Текст книги "Спой мне о любви"

Автор книги: Дорис Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Как ты там сказала про коттедж? Дело прошлого? Так вот, я хочу, чтобы ты знала, как много всего мне пришлось пережить и передумать за последние недели.

В этот момент потребовалось все мое мужество, чтобы удержать себя от неверного шага. Когда возникала такая необходимость, во мне все стремилось помочь и утешить, и я забывала о своих чувствах, но сейчас я испугалась и не стала продолжать этот разговор.

Всю дорогу машину вел Адам, но я почему-то ощущала себя такой же измученной, как и близнецы, когда помогала им улечься в кровати.

– Вы выглядите совершенно измотанной, – весело заметила Магда.

– Боюсь, это была не такая хорошая идея – привезти Йена и Рут на концерт, – вздохнула я. – Колин совсем не был рад видеть их там.

Магда удивленно уставилась на меня:

– Вы же не хотите сказать, что сделали ему сюрприз? – На мгновение она показалась мне обеспокоенной. – О боже, если бы я знала, никогда бы вам не позволила. Он был очень огорчен?

– Скорее рассержен, – призналась я. – И я никак не могу понять почему.

– Эта история касается только его и Дон Кихота, поэтому я ничего не могу вам сказать, – развела руками Магда. – Но не переживайте так. Это все равно нужно было сделать, рано или поздно. Он и сам это поймет.

Я понятия не имела, при чем здесь Дон Кихот, но меня этот разговор слегка утешил. Я посидела немного с Магдой и Адамом в баре и ушла спать, оставив их там.

Глава 9

Это случилось после полуночи, когда я выключила лампу и только начала засыпать. Подкравшийся на цыпочках сон вспугнули неприятные лязгающие звуки, переходящие в душераздирающий вой. Поначалу я не поняла, что это, и, замерев от страха, несколько секунд таращилась в темноту. Что происходит? О чем думает Роджер Росс? Почему…

Внезапно я села. Это же воет сирена… Пожарная тревога!

Мои руки нелепо дрожали, когда я накидывала пальто и надевала туфли. Что еще? Ах да, закрыть окно. Выглянув на улицу, я увидела, что во дворе уже собрались постояльцы отеля. А где мама? Магда и близнецы? Я не смогла их разглядеть в толпе и, чувствуя тошнотворную слабость, побежала по коридору вместе с соседями по этажу, поспешно покидавшими номера. Все вокруг выглядело как обычно, дымом не пахло, и спуститься по главной лестнице не составило никакого труда. Мы вышли в холодный ночной воздух. И вот тогда я увидела огонь. Он был вовсе не в главном блоке отеля, а в левом крыле, где находились кухни и помещения для персонала. Облака плотного дыма поднимались вверх, и языки пламени жадно лизали стены.

«Мама!» – подумала я и по-детски зажмурилась от страха. И в этот момент она сама бросилась ко мне, вцепилась в меня, как ребенок, и я вдруг обнаружила, что прижалась к ней и не в силах оторваться.

– Где же пожарные? – рыдала она. – Роджер один не справится!

Сухая жаркая погода способствовала распространению огня, и теперь всем было ясно, что, вопреки героическим усилиям Роджера Росса и его помощников, кухонное крыло будет полностью уничтожено. Но главное здание и новую пристройку еще можно спасти. У меня сердце разрывалось при мысли, что и они сгорят, – я уже успела полюбить величественные лестницы и тихие коридорчики отеля. Что бы ни случилось за последние несколько недель – порой это были нелегкие для меня времена, – здесь всегда царили тепло, уют и забота.

Мама побежала помогать остальным сотрудникам. Я наконец увидела Магду и подошла к ней. Близнецы с округлившимися глазами стояли рядом.

– Пожарная машина уже едет, – проинформировал меня Йен. – Это ее колокольчики звенят, Дебора? Это они? Вот здорово!

– Папа нас заберет? – пискнула Рут. – Я хочу к нему, Дебора. Мне не нравятся… люди. – Она бросила неодобрительный взгляд на пестрое сборище в пижамах, халатах и бигуди, и я чуть не расхохоталась. Но следующая ее ремарка напрочь отбила у меня охоту смеяться. – Хани! – закричала девочка, и ее глаза стали еще огромнее. – Вы не взяли мою Хани! Она на кровати! Я спасу ее!

