил:

– Хорошо, сэр. – Он умоляюще посмотрел на Питера, который задумчиво смотрел на горящие поленья. – Надеюсь, вы не будете держать на меня зла, сэр.

– Посмотрим, – уже беззлобно ответил Кирк. Констебль вышел, опустив голову.

– Итак, милорд, – спросил инспектор, – что вы обо всем этом думаете?

– Звучит убедительно. Особенно то, что касается бумажника. Вот вам и мотив, прекрасный новый мотив. С пылу, с жару. Немного расширило наш кругозор. Шантажисты, как правило, не ограничиваются одной жертвой.

Кирк пропустил мимо ушей благородную попытку графа отвлечь его внимание от тяжелых мыслей. Один из его подчиненных нарушил свой служебный долг. Сокрытие сведений!.. И это человек, которому он доверял. То, что вообще никогда не должно было произойти. Инспектор в сердцах чертыхнулся: И почему этот молодой дурак не пришел к сержанту, или ко мне, если ему так уж нужны были деньги! Вот что меня больше всего злит.

– Чего только не случается на небе и на земле, – меланхолично заметил Питер.

– Вы правы, милорд. И Гамлет прав.

– Гамлет? – неожиданный смех Питера озадачил инспектора. – Но, черт возьми, вы правы. Маленькая деревушка, а какие страсти кипят на этой благословенной земле. Как у Шекспира. Собери тину с деревенского пруда, увидишь, как он воняет. – Он беспокойно ходил по комнате. Свет, который неожиданно пролился на темные делишки мистера Ноукса, только подтвердил его подозрения. И если и был тип преступника, которого он готов был придушить голыми руками, так это шантажист. Пять шиллингов в неделю в течение двух лет. Эта часть истории не вызывала никаких сомнений. Многие люди готовы на все пойти ради собственной репутации. И все-таки…

Питер резко повернулся к Кирку.

– Послушайте, – сказал он. – У вас ведь нет официального заявления о пропаже бумажника? И деньги уже уплачены. Даже сторицей.

Кирк внимательно на него посмотрел.

– Вам хорошо быть таким добреньким, милорд, то же не ваш подчиненный!

Тем не менее, рука помощи была принята, и Питер облегченно вздохнул.

– Смотри-ка, – задумчиво сказал Кирк. – Этот Ноукс был порядочный негодяй.

– Чертовски грязная история. Так можно человека и…

Но он не закончил, и Кирк так и не узнал, что можно сделать с человеком.

– О, черт! – растерянно сказал Питер.

– Что случилось?

– Инспектор, мне очень жаль этого молодого дурака, но, черт возьми, я должен вам об этом сказать…

– Я вас слушаю.

Кирк знал, что Питер чего-то не договаривает. Но он надеялся, что тот расколется сам. Прижми такого к стенке, все скажет, как миленький. Кирк решил, что будет к нему снисходительным, потому что, в конце концов, Питер был ему симпатичен.

– Эта его история. Все в ней звучит правдоподобно… За исключением одной маленькой детали.

– Какой детали?

– Он сказал, что не заходил в дом… Он сказал, что видел часы через окно…

– Ну и что?

– Я попытался проделать то же, когда гулял по саду. Я хотел посмотреть, который час… У меня ничего не получилось. Мешает этот чертов кактус.

– Что?

Кирк резво вскочил.

– Я говорю, этот проклятый кактус на стене. Он закрывает часы. Нельзя увидеть часы через окно.

– Нельзя?!

Кирк бросился к окну, заранее зная, что он оттуда увидит.

– Зря стараетесь, – сказал Питер. – Это абсолютно невозможно. Он не мог видеть часы через это окно.