И в ту же секунду я увидела, как Рут зигзагами мчится по траве, огибая группы людей на своем пути. Это меня не слишком обеспокоило: девочка непременно остановится, когда подойдет поближе к ревущему пламени. Я и не подумала окликнуть ее и остановить – просто медленно двинулась за ней, размышляя, где купить новую Хани и как обеспечить ее одеждой, прежде чем я отсюда уеду. Но я не приняла во внимание того, что Создатель забыл наделить Рут хоть капелькой страха. Вопреки моим ожиданиям, она не остановилась у двери, и никто, видимо, не заметил ее. Упрямо наклонив голову, девочка ринулась прямо в облако дыма.

Едва придя в себя, я бросилась за ней:

– Рут!

Удушливая гарь тут же заполнила мои легкие. Я нащупала перила и побежала вверх по ступенькам. В этот момент чья-то рука, крепкая и решительная, схватила меня за локоть.

– Стой! – резанул ухо голос Адама.

То, что он находится здесь, а не в трех милях отсюда, в своей квартире, почему-то не удивило меня.

– Рут… – выдохнула я. – Где-то наверху…

– Боже милосердный! – прошептал он, отпуская мою руку и протискиваясь мимо, наверх.

Я повернулась, чтобы спуститься, споткнулась и потеряла равновесие. Падая, попыталась ухватиться за перила лестницы. Последнее, что я запомнила, было низвержение в темноту…

Темнота поглотила меня не полностью. Время от времени я выныривала из нее и смутно слышала голоса, вой сирены. Затем мне показалось, что кто-то держит меня за руку, и я даже попыталась поговорить с ним.

– А… Ад-да-ам…

– Все в порядке, – прозвучал в ответ ласковый мужской голос. – Теперь все хорошо.

Голос был мне знаком, и я почему-то сразу же почувствовала, что все действительно хорошо, и перестала вырываться.

Вскоре темнота совсем исчезла, в голове прояснилось. Я открыла глаза, и голос, прозвучавший на этот раз, оказался совершенно незнакомым:

– Проснулась, милая? Я позову сестру.

Сестру? Где я? Кто говорит? Моргая, я сфокусировала взгляд… Утренний свет, бледно-голубая стена, алюминиевая решетка кровати, пожилая женщина в халате рядом со мной. Раздались шаги, и надо мной склонилась девушка в белой униформе медсестры.

– Ну, мисс Белл, как вы себя чувствуете?

– Только что пришла в себя, сестричка, – сообщила ей пожилая дама, очевидно, моя соседка по палате. Поправив мое полосатое одеяло, она улыбнулась: – Увидимся, милая, – и ушла.

«Это больница», – пришла мне на ум блестящая мысль, и сразу же все встало на свои места. Отель в пламени, мое падение с лестницы… и Рут…

– Рут! – Я попыталась сесть. – Она…

– С ней все в полном порядке, – заверила медсестра. – Отец только что забрал ее домой. Девочка родилась под счастливой звездой.

– А Адам?

– Вы имеете в виду мистера Баллестая? Ну, он оказался не таким счастливчиком. Он все еще здесь. Но беспокоиться не о чем – несколько ожогов и вывих плеча. С ним все будет хорошо. – Девушка лукаво взглянула на меня. – А о себе вы ничего узнать не хотите?

– О, я в порядке, – ответила я и только теперь поняла, что с моей правой ногой что-то не так.

– Будет в порядке, – поправила сестра. – Но, боюсь, вам придется осторожнее относиться к своей лодыжке.

Очевидно, я вывихнула ногу или повредила кость. Позже сделали рентген, диагноз подтвердился, и мне наложили гипс. Я спросила, когда можно будет вернуться домой, и меня вдруг поразила неприятная мысль, что возвращаться-то некуда. Существует ли еще отель «Тор-Рок»? Существует, заверили меня, а мама, заглянувшая в палату, обо всем рассказала подробно.

Пожарные прибыли как раз после того, как я последовала за Рут, но спасти левое крыло с кухнями было уже невозможно. Адам нашел Рут и вынес се из огня.

– Ему пришлось вылезти на крышу. Пожарные сняли их как раз вовремя – перед тем, как кровля обрушилась внутрь. Мы все это видели! О, дорогая, не думаю, что когда-нибудь смогу это забыть!

– Кто вынес меня? Тоже пожарные? – спросила я.

– Нет, ты не угадала, – ответила мама. – Тебя нашел Колин Камерон, почти у двери. Ты пострадала не от огня, а от падения с лестницы.

– Колин Камерон? Но он не мог… Мы оставили его в Сикоуве…

– Он примчался следом за вами. – Мама выглядела утомленной и встревоженной. – Говорил что-то о желании помириться с тобой. В любом случае, он приехал сразу же после Адама, и когда ему сообщили о тебе и Рут, он, естественно…

Естественно? Я вздохнула, и внезапно перед глазами встало видение: оранжево-красные языки пламени в клубах удушливого дыма. Не было ничего естественного в том, что человек бросился в этот ад. Я вспомнила свой собственный тошнотворный ужас, с которым мне пришлось тогда отчаянно бороться.

– Ну, ты понимаешь, о чем я, – с досадой заметила мама. – Но настоящим героем был Адам. – Она просияла. – Все в отеле только о нем и говорят.

Доктор сказал, что я должна остаться на несколько дней в госпитале. Из разговора с мамой я поняла, что к тому времени, когда меня выпишут, она закончит свою работу в «Тор-Рок». Скоро начнутся ремонтные работы, и постояльцев попросили разъехаться по возможности быстрее.

Позже, тем же вечером, я уговорила одну из молоденьких медсестер спустить меня на этаж ниже повидать Адама. Его палата была гораздо больше моей, и, когда сестричка толкала по ней мое кресло, путь казался бесконечным. Белые занавески скрывали расставленные в два ряда кровати. Кровать Адама оказалась в самом конце.

– К вам посетитель, мистер Баллестай! – Медсестра с улыбкой заглянула за занавеску.

– Так поздно! – зазвучал недовольный голос Адама. – Дорогая, ты же обещала…

Он замер, когда сестра отодвинула занавеску, и перед ним на инвалидном кресле предстала я во всей больничной красе, в халате неприлично красного цвета.

– Деб?!

– А ты думал, кто? – с наигранной веселостью спросила я; интуиции уже подсказала мне, кого он ждал, – Магду Камерон.

На бледных щеках Адама показался тусклый румянец. Я сделала то, что всегда делаю в подобных случаях, – принялась болтать скороговоркой о пустяках, не слыша саму себя. Это Магду он хотел видеть, не меня, между тем думала я. Он питает ко мне только одно чувство – благодарность. Ему понравилась моя работа в коттедже, и тот поцелуй означал только одно – «Спасибо!», а вовсе не «Я люблю тебя». Я умела стряпать, шить, учить детей, я была умной и талантливой, но никто не назвал бы меня «роковой женщиной». Мне не дано зажечь такого мужчину, как Адам. Он старательно пытался убедить себя в обратном в ту ночь на рождественской неделе два с половиной года назад, но сам прекрасно понимал, что это бесполезно. А такие, как Магда Камерон, способны вскружить голову любому мужчине, им даже усилий к этому прилагать не приходится.

– Извини, – смущенно произнес Адам. – Я думал, пришел человек, который должен забрать меня отсюда.

Я с удивлением уставилась на него:

– Разве врачи позволят тебе уйти?

– А что они смогут сделать, если я сам выпишусь? Получат мою подпись, и все, больше их ничего не волнует! – Он уже справился со своим смущением и, похоже, начал злиться. Все, что я ему сейчас говорила, казалось, вызывало у него отрицательную реакцию, даже моя восторженная речь о его героизме. – Чем, черт возьми, вы все были заняты? – тут же взбесился он – Разве вы не знали, что собой представляют эти детишки? Их нужно было держать мертвой хваткой!

Именно об этом я не переставала думать с тех пор, как пришла в себя.

– Я знаю, Адам, знаю. И чувствую себя виноватой. – Слеза скатилась у меня по щеке.

– О, черт! – проворчал он сердито. – Только не это, ради всего святого! Перестань сейчас же!