Глава X Разведка

Допрос временно приостановили. Несчастный Кирк подпрыгивал, становился на цыпочки, всячески изгибался и извивался, но все было напрасно: часы нельзя было увидеть через окно. Расстроенный, он махнул рукой и удалился на кухню пить кофе. Инспектор высказал сомнительное предположение, что Ноукс после шести двадцати снял кактус со стены, а после девяти тридцати повесил его на место. Но он и сам не смог объяснить, зачем Ноуксу нужно было так глупо себя вести. Хотя у них были только показания Кратчли, что в шесть двадцать кактус висел на своем обычном месте. Кратчли сказал, что в шесть двадцать он его поливал. Но вдруг это садовник его зачем-то снял, а позже Ноукс вернул проклятый цветок на место. Можно было его еще раз спросить, но Кирк понимал, что это вряд ли принесет желаемый результат. Он вяло обыскал обе спальни, бегло просмотрел бумаги и книги на письменном столе и еще раз спросил миссис Руддл, о чем разговаривали Ноукс и Селлон.

Результаты были малоутешительными. В записной книжке Ноукса среди других записей он обнаружил список еженедельных платежей по пять шиллингов. Вверху была пометка «Д.С». Это еще раз подтвердило правдивость истории Джо, хотя никаких подтверждений, собственно, уже и не требовалось. С другой стороны, это породило новое подозрение: откровенность Селлона была вынужденной. Он мог догадываться, что в бумагах Ноукса инспектор найдет подобный документ, и только поэтому сам во всем признался. На это Питер резонно возразил, что, если Джо – убийца, первым делом он бросился бы на поиски злополучного документа. Кирку пришлось удовольствоваться этим слабым утешением.

В бумагах не обнаружили доказательств, что Ноукс шантажировал кого-то еще, зато стало понятно, что дела его шли даже хуже, чем предполагалось. Нашли также интересную папку с вырезками из газет. Ноукс собирал объявления о продаже дешевых коттеджей на западном побережье Шотландии, куда, как известно, бегут от долгов. Подозрения Кирка, что Ноукс был «законченный обманщик и подлец», окончательно подтвердились. Но, к сожалению, в данном случае под сомнением была не его порядочность.

Миссис Руддл ничем не помогла. Она слышала, как Ноукс закрыл окно, а Селлон направился к передней двери. Подумав, что шоу закончено, она поспешила домой. Ей показалось, что в двери еще некоторое время стучали, и она тогда подумала: «Он еще не потерял надежду». Когда ее спросили, не слышала ли она, из-за чего возникла ссора, миссис Руддл сказала, что точно не знает, но думает (со злорадной усмешкой), что об этом «лучше расскажет сам Селлон», что он «частенько захаживал к мистеру Ноуксу», и, если уж Кирку так важно знать, скорее всего он «пытался занять деньги, но Ноукс наотрез отказался дать ему в долг. Миссис Селлон всегда была транжиркой, все об этом говорят. Кирк хотел было спросить, раз она знала, что Ноукс исчез сразу после такой бурной ссоры, почему не поинтересовалась, где он. Но вопрос застрял у него в горле. Ему пришлось бы объяснять, что под подозрением находится офицер полиции. Пока не было прямых улик, он решил лучше об этом помалкивать. Теперь Кирку предстояла нелегкая обязанность допросить обоих Селлонов, и, видит Бог, он всячески оттягивал эту минуту. В самом мрачном расположении духа он отправился к следователю.

К этому времени мистер Пуффетт успел прочистить трубу на кухне, помог развести огонь, получил причитавшееся ему вознаграждение и ушел домой после бесчисленного множества благодарных поклонов и заверений в вечной преданности. Наконец, и мисс Твиттертон, заплаканная, но обласканная Харриет, была доставлена на машине в Пэгфорд. Ее велосипед также благополучно добрался вместе с ней на заднем сиденье «даймлера». Харриет помахала ей на прощание и вернулась в гостиную, где ее лорд и господин, сидя в грустном одиночестве, строил на столе карточный домик, доставая засаленные карты из потрепанной пачки, взявшейся неизвестно из какого хлама.

– Ну, наконец-то, – улыбнулась Харриет. – Все ушли. И мы теперь одни.

– Слава Богу, – все так же грустно ответил Питер.

– Да, я уже не могла больше этого выносить! А ты?

– Я тоже не мог… Я и сейчас этого не выношу.

Это прозвучало не грубо, скорее как-то устало и безнадежно.

– И я, – вздохнула Харриет.

Он не ответил, сосредоточившись на непослушной карте, то и дело соскальзывавшей с шаткой конструкции. Некоторое время она молча смотрела на него, потом подумала, что ему лучше сейчас побыть одному, и пошла наверх искать перо и бумагу. Самое время написать несколько строк старой графине.

Проходя мимо спальни Питера, она увидела, что там поработали на славу. На окнах висели шторы, на полу постелен ковер, на кровати – старинное тонкое покрывало ручной работы. Она несколько секунд постояла, думая, что бы все это могло значить. В ее собственной комнате волшебным образом исчезли все следы краткого пребывания мисс Твиттертон. Перина взбита, подушки разложены по местам, грелку внесли, на туалетном столике стройными рядами раскалены разнообразные баночки и бутылочки. Ящички и дверцы, которые выдвинул и раскрыл Кирк, заняли положенные им места. На подоконнике стоял огромный букет хризантем. Заботливая рука Бантера стерла малейшие воспоминания об ужасном происшествии и последовавшем за ним обыске. Она нашла то, что искала, и спустилась вниз. Карточный домик вырос до шестого этажа. Питер, обернувшись на звук ее шагов, неловко взмахнул рукой, и эфемерное строение рассыпалось. Он что-то пробормотал и упрямо начал его восстанавливать.

Харриет посмотрела на часы. Было почти пять, и она подумала, что пора пить чай. Догадливая миссис Руддл уже поставила чайник на плиту и начала что-то готовить. Харриет вернулась в гостиную, села к столу и начала писать письмо. Новости были не совсем такие, какие ожидала получить графиня. Но нужно было успеть сообщить ей обо всем, пока не разнюхали лондонские газеты. Было еще кое-что, что Харриет обязательно хотела обсудить с графиней. Она закончила первую страницу и подняла глаза. Питер хмурился. Дом на этот раз достиг четвертого этажа, но некоторые печальные признаки указывали на его скорую и неминуемую гибель. Харриет рассмеялась.

– Почему ты смеешься? – спросил Питер. Шаткое строение немедленно рассыпалось, и он сердито перемешал карты и отодвинул их в сторону. Его лицо неожиданно просветлело, и появилась знакомая улыбка.

– Я увидела нас с тобой со стороны, – оправдываясь, сказала Харриет. – Семейная пара, которая прожила вместе уже лет сорок. Это совсем не похоже на медовый месяц.

– Ты права! – виновато сказал он, потом встал и подошел к ней. – И мне кажется, – он внимательно посмотрел ей в глаза, – я веду себя, как настоящая деревенщина.

– Ты так думаешь? В таком случае, должна тебе сказать, что у тебя неверное представление о деревне. Ты просто не знаешь, с чего начать разговор.

Смех Харриет его успокоил.

– Я не думал, что все так получится, – запинаясь, начал он.

– Бедный, бедный Питер…

– Не смейся. Я так хотел, чтобы у тебя был чудесный медовый месяц…

Она дала ему возможность самому подыскать нужные слова, что он и сделал с поразительной быстротой:

– На самом деле, это все мое дурацкое тщеславие. Бери перо и записывай. «Его сиятельство находится во власти самых низменных чувств, вследствие чего Провидение теперь не на его стороне…»

– Мне так и написать твоей матери?

– Ты пишешь ей? О, Господи, я совершенно о ней забыл. Я тебе так благодарен. Моя бедная старенькая мама, все это ее ужасно расстроит. Она была так уверена, что когда ее белокурый мальчик женится, в его жизни наступит полное блаженство и счастье без конца. Аминь. Удивительно, как мало наши матери о нас знают.