В этот самый момент занавески качнулись и появилась Магда Камерон.

– Успокойся, Адам! – резко сказала она. – Ты, может быть, и герой, но это не дает тебе права брюзжать.

– Ты обещала прийти пораньше! – сразу повеселел Адам. – Иди сюда и поскорее избавь меня от больничных страданий.

– Не могу, – беззаботно ответила Магда. – Я еще не поговорила с доктором.

Она изящно склонилась над ним и поцеловала в губы. Мне показалось, что представление устроено специально для меня, – нет, Магда не хотела меня обидеть, просто пыталась что-то объяснить. Это был поцелуй, лишенный нежности, совсем не такой, какой хотела бы получить от Адама я.

– Простите, вы не могли бы позвать сестру? – испытывая неловкость, попросила я. – Мне пора возвращаться в свою палату.

Магда сделала лучше – сама покатила меня к лифту.

– Я хочу вам кое-что сказать, Деб, – раздался ее голос над моей головой. Он был добрым и приветливым. – Нужно быть очень сильным человеком и немного обманщиком, чтобы справиться с негодяем. Вы не такая. Вы даже не поняли, с кем имеете дело. Но меня Адам в заблуждение не ввел. Я точно знаю, что он собой представляет. – Она помолчала и продолжила, понизив голос: – Возможно, вы меня осудите, но после десяти лет жизни с Гордоном Камероном Адам очень… освежает. – Мы добрались до лифта, она остановила кресло, обошла его и заглянула мне в лицо. – Я старше вас, Деб, – мягко сказала Магда и дотронулась до моего плеча. – И мудрее… и закаленнее. Гордон был, что называется, истинным джентльменом. Дон Кихот, такой же, как Колин, невозможный мечтатель, наивный, простой и милый… Когда я его встретила, мне следовало бежать от него со всех ног. Но я не убежала, остановилась, влюбилась и затем десять лет ходила по туго натянутому канату. О, конечно, это стоило того… – Она грустно улыбнулась. – Но теперь я собираюсь летать на собственных крыльях… Деб, вы мне нравитесь. Не соглашайтесь на остатки мужского сердца. Вы слишком хороши для этого.

– Вам не мешает, дорогая? – спросила моя пожилая соседка, указывая на включенный транзистор. – Отличная радиостанция. Если посчастливится, мы услышим Колина Камерона.

Был воскресный день, и по радио передавали программу по заявкам.

– Он восхитительный певец, – продолжала миссис Редмон. – У меня от него мурашки по коже. У вас тоже, милая?

– Если честно, нет, – нерешительно ответила я. В последнее время Колин заставлял меня трепетать, по крайней мере при мысли о нем, но это было вовсе не от восхищения его пением.

Моя соседка переключилась на разговор с обитательницей кровати в другом ряду, и я с облегчением вздохнула. Приближались часы посещения, но мама сегодня не заглянет. Завтра она и Роджер Росс приедут, чтобы забрать меня в отель. Адам уже покинул больницу, но о его отъезде сообщила мне одна из сестер, а не он сам. «И если вы спросите меня, – высказала она свое мнение, – миссис Камерон будет иметь с ним забот по горло. Он очень тяжелый человек». Магда, должно быть, отвезла его в «Тор-Рок». Я знала, что Роджер и Дороти освободили отель от постояльцев, но Адам был их личным другом, а деньги Камеронов – дополнительным стимулом, чтобы выторговать еще одну неделю для избранных.

В любом случае очередная глава в книге под названием «Колин – Адам» для меня закончилась. И последние несколько дней внесли в это полную ясность. Правильно, поделом мне. Один из них жил в мире, который никогда не станет моим, и я пыталась этот мир разрушить. Другому могла предложить лишь простую любовь вместо страсти, несколько лет назад опустошившей его душу. Больше подобного не случится. Обучать домоводству – вот дело, в котором у меня осечки не будет, и с этого дня я останусь верной только ему одному.

– Привет, Дебби!

В пиджаке из превосходного зеленовато-коричневого твида и бежевой рубашке-поло он казался выше и коренастее. Красивые длинные пальцы неловко сжимали букет полевых цветов.

– Как вы? – спросил Колин, кладя цветы на кровать. – Надеюсь, гораздо лучше, чем когда я видел вас в последний раз.

Эти слова напомнили мне о долге перед ним.

– Полагаю, мне нужно поблагодарить вас за спасение.

– Что вы, для меня это было веселой прогулкой! По сравнению с тем, что пытались сделать вы.

– Но это была моя вина. Я никогда бы не подумала, что Рут осмелится туда войти…

Огромная ладонь накрыла мою руку.

– Вы не виноваты. Анни похожа на эльфов из той песни. Помните? – И Колин тихо напел: – «Их лица – маков цвет, нежны, свежи, прозрачны, но их дыхание стремительно, как ветер».

– С ней все в порядке?

– Да. Врачи продержали ее здесь всю ночь просто для того, чтобы в этом удостовериться. Кстати, мы с вами приехали сюда в одной машине скорой помощи. – Глаза его весело сверкнули.

Я вспомнила вой сирены, тьму и голос: «Все будет хорошо». Я пыталась тогда спросить: «Адам жив?…»

– Спасибо за вашу доброту, – искренне поблагодарила я. – Не могу выразить словами, как я рада, что Рут абсолютно не пострадала. Близнецы все еще в отеле?

– Отель закрывается, и я завтра отправляю детей в Лондон. Мои родители прилетят туда и заберут их домой. Так будет лучше всего. Джин и Локлан, это мои сестра и зять, возможно, возьмут их к себе на ферму до конца каникул.

– Ох! – Я расстроилась, что больше не увижу близнецов, но ему, конечно, было еще тяжелее. – Вы ведь хотели, чтобы они провели лето с вами?

– Это уже не важно. Им все равно пришлось бы уехать раньше, чем мне, чтобы подготовиться к школе.

– А… а где же Магда? – с трудом выговорила я.

– Она… э-э… – Колин поколебался и затем взглянул мне прямо в глаза. – Она присматривает за Адамом… у него дома.

Смысл сказанного доходил до меня медленно. Как будто догадавшись о моих чувствах, Колин продолжил так ласково, как будто перед ним была Рут:

– Мы с вами не имеем права их осуждать. Я действительно в большом долгу перед Адамом за то, что он сделал. А вы очень смелая, Дебра, и преданная.

«Да, – подумала я, – он не пропустил моей попытки произнести имя Адама в машине скорой помощи».

– Иногда лучше стоять в стороне, не прося о любви. – Большая ладонь вновь легла на мою руку и чуть пожала ее. – А теперь настало время для извинений, ради чего я сюда и пришел… – Он вздрогнул и остановился, когда голос диск-жокея донесся до нас с одеяла моей соседки.

«Есть огромная пачка заявок на этой неделе, и в ответ на них передаем песню „Печальный домик на западе“ в исполнении Колина Камерона».

И через мгновение запели два Колина: один – рядом, негромко, душевно, очень красиво, другой – по радио, сдержанно и академично. Я зачарованно слушала, позабыв обо всем на свете, как вдруг миссис Редмонд нервно заерзала на кровати. «Так, – подумала я. – Сейчас начнется очередной камерный концерт для престарелых. Бурные аплодисменты, автографы и слезы умиления». Но меня ждал сюрприз. Миссис Редмонд сердито уставилась в нашу сторону и зашипела:

– Может, вы дадите нам послушать? Мы не каждый день имеем удовольствие наслаждаться пением Колина Камерона!

Уж чего-чего, а этого Колин точно не ожидал: его глаза округлились от удивления, щеки покраснели, рот открылся и вновь закрылся. Последние минуты до конца посещения мы молча смотрели друг на друга, трясясь от смеха. Зазвенел звонок, разгоняя посетителей. Колин встал и пожал мне руку.

– Поцелуйте от меня Йена и Рут, – пылко произнесла я.

Его лицо озорно просветлело, и он снова присел на кровать рядом со мной.

– Я не смогу передать ваш поцелуй, если сначала не получу его от вас.

Теплые, сильные руки обняли меня.

– Вот теперь будет что передать, – удовлетворенно заявил их обладатель.