– Твоя мама – самая разумная женщина, которую я когда-либо встречала. У нее такие здравые суждения о жизни, что тебе до нее далеко.

– Правда?

– Конечно. Кстати, ты ведь не будешь настаивать на праве мужа читать письма своей жены?

– О, небеса, конечно, нет! – ужаснулся Питер.

– Я очень рада. Оно тебе все равно не понравится. Тише, Бантер идет. Может быть, он несет нам чай. Миссис Руддл сейчас в таком состоянии, что, боюсь, она вскипятит молоко и положит чайные листья на сэндвичи. Нужно было побыть с ней рядом, пока она не закончит готовить.

– Бедная миссис Руддл!

– Бедняжка. Вся надежда на Бантера.

Неожиданное вторжение миссис Руддл с подносом в руках подтвердило все подозрения Харриет.

Миссис Руддл с грохотом водрузила свою ношу на маленький столик у камина.

– Я принесла бы пораньше, но там приехал полицейский из Броксфорда. Я как раз готовила тосты. У меня сердце чуть из груди не выпрыгнуло, думала, что-то случилось. Но он привез какие-то бумаги от следователя. Целую пачку, а это письмо – вам.

– Спасибо, – сказал Питер, вскрывая печать. – Они работают быстро. «Его сиятельству лорду Питеру Бредону Вимси за подписью и печатью Джона Перкинса». Спасибо, миссис Руддл, вам незачем ждать.

– Мистер Перкинс, он адвокат, – пояснила миссис Руддл. – Очень приятный мужчина. Мне так говорили, хотя я ни разу с ним не разговаривала.

– «…Следователь Его Величества из вышеупомянутого графства Хартфордшир прибудет к нему в четверг, октября, десятого дня…» Завтра у вас будет прекрасная возможность с ним поговорить, миссис Руддл… «…ровно в одиннадцать часов утра предстать перед следователем в гостинице «Корона», расположенной в городе Пэгглхэме вышеупомянутого графства… для дачи показаний по поводу смерти Вильяма Ноукса. Просьба не покидать пределы графства без предварительного уведомления».

– Просто замечательно, – сердито сказала миссис Руддл. – А кто приготовит обед для моего Берта? Он всегда обедает в двенадцать часов, а я ни за что не оставлю своего Берта голодным, ни ради короля Георга, ни ради кого-то другого!

– Боюсь, что Берту придется обойтись без вас, – грустно сказал Питер. – Видите, что здесь наткано: «В случае неподчинения – уголовное наказание»

– О, Господи! – спросила миссис Руддл. – Какое такое наказание?

– Тюрьма, – сделал страшное лицо Питер.

– Меня ждет тюрьма? – миссис Руддл пришла в негодование. – Замечательное предложение для почтенной женщины.

– Лучше все-таки попросите свою подругу накормить Берта, – сказала Харриет.

– Ну, ладно, – задумчиво ответила миссис Руддл. – Может, миссис Ходж согласится. Но, думаю, она и сама захочет пойти послушать, как будет проходить дознание. Придумала! Я сегодня вечером испеку пирог и оставлю его Берту на завтра. – Она погрузилась в глубокие раздумья, повернулась и пошла к двери. Потом вдруг резко обернулась и хрипло прошептала: – Как вы думаете, мне обязательно рассказывать про керосин?

– Я так не думаю.

– Ну разве это такое уж большое преступление, – сказала миссис Руддл, – занять капельку керосина? Особенно если он валяется, где попало. Но эти полицейские! Вы же знаете, они запросто могут переврать слова почтенной женщины.

– Не волнуйтесь, миссис Руддл, – успокоила ее Харриет. – И, пожалуйста, закройте дверь, когда будете выходить.

– Да, миледи, – сказала миссис Руддл и исчезла с неожиданным проворством.