Глава 10

На следующий день после того, как я покинула больницу, Джон Ли отвез нас домой в Уимблдон. Мама все устроила сама – договорилась с соседом и упаковала наши вещи, – несказанно меня удивив. Она действительно стала непредсказуемой! Когда же я собралась позвонить в театр в Сикоуве и оставить для Колина сообщение с последним «прощай», ее реакция меня и вовсе поразила.

– Нет, дорогая, пожалуйста, не веди себя так недостойно!

– Недостойно? Сказать «прощай» другу, который спас мою жизнь?

– Я имела в виду… Разве ты не попрощалась с ним в больнице?

Я вспомнила свой нежный привет Йену и Рут… Да, что тут еще добавить?

Моя лодыжка заживала быстро, и я могла ходить, почти не хромая. Наконец позвонила мисс Ирвин. В одном колледже появилась вакансия, и она хотела обсудить это со мной при встрече. Я пообещала заехать через пару часов.

Когда я была почти готова, мама вошла в спальню и теперь неуверенно мялась поблизости, в очередной раз восхищаясь моим платьем. Его купил Колин, и я сомневалась, понравилось бы оно ей так сильно, если бы она об этом узнала.

– Деб, дорогая, я должна тебе кое-что сказать… Ну, на случай, если тебе предложат работу где-то далеко… – Мама вдруг совсем стушевалась и принялась проводить инспекцию пыли на моем подоконнике. – О, доченька, только посмотри!

– Мамочка, давай прямо к делу! С каких это пор тебя так интересует пыль?

– Я не хочу, чтобы ты отказывалась от хорошего места только ради меня, – решительно выпалила мама, взглянула на меня, вспыхнула и отвела глаза.

– А почему? – насмешливо спросила я, хотя мне было совершенно ясно, каков будет ответ.

– О, дорогая… потому… – Она не договорила.

– Все ясно, милая, – нежно произнесла я. – Можешь не продолжать. Поздравляю! Джон хороший человек, я очень за тебя рада.

Я неплохо поработала над своим макияжем, но все мои труды пошли насмарку: мама бросилась мне на шею, одновременно смеясь и плача.

– Ты не возражаешь? О, дорогая, я так боялась тебе сказать… Он совсем не такой, как папа, конечно, но я его очень люблю, и жизнь ведь не может закончиться с потерей близкого человека, мы ведь не должны этого допустить?

– Ну конечно же нет! Ты поступаешь правильно.

– Но я беспокоюсь о тебе, Деб. Ничего, дорогая, все образуется. Я в этом уверена. Адам любит тебя. Он вернется.

– Адам? – повторила я. Она что, никак не может стереть его из памяти? Адам давно живет с Магдой Камерон. Неужели мама думает…

– Он ничего не мог с собой поделать, – уверенно заявила она. – Эта женщина окрутила его. Он вернется к тебе, как только поймет это. Попомни мой слова! Но, конечно, если ты сама не натворишь глупостей.

В холле зазвонил телефон – желанный перерыв в неприятном для меня разговоре. Мама пошла ответить. Когда я спустилась следом, она говорила:

– Очень сожалею, но так уж случилось. Если бы вы позвонили на пять минут пораньше!.. Подруга миссис Синклер, – объяснила мама, кладя трубку. – Звонила узнать, не здесь ли она. – Миссис Синклер была еще одной нашей соседкой. – Какая неудача! Она ушла из дома минут пять назад.

– Ну и ладно, – заявила я, чувствуя облегчение оттого, что атмосфера разрядилась. – Хорошо, что Джон не увезет тебя куда-нибудь за тридевять земель. Не знаю, как бы ты жила без всех этих соседских проблем.

И лишь по пути к автобусу я вдруг поняла, что у мамы не было возможности видеть, как миссис Синклер вышла из своего дома пять минут назад, поскольку она сама провела последние десять минут в моей спальне, окна которой выходят во внутренний дворик. Странно, конечно… Впрочем, когда я пришла в колледж, мне уже было не до этого.

Появилась вакансия преподавателя кулинарии и домоводства в новом педагогическом колледже в предместье Глазго.

– Глазго! – воскликнула я.

Мисс Ирвин объяснила, что преподавательница этих предметов легла в больницу и не сможет выполнять свои обязанности до Рождества.

– Я знаю, – раздраженно заявила она, решив, что я сейчас начну отказываться, – ты хотела бы остаться в Лондоне, но, думаю, тебе придется принять это предложение. Опыт будет полезен, а мать управится и без тебя.

Ее лицо прояснилось, когда я сказала, что с мамой теперь нет никаких проблем, поскольку через несколько недель она выходит замуж.

– Просто я удивилась, что колледж именно в Шотландии… э-э… неожиданное совпадение, – попыталась я объяснить свой возглас.

Мисс Ирвин всегда отличалась проницательностью. У нее даже кличка была – Рентген. И на этот раз интуиция ее тоже не подвела. Спокойно и без колебаний она спросила:

– Да, кстати, как прошел твой отпуск?

В Девоне, лаконично сообщила я, все было восхитительно, не считая, конечно, пожара в отеле. Мисс Ирвин с улыбкой заметила, что прогулки по вересковым пустошам пошли мне только на пользу – по се мнению, я никогда еще не выглядела лучше. Затем она обрисовала мне перспективы на следующий год и осторожно намекнула на возможность поработать в заграничном колледже, как будто снова ожидала отказа. Выражение ее лица неуловимо изменилось, когда я сдержанно ответила, что в Британии меня больше ничто не держит и я рассмотрю любое предложение.

Когда мы прощались, мисс Ирвин вдруг принялась рассуждать о том, что в наши дни все еще существует устаревшая идея, будто карьера преподавателя с замужеством непременно заканчивается.

– Не бери в голову, дорогая. Есть множество должностей на полставки, и в твоем случае…

– В моем случае? – резко прервала я ее.

– Гипотетически, – лукаво улыбнулась она.

У меня осталось свободное время, и я задумчиво побрела по Савой-Хилл и дальше, дальше. Моя голова благодаря мисс Ирвин была набита такими проблемами, о которых, клянусь, я ни за что не стала бы размышлять по своей воле.

Это был душный и жаркий день, но солнце скрывалось за облаками, и вода Темзы казалась серой. На западе красные автобусы медленно ползли по Вестминстерскому мосту, на краю которого сидел большой каменный лев с массивными лапами. Это был образ из моего детства. Тогда он, правда, жил у ворот станции Ватерлоо. Я махала ему каждый раз, когда входила туда или выходила. «Когда-то давным-давно жил один лев…» Да, наверное, я никогда не повзрослею, или можно сказать иначе – никогда не вырасту из детства. И у меня никогда не будет таких отношений, как у Адама и Магды. Такая любовь казалась мне мрачной и пугающей. И детей у меня тоже не будет.

Грустно посмеиваясь над собой, я пошла дальше. Все вокруг принадлежало моему детству. Железный фонарный столб, широко разинувшая рот железная рыба, которую мне показал папа двадцать лет назад… Я подошла к Вестминстерскому мосту и решила, что как-то невежливо будет молча прошмыгнуть мимо мистера Льва.

Мне почти двадцать семь, передо мной начинает чуть-чуть приоткрываться дверь к заветной цели стать директрисой колледжа, а я стою уже минут двадцать на Вестминстерском мосту и говорю со львом…

– Вы спрашиваете его, не съел ли он мышку на завтрак? – раздался голос у меня за спиной, и я обернулась.

К моему удивлению, на меня смотрели небесно-синие веселые глаза.

– Что за невероятная удача! А я-то ругал себя, что не спросил у вашей мамы, в какую сторону вы направились!

Оказалось, Колин приехал этим утром в Лондон на запись и позвонил мне из студии, когда все закончилось. Мама, однако, сообщила ему, что я ушла пять минут назад.

– Ох! – только и произнесла я, и он испытующе на меня взглянул. – Да, я очень торопилась, – поспешила соврать я, оправившись от удивления.

Колин с тревогой бросил взгляд на часы.

– Где мы могли бы быстренько перекусить и выпить чаю? У меня поезд в пять. Увы, не могу его пропустить.

Мы нашли небольшую закусочную под мостом и устроились на табуретах у стойки. Колин тут же принялся энергично уплетать шоколадный торт с кремом. Его руки за то время, что мы не виделись, загорели еще сильнее, а лицо почему-то казалось бледным. Скучает по детям? Должно быть, выходные в Сикоуве без них кажутся ему пустыми и неуютными. Или это во мне говорит женская сентиментальность? Кто-кто, а Колин Камерон вряд ли испытывает недостаток в веселых компаниях.

– Я собираюсь провести целый семестр в Глазго, – сообщила я и описала ему все в деталях.

Он даже вилку отложил.

– Ну вот! Неужели вы не могли выбрать другое время? Я вряд ли вообще вырвусь в Шотландию этой осенью. Шоу в Сикоуве завершается через неделю, но у меня останутся там еще кое-какие дела. В конце этого месяца будет концерт в Германии, а затем тур по Штатам. Я говорил вам об этом.

Я кивнула. Он сообщил далее, что планирует вернуться домой к Рождеству и провести там остаток зимы и весну, но я к тому времени, вероятно, уже покину Шотландию.

– Мы должны все это обдумать. Хотите еще торта? – рассеянно сказал Колин, и я сразу же почувствовала смущение.

В Торкомбе я относилась к нему как к себе подобному. Теперь вдруг все эти шоу, записи пластинок и туры напомнили мне о реальном положении вещей. Он был совсем не таким, как я. Он принадлежал другому миру, и я не имела права на его драгоценное время. Не дай бог еще решит, что я на что-то напрашиваюсь.

– Здесь нечего обдумывать, – поспешно заявила я. – Я упомянула о Глазго просто так. В любом случае вы будете слишком заняты, да и я тоже. – Я немного рассказала ему о новой должности и в заключение призналась, что весной, возможно, опять уеду работать за границу.

– Поня-атно, – протянул Колин, вытащил из кармана визитную карточку и положил на стойку. – Ну что ж, возьмите это и позвоните мне в любое время, когда у вас появится свободная минутка. А я буду на этот случай держать пальцы скрещенными. Вдруг мы все-таки сможем встретиться – у вас найдется время, а я как раз окажусь в Глазго. Знаете, я бы хотел, чтобы вы познакомились с моими родителями.

Как приятно… необычно и приятно. А Адам ни разу не предложил мне съездить с ним в Глостершир…

– Я постараюсь найти время, – взволнованно пообещала я.

– Как вы знаете, мы живем не в самом Глазго, – продолжил Колин. – Но до нас легко можно добраться автобусом или поездом оттуда или из Эдинбурга. Только не приезжайте без звонка – дома может никого не оказаться. Я долго откладывал решение семейных проблем, – вздохнул он, – но теперь уже деваться некуда – пришлось согласиться на некоторые перемены. У отца с матерью дом в Ланарке, и им надоело мотаться туда-сюда из-за внуков. Собственно говоря, они долго терпели, но наконец мать не выдержала и предъявила ультиматум: я должен принять конструктивное решение по поводу «Слайгчена» – это наше поместье под Глазго, в Криллу. Наверное, придется продать его и всем вместе перебраться в Ланарк. Но мне бы не хотелось этого делать. Прежде всего потому, что Йен на следующей неделе идет в школу. А в Криллу есть одно из старейших учебных заведений Шотландии, со своими традициями и сильным преподавательским составом. – Он усмехнулся. – Я, знаете ли, и сам раньше там преподавал.

– Вы? Преподавали? – Я была удивлена до крайности.

– Да, пару лет. Затем увлекся пением и бросил это дело. Но я всегда хотел отправить Йена в Классическую школу Криллу. Вот почему мы купили там поместье.

– Спасибо, что выслушали рассказ о моих проблемах, – поблагодарил Колин, когда мы шли с ним по Вестминстерскому мосту к вокзалу Ватерлоо. – И берегитесь, как бы однажды я не попросил вас помочь мне уладить некоторые из них. – Он улыбнулся и протянул мне карточку, на которой, по его просьбе, я нацарапала адрес колледжа в Глазго.

– Мне нечего бояться. Я с радостью помогу вам. Скажите своей маме, если, конечно, вы мне доверяете, что я готова приехать в «Слайгчен» в любой уик-энд и присмотреть за домом, а она сможет отправиться в Ланарк.